Текст книги "Следствием установлено (СИ)"

Автор книги: Николай Пахомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Вполне, только попозже, часиков так в девятна-дцать…

– О, кей! Адрес, случаем, не подзабыл? – засмеялась она многозначительно.

– Всегда под руками, – имея в виду уголовное дело, в котором, как в своеобразном банке данных были сконцентрированы фамилии и адреса всех фигурантов, заверил Паромов, предвкушая романтическую встречу.

– Так я жду…

– Жди!

С Козочкой, как называл Паромов ласково свое новое увлечение (производное от фамилии пассии), было просто и для души отрадно. Никаких планов она в отношении следователя не строила – просто не упускала случай повеселить тело и душу. Ее легкий и веселый нрав, сексуальная раскрепощенность помогали полностью снимать весь груз забот и переживаний, накопившийся за день. Кроме всего прочего – это был источник информации о внутренних проблемах фирмы и основного предприятия.

Судьба Козаченко Валентины была схожа с судьбами многих ее сверстниц. Единственный ребенок в семье, заласканный и избалованный любящей мамашей. Городская школа-десятилетка, первая любовь и первые нежные поцелуи одноклассников в ночном подъезде или на лавочке в беседке детского садика. Возбужденное и жаркое сопение кавалеров, уже не довольствовавшихся одними поцелуями, а пытавшихся забраться не только под кофточку и бюстгальтер, что вполне было допустимо и приветствовалось в среде городских девиц-подростков, но и в трусики, что уже «перехлестывало» через край и вызывало ее жестокий отпор, хотя все тело ныло и исходило сладкой истомой. После школы был институт, экономический факультет СХИ, студенческое побратимство, сессии, зачеты, первый «трудовой» семестр на уборке сельхозпродукции, в основном, сахарной свеклы и картошки, в одном из отдаленных от областного центра колхозов; проживание всей группой в сельском клубе, временно переоборудованном в «гостиницу», где спали прямо на полу, накрытом толстым слоем соломы под огромным полотнищем брезента: парни в одном углу, девчата – в другом. И только тонкая фанерная перегородка отделяла разнополых студенческих особей друг от друга. Села, в которых приходилось трудиться их группе, как уже говорилось, были глухими и далекими не только от областного центра, но и от районных городков. Однако это неудобство с лихвой компенсировалось великолепной природой, особенно в ночное время, что в свою очередь вызывало размягчение девичьих душ.

В один из таких трудовых семестров на берегу ти-хоструйной реки, в душистом стоге сена она отдалась «увивавшемуся» за ней однокурснику и забеременела, или, как говорили уже тогда, «подзалетела». Однокурсник Костя, как того и стоило ожидать, любил кататься, но семейные саночки таскать не желал. Пришлось сделать аборт. На последнем курсе института скорое замужество, рождение ребенка. Но муж вскоре запил, и брак распался. Хорошо, что хоть двухкомнатная кооперативная квартира, купленная ей родителями, осталась за ней, да в «Курскглавснабсбыте», куда после института она устроилась работать бухгалтером, с работой все ладилось. За ребенком присматривала мать. Потому и жила Козаченко вольной птахой: с кем хотела, с тем и спала, кого хотела, того и любила.

Вот такова вкратце была биография и судьба очередной и временной пассии старшего следователя ОМ-6 УВД города Курска.

Во всех разведках и спецслужбах мира с самых древних времен известно, что самые ценные информаторы – это любовницы. Так чего не совмещать приятное с полезным?!! И Паромов, как бы не показалось это на первый взгляд циничным и недостойным стража закона и порядка, совмещал полезное с приятным.

Прошел месяц. Прошел не просто месяц, не просто определенный отрезок времени, а целый период всевоз-можных событий, напряженного труда и редких часов отдыха. В том числе 6 апреля все следователи ОМ-6 отметили очередную годовщину образования предварительного следствия в системе МВД.

Как всегда на высоте оказался начальник СО майор юстиции Махов Виктор Дмитриевич, который не просто, как все остальное руководство, поздравил своих подчиненных с профессиональным праздником, но и организовал небольшой «вечерок» в расположенном неподалеку, в одном из зданий общежития СПТУ-14, баре «Север», с хозяином которого у него завязались приятельские отношения по случаю оказания помощи в некоторой юридической консультации конфиденциального характера.

Обычно наличие женского персонала в подразделениях милиции никогда особого восторга у мужской части не вызывает, так как мужчинам этих подразделений при многочисленных «усилениях» и в случае необходимости силовых акций приходится «отдуваться» не только за себя, а и за слабый пол своего отделения. Ведь прекрасных дам, в самом деле, не поставишь на блокпосты, не отправишь в ночные рейды и засады. Но только не в редкие моменты отдыха. Женщины, даже если это только коллеги по работе, все равно лучшее украшение праздничного досуга. Подаркова Марина и Сергеева Ирина, как никто иной, были не только украшением следственного междусобойчика, но и душой праздничного мероприятия, обе веселые и компанейские, отчего обыкновенная пьянка чисто мужского контингента превращалась в культурное мероприятие с танцами-обниманцами. Впрочем, танцы-обниманцы никогда до пошлятины не доходили – как-никак, а отдыхала элита милиции.

Заскочили на пару минут к следователям на «огонек» начальник отдела Павлов и его первый заместитель Василенко. Павлов вручил от коллектива отдела мужской части отделения командирские часы, а женской части – кофемолки. Василенко произнес тост, смысл которого сводился к тому, что следователи, конечно, молодцы, но без оперативников и они не много значат – Геннадий Георгиевич и тут оставался верен оперскому братству. Что поделаешь, был он опер до мозга костей! Не обошел стороной вечеринку следственного отделения и Калмыков Владимир Александрович, сам в прошлом не один год проработавший следователем. Тоже поздравил и что-то подарил чисто символическое.

К этому времени старший следователь Паромов успел направить в суд с пяток дел и примерно столько же приостановить на основании пункта третьего статьи 195 УПК, то есть за неустановлением лица, виновного в совершении преступления.

Тут следует отметить, что такого количества дел направить в суд Паромову, несмотря на всю его работоспособность и самоотдачу, никогда не удалось бы, если бы не всесторонняя помощь отдела милиции, когда в печатании обвинительных заключений принимали участие не только штатные секретари-машинистки, как Панкратова Галина Ивановна – великий мастер своего дела, которой просто вручаешь дело и не беспокоишься о нем, она сама все доведет до ума: и обвинительное заключение отпечатает, и со-проводиловку прокурору, – но и инспектор по административной практике отдела, лейтенант милиции Тарасова Татьяна Евгеньевна. Благодаря установки начальника отдела милиции Павлова, осознававшего, что конечный результат работы отдела будет зависеть от итогов работы следственного подразделения, в ОМ-6 по «инициативе снизу» еще задолго до выхода знаменитого приказа № 334 МВД РФ, осуществлялось такое взаимодействие.

За прошедший месяц произошло немало событий в жизни отдела милиции номер шесть, только дело о мошенничестве продолжало висеть без изменений. За отсутствием доказательств вины из-под стражи были выпущены Несмелова и Чавадзе, а также десятки грузин, находившихся в приемнике-распределителе, многие из которых тут же навсегда покинули Курск. Правда, перед этим во время многочисленных допросов, они все успели изрядно попортить кровь старшему следователю, притворяясь малограмотными и ничего не понимающими представителями человечества.

– Смотрю я на весь этот спектакль, – искренне сочувствовал извечный пересмешник Карих своему коллеге, – и откровенно радуюсь, что не мне досталось это уголовное дело… А еще удивляюсь, как ты с этими гордыми представителями гор справляешься? Тут от одних только имен и фамилий язык сломаешь и голова кругом пойдет, а ты еще какую-то информацию умудряешься из них выжать.

– Имена – это что? Это дело поправимое: можно на бумажке написать – и пользуйся шпаргалкой сколько хочешь. Тут другое важно: как их разговорить? Не успеешь к допросу очередного свидетеля приступить, как этот свидетель уже «дурку» включил: «ничего, мол, не знаю, ничего не вижу, никому ничего не скажу». Словно не человек сидит, а огромное нэцкэ, включившее в себя сразу три символа!

– Это точно, – усмехался Карих, – смотрят недоумками, словно наши цыгане, а сами себе на уме…

– Вот то-то и оно…

– А как там дело с менеджером фирмы… кажется, Томой? – вдруг переключился Карих с грузин на Несмелову. – Жива-здорова?

– Жива. Что с ней сделается.

– Да Кулешов всем уши прожужжал, что экстрасенс предсказала ей смерть в результате ДТП.

– Она в этот период сидела у нас в ИВС… Так что жива и здорова.

– А-а, – разочарованно протянул Карих. – Видать, все это лишь очередная оперская заморочка, а не предсказание экстрасенса…

– Как знать, – подмигнул другу заговорчески Паромов, – как знать…

– Что ты имеешь в виду? – Был заинтригован Карих. – Неужели что-то все-таки произошло?

– Произошло… Примерно на пятые сутки нахождения Несмеловой в ИВС в вечернее время возле ее дома, напротив подъезда, в котором ее квартира черная «Волга», управляемая то ли абхазцем, то ли грузином, как-то совсем некстати, без видимых причин совершила наезд на молодую женщину, – сообщил Паромов. – И женщину ту, не поверишь, также звали Томой. Вот теперь и думай, верить или не верить экстрасенсам…

– Серьезно? – поразился Карих. – Или очередная милицейская байка?

– Как ни прискорбно, – желчно усмехнулся Паромов, – все это вполне серьезно.

– Кулешов теперь, наверное, на седьмом небе от счастья ходит, – высказал предположение Карих. – Считает, поди, что посрамил Фому неверующего! А как сама Тамара на это отреагировала? Небось, благо-дарила?..

– Кулешов, как верил в своего экстрасенса, так и продолжает верить, – отозвался на эту реплику Паромов, – и впредь собирается привлекать свою ворожею к сотрудничеству. Мой скепсис в отношении всей этой сверхъестественной чепухи по-прежнему остался при мне, а Тамара «спасибо» не сказала. Она откровенно обиделась на меня и на всю милицию в целом. Так что ряды обиженных на милицию пополнились еще одним членом…

– Сама виновата – надо было не на хахалей загляды-ваться, а о работе думать, – отреагировал на сетования коллеги Карих, – тогда бы и в ИВС не попала. А еще наша крученная и неустроенная жизнь…

– Возможно…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Профилактические мероприятия, проведенные сотрудниками ОМ-6 с подачи Василенко, принесли свои результаты: грузинская диаспора в Курске притихла и уже не помышляла о каких-нибудь криминальных делах.

Во дворе шестого отдела милиции пылилась серая «шестерка» Шаматавы, которую удалось разыскать сотрудникам уголовного розыска в одной из деревень Курского района, но сам Шаматава Зифрид Карлович продолжал находиться в бегах. В отношении его заочно было вынесено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных статьями 147, 195, 196 УК РСФСР, и избрана мера пресечения – заключение под стражу. Родственники «беглеца» наняли ему адвоката. Также заочно. Им оказался Радкевич, который от внесенного задатка и обещанного в случае поимки Шаматавы гонорара немного обалдел, так как в его долгой практике еще не было ничего подобного.

– Что делать? – искал он совета у старшего следователя Паромова. – Такого в моей практике еще никогда не было. Клиента нет, а защитника уже нанимают. Прямо не знаю что и делать… И обещанный гонорар упускать не хочется, и в явную авантюру лезть боязно, прямо как по пословице: и хочется, и колется, и …совесть не велит.

– Считай, что ты семейный адвокат и находишься на содержании у семьи, – смеялся Паромов. – Выдавай ордер и оформляй деньги. – Поймаем – приступишь к исполнению своих профессиональных обязательств; не поймаем – инфляция их «скушает». Не знаю, как для тебя, но для меня заочный наем родственниками адвоката для «бегунка – это добрый знак. Значит, быть ему найденным и арестованным!

Из Грузии, с которой отношения только начинали портиться, но еще не дошли до откровенной конфронтации, на официальный запрос следователя о местонахождении обвиняемого Квирая пришел ответ, что Квирая действительно некоторое время находился в Тбилиси по указанному адресу, но потом во время одной криминальной разборке был убит и похоронен за счет городской казны. Так это было на самом деле, или как-то иначе, проверять было некому: оперативников вскоре быстренько направили в Чечню: наводить конституционный порядок.

Обвиняемый Биндилиани продолжал сидеть под стражей в СИЗО № 1 города Курска. Его родственники и адвокат Кулик Михаил Юрьевич, «срубивший» на этом деле с родственников обвиняемого около миллиона рублей за оказание профессиональной юридической помощи своему клиенту, чуть ли не ежедневно «одолевали» старшего следователя просьбами и ходатайствами. То об освобождении из-под ареста Биндилиани, который «тяжело болен» и не может содержаться с «бандитами» в условиях СИЗО, то об исключении из ареста имущества автомобиля ВАЗ, то о разрешении встречи с обвиняемым. Казалось, рабочий день старшего следователя Паромова начинается и заканчивается родственниками Шаматавы, «прописав-шимися» в ОМ-6.

За все время следствия, точнее, с момента задержания, Биндилиани как дал показания, что он только помогал своему шурину Зифриду организовывать погрузку и выгрузку рубероида, линолеума и аккумуляторов, не зная о их мо-шенническом хищении, так и держался. Причем, с каждым новым допросом его показания, «отшлифованные» не только и не столько адвокатом Куликом, как его сокамерниками, становились все весомей и весомей, а доказательства его вины – все легковесней и легковесней.

Надежды на то, что сотрудники потерпевших фирм смогут опознать в нем одного из «помощников» Шаматавы и Квирая, «засветившихся» в обмишуренных ими фирмах, не оправдались. Все установленные по делу свидетели из числа потерпевших сторон при проведении следственного действия – опознания – как один заявляли, что представленного им на опознание гражданина видят в первый раз.

– Ну, что? Будем освобождать из-под стражи моего подзащитного? – снисходительно улыбаясь и потирая от удовольствия руки, не раз говорил Паромову Кулик. – Доказательств против него ведь нет.

– Подождем, – отбивался Паромов, – срок-то еще не истек. Вот отловят оперативники Шаматаву – тогда и решим.

– А если не отловят? – задирал адвокат следователя.

– Тогда тоже решим…

Настойчивость адвоката была понятна: он честно отрабатывал гонорар, причем, недурственный гонорар – старшему следователю за такую сумму надо было полгода, а то и год корячится в поте лица.

Как-то к следователю пришел отец Зифрида Шаматавы – Карл Иосифович, старый коммунист и настоящий работяга, оттрубивший несколько лет на КЗТЗ в литейке, который без обиняков спросил, что нужно сделать, чтобы Биндилиани вышел на свободу.

– Первое, – ответил Паромов, – это чтобы ваш сын Зифрид находился тут и дал показания. И второе – возмещение в полном объеме ущерба потерпевшим сторонам. Но я знаю, что вы на это не пойдете, – добавил следователь, уточняя: – Не станет отец сдавать сына. Любой отец и любого сына, даже самого несносного… Потому что отец!

– Хорошо, мы подумаем, – вставая с предложенного следователем стула, глухо отозвался Карл Иосифович. – Сын сыну рознь. Порой чужой человек намного ближе, чем сын родной. Так и для меня – можете верить или не верить – мой зять дороже сына-негодяя.

Шаматава старший был еще той, советской закалки и рассуждал с советской точки зрения. Он ушел. А через три дня к отделу милиции подкатили, блистая черным лаком, два «мерса», и из них вывалило около десятка крепких парней в длинных, до пят, черных пальто и затемненных очках.

Карих, обнаружив эту необычную группу через окно, удивился:

– К кому валят эти крутые парни на крутых тачках?

Паромов, взглянув также в окно, отозвался кратко:

– А черт их знает… Внушительные мальчики… Наверное, к начальнику отдела. К нам такие солидные не ходят, мы все больше с бродягами да шаромыгами…

Но он ошибался. Вскоре оказалось, что эти «внуши-тельные мальчики», прибывшие из столицы родины, пожаловали именно к нему.

– Кто тут старший следователь Паромов? – после того как вся кодла угрюмых незнакомцев ввалилась в кабинет следователей, задал вопрос самый мелкий детина.

– Я, – с вызовом отозвался Паромов, которого уже начинало коробить от столь бесцеремонного поведения «длинных пальто» и черных очков. – А кто это вам разрешил в мой кабинет вваливаться толпой? Я, кажется, вас сюда не приглашал…

– Мы из Москвы, – ответил со скрытым подтекстом кто-то из них.

– Да хоть из Вашингтона… или с Марса, – тут же отреагировал Паромов. – Сами выйдете, или мне наряд пригласить… – и потянулся к трубке телефона. – Здесь служебный кабинет, а не место «стрелки» и бандитской разборки. Адресом ошиблись, господа хорошие!

– Выйдите, – приказал «мелкий» остальным катего-ричным тоном, и те молча подчинились.

– Теперь слушаю, – сказал Паромов уже более спокойным голосом «мелкому», когда его сотоварищи покинули кабинет следователей. – Чем обязан такому «высокому» визиту? – съязвил он.

– Мы по делу Биндилиани…

– Кто это – мы? – перебил его старший следователь при молчаливом выжидании своего коллеги Карих Сергея, заинтересованно наблюдающего за разворачивающимися событиями. Карих в этот день был дежурным следователем, и полу его пиджака явственно оттопыривало табельное оружие – пистолет ПМ, неотъемлемая часть атрибутики члена оперативно-следственной группы.

– Мы – это родственники, или мы – это знакомые… возможно, мы – это адвокаты. Или мы – это московские гангстеры? Извините, пожалуйста, но ваш антураж в одежде на это прямо указывает. Кстати, присаживайтесь, – указал следователь на стул, – а то как-то неудобно: хозяин сидит, а «гость», хоть и не званый, стоит.

«Мелкий» сел на указанный стул.

– Спасибо, что предложили присесть, а не сесть, – выдавил улыбку он, – сесть мы всегда успеем.

– Это точно, – откровенно усмехнулся Паромов.

– Я работаю в Москве в сфере нефтяного бизнеса, – между тем продолжил «мелкий», сделав вид, что не услышал шпильки следователя, – и являюсь двоюродным братом арестованного вами Биндилиани…

– Пока понятно, – перебил его Паромов, не выпуская инициативу ведения беседы из своих рук. – Хотя по моим сведениям в Москве нефтяных скважин не имеется. Впрочем, это к делу не относится. Лучше предъявите ваш паспорт, чтобы я знал, с кем имею честь беседовать.

«Мелкий» вынул из внутреннего кармана шикарного пальто паспорт и передал Паромову. Тот стал его листать, делая записи на листке бумаги.

– Отлично, Зураб Отарович, – возвращая паспорт «мелкому», которого мы так и оставив под этим прозви-щем, чтобы не вносить лишней сумятицы в повествование, произнес следователь. – Вот мы и познакомились. Продолжайте, пожалуйста, дальше.

– Так вот, – продолжил Зураб, положив паспорт на место, – мне тут на днях сообщили, что Мираби невинно в СИЗО вашем сидит. Я взял нескольких адвокатов и родственников и приехал к вам в Курск, чтобы утрясти дело.

– Не понял, – сделал удивленное выражение лица Паромов.

– Что не поняли?

– Не понял, как вы будете утрясать дело? – Сузил до тонких щелочек-бойниц свои черные глаза Паромов. – Дело-то в моем производстве находится, а не в вашем. Так при чем тут вы, привезенные вами адвокаты и родственники?.. Кстати, мне от тех родственников, которые в Курске проживают, забот хватает. Московские же родственники, честное слово, это уже слишком… настоящий перебор.

– Может, какое-нибудь решение, удовлетворяющее обе стороны, найдем, – не смутился «мелкий», но говорил он уже без прежнего напора и нахрапа. Обыкновенным человеческим языком. По-видимому, Паромов, с него уже столичную спесь сбил.

– Я уже его тестю, уважаемому Карлу Иосифовичу, говорил, – с видимой неохотой отозвался Паромов, – что тут нужно всего два условия выполнить. Первое – ущерб потерпевшим возместить и второе – Зифриду сдаться… Тогда о чем-то и речь можно будет вести.

– Ущерб мы согласны возместить, если, конечно, убедимся в виновности Мираби и Шаматавы. А то у нес имеются данные, что они оба тут не при чем, а всю операцию провернул хромой Квирая.

– Вы очень информированы, – усмехнулся Паромов. – Может, заодно скажете, кто самого Квирая замочил? Что-то мне подсказывает, что некоторые москвичи к его смерти и досрочному отправлению к праотцам руку приложили…

– А разве он мертв? – Не смутился, возможно, немного удивился «мелкий».

– Погиб в перестрелке при бандитских разборках, – сказал Паромов, не видя оснований скрывать эту подробность гибели Квирая от собеседника. – По крайней мере, так компетентные органы Грузии нас известили. Или у вас, Зураб Отарович, иные сведения?

– Собаке – собачья смерть, – ушел от прямого ответа «мелкий». – Если факт участия Мираби и Зифрида в деле хоть малейшее подтверждение найдет, то мы ущерб погасим. Но хотелось бы иметь гарантии, что Мираби будет выпущен на свободу.

– Таких гарантий сам Господь Бог вам не даст. Так что можете обмозговать все на досуге. Я вас больше не задерживаю. Впрочем, небольшой совет перед тем, как расстанемся: я не люблю наездов, от кого бы они не исходили. Это в Москве вы, Зураб Отарович, и все ваши адвокаты, возможно, крутые ребята. Но в Курске… не котируетесь! Если еще раз позволите ввалиться в мой кабинет той же кодлой, то обещаю, что познакомитесь с КАЗ и ИВС. А если при этом возмущаться еще вздумаете, то и с «демократизаторами» или проще – резиновыми палками. Верите?

– Кое о чем уже наслышан. Крутенько вы с нашей диаспорой тут обошлись! Очень круто. Так и надорваться недолго…

– Это что? Угроза?

– Констатация факта.

– Тогда до свидания или прощайте – это как вам будет угодно. А со своими печалями мы как-нибудь сами разберемся.

Когда «мелкий», подметая полами пальто пыль с дано немытого пола, скрылся за дверью, Карих, до этой минуты молча наблюдавший за развитием событий, выдохнул:

– Банда! Только автоматов в руках не хватает…

– Скорее, бандитская крыша и финансисты… Возможно, одни из тех, кто в Чечне боевиков финансирует.

– Интересно знать, возместят ущерб или назад к себе укатят… Сумма, что ни говори, кругленькая…

– Загадывать не будем, поживем – увидим.

– Ты бы поостерегся с ними…

– Сергей, здесь наша земля, и мы на ней хоть слабенькие, но хозяева. Я еще никогда и ни под кого не прогибался, и дальше прогибаться не собираюсь.

– Ну, смотри. Дело, как говорится, хозяйское. А то бы взял «макарова» на постоянное ношение. Хочешь, я с начальником отдела переговорю?..

– Не стоит. Прорвемся, как говорил бывший начальник следственного отделения бывшего Промышленного РОВД полковник Крутиков Леонард Григорьевич, прорвемся, не сорок первый!

Этот разговор происходил утром, а после обеда Зураб Отарович, оставив сопровождавшую его свиту в фойе отдела, пришел в кабинет с кейсом долларов, который раскрыл перед изумленными следователями, никогда не видевших такой уймы денег.

– Это что? – не удержался от ироничного вопроса Паромов. – Не взятка ли?

– Мы тут провели беседы кое с кем, – стал пояснять Зураб Отарович, на этот раз не прикрываясь затемненными очками, – так сказать, независимое расследование и пришли к выводу, что ущерб погашать необходимо, поэтому сразу же захватили с собой деньги. Надеюсь, хватит.

– Иск потерпевшей стороной выставлен на сорок пять лимонов, правда, в отечественной валюте, – уточнил сумму иска Паромов. – Но зачем эти деньги ко мне принесли?

– А это, дорогой, не тебе, – оскалился белизной крепких зубов, Зураб, довольный произведенным эффектом. – Это потерпевшим. Только мы их еще не знаем…

– Значит, вы убедились, что родственники ваши ви-новны? – стал прощупывать почву старший следователь, которому профессиональный интерес и тут не давал жить спокойно.

– Я не сказал, что они виновны, – довольно серьезно и без какой либо игры отозвался Зураб, – я сказал, что мы пришли к выводу о необходимости возмещения ущерба потерпевшим. А это не одно и то же… Скажу больше: мы по-прежнему считаем, что Мираби ни в чем не виновен. А с засранцем Шаматава, по вине которого гниет в СИЗО больной Мираби, мы еще разберемся…

– Надеюсь, что не таким методом, как с Квирая? – усмехнулся саркастически Паромов.

– Смерть Квирая не на нашей совести, – немедленно отреагировал Зураб. – Деньги для потерпевших лохов сами принимаете или их сюда вызываете? – добавил тут же он, намериваясь освободить свой кейс от пачек долларов.

– Нет, нет, – поспешил предотвратить этот шаг Паромов. – Я позвоню потерпевшим, и если они согласятся, то ради бога… Осуществляйте сделку хоть на их территории, хоть на какой иной. Мне не деньги нужны, а расписка от них о возмещении ущерба и кассовый ордер о перечислении означенной суммы на счет их фирмы. – Он пододвинул телефон и стал набирать номер директора «Слово и дело».

Не сегодня, так завтра или через десять дней, когда истекал срок двухмесячной «отсидки» в СИЗО, но обвиняемого Биндилиани все равно пришлось бы освобождать из-под стражи, так как доказательств в отношении его следствие так и не добилось. Паромов все делал, чтобы хоть какие-нибудь показания раскопать в отношении его. Вновь и вновь допрашивал свидетелей как со стороны потерпевших сторон, так и со стороны родственников и грузинской диаспоры; назначил и провел около десятка экспертиз, понуждая своего эксперта-криминалиста исполнять их сверх всяких временных нормативов. «Рыли» землю и оперативники. Но все оказалось напрасно. Биндилиани необходимо было освобождать.

«Так почему же не воспользоваться случаем, – решил старший следователь, когда и первопрестольной прикатили крутые парни с мешком денежных знаком, – благо, он сам в руки идет, сам напрашивается. Хоть какую-то пользу принесу потерпевшей стороне, да и зарвавшихся жуликов, прибывших к нам с гор Кавказа, хоть как-то проучу – будут знать, что в Курске криминальная наглость с рук не сходит. Курск был «красным» городом и останется «красным», где не криминал, а милиция и закон, несмотря ни на что, будут верховодить».

Через день Биндилиани был освобожден из-под стражи в связи с изменением меры пресечения на подписку о невыезде.

Нина Иосифовна, санкционируя данное постановле-ние, отметила:

– Чувствую, что жулика выпускаем, но что поделаешь, дело толстое, а доказательств нет. Ладно, пусть радуется… В другое время, Паромов, я бы тебе шею взмылила за то, что человека под стражей держал незаконно, не имея веских причин к тому, несмотря на все твое старание – вон какое толстущее дело собрал – но теперь прощаю. Видно, старость подошла, подобрела я… Пора на пенсию!

– Что вы говорите, Нина Иосифовна, – искренне удивился последней сентенции прокурорши Паромов. – Какая старость? Какая пенсия? Кто же будет нам помогать и нас оберегать? Вся окружная милиция считает вас нашим ангелом-хранителем! Хоть и строгим, и суровым…

– Не льсти. К лести смолоду не приучена, а теперь и привыкать уже не к чему.

– Нина Иосифовна, – возмутился Паромов. – Я ис-кренне, от чистого сердца.

– Если от чистого сердца, то спасибо. Но уходить пора. Сама знаю, что пора… Вот прокурор выйдет из отпуска – и ухожу. Осточертело все! Понимаешь, осточертело… Везде наглые, самодовольные хамские рожи, что на экране телевизора, что в кабинетах власти… Жулик на жулике сидит и жуликом погоняет – и сделать с этим ничего невозможно. Осточертело…

Никогда Паромов не слышал от заместителя прокурора чего-нибудь подобного, привык видеть в ней самую настоящую «железную леди», годами стоявшую на страже закона и порядка, но, видно, и ее всеобщая анархия и разруха в умах довели, как говорится, до точки. Как-то стало неуютно и грустно. Хотелось спросить: «А мы как? Кто нам подскажет, кто поможет?». Что-то неуловимое, неосязаемое, но явно витавшее в воздухе, подсказывало ему, что таких про-курорских работников ему увидеть уже не придется…