Текст книги "Гибель Урании"

Автор книги: Николай Дашкиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

В одном строю

Под вечер двенадцатого дня Первого месяца 16 года Атомной эры по автостраде в направлении Дайлерстоуна неспешно ехал огромный рефрижератор с надписью на бортах: «Мистер Плайв-Ау. Фрукты».

Это был гигант среди машин. Каждое из его колес было толщиной и высотой с человека. Атомный двигатель этого колосса мог бы вполне свободно двигать корабль, а на крыше фургона поместилась бы немаленькая танцевальная площадка.

Такому великану не угрожало ничего. Мощные стальные буфера, небольшая скорость и невероятная мощь делали его похожим на какого-то доисторического броненосца, что мог продвигаться через джунгли напролом, не причиняя себе никакого вреда.

Может, именно поэтому шофер, широкоплечий юноша с белокурыми растрепанными волосами, совершенно безразлично поглядывал на страшную тучу, которая двигалась с правой стороны наперерез автостраде.

Но чем ближе подползало облако, тем серьезнее становился юноша. Наконец, он толкнул в бок напарника, который дремал рядом на широком сидении.

– Тедди, посмотри, какая туча прет!

Тот вскочил, протер глаза и посмотрел на черную завесу.

– Плохо, Люстиг. Нарубит дров. В позапрошлом году, когда я ездил с толстяком Петти, мы попали в такую же передрягу. Нам, конечно, ничего. А грузовых и легковых по-перекидало и разбилось немало… Давай быстрее, до моста еще далеко, его надо переехать заблаговременно.

Белокурый Люстиг внял совету. Тут, у устья Атаски, всегда дуют бешеные штормовые ветры, а сегодня надвигалось нечто действительно страшное.

Еще ярко сияли оба Солнца, и над автострадой небо был чистое и спокойное. Тем более резкой казалась грань света и тьмы на востоке. Черная, как сажа, стена залегла отвесно, сколько видит глаз. Вверху над ней в бешеном танце крутились взвихренные седые пряди, внизу ткали бесконечный причудливый узор синие молнии. И катился оттуда глухой, непрерывный гром, слышный даже сквозь гул турбин рефрижератора.

– Вряд ли успеем… – Люстиг нажал на педаль сильнее и вдруг притормозил. С встречной полосы в эту сторону круто развернулась розовая спортивная машина и остановилась перед рефрижератором, загородив ему путь.

– Ну, куда тебя черти… – но Люстиг не кончил брани.

Из-за руля машины выскочила молодая девушка и закричала:

– Поворачивай! Стал поперек дороги! Быстро!

– Погоди, девочка! Что случилось?

Кое-как, впопыхах Тесси пояснила белокурому шоферу, что надо перегородить дорогу: все машины должны проезжать только через Сан-Клей. Вскоре налетит ураган, который уничтожит, а река Атаска затопит весь городок. Прогноз абсолютно верен. Надо спасать людей. Попутные машины смогут вывезти многих.

– Сложное дело! – почесал затылок шофер. – Но когда надо – сделаем. Не возражаешь, Тедди?

Пока длилась эта беседа, за рефрижератором собрался целый хвост автомашин. Шоферы бежали к первой машине, чтобы узнать, что произошло.

– Поврежден мост через Атаску! – объяснял белобрысый Люстиг. – Айда, ребята, через Сан-Клей.

– Спасибо! – прошептала Тесси и пожала ему руку в знак благодарности. – Мы с профессором едем в город, организуем эвакуацию населения, а ты тут бди. Смотри, не пропускай никого!

И спортивная машина помчалась к Сан-Клею.

Через несколько минут рефрижератор перегородил автостраду как раз на перекрестке. Полицаям дорожного надзора, которые примчались, чтобы ликвидировать пробку, Люстиг заявил, что действует по приказу комиссии Сената, которая якобы только что уехала в городок.

Полицай сразу же выставил знак «Объезд», и машина за машиной поехали в сторону Сан-Клея. Они сначала взбирались на холм, потом спускались в котловину и, наконец, исчезали в мрачном ущелье, откуда вырывалась бурная Атаска. Вслед за машинами в сан клейскую долину медленно заползала черная туча. Она уже затянула полнеба, и светлее не становилась. Стали ярче молнии, и гром уже не грохотал в отдалении, а бухал резко и оглушительно.

– Страшная будет ночь! – встревоженно сказал Люстиг. – Боюсь, чтобы бы ураган не застал девчонку где-нибудь в ущелье. Сбросит в пропасть.

– Да не должно бы…

Оба обеспокоенно смотрели на горный хребет, который закрывал сан-клейскую долину: в монолитном массиве виднелась глубокая расселина, словно след от удара гигантского топора. Там еще царил свет.

– Едет… – сдержанно сказал Тедди.

Из ущелья, навстречу бесконечной колонне машин, выскочило розовое пятнышко, озаренное последними лучами Солнц. Даже издалека видно было, что машину аж заносит на поворотах.

– Лихо ездит, оторва! – восторженно сказал Люстиг. – Удивляюсь, как этот старый сыч держит ее шофером… А бедовая – пальца в рот не клади!

Люстиг балагурил, а сам не спускал глаз с розовой машины. Она уже поднялась на холм, когда полил такой дождь, что темно стало. И одновременно посыпались огненные стрелы. Казалось, скрытые в облаках бомбардировщики дождались подходящего момента, и теперь начали артиллерийскую подготовку залпами реактивных снарядов.

Через несколько минут розовая машина остановилась рядом с рефрижератором. В ее открытом салоне было полно воды.

– Ну, девочка, поехали? – закричал Люстиг, выскакивая из кабины. – Лезь сюда, а малютку возьмем на буксир.

– Погоди, друг… – девушка схватила его за рукав куртки. – Надо ехать… но в Сан-Клей. Там ужасная паника. Твоя машина сможет спасти многих.

Лил такой дождь, что уже за шаг ничего не было видно. Волосы девушки слиплись и свисали некрасивыми прядями, а сама она, мокрая насквозь, теперь была похожа на худого подростка, который испугался и замерз, но не хочет этого показывать.

Шоферы согласились, хотя хорошо знали, что из-за задержки в пути могут лишиться работы. Нежные тропические фрукты доставляются в Дайлерстоун по точному расписанию. Компании мистера Плайв-Ау наплевать на всякие стихийные бедствия – она платит неустойку за опоздание с поставкой.

– Мою машину бросим здесь. Она будет только мешать.

– Ладно, – кивнул головой Люстиг.

Розовую «Ласточку» быстренько загнали на территорию бензозаправки, а тяжеленный рефрижератор тем временем неуклюже развернулся на автостраде.

Сначала ехали молча, только обменялись краткими: «Люстиг!» – «Тесси!» – «Тедди!». Потом Люстиг поинтересовался, как профессор сумел предсказать катастрофу, что грозит городку, и почему спохватились так поздно.

Девушка рассказала и про электронно-вычислительную машину, и про критические точки. Когда она вспомнила про атомную бомбу, коварно взорванную на полуострове Кой-терс, ее спутники странно переглянулись, однако ничего не сказали. А вскоре разговор прервался, ибо за хлопаньем грома и неистовым завыванием ветра не стало слышно слов.

Рефрижератор приближался к ущелью. Взбешенная стихия распоясалась совсем. Везде неистовствовала вода, ревущая, пенистая. Не затихая ни на мгновение, дул такой ветрище, что рефрижератор вздрогнул, готовый перевернуться.

За ущельем дорога начала медленно идти под уклон, и машина все сильнее погружалась в воду. Волны уже плескались в кабину, ширели на стенках герметичных кожухов турбин. Однако машина все-таки ползла вперед.

Припав лицом к ветровому стеклу, Тесси до боли в глазах вглядывалась в седую, полосатую мглу. Именно здесь, перед Сан-Клеем, стояли одинокие домики, жители которых вряд ли успели выбраться.

Большинство жителей Сан-Клея беда застала неожиданно. Очень страшным был первый натиск урагана, который разметал сотни домов, повывертев с корнями множество деревьев. Но самой опасной была вода. Сильный ветер обратил воды Атаски в ущелье перед устьем вспять. Каменные стены ущелья направили потоки воды в долину. А над ней и так свирепствовал такой ливень, что лодки заливало доверху за несколько минут.

От воды защищаться трудно – от нее надо бежать. Но бежать из Сан-Клея было уже поздно: вода пересекла все пути, окружила обреченных и непрерывно поднималась все выше и выше. Люди взбирались на крыши, на деревья и не знали, что это не спасет их, потому что дождь будет лить более трех суток и вся долина превратится в бешеную реку.

Профессор Эйр Литтл мог бы гордиться: его учение о критических точках подтвердилось блестяще. Взрыва одной атомной бомбы хватило, чтобы изменить весь ход атмосферных процессов в месте зарождения циклона, направить ветер и воду по обходному пути. Но такой успех не давал утешения: Сан-Клей тонул, гибли люди. И если бы не вмешательство профессора Литтла, если бы старик не приехал в городок заблаговременно, количество жертв было бы гораздо большим.

Сигнал бедствия, переданный служебными линиями связи, привел только к тому, что большинство чиновников рванули из городка, оставив его на произвол судьбы. Профессору пришлось самочинно взять на себя обязанности мэра и начальника полицейского комиссариата. Он приказал полицаям останавливать машины, выбрасывать вон груз и сажать людей. По его распоряжению в порту было вскрыто помещение склада торговой фирмы «Байерс и К°» и забрано оттуда и роздано населению несколько тысяч спасательных поясов. Несчастные ворвались в старинный замок, который принадлежал мистеру Кейз-Олу. Только эта, окруженная толстыми стенами крепость на высоком холме и могла защитить людей от взбесившейся стихии.

Литтлу подчинялись все. Им руководило отчаяние, неистовое желание хоть как-то искупить собственную вину. А для людей, которые растерялись и потеряли надежду на спасение, такая решительность и непреклонность были свидетельством мужества, которое поддерживает и вдохновляет.

Рефрижератор добрался до спасительного холма глубокой ночью. Ветер стих, зато дождь лил безостановочно. Вода залила все улицы и постепенно подползала к замку мистера Кейз-Ола. Но его толстые стены могли выдержать любой натиск волн. Надо было спешно насыпать дамбу только перед главными воротами и еще в нескольких местах.

Не спрашивая согласия, новоприбывших немедленно мобилизовывали на эту работу. Лишь через несколько часов, когда опасность была устранена, люди позволили себе отдохнуть.

Посветлело. Собственно, по часам утро наступило уже давно, но солнечный свет не мог прорваться сквозь сплошную завесу туч и дождя. Только и изменилось, что мгла посерела, стала пепельной. В этом призрачном освещении старинная крепость проступала причудливым массивом, отвесной скалой, которая, казалось, вот-вот упадет и раскроет еще шире отверстие в небе, полном воды.

В замке мистера Кейз-Ола, в тех заветных покоях, куда не ступала нога ни одного сан-клейца, сейчас было полно людей. Забиты были чердак и подвалы, каморки и конюшни. А те, кто не смог попасть под крышу, стояли на дворе по колено в воде.

На следующий день, когда ливень начал утихать, профессор вместе с Тесси выехали в Дайлерстоун катером.

Ученые протестуют!

Тесси Торн искала борцов. В Сан-Клее она увидела, на что способны люди, когда речь идет о жизни и смерти. В одном строю стояли мужчины и женщины, молодые и старые, представители разных национальностей и разных профессий. Нет сомнения, что если бы каждый мониец знал, какая беда надвигается на весь мир, все так же решительно восстали бы против атомных, водородных и бомб из антивещества – против войны.

Уже совсем по-другому вспоминала Тесси ту женщину, что не побоялась говорить людям правду. Ее искренние слова упали жалкой капелькой на твердый камень, что растеклась и якобы исчезла без следа. Но когда вслед за этой капелькой упадет вторая, третья, тысячная, миллионная – оправдается пословица, что вода камень точит. Надо только знать, как и куда направлять эти капельки. А это и должен помочь сделать таинственный Комитет Защиты Мира…

Так, задумавшись, Тесси шла по улицам Дайлерстоуна и очнулась только возле своего дома. Совершенно машинально девушка посмотрела, стоит ли на месте «Ласточка»… и ее глаза встретились с глазами Люстига. Белобрысый шофер сидел в старой машине и жевал бутерброд.

«Видимо, увидел мою розовую «Ласточку» и остановился рядом», – подумала девушка и уже хотела подойти. Но сразу же изменила намерение: юноша может подумать о ней невесть что.

Эти размышления продолжались всего лишь несколько секунд. Затем девушка с хорошо сыгранным равнодушием скользнула взглядом по пестрой ленте автомашин вдоль тротуара, обернулась и уже сделала шаг, когда вдруг послышалось тихое:

– Тесси!

– Ну? – бросила холодно.

– «Меня не узнают!» – сказал какой-то лорд… Ты хоть подойди сюда!

– Ах, это вы, лорд-рефрижератор?! – Тесси охотно подхватила ироничный тон беседы, чтобы скрыть свое смущение.

– Я жду вас больше восьми часов.

– Очень мило! – она подошла, оперлась на машину. – А где цветы?

– Завяли. Пришлось выбросить.

– Так, пожалуй, надо купить еще.

– Я тоже такого мнения. Прошу, садитесь в мою карету, и поедем вместе.

– Поздно… – разочарованно произнесла Тесси, словно и впрямь собиралась поехать.

– Ах, разве это поздно? – Люстиг открыл дверцу своей машины, решительно взял Тесси за руку.

– Довольно шуток! – сказала девушка уже серьезно. – Спокойной ночи!

– Погодите… Помните: «Заворачивай! Стал поперек дороги!» Разве я тогда не выполнил вашу просьбу?

– То было совсем другое дело.

– Нет, не другое… – он нахмурился, вздохнул и, оглянувшись, сказал тихо: – Тесси, мне нужны, собственно, не вы. Я хочу видеть профессора Литтла.

– Литтла?! Вы поспешили продать дворец в Рио-Айр, а теперь хотите убить того, кто составил лживый прогноз?.. Вы ошиблись, сэр: я не личный секретарь профессора, а только жалкий шофер.

– Не выкручивайтесь, мисс Тесси. Я хорошо знаю, что вы – врач, дочь академика и будущая баронесса. Если я позволил себе сейчас говорить слишком свободно, то только в память той ночи под Сан-Клеем и чтобы поддержать ваш тон беседы. Повторяю: мне надо видеть Литтла по очень серьезному делу.

– Зачем он вам?

Люстиг глянул на тротуар, по которому двигалась густая толпа, мягко качнул головой.

– Может, отъедем хоть на квартал?..

Тесси порывисто открыла дверцу «Ласточки».

– Садитесь!

Когда выехали на Кольцевую магистраль, за город, девушка свернула к обочине и остановила машину.

– Слушаю вас, Люстиг.

Может, это было очень глупо: поехать среди ночи с малознакомым человеком. Но Тесси не боялась. Она чувствовала, что дело действительно неотложное и важное.

– Ну, Люстиг!

– Да, мисс Тесси… Я размышляю, как начать.

– Начинайте просто.

– Просто?.. Ну, ладно, я расскажу вам просто, но знайте, что ваше неосторожное слово может привести меня на каторгу.

– Вы меня оскорбляете, Люстиг!

– Не хотел бы этого… Так вот, вы сделали совершенно правильно, что вывезли профессора Литтла. Сегодня подписан ордер на его арест. Ему инкриминируют взяточничество, общение с гангстерами, узурпацию власти в Сан-Клее и еще много других преступлений. А настоящая причина – хотят уничтожить или изолировать опасного свидетеля эксперимента с атомной бомбой на полуострове Койтерс…

– Какая несправедливость… Так зачем же вам Литтл?

– Мы хотим, чтобы люди узнали правду о трагедии Сан-Клея.

– Кто это – мы?

– Не спрашивайте, мисс Тесси, я не имею права отвечать. Скажу только одно: мы – против войны.

«Комитет Защиты Мира?!» – хотелось крикнуть Тесси. Но она промолчала.

– Собственно, с профессором Литтлом встречаться лично даже не стоит. Я только хотел бы попросить его, чтобы он написал статью. Она будет напечатана полностью, без каких-либо исправлений и сокращений.

– В какой газете?

– «Пламя».

– Не знаю такой.

– Это нелегальная, коммунистическая.

– А вы знаете, что постигнет Литтла после такого выступления?

– А вы знаете, что ждет его, когда его схватят сейчас?

Упала пауза. Тесси чувствовала: да, Люстиг прав. Только нелегальная газета может напечатать правду об истории «фальшивого прогноза». И это будет не капелька на равнодушный камень, а ведро холодной воды на голову тех, что размахивают атомными бомбами.

– Ладно, Люстиг. Так когда нужна статья?

– Как можно быстрее.

– Точно обещать не могу, но все же приезжайте на это место завтра, в восьмидесятый часов.

– Спасибо, мисс Тесси. А теперь я пойду. Лучше, чтобы нас не видели лишний раз вдвоем.

– Тогда – до встречи!

Фыркнула и сорвалась с места розовая «Ласточка». Помчалась по пустынной автостраде.

На сердце девушки было радостно и тревожно. Мечты неожиданно быстро начали осуществляться: через Люстига удастся связаться с Комитетом, а после опубликования статьи Литтла – уже написанной, кстати, можно напечатать и запись Совещания «мудрейших».

Неизвестно, откуда узнал Люстиг, но Тесси действительно вывезла Литтла, чтобы спасти от опасности, которая нависла над ним. Сделать это было трудно, потому что профессор не хотел слушать трезвых доказательств. История с «фальшивым прогнозом» стала для него камнем испытания своих сил. Пассивный, когда речь шла о личном, Литтл был непримиримый, когда касалось общественного. Сан-клейская трагедия стала для него первым подтверждением тех мрачных прогнозов, которые он публично высказал еще семнадцать лет назад, когда взорвались атомные бомбы над Джапайей.

Сразу же после приезда в Дайлерстоун из Сан-Клея профессор написал пламенную статью. Зная, что его карьера ученого погибла навсегда, Эйр Литтл не защищал себя. Поэтому, с тем большей настойчивостью он стремился стать на защиту всего человечества. Статью Литтла, конечно, не взялся напечатать никто.

Из Дайлерстоуна старик уезжать не хотел, утверждая, что такое бегство только придется по вкусу подлым клеветникам. Он даже стремился предстать перед судом, наивно надеясь таким образом получить широкую трибуну.

Чтобы уговорить профессора, Тесси пришлось прибегнуть к хитрости. Мол, пока там тот суд состоится, Литтл может погостить у своего бывшего друга, академика Торна, и, имея теперь уже безоговорочные доказательства, без помех переубедить его, заставить выступить против атомного оружия. Литтл согласился.

Это было только вчера. А сегодня Тесси снова едет из Дайлерстоуна домой.

Плывет навстречу машине широкая полоса бетона. Посвистывает ветер. Шуршат шины. Дружески подмигивает зеленый сигнальный глазок автоматического шофера.

Заложив руки за голову, Тесси смотрит вдаль, туда, где автострада тонет в ночной темноте, и думает о себе, об инженере Айте, о войне.

Если бы хоть одна весточка от Айта, если бы хоть уверенность в том, что он жив! Вот уже почти семь суток Тесси тщетно вызывает его. Именно ради Айта она каждый раз едет в Дайлерстоун, недосыпает ночей, рискуя тем, что ее, наконец, схватят и бросят в тюрьму. Молчит Айт. Может, уже и нет его на свете?

Уголком глаза Тесси поглядывает на часы. Девяносто девятый час. Нет, в этот позднее предутреннее время вряд ли стоит вызывать Айта. Еще сто минут – и начнется новый день, девятнадцатый день Месяца Весны.

Тесси уменьшает скорость: чем дальше от Дайлерстоуна, тем меньше шансов получить ответ. Кто знает, на каком расстоянии слышно радиопередачу? Может, следовало бы подъехать к дворцу Кейз-Ола ближе?

Ровно в нулевой час Тесси остановила «Ласточку», вышла из машины, легла в стороне от дороги, среди высокой душистой травы. Почти без надежды включила передатчик, начала повторять тот призыв, который за семь суток врезался в память навсегда. И вдруг в ответ услышала короткое шипение – неповторимый знак, который прозвучал для нее словно финал победной симфонии.

– Слышу, «Сын», слышу!.. Спасибо, дорогой!.. – Тесси вскочила на ноги, машинально произнесла заученный текст. И только когда еще раз, в заключение, Айт ответил коротким сигналом, девушка радостно засмеялась и оглянулась.

Нигде никого вокруг. Залегли во все стороны до горизонта зеленые травы. Уже взошло над планетой Розовое Солнце и восходит Голубое. От каждого предмета протянулись длинные раздвоенные тени, которые порезали автостраду на странные, причудливые клочья.

Этим весенним утром развеялась грозная завеса, которая до сих пор закрывала для Тесси Торн будущее. Девушка теперь знала, что делать: прежде всего, нужно рассказать отцу и Кольриджу о Совещание «мудрейших», связать их с Комитетом Защиты Мира. Это грозит всем большой опасностью, но она будет не больше той, что нависла над миром. Бороться – так бороться!

Вот в таком воинственном настроении Тесси и зашла в родной коттедж в неприступной атомной крепости мистера Кейз-Ола.

Она опоздала: профессор Эйр Литтл не сдержал слова и ввязался в спор с академиком Торном.

Они стояли перед столом – бледный Литтл, багровый отец и неизменно спокойный Кольридж. Целая куча окурков в пепельнице и на полу, непотушенный свет, синяки под глазами у всех трех свидетельствовали, что спор длится с вечера.

Когда в комнату зашла Тесси, Литтл прервал на полуслове свои обвинения, хмуро поздоровался и сел. Отец укоризненно покачал головой.

– Ехала целую ночь?.. Ну, иди, спи.

– Нет, папа, спать нельзя. Я слышала конец вашего спора и хотела бы кое-что добавить к тому, что сказал профессор Литтл. Он выразился недостаточно точно. Если вы с Кольриджем можете еще кое-как оправдаться за взрыв первых двух атомных бомб на территории страны, которая напала на Монию, то когда начнется Третья всепирейская война, на ваши головы падет проклятие всего человечества. Дочерью убийц я не хочу быть.

Страшными, испуганными глазами взглянул на нее отец. Печально кивнул головой Кольридж. Литтл отвернулся, чтобы скрыть злую, победную улыбку. А Тесси почувствовала, как тоскливо сжалось сердце, запылали щеки и уши. Дочь восстала против отца. Конфликт мог вполне свободно привести к окончательному и бесповоротному разрыву. И все же отступать было уже поздно, даже если бы она и хотела это сделать.

Неспешно, стараясь не пропустить ни одного факта, Тесси рассказала печальную историю профессора Лайн-Еу, передала почти дословно содержание Совещания «мудрейших». В ее крошечной записной книжечке хранился длинный столбик цифр и странных аббревиатур, которые ничего не раскрыли бы постороннему, но определяли собой даты и суммы, координаты целей на территории Союза Коммунистических Государств и количество атомных и водородных бомб, которые должны будут вскоре туда упасть.

Тесси говорила, не спуская глаз с отца. Она знала, что у него больное сердце, которое может не выдержать. Казалось, к этому и шла речь. Торн дышал все тяжелее и хрипел, хватался за грудь, но когда Тесси замолчала и бросилась за лекарствами, остановил ее.

– Говори. Кто-то из нас сошел с ума, – я, ты, Кейз-Ол – не знаю. Говори. Если то, что ты рассказываешь, – правда, если тебя вместе с Лайн-Еу не обманули коммунисты, то я… Я тогда сделаю такое, что содрогнется весь мир!

– Клянусь – это святая правда!.. – Тесси поспешно раскрыла сумочку, вытащила радиостанцию. – Два часа назад мне впервые ответил инженер Айт – человек, который сумел добыть катушку с записью Совещания. Ему можно верить, папочка! Он пришлет еще одну, и ты услышишь все сам…

– Не знаю… Не знаю, кто виноват, кто прав. Вы все против меня. Я проклинаю сам себя. Но вы не хотите понять, что появление атомной бомбы была такой же исторической необходимостью, как и открытие огня первобытным человеком! Ведь во время Второй всепирейской войны крестовикам не хватило нескольких месяцев, чтобы создать ту самую бомбу, которая готовилась здесь, в Лос-Алайне, и швырнуть ее на Монию. Вы не хотите…

– Это все мы хорошо знаем, Торн! – сухо, безжалостно произнес Кольридж. – Семнадцать лет мы работали бок о бок. Признаю: я был только жалким исполнителем твоих дерзновенных замыслов. Ты – настоящий гений, когда речь идет о ядерной физике. Но, извини, в вопросах политики ты не поднимаешься выше того среднего монийця, которому не хватает ума заглянуть в будущее. Ты слышал, что сказала твоя дочь? Ты учел то, что говорил Литтл? Три тысячи триста атомных и водородных бомб!.. Кому, как не тебе, знать, что это означает гибель всей планеты! И эти бомбы уже стоят на стартовых площадках. Война может вспыхнуть в любую минуту.

Повисла тишина. Профессор Литтл, который в течение последнего часа не проронил и слова, вздохнул и сказал нерешительно:

– Не хочу быть прорицателем бед, но скажу вам: я уверен, что война начнется в начале Второго месяца этого года…

– В начале Второго месяца? – спросила Тесси. – Почему вы так думаете, профессор?

– Потому что я собственноручно, по личному тайному приказу Кейз-Ола составил подробнейший прогноз погоды для Континентального полушария именно на это время. Аналогичное задание я выполнял ровно семнадцать лет назад, когда планировалась высадка десанта против крестовиков.

– Так… – задумчиво сказал Кольридж. – Значит, остается дней тридцать пять – сорок. Менее месяца… Ты слышишь, Торн?

Академик не ответил. Склонив голову, он мрачно смотрел на кучку пепла, что высыпался из трубки. Серый, безрадостный пепел… не так ли превратились в пепел и светлые мечты? Зачем было стремиться и дерзать, недосыпать ночей, рисковать жизнью во имя науки, если ее достижения принесли людям не радость, а беспокойство, новые, еще не известные страдания?

Тесси понимала отца. Она и сочувствовала ему, и сердилась на себя, что не сумела найти еще более зажигательных и более веских слов, которые помогли бы старику покончить с сомнениями, стать решительнее.

– Папа, не грусти… – Тесси легко коснулась его руки. – Мне кажется, еще не все потеряно. Три декады назад я была свидетелем того, как одна женщина агитировала слушателей подписать воззвание о запрещении атомного оружия. Если все люди…

– Погоди, Тесси… – Кольридж нахмурился, потер рукой подбородок. – Ты говоришь – воззвание. А мне кажется, что лучше было бы опубликовать протест величайших ученых страны. Наш друг Литтл говорит правду: сан-клейская трагедия должна послужить последним предостережением тем, кто играет с атомными бомбами… А ну, дочка, бери бумагу. Пиши: «Ученые протестуют! Надвигается беда».

– Надвигается беда… – повторила Тесси.

И ей почему-то вспомнился горящий дом профессора Лайн-Еу, вялые пожарные, которые так неохотно разматывали шланги, будто ждали, пока пожар разгорится сильнее.