Текст книги "Следствием установлено (СИ)"

Автор книги: Николай Пахомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда же во вторник после суточного дежурства и причитающегося после него отдыха Паромов как обычно рано прибыл на службу, то первое, на что он обратил внимание, когда поднимался по ступеням крыльца подъезда отдела, это стоявший во дворе автомобиль МАЗ с металлическим фургоном и знакомыми по материалам дела номерными знаками.

«Все-таки автомобиль такой на самом деле существует и уже найден. Молодцы ребята», – отметил данный факт старший следователь.

Для него было несущественным, кто из «ребят», а именно: гаишники или же опера, а может, участковые обнаружили разыскиваемый автомобиль и пригнали его к отделу милиции. Важно было то, что обнаружили и пригнали.

«А как с водителем? – вслед за внутренним удовлетворением по поводу успешного розыска автомобиля пришла тревога по розыску водителя. – Найден или нет?»

Конечно, автомобиль мог «рассказать» следствию многое, если произвести его тщательный обыск и осмотр, но водитель автомобиля мог поведать еще больше, конечно, если суметь его «разговорить». Но о том, что он один или же вместе с оперативниками сумеет «разговорить» водителя, старший следователь даже намека на сомнения не допускал. Еще не родились на свет такие «молчуны», которые не начинали бы говорить после недолгого, но «тесного» общения с операми.

Не успел Паромов войти в фойе, как оперативный дежурный Соколов через стеклянную перегородку крикнул, чтобы он зашел в дежурную часть.

– Зайди, дело есть.

Поздоровавшись, протянул Паромову, вошедшему в помещение дежурной части, два листочка бумаги.

– Вот рапорта о вчерашнем обнаружении автомобиля и одного водителя, а также о том, что второго водителя, грузина по национальности, дома не застали и доставить в отдел не смогли. Наш же, русский водитель, – уточнил национальную принадлежность установленного водителя оперативный дежурный, – должен подойти с минуты на минуту. Вызвали его по повестке на твое имя к девяти часам. Кулешов с ним вчера полдня разбирался и пришел к выводу, что он не при чем.

– Спасибо и на этом, – забирая рапорта, поблагодарил коллег Паромов. – Следствие покажет, кто при чем, а кто не при чем. Следствие – это как вскрытие трупа в медицине патологоанатомом – дает самый верный ответ на все вопросы, – пошутил он.

– Каждый кулик свое болото хвалит, – усмехнулся Соколов. – Кстати, о Кулике, – теперь он, как понял Паромов, повел речь о дознавателе Куликове Владимире. – Опять хохму учинил.

– Какую? – коротко поинтересовался Паромов.

– Ночью выезжал на подрез в дом 24 по Магистральному проезду, там один собутыльник другому, хозяину квартиры, не поделив водку, по-видимому, в живот кухонным ножом пырнул, после чего сам в окошко выпрыгнул со второго этажа… И что ты думаешь?

– Вещдоки не изъял или помощь потерпевшему не оказал?

– Не угадал. И вещдоки – нож изъял, и «скорая» была, как положено, даже подозреваемого установили…

– Тогда что?

– Понимаешь, на месте преступления после его осмотра свою папку со всеми документами забыл. Только сейчас, когда я потребовал подготовить для доклада начальнику отдела все материалы, он спохватился, стал искать и не смог. Нас всех огулом обвинил в неуместной шутке над ним, пока водитель Игорь не вспомнил, что он с осмотра места происшествия без папки возвращался. Поехали за папкой. Правда не знаю, как в комнату попадут, ведь заперли ее, а ключи потерпевшему отдали, когда того скорая забирала. Придется, по-видимому, дверь вы-бивать…

– Опять незаконное проникновение в жилище граждан, – усмехнулся Паромов. – Статья 136 УК РСФСР – год лишения свободы.

– Нас статьею не возьмешь, – отозвался Соколов, – не первый год в ментуре служим. Обойдется как-нибудь…

Пока они так мило беседовали, на дежурном автомобиле возвратился дознаватель Куликов, причем, не один, а с каким-то мужчиной с помятым от похмелья и сна лицом и в такой же изрядно помятой и неопрятной одежде.

– Не только свою папку нашел, – смеясь, и будучи доволен собой, стал рассказывать Куликов, передавая доставленного субъекта помощнику дежурного, – но и подозреваемого. Вхожу в комнату, включаю свет, а он дрыхнет, как сурок на койке потерпевшего… Еле разбудил… Видать, после того, как я с опергруппой оттуда отчалил, он и причалил. Выбил дверь – и улегся спать. Хитро придумал. Не забудь я там своей папки, никто бы его и не додумался в комнате потерпевшего искать!

– Да он там, наверное, и спал, когда ты осмотр места происшествия с сонных глаз проводил, – с серьезным видом на лице подколол Соколов дознавателя, – ты его просто не заметил… Со сна, как и сослепу, оно всякое бывает…

– Ты еще скажи, – перестал смеяться Куликов, – что я его специально в комнате оставил, чтобы он выспался сам и вам выспаться как следует дал.

– Может, – ухмыльнулся оперативный дежурный, – ведь портфель с документами ты там оставил? Оставил!

– То портфель, вещь малая, незаметная, а то человек, да к тому же подозреваемый, – серьезно оправдывался Куликов, – понимать надо…

– Ладно, не оправдывайся, друг Кулик, – вмешался до сей поры молчавший и часто позевывавший помощник оперативного дежурного, старшина милиции Сидорчук, которого в шутку называли Чингачгук из-за созвучности его фамилии с именем литературного героя. – Наверное, напару с подозреваемым допили остававшуюся там после вечерней попойки водяру, вот ты и уложил его в комнате подремать, чтобы он нам тут до утра не мешался, а потом съездил и забрал. Так шефу и доложим.

– Хотя бы ты, Чингачгук, Змеиный глаз, помолчал, – огрызнулся Куликов, назвав помощника не Соколиным глазом, как у Фенимора Купера, а Змеиным, – сидишь себе, так и сиди, молча штаны протирай.

– Я, вообще-то не сижу, а стою и доставленного до-сматриваю, – отреагировал Сидорчук.

– Вот и досматривай, а не лезь, куда тебя не просят, – почему-то взъярился дознаватель, ранее довольно простодушно относившийся на подобные приколы товарищей.

– Да успокойся ты, Куликов, – вмешался Паромов. – Ребята просто шутят. Пойдем отсюда, а то начальник уже идет. Нечего нам ему очи начальствующие мозолить. Пошли к себе.

К подъезду отдела действительно торопливой походкой приближался Павлов. Паромов и Куликов, не дожидаясь прихода руководства, тихонько ретировались из помещения дежурной части.

На оперативке – ежедневном ритуале перед началом рабочего дня следователей – проводимой начальником следственного отделения, в кабинете которого собрались все следователи, чинно рассевшись за большим лакированным столом, Махов поинтересовался, как продвигается расследование мошенничества в фирме «Слово и дело».

– Потихоньку, – доложил, не вставая со стула, Паромов. – Допрошено с десяток свидетелей, назначены трассологические и почерковедческие экспертизы. Вот вчера по нашему циркуляру о розыске был обнаружен автомобиль. Один водитель, кажется, Барышников, ждет возле кабинета, когда его допросят. Но подозреваемых по-прежнему нет…

Находившиеся в кабинете Махова следователи, осо-бенно Сергеева Ирина и Подаркова Марина, недавно влившиеся в следственный коллектив маленького отделения, обе ухоженные и красивые дамы с короткими, деловыми стрижками-прическами крашенных под «блондинку» волос, внимательно прислушивались к диалогу начальника и старшего следователя. Не пройдет и десяток минут, как им самим придется давать отчет о проделанной работе и планах на текущий день. Таков уж был своеобразный ритуал: начальник спрашивал, подчиненные отвечали.

Кабинет начальника следственного отделения Махова Виктора Дмитриевича, в отличие от кабинетов следователей, был добротно отремонтирован: стены оклеены свежими обоями светлых тонов, пол устлан новым линолеумом раскрашенным под паркет, с потолка свисала пятирожковая люстра-светильник с шарообразными матовыми плафонами. Мебель в кабинете была недорогой, но новой, в том числе и стулья, чинно расставленные у стены и возле сове-щательного стола. В дополнении к этому, в кабинете Махова имелась небольшая комнатушка для отдыха, отгороженная от остального помещения легкой перегородкой, снабженной плотно закрывающейся дверью. В этой комнатушке находилась кровать-раскладушка, а также небольшой холодильник. Умел педантичный начальник следственного отделения ОМ-6 УВД города Курска не только украсить скромный быт служебного кабинета, но и организовать все это. Его кабинет мало чем уступал кабинетам начальника отдела и его заместителей.

– Что планируешь делать? – продолжил между тем расспрашивать Махов о планах предстоящей работы старшего следователя Паромова.

– Допрошу водителя Барышникова. Потом с его участием и с участием нашего эксперта-криминалиста произведу осмотр МАЗа. Возможно, в кузове что-то и найдем. С рулонов линолеума вряд что-либо осталось, а вот от рубероида что-то должно остаться…

– Водителя планируешь задержать?

– Еще не определился. Все покажет его поведение во время допроса в качестве свидетеля. Будет врать и юлить – быть ему задержанному в порядке статьи 122 УПК РСФСР. Даст правдивый расклад – на что мне дополнительная головная боль…

– Имей в виду, дело находится на контроле у начальника УВД города и само собой – у Озерова Юрия Владимировича, – предостерег Махов. – Оперативное сопровождение со стороны ОБЭП имеется? – тут же поинтересовался он.

– Пока – да, а там – посмотрим… Оперуполномоченный Кулешов приказом начальник отдела в оперативно-следственную группу закреплен. Вроде старается… Также закреплены опер уголовного розыска Сидоров Андрей и участковый инспектор Клыков Александр…

– Этот не разгонится, – услышав фамилию участкового инспектора, перебил Махов доклад старшего следователя короткой, но многозначительной репликой, – слишком спокоен, флегматичен.

– …и криминалист Попов Олег, – окончил перечисление членов оперативно-следственной группы Паромов, не отреагировав на реплику Махова.

– Ладно, иди, занимайся, – отпустил Махов Паромова с оперативки. – А ты, Карих, кажется, сегодня дежурный следователь? – продолжил он.

– Да, – однозначно отозвался Карих.

– Вот и хорошо, принимай материал по подрезу Хомякова его же соседом и собутыльником Гнилых. Гнилых задержан и сидит в КАЗ, окончательно трезвеет и дозревает до допросов, – продолжил давать ЦУ – ценные указания – Махов Виктор Дмитриевич.

Последние слова начальника СО ОМ-6 Паромов услышал, направляясь к двери кабинета Махова.

Барышников был типичной водилой: немного хамоватый, немножко нагловатый, немного пошловатый в суждениях о женщинах. Словом, довольно разбитной парень лет тридцати, с черными, как у цыган, курчавыми волосами и такими же черными глазами. На пальцах и кистях рук виднелись татуировки. Это говорило, что он успел побывать за что-то на зоне и знает вкус тюремной баланды.

Отмалчивался Барышников недолго – кому охота за чужие грехи отвечать, тем более, что с ним до этого уже успел опер Кулешов пообщаться, который тут же молча присутствовал, не вмешиваясь в процесс допроса, лишь что-то помечая в своей записной книжечке.

И вскоре кое-какие сведения об использовании закрепленного за ним и за его напарником – грузином Чавадзе Милитоном – автомобиле в день мошеннического похищения имущества «Слово и дело» у следователя и оперативника отделения БЭП уже имелись. Кроме этого, Паромову удалось выяснить, что фирма, которой принадлежал автомобиль и в которой работали водителями Барышников и его напарник Чавадзе, располагавшаяся на месте развалившейся автобазы грузового предприятия на улице Бойцов 9-ой дивизии, возглавлялась также лицом грузинской нацио-нальности Закарая Отари Харитоновичем. Вырисовыва-лась интересная «мозаика» из представителей солнечного Закавказья.

На вопрос следователя, судим ли этот бизнесмен Закарая, Барышников, помявшись, ответил, что, скорее всего, когда-то был судим.

– Он на эту тему не распространяется, однако многих ребят, топтавших зону, привечает, к себе на работу принимает. А еще он хоть и старается держать себя солидно и интеллигентно, однако время от времени нет-нет, а грешит тюремным жаргоном. Понимающие люди, услышав подобное, враз определят, кто он такой есть.

– И где же он живет? – задал очередной вопрос Паромов, считая своим долгом как можно больше узнать о грузинском предпринимателе, обосновавшемся в Курске, так как попытки пробить его по КАБ не увенчались успехом.

– Вообще-то он прописан в каком-то селе Белгород-ской области, как-то об этом упоминал в разговоре, – ответил, чуть подумав, Барышников. – А в Курске строит частный дом. Время от времени кантуется на Полуновского, то ли у сожительницы, то ли у любов-ницы.

– Откуда такие сведения?

– Да доводилось подвозить…

– Какие у Отари Харитоновича отношения с Милитоном?

– С минтоном, – осклабился Барышников, называя Милитона милицейской дразнилкой и тут же картинно и демонстративно извиняясь и поправляясь (даже находясь в кабинете следователя не мог удержаться от подковырки в адрес милиции), – с Милитоном… да никаких. Милитон служит у него не за страх, а за совесть. У него семья – одних ребятишек человек семь, а еще жена… не работает, мать больная… Ни кола, ни двора. Временами Отари Харитонович бросит ему, как голодному псу, какую-нибудь подачку, Милитон и рад. Потом отрабатывает. Милитон как-то раз обмолвился, что его паспорт у Отари Харитоновича до сих пор вместе с трудовой лежит. Одними водительскими правами обходится. Вот вам и весь сказ об их отноше-ниях…

– Понятно. А другие кавказцы, в том числе и грузины к Закарая обращаются?

– Как понимаете, гражданин следователь…

– Товарищ следователь, – поправил Паромов. – Вы же не подследственный и не подсудимый, так что – товарищ следователь или по имени-отчеству.

– Хорошо, товарищ следователь, – тут же поправился Барышников, – я за своим начальством не приглядываю, не состою по вашему ведомству в сексотах…

– А все-таки? – настаивал Паромов.

– Пару раз с чужими кавказцами видел. Он с ними на своем языке базар вел. Но кто они: грузины, азербайджанцы, абхазцы или еще какие, не скажу. Не знаю… для меня они все на одно лицо…

– Как вы считаете, Владимир Иванович, – назвал Паромов свидетеля по имени-отчеству, – не мог ли Закарая организовать мошенничество?

– А сейчас весь бизнес на мошенничестве и воровстве построен, – уклонился Барышников от прямого ответа. – Лично я уже в сомнительных делах не участвую. Жена, дети. Скажут съездить туда-то и туда-то, взять то-то и то-то. Поеду, возьму, куда следует отвезу. Я свое уже у хозяина отбарабанил. Больше нет охоты. Пусть другие, если ума палата или, наоборот, не хватает, попробуют, а я уж нет…

– Что ж, и на том спасибо… – стал закругляться с допросом Паромов, – только на последний вопрос ответь: Закарая в курсе, что МАЗ в милиции находится?

– В курсе. Я ему об этом сказал, – не стал врать и тут Барышников. – Говорю, по подозрению в ДТП, как, кстати, мне самому гаишники о причине задержания и аресте автомобиля сказали. Это для вас Закарая, возможно, какой-нибудь подозреваемый… А для меня он начальник, и я обязан уведомить его о случившемся. Или вы свое руководство не ставите в известность о каком-нибудь ЧП? – с нескрываемым вызовом ответил Барышников. – К тому же у меня никто подписки о неразглашении тайны следствия не отбирал… Кстати, Отари Харитонович собирался к вам подъехать, чтобы выяснить лично о дальнейшей судьбе автомобиля. Ему простой машины в копеечку обойдется. И мне тоже…

После допроса Паромов, а также подошедшие к нему оперуполномоченный ОБЭП Кулешов и эксперт-криминалист Попов, в присутствии понятых – перехваченных возле отдела прохожих – и водителя Барышникова произвели досмотр автомобиля. И в его кузове обнаружили не только песок и мелкий гравий, служащие в качестве предохранительно-прослоечного материала, чтобы рубероид при сворачивании его в рулоны не склеивался, но и небольшие кусочки рубероида. Кроме того обнаружили почти целую, из грубой бумаги серого цвета, бирку с указанными на ней номером партии и датой изготовления.

«Отлично, – резюмировал про себя Паромов, – данные находки сравним с остатками, оставшимися на складе фирмы – вот и стопроцентное доказательство нахождения похищенного, а не какого-нибудь иного стройматериала в кузове данного автомобиля». Однако вслух об этом не сказал, лишь обратил внимание присутствующих на данный факт и скрупулезно внес его в протокол осмотра.

Не успели они окончить осмотр МАЗа, как к отделу на черной «Волге» с белгородскими номерами подкатил сам Закарая.

«На ловца и зверь бежит», – удовлетворенно хмыкнул Паромов, когда Закарая подошел к группе сотрудников милиции, производивших осмотр МАЗа и, выяснив, кто тут старший, представился сам. И, не откладывая дело в долгий ящик, старший следователь тут же попросил Кулешова допросить Закарая в качестве свидетеля по обстоятельствам дела.

– Я пока осмотр автомобиля закончу, а ты побеседуй и допроси, – напутствовал старший следователь оперативника, на какое-то время оторвавшись от осмотра и ведения протокола.

– Да какой я вам свидетель, – почти без акцента по-пробовал возмутиться Закарая. – Я тут насчет вот этого МАЗа… производственный процесс останавливается.

– Все мы когда-нибудь, где-нибудь и чему-нибудь свидетели, – отреагировал на это не только цепкий, но и острый на язык опер Кулешов. – Пройдемте, пожалуйста, гражданин Закарая, – мягко, но настойчиво попросил оперативник. – Не будем время отнимать ни у себя, ни у других.

Еще и двенадцати часов не наступило, как Паромов покончил с осмотром автомобиля и, поблагодарив понятых и всех присутствующих, возвратился в свой кабинет, где в гордом одиночестве трудился Карих. Закончил допрос Закарая и опер.

– Ну, что там новенького у нас, – спросил следователь Кулешова, когда тот принес к нему протокол допроса свидетеля Закарая.

– Я – ни я, и хата не моя, – поговоркой ответил опер, давая понять, что Закарая избрал тактику слепого и глухонемого. – Божится, что ни сном, ни духом. Что будем с ним делать? Словно японская миниатюра – нэцкэ, обозначающая ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу». Он в кабинете пока с Кононовым беседует.

– Пока сойдет и то, что имеем с него, – ответил Паромов. – Но, вообще-то, необходим обыск в его занюханной конторе. Может там какие документы с печатью фирмы «Дефис» удастся обнаружить… опять же паспорт водителя Чавадзе, регистрация местонахождения МАЗа в день хищения стройматериалов, график работы на нем водителей. Кстати, если показания Барышникова подтвердятся, то претензий к нему у нас больше не будет. Но до того времени он пусть-ка побродит возле отдела, – на всякий случай решил «придержать» возле себя, под рукой, важного свидетеля старший следователь. – Не возмущается, что не отпускаем домой? – тут же поинтересовался он поведением этого фигуранта.

– Нет.

– А если станет возмущаться, то в КАЗ.

– Так что делать с Отари Харионовичем? – соглашаясь со следователем в действиях по отношению к Барышникову, спросил опер, желая иметь определенность и в дальнейшей судьбе Закарая.

– В КАЗ до того времени, пока я не возьму у прокурора на обыск в его конторе. Но перед этим мне еще надо постановление подготовить… Потом еще где-то транспорт искать надо, так как на общественном, да еще с пересадками на Льговском повороте – долго вошкаться придется…

– А мы на «Волге» Закарая, – ничуть не смутился Кулешов. – Он мне уже всяческое содействие обещал. Так пусть свои обещания и держит… на практике.

– Да как-то неудобно, ведь он может стать подозреваемым, а я не люблю любого одолжения со стороны подозреваемых лиц.

– Ничего страшного, – остался при своем мнении опер. – Я ему сейчас небольшое предложение сделаю, от которого он не сможет отказаться.

– Это еще что за предложение? – насторожился Паромов.

– Или он у нас в клетке сидит, то есть в КАЗе, – усмехнулся Кулешов, – пока мы за санкцией к прокурору на общественном транспорте будем добираться, или дает команду своему водителю, чтобы тот нас возил – и тогда пусть продолжает беседовать с нашими ребятами в кабинете. Думаю, что такая сделка нас всех устроит, и что она вполне законна…

В эту минуту оперативник ОБЭП напоминал Паромову его же милицейскую молодость и его друга – опера уголовного розыска Промышленного РОВД Черняева Виктора Петровича, такого же шустрого и находчивого, как Кулешов.

– Была, не была, – махнул рукой Паромов, – валяй. Я же позвоню в прокуратуру, узнаю на месте ли прокурор или нет, чтобы в пустой след не мотаться туда-сюда.

Кулешов вышел из кабинета следователя, а Паромов, придвинув поближе к себе телефонный аппарат, стал набирать номер секретаря прокуратуры. Короткие гудки сообщили, что абонент занят. Пахомов достал сигарету, закурил и стал ждать, когда телефон прокуратуры освободится.

Следователь Карих, в поте лица трудившийся между двумя выездами на мелкие происшествия над материалом о порезе, не удержался от короткой реплики, высказанной вполне серьезно, что трудно было ожидать от такого пересмешника:

– Чувствуется оперская хватка в этом сотруднике ОБЭП. Из молодых – да ранний. Шустрит не по возрасту, вполне по-взрослому. Думаю, что если не спотыкнется на наших ухабах, то далеко пойдет.

– Согласен, шустрый оперок, – отозвался Паромов, – не чета бездельнику Сенину.

– О чем речь, – теперь усмехнулся Карих. – Всякий, кто носит милицейские погоны в городе Курске, знает про лодыря Сенина. Кто с ним в опергруппе дежурит, тот пропащий человек.

– Я смотрю, ты сегодня в запарке, – сменил тему Паромов.

– В запарке, – не скрыл раздражения Карих, – да еще какой… Все планы коту под хвост пошли. А нам еще на каждом совещании все уши этими планами прожужжали. Вот и планируй тут… Их бы на наше место, когда новые дела чуть ли не каждый день валом валятся. Хорошо планировать, когда их у тебя три – четыре, – возмущался он, – а не двадцать – тридцать. Я вчера спланировал одно, а делаю совсем другое.

Такова «се ля ви», – скривил в иронической улыбке уголки губ Паромов, в очередной раз набирая нужный номер. На этот раз номер секретаря прокуратуры оказался не занят.

«Прокуратура слушает», – раздался мелодичный голосок секретарши Танечки.

– Здравствуйте, Татьяна, – поздоровался Паромов. – Прокурор на месте? Мне санкция на обыск нужна.

– Прокурор в отпуске, – пропела секретарша. – Нина Иосифовна Деменкова обязанности прокурора исполняет. Соединить?

– Обязательно, – обрадовался Паромов, так как кроме сухого и короткого разговора с вечно занятым прокурором Сеймского округа, старшим советником юстиции Резниковым Валентином Александровичем, с его заместителем, а теперь еще и исполняющей обязанности прокурора советником юстиции Деменковой Ниной Иосифовной можно было более подробно и детально обговорить все нюансы как данного дела, так и других дел, находящихся в его про-изводстве.

Заместителя прокурора Промышленного района, а затем и Сеймского округа, когда в ходе очередной пустопорожней реформы городские районы были переименованы в округа в угоду модных западных течений, Паромов знал еще с того времени, когда пришел зеленым и романтическим юнцом на работу в Промышленный РОВД на должность участкового инспектора. И тогда Нина Иосифовна была заместителем прокурора, правда, на звание ниже – только младшим советником юстиции, но с таким же непререкаемым авторитетом, с той же властной напористостью, что и сегодня. Ее побаивались из-за ее непоколебимого принципиализма и дотошности, нетерпимости к любым отклонениям от норм закона и порядка. Ее любили и уважали за высокий уровень профессионализма, порядочность, ту же самую принципиальность и готовность в любой момент оказать каждому, кто в том нуждается, помощь, в том числе и юридическую. Она могла в запальчивости на тех, к кому испытывала приязнь и дружеские чувства, повысить голос, даже по-мужски стукнуть кулаком по столу, но в спорах и дискуссиях на юридические темы этого нико-гда не делала. Наоборот, ее речь становилась спокойной и размеренной, хотя каждое сказанное ею слово звенело металлом.

Танечка соединила, и Паромов, поздоровавшись, стал докладывать причину своего беспокойства, а заодно, вводя зам прокурора в курс дела и первых данных начала расследования.

– Мог бы и без санкции обыск провести, – донесся наконец из трубки ни с чем не сравнимый голос Нины Иосифовны, его характерный нажим на важных словах, дикцию даже старенькая мембрана телефонной трубки не могла изменить. – Раз такая неотложность, то чего время терять. Статья 168 УПК РСФСР такое право следователю в случаях, не терпящих отлагательства, дает. А у тебя, как раз такой случай. Но раз решил действовать с санкцией, то приезжай. Я еще около часа побуду на месте, потом в областную прокуратуру поеду. Приезжай, пообстоятельнее поговорим… не телефонные это беседы.

Переговорив с Деменковой, Паромов вновь закурил, делая энергичные затяжки и одновременно с этим заполняя бланк постановления на проведение обыска.

– И охота вам, курцам, легкие травить, – недовольно пробурчал Карих, сам не куривший и не любивший, чтобы его окуривали сигаретным дымом, но вынуждали дышать сигаретным дымом из-за своих курящих коллег, в том числе и Паромова..

– Охота – пуще неволи… – отозвался неопределенно Паромов.

Но тут наметившийся между двумя старшими следователями диалог был нарушен вторжением опера Кулешова.

– Все готово, – скороговоркой выпалил он, весело поблескивая бесенятами глаз, – Закарая не возражает, наоборот, полон желания сам везде с нами следовать.

– Ну, уж нет, – отозвался Паромов, отклоняя данное предложение, – в прокуратуре ему пока делать нечего. Тут подождет. А вот как к нему в контору поедем, тогда пусть и следует.

Задержки с получением санкции, как и следовало ожидать, не было.

– Кажется, Нина Иосифовна, столкнулись в этом деле с этнической преступной группой, – делился своими размышлениями и сомнениями Паромов с ИО прокурора. – Расследование только начато, как видите, но основания предполагать такой поворот событий уже имеются. Тут своего дерьма – прошу извинить меня за грубость – свыше крыши, так еще и кавказское до на-шего берега плывет.

– Паромов, выбирай выражения, – недовольно повела головой Деменкова, поморщившись, как при пробе вкусить зеленое незрелое яблоко, – или других слов не знаешь. А с жуликами, какой бы они национальности не были, особо не миндальничай. Нужна будет санкция на арест – приходи! Получишь. И задерживать в порядке статьи 122 УПК не стесняйся, особенно, если будут гости с Кавказа, без прописки и постоянного места жительства. Главное, чтобы ос-нования для того имелись. Я всех лиц, находящихся не в ладах с законом, не жалую, а тех, кто сначала наших русских с нажитых мест выжил, потом и у нас пробует свои воровские порядки устанавливать, подавно жаловать не собираюсь. В любом вопросе поддержу. Так что, давай, раскручивай дело.

Поддержка прокурора многого стоит, особенно в деле экономической направленности, Паромов это понимал и ценил. Теперь, заручившись такой поддержкой, можно было «крутить», не оглядываясь по сторонам.

Передав санкционированное постановление на обыск Кулешову, и дав ему необходимые наставления, Паромов стал оформлять документы о признании автомобиля МАЗ вещественным доказательством по уголовному делу, вынося по этому поводу соответствующее постановление. Вынести постановление на готовом, отпечатанном на поли-графическом предприятии бланке, было делом нескольких минут. Хуже обстоял вопрос с хранением этого вещественного доказательства.

Статья 84 УПК регламентировала порядок хранения вещественных доказательств, в том числе и таких громоздких, как автомобиль, предварительно сфотографировав и опечатав его.

Сфотографирован автомобиль уже был в ходе осмотра, и тут проблем не было. Хранить его до решения дела по существу в отделе милиции хоть и в опечатанном виде – было безумием: обязательно что-нибудь в нем отломают или сопрут. Передать на ответственное хранение владельцу Закарая также было опасно, а вдруг Закарая один из участников преступной группы… Он тогда быстренько избавится не только от улики, но и от носителя материальной ценности, который может быть впоследствии использован судом в качестве средства возмещения ущерба. Кроме того, на всякий случай необходимо было провести опознание этого автомобиля свидетелями – сотрудниками фирмы «Слово и дело», охранниками на выездных воротах, заведующей складом, грузчиками. Впрочем, этот вопрос тоже можно было решить, как говорится, не отходя от кассы.

Паромов набрал номер телефона директрисе Ганиной, и когда та подняла трубку, попросил ее немедленно организовать прибытие нужных лиц в отдел для опознания транспорта, на котором вывозился по-хищенный груз.

– Вы уже машину нашли? – искренне удивилась Ганина, не ожидавшая от милиции такой расторопности. – А груз? – Задала она с затаенной надеждой очередной вопрос.

– К сожалению, пока найден автомобиль, на котором предположительно вывезли похищенные стройматериалы, – отделался неопределенностью Паромов. – Но надежду терять не стоит… Будем работать…

Ганина пообещала всех из вызываемых лиц, кого найдет на рабочем месте, немедленно направить в отдел, и слово свое сдержала. Буквально через несколько минут в коридоре послышались голоса, а потом осторожный стук в дверь кабинета.

Прибывшие еще при входе в здание отдела милиции увидели МАЗ и опознали в нем тот самый автомобиль, на котором был в тот злополучный февральский день осуществлен вывоз стройматериалов, так что составление протоколов опознания вещей много времени не заняло. Правда, по УПК следователю необходимо было поставить рядом с опознаваемым МАЗом еще пару подобных автомобилей с такими же металлическими кузовами-фурами. Но где их было искать? Поэтому сгодились стоявший в соседнем дворе КАМАЗ-самосвал, который по просьбе следователя его хозяин подогнал к отделу, и личный ГАЗ-52, правда, с будочкой, старшины отдела.

«Юстиции меня простит, – решил Паромов, – иначе выбраться из такого юридического тупика никак не удастся».

Вскоре прибыл с обыска Кулешов и не один, как стоило того ожидать, а с Закарая.

«Значит, что-то наш оперок раскопал, раз Закарая в своих владениях не оставил, а в отдел доставил», – удовлетворился в своих ожиданиях Паромов, увидев в окно, как из «Волги» выходят Кулешов и Отари Харитнович. И не ошибся в умозаключениях: Кулешов не только паспорт водителя Чавадзе Милитона обнаружил и изъял, но и несколько заполненных доверенностей от фирмы «Дефис» на имя некоего Шаматава Зифрида Карловича с уже знакомыми Паромову оттисками круглой печати фирмы, исполнен-ными все той же голубой мастикой. Кроме того, по соб-ственной инициативе он изъял из конторы Закарая не-сколько паспортов на лиц грузинской национальности, имевших абхазскую прописку.