Текст книги "В поле зрения (СИ)"

Автор книги: Николай Айдарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Прыгай! – крикнул Рома и первым убрался с мотоцикла, я последовал за ним.

Затормозить мы почти успели, так что падать даже на не до конца зажившие рёбра было не так уж и больно, скорее противно из-за того, что падать приходилось в грязь, погружаясь в неё почти с головой. Она была холодная, колючая из-за мелких камней, но мягче асфальта или твёрдой замёрзшей земли. Я услышал, как мотоцикл врезается в дерево, но мне было на него уже плевать – я перекатился, как учили в учебке, приземлился на колено, в кувырке переложив пистолет в правую руку, и сориентировался.

Катер тоже остановился, его мотор ревел как бешеный, грузин застыл на месте, даже не оборачиваясь к нам. Идеальная мишень.

Я выстрелил – промах. Катер набирает скорость, я осознаю, что если я сейчас не сделаю что-нибудь, то он уплывёт, и больше мы его не увидим. Я не знал, сколько патронов у меня осталось в пистолете, может, ещё половина обоймы, а может, я только что использовал последний. Я не думал об этом. Просто выстрелил ещё раз и понял, что я попал. Грузин снова дёрнулся и схватился за правое ухо, но катер уже набрал скорость и начал поворачивать на Грибоедовский канал. Раздался оглушительный металлический скрежет, катер резко вильнул, и Михаил, по-прежнему, держась за отстреленное ухо, вылетел за борт. Катер, почуяв свободу от всяких, кто им управлял, резво рванул по прямой, нещадно повреждая себе бок о бетонную стену.

– Хороший выстрел, – оценил Роман.

Он непрерывно сплёвывал грязь и пытался отряхнуться, но лишь размазывал грязь по одежде. Затем с сожалением посмотрел на мотоцикл – у того треснул бак как раз в простреленном месте, и остатки бензина вылились на землю, движок захлебнулся и затих.

– Жалко, – сказал он. – Ну и фиг с ним. Пойдём, порыбачим.

Грузина уже успело отнести метров на пять течением, он бесполезно барахтался, пытаясь одновременно остаться на плаву в ледяной воде и при этом остановить кровотечение из уха. Когда мы подошли к самому краю набережной, я коротко взглянул на последствия своего выстрела и тут же отвернулся – едкая кислота быстро поднялась вверх по пищеводу, но это было не от отвращения. Пистолет всё ещё был у меня в руке, и теперь он жёг её беспощадным чувством вины. Да, выстрел был хорош, и он принёс именно тот результат, который я и хотел получить в итоге, но с неприятными последствиями. Михаилу теперь будет очень трудно проколоть ухо, если он вдруг решит в тюрьме серьгу надеть – я попал так неудачно, что ему почти оторвало половину ушной раковины, причём, нижнюю. Очень надеюсь, что на слух это не повлияет.

– Ты там живой? – Рома по пояс перевесился через перила.

В ответ ему прилетел трёхэтажный мат.

– Живой, – удовлетворённо кивнул Рома. – Ты только не уплывай никуда, мы сейчас верёвку найдём.

Верёвку мы так и не нашли – спустя несколько минут приехала кавалерия вместе с вертолётом. Вертолёт спустил грузину верёвочную лестницу, тот уцепился за неё, и его подняли на набережную, где на него тут же направили с десяток стволов. Руку поднять Миша мог только одну – из-под второй слабо сочилась кровь. Я отвернулся, мучимый совестью, и не увидел, как того забрала скорая.

Меня подкинули до дома, начальник Романа лично поблагодарил меня, но денег не дал, хотя я и тонко намекнул, что у меня сейчас тяжёлое финансовое положение, а его благодарность я на хлеб намазать не смогу. Тот рассмеялся, но ничего не ответил. Дома я отмылся, попробовал отстирать пропахшие бензином штаны, но плюнул и повесил их на балкон проветриваться – может, поможет. Поспал несколько часов, после чего меня разбудил Рома.

– Ты вообще спишь? – сонно спросил я его.

– Почти нет, – бодро ответил тот. – Зато много успеваю сделать. Приезжай ко мне в отделение, грузина твоего привезли, допрашивать будем.

– Без меня не начинай, выезжаю!

Я в срочном порядке позавтракал, без раздумий набив рот едой и прихватив с собой банку с лимонадом, выскочил на улицу, сел на трамвай и вскоре был уже в отделении Ромы. Он меня уже поджидал у выхода, меня отметили в журнале по моему удостоверению следователя, и мы пошли в кабинет Ромы.

– Привезли его полчаса назад, я тебе сразу и позвонил, – говорил по пути он. – Тех двоих так и не поймали, но зато выловили катер с автоматами. Отпечатки есть, уже сверили – теперь наш Мишаня не отвертится, даже если у него папа – президент. Сейчас на нём точно висит обвинение в нападении на сотрудников полиции и сопротивлении при аресте, незаконное хранение оружия.

– А наркоторговля? – спросил я.

– Пока глухо. У мотоциклиста ничего при себе не было, ни наркоты, ни договоров о поставке. В рюкзаке нашли карты, очевидно, для схем транспортировки, но ты постарался, чтобы эти схемы туда не занесли, так что пусто.

– Чёрт.

– Ага. Мотоциклиста опознали – Башунков Виктор Павлович, тридцать восемь лет. Родственников нет, подружки тоже. Имеет средне-специальное образование химика-лаборанта, но давно нигде не работает. Соседи его почти не видят и не знают, кто он и чем занимается. Дома появлялся редко.

– Человек-загадка. Ну ладно, я на него и не надеялся.

Мы остановились у двери кабинета моего друга, тот показал на соседнюю дверь.

– В соседнем помещении висит одностороннее зеркало с динамиком, у меня микрофон уже включили. Допрашивать я его буду один, а ты с моими коллегами будешь наблюдать оттуда – таков порядок.

Вот это было фигово – я надеялся позадавать вопросы грузину, попытаться залезть ему в разум, но тут же вспомнил, к чему это привело в прошлый раз, и смирился.

– Хорошо, – кивнул я и вошёл в соседний кабинет.

Это оказалась небольшая комната с единственным столом и стулом и небольшим пространством вокруг, едва хватавшим ещё на несколько человек, смотрящих через одностороннее зеркало на соседний кабинет. Едва я вошёл, как на меня все уставились.

– Я… э… – промямлил я.

– А, да это же наш Джеймс Бонд! – узнал меня начальник Ромы. Естественно, на единственном стуле сидел именно он, разложив на столе папку для записи хода допроса.

– Скорее Гарри Каллахан, – заметил мускулистый полицейский.

– Кто? – удивился второй полицейский, с виду законченный ботаник, даже очки присутствовали.

– Грязный Гарри, – пояснил первый.

– Я не виноват, – оправдался я. – Я вообще из травматики стрелял, даже не из боевого.

Тем временем Роман вошёл в свой кабинет, и мы затихли. Насколько я видел, кабинет у Ромы был немногим больше этой каморки, весь заставленный мебелью, в свою очередь заваленной тоннами бумаги. Я тут же сравнил со своим кабинетом – то ли у нас бумажной волокиты было меньше, то ли мы с Семёном её быстро разгребали, то ли Рома вообще не заполнял бумажки, но разница была заметная. Зеркало с той стороны было посередине стены, рядом с ним стоял стол коллеги Ромы, правее у противоположной стены я увидел метровый сейф, по левую сторону окно с решёткой, стол Ромы (бумагу он с отвращением сгрёб в сторону, чтобы наблюдать за Мишей). Грузин сидел на стуле, позаимствованном у стола коллеги моего друга. Ухо, если оно у него вообще осталось, было щедро забинтовано, и я готов поспорить, что спиртовой духан я почувствовал даже через стену. Рома, когда вошёл, тоже повёл носом.

– Попал ты, Мишаня, – сказал Рома, когда сел на свой стул. Он положил руки на стол и сцепил их в замок.

Я тут же скривился – динамик в комнате хрипел как мой пьяный сосед дядя Вася. Очевидно, он был очень дёшев.

Ромин шеф сделал отметку на своих бумажках, глянув на время – во сколько начался допрос, кто его ведёт, кто присутствует. Похоже, мне потом надо будет расписаться. Ещё я удивился, что протоколированием занимается начальник – просто невиданное событие. Должно быть, Рома ввёл всех в курс дела и в важность сведений, выведанных у грузина, и теперь шеф надеялся тоже отхватить кусочек славы.

Миша на реплику Ромы никак не отреагировал – продолжал смотреть в окно своим орлиным взглядом.

Рома пожал плечами и продолжил:

– Видел бы ты, какие обвинения на тебя тут вешают! Нападение на полицейских! Да ещё и из автомата, да ещё и с двумя шестёрками! Да это на бандитизм тянет. Наркоту распространяешь вон. Ещё с десяток мелких обвинений – хватит на два пожизненных срока!

Рома, конечно, запугивал его, преувеличивая количество обвинений и суммарный срок за них. Но я заметил, как грузин чуть повернул голову в его сторону, чтобы лучше слышать, хотя при этом свою манеру поведения не изменил.

– У тебя ничего нет, – сказал он с небольшим акцентом.

– Ты так уверен? – Рома ехидно улыбнулся.

Он встал со стула и подошёл к Мише, но тот не обратил на него никакого внимания. Рома достал из кармана свёрнутый листок – ксерокопию отпечатков пальцев. Развернул и поднёс прямо к лицу грузина.

– Это – отпечатки пальцев на автомате, из которого ты стрелял. Это твой автомат. Ты это знаешь, я это знаю, это знает ещё десять моих коллег. А вот твои отпечатки, которые мы сняли у тебя сразу же после задержания – помнишь?

Рома достал второй листок, тоже ксерокопию, и наложил его на первый.

– Видишь, они одинаковые как сиамские близнецы!

Взгляд Миши всё-таки попал на эти листки. Не так уж ему и всё равно, что с ним происходит.

– Ты, шавка полицейская, не имел права меня задерживать, – уверенно сказал он. – Я не делал ничего незаконного.

– Ты договаривался с продавцом о поставке в город крупной партии RD-18.

– Докажи. Я встречался с двоюродным братом из Тбилиси, а тут появился твой заморыш.

Заморыш? Как он меня назвал? Дайте мне его сюда, и я посмотрю, кто из нас двоих – заморыш.

Полицейские коротко прыснули, но тут же заглушили смешок.

– Ага, – Рома довольно оскалился. – Ты был так рад видеть своего, как ты говоришь, двоюродного брата, что от восторга всадил ему в череп пять пуль.

– Я этого не делал, – грузин оскалился в ответ, но его оскал вышел звериный, злобный как у шакала. – Проведи экспертизу и убедись – я в него не стрелял.

– Но ты приказал убить его своей шестёрке. А потом начал стрелять во всех подряд. Что насчёт наркоты, спросишь ты. Ты руководил торговлей на складе в городе Ломоносов, и у нас есть куча свидетелей, видевших там тебя и твои грязные делишки.

– Нету у тебя никого! Сгорел тот склад, я слышал это по радио!

– Не упирайся! – вспылил Рома, резко и громко хлопнув ладонью по столу.

Я вздрогнул от этого удара, да и грузин тоже.

Хотя, на мой взгляд, Рома переигрывал, но это работало.

– Могу перечислить поимённо свидетелей, – Рома тут же успокоился и улыбнулся так широко, что стали видны все его тридцать два зуба. Надо сказать, по-голливудски белых, ухоженных. – Они ведь даже не скрываются – сами пришли к нам.

Миша замолчал и задумался. Прошла долгая минута, Рома его не торопил – он вернулся к себе на место, немного отодвинул стул и развалился на нём, положив ноги на стол и сложив руки за головой. Всё это время он с хитрым прищуром смотрел прямо на грузина, и я узнал этот взгляд – так мой друг смотрел на всякое, что сулило ему золотые горы. Премия, повышение? Я не знаю, что он ожидал от этого дела – мне и тысячной доли от этого не достанется, но я получу гораздо больше – моральное удовлетворение и душевное спокойствие.

Миша ожил, придвинулся вперёд и упёрся руками в стол.

– Отпусти меня, подлюга! Ты даже не представляешь, во что ввязываешься! У меня могущественные друзья, они ходят в самой верхушке власти! Они управляют этим городом, да что там город – вся страна им подчиняется! Они освободят меня, и тогда тебе будет плохо, я постараюсь.

– Ты мне угрожаешь? – удивился Рома. – Ну надо же, наша птичка запела по-иному! Твои друзья, я так смотрю, так искренне любят тебя, что прям из шкуры лезут, пытаясь тебя освободить. Слышишь – они уже в дверь ко мне ломятся? Там их, наверно, целая очередь!

Грузин поубавил спесь и сказал уже менее уверенно:

– Это не так просто. Но они освободят меня, ты увидишь!

Рома зевнул, несколько переигрывая, на мой взгляд, но на грузина это подействовало.

– Хорошо, хорошо, – сдался он. – Что ты хочешь знать?

– Всё, – Рома тут же убрал ноги со стола, поспешно достал ручку и листок. – Кто вам поставляет RD? Где вы им торгуете? Сколько вас? Кто твои боссы? Пиши здесь.

Грузин вздохнул, снова посмотрел в окно (похоже, он уже мечтает о свободе, раз так таращится на решётку в окне), взял листок с ручкой и быстро написал три коротких строчки. Вернул листок Роме.

– И всё? – снова удивился тот. – Так, что у нас здесь? Поэтический бульвар? Проспект Королёва? Не, так не пойдёт! Ты же прекрасно знаешь, что мы накрыли обе эти точки, одна из них даже взорвалась.

– А третья? – мрачно спросил грузин.

Рома вгляделся в третью строчку.

– Челиева? – нахмурился он. – Это ещё где?

Грузин улыбнулся, почувствовав, что ему повезло.

– Невский, – пояснил он.

– У чёрта на рогах, – кивнул Рома, покосившись на маленькую карту на стене, мне был виден самый её край. – Ну, мы проверим. Но этого мало.

– Это всё, что я знаю, – отвертелся грузин. – Отведи меня к лекарю, ухо болит.

Но Рома его не отвёл к врачу, по крайней мере, не сразу. Ещё добрых полчаса он пытался выжать из него хоть что-нибудь, но тот отнекивался и почти ничего не говорил. Наконец, Рома не выдержал и сдался, вышел из кабинета и вошёл к нам в коморку. Стало ещё тесней.

– Интересный мужик, – Рома вытер взмокший лоб. – Но слишком надеется на своих друзей.

– Что, и это всё? – не вытерпел я. – Одна паршивая точка, да к тому же наверняка он дал ложный адрес! Назвал наобум – и всё, делов-то!

– С ним ещё поработают, – сказал ботаник-полицейский. – Рома же не спец по допросам.

– Что правда, то правда, – подтвердил мой друг. – Но я думаю, что уже это – успех, раз уж из него даже я смог вытянуть немного сведений.

– Расписывайтесь, – вставил шеф Ромы, указывая на лист, который он уже успел весь исписать.

Я коротко проглядел лист, но там всё было нормально, и расписался.

На этом допрос закончился, Мишу отвели к врачу на осмотр, а затем отправили в камеру, но уже в другом участке – этот весь был забит из-за недавних рейдов по точкам наркоторговли. Меня ещё раз поблагодарили за сотрудничество, после чего я удовлетворённый вернулся к себе домой и проспал ещё пару часов до самого вечера. Но меня снова разбудил проклятый мобильник, вот уже в который раз за последние дни. Номер был опять незнакомый, но уже другой, хотя собеседник оказался тот же. Я снова последовал своему предчувствию и воспротивился своим принципам не отвечать на звонки незнакомцев. Трубку я снял, но так же решил подождать, пока первым не заговорит тот, кто был на другом конце.

– Не вешай трубку, это Анна, – донёсся из динамика приятный женский голос. – Мне срочно нужна твоя помощь.

Глава 13

– Мне нужна твоя помощь, – повторила она.

– Что, опять кого-то поймать? – несколько недовольно спросил я. – Может, того подручного Наумова, который в длинном плаще?

– Что-то примерно в таком духе, но именно поймать его ты не сможешь – сил не хватит. Но мне не это нужно.

Что, тот странный мужик настолько крут? Хотя, если вспомнить, как мы ловили Мишу, как чуть не упустили его, то удивляться не чему.

– Чего ты хочешь? – устало вздохнул я.

Честно говоря, я изрядно вымотался за последние дни, набегался по всему городу. За последний месяц меня избили, продырявили ногу, несколько раз стреляли. Чёрт, да меня даже в стиральную машину пытались запихнуть! И тут, похоже, светит новая перспектива поноситься ещё неизвестно сколько времени по прихоти этой девчонки. Конечно, она крута, да и сама тоже делает не мало, но я на её фоне – так, мелкая сошка.

– Ты дома? – прямо спросила она. – Нам нужно срочно поговорить, но я не хочу входить так, как в прошлый раз. Ты меня впустишь?

Хороший вопрос. С тех пор я у себя дома чувствовал себя слегка не в своей тарелке. А как бы ты чувствовал себя, если бы в твою квартиру вломился неведомо кто, накачал твоего брата наркотой и смотался, пока ты не пришёл? Чувствовал бы ты себя в безопасности? Вот и я – нет. Да, она извинилась, да, она сейчас попросила разрешения войти (на правах гостя, не как в прошлый раз!), и я был уверен, что я могу ей отказать, и она послушается. Неприятный осадок всё равно остаётся, ему никуда не деться. Хорошо хоть Сашка всё ещё в больнице, правда, последний день, завтра уже вернётся. Но она меня просит о помощи, и, судя по всему, тут что-то действительно важное и серьёзное, раз она хочет личной встречи, а я не могу отказать, когда женщины просят помочь им.

– Впущу, – недовольно ответил я. – И я надеюсь, что это стоит того.

– Стоит, поверь мне.

Не успела она отключиться, как раздался дверной звонок. Так быстро? Она уже стояла за дверью? Как-то уж больно самоуверенно.

Я глянул в своё отражение в зеркале прихожей возле вешалки с куртками – такое ощущение, что моей головой пытались пол помыть – волосы успели немного отрасти, и теперь торчали в разные стороны, а всё лицо оказалось измято подушкой. Ну и фиг с ним, с моим внешним видом.

Я подошёл к двери и глянул в глазок. Открыл дверь.

Я почему-то подумал, что Анна даже зимой ходит в джинсовой куртке, но тут она была в чёрном коротком пальто, в высоких чёрных сапогах, но всё в тех же синих джинсах, туго обтягивающих весьма симпатичные ноги.

Она решительно вошла в квартиру, полагая, что раз уж я дал согласие и даже открыл дверь, то теперь мне идти на попятную поздно.

– Привет, – поздоровалась она, снимая пальто.

Под пальто я с удивлением увидел чёрную кофту на молнии и жёлтую футболку без рисунка. Никогда не видел ни на ком жёлтых футболок, все их подсознательно считают слишком уж нелепыми, но на ней она смотрелась отпадно.

Пальто она повесила на вешалку, кофту она тоже повесила рядом, хотя я бы не сказал, что у меня так уж жарко – я вообще больше люблю холод, часто держу окна открытыми даже зимой, ибо батареи в этой квартире, похоже, заказали прямо из адова пекла.

– Привет, – выдавил я, наконец, из себя.

Взгляд невольно заскользил по её выпуклостям, и я внезапно вспомнил недавний сон с ней. Почувствовав, что начинаю краснеть, я чересчур быстро сказал ей:

– Иди на кухню, я сейчас.

И убежал в ванную, где пустил холодную воду и подставил под неё голову. Клянусь, я услышал, как от башки пошёл пар! Голова после сна была тяжёлая, ворочаться совсем не хотела, но такой миниатюрный душ быстро привёл меня в нормальное состояние. Я вытерся, потом прошёл в спальню, нормально оделся (проверив штаны на балконе, я решил, что висеть им так минимум ещё неделю, не меньше), заранее приготовившись к тому, что придётся выходить на улицу. Проверил пистолет, с сожалением обнаружил, что патронов в нём совсем нет, да и запасные я все потратил. Оставил пистолет в ящике, который запер обратно (запирал я его от Сашки), и прошёл на кухню.

Анна сидела возле окна, и от дневного света её волосы мне показались действительно огненными.

– Чай, кофе? – предложил я – правила гостеприимства никто не отменял.

Но она помотала головой.

– Спасибо, не хочу ничего.

Я пожал плечами и поставил чайник кипятиться – если она есть не хочет, то это не означает, что я должен теперь ходить голодным. Сел на стул у противоположной стороны стола, отчего мне пришлось либо щуриться, когда я смотрел на неё, либо смотреть на не очень чистый стол. Я предпочёл второе.

– И о чём ты хотела попросить меня? – спросил я у стола.

– Мне нужно убежище. Временное, на несколько дней.

Я вздрогнул. Человек, умеющий управлять огнём, просит убежища – кто же ей угрожает? На неё ядерную бомбу хотят сбросить? Если честно, я с трудом представляю того, кто захочет её убить, и я никак ему не сочувствую.

– А что потом? – спросил я. – Что будет по прошествии этих нескольких дней?

– Потом я скроюсь так, что меня будет очень сложно найти. Мне один друг обещал в этом помочь, но ему нужно время, которого у меня нет.

– Допустим. Но почему ты пришла ко мне? Я не думаю, что ты не догадываешься, как я к тебе отношусь после того, как ты отправила моего брата в больницу. И я не думаю, что я – единственный, кто может помочь тебе.

– Ты – единственный, кому я могу доверять сейчас.

Я сощурился. Моя интуиция подсказывала мне, что здесь было что-то ещё.

– Тогда, раз ты доверяешь мне, то выкладывай всё, что знаешь. Таково моё условие.

Она вздохнула и спросила:

– Ты действительно хочешь в это влезть? Обратного пути не будет.

– Дорогуша, я уже по уши в этом дерьме, но я хочу знать, как же далеко подо мной находится дно этой выгребной ямы. Кто охотится за тобой?

– Наумов Евгений, заместитель министра транспорта.

В голове у меня будто бомба взорвалась. Как бы я ни готовил к этому себя, подозревая во всех своих и чужих несчастиях этого человека, какие бы выводы не делал, основываясь на одних лишь предположениях, я на самом деле не думал, что я прав на все сто процентов. И вот теперь мне она заявляет, что действительно Наумов во всём виноват. Конечно, она сказала только то, что Наумов охотится за ней, но я не сомневался, что это только верхушка айсберга.

– Почему? – спросил я. – Из-за твоих способностей?

– Нет.

А вот это уже неожиданно. Я был настолько уверен, что Наумов ищет людей со способностями, что полагал это причиной охоты на Анну. А ведь это объясняло то, что случилось с бедным Димой, что его отец стал настолько одержим идеей о сверхспособностях, что даже ставил опыты на собственном сыне. Потом он обнаружил меня, но поначалу проигнорировал. Что привлекло его внимание? Если вспомнить, то его отношение резко изменилось при второй нашей встрече, но тогда я подумал, что у него просто прошёл шок после смерти его младшего и горячо любимого сына.

– Но он знает о них, – добавила Анна.

Чёрт. Он знал о Диме, знает об Анне. Что касается меня, то, наверное, его привлекло что-то в моей биографии, ведь я с самого начала обучения показывал себя как необычайно догадливого человека. Большинство удивлялись этому, но, если предположить, что к тому времени он уже знал про Анну, то вполне понятно, что я его привлёк именно благодаря своей биографии и чистой воды невезению – шанс того, что господин Наумов проверяет каждого встречного человека таким способом – ничтожен.

Мысли понеслись неостановимым потоком, все появившиеся за этот месяц вопросы вновь всплывали в голове, и каждый рождал свою цепочку размышлений, которые тянулись и тянулись, причудливо переплетаясь и спутываясь в тугой узел. Который наконец-то начал поддаваться.

– Какую роль он играет в этом спектакле? – спросил я. – Это он заставил тебя сделать это с моим братом?

Анна кивнула.

Я его заинтересовал, но он мог только догадываться о том, что я умею, и он решил проверить это на моём брате. Даже я знаю, что способности завязаны на генетике, следовательно, передаются по наследству, следовательно, мой брат является потенциальным носителем этого таинственного гена.

– RD как-то влияет на способности? – поймал я ещё один вопрос из общего вороха, кружившегося у меня сейчас в голове.

– Принял бы сам, – уклончиво ответила она. – И всё бы давно понял.

– Не надо мне такого счастья, я лучше по старинке узнаю. И всё-таки?

– Зря. Препарат безвреден для таких, как мы…

– Да, я видел. Эйфория, мощные галлюцинации, стремительно развивающаяся зависимость и привыкание, отказывающие почки – это ты называешь «без вреда»?

– Нет, ты не понял! На нас он действует по-другому! На тебя, на меня, на ещё некоторых. Но не на твоего брата – он не один из нас. И все эти наркоманы – они тоже не такие, как я или ты. У них нет способностей. Нет, и не будет.

– Подожди! Но сын Наумова, Дима… и мой брат – я видел их способности! Дима выделял какую-то мерзкую слизь, а мой брат читал мысли…

Я тут же осёкся, слишком поздно поняв, что сказал лишнее. Хотя, Наумов в этом уже убедился, и теперь наверняка смотрит на меня обоими глазами, ковыряется в моей биографии и в моей генеалогии. С его средствами можно поднять такие факты о моих предках, которые я бы никогда не узнал даже при всём желании. И я понятия не имею, что он там обнаружит. Но я хорошо помню, что мама никому не говорила про свой дар, в свою очередь, её научила скрываться бабушка, которая наверняка тоже не сама дошла до этого. А ещё глубже уже не знал ни я, ни мама, а у бабушки спросить уже никому не удастся.

Надо будет позвонить маме и предупредить её насчёт Наумова и узнать, есть ли какие торчащие концы из нашей истории.

– Значит, чтение мыслей, – Анна внимательно посмотрела на меня и отсела немного дальше. Как будто это поможет ей скрыть свои мысли, если я вдруг всё же решусь их прочесть.

– Да, – согласился я.

Вскипел чайник, по моим ощущениям, намного раньше положенного. Должно быть, я вскипятил воду своими нервами. Хотя, у меня с таким рваным сном совсем изменилось восприятие времени – на улице уже становится темно, хотя ещё минуту назад я бы поклялся, что там разгар дня. Я приготовил себе кофе и сделал бутерброд из всего, что нашёл съедобного в холодильнике – засушенные остатки копчёной колбасы, плавленый сыр «Дружба» и немного салатной зелени. Не густо, надо будет сходить за продуктами и, наконец, выкинуть протухшее молоко из холодильника.

– Это… многое объясняет, – сказала она, таращась на мой бутерброд.

– Мою худобу?

– Такой интерес Наумова к тебе.

– Но не к моей семье?

– Нет. Твой брат его не интересует.

– А родители?

– Не знаю. Но я знаю, что он очень хочет заполучить тебя, и он из-за этого готов на многое. На очень многое.

– Да, он уже предлагал мне присоединиться к нему.

– И ты не согласился.

– Конечно нет! После того, что он сделал с собственной семьёй, я не думаю, что со мной он будет обращаться как с плюшевым медведем.

Я немного успокоился. Если его взгляд прикован ко мне, это значит, что мой брат вне опасности, раз уж он его не интересует. Но почему? Если я отказываюсь сотрудничать, то почему бы не обратиться к моему брату? Неужто так сложно соблазнить на это подростка? Помнится, я в его возрасте был жутко наивен и много чего желал из того, чего никогда не было у меня, но было у других.

– Почему Сашка ему не интересен?

– Да всё из-за того же – он не такой, как ты.

– Я не понимаю. Он же прочёл мысли Наумова при нём же! Что Наумову ещё надо?

– Ты в генетике разбираешься? Знаешь, чем отличается доминантный ген от рецессивного?

Я приподнял бровь – редко встретишь красивую рыжеволосую девушку, которая знает такие вещи.

– На школьном уровне, – ответил я.

– Как и я, – улыбнулась она, показав идеально-ровные зубы. – Тогда объясню так, как это объясняли мне. Дело в том, у человека за наличие способностей отвечает один рецессивный ген, очень редкий, как ты уже, поди, догадался. И есть три типа людей. Первые – это те, у кого гена со способностями нету вообще. И RD на них действует как наркотик. Второй тип людей – это как сын Наумова или твой брат – в этом я убедилась, вколов ему RD. Ген у таких людей присутствует, но они выступают только как его носители, и на них он не оказывает влияния, то есть, способности у них не проявляются никогда. Способности подавляются доминантой. Но если им вколоть RD, то способности как раз таки проявляются, и они могут ими пользоваться до тех пор, пока в их крови концентрация вещества будет не ниже трети от начального уровня.

– Но для них он тоже наркотик? – догадался я. – Эйфория, привыкание и остальная часть пучка побочных эффектов всё равно действует.

– Да, вот только эйфория действует не так долго.

– А что насчёт нас?

– Третий тип, когда рецессивный ген проявляет себя без ограничений. Способности первый раз проявляются в середине подросткового возраста, но если их не развивать, то остаются в зачаточном состоянии. RD даёт мощный толчок в их развитии, он их усиливает, но при этом нет никаких побочных эффектов.

– Никаких? – не поверил я.

– Ну, только медленно развивающуюся устойчивость к нему, так что постепенно придётся увеличивать дозу. Но больше ничего нет, как мне сказали, для этого он и создавался.

– То есть? – не понял я. – Кто-то целенаправленно создавал его для нас? Кто?

Она пожала плечами.

– Наумов ищет людей со способностями, – сказал я. – Это же он стоит за распространением RD? Надеется выявить таких, как мы, из общей массы? Наивно.

– А чего ты смеёшься? Тебя-то он выявил.

– Блин.

– Вот именно, но ты даже не догадываешься, как это сложно – найти людей нашего типа. Этот ген встречается очень редко, и чтобы способности проявились, нужно быть дьявольски везучим человеком, как минимум, чтобы оба родителя были носителем этого гена.

Я вздрогнул: оба родителя. Насчёт матери и так было понятно, раз уж она обладает моим даром. Но отец! Получается, что он – носитель гена? Пусть он у него не проявлен, но всё же… И если я правильно помню школьную биологию, все эти аллели и прочее, то теперь понятно, почему у меня есть дар, а у Сашки нету. Это как игра в рулетку, причём именно в русскую версию в моём случае. Какова вероятность, что на мою долю выпала именно пуля, а не дырка в барабане револьвера? Каков вообще шанс того, что в мире встретятся два человека, обладающие редким рецессивным геном, и полюбят друг друга? Надо полагать, такой же, как у меня – стать президентом ядерной державы.

– А у тебя из родителей кто имеет способности? – спросил у неё я. – Хотя более вероятно, что бабушка или дедушка.

– Я не знаю своих родителей, – ответила она таким тоном, будто описывала, как скучна погода на улице.

– Прости.

Мне тут же расхотелось доедать бутерброд. У меня есть родители, пусть с ними я и испортил отношения, и мы взаимно хотим видеть друг друга как можно реже, но у меня всё же есть родители. Более того, я вырос с матерью, которая обладает таким же даром, что и я, пусть она никогда и не развивала его – отец был против. Это одна из причин нашей ссоры, ибо он так же против того, что я развиваю свой дар.

– И всё-таки, – я решил воскресить один из своих прошлых вопросов. – Почему Наумов ищет тебя?

– Он… – она запнулась, подыскивая слова. – Он узнал, что я веду двойную игру. Как – понятия не имею, но это его здорово взбесило. И я решила, что пора уйти от него, я давно уже собиралась это сделать, но, работая в его команде, я думала, что приношу больше пользы.

У меня мурашки пробежали по стене, меня бросило в жар. Наумов узнал про действия Анны из-за Сашки, из-за его способностей. Я должен был тогда действовать быстро, не хлопать глазами и не стоять с открытым ртом! Заткнуть ему рот надо было! А там бы пришёл Джон и выгнал бы Наумова взашей, или бы он потерял интерес и сам бы свалил.

Зачем меня вообще понесло на этот склад? Я вбил себе в голову, что должен отомстить за Диму, за человека, которого знал всего несколько часов – и теперь мертво несколько людей, как плохих, так и не очень, красивая девушка в бегах, а собственный брат попал в больницу. Да ещё внимания Наумова мне не хватало к собственной персоне!