Текст книги "Консервативный вызов русской культуры - Белый лик"

Автор книги: Николай Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Думаю, счастливый человек – Илья Сергеевич Глазунов. Он счастлив детьми, счастлив своим трудом. Счастлив любовью к России. Разве этого мало? Но Илье на самом деле все мало. И застольных полночных бесед мало, картин, книг – мало, ибо это все становится прошлым, а ему нужно будущее, завтрашний день. Ему, как и тебе, Александр, надо видеть свое ежедневное "Завтра" – в своих учениках, в своей школе... Скажу абсолютно честно: даже если бы я его совсем не знал и что бы о нем мне ни говорили, но если человек становится подвижником русского дела, восстанавливает Академию для молодых художников, я – на его стороне. Ибо, как говорится, ученье – свет, а неученье – тьма. Или как говаривал нелюбимый Глазуновым Ленин: учиться, учиться и еще раз учиться...

А. П. Те, кто видел Илью Глазунова все эти десятилетия: в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые годы,– только теперь понимают, что он, как беременная мать, знал, что несет в своем чреве. Еще младенец, прекрасный и грозный, не был рожден, а Глазунов знал, что он носит в себе. Как птица, которая сидит на гнезде, где отложены драгоценные для нее яйца, он защищал свое гнездо. Его политический путь – это непрерывный сложнейший путь защиты своего детища. Он создавал свою глазуновскую политику. Ради своего детища он мог превратиться в змею, во льва, взлететь соколом, мог ворковать голубицей. Мог обниматься со своими очевидными врагами, усыпляя их бдительность. Мог дистанцироваться от друзей, которых любил, но которые в этот момент могли бросить на него тень. Илья Глазунов – виртуозный политик, он мне напоминает величайшего Горчакова: такая горчаковская стомерность во имя главного, мобильность, способность видоизменяться, тончайшим образом реагировать на все опасности, которые его окружают. Он прошел все эти грозные страшные бури, и сколько было людей, которые раньше его отвергали, порицали, осуждали – они сейчас немы, их нет в искусстве, нет в живой жизни. Они сидят в своих заплесневелых мастерских и смотрят с печалью на незаконченный натюрморт восьмидесятых годов. Они давно обескровлены, им нечего сказать, у них нет сил к сопротивлению. Да они и сами отказались от сопротивления. А Илья Глазунов весь наполнен силой, он прожигает коридоры власти насквозь. Пройдя по всем салонам, по европейским клубам, по папертям мировых храмов, познакомившись со всеми знаменитостями сегодняшнего мира, он везде делал свое единое дело, сохранял русское гнездо. И это вызывает преклонение и восхищение перед Глазуновым-дипломатом, перед Глазуновым – утонченным политиком. Он уникален в этом.

В. Б. Может быть, нелишне вспомнить о всечеловечности Федора Достоевского. Вот уж кто доказал свою всечеловечность, так это Илья Сергеевич. Думаю, только русский художник мог так свободно проникать в душу индуса или француза, итальянца или даже немца. Я искренне жалею, что, уделяя столько времени королям и президентам нашего земного мира, он не получил возможности поработать с нашей советской политической элитой. Очень мало русских политических портретов. Но даже один Громыко чего стоит. Это была бы история СССР застойного периода в лицах. Увы, не допустили Глазунова ни до Брежнева, ни до других. Пришлось отстаивать честь лучшего портретиста, рисуя или рабочих, или друзей-патриотов, или испанских королей,– в таком вот широком политическом диапазоне. Я рад, что среди портретов в альбоме нахожу и Валентина Распутина, и Игоря Шафаревича, и Владимира Солоухина, и Олега Красовского – живая история нашей русской патриотической культуры. И все-таки созданный им миф о вечной великой России я ценю превыше всего. Его "Былины", его цикл о Поле Куликовом меня поражают даже сильнее его нынешних картин из русского Ада. Разве что "Черный белый дом. 1993" входит сюда как продолжение его исторических работ. Я бы просто воспитывал детей в обязательном порядке на его историческом цикле. Пусть пройдут школу Глазунова, а потом уже думают, как строить свое будущее. Оно будет защищено памятью о прошлом России, знанием героев России. И согласен с тобой в восторженной оценке образа автоматчика. "Россия, проснись!" – называй эту картину плакатом, агиткой, как хочешь, семантика меня не интересует, но вот прямое воздействие этой картины на зрителя я замечал, и не раз. Ее бы тиражировать миллионами экземпляров – и на стену каждого дома, пока не проснулись. А еще мои любимые работы: "Царевич Димитрий" и особенно "Гимн героям". Вот это мой Глазунов. Ибо именно героизма не хватает всей сегодняшней русской истории. Даже героя Чечни Евгения Родионова мы никак всероссийским героем не можем сделать. А ведь это прямой брат наших древних героев, брат Гастелло и Матросова. Вот где надо восстанавливать общую героику русской истории. Прекрасный альбом прекрасного творца...

А. П. Вся жизнь Ильи Глазунова – это и есть его ковчег. Его усадьба ковчег. Фолиант, который мы держим с тобой в руках – ковчег. Мир его общений и связей – это ковчег. И конечно же, ты прав, его ковчег – это его Академия. Он из своего ребра создал эту Академию. Ее не создавало государство. Это абсолютно глазуновская, якобы несбыточная, затея. Илья из тех, кто любит браться за несбыточное и претворять в жизнь. Смысл этой Академии до конца не понят людьми. Приходящие туда ученики учатся русской живописи, русскому в искусстве вообще. Учатся русскому миросознанию. Как бы они потом ни писали, выйдя за пределы Академии. Любые абстракции или сюрреальные проекты. Они могут заниматься рекламными роликами или военным дизайном. Рисовать контуры новых истребителей-перехватчиков или писать русскую природу, русское лицо, русский мир. Но все эти глазуновские ученики всегда будут оставаться русскими художниками по сути своей. Это будут русские художники двадцать первого века. Они покажут нам еще один вариант вечно живой России. И Академия Глазунова – памятник, который он поставил не себе, а своей любимой Родине.

В. Б. Илья Сергеевич, может быть, раздосадованный разрушением русской культуры, в какой-то мере решил сам для будущего создать как бы хранилище, резервуар, или же, говоря современным языком, создать сайт, где бы хранились все лучшие течения и направления русской живописи. Этот сайт заложен и в его коллекции, и в его особняке, и в самой его живописи. Я думаю, только закончив потаенную работу над воссозданием всей генетической системы русской живописи, он перешел к своим глобальным проектам, как ты говоришь, русского Ада. Его тотальное одиночество – это одиночество хранителя, не могущего доверить до конца даже друзьям все свои тайны. И как сочетается это его одиночество с обилием людей, встречающихся с ним, с обилием дел важных и второстепенных, которыми он занят все 24 часа напролет. Один поток энергии Глазунова направлен наружу, и он освещает путь многим сотням тысяч его сторонников и поклонников, он борется с уймой врагов и побеждает, второй же, не меньшей силы поток энергии, направлен внутрь, и он ведом только самому художнику, он творчески живет в этом втором, внутреннем потоке...

А. П. Не забудем о последнем проекте Глазунова, переделке Кремля. В последней его трансформации, сделанной уже на века по эскизам Ильи Глазунова, мы наяву почувствовали мечту художника. Не будь Ильи Глазунова не было бы такого рафинированного эстетизма, такого ароматного воспроизведения царских дворцов. Он руководил и направлял эту работу. Павел Бородин был его казной, Столповских был его строителем, а сердце кремлевских работ было глазуновским. Мне, советскому человеку, жаль исчезнувших красных залов Кремля. Эти залы были по-сталински пуританскими, были по-деловому сдержаны, там, в этих залах, вершилась реальная советская история. Туда был внесен имперский, царский, романовский музейный колорит, и одновременно была убита живая красная история Кремля. Я, как певец красной империи, откровенно сожалею о потере, но я жду, я знаю: эти имперские глазуновские залы готовились им для будущих истинных державных властителей Кремля. Придет время – и в этих залах будут подписаны договоры, что Босфор и Дарданеллы станут наши. Я жду, когда на этот трон в горностаевой мантии, кажущейся сейчас реликтовой, сядет если не император, то мощный державный русский властитель. И он скажет, что российское государство восстановлено в границах 1945 года. Или в границах 1916 года. И хлопнет своей властной рукой по малахитовому столу. Убежден, что новая русская история войдет в эти глазуновские залы, и они будут пахнуть не лаками, не сусальной позолотой, а вновь будут пахнуть трудом, хлебом, порохом, и там закатят пир в честь великой русской Победы! Если я доживу до этих лет, я пойму, что Илья Глазунов был прав, и прощу ему убийство красных залов Кремля.

В. Б. Ему прощать всем нам есть за что. И я бы посоветовал многим, озлобленным на него людям, хоть под конец жизни взглянуть, вглядеться внимательнее в его работы, в его кремлевские интерьеры, в его иллюстрации к Достоевскому. Пройти его дорогой жизни, всмотреться в светлые лица его учеников, и понять: такому и Бог простит многое за его труды. Так и кажется, что вот возвращается он к себе домой, снимает свои мантии и роскошные одежды и предстает в тяжеленных веригах, которые он молча и одиноко несет через всю жизнь. И ключи от этих вериг потеряны, и нести ему их до конца дней своих. Никто из нас ему не помощник... Более того, мы все – тоже его вериги. Зайдешь к нему в любое время суток, хоть глубокой ночью – и найдешь по комнатам десятки людей, услышишь шумные обсуждения и важные переговоры... Зачем все это всемирно известному художнику? Помню, уже через неделю после инфаркта он вытребовал меня к себе в Барвиху с какими-то срочными делами, но там были еще и другие люди, промышленники, банкиры, помогающие его Академии. Кстати, он удивительно заставляет служить России и Кобзона, и Лужкова, и Шохина... Он заставляет своей энергией вращаться вокруг него сотни и тысячи людей. Это по-настоящему русский маг и волшебник, не признающий поражений. Они ему не нужны, он их не замечает, молча обходит и продолжает делать свое русское дело.

А. П. Да, он удивительно одинок. Несмотря на всю его общительность, на то, что дом его наполнен людьми: там можно встретить мэра, там можно встретить погорельца, кокетливую кинозвезду,– на самом деле он абсолютно одинок. Он стоит один в своем аристократизме. Я вижу в нем одиночество, боль и легкое отторжение от всего присутствующего. В уголках его губ, в манере говорить, в его изысканном жесте, которым он чуть-чуть дистанцируется от всего мира. Он сказал своим современникам все, что он мог сказать. Он нашел для этого язык, но современники не все поняли. Может быть, чем дальше, тем больше одиночество, потому что он стоит на пепелищах двух империй. Он изобразил красную империю, как сатанинскую, но ее нет, а Сатана живет, его белой империи тоже нет, она тоже превратилась в прах. Будучи глубоко православным человеком, творцом христианских творений, он до конца не понят и не принят и иерархами Церкви. Его Христос – голубоглаз. Его Христос движется по земле русской походкой. Когда его Христос произносит свои проповеди, по-видимому, он окает. Это глазуновская концепция голубоглазого русского Христа. Для него славяне – это такой пранарод, от которого произошло все доброе, светлое, наивное, верящее. Он видит в русских начало самой жизни, самой природы, самого мироздания. Этот тончайший мистицизм Ильи Глазунова остается непонятым очень мно

гими. Он, казалось бы, традиционалист, но он смело нарушает все традиции. Он хочет освободить традицию от шелухи, от поздних наслоений, вернуться к неоскверненной, незатоптанной традиции. Но одновременно – он авангардист. Его прорывы сквозь времена, его резкость, его мессианство находятся в противоречии со всем окружающим миром. Когда я смотрю на Илью Сергеевича Глазунова, на его изысканную фигуру, на его милую улыбку, когда слушаю его замечания и тирады, когда гляжу в его глаза, у меня бывают моменты обожания. Мы редко видимся, но мы чувствуем друг друга на расстоянии. Присутствие Ильи Глазунова в моей жизни делает меня спокойным, уверенным, это близкий мне по духу человек, я даже чувствую себя его учеником...

Вячеслав Клыков

Клыков Вячеслав Михайлович родился 19 октября 1939 года в деревне Мармыжи Курской области. Скульптор, президент Международного фонда славянской письменности и культуры, член Президиума Координационного совета Народно-патриотического союза России. Окончил Московский художественный институт имени Сурикова. В раннем своем творчестве увлекался аванградными поисками, был под влиянием работ Генри Мура, затем вернулся к традиционному реализму, но блестящая пластика его скульптур сразу же выделила его среди других реалистических скульпторов. Со временем стал известен своими памятниками, прежде всего Георгию Жукову, Сергию Радонежскому, Кириллу и Мефодию, протопопу Аввакуму, Пушкину в Тирасполе, Батюшкову в Вологде, Рубцову в Тотьме. Автор взорванного в 1997 году в Подмосковье памятника Николаю Второму. Лауреат Государственных премий СССР и РСФСР. Женат, имеет троих детей. Живет в Москве. Руководит движением "Держава".

"Русские герои. Они нужны России. И все так рано гибнут, сгорают. За Россию гибнут. Внешние причины – это ерунда. Пусть копаются специалисты. Они все служили народу, России... И потом у таких ярких личностей всегда облик такой, будто они из самой сердцевины народа. Из самой гущи. Шукшин из деревенской гущи. Высоцкий – из городской... Или Николай Рубцов. Сила какая-то при всей его хрупкости. Такой глубины чувствования природы я ни у кого из русских поэтов не вижу. Так же и Игорь Тальков. Настоящий русский витязь. Когда пошли самые сильные национальные, гражданские песни Игоря Талькова, тогда я как скульптор и понял: не зря ему такой облик природой дан... В них, в русских гениях, от Пушкина до Рубцова, изначально был заложен протест против несправедливости. Они сильно досаждали силам зла, а способ уничтожения каждый раз оказывался разный. Ведь могло не получиться у Дантеса и Мартынова, могла ослабеть убийца Рубцова, промахнуться убийца Талькова. Это лишь шестерки в системе зла, направленного на русских гениев. А как стремились не физически, так нравственно уничтожить Шолохова? Все силы ада против светлой русской культуры. Как давили русские таланты! Всю русскую национальную жизнь!

Я помню, как у меня арестовали бабушку, которая уже глубокой осенью колоски со мной собирала. Мне пять лет было, а бабушка уж совсем старенькая была. Для меня это было такое потрясение... Голод по всей России был... Я вспоминаю это время. 1946 год. Нет. Нельзя так на человека давить, принижать так его. В деревне тогда и началось тотальное бегство любым способом. А без деревни нет и России. ...Я сейчас думаю, как же мы бедно жили, вся деревня, вся крестьянская Россия. Нет, нам надо идти дальше, восстанавливать национальную жизнь. Коммунистического Рая уже не будет. Слишком тяжело доставались нам наши победы и достижения. Вот и устал весь народ..."

Из интервью Вячеслава Клыкова газете "Завтра", 1997 год

МЫ ИДЕМ К НАРОДНОЙ МОНАРХИИ

Владимир Бондаренко. Слава, твоя последняя работа – недавно установленный в Тайнинке памятник императору Николаю Второму. С насильственного отречения его в феврале 1917 года и началось лихолетье России. Февралисты никак не могут успокоиться, пока окончательно не разрушат Россию. Как ты думаешь, почему у нас в двадцатом веке в правящей элите так много разрушителей? В феврале 17 года, в октябре 93 года... Волна за волной, под разными знаменами, но с одной целью – смести с лица земли русскую державу...

Вячеслав Клыков. На этот вопрос давно ответили наши лучшие умы. Об этом писал владыка Иоанн незадолго до смерти. Почему это случилось? Конечно, вопрос сладостный. Постоянно терзать себя: почему и отчего? А надо начать с главного. Нарушили самый главный закон перед Господом Богом. Порушена законная государственность. Казнен был ритуальным образом законный предстоятель верховной власти, то есть Государь Император. С этого начались все беззакония.

Одно беззаконие всегда рождает другое беззаконие. Это необратимая цепь. Все те разрушения, которые мы видим, хотя люди внешне как-то и живут, сводят концы с концами,– они идут от внутренних разрушений всех нас. Сейчас на самом деле уже все разрушено: разрушена фундаментальная наука, разрушены приоритетные отрасли промышленности, которые приносили выгоду нашему государству, которые опережали мировое развитие,– та же космическая техника, к примеру.

Все эти разрушения происходят потому, что наследники царского убийства живы и по сей день, правят и сейчас. Я имею в виду и президента нынешнего, который никак не легитимен, хотя и называется "всенародноизбранным". Никто не отменял православный самодержавный строй в России. И никто не имеет права отменить. Кучка заговорщиков, а нынешним языком – международных террористов – узурпировала власть. Разумеется, как бы мы ни латали дыры впоследствии, мы главную дыру не можем залатать – отсутствие легитимной законной государственности. Мы обязаны это сделать.

Сейчас мы видим диалоги такие между коммунистами и демократами, ни для кого не секрет, что это диалоги между преступившими закон в феврале 17 года и преступившими закон в октябре. Вот все их разногласия. И те, и другие должны уступить место законной власти, которая создавалась веками, целым тысячелетием. Это такой мощный потенциал, который обязательно востребует восстановления всего. А там и установится национальный менталитет, традиции. Надеюсь, что сейчас у нас первый и последний президент. Если пришел бы второй президент – это уже устанавливалась бы какая-то новая ненужная традиция. Труднее было бы восстановить порушенную законность. Иногда смотришь не просто на внешние признаки жизни нации и государства, но смотришь еще и на мистическом уровне. И на невидимом мистическом уровне уже победа наша свершилась, а на видимом реальном – пока еще нет. Но недалек тот час, когда это свершится и на видимом уровне.

В. Б. Не секрет, что в рамках "красной цивилизации" рано или поздно стала прорываться русская национальная основа. Секретари сельских райкомов, хозяйственники, оборонщики занимались не столько изучением марксизма, сколько укреплением нашего государства. Вместо марксовых бредней они старались развивать, созидать, возвеличивать Россию. Все эти Королевы и Туполевы, Калашниковы и Лихачевы – были основой русской промышленной элиты. Они были державниками, государственниками, а не марксистами. Они пробовали создавать и пусть урезанную, но новую русскую национальную идеологию на основе нравственных постулатов Православия. И в 1991 году идеологи КПСС, все эти яковлевы и шеварднадзе, разрушали не любезный им марксизм, а русскую мощь, русскую науку, русскую промышленную элиту. Да, у этих советских государственников не было главной скрепы – православной веры, они к ней тоже уже шли, отсутствовала и легитимная государственность, тут ты прав, но и к ней бы пришли. И вот все вновь разрушено, мы оказались в новом феврале. Как теперь найти выход, на какие силы опереться в борьбе за Россию? Не надо скрывать и обманывать себя: пока еще мало воцерковленных людей в России, мало искренних монархистов, а ураган разрушения продолжается, сатанисты, пользуясь моментом, открывают дорогу антихристу. Нельзя сидеть сложа руки и мечтать о своих неосуществленных идеалах. Надо опираться на нынешнюю Русь, на нынешние созидательные силы. На какие же? Хуже всего стенать и говорить: "России нет, Россия вышла..." Да невидимая Россия уже на мистическом уровне одержала победу, потому так много бесов и примчалось в испуге к нам, чтобы не допустить победы на видимом уровне. Кому же бороться с бесами в нынешней реальной России?

В. К. У твоего вопроса есть две стороны, я их и коснусь. То, что все наши хозяйственники действительно – русские люди, которые пришли к руководству из агрономов, из горных инженеров, из оборонщиков. Большинство секретарей обкомов было в последние десятилетия со специальным, чаще всего инженерным, образованием. Они на самом деле образовывали уже национальную элиту, но на коммунистическом уровне. Их беда в том, что они были неверующими. У них не было самого главного – духовного национального корня. Отсутствие веры и приводило к продажности и неустойчивости. К конформизму, который, в свою очередь, привел всех к краху. Потом пошли "плачущие большевики", кающиеся большевики, предатели откровенные. Это все было в недрах этого хозяйственного партактива. Посмотрите, сколько оказалось предавших так легко и партию и идею. Которые порвали свои партийные билеты, вышли из партии. Это все из-за их нелегитимности...

В. Б. Я думаю, нерешительность лидеров ГКЧП – тоже из-за их безверия, из-за их безбожия, из-за их чувства исторической нелегитимности. Без таких мистических причин никак иначе их поведение в дни ГКЧП не обьяснить. Обладать полнотой власти, самой мощной в мире армией, зловеще могучим КГБ и так легко все сдать новым февралистам могли только опустошенные внутри люди.

В. К. Да, они были лишены главной идеи, ради чего бороться. Может, и чувствовали, что надо бороться, но не понимали по-настоящему. А сколько было примазавшихся, конформистов? Миллионы. Не было самого главного национального стержня. Как у мусульман? Если человек верующий, он настоящий мусульманин. Так же и в России. Стержнем всего является православное сознание. А она, эта элита,– чуралась православия. Не хотела понимать. Это все было на моих глазах, я могу сказать как очевидец и свидетель. Это одна сторона.

Другое дело, что в генах русского человека, даже самого заядлого партийца, всегда сохранялась национальная православная суть. Где-то в глубине эта суть всегда срабатывала. Чувство справедливости, чувство чести – воспитано было в людях тысячелетиями. Русские отличались стойкостью в войнах, выносливостью, мужеством благодаря своим родовым чертам. И войну-то мы выиграли не благодаря чуткому руководству Коммунистической партии, а благодаря национальному историческому опыту. И мы выстояли. Или как мы решали хозяйственные задачи по восстановлению страны? Вспомни крупнейшие стройки, целину. Это же национальный энтузиазм. Этим людям можно только поклониться. Которые приехали, уверенные, что целина, или БАМ, или другие стройки помогут всей России, всему народу. Это – вторая сторона всего советского периода. И мы сейчас должны поддерживать эту вторую сторону, этих строителей, промышленников, создавших нашу сверхдержаву. В русском человеке течет кровь предков. Ее почувствовать может каждый. Для этого должна быть внутренняя работа. Я не посмеюсь над таким фактом, если вчерашний ярый коммунист станет сегодня верующим человеком. Апостол Павел нам подал пример. Я искренне в любом человеке такую перемену буду приветствовать. Русские люди приходят к вере, это основа национального корня. А православный человек – всегда державный человек. Православный человек по-настоящему всегда монархист. Как бы сейчас наши иерархи ни говорили: мол, мы лучше подождем с Православием и монархией, пока весь народ воцерковится, когда мы будем достойны монархии, вот тогда-то мы и призовем народ,– эти байки, которые нам внушают с амвона даже высокие иерархи, это есть самый страшный сон, который навевают они на всех нас.

Народ болен, и очень болен. Чем быстрее придет к нему действенное лекарство, тем лучше. А главное – это восстановление того государственного закона, который был попран в 1917 году. Сейчас у нас нет формы национального волеизъявления. У нас всегда были всероссийские земские соборы. Это и есть веками проверенная историческая форма народного волеизъявления. Никакие референдумы, никакие выборы нам не подходят. Это эрзац, подделка под народное волеизъявление. Все они не могут заменить всероссийских земских соборов. Природа всероссийских земских соборов настолько совершенна, что не воспользоваться ею сейчас, в наше критическое время,– это просто грех.

В. Б. Ты совершенно справедливо говоришь о том, что многие районные и областные бывшие партийные руководители, хозяйственники – обращаются к вере, к основам национального самосознания. Вот и в твоем случае, о котором мы раньше говорили, в восстановлении в твоей деревне храма тебе помогают в этом, и искренне, многие бывшие партначальники. Расскажи поподробнее о твоем проекте восстановления храма. Думаю, это будет интересно многим читателям.

В. К. Этот проект касается лично меня. Мы говорим о больших идеях, о перспективах России, о том, чем живем и мучаемся. Но ведь каждому нужно сделать и какое-то конкретное дело. Что ты можешь? Посадить дерево, построить дом, вырастить детей... Такое дело обязан сделать каждый человек. Вот так и я. Когда приезжаю и вижу в своих Мармыжах, в центре России, на древней курской земле, на границе с Воронежской областью, запустение и безлюдье, я что-то стараюсь предпринять.

Красивая природа, чисто русская: речушки, холмы, леса, чистый чернозем. Изумительные места. Плодородная часть центральной России. Сейчас пустеет эта земля, как будто она где-то на Крайнем Севере. Пять домов осталось в Мармыжах. Россия всегда жила маленькими деревнями. И вдруг при Хрущеве их назвали бесперспективными. Почему? Там ведь жили люди. Двести, триста человек – это же очаги народной жизни. Они всегда жили по своим законам, по своим обычаям. Расселенность русских по своим деревням помогала России всегда выжить даже в трудные годы. Всегда прирастала Россия деревней.

А начинается любая деревня с храма. Обыкновенного сельского храма. Вот я и решил, спасая свою деревню, восстановить храм. Фундамент уже заложен. Сейчас растут стены, я закончил весь декор. Если Бог даст, я думаю, 14 октября мы уже освятим его. Начальство районное не мешает – уже хорошо. Депутат областной думы Николай Яковлевич Колесов – замечательный человек. Как у Лескова сказано – из "сокровенных людей". Он загорелся этим делом, и сейчас у меня, по сути, как прораб. Организовал людей, уже и огород для батюшки будущего подготовил, домик строит ему. И люди уже тянутся. Я в прошлом году разговаривал там с двумя офицерами. Они жили в соседней деревне Клыковке, там много Клыковых было, хотя сам я уже из Мармыжей. Они сказали, что мы переедем с семьями после демобилизации на будущий год сюда, в Мармыжи. Один танкист, другой летчик. Нормальные здоровые мужики. Вот ради этих первых двух новых домов стоило строить храм. А потом, я думаю, что деревня все равно возродится. Володя, знаешь, создается впечатление, особенно когда поедешь по Курской области, по Тамбовской, по Воронежской, будто есть какой-то целенаправленный план очищения наших территорий под заселение каких-то инославных племен. Как можно объявить неперспективными такие прекрасные места?! Или как допустимо вести газ мимо деревень, но запрещать подключение самих деревень к газопроводу?! Сознательно не делали нитки ответвлений для деревень, сознательно уничтожали русскую деревню – и еще в хрущевские, брежневские времена.

До сих пор мы не можем в свой район провести газ. А это крупнейший район Курской области. Позор. Только в этом году что-то сдвинулось. Видите – храм построим, и газ будет. Не иначе как по молитвам Пресвятой Богородицы. А дальше дороги нужно строить. Хотя бы грунтовые...

В. Б. Вспомнил стихотворение Юрия Кузнецова: "Кто народ превратил в партизан? Что ни шаг, отовсюду проклятья..." Это трагическое кочевье русского народа продолжается уже почти столетие. Одних противников заменяют другие, но никак не приходит время спокойствия русского народа, время сосредоточения. Казалось бы, переварили марксистскую заразу, превратили марксистских надсмотрщиков-интернационалистов в более-менее рачительных хозяев русской земли – сбрасывать бы идеологические путы, как китайцы нынче, и развиваться дальше. А мы новой заразой увлеклись демократической. Кого винить, раз сами себя ценить разучились, все чужого дядю да чужебесия побольше в гости зовем. И лишь в районах некочевых, в самых кондовых центрах русской земли каждый раз сопротивляются новому чужебесию, сопротивляются разрушению. Удивительно, что сохранение устоев происходит под прикрытием совершенно разных знамен. Народ, спасая свою оседлость, свое национальное благополучие, не церемонится с цветом знамен и с разного рода символикой. Я уже давно в беседе с Александром Зиновьевым сформулировал увиденное и услышанное. Карта районов, голосовавших за Геннадия Зюганова – это карта наиболее благополучных неразрушенных районов, и она почти полностью совпадает с картой центров белого движения: Кубань, Дон, Поволжье, Алтай... Национальные самобытные центры боролись с интернациональным чужебесием и в годы гражданской войны, под белыми знаменами, и нынче, в годы перестройки – уже под красными знаменами. А на самом деле и тогда и сейчас – под знаменами национальной России. И против них, тогда и сейчас, – люди февраля, космополиты, русофобы, все мечтающие "задрать подол матушке России". Сам цвет знамен оказывается не столь важен, главное – глубинный смысл происходящих перемен. Государственники и державники в семнадцатом тянулись под знамена Деникина и Колчака, в сорок третьем – под знамена Георгия Жукова, а нынче объединяются в Народно-патриотическом союзе. Вот и ты со своим славянским движением пришел в Народно-патриотический союз. Как ты обьясняешь свое присутствие в движении вместе с Геннадием Зюгановым?

В. К. Так называемый "красный пояс" критикуется сегодня всем ельцинским режимом. Они забыли этимологию слова "красный". В Древней Руси "красный" означало – красивый. Давайте считать и Красную площадь тоже "красным поясом". И красну девицу – красноармейкой. Весь "красный пояс" это центральная вековая Россия. Коренная Россия. Россия, которая жила по своим законам и традициям, жила на своих дедовских местах. Так называемые промышленные города, Воркута там или Мурманск,– это люди, которые сорвались со своих мест, с родных мест, и вынуждены были, иногда и не по своей воле, порвать с обычаями своего народа. Эти люди уже потеряны для своей земли. На новой земле они никогда не приживутся. Вот посмотрите, сейчас массовое бегство из районов Крайнего Севера. Это все – перемещенные лица. Перекати-поле. Требовалось века два пройти, чтобы появился свой уклад, как у сибиряков. А раз они переменчивы по натуре, по земле,– они переменчивы и политически, их легко уговорить в ту или другую сторону. У них нет национального сознания. Национальное сознание приходит только от векового уклада. От любви к своей земле, к своему месту. Демократы посягнули на ядро России, на коренную Россию – и получили "красный пояс". Из этих мест и вся культура наша, весь русский язык, все знаменитые писатели. И Серафим Саровский, и преподобный Сергий Радонежский – это тоже люди из "красного пояса". А по-настоящему – из коренной России. И слава Богу, что коренная Россия проголосовала за Зюганова не как за коммуниста, а как за коренного русского лидера. Мне приходится много ездить по русской провинции. И я знаю, что мои земляки проголосовали за Зюганова как за надежного русского человека. Как за человека, который национально мыслит.