Текст книги "След Полония"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

На второй день пребывания в Лондоне, сразу же после бесхитростного гостиничного завтрака, Владимир Виноградов решил прогуляться по магазинам.

Разумеется, нашим соотечественникам бродить за границей по универмагам и супермаркетам уже не так интересно, как лет пятнадцать-двадцать назад. Да, конечно, мировые столицы по уровню цен мы уже обогнали, зато в России теперь – во всяком случае, в более-менее крупных населенных пунктах – можно купить все что угодно и даже больше.

А витрины наши дизайнеры научились оформлять ничуть не хуже…

Когда-то о существовании многих вкусных и красивых вещей советские люди просто-напросто не догадывались. Плоды авокадо и текила с солью, платиновые часы от Картье и белоснежные джакузи упоминались крайне редко, да и то исключительно в лексиконе дипломатов, подвыпивших моряков загранплавания и кремлевских функционеров… Так что даже теоретически подкованная творческая интеллигенция, прочитав о чем-то подобном на страницах переводного романа, тут же начинала паниковать и метаться по коммунальной квартире в поисках словаря иностранных слов.

А широкие массы советских трудящихся легко обходились и без этого – как, впрочем, вынуждены обходиться и сейчас, на нелегком пути от развитого социализма к недоразвитому капитализму.

Словом, прогулка по магазинам любого города в любой точке мира носила для Виноградова скорее познавательный, чем коммерческий характер.

Вообще же из всех своих заграничных путешествий и командировок Владимир сделал полезный вывод: все, что хочется, и все, что нужно, да еще и по вполне приемлемой цене, следует покупать либо в крохотных лавках со всякой всячиной, либо в крупных сетевых торговых центрах. Магазины средней величины для этого не подходят.

В местных лавочках, которые, впрочем, попадались на пути Виноградова очень редко, торговали в основном азиаты и темнокожие, плохо выбритые личности, отдаленно напоминающие азербайджанцев. Зато ассортимент товаров здесь был ничуть не беднее, чем в супермаркете по соседству: свежие овощи, фрукты, напитки, консервы, игрушки, подгузники, порнографические журналы, футболки с изображением Карла Маркса, очень дешевые лондонские сувениры…

В качестве конечного пункта прогулки Владимир наметил себе, разумеется, универмаг «Селфриджез», неизменно присутствующий на страницах любого путеводителя и большинства современных шпионских романов.

– Простите!

– Ничего. – Виноградов и сам не заметил, что отвечает по-русски.

Высокая вращающаяся дверь очередного магазина мужской одежды на Оксфорд-стрит, в который он решил заглянуть по пути, проектировалась, очевидно, каким-нибудь тайным человеконенавистником… Поэтому разойтись в ней двум посетителям казалось почти невозможно.

– Привет, Виноградов.

– Привет… – Владимир Александрович почему-то не слишком удивился, услышав за спиной знакомый голос.

В злополучную дверь уже устремились очередные покупатели магазина, так что пришлось отойти в сторону.

Отойти уже вдвоем. Вместе.

– Рад тебя видеть, старик.

– Ну, я, в общем, тоже…

Виноградов ожидал продолжения. Он еще не определился, как следует себя вести, и поэтому предоставил собеседнику возможность проявить инициативу.

– Ты еще пить не бросил?

– Нет, пока употребляю.

– Вот и отлично. Иди за мной. Держи дистанцию на всякий случай.

– Ну, как скажешь… – Жизненный опыт подсказывал Виноградову, что если кто-то с кем-то действительно захотел пообщаться, то рано или поздно он свое намерение осуществит. Только в следующий раз это может произойти в более грубой и неинтересной форме. А тут представлялась возможность сочетать безусловно приятное с относительно полезным. – Ведите меня, таинственный незнакомец!

И старые приятели на некотором расстоянии друг от друга направились в сторону Сохо…

– Какой же ты подозрительный…

– Потому и живой до сих пор.

Идти пришлось не далеко и не близко – ровно столько, сколько нужно, чтобы провериться пару раз, но и не слишком устагь от игры в шпионов.

– Нравится?

– Дорого здесь, наверное.

– Зато спокойно.

Пивная, спрятавшаяся от туристов на тихой и немноголюдной улочке, называлась «Мальборо хэд». Особый колорит ей придавало потемневшее от времени резное дерево, а также многочисленные драконы и химеры, подглядывающие за посетителями из всех углов.

– Присаживайся. Здесь у них зал для курящих, хотя вообще-то… Куришь?

– Бросил в очередной раз. Примерно год назад.

– Молодчина! Завидую. Я тоже стараюсь поменьше, но пока не очень-то получается… – вздохнул Литвинчук, выкладывая на столик перед собой сигареты и зажигалку. – Что тебе заказать? Из выпивки? – Литвинчук поднял палец, подзывая официанта. – Водочка, джин, виски, пиво?

– Ну, виски, наверное. Скотч…

– Имеешь какие-то особые предпочтения?

Виноградов пожал плечами:

– Да, пожалуй, «Гленливет».

– Ого, – удивился Литвинчук.

– Прочитал у Михаила Любимова, – пояснил Виноградов свою, неожиданную для собеседника, осведомленность о дорогих сортах традиционного шотландского напитка. – Он же здесь, в Лондоне, довольно долго проработал.

– Да, знаю, тоже тот еще… англофил, – поморщился Литвинчук. – Вот все они такие, чекисты старой школы, – сначала нашпионят и нагадят повсюду, а потом в детективных романах слезу проливают: ах, какие мы были наивные, как мы любили несчастное прогрессивное человечество и еще больше – командировочные в иностранной валюте!

– Тем не менее пишет Любимов достаточно честно и хорошо, – заступился Владимир Виноградов за отставного полковника, много лет назад перешедшего из КГБ в литературу.

– И черт с ним! Я, может, тоже пишу… Не читал?

– Нет, не читал, только слышал, – вынужден был признать Виноградов. – У нас ведь твоя книга не переводилась.

– Понятное дело! – скривил губы в улыбке Литвинчук. – Чего жрать-то будем? Выбрал? Тогда я к стойке подойду, закажу… здесь так принято.

Кухне в заведениях подобного рода англичане не придают слишком уж большого значения, однако меню выглядело вполне достойно. Виноградов остановился на тушеной свинине по-испански. Сам Литвинчук, по рекомендации бармена, заказал себе рыбный пирог и какую-то зелень вместо гарнира.

Спиртное принесли почти мгновенно:

– Ну-ка, Володя, давай – за встречу!

– Будь здоров, Алексей!

Виноградов пригубил «Гленливет» и в очередной раз пришел к выводу: даже очень хорошее виски все-таки чем-то напоминает не очень хороший коньяк…

– Рад тебя видеть. – Литвинчук одним махом опрокинул в себя половину заказанной водки. – Именно тебя!

– Спасибо, – поблагодарил Владимир Александрович, ожидая продолжения.

И оно, конечно же, последовало:

– Значит, я не ошибся – и ты по-прежнему служишь в Конторе?

– Ошибся. Я уже давно член коллегии адвокатов, гражданский человек…

– Опять под прикрытием? Действующий резерв – или как это теперь у вас называется? – В голосе Литвинчука слышалась только легкая жалость импотента к приятелю, подхватившему триппер. – Не надоело?

– С чего ты взял? Нет, просто уволился – работаю, зарабатываю себе на хлеб с маслом.

– А чего же тогда приехал?

Виноградов подержал на языке остаток виски, почувствовал вкус и проглотил.

– Когда-то человека искушала плоть – теперь его искушает разум.

– Хорошо сказано. Но это не ответ.

– Сначала ты попросил… потом – они…

– Генерала видел?

– Да, имел такое удовольствие.

– Сам, лично? – уточнил еще раз Литвинчук. – А где, если не секрет?

– В Москве, у него в кабинете.

– Что стоит на столе в кабинете? Справа.

Владимир Александрович задумался:

– Железный Феликс, кажется – да, такой бюст…

– Верно.

– Слушай, Леха, а не пошел бы ты в задницу со своими вопросами? – Кажется, коллекционное шотландское виски давало о себе знать уже после пары глотков.

Но Литвинчук уже радостно хлопнул Виноградова по плечу:

– Засуетились, значит. Значит, все – точно в цвет… в «десяточку»! – Обернувшись к стойке бара, он сделал приглашающий жест. – Опять повторим то же самое? Или ты что-нибудь другое будешь пить?

Владимир с сомнением посмотрел на дно стакана:

– Знаешь, я тоже, наверное, водочки.

– Правильно! И не надо мне тут делать вид, будто тебе очень нравится это ячменное пойло.

– А я и не делаю.

Водку здесь можно было заказывать «дринками» – специальными порциями то ли по сорок, то ли по пятьдесят граммов. Так что, пока на кухне готовилась заказанная еда, мужчины успели опустошить свои рюмки и взять еще по одной, под горячее.

– Так, а теперь за что?

– Третий тост, – напомнил Виноградов.

– Да, верно, совсем забыл… не чокаясь!

Моряки в России, по старой традиции, третьим тостом желают удачи всем, кто находится в рейсе, вдали от родных берегов. Ветераны бесчисленных войн и вооруженных конфликтов, наоборот, поминают всех тех, кто уже никогда не вернется с боевого задания…

– Слушай, а где сейчас Димка? Забыл фамилию – здоровый такой, со шрамом…

– Убили. Под свои вертолеты попал, по дороге к Шатою.

– Жаль… – В подобной ситуации любая реплика прозвучала бы не намного умнее.

– Игоря не забыл? Подрывника? Инвалид! На одной ноге теперь прыгает.

– Тоже Чечня?

– Нет, уже дома, в Питере… – Виноградов чуть подался назад, чтобы не мешать официанту расставлять принесенные блюда. – Он уволился еще в позапрошлом году и работал с какими-то бандитами, в речном порту: цепь на шее в полкило чистого золота, квартира на Мойке, в доме, где Собчак жил, «БхМВ» со спецномерами, седьмой модели… Вот под эту «семерку» бомбу ему и подложили: двух прохожих – насмерть, а Игоря – в Военно-медицинскую академию.

– Где найдешь, где потеряешь…

– Точно, – кивнул Виноградов.

Один погиб прошлой осенью, заступившись в пригородной электричке за какую-то тетку, другого зарезали в Душанбе, на базаре, третьего просто-напросто не откачали после инфаркта…

Продолжать список общих знакомых, ушедших из жизни, можно было бы еще долго, но Виноградову вдруг расхотелось это делать, и он переключил внимание на еду:

– Смотри-ка ты – не хуже, чем в Мадриде!

Тушеная свинина по-испански была и в самом деле приготовлена великолепно.

– А ты что, и там побывал?

– Пришлось. Дело прошлое…

– Помянем, может, ребят? Еще по одной?

– Нет, спасибо. Мне хватит.

– Ну, не настаиваю. – Алексей поднял пустую рюмку, поморщился и поставил ее обратно. – Странное дело. Повернись все немного иначе… Помнишь, как мы с тобой познакомились?

– Да, конечно. – Владимир Александрович посмотрел, как сидящий напротив усталый и нервный мужчина затягивается сигаретой. – Рейд со спецназом, засада на перевале, чертов атомный заряд для армейской гаубицы…

– Хорошее было время.

– Мы были моложе лет на пятнадцать.

– А сейчас – видишь, как встретились… – Литвинчук оглядел полутемный зал ресторана.

– Каждый сам выбирает свой путь.

– Да? А за некоторых это делают другие люди!

– Или обстоятельства, – согласился Виноградов.

– Осуждаешь?

– По какому праву? Нет, не осуждаю… Но и в ладоши хлопать тоже не стану.

– Почему?

– Я и в детстве не очень-то верил в добрых разбойников. Так не бывает! Или-или…

Владимир вытер губы салфеткой:

– Очень вкусно, спасибо.

Кажется, опьянение так и не наступило, вместо него томило душу ни разу еще не обманувшее предчувствие надвигающейся опасности. Причем страха не было… За последние годы вокруг Виноградова погибло столько друзей и недругов, что собственная смерть уже воспринималась им не как пугаюшая абстракция, а как вполне естественное и неизбежное завершение земного пути.

В конце концов, для того чтобы считать себя мужчиной, вовсе не достаточно только ходить в туалет с соответствующей буквой на двери. Есть другие критерии…

– Помнишь историю с выкупом телевизионных журналистов?

– Конечно, – кивнул Виноградов.

Громкая была история. И достаточно грязная, как, впрочем, и многое из того, что происходило тогда, в 90-е, на Северном Кавказе[4]4
  Упомянутые события описаны в повести автора этого романа «Часы от президента».


[Закрыть]…

– Официально, между прочим, до сих пор считается, – на всякий случай напомнил Виноградов собеседнику, – что никто тогда никому ничего не платил.

– Ну конечно! Миротворческие усилия, конструктивный переговорный процесс федеральных властей с незаконными вооруженными формированиями… – Литвинчук отложил нож и вилку. – Но мы-то с тобой знаем, как все происходило на самом деле.

– Я, кстати, уже потом догадался, чьи это были деньги.

– Да, Олигарх позже часто использовал эту историю в прессе… – усмехнулся Литвинчук. – Понимаешь, я ведь такой был правильный офицер, когда пришел к нему в команду! А тогда, помогая тебе, стал едва ли не тайным пособником договоренностей с террористами…

– Что ты хочешь от меня услышать? Что цель оправдывает средства? Так ведь не всякая цель – и не всякие средства. – Даже на сытый желудок Виноградов не слишком любил разговоры подобного рода.

– Не очень оригинально, да? Проблема выбора – или закон, или справедливость… – Литвинчук в очередной раз обернулся к бару. – Я тебе все-таки тоже возьму. Не хочешь – не пей, но пусть стоит!

Вернувшись за столик, он продолжил:

– Тут ведь вот еще какое дело – понравилось мне, если честно…

– Что понравилось? – не сразу понял Виноградов.

– Понравилось, что козлы из больших московских кабинетов, вроде нашего генерала, остались дерьмо хлебать… Значит, подумал я, все эти крысы канцелярские, все эти бездельники и хапуги только считают себя хозяевами жизни?

– И тогда ты решил сделать ставку на Олигарха?

В голосе Виноградова не было ни иронии, ни издевки. И старый знакомый, сидящий напротив, это сразу почувствовал:

– Ну, да, в общем… можно и так сказать. Будешь?

– Ладно, давай. – Владимир Александрович поднял рюмку. – Как теперь говорится, четвертый тост: чтобы за нас никогда не пили третий!

– Здорово сказано! Я не слышал…

На этот раз чокнулись. Виноградов опрокинул в рот теплую водку и секунду посидел с закрытыми глазами. Потом спросил:

– Чем ты здесь теперь занимаешься?

– С тобой пьянствую.

Это граничило с хамством, но Виноградов даже не успел подготовить достойный ответ – Алексей Литвинчук отставил рюмку и, придвинувшись близкоблизко, спросил:

– Ты счастлив, Володя? Только честно?

– В каком смысле?

– У тебя завидное положение? Друзья? Жена, дети?

– Ты еще про зарплату спроси… и про машину с дачей! – Виноградов даже не сообразил, как следует реагировать.

– Хорошо. Считай, что спросил.

Владимир Александрович почему-то не обиделся:

– Ну, мне вообще-то уже сорок пять… Было время понять, что счастье не в том, чтобы иметь все. А в том, чтобы хватало того, что имеешь.

– Это не ново, – отодвинулся Литвинчук. – Нечто подобное я уже много раз слышал или читал…

– Пожалуй! В русском языке всего несколько букв и довольно ограниченный запас слов… Многие до меня переставляли их как хотели, и запас неиспользованных комбинаций со временем истощился.

– Не злись, Володя. Я понял. Знаешь, поколение наше – это поколение системы. Мы все жили в ней: офицеры, пионеры, члены Союза писателей… Кто бы ты ни был, ты в первую очередь всего лишь составная часть чего-то целого и огромного.

– Сейчас другое время. Нет?

– Ерунда! – Литвинчук махнул рукой и едва не задел что-то на столе. – Все на самом деле осталось по-прежнему. Государство, организованная преступность, церковь… Все это, в сущности, однородные системы – отличия только в деталях.

– Это ты, пожалуй, загнул! – Беседа уходила куда-то в область высоких материй.

– Система слаба, – неожиданно твердо и трезво отчеканил Литвинчук. – Любая система слаба и уязвима. Ее очень легко вывести из равновесия.

– И ты именно этим теперь занимаешься…

– Нет. Я просто-напросто обеспечиваю себе достойную старость.

Один сибиряк написал про волков, что – да, они опасны. Храбрые, сильные, злые… Но в генах каждого серого хищника таится древний, родовой страх перед человеком – странно пахнущим существом с непонятными обитателю леса повадками и множеством грохочущих смертоносных приспособлений.

А вот собаки – собаки намного опаснее! Не те цепные псы, конечно, что верно служат за миску похлебки и теплую конуру, а другие, сорвавшиеся с цепи – то ли от голода, то ли от сытости, то ли от вечной тоски по свободе…

Волки их ненавидят и рвут, раздирают в кровавые клочья.

Однако случается, что собака-отступник выживает в волчьей стае – если только клыки ее остры, а когти не знают пощады. И тогда, рано или поздно, такой пес становится вожаком… Гончие, натасканные на природную дичь, дипломированные сторожевые псы – эти «друзья человека» великолепно знают повадки своих бывших повелителей, все их слабости и недостатки.

Собаки понимают, чего следует опасаться, и привычной оградой из красных флажков их не испугаешь… Знания, полученные от недавнего хозяина, обращаются теперь против него.

– Заказать еще чего-нибудь? Кофе, чай?

– Нет, спасибо, Алексей. Я сколько-то должен? – Виноградов показал на стол и на внутренний карман куртки, где обычно хранится бумажник.

– Обижаешь… А ведь ты, Володя, такой же, как я.

– А кто говорит, что лучше?

– Не в том дело! Лучше, хуже… Просто – такой же.

Очевидно, это стоило расценивать как переход к деловой части беседы. Взаимное обнюхивание закончилось.

– Так что давай о деле. Если хочешь, конечно.

– Не хочу… но – надо! – густо выдохнул собеседник Владимира Александровича.

Все-таки пили не минеральную воду…

– Скажи, Володя, как по-твоему: тридцать миллионов американских долларов – это много?

– Много, – честно признал Виноградов.

Есть величины относительные, а есть абсолютные… В его представлении подобная сумма при любом раскладе относилась ко второй категории.

– Верно! – Литвинчук мечтательно прикрыл глаза. – К примеру, миллион долларов США без труда помещается в дипломат обычных размеров.

– Смотря какими купюрами, – со знанием дела уточнил Виноградов.

– Правильно. Какими купюрами? Разумеется, только сотенными – и самого что ни на есть нового образца. Аккуратные такие банковские упаковки…

– Прямо как в кино! – Виноградов всегда довольно спокойно относился к чужому богатству, зная по опыту, что большие деньги – это всегда большие проблемы.

– Тяжело, правда, будет, – пожаловался Литвинчук. – Бумага – она всегда очень тяжелая…

– Алексей, это все очень интересно звучит… – Владимир Александрович не демонстративно, но так, чтобы видел его собеседник, покосился на циферблат своих часов. – Только сразу хочу предупредить: я с детства не любил физический труд.

– Даже хорошо – очень хорошо! – оплачиваемый?

– В наше время физическим трудом неплохо зарабатывают только валютные проститутки. Да и то не все… Улавливаешь намек?

Литвинчук отставил кофейную чашку:

– Ладно! Выслушать можешь?

– Могу. Для этого, собственно, и приехал. Но ты уверен, что надо? Я – человек слабый, семейный, немолодой. И свои-то секреты хранить не умею, что уж тут говорить про чужие! Особенно если меня начнут по-серьезному спрашивать. Уверен?

– На то и рассчитано… – Ответ Литвинчука прозвучал несколько двусмысленно и слишком уж многообещающе.

– Излагай, – пожал плечами Виноградов.

Больше ему ничего не оставалось. Можно было, конечно, встать и уйти, но этим уже ничего не изменишь. Как-то, перечитывая детективную повесть, написанную офицером питерского ОМОНа, Владимир Александрович заметил: многоточие в конце фразы таит в себе куда больше неприятных неожиданностей, чем все другие знаки препинания.

– У вас в России вроде опять скоро какие-то выборы?

– Не знаю. Я не читаю газет.

– Ну и правильно… Генерал не рассказал, о чем у нас пойдет речь?

– Нет.

– Совсем ничего не рассказывал? Даже в общих чертах?

– Нет, – еще раз покачал головой Виноградов. – Моя задача на этот раз проста как мычание – встретиться с тобой и внимательно выслушать любое предложение, которое поступит.

– И только?

– По возвращении домой я должен буду слово в слово передать Генералу содержание нашего разговора. Ну, а потом, очевидно, забыть все услышанное навсегда.

– Ну, допустим… – Литвинчук машинально покрутил между пальцами столовый нож. – Допустим! Ты слышал когда-нибудь о проекте «Полоний»?

– Нет, – совершенно искренне ответил Виноградов.

– А ты и не мог о нем слышать. Так называлась операция советской разведки, о которой и в Политбюро, и в правительстве тогда знали от силы два-три человека. Да и то без подробностей… – Литвинчук положил нож на скатерть. – Ладно. Дело такое… В начале пятидесятых годов у СССР уже была атомная бомба, а надежные средства доставки ее до цели, вроде межконтинентальных ракет, еще только разрабатывались. Тогда все – и у нас, и у них – со дня на день ждали начала третьей мировой войны, а на бомбардировочную авиацию особо рассчитывать не приходилось: вероятность того, что хотя бы один самолет с атомной начинкой преодолеет все западноевропейские системы ПВО и достигнет, к примеру, британской столицы, была непозволительно мала. Так вот, в соответствии со специальной директивой, через третьи страны путем очень сложной и дорогостоящей многоходовой операции на территорию Соединенного Королевства доставили сначала компоненты обычного взрывного устройства средней мощности, а затем и контейнеры с радиоактивными элементами. Элементы этой нехитрой конструкции, представлявшей собой, в нынешней терминологии, классическую «грязную» атомную бомбу, были успешно собраны на конспиративной квартире в тихом и респектабельном квартале Лондона, а затем помещены в заранее оборудованный тайник… Насколько я понимаю, о том, что именно находилось за дверцей «сейфа», спрятанного в кабинете, не знал даже сам хозяин конспиративной квартиры. В его обязанности входило только одно: в случае начала империалистами новой мировой войны или же после поступления особого условного сигнала из Центра советский агент должен был набрать на цифровом замке известную только ему комбинацию цифр – и немедленно покинуть город…

За то время, которое Виноградов с Литвинчуком провели в ресторане, уже сменилось несколько посетителей. Расстояние между столиками здесь было довольно приличное, но беглый офицер ФСБ тем не менее понизил голос:

– Представляешь? В течение нескольких десятилетий этот человек каждое утро прослушивал по радио или просматривал по телевизору выпуск новостей, читал газету – и, убедившись, что война еще не объявлена, отправлялся по своим делам… А потом, каждый вечер субботы, понедельника или, скажем, среды, в условленное время он в течение четверти часа ожидал у телефона, – вот, собственно, и вся работа.

– Продолжай. – Виноградов с тревогой разглядел в серых, запавших глазах собеседника отблески медных фанфар и автоматных очередей. Такие глаза бывают иногда у очень взрослых мальчиков, не наигравшихся в свое время в войну и в солдатики.

– Со времени закладки лондонской мины прошло пятьдесят с лишним лет – никто из тех, кто готовил «грязную» бомбу, даже не надеялся, что ждать взрыва придется так долго! Не стало великой и могучей страны, которая готовилась к атомной войне, изменилась политическая картина мира, появились новые угрозы и новые вызовы, как теперь принято выражаться… Сам ядерный заряд не просто морально устарел – некоторые его узлы за эти годы вполне могли выйти из строя, и, чисто теоретически, возникла реальная опасность незапланированной детонации или радиоактивной утечки. Но ведь и это не самое главное, верно?

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего особенного, кроме того, что эта чертова бомба из прошлого угрожает теперь не только Великобритании, но и вашей так называемой новой России.

– Чем это, интересно?

– Представляешь, какой поднимется шум и скандал, если ее обнаружит лондонская полиция? Да еще перед выборами?

– Даже не представляю, – почти не покривив душой, ответил Виноградов.

– А вот товарищ Генерал – представляет… – Литвинчук понизил голос почти до шепота. – Перестройка, разоружение, мирное сосуществование, партнерство с НАТО во имя мира, всякие там саммиты «большой восьмерки», единое европейское экономическое пространство – это, значит, все лишь на словах? А на деле получается, что вероломные и коварные русские все это время держали атомный камень за пазухой? Причем даже не у себя за пазухой, а у доверчивых англичан! Ведь никто же на Западе никогда не поверит, что наши геройские Штирлицы просто-напросто потеряли следы своей собственной бомбы…

– Как это – потеряли?

– Не важно, – отмахнулся Литвинчук. – Может, еще по одной? По последней?

Зачастую по тому, о чем врет или просто умалчивает собеседник, намного проще докопаться до реального положения вещей. Поэтому Виноградов только пожал плечами:

– Закусывать нечем.

– Мы чаю закажем, чтобы запивать. – Литвинчук в очередной раз обернулся к официанту: – Иди сюда, мистер!

Водку пода пи в рюмках, а чай официант разлил по чашкам: сначала немного холодного молока, а потом уже – душистую и крепкую индийскую заварку. Лимон и сахар были принесены отдельно, и добавлять ил следовало по вкусу.

– Ерунда какая-то, – нахмурился Владимир Александрович. – Чтобы при нашей бюрократии в архивах советской разведки потерялись документы подобного рода…

– Во-первых, материалы по проекту «Полоний» никогда не сдавались в архив КГБ. Дела подобной категории хранили в особом порядке, непосредственно в Политбюро. А во-вторых… – Литвинчук привычно поднял рюмку. – Во-вторых, давай пока лучше не будем об этом.

– Ладно. Если все, что рассказано, правда – от кого ты-то мог об этом узнать?

– Не важно. Пусть это будет моей маленькой тайной. Теперь за что? За прекрасных дам?

– Давай, за наших женщин…

Выпили. После спиртного даже чай с молоком, по-английски, показался Виноградову на вкус не таким уж и противным.

– У тебя есть какие-то доказательства?

– Ну, хотя бы то, что мы с тобой сейчас здесь сидим – и водку трескаем.

Это был серьезный аргумент. Сам Виноградов к рассказу беглого контрразведчика мог относиться как угодно, но то, что сам Генерал без промедления воспринял озвученное Литвинчуком в телефонном разговоре сочетание слов «Полоний» и «Лондон» как прямую и непосредственную угрозу государственной безопасности, уже само по себе говорило о многом.

– Что ты предлагаешь?

– Я могу назвать точный адрес в Лондоне, где спрятана бомба. А также нынешнюю фамилию и имя советского агента, который за ней присматривает…

– И чего ты хочешь?

Вполне можно было предположить, что Алексей Литвинчук попросит взамен своей информации, к примеру, прекращение всех возбужденных в отношении него российской прокуратурой уголовных дел, помилование, разрешение вернуться на Родину и еще что-нибудь подобное, в романтическом духе.

Однако все оказалось вполне современно и просто: – Денег, разумеется.

– Сколько?

– Я же сказал: тридцать миллионов долларов. – Очевидно, Литвинчук давно уже подготовился к произнести именно эту сумму. – Миллион – тебе.

– Миллион долларов? – поднял брови Владимир.

– Можно будет перевести их в евро или в рубли, если хочешь…

– Интересное предложение.

– Только не надо изображать оскорбленную девственность, ладно? Помнишь, как нас учили на лекциях по политэкономии: любой труд должен быть оплачен! А Контора вряд ли выплатит тебе за спасение человечества что-нибудь еще, кроме командировочных и премии в размере месячного должностного оклада.

– Это вряд ли, – вынужден был признать Виноградов.

– Ты еще вот что учти: мне самому эта информация досталась вовсе не бесплатно. Так что пусть твои московские начальники не жадничают – на карту, можно сказать, честь России поставлена, репутация, международный престиж… а такие вещи во все времена очень дорого стоили.

Владимир Александрович почесал подбородок:

– Хорошо. Я, конечно же, все передам. Мое дело маленькое… – Он сделал паузу и взглянул прямо в глаза собеседнику. – А если они не согласятся иметь с тобой дело?

– Найдутся и другие покупатели. – Ответ на этот вопрос явно был заготовлен Алексеем заранее.

– Кто, например?

– Подумай сам, кому может понадобиться маленькая, но недорогая подержанная радиоактивная бомба в хорошем состоянии… – Литвинчук опустил взгляд на деревянную поверхность стола, усыпанную желтоватыми хлебными крошками. – Или, скажем, придется отдать информацию англичанам.

Виноградов задумался на мгновение, а потом покачал головой:

– Но ведь они тебе вряд ли заплатят.

– Да, – вздохнул с нескрываемым сожалением Алексей. – Это был бы не самый выгодный вариант с коммерческой точки зрения. Британский паспорт я уже получил, совсем недавно, так что придурки из Министерства внутренних дел посчитают этот шаг просто актом патриотизма – вполне естественным, с их точки зрения.

– И выпишут тебе в лучшем случае премию – в размере месячного оклада, – не удержался-таки от язвительного замечания Виноградов.

– Ну, на лаврах спасителя Англии тоже можно будет неплохие деньги делать.

Предположение было достаточно здравое, так что спорить с ним не имело особого смысла.

Поэтому первым нарушил затянувшееся молчание сам Литвинчук:

– Когда возвращаешься?

– Послезавтра, утренним рейсом через Москву.

– Понятно, – кивнул Алексей. – Значит, сразу же на доклад к Генералу?

– Да, мы так и договорились.

– Привет ему передай.

– Обязательно.

Литвинчук обернулся к стойке бара, потом опять взглянул в глаза Виноградову:

– Я позвоню тебе во вторник вечером. Домой. И мне нужен будет окончательный ответ!

– Сумма обсуждается?

– Нет, Володя. Мы не на рынке. Насчет того, куда и как платить, я сообщу им позже, через тебя.

– Хорошо, договорились.

– Ладно, ты иди тогда. А я останусь, чтобы нам вместе не отсвечивать…

– Поучаствовать надо? – Виноградов показал глазами на свой карман, в котором прятался бумажник.

– Прекрати… – Литвинчук протянул на прощанье руку. – Пока, до встречи!

Виноградов пожал его сухую горячую ладонь:

– Надеюсь, увидимся.

– Я тоже очень на это надеюсь…

* * *

Драка в грязном, дешевом, прокуренном пабе на окраине Лондона началась неожиданно, как-то сама собой. Что называется, на ровном месте.

Первым получил по уху здоровяк с сигаретой. Его сосед, кинувшийся было разнимать дерущихся, напоролся на удар пивной кружкой, обиженно всхлипнул и стек по стене, исчезая из поля зрения.

Народ возмутился!

Парень с татуировкой па выбритом черепе, поднимаясь, задел ногой шнур электропитания, и на пол с нарастающим звоном посыпалась посуда с крайнего столика. Через секунду в прокуренном пабе не было ни одной статичной фигуры: мелькание стульев, ног, каких-то иных, невесть откуда появившихся и вовсе не предназначенных для боевого применения предметов заполнило помещение…

Несколько случайных посетителей, попытавшихся от греха подальше выбраться к выходу, безнадежно увязли на половине пути. Бармен, так и не добежавший до спрятанного в подсобке телефона, вернулся – и теперь самоотверженно пресекал то и дело возникавшие попытки использовать буфетную стойку в качестве арсенала… Даже единственная девица, заглянувшая в заведение прямо с панели, вместо того чтобы естественным своим визгом создавать звуковой фон, деловито швыряла пепельницы и тарелки куда ни попадя.