Текст книги "В поле зрения (СИ)"

Автор книги: Николай Айдарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 6

– Славный ты шашлык решил пожарить, – Рома присвистнул, оглядывая то, что ещё полчаса назад было складом.

Сгорело практически всё, что могло гореть. Стены стали чёрными, сплошь покрытыми копотью, на полу была большая куча дымящихся обломков, окна все оплавились от страшного жара. Чёрт, даже крыша не выдержала и обвалилась вместе с солидным куском стены.

– Где-то я это уже видел, – мой приятель из наркоотдела задумчиво поглаживал гладко выбритый квадратный подбородок.

– Я не виноват, – ответил я. – Должно быть, эта штука горит лучше дизеля.

– Точно! – Рома потряс пальцем в воздухе. – Вспомнил! Так выглядела Германия после наших бомбёжек в Великой Отечественной! Клянусь, прямо как на фотографиях у деда!

Он прав – склад действительно выглядел так, будто на него сбросили бомбу. И если бы я не был свидетелем произошедшему, то я бы подумал именно так.

Меня осмотрели медики, прибывшие вместе с бригадой спецназа и несколькими патрульными машинами. Грузовик, равно как и Анна с наркоманами, пропал, словно его и не было здесь никогда. Этот район ночью пуст, свидетелей не найти, камер на улицах тоже нет. Как всегда.

– Хватит издеваться, – я поморщился – голова гудела не хуже церковного колокола. – Лучше стрельни в скорой от башки что-нибудь, а то совсем на куски развалится сейчас.

Только в эту минуту я понял, насколько мне повезло. Выбрать один из нескольких складов по мнимым и мутным причинам, проникнуть на закрытую территорию, вырубить вооружённого охранника и в самый последний момент понять, что адрес верен. Пережить перестрелку с серьёзным противником, уцелеть при пожаре. Встретить ещё одного человека со сверхъестественными способностями, самому «подняться на новый уровень». Уничтожить, возможно, самую крупную поставку неведомой дряни в городе. И всё это всего за каких-то несколько часов! Я невероятно везучий сегодня! Меня огорчили лишь две вещи – то, что я так толком ничего и не узнал, даже прочтя мысли бригадира (и чуть не сдохнув при этом), и то, что при таком количестве трупов, которых всё ещё вытаскивали из-под тлеющих обломков здания, не было ни одного свидетеля, и всего один подозреваемый. Фоторобот бригадира с таким выдающимся носом я помог составить при первой возможности, и посыльный уже отправился в местное отделение – рассылать этот рисунок по всем постам. Охранник, которого я вырубил на входе, похоже, проснулся в разгар пальбы и решил свалить – останков пожарные не нашли, хотя я и указал точное место, где я его оставил.

Кстати о пожарных. Они очень удивились, когда узнали, за сколько сгорело здание. Конечно, я не стал называть причину этого пожара – мне бы просто не поверили. Я сам бы не поверил, если бы не видел этого собственными глазами.

Об Анне я тоже не стал говорить. Что-то мне подсказывало, что с ней гораздо выгодней дружить, чем быть сожжённым заживо. К тому же, она спасла мне жизнь, пусть и сама при этом защищалась, но всё же. И, наконец, самая главная причина – мне до смерти хотелось знать, кто она такая. Откуда у неё сила? Откуда у меня сила? Все эти способности? Зачем они нам? И что с нами будет дальше? Готов поспорить, она знает ответы на большинство моих вопросов, не только про способности, но и вообще. Что она делала на том складе? Хотя, это понятно – пришла за наркотой. Она её принимает, в этом я уверен, стоит только вспомнить это её «попробуй». Но как она вышла на этот склад? Пришла с теми наркоманами? Так сказать, одни из первых клиентов? Ни одного ответа.

Анна. Дмитрий. Я. Уже три человека, имеющих особый дар, если не считать мою маму и бабушку. Ну, имевших в случае с Димой и с бабушкой. И двое из нас тесно связаны с этим RD. «Попробуй». Она не удивилась, когда я назвал её имя. Списала всё на то, что мы были когда-то знакомы? Нет, не думаю – уж я бы точно её запомнил. С такой внешностью как у неё…

– Топор, сказали, можно взять у пожарников, – Рома вернулся со стаканом воды и одной таблеткой. – Ну, или это…

Я выпил её, надеясь, что она начнёт действовать как можно быстрее. Не хотелось больше терпеть эту боль, а ценную пачку обезболивающих я решил припрятать до того момента, когда совсем уж станет плохо. К головной боли я никак не могу привыкнуть. Всякий раз, как стоит мне попытаться узнать чужие мысли, она начинает болеть. И чем дольше я использую свои способности, тем сильнее она болит. Но, что не может не радовать, они у меня наконец-то стали развиваться! С тех пор, как я обнаружил их у себя в тринадцать лет, я мог всего лишь на пару секунд попасть в чужое сознание, и потом, если не пить таблеток, несколько дней расплачиваться медленно угасающей мучительной болью в голове. Я пытался их тренировать, но долгое время это не приносило толку. Никакого. Но стоило мне поступить в академию – и я начал ощущать прогресс: боли стали слабее, я дольше мог держаться и раньше восстанавливался. Мог чаще читать чужие мысли. И если меня полгода назад хватало на одного человека, то теперь я смог залезть целых четыре раза! И, если бы не эта странность с бригадиром – чего я раньше никогда не встречал, – я бы наверняка смог проделать это пять раз, не выплюнув при этом своего желудка! Пять! Да я о таком и мечтать не мог! Но почему раньше ничего не получалось? Плохо тренировался? Или, может, возраст не тот был? Как с иммунитетом, например. В детстве я часто болел, а потом раз – и почти перестал. Спросить бы об этом у Анны. Когда они у неё проявились? Как? Она их развивает, как я, или же они у неё изначально хорошо проявлены? Если вспомнить Дмитрия, то он только и мог, что сочиться скользкой слизью. Конечно, это ему помогло выбраться из наручников, не расстёгивая их, и мы не могли его удержать. Но это весьма странная способность. Она может применяться как-то ещё, кроме как быть смазкой в автомобильном двигателе? Он ведь её совсем незадолго до своей гибели обнаружил – так может, она была просто не развита, как и у меня? Или же это – побочный эффект от этой наркоты?

Чёрт. Я совсем ничего не знаю!

– Слушай, – я повернулся к Роме, продолжавшему с каким-то детским восторгом наблюдать за тлеющими углями. – Так что это за наркотик?

– RD-18, – тут же ответил тот.

– Спасибо, кэп. Этикетку я уже видел.

– Зачем тебе это? Дело ты уже своё закрыл, пусть и без отчёта, а борьба с наркотрафиком – не твой профиль.

Я вздохнул.

– Недавно из-за этой дряни погиб один человек. И сегодня – ещё несколько. Думаю, дальше будет ещё хуже, и, прежде чем город завалят трупами наркоманов, я хочу узнать, с чем же я имею дело. Я не хочу отступить только потому, что это не мой профиль, хотя я мог помочь.

Рома прекратил разглядывать тлеющие под слабым холодным ветром угли и повернулся ко мне. На его лице всегда была лёгкая ухмылка, как будто всё, что происходило вокруг него, чётко придерживалось его планов, и он был этим страшно доволен. В принципе, так оно и было большую часть времени. Но в красном свете догорающего здания его лицо приобрело хищное выражение, и ухмылка превратилась в злобный самодовольный оскал. Не то чтобы я его испугался, но в этот момент мне стало не по себе.

– Пройдём в машину, – сказал он. – Там теплее, да и лишних ушей нет.

Старенький итальянский «Fiat» я помнил со времён академии, хотя это и было не так уж давно. Он купил его с рук, с приличным пробегом, чихающим бензиновым движком с ядовитым выхлопом, облезшей краской и порванной в некоторых местах обивкой. Никто не любил ездить с ним на этой развалюхе, в основном, потому что единственным сидением, где пружины не впивались в задницу, было водительское. И сейчас, почти год спустя, я с радостным удивлением обнаружил, что бедный автомобиль из грязно-ржавого стал тёмно-синим, а сев внутрь, с облегчением плюхнулся на новые кожаные сидения.

– Тебя куда подбросить? – спросил Рома, заводя двигатель.

Тот закашлялся как старый курильщик, выпустил из выхлопной трубы облако чёрного дыма, но завёлся.

– Домой, на Варшавскую.

Он развернул машину и покатил по тёмным улицам города с именем знаменитого русского учёного, резко набрав скорость и напрочь игнорируя мелкие ямы и кочки. Лихачил сейчас он так же, как и раньше.

– Думаю, у нас завелись крысы, – сказал он, не отвлекаясь от дороги.

Я кивнул:

– Тоже так думаю – стоило мне только позвонить, как не прошло и пяти минут, и те фармацевты начинают срочно собираться.

– Они много ящиков забрали?

– Меньше половины, в основном те, что были рядом с грузовиком.

– Значит, пытались спасти партию. Это радует.

– Чем? – не понял я. – Ведь теперь они смогут реализовать остатки, выпустить их на улицы! Лучше бы сгорело всё!

– Э, нет, приятель, – он повернулся ко мне и, не глядя, объехал еле тащившийся по плохой дороге ярко-оранжевый бензовоз, чем вызвал у меня лёгкий приступ паники.

Я уже привык ездить со спокойным Семёном, который всегда смотрел на дорогу и очень редко позволял себе чуть-чуть превысить скорость или кого-нибудь обогнать. Исключая, конечно, его недавнюю выходку. Поэтому сейчас манера вождения моего друга не вызывала у меня восторга, заставляя меня крепче держаться за боковую ручку.

– Если они пытаются спасти партию, когда на это времени нет, то это значит, что у них либо строгое начальство, либо этой наркоты в городе ещё очень мало. Начальство у них всегда строгое, можешь мне поверить, поэтому я больше надеюсь, что работают сразу оба варианта. Согласись, для нас лучше, если в городе наркоты будет меньше!

– Верно, – подтвердил я. – Так что насчёт этого RD-18? Ты так ничего и не сказал. Здесь нас никто не подслушает.

– Тебе кратко или подробно?

– Давай подробно – люблю детали.

Он задумался.

Мы наконец-то выехали на КАД, и Рома втопил педаль газа до предела. Асфальт на КАДе был не в пример лучше промятых тяжёлым транспортом дорог мелкого городка, ехать стало значительно комфортнее. Мы стремительно понеслись к пока ещё не виднеющемуся спящему городу.

– С чего бы начать… да с этого и начнём – с его появления!

Он достал одной рукой сигарету, к моему ужасу отпустил ненадолго руль, прикуривая, и включил вентиляцию салона. Как я заметил, очень многие полицейские и следователи курили, не то, что каждый второй, а прям почти тотально – то ли от нервов, то ли ориентируясь на американский образ детективщиков.

– Впервые замечен был партией в двести ампул у одной студентки из Владивостока примерно год назад. Эта идиотка думала, что это витамины для повышения уровня интеллекта – эти бредни ей наплёл странный тип азиатской внешности. Точнее она его описать не смогла, и, соответственно, того так и не поймали. Она добросовестно кололась раз в неделю и, когда не сдала экзамен, решила проверить, что же это за витамины. Ни одна больница не знала, что это такое, из замеченных эффектов были только сильные галлюцинации и повышенное потоотделение. Было сделано предположение, что ей в руки попал секретный прототип какого-то лекарства, но когда во Владивостоке появилось ещё несколько людей с такими же партиями, то власти заподозрили неладное. Наркотик дальше стал появляться и в других районах бывшего СССР, но везде малыми партиями, так что весь год оставалась почти незамеченной властями, тревоги никто не бил и панику не поднимал. Стоит в среднем дороже героина, из побочных действий только быстро появляющаяся зависимость, привыкание и постепенное ослабевание эффекта. Не токсичен, передозы легко лечатся гемодиализом, и, что самое хреновое – от него ещё никто не умирал в силу малой распространённости, да и народ про него пока ничего не знает. По крайней мере, я ни о чём не слышал.

– Хреновое? Почему?

– Такими темпами он быстро завоюет себе популярность в народе, если вдруг где-то появится большая партия. И если поставки увеличатся – а все к этому и идёт, – то у матушки России возникнут серьёзные проблемы.

Я стал переваривать сказанное. Год назад. Галлюцинации, потоотделение – это все фигня. Быстро возникающая зависимость. Привыкание. Дороговизна, по крайней мере, сейчас, на начальных стадиях. Никто не умирал. Россия.

Анна сказала «попробуй». Тоже считает витаминами для мозгов или чего ещё? Возможно.

– Ты упомянул только нас, – сказал я. – А что с остальным миром?

– Сведений почти нет, – уклончиво ответил он. – Пара случаев на Ближнем Востоке, ещё пара в Северной Африке.

– А Европа и Америка?

– Глухо. Если и есть что, то они молчат. Но и мы не больно-то об этом распространяемся – политика и прочие «штучки». Невыгодно это нашим социал-демократам!

– Ясно.

Политика, политика, политика! И здесь она! Когда к власти пришли социал-демократы, которые, кстати, и создали следователей, они решили попробовать сделать из Питера многонациональный город. Формально, он был им и до этого, но они посчитали, что девяносто пять процентов русских, да ещё три процента украинцев и белорусов – это не многонациональность, и развернули несколько программ по расширению города и превращению его во второй Нью-Йорк, раз уж сами мы не можем омолодить стареющее население и перебороть низкую рождаемость – пусть иммигранты трудятся. Город, надо сказать, расположен удачно для этого – тут тебе и море под боком, и до Европы рукой подать, инфраструктура типа аэропортов уже есть, да и город исторический и живописный местами. Первые заглянули финны, им понравилось, и они позвали шведов. Потом прилетели вездесущие японцы, сначала на экскурсии, а потом и насовсем, глядя на них, китайцы тоже решили не отставать. Немцы и американцы оценили, что Россия развернула такой фронт работ, и тоже не остались в стороне. Город начал стремительно разрастаться, говорят, в следующем году уже восемь миллионов будет. Преступность, правда, спрятавшая голову в песок после лихих девяностых, снова начала подниматься, но решение о создании следователей было как раз к месту. И теперь, когда все труды начинают потихонечку приносить доход, правительство не желает выкидывать на ветер такие большие деньги, уже вложенные в город, и всяческими хитрыми способами старается привлечь зарубежный средний класс, а не просто толпу гастарбайтеров с юга. Слухи о том, что Россию захлёстывает новый вид наркоты, которого больше нигде толком нет, этому только воспрепятствуют. Что тут же ставит перед фактом, что это может быть кому-то выгодно. Нет, слишком уж крутой план, будь он из натовской Европы или США, анархистской Африки или даже, упаси боже, наш русский. Меньше политических фильмов, больше фильмов о природе! Кстати о природе…

– А происхождение этого RD известно? Состав не выясняли?

– Выясняли, – ответил Рома, выбрасывая окурок в окно; в машине стало немного прохладнее. – Чисто синтетический. Никаких трав, экстрактов, семян и прочего. Но для его производства требуется очень крутая лаборатория. В каждом городе такую не построишь, слишком дорого, так что их должны быть единицы, если вообще не одна. Но ничего найти не удалось.

Что ж, не густо. Кто-то изобретает новый наркотик, решает заполонить им как минимум всю страну, и прилично на этом заработать. Либо производство на территории России, либо же этот кто-то решает целенаправленно действовать против России. Первое наиболее вероятно. Что это даёт? Да ничего! Есть лишь тот носатый, которого, как я понял, зовут Мишей наркоманы. Думаю, это настоящее имя, и можно попробовать разыскать его по нему, поспрашивать на улицах.

Но ещё есть Анна! Она как-то узнала об этом складе, должна знать и об остальных, если таковые имеются. Должна же она была откуда-то доставать RD раньше, наверняка есть ещё каналы поставки, пусть даже скудные! Конечно, если сравнивать с героином, то уничтожение пары десятков килограммов товара – катастрофа для поставщиков, но у RD доза больше героиновой получается, плюс вес самой стекляшки, да и кейсы сами тоже не пушинки, не то что какие-то вшивые пакетики… Получается, партии сами по себе довольно много весят, хотя чистого вещества в них гораздо меньше. Проще всего будет подождать, пока точки продажи сами не вырастут как грибы после дождя. Но тогда быстро остановить все это уже не получится, механизм придёт в действие.

В любом случае, одному мне не справиться.

– Есть одна мыслишка у меня, – Рома достал сигарету, уже вторую.

Он закурил и замолчал. Передумал?

Мы съехали со скучного КАДа, но, вопреки моим ожиданиям, не поехали прямо, в густонаселённый район к футуристическому ЗСД, а свернули налево и поехали по Таллиннскому шоссе, а потом по проспекту Жукова. Такой путь к моему дому выйдет длиннее раза в полтора.

– Какая мысль-то? – не вытерпел я.

– А, не важно, – он махнул рукой с сигаретой, чуть не обсыпав себя пеплом.

– А почему мы поехали здесь? Через ЗСД короче же…

Он молчал, но я, зная его, заметил, что ему всё же есть что сказать. И сейчас он мучился – говорить или нет. Надо ему помочь с выбором.

– Говори уже.

– Хорошо, хорошо. Не дави только, не на допросе чай…

Он довольно нервно затянулся, разом выпустил ядовитый сизый дым изо рта и, наконец, заговорил:

– Не нравится мне кое-что. Слишком уж просто в Питер проникла такая большая партия этого RD.

– А что здесь такого? – удивился я. – Баржи вон по заливу какие ходят. Одной тонной больше, одной меньше – никто и не заметит.

– Нет, брат, ты не прав, – возразил он. – Таможня у нас будь здоров из-за этих проектов социалистов! Никогда не пробовал пачку сахара провезти в город? А я – пробовал. Из любопытства. В результате я целый день проторчал в допросной комнате в аэропорту – они всё пытались узнать, что же я замаскировал под сахар. А потом ещё хотели понять, зачем же я привёз с собой кило сахара, когда магазины города просто переполнены им. Килограмм! А тут – целая тонна! Целая сотня ящиков, если не две! Как их протащили?

– Ну, может, недоглядел кто, – я был настроен скептически. – Дали взятку таможенникам и портовой службе. Или на самолётах привезли, в несколько ходок. Опять же, со взятками.

– Взятки, – он усмехнулся. – Дело тут не во взятках, как мне кажется. Не получится так просто.

– Это ещё почему?

– У нас двойная таможня уже года два как – забыл? Наша и натовская! Что пропускают наши – ловят они. Двойной фильтр. Всех не подкупишь!

– Забыл, – признался я. – Я очень редко покидаю город, да и то, либо на машине, либо поездом. Всегда без багажа, поэтому моментально проскакиваю таможню…

– Не важно, – перебил он меня. – Короче! Я склонен полагать, что им помогает кто-то из верхушки администрации города, или даже выше. Какой-нибудь министр здравоохранения.

– Или транспорта, – предложил я.

– Или транспорта, – подтвердил он. – Да хоть бы и военные! Взял и приказал не проверять груз! И провёз его тайком, на каком-нибудь грузовом самолёте – военных баз вон сколько в округе, в том же Ломоносове, там и порт есть. А уж в город как доставить они разобрались без проблем. Своим приказали, чужих купили – и дело сделано!

Наумов-старший и единственный. Первый заместитель министра транспорта. С недавнего времени председатель партии «Русского социализма». Ему вполне хватит власти провернуть эту операцию. У его сына, Дмитрия, я обнаружил этот RD-18, причём, в довольно большом количестве для одного человека, даже учитывая возможное привыкание. Он его принимал, это факт. И ещё он утверждал, что это его отец, пусть и чужими руками, подсадил его на иглу. И ещё это его ледяное безразличие к гибели собственного сына – уж не слишком ли много совпадений для одного человека? Конечно, ничего нельзя подтвердить, ни для суда, ни для себя, по крайней мере, сейчас. Но, чёрт возьми, должен же я хоть что-то сделать! Я не был с Димой знаком долгое время, но я успел узнать его достаточно для того, чтобы поверить его словам, последними из которых были «Не верь ему», вырвавшиеся вместе со страшными хрипами и потоками крови из его прострелянной глотки. Он умер у меня на руках! И это его отец виноват в этом. Он это сделал, пусть и чужими руками! Я не могу этого просто так оставить. Не могу, и всё.

– Скоро будем на месте, – сказал Рома.

Я посмотрел в окно – да, действительно. СЗД мы уже оставили позади, углубившись в тёмные городские кварталы. Была глубокая ночь, дома сурово возвышались вокруг, заслоняя своими совсем без светящихся окон силуэтами ночное ноябрьское небо. Звёзд на нем не было, оно было сплошь затянуто облаками и смогом, и вокруг царила тьма, пробиравшаяся в каждые уголки, в любые щели. И единственным спасением от неё являлись редкие фонарные столбы, всегда светившие только под собой слишком маленькими жёлтыми пятнами.

Я боялся этого города. Но только вот такими ночами.

– Да, кстати, ты просил кое-что достать, – Рома указал себе за спину, на заднее сидение.

Я обернулся. Это оказалась белёсая, потрёпанная временем папка, когда-то сшитая со всех сторон, теперь же все нитки были аккуратно разрезаны. Чтобы вложенные листы не выпали, мой друг положил папку в прозрачный пакет.

– Только предупреждаю, – сурово сказал он. – Читай здесь, при мне.

– Зачем? – поинтересовался я, отстёгивая ремень безопасности для того чтобы достать до папки.

– Я её спёр, – честно ответил он. – И утром должен буду вернуть назад.

– Сшить не забудь, – я достал папку из пакета и осторожно, чтобы не рассыпать листы, открыл её.

Артём Семёнович Селеев. Рост метр восемьдесят семь, вес семьдесят два килограмма. Хм, худой для такого роста, мало ест что ли? Хотя, я тоже худой. Дата рождения – почти наш с Ромкой ровесник, чуть старше. Вот и фотография, сделанная уже непосредственно перед судебным заседанием.

Глядя на фотографию, я неожиданно вспомнил, что в определённых кругах детективщиков достаточно популярна теория, согласно которой по фотографии человека можно определить его склонности к тем или иным преступным действиям. В ход там шло всё: цвет и выражение глаз, высота лба, тип волос и причёска, форма носа, подбородка, скул, наличие и расположение морщин. Чёрт, да там даже учитывали, торчат ли у человека волосы из ушей или нет! Не скажу, что я являюсь сторонником данной теории, но некоторые вещи стоят того, чтобы обратить внимание на них.

Морщин у него не было, да и какие морщины в почти тридцать лет? Взгляд голубых глаз тёплый и грустный, совсем как у Семёна, но брови в немой мольбе сведены вместе. Узкий нос, слегка косящий влево, должно быть, неправильно сросшийся после перелома. И без того тонкие бледные губы сжаты до предела. Волосы светлые, короткие и слегка взъерошенные, что придаёт и без того худощавому лицу треугольный вид.

С выводами лучше не торопиться, чтобы не сделать ложных умозаключений уставшим мозгом, все ещё побаливающим после всей этой сверхъестественной фигни, но я уже начал примерно догадываться, что я обнаружу, перелистнув страницу. Он наверняка считает себя несправедливо арестованным, а слабый характер только и позволяет, что просить для себя хотя бы снисхождения.

Я был не прав.

Перелистнув страницу, я упёрся взглядом в сфотографированную жертву, вернее, то, что от неё осталось. Спасибо догадливым личностям, это был не оригинал, а чёрно-белая ксерокопия, жалкое подобие того, что оно изображало. Это был мужчина, возраст не возьмусь определить, слишком уж сложно это сделать, но определённо старше меня. Толстый, лицо обращено вверх, руки раскинуты в стороны и прибиты здоровенными гвоздями к асфальту, начиная от ладоней и вплоть до локтя. На лысом черепе вырезаны какие-то странные символы, но разглядеть их было сложно – фотограф не потрудился запечатлеть их отдельно. Выпотрошенный живот сияет чёрной пустотой, потроха мелкими кусками лежат вокруг него, поблёскивая кровью на свету. Часть правой ноги (ноги тоже прибиты гвоздями), щиколотка, вообще отсутствует, из конца торчит белая кость с обломленным концом.

– Останови, – сказал я, стараясь не выдыхать.

– Зачем? – не понял Рома.

– ТОРМОЗИ!

Старенький «Fiat» жалобно взвизгнул, резко останавливаясь возле фонарного столба. Ремень больно сдавил мою грудную клетку, усилив приступ рвоты. Я отстегнулся настолько быстро, насколько это вообще было возможно, кинул раскрытую папку другу и, уже почти ничего не видя, вылез наружу. Уже чувствуя, что больше не могу сдерживаться, обхватил руками ледяной фонарный столб и, повиснув на нём, наклонился над стоящей под ним мусорной корзиной. Глотку обожгло так, будто я выплёвывал жидкий огонь. По телу пробежала волна жара, казалось, что кровь в жилах начала кипеть, и меня вырвало ещё раз. Фонарь, единственный источник света, погас, у меня подкосились ноги… и очнулся я уже лёжа на приятно холодившем асфальте. В ушах звенело, рот и горло горели адским пламенем, а мостовая плясала передо мной словно заведённая. Ночной мороз действовал отрезвляюще, быстро возвращая меня в норму, я аккуратно сел и опёрся спиной о железный столб, дожидаясь, пока мир прекратит свои безумные пляски. Из мусорки валил едкий пар, обжигающий ноздри, но, к моему удивлению, не вонючий.

– Проблевался? – будничным тоном спросил меня Рома, когда я сел обратно в машину.

Он преспокойно разглядывал то, что только что заставило меня вывернуться наизнанку.

Я ему не ответил, откинув голову назад и прикрыв глаза. Раз удар сердца, два, три, четыре… Да, пожалуй, четыре балла по личному дерьмометру.

– Весёлые у тебя тут картинки, я смотрю, – сказал мой друг.

Я почувствовал, как он задел меня, когда полез в бардачок. Даже не пошвырявшись, он оттуда что-то достал и захлопнул дверцу бардачка.

– Пей, – он ткнул мне в грудь небольшим квадратным предметом.

Я открыл глаза. Это оказалась блестящая квадратная фляжка с неизвестным содержимым.

– Пей, – повторил он. – Три глотка, не больше.

Я неуверенно посмотрел на Рому, но, встретившись с его суровым взглядом, послушно взял флягу, открутил крышку и мигом сделал два больших глотка. И закашлялся – в горле будто динамитную шашку подорвали, измолотив все ткани в мелкую труху. Все это гулко ухнуло в пустой желудок, грозно забулькав на его дне и напомнив, что эта жидкость может рвануть ещё раз. Я отрыгнул и сквозь проступившие слезы поинтересовался:

– Это что, водка?

– Самогон. И рот прополощи им, а то воняет как из выгребной ямы…

Значит, всё-таки воняет.

Пока я полоскал рот, он продолжил читать за меня, проговаривая основное вслух:

– Не идентифицированную жертву прибили гвоздями к асфальту, оторвали ногу – её так и не нашли, – и изрезали всю башку какими-то шаманскими каракулями. Дважды проткнули длинным ножом с зазубринами сердце, потом распотрошили живот, разрезав и разбросав все вну…

– Давай дальше, – попросил я его, подавляя новые приступы рвоты. – А то я тебе новые сидения попорчу.

– Без проблем, – Рома кивнул, пробежал глазами до конца страницы и перелистнул её. – Вот, нашёл. Прибывший на место преступления следователь Селеев, Семён Антонович, а так же сопровождавшая его патрульная группа номер 241, обнаружили рядом с жертвой подсудимого Селеева, Артёма Семёновича, с орудием преступления в руках – стальным ножом с лезвием в 21 сантиметр, модель «Вихрь» БН-2. На ноже, а так же на одежде подсудимого и его коже обнаружены кровь и частички плоти жертвы. Следователь произвёл немедленное задержание подсудимого. Подсудимый сопротивление не оказывал. Также подсудимый просил прощения у своего отца и утверждал, что он должен был, цитата, очистить это бренное тело от демонов. Экспертной медицинской комиссией признан невменяемым. Осуждён на сорок лет, направлен на лечение в психиатрическую лечебницу при городской тюрьме Санкт-Петербурга.

Он полистал дальше, мельком проглядывая большинство страниц.

– Результаты комиссии, анализы крови, следственные эксперименты. В общем, больше ничего интересного.

Я потрясённо молчал.

Неудивительно, что Семён не хотел касаться данной темы в нашем предыдущем расследовании. И его реакция на то, что перед убийством младшего брата старший серьёзно поссорился с отцом, теперь становится предельно понятной. Должно быть, в Семёне что-то сломалось, когда он обнаружил рядом с изувеченным трупом своего собственного сына. Возник конфликт между двумя решениями, и мой напарник не знал, что ему делать – арестовать Артёма как главного подозреваемого, тем самым выполнив свой долг, но предав при этом семью, или же защитить сына, позволив тому скрыться. Но там было ещё двое патрульных, что значительно осложнило ситуацию, склонив чашу весов в сторону первого варианта. Не самый правильный выбор.

Чёрт, а что бы ты, Ник, сделал на его месте, а?! Наказал бы преступника, фактически посадив сына почти на всю жизнь? Или же пошёл бы поперёк личных правил и всеобщего закона, ставя семью превыше всего? Последнее – самое глупое из них, поскольку поэтому ты не только его, но и себя объявляешь вне закона, губишь сразу две жизни. Его бы поймали точно, а ты тогда бы стал как минимум уволенным с позором, максимум – соучастником особо жестокого убийства. Каков же правильный вариант?

А не так уж и сложно поставить себя на место Семёна, да? У тебя ведь есть младший брат. Ещё совсем маленький, школьник. И у него ближе тебя никого нет, даже родители на втором плане. Этот факт распространяется на тебя тоже.

– Вот не повезло мужику, – Рома понял, что я больше не возьму эту папку в руки, и неаккуратно бросил её на заднее сидение.

– Поехали уже, – мрачно буркнул я. – Пара кварталов осталась.