Текст книги "Убийца избранных: Конрад (СИ)"

Автор книги: Николай Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Конрад шагнул и остановился.

Он ждал. Ждал, когда кончится терпение у бандитов. Ждал звуков, каких-нибудь других свидетельств о том, что там кто-то есть. Если они пришли за ним, то, минимум, занервничают.

Прошла минута, две. В тишину переулка пытались вмешаться далекие звуки веселья, крики ночных птицы, шорохи ветра по крыше. Но те, кто его ждали, все еще не подавали виду. Проклятье, он даже засомневался, что увидел отблеск. Или всё же нет? Но у него есть почти всё время мира, так что лишний час он постоит без проблем. А если ничего не произойдет, то пойдет дальше. Повитухе не составит труда подождать поклонника, уж если она по несколько часов достает детей.

Спустя пять минут зеркальце вновь появилось. Едва оно показалось из-за угла, Конрад рванул вперед, ударил сапогом по руке и повернул за угол.

Там стояли трое. У двоих короткие дубины, третий поднимался и доставал свою.

Конрад кольнул его в лицо. Попал под нос, лезвие скрипнуло о кость, проникло. Он рванул его в сторону, разрезая лицо незнакомца.

Двое других уже били. Конрад увернулся от первого удара, сблизился со вторым и принял дубинка плечом. Та прошла по касательной. Конрад, воткнул лезвие в предплечье атакующему у самой кисни, провернул. С разворота ударил пальцами по глазам второго, вытащил нож и рукоятью врезал в кадык.

И побежал прочь.

Глава 2 Часть 3

Все произошло в несколько мгновений. Конрад успел дважды свернуть, как раздался первый крик боли. Должно быть это был тот, которому он разрезал лицо. Затем зазвучал еще один голос.

Конрад знал, что такие раны не смертельны. В большинстве случаев, когда рядом есть врач или хотя бы несколько метров ткани, чтобы перевязать их. Но зато первым двум вряд ли захочется нападать на людей, либо они станут гораздо лучше в этом ремесле. А третий… Чтож, вид чужих ран, порой, помогает пересмотреть свои взгляды на профессию.

Город как будто не слышал криков. Люди все так же занимались своими делами: пели и веселились.

Конрад выбежал на из переулка, вклинился в гуляющую толпу, протиснулся между женщиной и её детьми, нырнул в очередной переулок и остановился отдышаться. Прислушался.

Ничего.

Заглянул за угол. Преследователей не было.

Чтож, он умудрился за один день найти кого-то, кто желает ему зла.

"И правда. Кто бы это мог быть?" – спросил он себя, зная ответ.

Если раздеть человека при всем дворянстве, то даже самый миролюбивый затаит обиду.

Конечно, и хозяин чайхоны мог попытаться нажиться на чужеземце. Но тут проще найти упившегося вусмерть торгаша.

Как бы то ни было, повитухи нет, и, скорее всего, не будет. Ему придется самому её искать. Но для начала стоило бы где-нибудь спрятаться.

Он решил пойти дальше от веселья – туда, где меньше всего людей. Празднование продолжится еще пару дней, а значит у него есть время найти заброшенный дом или…

Конрад переступил через бормочущего бездомного. И осознал, что будь здесь хоть собачья конура, и та была бы занята. Значит ему стоит искать наименее обдуваемый угол.

Продвигаясь к окраине столицы, он увидел стройку, где стены нового здания уже возвели, а среди лесов и груд кирпичей валялся всякий хлам. Здесь же горели факелы и ходил скучающий охранник, который то и дело, попивал из бурдюка.

Происходившее в соседней части города его не волновало. Он останавливался, оглядывался и шел дальше, шаркая ногами и бормоча.

Конрад посмотрел назад, прислушался.

Всё еще никого.

Можно успокоиться и переночевать здесь. Кроме этого охранника никого, а рабочие если и придут, то по утру. Там уже никому не будет дела до еще одного человека.

Конрад перешел узкую улицу и, прячась за кучами кирпичей и песка, вошел в здание.

Изнутри оно казалось больше, чем снаружи. Высокие стены, отсутствие потолка и длинная зала, которая заканчивалась двумя дверными проемами.

«Новый храм?» подумал Конрад и прошел чуть дальше, обходя доски и перевернутые ведра.

Внутри каждого из проемов был коридор. Уже через несколько метров Конрад не мог разглядеть даже стены. Он повернулся, чтобы посмотреть на факел, но решил, что даже мельчайшая искра выдаст его.

Он коснулся стены и пошел, выставив вперед руку. Несколько раз повернул, затем у него что-то смялось под ногой и он во что-то врезался бедпром.

Рядом покатился какой-то шар, замолк и миг спустя разбился. Раздался дребезг стекла и звон металла. Послышалось ворчание, шелест бумаг, скрип древесины.

Конрад затаил дыхание, готовый снова бежать.

– Кто здесь? – раздался сиплый голос и мелькнули искры. – все работы завтра. Песка вам зашиворот, да ветров в штаны. Кто ночью бродит? Ушаг, ты что ли?

– Нет. – ответил Конрад.

Суета в комнате прекратилась. Незнакомец перестал выбивать искру.

– Если вы хотите что-то украсть – воруйте, но дайте мне снять копию. Если по поводу оплаты, то приходите днем и не ко мне, а к…

– Я искал место для ночлега. – перебил его Конрад. – а не для… что вы там перечислили.

Послышался облегченный вздох.

– Очередной бездомный. – и незнакомец продолжил со злобой, все громче и громче. – Да чтобы вас поглотил пепел. Проваливай, пока я не позвал охранника. Давай, давай. И даже не думай здесь мочиться. Я по запаху людей узнаю, и тебя разыщу, да такие распорки в зад поставлю, что этой арке сам Зулдай Камнетворец позавидует.

Знакомое имя. Конрад невольно улыбнулся.

"Зулдай Камнетворец?"

– Как помню, он считал, что арки используют хвастуны и те, у кого много лишнего времени.

Наступила тишина.

– В молодые годы да. Он высказывал такое мнение. Хотя забавно такое читать в письмах известного мастера арок, к которому обращались сами… Так, подождите. Надеюсь вид вашего лица мне не грозит сломанным носом или ударом ножа?

Конрад задумался над смыслом фразы.

– Нет, я не планировал вас бить или… – он наконец понял. – Ах. Если хотите зажечь факел, то я не против.

– Какие тут факелы? Только лампа, но… Ой, кажется, вы её разбили. Проклятье. Все мои чертежи сейчас окажутся в масле, придется их… Что за бездомные пошли? Врываются в кабинет, громят стол, рассуждают о раннем Зулдае. Пойдемте на выход. Хоть посмотрю на того, кто не дает мне спать.

Незнакомец коснулся лица Конрада, затем взял за руку и повел наружу.

Под светом луны оказалось, что это щуплый и мужчина в заляпаной робе. На полголовы ниже Конрада, но сколько ему было лет, сложно угадать. За спутанной бородой, испачканной в чернилах, мог быть и шестидесятилетний старик и сорокалетний мужчина.

– Благая тень! Ты же чужак. А говоришь как на соседней улице родился. Во дела пошли. А теперь рассказывай. Как вышло, что чужак, знакомый с творчеством Зулдая, оказался на улице и не может найти где переночевать? – он держал Конрада, осматривал со всех сторон и тараторил. – В мое время любой путешественник мог найти себе постоялый двор или конюшню. Хотя из путешественников у нас бывают только торгаши и… – незнакомец закусил большой палец, задумался, пожал плечами. – и торгаши. А ты, дай на тебя взглянуть. Тьфу ты. Эй, Шарот, принеси факел, ко мне тут гость прокрался.

Охранник переспросил, и незнакомец повторил.

– Принеси мне факел! – крикнул он, и добавил, но уже тише, – С каждым годом люди слышат всё хуже, а чтобы им хоть что-то объяснить приходится тратить по полдня. Итак, я тебя слушаю.

Конрад слушал незнакомца и время от времени не понимал, с ним ли разговаривает этот мужичок?

– На меня напали.

– И ограбили? О, история стара как мир. Но кто станет нападать на тебя? Посмотри на себя. Да ты в одних обносках. Да и зачем ходить там, где нападают? Либо ты хочешь мне солгать, либо недоговариваешь.

Конрад пожалел, что выбрал из двух проходов не тот.

Улыбнулся смущенно и свободную руку запустил в волосы.

– Вы меня видите насквозь. Я шел на встречу к женщине – помощнице повитухи, а по пути на меня напали какие-то мерзавцы.

– Её братья? О, не волнуйтесь, у нас часто такое случается. Тайные встречи между влюбленными не редкость, не редкость и драки за невесту. Обычаи. Но даже не думайте обращаться к стражникам. Они всегда будут не на твоей стороне. Эти медноголовые олухи только и ищут кого бы пнуть или толкнуть. А кому тогда обращаться? Эй, Шарот!

Конрад дернул рукой, которую держал незнакомец.

– Не надо ни к кому обращаться. Я доверился человеку, а он меня обманул, что познакомит с нужной женщиной из дворца. Пришлось убегать и вот я здесь.

Незнакомец хохотнул и покачал головой.

– Куда ж ты глянул. То что она из дворца, молодой человек, вам путает все узлы.

– Я понимаю, но мне надо как-то туда добраться, увидеться с ней, задать несколько вопросов.

– А затем умереть, проткнутым пикой или простреленный из лука. Как тебя зовут хоть?

– Конрад.

Незнакомец отпустил его и хлопнул в ладоши.

– Ха. А ты знал, что у Зулдая был друг точно с таким же именем и тоже чужак, а?

Конрад улыбнулся, вспоминая посиделки с молодым архитектором, который не стеснялся пролить чай на чертежи и сказать, что сделает еще лучше. Пока они ходили вместе, такого не случилось ни разу.

– Вроде бы.

– Так знал или нет? Теперь ни от кого даже нормального ответа не дождешься.

К этому моменту охранник принес факел. Однако, не смотря на спокойную обстановку. Он держал в руке дротик.

– Убери эту палку. Это гость из далеких земель. Зовут также как и… Ай, да что тебе рассказывать. Иди, утрамбовывай свою землю.

Охранник пробубнил что-то под нос и ушел, поглядывая на Конрада.

А незнакомец стал осматривать его, остановился, когда из-за света факела заблестела золотая монета, и хмыкнул.

– Вы все носите вот такие веревочки?

– Это на удачу. – соврал Конрад. – традиция.

– И нож со змеей и солнцем?

– У нас на домах и на мебели делают этот узор. Популярный сюжет.

– Либо вы все чужаки на одно лицо, либо опять совпадение и ты из краев Конрада. Прогнать бы мне тебя за разбитую лампу, испорченные чертежи. Но столько совпадений. Знаки теней надо читать и уважать, иначе балки посыпятся и фундамент утонет. Смекаешь?

Сколько раз он слышал об этом от Зулдая. К тому же он в отличие от соплеменников предпочитал восхвалять тень, потому что в ней приятней отдыхать.

– Самую малость. Я о строительстве слышал только за чаем и в пьяных разговорах.

Незнакомец хмыкнул, стряхнул песок с ближайшей доски и сел.

– А я вырос с пылью в глотке и карандашом в руке. Моё имя Расим Шурег. И я запроектировал эту кучу кирпичей, слежу за ходом работ. Я архитектор, как и Зульдар, только не такой известный, раз о нём знают в чужих землях.

Конрад улыбнулся. Еще маленькая удача.

– А я бродяга. Путешественник, который собирает монеты.

– На удачу. – добавил Расим.

– На удачу. – подтвердил Конрад.

И архитектор засмеялся.

– Плохая у тебя удача, раз столько монет, а оказался сегодня без ночлега, да еще и чуть не ограбили. Или ограбили? Впрочем, это без разницы. На эту ночь можешь остаться здесь. А затем, как бы меня не радовали все совпадения, тебе придется поискать другое место. Работников у меня предостаточно.

– Даже тех, кто умеет читать и немного чертить? – поинтересовался Конрад.

– Даже тех. – Расим подождал, – но ты можешь показать завтра что умеешь, что знаешь, а там… Может мне и удастся хоть несколько ночей провести дома.

Глава 3 Часть 1

Утро наступило вместе с ударами молотов и скрежетом пил. Конрад вышел из внутреннего помещения, рядом с кабинетом Расима, и зажмурился от солнца. Оно словно хотело выжечь глаза и изжарить каждого, кто посмел не спрятаться в тени.

Рабочие отвлекались на Конрада, но тут же возвращались к работе. Уже к полудню к нему попривыкли и перестали замечать.

Как раз тогда Расим и выбрался на улицу. Он был в той же одежде, что и ночью, и походил больше на заблудившегося бедняка, чем на уважаемого мастера. Тем не менее, едва он появился, строители перестали разговаривать. Лишь когда что-то нужно было по работе.

Расим зевал и не прикрывал рот. Из-за чего, при каждом его слове в воздухе повисала вонь нечищеных зубов.

– Значит, ты умеешь читать чертежи?

Конрад почесал в затылке.

– Приходилось, но это было лет двести назад. Может триста. Сейчас и не вспомнить.

Расим хмыкнул.

– Это как с завариванием чая – если научился, то пиши пропало. – он достал из сумки несколько тканных свертков и показал Конраду. – давай, расскажи, что ты видишь на этом чертеже?

Конрад всмотрелся в кучу линий, которые в первый момент рябили, а затем выстроились в узор. Отличный от западных или северных приёмов работы, но все же понятный. Язык цифр и условных обозначений.

– Вот здесь. – он указал на середину стены. – должна быть башенка, как и на противоположной стене, но её нет.

– И не будет. – качнул головой Расим. – ещё.

Конрад посмотрел чертеж, оглянулся, перевернул, посмотрел на архитектора.

– Это ведь старая версия здания. Есть другие чертежи?

Расим хмыкнул и подал еще один, который изображал планировку здания с торца.

– В задней части как будто решили изменить расположение лестниц. Так-то они выходили на север, но с имеющейся высотой они закончатся на южной стороне. Или правила изменились?

Расим забрал чертежи, свернул и убрал в сумку.

– Правила остались те же, но оказалось, что с крыши этой халупы можно будет разглядеть двор одного из приближенных Кагана. Ему не понравилось, что за ним могут следить, и что это вмешательство в его жизнь, куда только… В общем, пустая болтовня дурака, который боится показаться нагишом в своём саду.

– А башня у стены?

– Министр дорог возмутился, что в таком случае по этой улице не сможет проехать наш величайше-великий властелин со всеми своими подданными, согласно кодексу. А значит министрам и советникам придется сужать колонну, а для этого придется выдумывать новые правила, чтобы никто ни на кого не обиделся. Вот так мне пришлось из утонченного здания с выверенной симметрией делать кадавра, которого при рождении нужно утопить в ослиной моче. – он осекся и закричал во все горло. – вы куда плиту ставите? Смерти моей хотите?

Несколько рабочих, что держали каменную плиту замерли.

– Но так ведь было бы удобнее. И мы могли бы проходить по ней, да и на самый верх её не нужно было бы тащить. Она ж тяжелая.

В этот миг Расим действительно проснулся, а с ним и Конрад, хоть только сейчас и понял, что дремал до этого.

– Скорпионьи выродки, чтобы в ваших глотках желчь встала раскаленным камнем, а из вашего кала торчали колючки. Вы что делаете? Положите плиту, пока не пришел её черед! Если бы вам платили за ваши идеи, вы бы должниками остались!

Крик затих, архитектор попытался отдышаться, а затем посмотрел на Конрада.

– Так и приходится работать.

– Ночью меня бы такой крик напугал.

Расим отмахнулся.

– Ты не пытался из песни сделать свиной визг. Ладно, уже не из песни, но что они вытворяют? А теперь представь, что я бы поспал на полчаса дольше. Или пока я спал кто-то уже чего-то наделал. Мне теперь ходить весь день по стройке и смотреть не напортачил ли кто, чтобы потом переделывать?

– Наверное, нет.

– Да, Конрад. Да. И я сейчас пойду, а ты со мной, потому что ты мне должен за разбитую лампу, и будешь отрабатывать, и мы будем смотреть где и кто снова напортачил. Вот тебе чертежи, а я так пойду – мне они уже снятся. И хуже того, я их каждую ночь правлю, а на утро они такие, как ты и видишь.

Они пошли по стройке. Уже через несколько минут до Конрада стали долетать переговоры из разряда: «Кто этот чужак?», «Я его раньше не видел.», «Когда это его верблюд выссал?». Везение, что болтовня Зальдура оказалась полезной, сразу же компенсировалось неприязнью рабочих. Косые взгляды участились, а когда Расим требовал от Конрада высказать свое мнение, то на него смотрели так, словно хотели выложить вокруг него еще одну башню, но без дверей и высотой в десяток метров.

Расим оказался дотошным. Он трижды приказал перекладывать ряд из-за криво положенного кирпича.

– Это всего лишь кирпич. – возмутился молодой работяга.

– А у тебя всего лишь хребет. Если бы тебе в детстве сломали всего один позвонок, мог бы ты сейчас также ходить и разговаривать? Тебя отдали бы солнцу. Так что бери своё уродливое детище и вылечивай, пока я не решил, что твой род бесполезен во всех смыслах.

Конрад смотрел на злящегося юнца, на дворцовые башни, что высились над городом за его спиной, сдерживал стремление бездумно рвануть и действовать почем зря. Ведь сейчас надо было, как и хорошему строителю, неспешно выкладывать кирпич за кирпичом, чтобы создать здание идей и планов, на вершине которого очередная монета.

Он скрипнул зубами от этой мысли, помрачнел, и это не осталось без внимания окружающих.

– Даже мой друг Конрад недоволен тобой. – вставил Расим. – давай, скажи им.

Рабочие посмотрели на него исподлобья.

Тот самый неприятный момент, когда нельзя просто извиниться и уйти.

Конрад посмотрел в карие глаза мальчишки, затем на босые ноги и руки, что посветлели от каменной пыли.

– Ты давно кладешь кирпичи?

– Месяц, и что? – огрызнулся парень.

– Слишком спешишь. Тебе платят за каждый положенный или испорченный кирпич? Задумайся вот о чем…

Но Расим не дал ему договорить и стал размахивать руками перед лицом мальчишки.

– Не умеют они думать. Ты посмотри на него – сущий зверь. Ему бы только кирку, да камни колоть! Бесполезный сброд.

Конрад ждал. У него всё время мира.

"Почти всё время."

– Если казнить всех плохих… – начал Конрад фразу Зальдура, и мысленно добавил:

«Архитекторов.»

Расим это понял, фыркнул, отвернулся.

– То государство не увидит ни одного хорошего.

– Благодарю вас за мудрость, достопочтимый Расим. А тебе. – он повернулся к раоню. – стоит посчитать сколько ты положишь кирпичей, если будешь класть вдвое медленнее чем сейчас.

Юнец сплюнул.

– Вдвое меньше.

Расим покачал головой.

– А я что говорил? Они непробиваемы.

Но Конрад пожал плечами.

– Расскажи, если отважишься попробовать. Надеюсь, к тому моменту я еще буду здесь.

Парень фыркнул и принялся разбирать кривую кладку, бормоча проклятия.

Конрад не осуждал его. Что поделать? Если бы он поспешил в зале императора, с ним могло случиться кое-что хуже, чем кривой ряд кирпичей. И все же он оказался слишком быстр, хотя это не мог предсказать никто. Кроме богов.

Они закончили обход и Расим казался доволен.

– Эта лачуга растёт. А вот тебя мне прислала сама тень.

– Но найдется ли мне работа? Чтобы тебя сопровождать лучше обратиться к кому-нибудь более симпатичному.

Расим отмахнулся.

– С возрастом становится приятнее смотреть на чертежи и хорошо выполненную работу, друг Конрад. А её я тебе подыщу. Ты надолго у нас?

Конрад задумался, сколько ему понадобится времени на это дело. Неизвестно. Проникнуть во дворец можно, но надо и уйти живым. Войти и выйти тихо, а без нужной помощи или чертежей дворца это невозможно.

– На год или два. Может, больше. Мне нравятся здешние ветра, да и люди выглядят добрее.

Расим охнул.

– Вот эти мерзавцы и лентяи добрее выглядят? Или те негодяи, что обокрали тебя? Конрад, друг мой, тогда то, откуда ты пришел, настоящая житница солнца, где даже песок иссохнет.

Конрад улыбнулся и отшагнул в сторону, чтобы оставаться в тени.

– Я про тебя, Расим. Ты планируешь доверить мне ответственную работу, и не погнал меня в ночи.

Расим захохотал и тоже спрятался от солнца.

– Не выгнал, потому что испугался. Чего орать, когда не видишь на кого. А работа… чтож, если за три дня твоего наблюдения эти стены не рассыпятся, то будешь моим помощником.

– А если все пойдет не так? Кривые стены, балки не там?

Расим пожал плечами.

– Тогда тебя удушат сами рабочие – им же это всё придется разбирать. – и протянул руку.

Конрад пожал её.

– Тогда уж предпочту кирпичом по голове.

Первые два дня тянулись практически бесконечно. Конрад старался присутствовать всегда и везде, чтобы не допустить ни одной погрешности. Это нервировало и раздражало рабочих. Некоторые в его присутствовали останавливались, но как только уходил, возвращались к делам. Им явно не нравилось, что какой-то чужак объявился из ниоткуда и тут же стал выполнять роль надсмотрщика архитектора.

Как-то во время полуденной жары, когда все сделали перерыв в работе, Конрад сидел в тени и изучал чертежи. Изначальная задумка казалось красивой, высокой, но в ней не было характера. Симметричная, правильная. Как будто Расим осторожничал или боялся проявить фантазию. Был еще вариант, что он не умеет иначе, но он вдохновлялся старым другом Конрада, а значит в нем должны были быть позывы к неправильности. Почти всё, что делал Зальдур было асимметричным. Старался сделать так, чтобы эта неправильность шла в пользу. Как выбившаяся пряд из уложенных волос, как шрам под глазом у воина, как лучник у которого немного перекошены плечи. Всё это нарушало изначальную задумку, идеальность внешнего вида, но придавало ему если не душу, то особенность.

"И в конце концов он прославился." – порадовался Конрад за давно умершего друга.

– Эй, чужак. – окликнул его один из рабочих.

Конрад поднял глаза, всмотрелся в грубое и обветренное лицо, где один глаз явно был выше другого. То о чем он и думал только что – не красота, а индивидуальность.

– Ты целыми днями ходишь рядом с нами. – продолжал мужик. – отдохнуть бы тебе. А то…

– Я могу споткнуться или упасть с лесов? – перебил его Конрад. – да, я задумывался об этом.

– И?

– Тогда вам придется сидеть без работы, пока не пройдут расследования в моей смерти. Или травмы, или еще чего.

Рабочий посмотрел на товарищей, затем шагнул ближе, что его сандали коснулись ботинок Конрада. Последнему пришлось выпрямиться, чтобы не упереться лбом тому в пах.

– Солнце на высоте злое. Бьет в голову сильнее молота.

– А мои замечания такие же беспощадные, как крики голодных детей или возмущения жены?

Глаза мужика расширились.

– Чего?

Конрад свернул чертеж и отложил. Подальше. Туда, где его бы не достала возможная драка или брызги крови.

– Давай начнем с того, что я слежу, чтобы вы делали работу так, чтобы за неё заплатили. Верно?

– Неужто? Ты только и шныряешь, да слухаешь, что мы там разговариваем.

Конрад вздохнул. Заметил, что за ними наблюдают и другие строители.

– А есть что послушать? – Конрад встал и отступил на шаг. Работник оказался чуть выше него. – Посмотри туда, – он указал на чертежи. – Мне важно, чтобы ваша работа сложилась в то, что задумал Расим. А говорить вы можете что угодно, если это не мешает ни другим рабочим, ни Расиму, ни мне. Вам платят не за молчание, не за слова, не за угрозы толпой. Вам платят за положенные кирпичи, положенные балки, плиты.

– Так не мешай нам это делать. – сказал мужик и подошел ближе, но натолкнулся на ладони Конрада.

– Прошу, оставайся там, я пугливый.

– Ну а я нет.

Конраж смотрел ему в глаза.

– Тогда расскажи о своей смелости детям, жене и всем тем, за кого ты отвечаешь. И что из-за неё ты лишишься работы. И раз твоя смелость стоит больше, чем жизнь каменщика, то иди в солдаты, где подобные вещи могут быть в цене. А здесь и ты, и я, и каждый, кто на площадке делают общее дело – создают что-то новое. Вон тот мальчишка. – он указал на паренька, с которым уже сталкивался, – если за ним не присмотреть, выложит несколько десятков кривых рядов. А затем стена упадет. Но с большей вероятностью, что и тебя, и его заставят её разбирать, чтобы выложить ровно. А знаешь почему? Потому что никто из вас – опытных каменщиков – не помогает ему, не следит за его работой, и думает не обо всём храме, а о своей кладке. И только о своей.

Мужик смутился.

– Мы кладем кирпичи. За здание пусть думает архитектор.

– Вы делаете часть от целого. А я лишь помогаю не погрязнуть в своих ошибках, как в долгах из-за игры в кости.

Несколько людей в группе откашлялись и увели взгляды в сторону. Любители азартных игр всегда есть в любой толпе.

– И все же… – еще раз попытался мужик, но Конрад остановил его, подняв указательный палец.

– И все же, когда вы дадите понять, что за вами не надо следить, когда вы будете ответственны друг за друга, тогда я и Расим будем нужны, чтобы собрать нескольких из вас и сказать, что надо сделать за день. – Он посмотрел на всех. – А если вы хотите кого-то напугать, то хотя бы думайте чего боится он, и на что вы готовы. На что ты готов, чтобы я тебе не мешал работать?

Мужик посмотрел в сторону, замахнулся.

Конрад как держал руки, так и ударил. Правой рукой под челюсть, а левой ладонью заблокировал плечо каменщика. Всё кончилось в мгновение, и никто из рабочих не успел сообразить, когда Конрад поймал обмякшего мужика и посадил на свое место.

– Прошу вас. – сказал Конрад зевакам и взглядом указал на кучу кирпичей. – мы делаем одно дело.

Рабочие переглядывались. Кто-то смотрел на вырубленного мужика, морщился, с недобрением глядел на Конрада. Но тут раздался крик.

– Чаво собрались? Друг Конрад, ты им сказки рассказываешь? А ну пошли работать бестолочи. А он чево уснул? Давайте, забирайте его, да на солнце, пусть знает какого спать на работе. Прочь, прочь, за работу.

Расим расталкивал и тянул рабочих, как будто не замечал их настроя. Вдобавок ругался, жаловался на бездарную работу, и что такие работники сами должны доплачивать, что им позволяют прикоснуться в прекрасному.

Спустя минуту на этом месте остались только Расим и Конрад.

– Ты правда думал достучаться до их разума? – тихо начал архитектор. – они же… Послушай, они думают только как бы вечером надратсья в кабаке и набить брюхо. Им плевать что они делают. Скажи им выстроить тысячу нужников, они и за это возьмутся, только плати.

Конрад закусил губу. Да, наверное так и было. Приятно думать, что кому-то не всё равно, что кто-то горит общим делом. Проклятье, на эти пару дней он почти забыл про избранного, и что его надо убить. Он представлял как здание вырастет, как его…

Конрад дернул головой, чтобы прогнать мысли. У него другая цель. Расим и эта работа лишь способ добраться до чертежей дворца, получить к ним доступ и составить план. Всё.

– Тогда дай какую-нибудь цель им.

– Я им плачу. Этого хватает.

– Это верно и в отношении тебя?

Расим помрачнел и сжал кулаки. Неумело. Как это делают грудные дети.

– Ты в своем уме? Если решил поучиться у них, то лучше прекращай. Думаешь, я здесь из-за денег? Мне что больше заняться нечем, чем продавать свои таланты?

– Но это здание скучное. – не стал юлить Конрад. – и то, что потребовали убрать башенку лишь спасало его.

Расим захлопал глазами и тихо спросил.

– Моё здание скучное?

Конрад решил воспользоваться случаем, взял чертежи и развернул их.

– Если ты восхищаешсья Зальдуром, то я удивлен, что ты стал ставить такое квадратное здание. Везде углы. Арки? ИХ нет ни на одном плане. Всё выглядит так, как будто автор боится любой ошибки. И это было бы простительно только в одном случае: если он не умеет иначе.

Расим медленно взял план здания из рук Конрада.

– Я не умею иначе?

– Все слишком… – Конрад попытался подобрать слово. – опасливо? Как будто несколько домов, которых тут полно, поставили друг на друга и снесли стены. И если бы не размер, то даже самая последняя бездарность могла бы это слепить.

Расим комкал чертеж.

– Это я бездарность? – он начал тихо, но Конрад уже понял, что наступил на свежий ожог. – Да я столько домов и храмов построил! Какой-то чужак, которому я позволил у себя остаться, которому дал такую работу смеет выливать на меня помои? Пошел вон! Слышишь? Вон. Всё. Такую наглость невозможно терпеть. Забирай свои вещи. Сколько там тебе за работу дать? Три, четыре дня? Держи за неделю. Всё проваливай, и чтобы я тебя тут не видел! Эй, вы чего смотрите? Ну ка взяли и вытащили это наглеца вон. Да не стойте колоннами, не небосвод держите. Сами же хотели это сделать. Я видел! Гоните его!

Рабочие казались ошеломленными. Только что их разгоняли, как через несколько минут уже натравливают на Конрада.

А он молча выслушивал эти крики. С каждым словом они становились для него тише и тише, как будто звучали издалека. Он грустно улыбался – слишком знакомая картина. Заслужить доверие, а затем непрошенным советом лишиться его. Ничего нового под солнцем.

– Дай мне две минуты. – сказал Конрад и пошел за вещами. Хотя основное было при нём: нож и веревочка с монетами.