Текст книги "Сын помещика 4 (СИ)"

Автор книги: Никита Семин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

30 – 31 июля 1859 года

– Дядя, вы свободны? – постучалась в кабинет Уварова Валентина.

– Да, заходи, – махнул ей рукой Леонид Валерьевич. – Что-то хотела?

– Спросить, – тихо начала девушка. – Вы сказали, что Роман отказался от помолвки. А что Сергей Александрович об этом говорит?

– Ничего, – покачал головой мужчина. – Мы обсуждали иные темы.

– То есть… – растерялась девушка. – Он согласен со своим сыном?

– Нет, я этого не говорил.

Валентина тут же восприняла духом. Но ненадолго.

– Однако и ссориться с Романом из-за его отказа он не будет. И вот что я и тебе и Кристине скажу: больше мы с Сергеем Александровичем эту тему поднимать не будем. Ваши личные дела – только ваше дело. Никто не запрещает вам попробовать наладить общение с Романом в частном порядке. И если уж он тебе нравится, и ты сможешь привлечь его внимание, я ничего против не скажу. Но прямой поддержки в этом деле от меня или старших Винокуровых больше не ждите. Теперь ты в том же положении, что и Кристина.

– Поняла, дядя, – прошептала расстроенно девушка. – Я тогда пойду.

Уваров промолчал, что Валентина приняла как знак согласия. Сам мужчина уже в чем-то даже жалел, что вообще затеял всю эту идею с помолвкой. Доверился соседу, что тот имеет на своего сына такое же влияние, как он сам на своих дочерей. И ошибся. Роман конечно не бунтарь, но свое мнение тоже имеет и не стесняется его отстаивать. Поэтому Леонид Валерьевич решил «вернуться к истокам» своего сотрудничества с Винокуровым. Тем более что постепенно тот все больше втягивает Романа в свои дела. Так что будет еще у его дочерей возможность пересечься и поговорить с парнем и не раз. А там уж пускай включают свое женское обаяние, а не надеются только на папочку. То, что достигнуто собственным трудом, ценится гораздо выше, чем дарованное. Тогда и брак у них с Романом, если уж сумеют его охмурить, будет крепче.

Примерно с тем же вопросом к мужчине через несколько минут подошла и Кристина. И получила ровно такой же ответ. Вот только в отличие от Вали девушка не только не расстроилась, а наоборот – воспрянула духом. Когда она уходила, Уваров почему-то не сомневался, что именно его дочь, а не племянница, первой пойдет в «наступление».

* * *

Папа вернулся после обеда. К этому моменту мы уже все собрались. В том числе и Пелагея. Мама на девушку хоть и косо поглядывала, но в ее взгляде сквозило облегчение – вольную она собственными глазами посмотрела, чуть не швырнув ее обратно в лицо Пелагеи. Так что сейчас для нее нахождение уже бывшей служанки рядом – лишь временное зло, которое стоит лишь чуть-чуть перетерпеть. Ровно до момента, как мы в Дубовку доберемся. Сама девушка эти взгляды тоже прекрасно понимала, и потому косилась уже на меня – не брошу ли я ее просто на улице, как только мы в город приедем, или все же помогу хотя бы ночлег там на первое время найти.

– Уваров за нас, – сказал отец, выдержав перед этим театральную паузу.

Мама тут же облегченно выдохнула, да и у меня словно камень с души упал. Я предполагал, что после моего отказа от помолвки, Леонид Валерьевич может закусить удила. Тогда бы получилось, что из-за моих слов и поступков мы еще одного недоброжелателя бы получили.

– Вы когда выезжаете? – продолжил отец.

– Только тебя ждали, – сказал я. – И я бы наверное на яхте все же отправился.

– Руки чешутся покататься? – понимающе хмыкнул отец.

– И это тоже, – не стал я скрывать. – К тому же лето скоро закончится, когда еще будет возможность на ней в море выйти?

– У нас река, – поправила меня мама.

– Река, но такая, словно море, – поддержал меня отец. – Где еще столь широкую найдешь? Да и мне самому интересно на твою яхту вблизи глянуть.

После этого мы уже все вместе уселись в тарантас. Даже младшие дети набились. Иван сел к маме на колени, а Игорь ко мне. Люда расположилась между мамой и отцом, а Пелагея села возле меня. Лошадь поднатужилась и все же сдвинула непривычно потяжелевший для нее тарантас.

Дорога успела подсохнуть, иначе бы мы точно застряли. Но сейчас катили вполне бодро, хоть и не спеша. До причала, где я оставил яхту, добрались всего за полчаса.

– Красавица! – первым прокомментировал внешний вид моей «Мечты» отец, выбравшись из тарантаса.

– Теперь понимаю, почему ты задержался, – поддержала его мама.

Близнецы просто с восторгом в глазах побежали к причалу, а Люда скромно шла рядом с нами, но и у нее глазенки горели восхищением.

Братья первыми добрались до покачивающегося на невысокой волне судна. И тут же взобрались на яхту, скрывшись в каюте от наших глаз, заставив попутно охать маму от переживаний. Мы подошли лишь спустя пару минут.

Под нашим общим весом яхта заметно осела в воду, но все равно у нее оставался приличный запас высоты над водой.

– А здесь просторно, – удивленно заявил папа, осматриваясь в каюте. – Для такого небольшого суденышка я думал места будет меньше.

– Рассчитывал, что не поместимся, и ты окажешься прав, предложив свой тарантас? – ехидно спросил я его.

Тот промолчал, но это молчание было выразительнее любых слов.

– Только скамьи жесткие, – пожаловался Игорь.

– Думаю их оббить чем-нибудь, но пока руки не дошли.

– Я согласна на твоей яхте до Дубовки добраться, – заявила мама.

– Мы бы тоже хотели покататься! – тут же заголосили близнецы.

Но их пришлось расстроить – мы не на покатушки едем, а им в городе делать нечего. Так что пришлось всем младшим возвращаться в поместье с отцом.

Для начала я с трудом размотал швартов. Прохор его затянул на совесть, так еще и ветер с качкой доделали свое дело, превратив узел, который по идее должен развязываться достаточно быстро, в столь надежное крепление, что мне понадобилось минут десять на его развязывание. Но справился. Уже после этого поставил парус с помощью Пелагеи. Она была на подхвате, а я порадовался, что решил именно сейчас вновь отправиться в путь. Знания, как ставить парус, показанные мне матросом, еще не выветрились из головы, а тут я их самостоятельно на практике закрепил. Девушка же больше не сам парус помогала ставить, а держала рулевое весло, чтобы нас ветром к причалу не прибило. Но вскоре все манипуляции по выходу на открытую воду были завершены, и яхта заскользила по водной глади, плавно заворачивая курсом в сторону Дубовки.

Плыть на яхте не то же самое, что ехать в тарантасе. Ощущения совсем иные! Большой волны сегодня не было, благодаря чему никакой качки или тряски не ощущалось. Настоящий кайф!

Пелагея быстро настрогала нам бутербродов из взятой с собой еды, а мама не удержалась и вышла на нос яхты.

– Замечательная у тебя покупка вышла, – сказала она спустя полчаса, вернувшись ко мне на корму. – Так легко дышится! И виды совсем иные, не то что с берега. Признаться, я с Сергеем Александровичем давно в море не выходила. Еще по молодости то было. Вот также катались. А уж арендовать яхту… – тут она вздохнула чуть грустно, – после приобретения лесопилки денег на это не было, а в долги ради этой блажи Сережа влезать не хотел.

Похоже простая прогулка подействовала на маму самым благоприятный образом. Она даже перестала на Пелагею волком смотреть, когда та принесла нам готовые бутерброды подкрепиться. Потом мама спустилась в каюту, где Пелагея уже застелила одну из лавок захваченным пледом, да и уселась на него. А там и прикорнула, опершись спиной на стенку судна. Девушка же села рядом со мной с легкой полуулыбкой на лице посматривая в сторону берега.

Наше путешествие прошло на удивление спокойно. В отличие от тарантаса, на яхте можно было и постоять, и походить по каюте, а когда я сделаю скамьи мягкими, даже полежать на них можно будет. Сейчас лавки узкие, но можно ведь будет прибить к ним откидной борт, который свисал бы вниз. Свисает – лавка, поднял и зафиксировал – вот уже и ложе по типу простого топчана. Проход он тогда между лавкой и столом закроет, но это не страшно. Кому нужно до того же туалета – с другой стороны стол обойдет.

К городу мы добрались уже в наступающих сумерках. Порт не затихал даже в это время, поэтому найти то место, откуда мою яхту на днях спустили на воду, не составило труда. К тому же нас уже встречали. Заметив, что яхта приближается к причалам, навстречу выдвинулась лодка с заместителем помощника начальника порта. Он как раз отвечал за швартовку судов и указывал, куда можно причалить. А тут еще и узнал меня, поэтому проблем с этим не было. И да, как я и предположил, мне определили то же самое место, откуда я «стартовал» в прошлый раз.

Владимир Михайлович уже видимо отправился домой, так как в порту его не было, но это не страшно. Извозчика мы нашли быстро, благо порт – место довольно проходное, и возницы тут ошиваются часто. Перенести вещи из яхты в экипаж тоже не составило труда, а там уже через полчаса мы раскланивались с Зубовыми.

Со всеми хлопотами с лесопилкой я и позабыл, какой сейчас день недели. А была суббота, так что Владимира Михайловича я в порту бы в любом случае сегодня не застал. И завтра кстати надо будет снова идти в церковь. В городе она тоже есть и содержится за счет администрации и на пожертвования. Я это к чему – завтра с Дубовым поговорить не удастся, Алексей Юрьевич отдыхает. Придется ждать до понедельника. Но это не страшно, так как появлялось время устроить судьбу Пелагеи.

– Смотрю, не бросаешь это дело, – одобрительно крякнул утром Владимир Михайлович, застав меня за обливаниями.

– Как можно? – улыбнулся я ему. – Вон, у меня уже и судно свое есть, капитаном стал! – шутливо отсалютовал я ему. – Скоро настоящим моряком буду.

Мужчина сдержанно посмеялся. Оно и понятно, до моряка мне еще далеко. Для начала стоит хотя бы морскую терминологию выучить. К тому же яхта – это не нормальное судно с большим экипажем, где у каждого свои обязанности имеются. Но шутку он оценил.

Церковь в Дубовке от нашей отличалась лишь размерами. Ну и тем, что здесь на службу много дворян приходило, а не только наша семья. Поэтому мы с Зубовыми особо-то и не выделялись на общем фоне. На нас не косились крестьяне, шапку тут же не ломили, но некое почтение во взглядах рабочих проскальзывало. Все-таки одежда на нас была дорогой, «статусной» – и по материалам и по крою. Да и вообще одежда в нынешние времена – все равно что «партаки» у заключенных в будущем. По ней можно многое о человеке рассказать. Это в будущем одежда тебе может сказать лишь о вкусах прохожего, его увлечениях, да может быть характере. Но не даст тебе информации ни о его работе, ни о его положении в обществе. Сейчас все ровно наоборот. Характер человека ты по его одежде не определишь, а вот его род деятельности и занимаемую в обществе «нишу» – да.

После церкви я отправился к Маргарите Игоревне. Пока что без Пелагеи, надеясь, что застану женщину дома.

Мне повезло, Угорская и правда никуда еще не ушла. Но была занята, о чем говорили круги под глазами женщины, да усталый взгляд.

– Здравствуйте, Роман Сергеевич, – поприветствовала она меня со вздохом.

– Я не вовремя?

– Простите, просто не успеваю с заказом для Софьи Александровны. Некоторые костюмы пришлось перешивать, вот и… Но не будем о грустном, – тут в ее глазах мелькнула хитринка. – Вы так часто меня навещаете, что будь я дворянкой, не смогла бы ответить таким же количеством взаимных визитов. Может, вы тайно в меня влюблены, но боитесь признаться? Так не переживайте, я не против ваших чувств.

– Ценю ваше чувство юмора, – скупо улыбнулся я, – но нет. Как и в прошлые разы, мой интерес сугубо делового характера.

– Какой вы бываете скучный, Роман, – огорченно покачала головой Маргарита Игоревна, что я не поддержал ее легкий флирт. – Хорошо, проходите.

Меня снова провели на кухню, где женщина начала растапливать печь. Через пять минут дрова разгорелись, и она поставила чайник на плиту, после чего вновь обратила свое внимание на меня.

– Итак, что же привело вас ко мне в этот раз? Вы решили все же порадовать меня и придумали новые фасоны платьев?

– Увы, но нет, – развел я руками. – Но мое предложение, думаю, придется вам по вкусу. Особенно сейчас.

– На что вы намекаете? – не поняла Угорская.

– Что вам нужна помощница. Такой замечательной женщине не к лицу усталость. К тому же как вы смотрите на то, чтобы расширить свою мастерскую?

– У меня не мастерская, – покачала головой Маргарита Игоревна. – Так, частная практика.

– Тем более стоит расширяться, – развел я руками и улыбнулся. – Не вечно ведь вам самой заниматься шитьем? Только если в свое удовольствие, а работу оставить на иных людей.

– У вас есть кто-то на примете?

– Да, вы ее видели. Моя бывшая служанка – Пелагея.

– Бывшая? – тут же уцепилась за мою оговорку Угорская.

– Обстоятельства сложились таким образом, что мне пришлось дать ей вольную, после чего отпустить в свободное плавание. Однако я чувствую ответственность за ее дальнейшую судьбу. Девушка увлекается шитьем и готова стать вашей старательной ученицей и помощницей.

– Все же вы решили выведать секреты следующих постановок своей тети, – усмехнулась Маргарита, покачав головой.

– Ни в коем разе, – поднял я руки в защитном жесте. – Только то, что я сказал вам. К тому же, – понизил я голос до шепота, – я пообещал Пелагее в качестве приданого такую же машинку, как у вас. Только представьте – верная помощница, которую вы обучите работе с таким аппаратом, да еще с собственной техникой… Насколько ускориться ваша работа? Вы сможете брать больше заказов. Высвободите свое собственное время. Из частной практики создадите самую востребованную по качеству и скорости пошива мастерскую в Дубовке. А там… кто знает, насколько ваше дело может разрастись?

– Вы прямо змей-искуситель, – улыбнулась Угорская. – Даже удивительно, насколько дорога вам эта служанка, что ради нее вы готовы и меня уговаривать, и швейную машинку в приданое дать. Кстати, когда?

– Как только будет назначена дата свадьбы.

– Еще и мужа мне ей подыскивать, – раскусила она второй слой моей задумки. – Кто она вам, Роман? Почему вы делаете столько для обычной крестьянки?

Я задумался, что ей ответить. Уже не в первый раз я слышу, что чересчур сильно привязался к Пелагее. Ладно услышать подобное от одного человека. Бывает, что и двое также думают, особенно когда общаются между собой и предвзяты. Это я о своих родителях. Но когда совершенно посторонний человек заявляет мне такое, то тут уже глаза не закроешь. Получается, я и правда сильно привязался к девушке. И на вопрос – почему – я и сам ответа не знаю.

– Знаете, Маргарита, – протянул я спустя некоторое время, – мне сложно ответить на ваш вопрос. Тут многое наложилось. И ответственность за ее жизнь, которую я сам на себя повесил, в порыве защитить от посягательств князя Белова. И усилившееся это чувство позже, когда она стала не одной из многих наших слуг, а моей личной. И… – тут я замолчал, но Угорская все поняла по моему лицу.

– О как. Вы уже не мальчик, но мужчина. В этом плане, – опустив взгляд на мой пах, кивнула она.

– В общем, мне сложно описать, из-за чего я так переживаю о ней.

– Я поняла. Можете более ничего не объяснять, – благожелательно прервала меня женщина. – Но вы будете мне должны.

– Разумеется, – другого я и не ожидал.

– Тогда приводите ее ко мне.

– Когда?

– Ей есть, где жить? – задумалась Маргарита. – Вы дали ей вольную, вряд ли теперь она сможет оставаться в доме Софьи.

– Тут вы правы. Пелагея пока в усадьбе Зубовых, но лишь до тех пор, пока я нахожусь в городе. Так что нет – у нее пока нет своего угла.

– Тогда приведите ее сегодня. А я пока подумаю, куда ее можно определить. Насколько она ограничена в средствах?

– У нее будет пятьдесят рублей ассигнациями.

– Уже хоть что-то, – снова поняла мое высказывание Угорская.

Конечно, эти деньги я дам девушке, откуда бы она еще их взяла? Жалованье слуги маленькое, большую часть платы они получают в виде еды, крова и одежды.

Покидал квартиру Маргариты Игоревны я в приподнятом настроении. Если бы она не согласилась взять шефство над Пелагеей, мне было бы трудно представить, куда можно было бы устроить девушку.

– Собирайся, – приказал я Пелагее, когда вернулся в усадьбу.

– Куда? – тут же с испугом спросила девушка.

– Я договорился, что ты станешь помощницей у Маргариты Игоревны. Помнишь же ее?

– Ааа… кем? – растерялась девушка.

– В смысле? Я же сказал…

– Простите, барин, я имела в виду – а чем мне ей помогать? По дому служанкой быть? Или что иное делать?

– На швею она тебя учить будет. И мужа поможет отыскать. Кстати, – я сходил к своим вещам и достал пятьдесят рублей. – Держи, на первое время. С Маргаритой Игоревной сама договоришься, сколько она тебе платить будет и как часто. Она же поможет тебе жилье найти. А как мужа найдешь, да срок свадьбы будет известен – мне пиши. Я про свое обещание про твое приданое помню. Поняла?

Девушка была растеряна столь стремительной сменой ее жизни и лишь механически кивнула.

– Тогда собирайся, – вновь повторил я, – да отправляйся к Угорской. Она тебя уже ждет. Тебе сегодня желательно еще найти место, где жить будешь. Это первоочередная для тебя задача. Увы, но больше ты не моя служанка. Вольная птица, – хмыкнул я, – так и учись жить своим умом.

Всхлипнув, Пелагея отрывисто кивнула и пошла собирать вещи. Мне самому было тяжко отпускать ее, но так будет лучше. И для нее, и для меня.

Чтобы выкинуть мысли о девушке и ее новой жизни, все равно она дальше сама должна учиться жить, я отправился искать тетю. Мама кстати уже ушла к кому-то в гости. А вот Софья Александровна нашлась в своей комнате за чтением книги. Но заметив меня, тут же захлопнула книгу и убрала ту под подушку, словно опасаясь, что я рассмотрю ее название.

– Готовлю сценарий к следующему спектаклю, – перехватила она мой взгляд.

– Но разве он уже не готов? – удивился я. – А как же тогда актеры репетируют?

– Я про следующий спектакль говорю, а не про тот, что готовят, – укоризненно покачала головой тетя, словно я глупость сказал.

Ну… так-то да, с ее стороны наверное так и есть.

– Прошу прощения, что отвлек, – решил я уйти.

– Ничего страшного, я всегда найду для тебя минутку. Что ты хотел?

– Боюсь, минутой время не ограничится, – усмехнулся я. – Просто хочу продолжить уроки игры на гитаре, но нужен учитель. Мама вот уже ушла, да и отказалась она меня обучать. На отца кивает. И я подумал, что может вы дадите пару уроков?

– Почему бы и нет? – пожала тетя плечами. – Мне все равно стоит отвлечься. А то голова уже кругом идет от этого чтения.

Говорить, что именно она читала, тетя не стала. Штирлиц из нее получился бы отличный.

Гитару принесли быстро, и мы прошли для урока в гостиную. Там уселись в кресла, и тетя попросила показать, что я уже умею.

– Аккорды у тебя уже получается зажимать правильно, – заметила она. – Но вот переходы…

– Да, с этим проблемы, – согласился я.

– Но это можно исправить, – тут же позитивно отозвалась она. – Тут важен ритм! Лично мне помогла напевка.

– Это что?

– Каждый аккорд можно напевать: ла-ла, ла-ла-ла, – пропела она. – Попробуй сначала зажать аккорд и напеть что-нибудь, с чем у тебя он созвучен. Можно просто удобными слогами.

Ничего от себя я пока добавлять не стал и тоже использовал слог «ла». А что? Универсальная же вещь!

– Теперь напой так каждый аккорд, без переходов. Зажимаешь, берешь аккорд и подпеваешь ему.

Через несколько минут, когда у меня стало уверенно получаться попадать напевом в такт игре, тетя продолжила урок.

– А теперь сыграй мне мелодию, – вдруг сказала она и напела три аккорда.

Поначалу я не понял, чем же мне поможет такая «напевка»? Она словно еще сильнее меня сбивала. Пока я не понял смысл. Когда напев подходил к концу, пальцы уже должны были отпускать аккорд и переходить на новый. Гитара еще звучала, напев шел, а я уже прикладывал пальцы к другим струнам. Не сказать, что способ легкий, но хотя бы дело сдвинулось с мертвой точки. У меня появилась некая плавность и связность, а звучание моей игры уже не походило на рваный раздерганный ритм разрозненных звуков. Да и мой голос сглаживал переход. Разум сосредотачивался на звуке моего «ла-ла-ла», отвлекаясь от фальши в звучании инструмента. Для новичка – очень важный этап! Появляется уверенность в собственных силах и понимание, что дальше поможет всего лишь наработка опыта.

– Спасибо! – с чувством поблагодарил я тетю.

Похоже, скоро я и сам смогу исполнить те же «10 капель» или даже, чем черт не шутит, придумать мелодию для стихотворения Люды.