Текст книги "Как велит бог"

Автор книги: Никколо Амманити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Кто ты, твою мать? Маньяк?! Отвечай, урод! Урод!

Он хотел бы добавить: "Я сейчас обделаюсь от страха".

"Ну, давай, вешай трубку... Чего ты ждешь? Отключайся. Проверь, крепко ли заперта дверь, и прыг в постель".

И тут его позвал по имени загробный голос.

152.

"Кри... сти... ано..." – сказали муравьи.

Язык Рино Дзены состоял из кишащей муравьями плотной черной массы. Губы, зубы, нижняя челюсть, нёбо тоже были покрыты муравьями, которые упорядоченно перемещались, словно танцоры поставленного неизвестно кем колоссального балета, отдавая свои жизни за то, чтобы он смог поговорить с сыном.

153.

– Папа?! – выпалил Кристиано, сразу же поняв, что налет на банкомат провалился. Он представил отца, израненного, истекающего кровью, преследуемого полицией, на обочине дороги шепчущего его имя в сотовый. – Папа... – Но голос его оборвался. Кто-то выкачал весь кислород из комнаты, он задыхался. Выпуская из легких последний воздух, Кристиано выдохнул: – Папа?! Папа, что случилось? Ты ранен? Папа! Папа?!

Внезапно на полную громкость включился телевизор. На экране появился мужчина с челкой и обвислыми усами, чертивший параболу и вопивший как оголтелый: "Переменные х, у и z... "

154.

Почему же он больше ничего не слышит?

Рино Дзена не был уверен, что муравьям удалось произнести имя Кристиано, он даже не знал, сумели ли они позвонить.

В живых их оставалось совсем немного.

Как знать, способны ли они еще на что-то?

155.

Буря навалилась на дом, словно хотела его придушить, а Кристиано Дзена тем временем молил в трубку:

– Папа! Папа! Пожалуйста, ответь, прошу тебя! Где ты?

Он затаил дыхание, но ответа не было.

Ему хотелось орать и крушить все вокруг.

"Успокойся. Остынь". Он откинул назад голову, отдышался и сказал в трубку:

– Папа, пожалуйста, послушай меня. Скажи, где ты. Скажи только, где ты, и я примчусь.

Ничего.

Отец не отвечал, и Кристиано почувствовал, как застрявший в горле камень плавится, лава заливает грудь и..

"Только не распускать нюни!"

... зажав рот рукой, он проглотил слезы.

"Козел, почему ты не отвечаешь?" – гудело в голове.

Он ждал и ждал – казалось, ожидание тянулось часами – и время от времени повторял:

– Папа, папа?..

"Ты знаешь, почему он не отвечает".

"Нет, не знаю"

"Знаешь.."

"Нет! Пошел ты..."

"Это так".

"Нет! Нет!"

"Он..."

"ОН УМЕР. ЛАДНО. ОН УМЕР".

Вот почему он больше не отвечал.

Он ушел. Навсегда. На тот свет.

Случилось то, чего он всегда ожидал, потому что Бог – дерьмо и рано или поздно отбирает у тебя все.

156.

"А если это и есть ад?"

Рино Дзена находился в окружении муравьев в огромной пещере, которая была его ртом.

157.

"Отбирает у тебя все. Все..." – всхлипнул Кристиано Дзена, ноги его подкосились, и он плюхнулся на пол перед телевизором, разинув рот и издав беззвучный вопль. Он сказал себе, что это очень важный момент – момент, который он запомнит на всю оставшуюся жизнь, тот самый момент, когда его отец испустил дух, а он слышал по телефону, как он умирает, поэтому он должен запечатлеть в памяти все до мельчайших подробностей, никакая мелочь в эту минуту, самую ужасную минуту его жизни, не должна ускользнуть от него: дождь, молнии, пицца с ветчиной под ногами, усач по телику и этот дом, который он оставит. И темнота. Он непременно запомнит эту тьму, обступившую его со всех сторон.

Он шмыгнул носом и дрогнувшим голосом произнес:

– Прошу тебя, папа! Ответь! Ответь мне... Куда мне приехать? Ты не можешь так со мной поступить... Это нечестно. – Он сел на диван, упершись локтями в колени, вытер сопли тыльной стороной ладони и, стиснув голову, зарыдал: – Если ты не скажешь, где тебя искать... Как мне быть... Как мне быть... Что я могу сделать... Прошу тебя, Господи... Умоляю... Помоги. Боже мой, помоги мне. Я никогда ничего у тебя не просил... Ничего.

158.

"Сан-Рокко... А... джип..."

159.

Кристиано вскочил на ноги и заорал:

– Бегу, папа! Бегу! Я скоро буду! Спокойно. Лечу! Не волнуйся. – На всякий случай он подождал еще секунду, потом повесил трубку и заметался по гостиной, не зная, что предпринять.

"Так... Так... Думай, Кристиано. Думай. – Он обхватил голову руками. – Так... На аджиповской заправке. Где же, черт возьми, в Сан-Рокко заправка "Аджип"? Которая? Та, что на перекрестке? Или перед самым Сан-Рокко? А разве это не "Эссо"? Да, "Эссо".

Он остановился и стал бить себя по щекам: "Вспоминай. Вспоминай. Вспоминай. Давай. Давай. Давай"

Нет, он не помнил, ну да не важно, уж как-нибудь отыщет.

Преодолев одним махом три ступеньки, Кристиано поднялся наверх. Влетев в комнату, он стал одеваться, рассуждая вслух: "Погоди... Погоди... В Сан-Рокко нету никакой заправки "Аджип"... Единственная заправка – после окружной. У леса. С автомойкой. Отлично! Я все понял. – Он надел штаны. – Быстрей! Быстрей! Лечу, па! А кроссовки где?"

Пришлось переворачивать вверх дном всю комнату. Наконец, приподняв кровать, Кристиано их увидал. Уселся на пол, чтобы надеть их, и тут вдруг что-то его дернуло, и он закачал головой.

"И как я туда доберусь?"

Это же у черта на рогах.

Кристиано вспомнил, что, когда шел спать, отец сказал, что ждет Данило и Четыресыра.

"А на чем те двое приехали сюда? На "боксере". Отлично!"

Он рванул вниз, запутался в шнурках и кубарем перелетел через второй пролет лестницы. Поднявшись с пола...

"Ничего страшного, я не ушибся"

... он нацепил ветровку и, прихрамывая, вышел на улицу.

160.

161.

Где же "боксер"?

Кристиано обыскал весь двор, дошел до столба на шоссе, где Четыресыра обычно его оставлял, но проклятого мотороллера нигде не было.

"Значит, Четыресыра не приезжал. Может, отец за ними сам поехал. Не понимаю".

Ну и как он теперь доберется до Сан-Рокко?

Двух минут под ливнем хватило, чтобы промокнуть с головы до ног. С неба лились ушаты воды, а при вспышках молнии Кристиано видел над головой пламенеющие тучи.

Он пошагал вдоль шоссе, решив идти пешком, но через двадцать метров передумал и повернул обратно.

"Куда я пойду? Слишком далеко"

Он даже понятия не имел, сколько километров может быть до заправки "Аджип".

"А если голоснуть?

Отпадает. На дороге ни души.

Автобус?

После одиннадцати нет никаких автобусов".

Тут он хлопнул себя по лбу.

Он должен позвонить Четыресыра или Данило. Ну конечно! Как он об этом раньше не подумал?

Кристиано бросился бегом к дому, схватился за ручку двери и повернул ее, но ничего не произошло. Холодея от предчувствия, он пошарил в кармане.

Ключей не было.

Он забыл их дома.

"И в придачу я опустил все ставни".

Он схватил горшок и швырнул его об дверь, потом, как будто этого было мало, стал пинать ступеньки и скакать под дождем, воя и проклиная себя за то, что ему нет еще четырнадцати и у него нет мотороллера.

"Будь у меня мотороллер, сейчас бы я уже...

Хватит! Шевели мозгами!"

Он старался, но у него не получалось. Как только в голове возникала какая-то мысль, ее тотчас вытесняла другая.

"Если бы отец починил старый "рено"... Я бы мог поехать на нем.

Да, но он его не починил. Так что..."

Голова не слушалась. Он только и мог, что воображать, как несется на мотороллере к отцу.

"А лучше на нормальном мотоцикле..."

Кристиано закрыл глаза и откинул голову, приоткрыв рот.

"Велосипед!"

Вот идиот, в гараже ведь есть велосипед.

Кристиано обежал вокруг дома, поднял горшок и достал ключ. Открыв замок, он, рискуя заработать грыжу, поднял рольставню и зажег свет: горный велосипед "эндуро" серо-зеленого цвета висел на своем месте, колесом на крюке.

Отец подарил его Кристиано полгода назад. Получил в подарок, накопив баллы на заправке. Но Кристиано ненавидел велосипеды, ему нравились мотоциклы, и точка. Поэтому "эндуро" так и остался висеть в гараже, нетронутый, с заводским полиэтиленом на седле и руле.

Кристиано запрыгнул на старый радиоприемник и снял велик. Отцовский подарок был весь в пыли, шины наполовину спущены. Кристиано подумал было, не поискать ли насос.

"Некогда"

Взвалив велосипед на плечо, он вынес его на дорогу, с разбегу прыгнул в седло и налег на педали с такой силой, с какой ему еще никогда не доводилось на них жать.

162.

"Пума" бесшумно, как сом, скользила под потоком воды, а Беппе Трекка распевал во все горло: "More than this... There is nothing..." Голова кивала в такт "дворникам".

С английским Беппе не был на короткой ноге, но то, что пел великий Брайан Ферри, он понимал.

"Больше этого нет ничего"

Истинная правда. Чего он, в самом деле, мог еще пожелать? Ида Ло Вино без ума от него, а он от нее. И это правда, как правда то, что этой ночью, казалось, наступил конец света.

Сердце социального работника настолько распирало от любви и ликования, что наутро он сумеет расчистить небо и вернуть сияющее солнце.

"Я чувствую себя богом".

Беппе снова подумал о кемпере. О банане.

Эрнесто удавится, когда увидит, во что превратился его дом на колесах.

"Можно не сомневаться, что этот педант застраховался от стихийных бедствий. И потом, откровенно говоря, это такие приземленные вещи, чего на них зацикливаться"

Хотелось танцевать. Какое-то время он ходил на организованные муниципалитетом уроки самбы и открыл для себя, как здорово танцевать.

"Иде тоже нравится танцевать"

Однако тут нужно было что-то поритмичнее. Беппе вынул из кармана дверцы машины футляр с компакт-дисками и принялся искать диск с музыкой поживее. Честно признаться, подборка у него была не ахти какая. "Supertramp", "Eagles", Пино Даниеле, Вендитти, Род Стюарт. В последнем кармашке нашелся сборник Донны Саммер, и Беппе запустил его в проигрыватель.

"То, что надо".

Он врубил громкость на полную катушку.

Певица заголосила: "Hot stuff. I need hot stuff" И Беппе вслед на ней.

"Hot stuff. Погорячей. Мне нужно что-нибудь погорячей".

– А, так ты плутовка вроде Иды, – хмыкнул Беппе.

Кто бы мог подумать, что Ида – настоящая хищница? Даже в самых смелых фантазиях он не мог вообразить, что внутри координатора добровольцев, молчаливой застенчивой женщины и любящей матери мог гореть такой огонь.

Дрожь наслаждения поднялась в затылок и зажгла позвоночные нервы.

"А я? Я держался, как крепость Массада [43]43
  Крепость в Израиле, символ стойкости иудеев в борьбе против римских завоевателей.


[Закрыть]. Ни камешка не упало. Твердыня".

Наверное, надо сказать спасибо трем ксанаксам и дынной водке, что он не кончил сразу.

Другая музыка. Сейчас нужна была другая музыка. Он вытащил Донну Саммер, взял футляр и начал вставлять в проигрыватель диск Рода Стюарта, когда машину тряхнуло, и в то же мгновение что-то темное пролетело справа от лобового стекла.

Беппе заорал и автоматически выжал тормоза, отчего машина начала кружить по мокрому асфальту, как обезумевший виндсёрф, а потом встала на обочине дороги в полуметре от тополиного ствола.

Объятый ужасом, с негнущимися руками и прилипшими к рулю пальцами, Беппе перевел Дух.

"Мать твою!"

Еще чуть-чуть, и он вписался бы в это дерево.

Что это было?

Он на что-то налетел.

"Поваленное дерево. Собака. Или кошка. Или чайка".

Тут полным-полно было этих тварей, променявших море на местные свалки. Видно, ее ослепил дальний свет.

Беппе выключил радио, отстегнул ремень безопасности и вышел из машины, нацепив на голову пакет из супермаркета. Он обошел "пуму" спереди и от увиденного вскрикнул, сжав кулаки: "Твою мать! !

Я же ее только что забрал из ремонта"

Правое крыло над передним колесом было смято, на капоте тоже красовались вмятины. Правый "дворник" согнулся.

"На кого же я наскочил? На бурого медведя? Страховка такое оплатит?" – недоумевал Беппе, бегом возвращаясь в машину.

Захлопнув дверцу, он включил первую передачу, но потом передумал и переключил на задний ход.

"Все же любопытно..."

Проехав меньше пятидесяти метров, он притормозил. В белом свете фар заднего хода материализовалась свернувшаяся на обочине бурая туша.

"Вот он! Пес! Чертов пес".

Сделав еще три шага, Беппе обнаружил, что чертов пес носит кроссовки с надписью "Найк" на подошве.

163.

Он проделал уже с десяток километров, а указателя на Сан-Рокко все еще не встретил.

"Может, убрали. Или я не заметил и проехал".

Кристиано крутил педали посередине безлюдного шоссе. Фонарик, работавший от велосипедного генератора, едва освещал дорогу на пару метров вперед.

Он дрожал от холода, но под курткой все горело. Дождь бил в глаза, затылок и лодыжки окоченели, а подбородка и ушей он и вовсе не чувствовал.

Надо же было выехать, не накачав шины. Приходилось крутить педали за троих. Если в ближайшее время не будет выезда на Сан-Рокко, Кристиано не сомневался, что ноги ему откажут.

Время от времени всполох молнии на мгновение ярко освещал побитые грозой поля.

С тех пор как Кристиано услышал по телефону отцовский голос, прошло не меньше получаса.

"Будь у меня мотоцикл... Я бы уже был на месте".

Ничего не поделаешь, мысли навязчиво возвращались к мотоциклам.

За спиной вырос грузовик с прицепом и немецкими номерами, громадный и бесшумный, как кит-горбач, рявкнул на него и осветил желтоватым светом.

Кристиано свернул к обочине.

Фура проехала в сантиметре от него, окончательно забрызгав его грязью.

Отходя от испуга, он увидел впереди синий указатель с надписью: "САН-РОККО 1000 М".

Значит, выезд все-таки есть и он уже близко!

Несмотря на то что пальцы прилипли к рулю, а нос превратился в сосульку, он приподнялся в седле и с криком "Давай, Пантани! [44]44
  Пантани Марко – знаменитый велогонщик.


[Закрыть] Давай!" рванул вперед, стиснув зубы и всеми пропитанными молочной кислотой мускулами налегая на неподатливые, как ржавые шестерни, педали. Наконец, на полной скорости он съехал с шоссе и, кувырнувшись, грохнулся в лужу прямо за поворотом. Колеса потеряли сцепление с асфальтом, и велосипед повело, как на ледовом катке. Когда Кристиано открыл глаза, он лежал на земле. Поднявшись, он со всех сторон оглядел себя. Ободрана ладонь, порваны на колене джинсы, подошва одной кроссовки стерта об асфальт, но в остальном все в порядке.

Выпрямив руль, он продолжил путь.

164.

"Я сбил человека"

Повернув голову, Беппе Трекка смотрел через заднее стекло на лежащий на дороге куль. Сильно колотилось сердце, под мышками похолодело.

"Иди взгляни".

"Я не виноват. Я ехал медленно"

"Иди взгляни".

"Этот псих переходил дорогу, даже не посмотрев по сторонам"

"Ara, а ты вставлял СД в проигрыватель"

"Одна секунда. Я отвлекся всего на секунду..."

"Иди взгляни!"

"Если он..."

"Иди взгляни!!"

"Наверное, он покалечился. Может, не сильно".

"ИДИ!!!"

Беппе провел пересохшим языком по зубам и сказал: "Иду"

165.

Дорога на Сан-Рокко была уже, и светоотражателей по бокам не было.

Пригнув голову, Кристиано Дзена крутил педали, держась белой линии на асфальте. Ветер стих, и шел такой частый и прямой дождь, что в слабом свете велосипедного фонарика его струи казались серебристыми ведьмиными волосами.

Он не хотел поднимать глаза. В окружавшем его мраке могли таиться населенные скелетами замки, приземлившиеся в глуши инопланетные корабли, закованные в цепи великаны.

Когда он наконец поднял голову, то увидел светящуюся точку, которая выросла в желтое пятно, а затем превратилась в вывеску, в центре которой нарисовалась черная крапина, постепенно разросшаяся в собаку или похожее на нее чудище с шестью лапами и огненным языком.

"Аджип".

166.

Человек лежал на обочине дороги, свернувшись калачиком, словно он мирно спал в своей кровати.

Беппе Трекка ходил вокруг него, зажав рот левой рукой. Спортивный костюм насквозь промок, волосы светлыми спиральками прилипли ко лбу.

"Чернокожий".

Один из многочисленных мигрантов, работавших на местных фабриках, а еще вероятнее, один из бесчисленных нелегалов.

На человеке была бежевая куртка, а под ней цветастая туника, из-под которой торчали длиннющие черные ноги в громадных баскетбольных кроссовках. Рядом валялся большой красный рюкзак.

"Сенегалец, наверное"

Лицо рассмотреть не удавалось. Голова уткнулась в грудь. Волосы короткие с проседью.

"Дыши глубже, – сказал себе социальный работник. – И посмотри, кто это".

К горлу подступала тошнота. Он несколько раз вдохнул носом, потом наконец решился склониться над телом. Протянув руку, он задержал ее в пяти сантиметрах от плеча человека, затем легонько его толкнул, и тот откинулся спиной на асфальт.

Круглое лицо. Широкий лоб. Глаза закрыты. Гладко выбрит. На вид лет сорок.

"Никогда его не видел. Во всяком случае, не припоминаю".

Беппе по работе часто имел дело с африканцами. На заводе. В центре по приему и профориентации. Или когда навещал их в ночлежках.

"И что теперь?"

Он попробовал потрясти его, лепеча:

– Ты слышишь меня? Слышишь? Эй? – но тот ничего не ответил и не пошевелился.

"И что теперь?"

Единственное, что способна была выдать его голова, – этот бессмысленный вопрос: "И что теперь?"

Беппе был захвачен врасплох и настолько растерян, что даже перестал чувствовать дождь и ветер.

"А что, если он?.."

Сил закончить фразу не было.

Произнести это слово даже в мыслях было страшно.

"Нет! Не может быть".

Беппе потянул негра за руку.

Если он... то жизнь Беппе кончена.

Первая мысль была об Иде. Если он окажется за решеткой, все их с Идой планы накроются. И потом, адвокаты, суды, полиция... "Но мы с Идой должны..." Ему как будто перекрыли кислород. "Это не я. Это был несчастный случай.

Зачем я полез за этим диском?" Из темноты вынырнула пара фар дальнего света и ослепила его.

"Ну всё".

Беппе Трекка, согбенный над телом, заслонил глаза рукой.

167.

"Папа! Папа! Рино! Рино!" – кричал Кристиано Дзена, зажав ногами раму велосипеда.

Из-под огромного желтого навеса на насосы и на радужные нефтяные лужи лился мертвенный свет.

Отца здесь не было. И фургона тоже. Никого не было.

В дороге ему ни разу не пришло в голову, что, доехав до места, он может и не найти отца.

Паника, затаившаяся где-то внизу живота и до сих пор давшая о себе знать лишь сомнением, не перекрыт ли съезд на Сан-Рокко, теперь охватила голову и перекрыла дыхание.

– Ты же... сказал "Аджип"... И я приехал. Знаю, я долго добирался, но это же далеко. Ты... сказал... "Аджип". Где ты? – бормотал он, водя руками по мокрым волосам.

Он еще раз обошел вокруг мойки, вокруг будки.

"Иди посмотри впереди"

Он снова сел на велосипед, но через каких-нибудь двести метров после заправки дорога начинала медленно подниматься в гору и углублялась в лес.

Свет фонарика падал на нависшие над дорогой черные стволы деревьев.

"Не нравится мне это место. Здесь его быть не может".

Фургон запросто мог быть припаркован до заправки, просто он его не заметил.

Кристиано уже собирался повернуть вспять, когда что-то привлекло его внимание. Тихая, почти неслышная музыка. Звуки смешивались с льющим по дороге и кронам деревьев дождем и с шуршанием колес по асфальту.

Он остановился, внутри все свело, а по основанию затылка неприятно побежали мурашки.

"Элиза".

Певица. Он ее знал.

Элиза, поющая: "Послушай меня... Теперь я умею плакать. Я знаю, что ты мне нужен... Мы с тобой – как солнце и звездочка..."

Ему показалось, что он угадывает на той стороне дороги какой-то массивный силуэт, который по мере приближения принял очертания фургона. Дождь барабанил по металлу. Зыбкий свет окрашивал стекло дверцы в крапинах дождя.

Фургон!

Музыка доносилась из радиоприемника.

Кристиано даже не смог обрадоваться, так силен был страх.

А если внутри не отец, а кто-то другой?

"Не бзди"

Он слез с велосипеда и пригнулся к земле, стараясь не шуметь. Во рту окончательно пересохло.

"Черт, какой мандраж"

Он стал приближаться, хлюпая обледеневшими ногами. До фургона оставалось меньше метра. Он протянул руку и пощупал бампер. Вмятина на месте. Поворотник сломан.

Это была их машина.

"Два шага, берешься за ручку и... Я не могу".

Ноги подкашивались, а руки повисли как плети...

"Если открыть дверцу..."

В его воображении рисовалась картина, в которой была смерть и много крови.

"Пойду позову кого-нибудь..."

Кристиано быстро взялся за ручку, распахнул дверцу водителя и запрыгнул внутрь, готовый уклониться от нападения убийцы.

"Никого"

Красный дисплей авторадио на приборной панели освещал место водителя. Кристиано выключил его. Ключ торчал в замке зажигания. Под пассажирским сиденьем стоял ящик с инструментами. Он его открыл. Взял длинный электрический фонарь. Зажег. Потом достал тяжелый молоток, спустился и открыл заднюю дверь.

Но там тоже ничего не было, за исключением мешка с цементом, пары досок, пакета с мусором от пикника и тачки.

Направив фонарик на землю, Кристиано проверил всю площадку. Пара мусорных баков, щит с надписью "ПОЖАРООПАСНО", трансформаторная будка.

Нет, больше ничего.

168.

Беппе Трекка стоял на коленях перед распростертым на земле иммигрантом, ожидая, что свершится его судьба.

Черный автомобиль с литыми дисками затормозил перед ним, осветив дорогу и дождь многоваттным светом своих фар.

Беппе не удавалось разглядеть, кто сидел внутри.

Машина была похожа на "ауди" или на "мерседес"

Наконец, в салоне зажегся свет и опустилось стекло.

За рулем сидел мужчина лет пятидесяти. На нем была песочного цвета куртка и темно-голубая водолазка. Густая черная борода от самых скул. Волосы уложены гелем назад. В зубах зажата сигарета, которую он притушил в пепельнице, после чего, вытянув шею в сторону правого окна, поглядел, выгибая бровь, на дорогу.

– Отдал концы?

Беппе поднял на него непонимающий взгляд и промямлил:

– Что?

Бородач кивком показал на тело:

– Умер?

– Не знаю... Похоже...

– Твоя работа?

– Да, думаю, да.

– Черный?

Беппе кивнул головой.

– А чего ты ждешь? – осведомился бородач таким тоном, будто спрашивал, когда будет следующий автобус.

– То есть?

– Чего ты здесь торчишь?

Социальный работник не знал, что ответить. Он раскрыл рот и снова закрыл, словно невидимое привидение заставило его проглотить ложку дерьма.

Человек почесал бороду.

– Кто-нибудь уже проезжал?

Беппе помотал головой.

– Так сматывай удочки, чего ты ждешь? – Он посмотрел на часы. – Ладно, мне пора. Давай. Удачи.

Стекло поднялось, и "ауди" или что уж там это было, исчезла столь же стремительно, как и появилась.

169.

Кристиано Дзена вышел на середину дороги в смутной надежде, что кто-нибудь проедет.

Ну почему днем эта дорога – нескончаемый поток машин, велосипедистов и бегунов, а ночью вымирает, словно между деревьями засели чудовища?

– Папа! Папа! Ты где? – закричал он в конце концов в сторону леса. – Отзовись! – Звук его голоса затерялся в листве.

"Я в этот лес не сунусь, даже если..."

Но теперь он припоминал, что приглушенная трескотня, которую он слышал в трубке, была как раз очень похожа на шум дождя в лесу.

"А если он там?"

Кристиано подошел к ограждению. Между столбами был просвет, от которого отходила терявшаяся в зарослях травы и терновника тропка. Между поросшими мхом валунами – пакеты, бутылки, презерватив, старое автомобильное сиденье. Он направил фонарик вперед. Черные стволы и переплетение ветвей, с которых капала вода.

Он сделал шаг, остановился, а потом запрыгал, стараясь стряхнуть с себя страх.

– Зачем ты так со мной? Козел! Я спал... Если это розыгрыш... – процедил он сквозь зубы.

Кристиано еще потоптался немного в начале тропинки. Потом сделал глубокий вдох и, подняв над головой молоток, шагнул вперед. Кроссовки тут же увязли, еще шаг – и он оказался в грязи по щиколотку. Он двинул по тропинке, деревья, казалось, так и ждали его, протягивая к нему длинные ветви ("Иди к нам! Иди!"), в темноте мог таиться кто угодно, готовый выскочить из-за дерева и неожиданно напасть на него.

Кристиано прошел всего несколько метров, но ему уже казалось, что он в тысяче километров от дороги. Дождь, катившийся с листьев и ручьями стекавший по стволам. Мокрый мох. Напитанный влагой, запахом земли и гнилой древесины воздух.

Ему представилось, как во тьме возникает стая волков с красными, словно раскаленные кусочки лавы, глазами.

В правой руке он держал поднятый молоток, готовый нанести удар, если перед ним кто-либо появится, а левой лихорадочно вертел фонариком.

Свет дугой скользил по большим шершавым камням, по дереву, по ручейкам, проложившим себе в грязи дорогу, и по паре черных армейских ботинок.

Кристиано вскрикнул, отступил на два шага, споткнулся о ветку и завалился на спину. Поднявшись, он дрожащей рукой направил свет фонаря на заляпанные краской ботинки, на серую куртку с оранжевой светоотражающей полосой, которую отец надевал на работу, на плавающую в грязной жиже бритую голову, на руку и на упавший в лужу сотовый телефон.

170.

Беппе Трекка все еще стоял на коленях под дождем рядом с трупом, спрашивая себя: "Чего ты ждешь?"

Мужик на "ауди" дал ему понять, что на его месте ехал бы себе своей дорогой.

Но он – это не Беппе. Беппе – не бессовестный лихач. Беппе помогает людям и не бросает их в беде.

"Надо вызвать полицию и "скорую помощь" Вот и все"

"Зачем? Зачем губить свою жизнь? Если бы этот бедняга был ранен, при смерти, я бы его, не раздумывая, отвез в больницу. Но так?"

Беппе вытер лицо ладонью, все его тело дрожало, а зубы стучали. Он еще раз потормошил африканца. Никакой реакции.

"Он умер. Хватит. Довольно. Скажи это: умер"

И поэтому... поэтому уже ничего сделать нельзя.

Почему он не может вернуться назад во времени? Ненадолго, всего лишь на полчаса, за секунду до того, как взял в руки диск Рода Стюарта?

Леденящая мысль о том, что нет, случившееся уже не поправить, что нет на свете человека, способного исполнить это простое желание, повергла его в ужас.

"Хватит! Возьми на себя ответственность за содеянное".

"Но что от этого изменится? Ничего. Он же не оживет. А я окажусь по уши в дерьме"

Что ж, угасла одна несчастливая жизнь, а так еще одна будет загублена.

– Нет никакого смысла. Никакого, – жалобно застонал он, закрыв лицо руками. – Это несправедливо. Я этого не заслужил. Я не могу, именно сейчас не могу...

"Хватит. Пошевеливайся. Садись в машину и уматывай, пока никого нету. Вот и тот мужик сказал тебе: Чего ты ждешь?"

Беппе Трекка поднялся и, повесив голову, поплелся к "пуме"

171.

В мрачных фантазиях Кристиано Дзены отец умирал тысячу раз (зарезанный в стычке, смятый в искореженном фургоне, сорвавшийся со строительных лесов...).

И он всегда представлял себе, что ему сообщат об этом в школе. Директор вызовет и скажет: "Случилось несчастье... Мне очень жаль..."

"Да тебе наплевать, сукин сын", – ответит Кристиано, но не заплачет. Потом он подожжет их дом, сядет на торговый корабль и уплывет, чтобы никогда не возвращаться в эту дыру.

Ему ни разу не пришло в голову, что отец может сдохнуть в грязи, как скотина.

И что это случится так скоро.

"Но так и должно было быть"

Все сходится. Он начал с того, что лишил его матери, а теперь вот забирал отца.

"Только слезы лить не надо"

Кристиано хотелось вытащить отца из грязи и обнять его, но его как будто парализовало. Словно кобра укусила. Он разинул рот и попытался выплюнуть то, что мешало ему дышать.

Он все глядел и глядел на него, потому что не мог в это поверить, просто не мог поверить, что лежащий перед ним мертвец – его отец, Рино Дзена.

Наконец, Кристиано шагнул вперед. В пучке света показался кусок погруженного в серую жижу лба, нос, забрызганные землей глаза. Пена у края рта.

Кристиано зажал фонарь в зубах и обеими руками взял отца за руку, пытаясь вытащить его из грязи.

Тело Рино Дзены безвольно согнулось и медленно осело боком на большой, поросший мхом валун. Голова упала на грудь, а руки раскинулись, как крылья у дохлого голубя. Дождь стекал по лбу и по бровям, на которых налипла земля.

Кристиано приложил ухо к отцовской груди. Ничего не слышно. Стучавшая в барабанных перепонках кровь и шум дождя все заглушали.

Он застыл перед отцом на коленях, время от времени смахивая рукой с лица капли дождя и не зная, что предпринять, затем, после минутного колебания, приподнял отцовскую голову и указательным пальцем оттянул веко, открыв остекленелый, как у чучела, глаз.

Потом он подобрал в луже сотовый. Попробовал его включить. Телефон сдох. Кристиано сунул его в карман.

Он не мог оставлять отца в такой скрюченной позе.

Взяв отца за плечи, Кристиано попробовал усадить его. Но отцовское тело не слушалось. Кристиано его сажал, но стоило отпустить, и тело потихоньку сползало вниз.

В конце концов он воткнул в землю палку и вставил ее отцу под мышку.

"Чего ради он сюда притащился? Почему оставил фургон на дороге и пошел в лес?"

Наверное, ему стало плохо. У него весь день болела голова. Наверное, он сел в фургон и поехал в больницу.

"Эта дорога ведет в больницу?"

Он понятия не имел.

А потом отцу стало совсем плохо и он не мог ехать дальше, тогда он вылез из фургона и ушел в лес помирать.

"Как волк"

Когда волк чует свой конец, он оставляет стаю и уходит умирать в одиночестве.

– Почему ты меня не разбудил, козел? – спросил он и пнул ногой палку, отчего отец снова свалился в грязь.

Надо вытащить его отсюда. Единственный вариант – взять отца за ноги и дотащить волоком до дороги.

Кристиано взял его за лодыжки и начал тянуть, но тут же разжал руки, словно его дернуло током.

На мгновение ему показалось, что по отцовским ногам пробежала дрожь.

Кристиано уронил фонарь, ринулся на землю и принялся лихорадочно ощупывать бедра, руки, грудь, трясти ему голову, болтавшуюся налево и направо.

"Может, мне почудилось?"

Он положил отцу ладони на грудную клетку и стал нажимать на счет "раз, два, три", как это делали в сериале "Скорая помощь".

Он не знал, как точно это делается и зачем это нужно, но продолжал мять отцу грудь уйму времени без видимого результата, кроме того, что мышцы его рук стали жесткие, как мрамор.

Кристиано совсем выбился из сил, промок и продрог. Внезапно накопившаяся усталость и тревога подкосили его, и он рухнул на отцовскую грудь.

Ему надо поспать. Хотя бы немного. Пять минут.

А потом он перетащит отца в фургон.

Кристиано прикорнул на земле рядом с трупом. Холод не проходил. Пытаясь унять дрожь, он попытался обнять себя, прижал руки к груди, стал растирать плечи.

Вынул из кармана сотовый, но тот не желал включаться.

"Может, оставить отца здесь?"

Лучше в лесу, чем на дерьмовом кладбище рядом неизвестно с кем...

Тело разложится, превратится в удобрение. Никаких тебе священников, церквей, похорон.

Лежащий на земле фонарь рисовал светлый овал на ковре из опавших листьев и веток, на пне, на котором выросла семейка длинноногих грибов, и на отцовской руке.

Кристиано вспомнился тот раз, когда Рино остановил машину посередине моста и залез на парапет. Внизу текла река, образуя воронки вокруг острых камней.

Потом он пошел по парапету, расставив руки, как акробаты в цирке.

Кристиано тогда вышел из машины и пошел за отцом по тротуару. Он не знал, что делать. Единственное, что он мог, – идти рядом с отцом.

Мимо проезжали машины, но никто не останавливался.

Рино сказал, не глядя на него:

– Если ты надеешься, что кто-нибудь остановится и скажет мне слезть, забудь. Такое бывает только в кино. – Он посмотрел на Кристиано. – Не говори только, будто боишься, что я упаду.