Текст книги "Путешественники"
Автор книги: Николай Дорожкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Жан Франсуа Лаперуз
Жан Франсуа де Гало граф де Лаперуз (1741–1788), французский мореплаватель. Руководил кругосветной экспедицией, открыл на Дальнем Востоке пролив, названный его именем.
В 1785 году по инициативе и под эгидой французского правительства была организована кругосветная морская экспедиция, имевшая целью исследование и по возможности захват новых земель в Тихом океане взамен утерянных владений в Индии и Северной Америке. В состав экспедиции входили два военных корабля – фрегаты «Буссоль» и «Астролябия». Экипаж состоял из 223 человек – матросов и офицеров. На офицерские должности были зачислены несколько курсантов Парижской военной школы. Кроме того, в состав экспедиции была включена группа учёных различных специальностей – астроном, географ, врач, ботаник. Как всегда в подобных экспедициях, на борту находились два художника – живописец и картограф. О научной составляющей экспедиции должны были говорить даже названия фрегатов, обозначающие непременные на борту судна измерительные инструменты.
Это была первая французская кругосветная экспедиции, и король Людовик ХVI назначил командором опытного военного моряка, капитана первого ранга Жана Франсуа графа де Лаперуза. Разумеется, это назначение было продиктовано не аристократическим происхождением Лаперуза и его высоким образованием, а исключительно качествами мореплавателя и боевыми заслугами в войне с Англией, когда капитан Лаперуз отличился в нескольких морских сражениях.
Руководя всей экспедицией, Лаперуз одновременно был командиром «Буссоли», а командиром «Астролябии» по его рекомендации назначили Поля Антуана Флерио де Лангля – боевого товарища и друга Лаперуза. Покинув берега Франции (порт Брест) 1 августа 1785 года, корабли после более чем трёхмесячного плавания через Атлантику подошли к берегам Бразилии, откуда проследовали к мысу Горн. Эти места давно снискали грозную славу своими штормами. Но Лаперуз, не заходя в проливы Огненной Земли, провёл суда вокруг мыса Горн – впервые в истории мореплавания без потерь «живой силы и техники».
Уже в феврале 1786 «Буссоль» и «Астролябия» вступили в Тихий океан. Путешественники посетили чилийский порт Консепсьон, после короткой стоянки в котором направились к острову Пасхи. После недолгого пребывания там и осмотра гигантских статуй «мауи» экспедиция двинулась дальше. Лаперуз рассчитывал обнаружить на пути неведомые земли, но до самых Гавайских островов Тихий океан не подарил французам никаких открытий. Достигнув Гавайского архипелага, моряки высаживались на острове Мауи. Здесь к бортам фрегатов подходили лодки местных жителей. Туземцы предлагали морякам в обмен на ножи и простые железные бруски и прутья свои богатства – свиней, бананы, сладкий картофель батат.
Отплыв от Гавайских островов, Лаперуз направил фрегаты на север. В двадцатых числах июня экспедиция достигла северных берегов Аляски и начала обследование с залива Айси-Бей. Отметили на картах гору Святого Ильи над Аляскинским заливом, открытую ещё Витусом Берингом, и присвоили его имя реке, обнаруженной во время съёмки берега. В водах океана у берегов Северной Америки экспедиция понесла первые потери: приливная волна опрокинула две шлюпки, отправленные к берегу, и все находившиеся в них моряки – 21 человек – погибли. Памятник на острове Кенотаф до сих пор напоминает людям о морской драме.
От этих мест корабли Лаперуза шли вдоль берега в направлении, противоположном движению Кука в 1778 году, то есть на юго-восток, до залива Монтерей. После обхода он сделал вывод, что в пятидесятых широтах близ материка расположен архипелаг (на самом деле их два, сейчас они носят имена Александра и K°ролевы Шарлотты). Далее Лаперуз направился к Филиппинским островам, а весной 1787 года начал обследовать берега Восточной Азии в умеренной зоне, постепенно продвигаясь на север. Французы нанесли на карту берега Восточно-Китайского и Японского морей, поднялись на север почти до 40-й широты, а 3 июля двинулись к северо-востоку. Утром 7 июля с борта увидели гористую землю, вытянутую вдоль меридиана. Уверенные, что перед ними побережье острова Хоккайдо, французские моряки шли в густом тумане на север практически наугад, а через пять дней бросили якорь в удобной бухте. Здесь благодаря помощи местных жителей и нарисованной ими карте выяснилось, что экспедиция находится на острове Сахалин, отделенном проливами от материка и острова Йессо (Хоккайдо).
У входа в узкий пролив (ныне – пролив Невельского), соединяющий Амурский лиман с Татарским проливом (название дано Лаперузом) капитан повернул назад – решив, что это залив, он сделал ошибочный вывод, что Сахалин есть полуостров, соединяемый с материком песчаным перешейком. Корабли, пройдя пролив между островами Сахалин и Хоккайдо (пролив Лаперуза), вышли из Японского моря в Тихий океан. Оставляя слева гигантскую дугу Курильских островов, Лаперуз начал подыматься к высоким широтам, и 6 сентября 1787 года фрегаты «Буссоль» и «Астролябия» прибыли в Петропавловский порт.
Плавание от Франции до Камчатки длилось два года. Маленький гарнизон порта под командованием прапорщика Хабарова гостеприимно встретил мореплавателей. Через несколько дней из Верхнекамчатска в Петропавловск прибыл комендант Охотского края Козлов-Угренин. По просьбе французов хозяева русского порта отправили на корабли семь голов крупного рогатого скота и различное продовольствие.
В письме сибирскому генерал-губернатору Лаперуз тепло поблагодарил жителей Петропавловска за гостеприимство. «Я не мог бы в собственной стране, у моих лучших друзей, встретить более теплого приема, чем здесь, на Камчатке», – писал он затем французскому послу в Петербург. Французское правительство высоко оценило помощь мореплавателям и через год наградило прапорщика Хабарова медалью Людовика XVI.
Пребывание фрегатов Лаперуза в Петропавловске длилось более трех недель. За это время французские моряки смогли полностью подготовить свои корабли к предстоящему дальнему плаванию. Перед отходом «Буссоли» и «Астролябии» из Петропавловска Лаперуз оставил на попечение хозяев порта своего помощника, вице-консула Жана Батиста Лессенса, которому предстояло отправиться сушей через Петербург во Францию с почтой экспедиции. Этот человек оказался единственным участником плавания, которому суждено было вернуться на родину…
30 сентября 1787 года фрегаты Лаперуза покинули Авачинскую губу и направились к Австралии. Сначала Лаперуз перешел в Океанию, к островам из восточной группы Самоа. Здесь по невыясненным причинам 11 декабря произошла кровопролитная стычка с туземцами, в ходе которой было убито было 11 самоанцев и 2 француза, в том числе капитан «Астролябии» Поль Антуан де Лангль. Затем корабли двинулись на запад. 17 декабря был открыт остров Савайи, крупнейший в архипелаге Самоа. Оттуда Лаперуз направился к Австралии и в конце января 1788 г. стал на якорь в заливе Ботани.
Там французы встретились с английской флотилией, доставившей в Восточную Австралию первую партию ссыльных каторжан. Так формировалось будущее население Австралии, ныне одной из самых богатых и процветающих стран мира. Начальник флотилии Артур Филипп, первый губернатор колонии Новый Южный Уэльс, основал у залива Порт-Джексон одноименный поселок, давший начало развитию будущего Сиднея. В феврале 1788 года Лаперуз послал оттуда во Францию донесение, где в числе прочего сообщал о намерении посетить острова Меланезии, в том числе Санта-Крус, обогнуть Новую Голландию и идти к острову Иль-де-Франс (Маврикий). Больше никаких известий об экспедиции не поступало…
Оставив Порт-Джексон, экспедиция Лаперуза пропала без вести. Спустя сорок лет исследователь Ж.С. Дюмон-Дюрвиль предположил, а в 1959 году известный вулканолог Гарун Тазиев подтвердил факт гибели кораблей в районе острова Ваникоро (архипелаг Веракрус).
В честь пребывания экспедиции Лаперуза в Петропавловске установлен памятник. Именем известного французского мореплавателя названы пролив между Сахалином и Хоккайдо, рифы у бухты Вилючинской и другие географические объекты.
Русь от Поморья до Аляски
Сейчас даже трудно себе представить, какими темпами шло освоение пространств, которым предназначено было стать Азиатской Россией. Прошло менее полувека после военных экспедиций Ермака, а уже стремительно заселялась лежащая «за Камнем, за Уралом… медведицею белою Сибирь». Возникали русские города Тюмень, Тобольск, Тара, Берёзов, Сургут, Мангазея, Нарым, Томск, Кузнецк, Туруханск, Енисейск. Уже строился Красноярск, из вечно-мерзлотного Якутска двигались «на восход солнца», на юг и на север именитые и безымянные землепроходцы – казаки, купцы и сборщики налогов. Продвижение было не всегда мирным – как писал об этом поэт, историк и путешественник Сергей Марков, «В Мунгальской и Даурской стороне Гремели раскалённые пищали».
Но, как бы ни гремели пищали, в ходе освоения Сибири и Дальнего Востока не было целенаправленного истребления туземного населения, как это происходило при колонизации Северной Америки. Все племена и народности, жившие в Сибири до прихода людей «Белого царя», продолжают обитать на своих территориях – за исключением «бородатых людей» дауров, которые ушли в Китай по приказу императора…
А темпы, конечно, поразительные – от похода Ермака до открытия пролива между Чукоткой и Аляской не прошло и 70 лет!
Ермак Тимофеевич
Ермак Тимофеевич (между 1537–1585), казачий атаман. Бывалый воин и сильный организатор. Положил начало освоению Русским государством Западной Сибири и освобождению ее народов от власти хана Кучума, ставленника Ногайской Орды.
Фамилия Ермака не установлена. По одним летописным данным, Ермак был из рода суздальских посадских людей Алёниных и при крещении наречён Василием. Другие источники считают Ермака донским или волжским казаком и утверждают, что подлинное имя героя – Ермолай, а прозвище – Токмак, отчего и получилось сокращённое имя Ермак, означающее артельный котёл. А некоторые краеведы уверенно говорят, что настоящее имя героя – Ермек, а сам он было крещеным татарином на русской службе…
О воинской биографии Ермака известно, что, начав постигать ратное дело примерно с 1562 года, он участвовал во многих боях между низовьями Днепра и Яика, на Дону и Тереке, в сражении с конницей Девлет-Гирея под Москвой (1571). За талант организатора, смелость и справедливость казаки выбрали его атаманом. В Ливонской войне 1581 года Ермак командовал флотилией волжских казаков на Днепре у Орши и Могилева, участвовал в операциях под Псковом (1581) и Новгородом (1582).
Однако следует иметь в виду, что деятельность знаменитых волжских атаманов того времени не ограничивалась боями и походами под царским стягом. В свободное от службы время казачьи ватаги воевали с ногайскими мурзами, грабили их улусы, а порой и караваны купцов – татарских, персидских, не делали исключения и для русских. Имена волжских атаманов известны историкам – это Иван Кольцо, Никита Пан, Матвей Мещеряк, Богдан Брязга. Таким же атаманом был и Ермак Тимофеевич.
Отношение царской власти к наездам казаков на татарские владения было непоследовательным и противоречивым. Конечно, присутствие вооружённых русских отрядов на Волге и Яике сдерживало агрессию князей, входивших в состав Большой Ногайской Орды, но в то же время царь опасался, как бы эти дерзкие и своевольные казаки не спровоцировали серьёзный военный конфликт с татарами. Но и в истинных намерениях татар разобраться было трудно. Когда князь Урус направил на переговоры в Москву своего посланника в сопровождении 300 всадников, а в это время вдвое больший отряд начал вероломно грабить русские села, казаки Ивана Кольца разбили оба отряда. И хотя они действовали по приказу из Москвы, царь не простил атаману разгром посольского каравана. Атаман и его люди были объявлены ворами (государственными преступниками) и заочно приговорены к смертной казни.
Однако вольные казаки на свой страх и риск продолжали воевать с ордынскими князьями. Их смелые наезды имели куда большее воздействие, чем дипломатические методы официальных властей. И когда возникли благоприятные условия для полного разгрома Ногайской орды, Ермак объединился с Кольцом и начал готовить казаков к походу. Но в это время казачий круг принял решение о походе в Сибирский край, к границам владений русских купцов Строгановых. Руководителем экспедиции казаки выбрали атамана Ермака Тимофеевича, а в помощники ему определили атаманов Ивана Кольцо, Богдана Брязгу и четырех есаулов.
Зачем было казакам идти в Сибирь? Неведомыми землями русские люди интересовались давно. Ходили «за Камень» и новгородцы, и суздальцы, и подданные Государя Всея Руси. В царском титуле Иван IV в 1557 году величается уже как государь «Обдорской, Кондинской и всех Сибирских земель, повелитель Северной стороны». Есть прямые доказательства, что некоторые области Сибири признавали власть царя задолго до похода Ермака – в частности, хан Едигер, который ради русской помощи против наступавших на него бухарцев добровольно подчинился Москве и обещал ежегодно платить дань соболями. Но уже к 1568 году его победил и убил бухарец Кучум, провозгласивший себя сибирским ханом.
Вскоре Кучум заставил платить себе дань вогулов (манси) и остяков (хантов), живших но обе стороны Иртыша, севернее устья Тобола, и даже по нижней Оби. Кучум подчинил окрестные племена от «Камня» на западе до Барабинских степей в Обь-Иртышском междуречье на востоке.
Владения Строгановых не были отделены от Кучумова царства чёткой границей. Набеги татар повторялись всё чаще. Царь разрешил Строгановым собирать и вооружать «охочих людей и остяков, и вогуличей, и югричей, и самоедь», но эти силы были очень невелики. Необходима была надёжная, профессиональная военная защита, и Строгановы пригласили к себе на службу донских казаков.
Почему именно Ермак Тимофеевич стал человеком, чья роль не ограничилась исполнением чисто служебных обяхзанностей? Некоторые историки сравнивают его с Кортесом и Писарро. Но главной целью испанских конкистадоров, наряду с захватом земель и властью над ними, было обогащение. Золото ацтеков, золото инков, золотая страна Эльдорадо – вот что влекло их в опасные походы. В действиях же Ермака совершенно не видно подобных устремлений. Было, видимо, нечто, отличавшее его от других коллег-современников. Об этом размышляет в своей книге «Загадки Урала и Сибири» известный исследователь В.Н. Демин: «Что двигало им – в то время никому не известным человеком, каких на Руси, казалось бы, было превеликое множество? Порыв души? Отвага и удаль? Или же веление судьбы? И то, и другое, и третье – все это неотъемлемые компоненты пассионарности. Ну и, конечно, под судьбой необходимо понимать не иррациональную волю… Но откуда же в таком случае получил Ермак пассионарный заряд и толчок? Где? Когда? Каким образом? И почему именно он? Загадка истории! Тайна России!»
Приглашенный Строгановыми защищать их владения, Ермак Тимофеевич не верил, что можно прекратить грабительские набеги только оборонительными действиями. Исповедуя принцип «Лучшая оборона – это нападение», он решил начать поход во владения сибирского хана. По пути следования казаки одержали победу в ряде сражений с местными мурзами у Туры и Тобола. Взяв штурмом городок Карачи, Ермак отправился к столице ханства – городу Искеру на Иртыше.
21 октября 1582 года на подступах к Искеру произошла решительная битва с отрядом хана Кучума, и 25 октября Ермак занял столицу. Однако видя, что малочисленному отряду невозможно закрепиться на огромных захваченных пространствах, Ермак отправил посольство в Москву с просьбой прислать помощь. Царь наградил всех участников Сибирского похода, самому Ермаку присвоил титул «князя Сибирского» и простил «воров», примкнувших к нему, а в 1584 году послал подмогу – 300 стрельцов под руководством воеводы, князя Волховского. Но из-за плохой организации похода отряд стрельцов растерял в пути почти все припасы. А казаки Ермака успели заготовить на зиму продовольствия в количестве, необходимом только для пропитания своего отряда. Когда все запасы истощились, начался голод. Стрельцы вымерли полностью, а численность казаков в отряде Ермака резко сократилась.
Однако даже в таких тяжелейших условиях Ермак, командуя оставшимися казаками, одержал несколько блестящих побед. Летом 1585 года его отряды предприняли ряд походов в южные пределы Сибирского ханства, преследуя отряды Кучума. Но бухарец применил военную хитрость и заманил казаков в ловушку. Дождливой ночью, в грозу, Кучум неожиданно напал на дружину и перебил около 20 человек, погиб и сам Ермак. 90 казаков спаслись в стругах. Смерть атамана Ермака, который был душой всех походов, сломила дух казаков, и они, покинув Искер 15 августа, вернулись на Русь.
Торжество Кучума было недолгим. Жестокое притеснение местных жителей вызвало их недовольство и отказ воевать на стороне Кучума. Уже через шесть лет после гибели Ермака русские восстановили его завоевания по Иртышу, а ещё через три года раздвинули границу до реки Тары, в устье которой в 1594 году построили город Тару. А для окончательной победы над Кучумом была собрана полуторатысячная рать князя Андрея Елецкого, которая состояла, наряду со стрельцами и казаками, больше чем наполовину из волжских и сибирских татар, башкир и бывших данников «сибирского салтана». Выступления отрядов Григория Ясыря, Бориса Доможирова и Андрея Воейкова к 1598 году довершили разгром остатков войска Кучума. Дорога России на восток была открыта.
О Ермаке Тимофеевиче еще в ХVI веке были сложены предания и песни. Он стал героем устного народного творчества – причём не только русского, но и сибирско-татарского. Позднее его образ вдохновлял многих писателей и художников. В честь Ермака назван ряд населенных пунктов, речка, два ледокола. В 1904 году в Новочеркасске ему поставлен памятник (скульптор В.А. Беклемишев, архитектор М.О. Микешин), созданный на добровольные взносы, собранные по подписке среди донцов; его фигура выделяется на монументе в честь 1000-летия России в Новгороде. А по всей Сибири и в наши дни не бывает застолья, в котором не прозвучит, подхваченная дружным хором, старинная песня на слова поэта-декабриста К.Ф. Рылеева – о том, как «на диком бреге Иртыша сидел Ермак, объятый думой». Азиатская Россия всегда будет помнить своих героев.
Иван Москвитин: путь к Охотскому морю
Иван Юрьевич Москвитин – томский казак, русский землепроходец. В 1639 году первым достиг Охотского моря и обследовал его берега.
Жизнь Ивана Москвитина проходила в эпоху стремительного прорыва русского народа на неоглядные пространства Сибири и Дальнего Востока. Давно наслышанные о невиданных просторах «за Камнем», устремились туда в поисках удачи и лучшей доли непоседливые крестьяне и горожане из Архангельска, Вологды, Костромы, Великого Устюга, вольные казаки с Дона и Волги. Брели с молитвой православные священники-миссионеры, уговаривая язычников-шаманистов принять святое крещение и заодно обучая их основам русской грамоты. «Конно и оружно» продвигались, выставляя на ночь дозорных, командированные отряды бывалых стрельцов и служилых казаков. Не знавшие национальных и расовых предрассудков, русские мужики на новых землях обзаводились семьями, в которых дети говорили уже на двух языках – русском и туземном. Ухватистое купечество разведывало возможности торговли. Вездесущая налоговая служба рассылала своих сборщиков ясака – натуральных податей в виде пушнины, моржовых клыков и мамонтовых бивней. Предприимчивые сибирские татары быстро усваивали русский язык. Избавленные от кучумова гнёта, они расширяли торговлю и охотно занимали руководящие посты в новой иерархии власти.
Не прошло ещё и полувека после походов Ермака, а уже росли и заселялись за Уралом русские города Тюмень, Тобольск, Тара, Берёзов, Сургут, Мангазея, Нарым, Томск, Кузнецк, Туруханск, Енисейск. Уже строился Красноярск и твёрдо стоял на вечной мерзлоте Якутск, откуда казаки, купцы и сборщики налогов двигались в поисках «новых землиц» на юг и на север, вверх и вниз по Лене-реке, да и прямо на восток. Основаниями для поисков были разносимые странными людьми смутные слухи о Тёплом море, которое плещется где-то там, далеко на востоке.
Поисками кратчайшего пути через горы от Якутска к легендарному Тёплому морю активно занялись томские казаки атамана Дмитрия Епифановича Копылова. В 1638 году они проследовали речным путём, ранее разведанным землепроходцами, по Лене до Алдана и за пять недель «на шестах и бечевою» поднялись на сто верст выше устья Маи, правого притока Алдана. Здесь Копылов поставил Бутальское зимовье. Местный шаман сообщил через переводчика, якутского казака Семёна Петрова по прозвищу Чистой, что южнее, недалеко за хребтом, есть река «Шилкор», где обитает много осёдлых людей, занимающихся хлебопашеством и скотоводством. По всей видимости, имелась в виду река Амур.
Вот туда-то в мае 1639 года, с заданием разведать дорогу к «морю-окияну», по приказу атамана Копылова отправилась экспедиция в составе 30 человек с проводниками-эвенами и толмачом Семёном Петровым-Чистым. Возглавил отряд Иван Юрьевич Москвитин. Казаки, как люди воинского сословия, были в основном грамотными, поэтому некоторые сведения о тогдашних походах сохранялись в виде записей, называемых «скасками». Такая «скаска» была составлена якутским казаком по имени Нехорошко Иванович Колобов. Она позднее оказалась очень важным документом, позволившим сопоставить её сведения с информацией, изложенной в «скаске» самого Ивана Москвитина, существенно дополнить её и тем самым избежать неточностей.
Отряд Москвитина восемь дней спускался по Алдану до устья Маи. Отсюда пришлось около 200 км подниматься по ней на дощанике – в основном бечевой, силами «лямщиков» (так в Сибири называли бурлаков), реже на вёслах или шестах (упираясь ими в речное дно). Так они миновали устье реки Юдомы и продолжали двигаться по Мае к её верховьям. Ещё через полтора месяца эвены-проводники указали устье мелководной речки Нудыми, впадающей в Маю слева. Для плавания по ней дощаник не годился из-за большой осадки, поэтому казаки его бросили и построили два струга. На них экспедиция за шесть дней поднялась до истоков Нудыми.
Дальше предстоял путь пешим ходом. Перевал через открытый казаками хребет Джугджур, отделяющий реки бассейна Лены от рек, впадающих в «море-окиян», оказался несложным, его отряд Москвитина преодолел налегке за один день. Но впереди снова ждал водный путь. Встреченная речка, прежде чем «пасть» в Улью, текущую в море, делает большую петлю на север. Здесь путники построили новый струг и на нем за восемь суток спустились до водопадов, из-за которых пришлось оставить и это судно. Обойдя опасный участок по левому берегу, казаки построили транспортную лодку-байдару, вмещавшую до 30 человек.
В августе 1639 года экспедиция Ивана Москвитина впервые вышла к «морю-окияну». Отряд казаков и эвенов прошёл весь путь от устья Маи до океанского берега, проложив маршрут через совершенно неизвестную местность, затратив (с остановками) немногим более двух месяцев. Эта северо-западная часть Тихого океана, которую открыватели именовали Ламским морем, сейчас известна под названием Охотского моря.
На реке Улье, где жили ламуты (звены), родственные тунгусам (эвенкам), Москвитин поставил зимовье. Общаясь с местными жителями, он узнал, что на севере протекает река, по берегам которой обитает много аборигенов. Не откладывая до весны, Москвитин командировал туда группу казаков. Открытая казаками, эта река получила название Охота – так на русский слух было воспринято эвенкийское слово «акат» – река. Пройдя морем дальше на восток, казаки осмотрели более 500 км северного берега Охотского моря и открыли Тауйскую губу. Эта экспедиция открыла и описала реки Урак, Охота, Кухтуй, Ульбея, Иня и Тауй.
Трудности странствия на дощаниках, стругах и байдаре убедили Ивана Москвитина в необходимости сооружения настоящего морского коча. За зимний период 1639–1640 гг. в устье Ульи команда Москвитина построила два коча – фактически два первых корабля русского Тихоокеанского флота, с которых и началась его славная история.
Весной 1640 года Москвитин узнал от пленника, захваченного казаками после отражения наезда большой группы эвенов, что на юге течёт река Мамур (Амур), а по берегам её устья и на островах живут «гиляки сидячие» (нивхи). В начале мая отряд Москвитина отправился морем на юг, прошёл вдоль всего гористого берега Охотского моря до Удской губы, побывал в устье Уды и, обойдя с юга Шантарские острова, добрался до Сахалинского залива.
В устье Уды местные жители сообщили Москвитину дополнительные сведения об Амуре и его притоках Зее и Амгуни, о тамошних народах– «гиляках сидячих» и «бородатых людях даурах», которые, как писал в «скаске» Колобов, «живут дворами, и хлеб у них, и лошади, и скот, и свиньи, и куры есть, и вино курят, и ткут, и прядут со всего обычая с русского». Современная наука мало знает об этом загадочном народе, почти полностью переселившемся на китайскую территорию (сейчас там проживает более 100 тысяч дауров). Слишком уж похожи они были на русских – внешностью, бытом и многими обычаями. Не исключено, что дауры были родственны древним усуням и динлинам, о которых китайские хроники писали как о предках «олосов», то есть русских. Иными словами, дауры, возможно, представляли собой реликтовую группу предков «русов». Правда, русских они встретили не очень дружелюбно. Казакам и стрельцам не раз приходилось обороняться от воинственных бородачей. «В Мунгальской и Даурской стороне Гремели раскалённые пищали», – писал об этом поэт Сергей Марков.
Казаки пошли дальше, двигаясь вдоль берега залива, до островов «сидячих гиляк». Иван Москвитин со товарищи видели небольшие острова у северного входа в Амурский лиман и часть северо-западного берега острова Сахалин. «И гиляцкая земля объявилась, и дымы оказались, и они без вожей в неё итти не смели…» – записано в «скаске» Колобова, который также сообщал, что казаки «…амурское устье… видели…». Но припасы у казаков заканчивались, что заставило их вернуться назад. В ноябре они стали на зимовку в маленьком заливе. Весной 1641 года, вторично перевалив через Джугджур, москвитинцы вышли на один из левых притоков Маи и, следуя знакомым маршрутом, в середине июля прибыли в Якутск с богатой соболиной добычей.
Люди Москвитина жили на побережье Охотского моря около двух лет. Открытые ими места оказались богатыми: «собольные, зверя всякого много», и реки и рыбные, а рыба большая, в Сибири такой нет… столько-де ея множество, – только невод запустить и с рыбою никак не выволочь…».
Как это следует из «Очерков…», по результатам похода участники его были властями Якутска вознаграждены: Москвитин произведён в пятидесятники, его спутники получили от двух до пяти рублей деньгами, а некоторые – по куску сукна. Для освоения открытого им Дальневосточного края Москвитин рекомендовал направить не менее 1000 хорошо вооруженных и экипированных стрельцов с десятью пушками. Географические данные, собранные Москвитиным, использовал позже Курбат Иванов при составлении первой карты Дальнего Востока, примерная дата появления которой – март 1642 года.
