Текст книги "Убийца избранных: Конрад (СИ)"

Автор книги: Николай Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Понимая, что отступать ему не куда, что убежать не сможет, а против двоих шансов нет, Конрад достал из кошеля горсть монет и бросил в лицо Унгалу. Затем попытался вскочить на окно, ухватиться за выступ и забраться выше – на крышу. Но не успел он подняться на второй этаж, как на его лодыжке сжались пальцы.

Он даже не успел обернуться, как его дернуло вниз на брусчатку. Затылком ударился о булыжник, в голове все смешалось, но он попытался встать.

Удар в грудь опрокинул его снова на землю, а затем на его руку с кинжалом наступил Йорам.

Муж Халы сжимал зубы от боли, кровь с его ноги стекала на Конрада, но здоровяк улыбался.

– Пальцы наши заберешь? Тебе бы свои сохранить.

Он замахнулся саблей. Раздался свист, но не от взмаха его руки. Что-то другое просвистело, потому что оружие Йорама еще висело в воздухе.

Он замер, покачнулся, коснулся пальцами шеи.

– Это что? – прохрипел и повалился вперед.

Конрад вырвал руку из-под потерявшего равновесия Йорама. Сабля того ударилась о брусчатку, затем отлетела в стену и чуть не угодила в лицо Конрада. Он чудом увернулся от неё, отделавшись рассеченной щекой.

Спустя миг Йорам булькающей тушей упал на колени, пытаясь зажать разрезанное горло.

Унгал отступил и оглянулся.

К нему шли две девушки с оголенными ногами. Подолы платьев, собраны сзади, в руках небольшие ножи без рукоятей. А за ними, в отсвете пожаров шел, опираясь на копье, как на посох, Ламуш.

Унгал выругался. Посмотрел сначала на одну девушку, затем на другую, развернулся и рубанул Конрада.

Но тот откатился, попытался парировать, но от удара кинжал вылетел из руки, звякнул по булыжникам и упал в лужу крови, растекающуюся под Йорамом.

– Не вздумай убегать, лекарь. – скомандовал Ламуш.

Дурацкая, бесполезная команда. Ему и некуда бежать – позади него стена, впереди здоровяк с саблей, позади которого женщины, готовые убивать.

– Я сдаюсь! – закричал Конрад и повторил. – я сдаюсь.

Это на мгновение замедлило Унгала. Заминки оказалось достаточно, чтобы кувырком добраться до кинжала.

Теперь Унгалу пришлось бы бежать за Конрадом, а другие противники уже были рядом. Он с разворота рубанул назад. И взмахом попал по летящему в него кинжалу.

Сталь звякнула о сталь. Метательный нож отлетел и исчез в тенях.

Девушки на мгновение замедлились.

– Неплохо. – Удивилась одна, но тут же достала очередной нож.

Телохранительницы Ламуша замедлили шаг и разошлись по обе стороны от Унгала.

Он сначала поворачивался то к одной, то к другой. Затем сплюнул, и с ревом бросился на левую. Тут же справа ему в икру впилось лезвие. Это замедлило его ровно настолько, чтобы та девушка, на которую он бежал, тоже метнула нож, но уже в основание стопы.

Под лезвием лопнула полоса его сандалий и брызнула кровь. Но это не остановило несущуюся тушу мышц. Она налетел на девушку, широко замахнулся.

От такого удара мог увернуться даже ленивец. Чем и воспользовалась девушка. Но тут же получила ногой в бок. Её отбросило на несколько метров.

Она прокатилась по земле, пачкая одежды и раздирая оголенные ноги. Попыталась встать, скривилась, инстинктивно прижав ладонь к месту удара. Судя по всему, Унгал сломал ей несколько ребер. И этим бы не закончилось, если бы перед ней не оказался Ламуш.

Дядя Когана взял копье на изготовку. Он был меньше Унгала, явно слабее, но единственное, что требовалось – держать его на расстоянии, пока он истекает кровью.

«Как будто зверя загоняют.» – подумал Конрад раздираемый выбором убежать или помочь им в этой схватке.

– Положи саблю и я обещаю тебе честный суд. – сказал Ламуш. – нас тебе не…

Он не успел договорить. Сабля со свистом полетела на встречу с древком копья.

Ламуш отступал, стараясь не подпускать Унгала, но тому было плевать на самого человека, он рубил древко. Удар за ударом. От копья отлетали щепки.

В это время вторая девушка бросила еще два ножа. Один угодил в спину, но застрял в кожаном жилете, другой впился в толстый воротник, лишь поцарапав шею.

Первая девушка уже поднялась, но прижимала руку к ребрам и морщилась от каждого вдоха.

Конрад попытался оценить ситуацию. У одной девушки сломаны ребра, и как бы она ни дралась, прыти у неё точно убавилось. Вторая может попытаться, но если Унгал её хотя бы схватит, то ей не выжить. А Ламуш, хоть и тянул время, но не мог уколоть здоровяка, который держался от него ровно на том расстоянии, чтобы бить по древку. К тому же, от таких ударов, руки Дворянина скоро устанут, и драться будет невозможно.

– Что ж. – выдохнул Конрад. – У вероломства есть предел.

И поспешил на помощь. Не успел он сблизиться, как наконечник копья отлетел. Унгал схватил древко и вырвал из ослабевших рук Ламуша. Махнул наотмашь, чуть не попав по Конраду. Но тот увернулся, едва не поскользнувшись на крови.

– Хала – тупая сука. – Выкрикнул Конрад

Унгал готовый зарубить Ламуша, развернулся и саданул сверху вниз саблей.

Конрад поймал момент, развернулся всем корпусом, подставляя себя под его левую руку, воткнул лезвие в предплечье Унгала. Шагнул и рванул кинжал в сторону кисти.

Раздался хруст. Лезвие прошло сквозь кости, уперлось в рукоять сабли и выталкнуло её из ослабевших пальцев.

«Всегда работает.» – подумал Конрад.

Но в этот момент ему на голову опустился обломок древка. Конрад успел подставить предплечье второй руки. Но мир всё равно исчез.

Ему показалось, что он уже мертв. Боль пропала, он перестал чувствовать свое тело, и все вокруг него казалось бесконечно холодным и вязким. Но постепенно возвращалась боль. Во всем теле. В кисти, в голове, на ребрах. Вместе с этим теплел воздух, и вязкая субстанция вокруг него разделялась на твердую и холодную, и теплую, но едва уловимую.

Затем до него донеслось пыхтение. Он открыл глаза в миг, когда по его спине снова попало древко и выбило дух.

Конрад не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он выгнулся, попытался закрыть левой рукой, но она не слушалась.

Унгалу бы в этот момент переключиться на других – тех, кто еще представляет опасность, но он снова запахивался древком, чтобы воткнуть его в спину Конрада.

Метательный нож влетел в лицо здоровяка, рассек щеку и выбил несколько зубов. Из-за этого его рука дрогнула и вместо того, чтобы проткнуть Конрада, он лишь задел его вскользь.

Едва соображая, Конрад тыкнул кинжалом в пах, провернул, откатился, запутавшись в собственных конечностях.

«Да что за день…»

К этому момент Ламуш уже добрался до Йорама и поднял его саблю. Они с второй девушкой, налетели на Унгала и стали рубить его.

Конрад видел, как несколько раз из груди того показывался кринок сабли. Как девушка резала его маленьким ножом так часто и так быстро, что кровь из ран шла лишь спустя несколько ударов. Но её оружие подходило только против обычных людей, а не такой туши.

В одну из её атак он бросился на неё. Израненный и окровавленный, он прыгнул на девушку. Она попыталась ускользнуть, но ему удалось в падении схватить её за собранный подол, подмять под себя.

Не смотря на то, что она воткнула ему в глаз нож, а Ламуш пытался перерубить его бычью шею, он с неумолимым упорством и бил девушку локтем изувеченной руки. Пока в какой-то момент не затих.

Конрад не сразу в это поверил. Он даже подумал, что это какая-то бессмертная тварь, что создана калечить и быть искалеченной.

– Слава Богам, что он хотя бы тупой. – Проговорил Конрад поднимаясь.

В это время Ламуш вытаскивал избитую телохранительницу из-под трупа Унгала. Другая позволила себе слабость и села, закусив губу.

Конрад смотрел на дядю Кагана, который выпрямился и встал в стойку, будто хотел продолжить бой.

– Что происходит?

Конрад отступил, стараясь держать в обзоре всех троих.

– Хала пытается убить Кагана. Помогите ему.

Ламуш прищурился.

– Ты в этом тоже участвовал. Он проявил к тебе доверие…

– А ты сейчас стоишь и хочешь променять жизнь своего племянника на какого-то чужака. Теряешь время.

– Наказывать подонков – никогда не было потерей времени. – Он пошел на Конрада.

Но девушка, которую он вытащил, схватила его за халат.

– Господин. Вы успеете его отыскать. Жизнь Кагана важнее. Тем более мы… – она обернулась на подругу, которая, тем не менее, уже сжимала нож и вставала.

Ламуш скрипнул зубами и опустил оружие.

– Ты знаешь, где убийцы?

– Там, где Каган.

Конрад ощущал, что вот-вот рухнет на землю. Несколько ребер сломаны, как и левая рука в предплечье. Из головы течет кровь. Если ему предстоит еще драться, то он с готовностью просто сдохнет.

Ламуш отвернулся и пошел в сторону тронного зала.

– Я пойду вперед. Милые, если сможете, присоединяйтесь.

Но девушки следили за Конрадом, и провожали взглядами, пока он не исчез за углом одного из зданий. А затем взобрался по каменной лестнице на стену, с которой убежали все стражники, свесился на одной руке, спрыгнул и ушел в город.

Столица гудела. Почти невозможно было разобрать из-за чего: бунт или празднование, пожар или попойка? Здесь и там встречались обеспокоенные люди, что расталкивали пьяных. Женщины, что висли на мужчинах, которые с волнением смотрели на зарево, что поднималось над дворцом. Юнцы, которые пытались лезть под юбку подруге, пока та высматривали стражников или напавших на дворец.

Слишком двоякой оказалась эта ночь. Даже для Конрада. Он радовался, что наконец выполнил задуманное, которое отняло у него целый год. Но вместе с тем и горевал, что пришлось предать интересных людей, видеть как некоторые из них сходят с ума или впадают в паранойю, а кого-то убивают. А кого-то пришлось убивать ему. Пусть платой стало несколько сломанных костей – они срастутся за неделю, несколько ран – вопрос пары часов или дней, но мать, которая отказалась отдавать ребенка чужаку и собственными руками удушила его – это тревожило Конрада больше всего. А ведь с такой матерью этот мальчишка мог…

Конрад сжал зубы, вытер слезу. Это лишнее, это недопустимое. Избранный не может приносить ничего кроме огромной боли всем, кто его окружает. Он знал это, он был уверен в этом… или нет?

Эпилог

Ноги Конрада ступили на песок за воротами столицы. Никто не станет преследовать одинокого путника в пустыне, который не знает пути, не знает расположения оазисов, но который чувствует направление и может идти, погруженный в свои мысли.

Может быть то, зачем боги одарили его – лишнее, может, он вообще не нужен? Бесконечное число войн, драк, убийств в порыве ревности, из страха, из жадности. Могут ли редкие избранные перевесить всё то, что люди делают с себе подобными? Да и являются ли они сами по себе виной или они лишь катализатор, который приводит к движению те массы, которые жаждут крови и величия за чужой счет?

Конрад задавал эти вопросы себе постоянно, но именно сейчас – под палящим солнцем и холодными ночами безжалостной пустыни – он сомневался больше всего. Он касался монет, сжимал их в ладони, вспоминая удивление каждого, когда доставал кинжал. Ужас, ярость, равнодушие пьяных глаз, готовность грудью защитить того, за кем пришел Конрад. Многие десятки людей. Одни жили в землянках, другие в шалашах из шкур, третьи плели дома из лоз и ходили в набедренных повязках. Сколько их было? Он не считал, просто вешал монеты.

Скорпионы убегали из-под его ног, пустынные змеи замирали на камнях и провожали его взглядом. Даже ветер будто сторонился его – проносился вдалеке песчаной бурей, но не трогал убийцу детей.

Но когда песок сменился на саванну, та степью, а за ней появились леса, память Конрада сглаживала острые углы событий. Да, случилось много ужасного. Произошло восстание, и там умерли люди, он сам приложил руку к нескольким убийствам и увечий. Но в этот раз ему повезло – не пришлось собственноручно убивать ребенка. За него сделала это одна из достойнейших женщин.

– Интересно, выжила ли она? – Произнес вслух Конрад. – и что с ней сейчас?

– Ты что балакаешь? – донеслось рядом.

Он встрепенулся, посмотрел на говорившего.

Тот нёс вязанку дров, опираясь на посох. Сморщенное лицо, дубленое солнцем, сутулая спина, руки с облезлой кожей, под которой проглядывали вспухшие сустав.

Конрад прогнал несколько раз слова незнакомца. На каком языке он разговаривает?

– Ой, чурбан. – Сплюнул незнакомец. – Нясут тарабарщину.

«Знакомый говор.» – отметил Конрад и задумался сколько же недель прошло с момента его ухода из Харийского каганата.

– Да вот. – Улыбнулся он. По крайней мере, ему показалось, что он улыбнулся. – пяду, бряду себе. Жиньку ищу.

Незнакомец фыркнул.

– Пошто ты бабам то нужен? Бедняк небось? Да еще и шастун. Ты б в своем хуторе искал.

– Искал, да не выискал.

Конрад прислушался к своему чувству. Да, избранный уже совсем близко. Миля или две. От силы пять.

– Дурак значицца. – многозначительно сказал незнакомец. – Коль бабу рядом не сыщешь, то и в других местах не найдешь. – и поднял голову к солнцу, улыбнулся беззубой улыбкой. – ох, прям как я. Тож шастал по деревням. Думал, будет где-то такая, шоб прям дух как хватило бы, так и не отпускало до смерти. – Покачал головой, – а не деле то-о-о… Чем дальше, тем страннее бабищи были. Куриц иначе кликали, кошек тоже. А уж за то как погунок звали, так по лбу этим самым погунком дать надо было. Так что зря ты так. А то останишься как я, да таскать тебе бревна.

– Я за погунок в лоб не бью. – ответил Конрад, пытаясь вспомнить что же это такое, – а то баба даж если золотая, и то помнется, да попортится.

Незнакомец поправил дрова на спине.

– Где б золотую найти? Не бывают такие. Пожил бы с моё, сам бы понил. Баба – она баба. Ей мужик нужен, да правильный.

– А ты стал быть не правильный, раз она погунок кликала падрыжно.

Дед потянулся за поленом. Захрустели суставы, запахло застарелым потом из подмышек.

– Ща я те покажу не пральный. Да я самый шо есть мужик. Только баб нормальных нет. Вот в своем хуторе…

– Это я уже слыхал. – отмахнулся Конрад.

И задумался. Этот сумасброд женщину не мог найти нормальную, лишь потому, что вбил себе в голову какую-то дурость. Или ему её вбили. То ли дед, то ли отец… Конрад покосился на него и улыбнулся шире.

«Как же я скучал по таким.»

Всю дорогу до деревни они препирались. Конрад подтрунивал деда, с его помощью вспоминал слова, говор, чтобы сойти за своего. Узнавал по поводу богатых или аристократов в окрестностях деревни, но ни кого из таких людей не было. Все простые и работящие.

«Удача.» – подумал Конрад, представляя, что успеет за день или два закончить все, а затем отправиться дальше жить в ожидании рождения следующего избранного.

Душа наполнялась решимость. Не придется долго думать и вынашивать план. Не придется целый год заниматься сомнительными делами, хотя есть ли более сомнительное дело, чем убийство пока что невинного? Но он был готов. Дождаться вечера, улыбнуться, убить сначала того, кто может поднять шум, а затем избранного. Очередная кровь, но сейчас это казалось несравнимо проще, чем заводить дружбу с Катун, и пить чай, зная, что её ждет предательство.

Он подошел к краю деревни и улыбнулся. Он здесь когда-то бывал, но прошло, по меньшей мере, восемьдесят лет. Никого из знакомых не осталось. Тем лучше. Он пошел сразу в харчевню. Снял комнату, попытался расплатиться монетой Каганата, но ему чуть не сломали стул о спину. Удалось договориться, что золото, где бы оно ни было, остается золотом.

Хозяйка харчевни навалила ему похлебки, куда добавила тмина и розмарина. Отличная приправ к мясу, но это напомнило про чай Катун, отчего Конрад немного взгрустнул. Но, как только начало смеркаться, пошел в комнату, где его поджидала постель.

Запах соломы наполнял воздух, а полный желудок грел душу. Хотелось замереть в этом моменте и насладиться им как можно дольше. Может быть, ему стоит задержаться здесь на пару дней? Но скучаешь лишь по тем вещам, которых не хватает. А солому можно проклясть в первую ночь, стоит ей попасть в ноздрю или упереться в зад.

Конрад закрыл глаза, несколько раз вдохнул запах, выдохнул. Почувствовал как нос щиплет, как слезы навернулись, но он резким движением смахнул их, сжал кулаки и вышел.

– Я прогуляться. – Предупредил он хозяйку, закрывая за собой дверь.

Он остановился перед небольшим домом, у которого кое-как держался забор, а ворота и вовсе перекосились. Конрад обошел его, чтобы убедиться, что он не ошибается, заглянул в огород, оценил, есть ли какие домашние животные, но ничего не было.

«Без ребенка вам будет проще.» – Подумал он, хоть и знал, что в какой-то момент избранный заберет у мира причитающееся.

Затем оглянулся. Люди сидели на лавочках перед домами, где-то смеялась молодая девица.

– Что ж, быстрее сделаешь, быстрее уйдешь. – Подбодрил он себя. Улыбнулся немного растерянно, взлохматил волосы и пошел к дверям.

Постучался. Ему ответили не сразу.

Раздраженный женский голос:

– Кто еще ночью бродит? Совсем идиоты?

Дверь отворила молодая женщина. Конрад едва коснулся её взглядом, как заулыбался во всю ширь и в смущении опустил голову.

– Вы уж звиняйте. Я тут новенький, вот и ищу где бы переночевать. Впустите? Я заплачу.

На последних словах он поднял голову с самой широкой улыбкой, на какую был способен, из-за чего даже зажмурился. Но стояла тишина.

Неужто он заговорил на другом диалекте или языке? Вроде не должен был. Те же самые глаголы, что в харчевне, акцент тоже. Ему и вправду казалось, что где-то он ошибся, но где?

– Конрад? – Раздалось вместе со смешком. – Как ты меня нашел?

Конрад раскрыл глаза и обомлел. Перед ним стояла Зоя.