Текст книги "След Полония"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Сидящие за столом мужчины сдержанно посмеялись, показывая, что вполне оценили юмор коллеги.

С тех пор как русский миллиардер Роман Абрамович приобрел лондонский «Челси», более-менее смешные шутки по поводу новых русских, скупающих все, что понравится, появлялись одна за другой.

– Согласно мнению экспертов ФБР, на опыт которых так не любит полагаться мой коллега… – продолжил выступающий, – фактическими руководителями группировки «Солнцево» во времена СССР и при его распаде были высокие чины спецслужб. За рубежом, особенно в странах бывшего Восточного блока, люди Могилевского и по сегодняшний день очень плотно сотрудничают с российской военной разведкой и с гражданскими разведчиками, – в американском отчете за двухтысячный год, например, соответствующие данные приведены по пятидесяти странам… Причем каждый раз формы работы на чужой территории зависят от местных условий. В Польше, например, в отличие от Венгрии или Литвы, русская мафия не стала создавать собственных структур, а просто подчинила себе самую мощную местную банду – «Прушкув».

– Господин Могилевский что – тоже служил в КГБ или в ГРУ?

– Нет. Но еще в начале советской Перестройки через сеть совместных предприятий и при поддержке бывших офицеров спецслужб он выводил за границу деньги коммунистической номенклатуры, а также валютно-финансовые резервы КГБ СССР. В последующие годы, по данным ФБР, при посредничестве некоторых американских банковских структур, Могилевский вывез из России капиталы на сумму от четырех до двадцати двух миллиардов долларов…

– Ого! – не удержался кто-то из присутствующих.

– У него уже тогда были свои люди не только в отделениях «Нью-Йоркского банка» по всему миру, но и среди чиновников Международного валютного фонда. Это вскрылось, когда Могилевский организовал хищение почти всего кредита в шестнадцать миллиардов долларов, выделенного МВФ для России.

– Где он сейчас?

– Точно не установлено. В девяносто седьмом Могилевский получил хорватское гражданство и поменял фамилию. Сейчас пользуется по меньшей мере пятью известными нам паспортами, а также дюжиной различных имен. Однако некоторое время назад мы получили от американцев несколько оперативных записей. Это записи международных телефонных переговоров Семена Могилевского из Варшавы с человеком, личность которого, к сожалению, пока не установлена. Собеседник господина Могилевского находился в Лондоне, беседа между ними велась на русском языке, и речь шла о взаимных расчетах по сделке с неким «очень скоропортящимся» и требующим «особо бережного отношения» товаром. Из контекста и некоторых особенностей разговора аналитики сделали вывод о том, что под этим «товаром» вполне могли подразумеваться радиоактивные вещества.

– Или биологические препараты, – опять напомнил о своем моряк из военной разведки.

– Или цветы, например… – пожал плечами начальник оперативного отдела МИ-5.

– При чем тут цветы? – не понял мистер Ремингтон.

– Абсолютно ни при чем, к сожалению, – вздохнул начальник оперативного отдела.

Совещание штаба подошло к концу примерно через сорок минут.

– Господа, министр внутренних дел ждет от вас тщательно мотивированных выводов и предложений. Считаю необходимым еще раз напомнить, что от того, насколько быстро мы их получим, будет зависеть, как скоро правительство примет решение о повышении уровня террористической угрозы в стране с «серьезного» до отметки «критический». Прошу также учесть, что такой высокий уровень угрозы мы объявляли всего один раз, в прошлом году – сразу после взрывов в метрополитене, и тогда соответствующие мероприятия обошлись государственному бюджету в весьма значительную сумму.

– Нельзя экономить на национальной безопасности.

– Но до этого случая у нас не было конкретных сведений о готовящихся терактах!

– Американцы давно уже предупреждали нас, что Осама бен Ладен пытается изготовить или купить у русских «грязную» бомбу, – возразил правительственному чиновнику представитель «атомной полиции». – Они сообщали также о возможной попытке одного из видных радикальных исламистов проникнуть на британскую территорию с ядерными материалами.

– Этого недостаточно.

– Господа! Я благодарю всех за внимание и за плодотворную работу, которую мы сегодня проделали вместе. – Мистер Ремингтон первым поднялся со своего места, и вслед за ним начали вставать из-за стола другие члены временного оперативного штаба. – К сожалению, речь идет уже не о том, состоятся ли террористические атаки вообще, а о том, когда именно они состоятся…

– Боже, храни Англию!

* * *

Опоздание больше чем на три минуты считается неприличным.

Со стороны ничего заметно не было, но те, кто хорошо знал мужчину, сидевшего возле иллюминатора в каюте сухогруза, решили бы, что он очень нервничает.

Впрочем, люди, слишком хорошо знавшие его, долго не жили…

Пресловутый «черный кеб» – дорогое такси, больше похожее на сувенир или музейный экспонат, чем на средство передвижения, – осторожно выкатился на причал.

– Это здесь, сэр. Вон стоит!

– Хорошо. Остановите.

Туман… Протяжный, тоскливый гудок покидающего порт теплохода режет душу и выворачивает ее наизнанку.

Где-то впереди скрежещет металлом огромный, раскорячившийся на рельсах башенный кран. Надрываются сытые чайки. То и дело выскакивают на асфальтовый пятачок автопогрузчики: угрожающе обнажив матовые лезвия стальных клыков, они выхватывают что-то из нескончаемых штабелей и исчезают с добычей в распахнутом чреве кирпичного склада.

Закрывая и без того скудную панораму, прямо напротив чернел помятый и обшарпанный борт уже начавшего опорожнять свои трюмы сухогруза. Название этой посудины на английский язык не переводилось, но где-то вверху лениво полоскался на ветерке флаг некоего крохотного островного государства, о котором мало кто, кроме его жителей, слышал хотя бы раз в жизни.

– Подождите меня здесь тридцать минут. Потом подайте звуковой сигнал. Потом подождите еще десять минут и, если я не выйду, можете быть свободны!

Человек, которого окружающие и пресса за глаза называли Олигархом, отжал ручку дверцы, вышел из автомобиля и через опущенное наполовину окно, как было здесь принято, протянул водителю сложенные пополам купюры.

– Непременно, сэр.

Водитель-англичанин с большим достоинством принял деньги и остался за рулем – открывать и закрывать дверцу за пассажиром, даже с расчетом на крупные чаевые, в его обязанности не входило.

Олигарх подошел к борту сухогруза и поднялся по скользким металлическим ступенькам наверх.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте… – Крепкий малый, стоявший на вахте у трапа и старательно изображавший матроса, посторонился, потом добавил по-русски: – Заходите, пожалуйста. Сейчас вас проводят.

Собственно, здесь уже заканчивалась территория английской короны и начиналась юрисдикция другого государства. Строго говоря, это была уже не Великобритания…

Собственно, на данной норме международного права и строился расчет Семена Могилевского – человека, которому срочно потребовалось увидеться с Олигархом…

Могилевский был слишком умен и осторожен, чтобы появиться на земле хотя бы одной из стран, которые добивались его ареста. Видная фигура в организованной международной преступности, он и на сво-боде-то оставался до сих пор только потому, что не верил даже собственным детям – а что уж говорить о партнерах по бизнесу или криминалу! Даже если и не подставят случайно, то запросто могут организовать что-нибудь вроде несчастного случая.

Зато здесь, на борту сухогруза, принадлежащего его собственной судоходной компании и зарегистрированного под дешевым иностранным флагом, никаким правоохранительным органам, включая Интерпол, было его не достать. Теоретически! Потому что Семен Могилевский прекрасно отдавал себе отчет в том, что все это – лишь иллюзия относительной безопасности от спецслужб. Такая же призрачная иллюзия, как на улицах тихой Женевы или в тропических джунглях…

Впрочем, сходить на берег он не собирался – так и сидел уже почти целый день в тесноватой каюте второго штурмана, разглядывая через иллюминатор туманное небо, чаек, кружащихся над водой, однообразные трубы и причальную стенку завода.

Непосредственно перед тем, как Олигарх решительно взялся за леера крутого металлического трапа, господин Могилевский проводил время за чтением книги. Внимание на тексте концентрировалось плохо – время назначенной встречи приближалось, и теперь в любой момент следовало быть готовым к любым неожиданностям.

Охрана требовала, чтобы на время стоянки у берегов Великобритании шеф как можно больше времени проводил в одном из трех специально оборудованных на судне тайников, однако, с точки зрения Семена Могилевского, это было бы слишком унизительно. Поэтому он ограничился тем, что перебрался из единственной пассажирской каюты, в которой прожил весь рейс из небольшого черногорского порта до Лондона, в расположенное на другом конце судна обиталище второго помощника капитана.

В принципе, спрятаться он успеет – о малейшей опасности предупредят расставленные повсюду «матросы». А все остальное, как говорится, в руках Всемогущего и Милосердного…

Господин Могилевский покосился на монитор видеокамеры наружного наблюдения и опять раскрыл книгу: «…Вот так, может, за папиросу и кружку пива Максим отдал душу. Впрочем, бывает, что и очень умные люди отдают ее: ради красного словца.

Ну, конечно, дьявола так не устраивает, получается, что и сделки никакой не было. Ведь зло и потеря души – когда дьявол может действовать через человека. Понятно? Сам факт договора ерунда, главное – дела, совершенные человеком вследствие этого договора, понял? Дьявол готов и без договора помогать, лишь бы помогать…»

– Ерунда! – Семен Могилевский перевернул черный глянцевый томик и посмотрел на обложку: в качестве автора значился некто Владимир Шинкарев. Что-то смутно знакомое. – Впрочем…

Перед отходом из Черногории пассажир, внесенный в судовую роль в качестве «представителя судовладельца», накупил в русской книжной лавке с полдюжины современных детективов, томик Чехова и еще пару книг малопонятного жанра, которые ему выдали за юмористические.

Это помогло скоротать время.

Рация напомнила о себе коротким докладом вахтенного: все в порядке, прибыл гость, он один, и ничего подозрительного вокруг судна не наблюдается!

И почти сразу же в поле зрения видеокамеры появился поднимающийся по трапу Олигарх…

Сопровождающий постучал костяшками пальцев о металл двери и, получив разрешение, впустил гостя в каюту.

– Здравствуй!

– Здравствуй, здравствуй, дорогой! Сто лет не виделись…

Ни гость, ни хозяин не любили обниматься с мужчинами. Однако ритуал предписывал им не только объятия, но и троекратные поцелуи при встрече.

– Прошу, присаживайся.

– Благодарю.

– Кофе, чай? Может быть, коньячку? Или водочки?

– А не отравишь? – улыбнулся Олигарх.

– Зачем? – поднял брови хозяин.

Действительно, видимых причин для этого пока не было, и Олигарх согласился:

– Тогда чаю, наверное… Зеленый есть? Самый простой, без всякого этого…

– Найдем, конечно, для дорогого-то гостя! – Семен Могилевский отдал распоряжение, дверь каюты закрылась, и собеседники остались одни. – Ну, как ты здесь? Выглядишь прекрасно. А то читаю, помнится, в одной газете: страдалец за идею, прямо Лев Троцкий в Мексике!

– Скорее уж Меншиков в Березове.

– Ну, ты осторожнее будь с историческими параллелями, – усмехнулся хозяин. – Алексашка-то Меншиков, говорят, вовсе не за политику сослан был, а за воровство беспредельное.

– И ты туда же!

– Ладно, ладно, не обижайся – пошутил я…

Олигарх и Могилевский познакомились в конце восьмидесятых, на совместной афере с перепродажей якобы реэкспортных «жигулей» Волжского автозавода. Потом они еще много раз помогали друг другу делать деньги – большие, очень большие и такие большие, что, узнай о них председатель Всемирного банка реконструкции и развития, его непременно хватил бы удар из-за комплекса собственной неполноценности.

Их личные отношения находились на той степени обоюдной симпатии, уважения и взаимной опаски, которая вообще возможна между дельцами такого масштаба.

При этом Семен Могилевский долгое время критически относился к стремлению Олигарха играть некие официальные роли в политике и во власти. А тот, в свою очередь, до сих пор пребывал в убеждении, что прямые и откровенно криминальные методы его делового партнера давно уже устарели и только мешают развитию бизнеса…

– Знаешь, если серьезно, здесь, в Лондоне, я тоже перечитал кое-что по российской истории: ведь это нормальная ситуация, когда человек, открыто противостоящий власти, не может жить в своей стране…

– А я тебя, если помнишь, предупреждал.

Олигарх сделал вид, что не услышал этой реплики: – Они отобрали почти всю мою русскую собственность, мои газеты, мой телеканал…

– Безвозмездно?

– Ну, что-то заставили продать – по дешевке, а на что-то просто наложили, как теперь говорят, административный ресурс.

– Да? – изобразил удивление Могилевский. – Странно, а мне ребята рассказывали, будто ты перед прошлыми выборами отдал все свои контрольные пакеты акций в средствах массовой информации взамен на какие-то кремлевские гарантии…

– Клевета, – брезгливо поморщился Олигарх.

– Вроде бы они тебе даже пообещали, что оставят в покое и больше не будут упорно добиваться от англичан твоей выдачи – только так, чисто формально, для вида.

– Послушай, Семен, какого черта? Я не нарушал христианских заповедей. Я ничего не украл. Я никого не убил…

– И ты думаешь, они тебя не выдадут? – Могилевский показал рукой туда, где за стеклом иллюминатора прятался в тумане берег Альбиона.

– Не знаю, – почти не задумываясь, ответил его собеседник. – Если Западу для контроля над русскими энергоресурсами вдруг очень понадобится расположение Путина, то во имя интересов британской политики и экономики они сдадут кого угодно, хоть маму родную, а уж меня-то – с большим удовольствием… Так что я все понимаю, тут у меня никаких иллюзий нет и быть не может.

– Боишься?

– Остерегаюсь, – уточнил Олигарх. – Представляешь, получаю тут какие-то глупые угрозы по почте… А месяц назад пришли два офицера из Скотленд-Ярда, показали нам с адвокатом бумажку без подписи и заявили, что есть информация, будто на меня готовится покушение с целью убийства. Заказ, само собой, из России. Предложили охрану.

– А ты что?

– Отказался. У меня своя есть.

Опять раздался негромкий стук хорошо вышколенной судовой прислуги: на столике перед замолчавшими мужчинами возникло все необходимое для чаепития вдвоем.

– Свободен, – распорядился Семен Могилевский. – А вдруг меня наняли, чтобы похитить тебя и передать на Лубянку? – поинтересовался он, разливая по пиалам бледно-зеленый напиток. – Помнишь, как в тридцатые годы НКВД на политических эмигрантов за границей охотились? Заманивали врага народа в укромное местечко, вкалывали ему какую-нибудь снотворную гадость под кожу, грузили тело на советский теплоход – и привет!

– Конечно, я думал об этом, – кивнул Олигарх.

Все-таки самообладание у этого человека было потрясающее – недаром еще со студенческих лет он почти профессионально зарабатывал на жизнь игрой в покер.

– И все равно пришел?

– Как видишь. – Олигарх отпил чай и поставил пиалу на скатерть.

– Спасибо за доверие.

– При чем тут доверие-то, Семен? О чем ты? Не в первый же раз так встречаемся… ну, кроме того, я принял определенные меры. На всякий случай.

– Не сомневаюсь, – подмигнул господин Могилевский. – Кстати, знаешь – старый анекдот есть на эту тему? Насчет того, что на всякий случай… Дескать, католические монахи обед безбрачия дают, но ничего себе не отрезают. На всякий случай.

Посмеявшись над шуткой, Олигарх посчитал протокольную часть разговора исчерпанной.

– Итак? Зачем звал-то?

– Проблемы возникли. Серьезные проблемы. – У тебя лично?

Этот вопрос Могилевский пропустил мимо ушей.

– Очень резко активизировался Интерпол. Трясут всех, кто имеет, имел или может иметь хоть какое-то отношение к ядерным материалам. Везде трясут, и не только по всей Европе – наши деловые партнеры за океаном тоже начали жаловаться, что их стало вдруг ни с того ни с сего доставать ФБР. А это, сам понимаешь, очень мешает бизнесу…

– Понимаю.

– Они интересуются в первую очередь именно русскими.

– Что-нибудь политическое?

– Нет, – разочаровал собеседника господин Могилевский. – Каша, судя по всему, заварилась из-за того, что здесь, в Лондоне, какие-то русские якобы в начале ноября тайно встретились с представителями местной чеченской диаспоры. И через них предложили «АльКаиде» за очень большие деньги приобрести «грязную» бомбу с радиоактивными веществами. Представляешь, что это такое?

– Разумеется. – Все-таки Олигарх еще с советских времен имел ученую степень доктора наук.

– Причем бомба не только полностью готова к применению – она даже якобы уже находится где-то на английской территории.

Несколько мгновений в каюте висела тягучая, напряженная тишина.

– Но это же не твои люди, Семен?

– Нет, не мои… – отрицательно покачал головой Могилевский. – Это были не мои люди – я пока еще в своем уме и представляю, чем заканчиваются такие игры. Мы нормальные бизнесмены и никогда не работаем с террористами – мы просто изредка помогаем некоторым развивающимся государствам не слишком отстать от мирового научно-технического прогресса… и знаешь почему?

– Догадываюсь.

– Нет, вовсе не потому, что мы такие уж гуманисты! А всего лишь из элементарного чувства самосохранения… – Семен Могилевский пригубил остывающий чай. – Если я, в обход международных санкций, продам какой-нибудь там голодной и нищей Северной Корее кусочек урана, чтобы она могла запустить собственную атомную электростанцию, и попадусь, скажем, американцам, они всего лишь посадят меня за решетку. В этом случае можно будет поторговаться, пойти на сделку с правосудием, дать кому-нибудь взятку, в конце концов… Но если кто-то приобретет у меня тот же самый уран, перемешает его с динамитом и взорвет себя напротив Рокфеллер-центра в Нью-Йорке, те же американцы не пожалеют ни сил, ни денег, ни времени и не успокоятся, пока не достанут меня из-под земли и туда же, обратно под землю, не загонят! Лучше уж тогда будет самому забраться на электрический стул и дернуть рубильник, чем проползать остаток жизни по горным пещерам, как Осама бен Ладен…

– Да, конечно. Тут я, безусловно, с тобой согласен. – Олигарх все еще не понимал, к чему ведет собеседник, и поэтому посчитал необходимым поинтересоваться: – Если это были не твои люди… тогда кто же?

– А ты как считаешь?

Олигарх пожал плечами:

– Может быть, московские ребята? Новенькие? Сейчас, говорят, много бывших чекистов решило заняться серьезной коммерцией…

– Нет, – поморщился Могилевский. – Все такие попытки мы контролируем. И пресекаем.

– Тогда даже не знаю.

– Не знаешь… – Могилевский посмотрел прямо в глаза сидящему напротив Олигарху. – Говорят, на той встрече с Ахмедом Закатовым был кто-то из твоих ребят.

Это прозвучало почти как обвинение, и, вопреки своей обычной манере, Олигарх не отвел взгляда:

– Исключено.

– Не твои? Отвечаешь?

– Семен, послушай, я давно уже не веду никаких переговоров с чеченцами. Особенно здесь и тем более по поводу оружия и всего прочего в этом роде! Это твой бизнес, а мне хватает и своих проблем.

Господин Могилевский медленно разлил по пиалам остатки зеленого чая.

– Знаешь, а я тебе верю…

– Спасибо, Семен.

– Догадываешься почему? Потому что ты умный. Очень умный! И не станешь гадить там, где живешь, верно?

– У меня, между прочим, здесь политическое убежище, – напомнил Олигарх.

– Да, конечно… – Могилевскому это было прекрасно известно.

– Может быть, это парни с Лубянки специально запустили дезинформацию в Интерпол?

– С какой целью?

– Ну, например, чтобы поссорить меня с англичанами, – ухватился за собственную удачную мысль Олигарх. – Или вот с тобой…

– Все возможно. – Кажется, Могилевский воспринял идею собеседника без особого энтузиазма. – Ты сам-то, лично, знаешь Ахмеда Закатова?

– Разумеется. Еще по первым переговорам с чеченцами, насчет перемирия. Ну, и потом мы, конечно, поддерживали кое-какие отношения. Чисто деловые…

– А здесь?

– В Лондоне? Нет, – покачал головой Олигарх. – Помнится, поначалу, когда политическая ситуация еще требовала объединения всех оппозиционных сил, оказавшихся в эмиграции, мы с ним несколько раз встречались на пресс-конференциях и приемах, посвященных…

– Кто-то из твоих людей мог встречаться с чеченцами по каким-то вопросам?

– Думаю, я бы об этом узнал.

– Думаешь? Или уверен? – уцепился за слово Могилевский.

– Семен, только не надо брать меня на голос, ладно? – Человек, которого даже самые близкие люди между собой называли не иначе как Олигархом, уже много лет никому не позволял разговаривать с собой в подобном тоне.

– Извини. Извини, пожалуйста.

– Ладно, проехали… Я разберусь. Обязательно разберусь. И все выясню.

– Потом поставишь меня в известность?

– Обязательно, – уверенно пообещал Олигарх. – Есть еще какая-нибудь информация по этому делу, которую мне имеет смысл знать?

– Пожалуй, нет… – Могилевский задумался. – Да! По данным, которые есть у полиции, встреча русских с чеченцами происходила в каком-то лондонском кинотеатре… или в театре… впрочем, это пока ничем не подтверждается.

Сквозь толстое стекло иллюминатора в каюту проник пронзительный, усиленный плотным туманом автомобильный гудок.

– Все. Семен? Мне пора.

– Твоя охрана? – поинтересовался господин Могилевский, разглядывая на мониторе черный автомобиль-такси, припаркованный прямо у борта сухогруза.

– В некотором роде, – ушел Олигарх от ответа. – Если я не выйду на берег в течение пяти минут, вокруг могут начаться большие движения. А нам с тобой это совсем ведь не нужно?

– Не нужно, – подтвердил Могилевский.

Мужчины одновременно поднялись из кресел.

– Будь здоров! Присмотрись к своим людям.

– Обязательно. – Олигарх ответил на рукопожатие, но тут Могилевский вдруг вспомнил о чем-то и засуетился: – Да, если уж мы встретились лично… Я сейчас дам тебе номерок счета в одном из солидных немецких банков – помнишь, мы договаривались? Он вполне анонимный и, на мой взгляд, ничем не xv-же того, который ты использовал в прошлом году. Постарайся больше не задерживать оплату за товар и до нового года перебросить на него, скажем… двадцать миллионов.

– Долларов или евро?

– Последнее время доллар не слишком устойчив.

– Ну Семен! Ну ты и сукин сын…

– Что же поделаешь? Дружба дружбой, а бизнес есть бизнес.

– Вот уж точно – ничто так не связывает мужчин, как взаимные финансовые интересы.

– Тем более когда они несколько выходят за рамки законности.