Текст книги "Есть такой фронт"
Автор книги: Николай Далекий
Соавторы: Владимир Беляев,Степан Мазур,Глеб Кузовкин,Павел Дегтярев,Михаил Вербинский,Златослава Каменкович,Леонид Ступницкий,Сергей Бобренок,Василий Грабовский,Борис Антоненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Ну что ж, товарищи! – сказал Якубович, обращаясь к своим ближайшим помощникам. – Плешиву мы должны немедленно оставить. Фашисты, очевидно, думают, что нас не 150, а 3000, и, конечно, бросят сюда значительные силы. Как только начнет темнеть, немедленно двинемся вот сюда! – И он указал пальцем на карте то место, где было написано: «Хутор Козлинская».
Предчувствие не подвело чекиста и на сей раз. На рассвете партизаны наблюдали интересную картину. В воздух взлетели сигнальные ракеты. Гул пушек, минометов, стрекотание пулеметов слились в беспрерывный гром.
Гитлеровцы, развернувшись в цепь, при поддержке артиллерии и большого количества танков наступали на… безлюдный хутор Плешива.
Генерал войск СС, который командовал операцией, не мог простить себе, что партизаны обвели его, как говорится, вокруг пальца. Эсэсовцы все дальше и дальше углублялись в лес, стараясь напасть на след патриотов. Партизаны вели с ними бои в Грустинском лесу, в районе горного массива Великий Хоч, в долинах Святоанской, Малатинской, Каламенской, Просецкой. Несмотря на то, что враг имел значительное преимущество в живой силе и технике, народные мстители, умело маневрируя, выходили из самых сложных ситуаций. Каратели ни разу не достигли желаемого успеха, хотя в своих газетах не переставали трубить о разгроме партизан. Чтобы разоблачить фашистское вранье, Якубович (хотя каждый боец был на строгом учете) регулярно отрывал от отряда и посылал на ответственные задания диверсионные группы. Вот скупые строчки из его дневника:
Конец октября – первые дни ноября 1944 года.Железнодорожная линия Жилино – Чадце. Группа Сидоренко подорвала воинский эшелон из 35 вагонов с людьми и амуницией.
Валашская Мезерич – Границе. Эта же группа Сидоренко пустила под откос эшелон из 14 вагонов с вражескими солдатами.
Валашская Мезерич – Моравская Острава. Взорван эшелон – 22 вагона с военным грузом.
То же самое на линии Фридек – Фридлянд.
11 ноября 1944 года.Жаркий бой. Уничтожено 20 эсэсовцев. Наши потери – два товарища – украинец Ярослав Медвидь и словак Йозеф Томашец. Будучи тяжело раненными, они попали в плен. Фашисты зверски издевались над ними, а затем живьем сожгли на костре. Свидетелем этой ужасной картины был наш боец Владимир Титов, которого эсэсовцы не заметили под густой елью. Ночью Володя пришел в отряд.
16 ноября 1944 года.Форсировали бурную реку Ораву, вышли в район горы Великий Хоч. В нескольких местах разобрали железное полотно.
20 января 1945 года.Группа Владимира Титова, которая в подавляющем большинстве своем состоит из словаков, в районе Рибарполье подорвала военный эшелон из 50 вагонов с живой силой противника. Возвращаясь на базу, партизаны уничтожили охрану, подожгли шесть складов с оружием, артиллерийскими снарядами и минами. Пламя пожара было видно за десятки километров. Долго-долго раздавались глухие взрывы.
21–23 января 1945 года.Группы Софии Ходжаевой и Степана Туза вместе с местными жителями дважды подрывали на линии Дольный Кубин – Новый Тарг железнодорожное полотно. На станции Парижовцы группа Туза напала на вражеский гарнизон, взяла в плен и привела в лес 20 мадьярских солдат, 18 из которых были безземельными крестьянами. Все они в годах. Мобилизованы в армию во время войны. По добровольному согласию мадьяр мы зачислили их в хозяйственную команду отряда.
Степаном Тузом гордился весь отряд «Львовяне». Стоит рассказать об отдельных эпизодах из боевой жизни этого простого парня, уроженца Глинянского района на Львовщине. Степану не надо было, как говорится, занимать храбрости, смекалки, изобретательности. А тот факт, что он неплохо владел немецким языком, давал ему возможность выполнять ответственные задания. Однажды группа партизан в форме эсэсовцев строем зашла на территорию расположения фашистского гарнизона. Вел эту команду бравый обер-ефрейтор с автоматом наперевес. Чеканя шаг, он аккуратно отдавал честь офицерам, рядовые солдаты тем временем тянулись перед ним. На окраине села возле колодца стояли два упитанных гитлеровца с автоматами наперевес и разговаривали с горной красавицей. Туз поманил их пальцем к себе.
– Кто вы такие и что здесь делаете? – строго спросил он.
– Нас послали сопровождать военный эшелон на фронт, – доложил один из них. – Располагаем тремя часами свободного времени, вот и решили отвести душу…
– Это очень хорошо! – спокойным тоном продолжал «обер-ефрейтор». – И все же, когда фатерлянду угрожает опасность, солдатам великого фюрера не к лицу заигрывать с прекрасными фройляйн. Нам дорога каждая минута. Становитесь в строй!
– Господин обер-ефрейтор, мы опоздаем на станцию!
– Не разговаривать! Через час после выполнения срочного задания возвратитесь на то же самое место.
– Есть! – стукнув каблуками, ответили солдаты и замкнули строй.
Через час они были в лесу. Допрашивал немцев чекист Якубович…
Подобными методами действовал Степан Туз и в других местах, где он вместе со своими товарищами ночью тихо снимал часовых, которые охраняли спящих фашистов, и, выполнив предупредительные меры – вытащив из немецких автоматов затворы, приказывал оккупантам выходить на улицу. Потом он целыми партиями конвоировал их к условленному месту.
Однако не всегда все шло гладко. В помещении школы в одном селе разместилась полевая жандармерия (до 20 человек). Туз подкрался к часовому с целью обезвредить его. Но тот неожиданно закричал, и в лагере врага поднялась тревога.
Степан и его товарищи, не теряя времени, пустили в ход «карманную артиллерию» – в окна полетели одна за другой восемь гранат. Ни одному оккупанту не удалось спасти свою шкуру.
Поле деятельности спецотряда «Львовяне» ширилось с каждым днем. Беспрерывные боевые операции партизан были по душе местным жителям, и они всегда оказывали народным мстителям необходимую помощь. Партизаны в свою очередь пытались наладить с ними крепкие контакты, завоевать их расположение. Во многих горных районах, где действовал отряд, выпускались газеты, работали агитаторы-коммунисты. Живым и печатным словом они еще и еще раз разъясняли словакам, что несет порабощенным народам фашизм, разоблачали страшные злодеяния гитлеровских поработителей, призывали везде и всюду оказывать сопротивление врагу. И это делало свое дело: даже те, кто не сочувствовал партизанам, больше того, был враждебно к ним настроен, старались чем-то им услужить. Так, юрист Т. из города Липтовский Микулаш, который скомпрометировал себя сотрудничеством с членами правительства фашистского диктатора Тисо, решил сделать партизанам услугу – привлечь к сотрудничеству с ними министра путей сообщения Словакии. О таком намерении юриста сообщил Якубовичу Рудольф Стрехай.
– Заманчиво! – усмехаясь, сказал майор Игорь. – Купишь не купишь, а пощупать надо…
– Крысы начинают оставлять тонущий корабль! – засмеялся Рудольф.
С целью конспирации встречу с доверенным лицом министра решили провести не в Липтовском Микулаше, а в соседнем селе Просек. За несколько часов до встречи сообщили об этом юристу. Майор Игорь с группой бойцов темной мартовской ночью тронулись в путь. Шли крутыми горными тропинками. Каждый неосторожный шаг мог стоить им жизни. Пятикилометровую дистанцию с трудом преодолели за четыре часа.
– Товарищ командир, все в порядке! – доложил патрулирующий Андрей Забойник. – Доверенный их величества находится в хате Марии Гураневой. Наши дозорные контролируют все дороги, которые ведут к селу, путь в горы прикрывают пулеметчики.
Из-за стола поднялся коренастый, уже в летах, мужчина. Он вежливо поклонился, назвал себя. Наступила пауза… Потом он обратился к Якубовичу:
– Господин командир! Министр прежде всего просит у вас гарантии безопасности. Если вы заверите его в этом, он готов оказать вам помощь не только ценными сведениями, которые являются государственной тайной, но и предоставит материальную помощь.
– Что вы имеете в виду?
– Можем снабдить вас деньгами. Миллион, два миллиона. Сколько вам понадобится.
– Партизаны в деньгах не нуждаются, – ответил Якубович. – Богатство наше измеряется не миллионами. А что касается сведений, то прошу – выкладывайте.
Доверенный достал из портфеля карту, разложил ее на столе:
– Министр сообщает вам, что завтра отправляют в Германию важные государственные архивы правительства Тисо. Одновременно будут эвакуировать из Братиславы семьи всех министров… Вот здесь, в районе Грбальтово, – показывает на карте, – находятся очень важные склады оружия и боеприпасов. Здесь – специальные склады фаустпатронов.
Доверенный министра оказался словоохотливым человеком. Он детально рассказал обо всем, что знал, в частности, о секретных входах к военным базам, об их охране.
– За информацию благодарим, хотя, правда, эти данные не являются для нас новостью, – произнес Якубович, когда тот, окончив доклад, выжидательно посмотрел в его сторону. – Передайте, пожалуйста, нашу партизанскую благодарность и министру. Заверяем, что мы полностью гарантируем ему безопасность, где бы он ни находился. Пусть он спокойно эвакуируется с правительством Тисо, а семью может оставить на месте. Связь с ним будем поддерживать через вас.
Рюмка теплой словацкой гряты… Гости на ходу закусывают и снова – в путь. Куда кто: посланец министра – в Ружомберок, Якубович – в партизанский отряд, а Володя Титов с группой товарищей – в район Грбальтово уничтожать фашистские склады.
Село Просек партизаны запомнили еще и потому, что здесь они наладили контакты с начальником словацкого военного округа капитаном Вайдой, который впоследствии перешел на их сторону. В этом же селе, к сожалению, попался фашистским палачам комиссар отряда Виктор Васильевич Каренин. Он прибыл сюда на встречу с молодыми словацкими патриотами, которые по заданию Якубовича проводили здесь подпольную работу. Задержался. И когда под вечер, простившись с ребятами, шел через село, узнал, что фашисты устроили облаву и у всех проверяют документы.
Каренин был уверен, что его документы на имя эвакуированного предпринимателя из Восточной Словакии были настоящими, и не имел оснований беспокоиться. Но когда доставал из внутреннего кармана паспорт, случайно зацепил им пистолетную обойму с патронами, и она упала на землю. Фашисты бросились к Каренину, скрутили руки и отправили в Ружомберокскую тюрьму. Впоследствии в тюремных архивных документах, которые попали к нашим разведчикам, была обнаружена запись о том, что Каренина вместе с другими арестантами эвакуировали во Францию. Однако жители Ружомберока утверждали, что видели Каренина в группе арестованных, которых фашисты вели на расстрел.
Вот уже четверть столетия прошло с того времени, как утихла грозная буря второй мировой войны. Быстро летит время, много событий произошло в мире. Подросло новое поколение. Смотришь нынче на задорную, веселую молодежь и думаешь: «Были и мы вот такими. Только судьба другая нам досталась: суровая, трудная».
Дети Павла Федоровича Якубовича уже стали взрослыми. А самый маленький – Игорек, ученик – часто просит: «Папа, ну расскажи еще какой-нибудь фронтовой случай. Ну, прошу тебя». Интересуется…
Якубович – человек с чистой совестью. Ему есть о чем рассказать не только своему сыну. Родился в местечке Хмельник на Винничине. Рос без отца (умер в 1921 году от тифа). Дома часто не было куска хлеба.
Больше всего врезался ему в память Тульчин. Тридцатые годы. В то время он работал на почте. Много внимания уделял общественной деятельности, комсомольской работе. Член секции рабоче-крестьянской инспекции – РКИ, член Тульчинского горсовета, он постоянно принимает участие в работе чрезвычайной комиссии по пересмотру персональных дел осужденных к принудительным работам. Но это не на первом плане… Коллективизация – вот что главное было на повестке дня.
– Однажды вечером разговаривал по телефону с председателем сельского Совета, – вспоминает Павел Федорович. – Договариваемся созвать завтра на 17 часов сельский сход. Кулакам, наверное, было известно, о чем там будет идти речь. Конечно, о хлебосдаче. На второй день приезжаю на велосипеде в село, но вместо схода попадаю на похороны председателя сельсовета. Зверски убили его мироеды…
Учеба в институте связи. Армия. Младший сержант. Снова учеба, И наконец – офицер.
В 1939 году Якубович принимает участие в освобождении Западной Украины. Потом Великая Отечественная война. Фронт, подполье, специальный партизанский отряд в Словакии.
На каком бы посту Якубович ни находился, он всегда глубоко верил в правоту своего дела. И эту веру прививал тем людям, которыми ему приходилось руководить в дни тяжелых испытаний.
Характерный случай. В первых числах марта 1945 года войска Советской Армии, преодолевая упорное сопротивление врага, с тяжелыми боями продвигались вперед. Понимая, что приближается роковой конец, фашисты в районе Сельницы начали сооружать опорные узлы, фортификационные линии. Эсэсовский гауптман, который руководил этими работами, отличался особой жестокостью. Ежедневно из Сельницы и окружающих сел он сгонял сотни мужчин и женщин, принуждал их работать с раннего утра и до поздней ночи. Партизаны решили помешать фашистам, хотя понимали, что это связано с большим для них риском.
Разведчики Владимир Титов и Людо Гайдаш рано утром вместе с крестьянами ушли в Сельницу рыть окопы. Вскоре сюда явился гауптман в сопровождении ефрейтора. На глазах многих сотен крестьян партизаны уничтожили оккупантов, а всех мужчин и женщин отправили домой. Позднее гитлеровцы уже не осмеливались продолжать оборонные работы.
Десятки боевых операций в горах Словакии провел отряд «Львовяне». И за их успех надо благодарить советского чекиста Павла Якубовича, который воспитал возглавляемый им коллектив, завоевал симпатии словацкого населения, оказывавшего советским разведчикам всестороннюю помощь.
Свидетельством таких симпатий могут быть многочисленные встречи бывшего майора Игоря (теперь работника Львовского областного управления сельского хозяйства) с населением тех районов Чехословацкой Социалистической Республики, где действовали «Львовяне». Такие встречи происходили в 1945, 1956 и в 1964 годах.
Больше всего запомнилась встреча в селе Зазриве, где отряд начинал свою деятельность. Якубович приехал сюда с секретарем Дольно-Кубинского райкома партии. Сельский клуб переполнен, почти у половины присутствующих на груди – красные банты и юбилейные партизанские медали. Когда Якубович поднялся из-за стола президиума и произнес: «Здравствуйте, старые друзья», в зале все поднялись с мест, раздался гром аплодисментов, возгласы в честь нерушимой дружбы двух братских народов.
Радостно встречали дорогих гостей и жители села Просек. Вместить всех желающих в клубе не было возможности, и митинг дружбы состоялся под открытым небом. Якубовича забросали цветами, которые он здесь же вручал просечанам. Многих помнил. С Марией Гураневой, в хате которой состоялась памятная встреча с уполномоченным министра, обнялись, расцеловались.
Не узнать теперь Словакии. Некогда бедная аграрная область, она преобразилась в край высокоразвитой лесной промышленности, тяжелой индустрии. И очень хорошо, что люди понимают, кого за все это благодарить.
– Вас, дорогие советские друзья! – говорят они. – Ваших бесстрашных людей, которые в тяжелые годы второй мировой войны не жалели для нас ни сил, ни здоровья, самого дорогого – жизни. Честь и слава вам! Дружба – навеки!
СЕМЕН ДРАНОB
ВО ИМЯ ЖИЗНИ
Тучи заволокли небо, и сразу стало сумеречно. Внезапно наступившая мгла и разразившийся грозовой дождь, однако, не остановили Лабузова, он настойчиво шел к цели. Вот уже на окраине вырисовался силуэт разыскиваемого одноэтажного, покрытого красной черепицей, домика. Втроем незаметно подошли, притаились. Стук в дверь всполошил хозяев дома. Шумно распахнулось окно, и в ту же минуту из него стремительно выпрыгнул человек. Но именно здесь его подстерегали. Схватка была короткой.
Из крепких рук Лабузова неизвестному не удалось ускользнуть.
– Отпусти, слышишь?! Тебе же будет лучше, а иначе пожалеешь! – брызжа слюной, сиплым голосом грозился бандит.
Вместо ответа Лабузов крепче скрутил рецидивисту руки и без особых приключений доставил задержанного в милицию.
Так прошла первая боевая операция комсомольца Михаила Лабузова, на которую он пошел добровольно. И как-то сразу проявились черты характера молодого человека с проникновенными темными глазами: смелость, решительность, бесстрашие.
– Дрейфил? – спросил у Михаила дежурный на участке, пожилой старшина с маленькими черными усами, когда он явился к нему.
– Нет, – уверенно ответил комсомолец и тут же добавил: – Но, признаться, без привычки…
Старшина перебил Лабузова и подбодрил новичка: «Привыкнешь!..»
Это слово Михаил впервые услышал в ту пору, когда он юнцом стоял с котомкой в руках и широко открытыми глазами с надеждой смотрел на мастера цеха. Тринадцатилетним подростком пришел он на завод, на котором многие годы работал его отец, Василий Иванович. Умер отец в 1921 году. Тогда в семье из четырех человек Михаил был самый старший, и именно ему предстояло заменить отца.
– Трудновато тебе будет, Мишутка, – ласково говорил мастер, – да и ремеслу ты никакому не обученный…
Михаил стоял как вкопанный, не шелохнулся. Всем своим видом он давал понять, что отказать ему нельзя. И, вглядываясь в Лабузова-младшего, мастер, наконец, с сочувствием произнес:
– Так вот, Мишутка, – покрутил он пальцами правой руки посеребрившийся ус, – раз у тебя еще нет определенного ремесла, могу пристроить рассыльным в железнодорожном цехе. – Помолчал. – Конечно, работка не очень заманчивая, но что поделаешь! Привыкнешь! А там, смотри, может, и к делу пристроишься. Твой отец ведь тоже не сразу литейщиком стал! – Снова помолчал. – Ну, как?
Глаза подростка от радости заблестели, он запальчиво ответил:
– Согласен!
С того памятного дня Михаил больше не приходил к своим сверстникам в живописные уголки широкоруслой Волги, не ловил с ними рыбу, как прежде. Куда там! Времени для таких забав теперь не оставалось. Невысокий, с круглыми карими глазами, любознательный, Михаил носился из цеха в цех с деловым видом, аккуратно выполняя различные поручения. И ни разу не пожаловался на усталость. Терпел!
– Ну как, малыш? – однажды спросил у него мастер и похлопал его по плечу. – Все бегаешь?
В ответ Михаил улыбнулся, широко открыв ровный ряд белых зубов, нараспев ответил:
– Бегаю!
Ни одна «встреча» со станками, ни одна плавка металла не проходили для него бесследно. «Вот штука интересная!» – восторгался про себя подросток. Ведь он никогда раньше не видел, как с металлической болванки снималась стружка и послушно вилась спиралью. Не приходилось ему видеть раньше, как строгали металл, сверлили его, до блеска зачищали поверхность. Все отныне занимало рассыльного, разжигало его любопытство. Дома он с увлечением рассказывал добродушной матери, Анне Сергеевне, которую очень любил, о «чудесах» на заводе «Красный Октябрь».
Так в хлопотах и суете пробежал первый трудовой год. Михаилу исполнилось четырнадцать лет. Юркого подростка полюбили на заводе. Однажды мастер порадовал его:
– Вижу, ты старательный парень, молодец! Теперь скажи: к чему у тебя лежит душа?
Михаил понял: настало время выбрать специальность. Но какую? Оставаясь под впечатлением «волшебных» станков, он буквально выпалил:
– Хочу стать токарем!
– Ну что ж, малость подучишься, а там привыкнешь…
…Токарному делу учился в фабрично-заводском училище. Потом работал учеником токаря, однако вскоре потянуло его на литейное дело. Почему-то именно теперь, когда повзрослел, захотелось ему продолжить профессию отца.
– А как же станки? – искренне удивился мастер.
– И токарное не забуду! – поспешно заверил Михаил мастера.
А тут, к счастью, заводу потребовались литейщики-формовщики по металлу. Михаила по его просьбе перевели в чугунолитейный цех.
На общезаводском комсомольском собрании, когда обсуждали заявление молодого литейщика о приеме его в ряды комсомола, люди постарше его с полным основанием говорили:
– Михаил Лабузов примерный рабочий и скромный, хороший товарищ. За короткое время он стал настоящим литейщиком. Видать, в отца пошел.
В тот день Михаил не шел, а бежал домой. Еще на пороге расцеловал мать и громко воскликнул:
– Мамочка! Я – комсомолец!
То был 1923 год. Не легкий для молодого Советского государства. В стране царила разруха. Классовый враг упорно не сдавал своих позиций. Но новое властно наступало на старое. В городе на Волге рабочие и инженеры приступили к осуществлению ленинской идеи – пересадить крестьянина с коня на трактор. Началось строительство крупнейшего тракторного завода. Вместе с комсомольцами Михаил возводил один из первых индустриальных гигантов страны. В трескучий мороз кирпич за кирпичом молодые энтузиасты укладывали в стены. Завод был построен. И снова – родной литейный.
Шесть лет работы литейщиком на заводе «Красный Октябрь» закалили Лабузова, укрепили и подняли его революционное сознание. Вершиной его политического возмужания стал день, когда он в 1928 году вступил в ряды Коммунистической партии. Тогда же Лабузова избрали в состав завкома комсомола. Работал он культпропом, а годом позднее – заведующим культпропа райкома ВЛКСМ Средне-Актюбинского района. А еще через год Михаила призвали в Красную Армию. В полку, где он служил, ему не раз объявляли благодарность перед строем. Подтянутый, стройный, он громко отвечал:
– Служу Советскому Союзу!
Из армии Лабузов возвратился на «Красный Октябрь», снова стал литейщиком. Однако не долго ему довелось работать по специальности, которую полюбил. На исходе 1931 года сталинградская комсомольская организация направляет Михаила Лабузова, на чекистскую работу. Друзья напутствовали его:
– Начни, а там привыкнешь!..
И вот, после выполненного первого оперативного задания, Михаил невольно вспомнил дни, когда он впервые услышал слово «привыкнешь»… Молодой чекист привыкал к сложной работе, проникался сознанием своей ответственности за высокое доверие, оказанное ему.
…Стоял хмурый февральский день. Небо мглистое, серое. Холодное солнце редко ласкало низину, раскинувшуюся на несколько километров.
Михаил Васильевич Лабузов с женой Галиной Ефимовной переселились из города в самый крупный в области мясосовхоз «Усть-Медведицкий». Сюда его направили на должность заместителя начальника политотдела по госбезопасности. Жить устроились на центральном хуторе, насчитывавшем не более двадцати хат. От хутора до районного центра было шестьдесят километров, а до железнодорожной станции – сто двадцать. Именно здесь требовалось недремлющее око чекиста. Пробравшись на фермы совхоза, кулаки всячески вредили хозяйству, травили скот, преследовали в совхозе неугодных им людей. Надо было выявить затаившихся врагов, обезвредить их, обеспечить бесперебойное снабжение рабочих города мясопродуктами.
В совхозе было десять ферм. Расстояние между ними – пятнадцать-двадцать километров. Всякий раз, когда Михаил Васильевич отправлялся на одну из них, неизменно предупреждал жену:
– В углу стоит заряженная винтовка, а под подушкой – наган. Дверь никому не открывай!
Кулаки и подкулачники сразу почуяли в Лабузове опасного человека. На тайной сходке они решили разделаться с ним.
На исходе короткого февральского дня Лабузов отгребал от дома снег. Только успел плотно закрыть за собой дверь, как к дому подошли трое.
«В такую пору? – удивился Лабузов. – Кто бы это мог быть?» Сказав жене, чтобы она перешла во вторую комнату, где стоял железный сундук с документами и надежно были закрыты ставни, он взял на изготовку оружие.
В дверь постучали.
– Кто? – негромко спросил Лабузов.
– Из конторы, принес пакет, – ответил резкий мужской голос.
– Ты один?
– Один.
Ответ незнакомца настораживал. Ведь Лабузов ясно видел троих. Значит, не с добрыми намерениями явились сюда.
– Пакет возьму завтра. А как твоя фамилия?
Вместо ответа в дверь сильно загромыхали. Запоры оказались прочными. Потом послышалась возня у окна, плотно закрытого ставнями. Потоптавшись несколько минут у порога, незнакомцы ушли. А Михаил Васильевич напряженно вглядывался сквозь щель. Из-за наступившей темноты трудно было кого-либо опознать. Только и приметил, что один из троих припадал немного на правую ногу.
Сразу почему-то подумалось о животноводе, рыжебородом Парфентии с блудливыми глазами. Вспомнилось и такое: при встрече тот шапку скинет, а в лицо не смотрит.
На следующее утро Лабузов приехал на ферму. Парфентий разносил корм молодняку:
– Доброе утро, товарищ начальник! – наигранно весело приветствовал Парфентий Лабузова и скосил взгляд мимо него. Михаил Васильевич расспросил его о падеже за истекшую неделю, о том, много ли припасено кормов, как спорится работа. Парфентий спокойно отвечал на все вопросы.
Лабузов почувствовал, что Парфентий играет, не такой уж он словоохотливый в жизни, каким рисуется нынче. А когда тот пошел за кормами, Лабузов окончательно утвердился в своем подозрении: вечером приходил к нему с недругами он!
Но как его обезвредить? Отлично понимал: если не сделает это теперь, то, возможно, потом будет поздно. И, прежде всего, надо было установить, с кем связан Парфентий.
Так, в раздумье, Лабузов постоял несколько минут, а когда Парфентий возвратился, поинтересовался у него, далеко ли ему отсюда добираться домой. Михаил Васильевич заметил, как в прищуренных глазах Парфентия заиграла хитринка.
– Может, начальник, ко мне в гости пожалуете? – Наигранно вежливо пригласил Парфентий. – Милость такую окажете! Встречу с радостью, как положено честному труженику.
– А дома еще кто есть? – осведомился Лабузов, внимательно наблюдая за выражением его лица.
– Никого, товарищ начальник, в одиночестве жизнь свою коротаю. – Парфентий тяжело вздохнул. – Сам, одинехонький как пень!
– Приду, только не сегодня, дел по горло, – пообещал Лабузов.
Узнав адрес Парфентия, он решил нагрянуть к нему неожиданно. Интуиция подсказывала ему, что Парфентий обязательно проинформирует своих сообщников о разговоре с ним и те надлежащим образом подготовятся к встрече.
День постепенно угасал, а Лабузов домой не спешил, он направился к Парфентию. Еще издали заметил его с двумя незнакомыми мужчинами. В дом вошли только двое, третий же свернул в сторону и удалился. Выждав некоторое время, Лабузов подошел ближе, осторожно заглянул в окно, однако ничего не увидел, окно было плотно завешено. Тогда постучал в дверь. Хозяин, уверенный в том, что возвращается третий из его компании, не спрашивая кто стучит, открыл дверь. Когда же перед ним оказался Лабузов, от неожиданности лицо его застыло в испуге. Быстро овладев собой, Парфентий пригласил его войти в комнату. Лабузов пропустил вперед Парфентия и последовал за ним.
За небольшим непокрытым столом сидел незнакомый с редкой бородкой и чистил пистолет. Ничего не подозревая, тот медленно поднял глаза и остановил свой буравящий взгляд на Лабузове.
Теперь все решали секунды, и тут во всей силе проявилась чекистская хватка. Лабузов ловко выхватил из кармана заряженный пистолет и строго скомандовал: «Руки вверх!» Незнакомец не поднял вверх руки, а подобно рыси стремительно бросился вперед, пытаясь схватить руку Лабузова с оружием. А он успел отвести ее, другой рукой нанес нападавшему сильный удар в живот. Охнув, тот присел буквально у ног растерявшегося Парфентия.
Со всеми предосторожностями Лабузову удалось доставить задержанных в милицейский участок.
Третий участник вредительской группы скрылся и несколько дней не появлялся в этих местах. А потом тайно пришел в совхоз к притаившимся там дружкам. В совхозе начались поджоги ферм, отравление кормов ядохимикатами, участились случаи нападения на активистов. Стало ясно: в совхозе действует новая банда диверсантов. Надо было напасть на ее след и ликвидировать.
И вот помог случай. В один из вечеров Лабузов увидел кравшегося к ферме человека с каким-то узелком в руках. «Если это работник фермы, – рассуждал Лабузов, – ему нечего было бы скрытно пробираться туда. Значит…»
Лабузов притаился и стал наблюдать за странным посетителем. Через каждые несколько шагов неизвестный оглядывался и снова торопился к ферме. Там уже никого не было, и, приоткрыв ворота, тот прошмыгнул вовнутрь.
Без промедления Лабузов тем же путем пробрался на ферму и в серой дымке сумерек увидел, как неизвестный что-то рассыпал в корытца. «Враг!» – мелькнуло в голове Лабузова. Крикнув «стой, ни с места!», он бросился к неизвестному. Последний отшвырнул в сторону уже наполовину опустошенный узелок, выстрелил в Лабузова и кинулся к воротам. Пуля со свистом пронеслась над головой Лабузова, но не задела его.
– Стой! – снова потребовал Лабузов, а сам укрылся за столбом.
В ответ прозвучал новый выстрел. Тогда Лабузов сделал рывок вперед. Спотыкаясь и оглядываясь, неизвестный помчался по дороге. И тут был настигнут Лабузовым. Сказалась его спортивная закалка.
Диверсант был обезврежен. Вскоре при его содействии разоблачили и остальных сообщников.
Благодаря чекистской выдержке, находчивости и смелости Лабузова была разоблачена и изолирована опасная шайка, рассчитывавшая своими злодеяниями затруднить мясопоставки рабочим волжского города, подорвать экономику совхоза, посеять панику среди людей.
В служебной аттестации тех лет чекиста М. В. Лабузова сказано лаконично:
«…Добросовестный и энергичный работник, любящий оперативную работу. Будучи заместителем начальника политотдела совхоза «Усть-Медведицкий», вскрыл три контрреволюционные вредительские и диверсионные группировки…»
А в характеристике от 7 апреля 1938 года записана и такая строка:
«Заслуживает быть повышенным в звании».
Вся жизнь чекиста Лабузова принадлежала Родине, трудился он не покладая рук. Не остыл задор и тогда, когда он стал старшим следователем следственной части НКВД УССР в городе Киеве. Правда, длилось это не долго – три года. Потом его направили на работу в западные области Украины.
…К вечеру пошел дождь. С холмов побежали ручейки и, слившись в единый поток, устремились к реке. Машина неслась из Львова по освещенной золотыми лучами фар скользкой асфальтированной дороге. В Городок Львовской области Лабузов приехал в должности помощника начальника райотдела НКВД.
Начиналась весна, и морем зелени встретила его гостеприимная прикарпатская земля, Дышалось легко, свободно, а Лабузову особенно радостно: у него родился второй сын. В шутку Михаил Васильевич сказал жене:
– Прикарпатский!..
Но даже и такая большая семейная радость не отвлекла его от забот чекиста. Здесь приходилось много работать. Часто за семейным столом он говорил о мужестве, честности и трудолюбии людей, с энтузиазмом взявшихся строить новую жизнь. Но враги пытались помешать.
