Текст книги "След Полония"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Как он выглядит? Ну, на вид? – не удержалась от вопроса слушательница. – По внешнему виду, если именно это вас интересует, полоний похож на любой самый обыкновенный металл, вроде свинца или висмута… Однако я не советовал бы вам, Джина, заказывать из него украшения.

– Почему же? – улыбнулась женщина, называвшая себя сегодня Джиной.

– Сейчас попробую объяснить, – кивнул мужчина в очках. – Как известно, все радиоактивные элементы и изотопы объединяются в семейства: распадаясь, ядро радиоактивного атома превращается в атомное ядро другого, дочернего элемента. В природе все элементы радиоактивных семейств находятся в определенном равновесии друг с другом – например, в урановых рудах равновесное отношение урана к полонию составляет примерно два на десять в десятой степени… Это означает, что в урановых минералах полония почти в двадцать миллиардов раз меньше, чем урана! Получить его из руды действительно сложно, но есть другой путь – синтез. Сегодня полоний получают двумя способами, причем исходным сырьем в обоих случаях является висмут. В атомных реакторах его облучают потоками нейтронов, и тогда по сравнительно несложной цепочке ядерных превращений образуется самый любопытный из изотопов полония – полоний-210. А если тот же изотоп висмута поместить в другую важнейшую машину ядерного синтеза, в циклотрон, и там обстрелять потоками протонов, то образуется самый долгоживущий изотоп, полоний-209, с периодом полураспада в сто три года. Правда, с примесями свинца…

– А зачем он вообще нужен, этот полоний? – поинтересовалась Джина, доставая из пачки вторую сигарету.

– В каком смысле? – не понял ее собеседник. Потом сообразил: – А, вы имеете в виду техническое использование? Полоний-210 – чистый альфа-излучатель, испускаемые им частицы тормозятся в металле и, пробегая в нем всего несколько микрон, растрачивают при этом свою энергию. Энергия альфа-частиц полония превращается в тепло, которое можно использовать, скажем, для обогрева и которое не так уж сложно превратить в электричество. Эту энергию уже используют и на Земле, и в космосе, в энергетических установках некоторых искусственных спутников. У подобных источников излучения есть несколько очевидных преимуществ: во-первых, альфа-частица достаточно массивна и, следовательно, несет много энергии, а во-вторых, такие излучатели практически не требуют специальных мер защиты – проникающая способность и длина пробега альфа-частицы минимальны. Нет, конечно, для работы на космических станциях подходят и изотопы плутония, стронция, церия… Но у полония есть еще одно очень важное преимущество – самая высокая удельная мощность! Он выделяет так много тепловой энергии, что это тепло способно расплавить и сам образец. Чтобы этого не случилось, полоний помещают в свинцовую матрицу… Между прочим, полониевая печка обогревала когда-то знаменитый русский «Луноход-2». Представляете себе, что это такое?

Собеседница кивнула – скорее всего, из вежливости.

– Ладно, попробую без подробностей… Подобные устройства достаточно эффективно работают и на Земле. Кроме них важны полоний-бериллиевые и полоний-борные источники нейтронов – это герметичные металлические ампулы, в которые заключена покрытая полонием-210 керамическая таблетка из карбида бора или карбида бериллия. Поток нейтронов из ядер атома бора или бериллия порождают альфа-частицы, испускаемые полонием. Такие нейтронные источники легки и портативны, совершенно безопасны в работе, очень надежны и мощны. К примеру, латунная ампула диаметром два и высотой четыре сантиметра ежесекундно дает до девяноста миллионов нейтронов.

– Понятно… – Черноволосая красавица покосилась на часы, висевшие на стене кабинета. – Если бы мне понадобился полоний-210, где я могла бы его раздобыть?

– Официально? – уточнил мужчина. – Ну, вообще, этот изотоп вполне свободно продается через Интернет. Любой житель США, имеющий семьдесят долларов, может зайти на сайт компании «United Nuclear Scientific Supplies» и приобрести источник полония радиоактивностью три тысячи семьсот беккерелей. При этом от покупателя не требуется никаких документов. Американцы, продающие полоний-210 через сеть Интернет, утверждают, что эта торговля полностью легальна, поскольку радиоактивность находящихся в свободной продаже источников ниже уровня опасности, установленного официальными властями…

– Это действительно так?

– В общем-то, они по-своему правы. Для того чтобы получить представляющее потенциальную опасность количество изотопа полония, необходимо приобрести пятнадцать тысяч доз этого вещества на сумму около миллиона долларов.

– А если мне надо много полония?

Мужчина в очках пожал плечами:

– Ну, например, еще совсем недавно этот изотоп вполне можно было похитить на российских ядерных объектах.

– Вы шутите? – Кажется, теперь слушательница заинтересовалась по-настоящему.

– К сожалению, нет. Еще несколько лет назад воровство с предприятий на территории бывшего Советского Союза являлось едва ли не самой серьезной проблемой для мировой ядерной безопасности. Разумеется, полными данными по этому вопросу не располагает даже МАГАТЭ, однако, по некоторым источникам, в период с девяносто первого по две тысячи второй год оттуда было украдено примерно сорок килограммов урана и плутония, пригодных для военного использования.

– Впечатляет… А полоний?

– У нас нет достоверных данных о контрабандной торговле полонием-210…

– Вообще нет?

– Было несколько неподтвержденных сообщений о том, что имели место кражи этого вещества. Например, больше десяти лет назад, если не ошибаюсь, «Бюллетень ученых-ядерщиков» сообщил, что несколько килограммов полония исчезло куда-то из русского города Сарова, где производятся редкие радиоактивные материалы.

– Как называется город?

– С-а-р-о-в… – по буквам продиктовал мужчина в очках.

– Постараюсь запомнить.

– Раньше, во времена Советского Союза, этот город считался секретным и назывался Арзамас-16… Его описывают как русский Лос-Аламоса – это американская база ядерных исследований в штате Нью-Мехико. Если хотите, я потом поищу для вас номер журнала.

– Спасибо…

– Не стоит благодарности! В этом Сарове полоний-210 производят с пятидесятых годов прошлого века, в специальном отделе под названием «Авангард»… Сейчас производство изотопов полония осуществляет некая фирма «Росатом», а продажами занимается другая структура – «Техснабэкспорт». Разумеется, под контролем русской контрразведки ФСБ.

– Значит, полоний поступает на нелегальный рынок ядерных материалов из России?

– Стоп! – Мужчина вытянул перед собой руку в протестующем жесте. – Я этого не говорил. Во-первых, радиоактивные изотопы воруют не только в России… А во-вторых, нельзя сказать, что сейчас у русских все благополучно, но контроль наших инспекторов указывает на значительное повышение уровня безопасности на их ядерных объектах.

– И тем не менее этот рынок существует?

– Конечно. Всего, поданным нашего Отдела безопасности, за последние четыре года по всему миру зафиксировано более трехсот случаев, когда отдельные лица и группы лиц были пойманы при попытках вынести радиоактивные материалы. Только в прошлом году произошло сто зри подтвержденных случая нелегальной торговли и другой незаконной деятельности, связанной с радиоактивными материалами…

– Цифры, которые приводит немецкая разведка БНД, еще выше.

– Да, я знаком с их статистикой…

– Недавно они арестовали трех русских бандитов, которые везли в Мюнхен семнадцать унций полония. Вам что-нибудь известно об этом?

Мужчина поморщился, будто выслушал ответ нерадивого студента:

– Не полония, а плутония. Плутония! Это две совсем разные вещи… Такого количества плутония действительно вполне достаточно для подготовки ядерного заряда, способного разнести в куски какой-нибудь немецкий город… Слушайте, если вас интересует не что-то конкретное, а любые ядерные отходы и радиоактивные материалы, я могу рассказывать до бесконечности!

– Все это имеет отношение к России?

– Почему же только к России? Вовсе нет. К примеру, до сих пор так и не обнаружены два килограмма урана, украденного из исследовательского центра Сухуми в Грузии. А совсем недавно в отдаленном западном районе той же самой Грузии группа местных лесников нашла две капсулы с материалом, от которых исходило тепло… Лесники использовали капсулы, чтобы обогреваться ночью в лесу, но вскоре у них у всех возникли симптомы острого радиационного поражения – капсулы оказались активным элементом генератора с давно заброшенного аэронавигационного маяка, содержащим высокорадиоактивный изотоп стронция. Вообще, милая Джина, на мой взгляд, самая большая проблема – это вовсе не русские военные объекты вроде атомных подводных лодок или ядерно-го оружия. Как раз за ними, как и за современными научно-исследовательскими центрами, налажен и национальный, и международный контроль. А вот гражданские предприятия… Совсем недавно, в сентябре, в российском порту Мурманск сотрудниками русской службы безопасности был арестован некий Александр Тюляков. Не слышали?

– Кажется, нет, – попыталась припомнить Джина.

– Он был заместителем директора государственного ремонтно-технологического предприятия «Атомфлот» и, по версии следствия, собирался продать куда-то в Прибалтику материалы, содержащие уран-235. При обыске, проведенном у него на квартире и в гараже, было обнаружено еще около двух килограммов радиоактивных веществ – уран-238, а также радий. Видимо, для продажи предназначалось отработанное ядерное топливо с атомных ледоколов, хотя и тут остаются вопросы… На самом деле «Атомфлоту» не привыкать к скандалам. Лет пять-шесть назад несколько русских моряков сумели украсть с ледокола изотоп калифорний-252 и семнадцать килограммов ртути – их тоже тогда взяли с поличным, при перепродаже..

Колокола на университетской башне отбили половину пятого.

Мужчина в очках сделал паузу и прислушался. Потом продолжил:

– Конечно, с точки зрения террористической угрозы эти случаи не представляют большого интереса, но они показывают, насколько уязвимы ядер-ные объекты.

– Давайте все-таки вернемся к полонию.

– С удовольствием.

– Скажите, Англия, к примеру, производит свой полоний?

– Англия? – удивился вопросу мужчина. – Нет.

– Откуда в Англии может появиться изотоп полония-210, о котором ничего не известно властям?

– Только из-за границы. И только нелегальным путем.

– Вы уверены в этом?

– Да, Англия – ядерная держава, но полоний там не производится, по крайней мере официально. Производить его вне контроля государства – это значит иметь не только подпольную лабораторию, но и подпольный ядерный реактор… Несерьезно, согласитесь! В Англии есть подходящий ускоритель, у фирмы «Amersham», но он, насколько мне известно, на производство полония-210 не настроен.

– А те радиоизотопы, которые находятся в стране легально? К примеру, изотопы, ввезенные англичанами для исследований в какой-нибудь физической лаборатории? Их ведь, теоретически, можно украсть так, чтобы это не обнаружилось?

– Теоретически возможно все. – Мужчина в очках встал и прошелся по кабинету декана. – Но практически… Знаете, Джина, как у нас шутят? Чтобы сделать открытие, настоящий ученый обязан в первую очередь усомниться, что Земля – круглая! Вы вообще представляете, как осуществляется контроль за регламентными работами в западных лабораториях? Исследователь должен заранее описать и послать на предварительное утверждение буквально каждую свою операцию. Когда – и если! – его бумагу все-таки рассмотрят в десяти различных инстанциях, заставят провести кучу перестраховочных мероприятий и все утвердят – вот только тогда можно начинать. Причем работать придется под непрерывным и жестким контролем инспектора-дозиметриста, подчиняющегося только руководству своей собственной службы радиационной безопасности, которая, в свою очередь, совершенно прозрачна для МАГАТЭ…

– А в России – по-другому?

– По нашим данным, у русских все теперь тоже очень строго…

– И все же там воруют. Значит, это нельзя исключить и в отношении Запада.

– Честно говоря, я не представляю себе, как вообще можно украсть, скажем, полоний-210 – чисто технически… При работе с ним приходится соблюдать особую осторожность – пожалуй, это один из самых опасных радиоизотопов.

– Почему?

– Активность полония-210 настолько велика, что, хотя он излучает только альфа-частицы, брать его руками нельзя – тут же последует лучевое поражение кожи и, возможно, всего организма. Полоний довольно легко проникает внутрь сквозь кожные покровы, но он опасен и на расстоянии, превышающем длину пробега альфа-частиц – из-за способности быстро переходить в аэрозольное состояние и заражать воздух. Поэтому работают с полонием лишь в герметичных боксах… Так что, если отбирать полоний из открытого источника и где-то его запаивать на стороне, все равно, как у нас говорят, измажешься! Можно, конечно, сделать закрытый источник внутри бокса и его унести, но… хранить полоний долго нельзя – распадется. С каким-нибудь плутонием или ураном – и то далеко не так трудно.

– Значит в нелегальном обороте, как правило, находятся отработанные отходы ядерного топлива или приборы бытового назначения с радиоизотопами?

– Да, пожалуй. И это хорошо, так как из подобного материала чрезвычайно трудно сделать ядерное оружие. Но это и плохо, так как именно такие вещества являются лучшим материалом для создания «грязной» бомбы… – Рассказчик поправил очки и совершенно неожиданно прервал пояснения: – Послушайте, милая Джина! Я уже взрослый мальчик и ни за что не поверю, что вы приехали ко мне сюда из штаб-квартиры Интерпола только для того, чтобы получить сведения, которые приводятся в любом открытом справочнике. А если нет времени или лень добраться до ближайшей библиотеки – можно просто сесть за компьютер, набрать в любой поисковой системе слова…

Надо отдать должное женщине – она достаточно быстро и вполне профессионально справилась с замешательством, вызванным внезапной переменой в поведении собеседника:

– Не обижайтесь. И не сердитесь на меня, пожалуйста! Конечно, вы правы.

– Тогда давайте все-таки вынем из-под спюла вашу дохлую кошку – и перейдем прямо к делу. Не возражаете?

– А что мне остается делать? – с демонстративным смирением вздохнула Джина. – Прямо к делу… ну что же! Отлично. Скажите, чем этот ваш полоний может заинтересовать международных террористов?

– Даже не представляю.

– Вы упомянули про «грязную» бомбу…

– Полоний как радиоактивная начинка?

– Отчего же нет? Так называемая «грязная» бомба – мечта любого уважающего себя террориста.

– Да уж, как говорится – дешево и сердито!

– Дешево?

– Относительно дешево, разумеется… Кстати, если уж зашла речь о ядерном оружии! У стран, которые считают себя цивилизованными, в арсеналах имеются так называемые «чистые» бомбы, с минимальными радиоактивными выбросами. Или нейтронные бомбы – с увеличенной радиацией, но с ограниченной силой взрыва. Представляете, как удобно? Пустые, нетронутые заводы, фабрики, банки… Ну, а «грязные» атомные бомбы вообще-то делают от бедности – тогда, когда не могут создать настоящую, то есть такую, чей взрыв основан на ядерной реакции. В сущности, это ведь что такое? Это агрегат, в котором обычная взрывчатка сочетается с обработанными радиоактивными материалами. Сами понимаете, в настоящих боевых действиях, против армейских подразделений, имеющих средства радиационной и химической защиты, – это оружие не слишком эффективное. Зато против так называемого мирного населения, против промышленных объектов в глубоком тылу, против продовольственной базы противника… Больших разрушений с помощью такой бомбы вызвать нельзя, зато можно заразить радиацией достаточно большую территорию. Например, если взорвать такую бомбу в центре Манхэттена, то на пару столетий непригодным для жизни станет весь большой Нью-Йорк – и добрая половина штата Нью-Джерси в придачу. Да что там Манхэттен! Трех-четырех приведенных в действие взрывных устройств, начиненных ураном, вполне хватит для того, чтобы арабы с евреями перестали друг другу рзать глотки из-за Палестины – на ее месте просто образуется радиационная пустыня, в которой никто не сможет больше жить. Ну и, помимо прочего, такой взрыв произведет деморализующее воздействие.

– В общем, идеальное оружие для террора… – Черноволосая красотка задумчиво потянулась за очередной сигаретой. – Но ведь компоненты для «грязной» бомбы еще надо нелегально доставить на место взрыва? Через границу, через таможенный досмотр…

– С этим-то как раз применительно к полонию-210 нет практически никаких проблем.

– Но ведь полоний, как вы говорили, – металл? Почему его не могут обнаружить детекторы?

Мужчина в очках посмотрел на собеседницу, как человек, изо всех сил пытающийся сообразить: пошутил его собеседник, издевается или просто сказал откровенную глупость.

– В виде соли? В количествах, измеряемых десятыми долями микрограмма? Об этом вообще не может быть речи! Да и обнаружение полония детектором радиации, например в аэропортах, затруднено из-за низкой проникающей способности альфа-частиц, которые изотоп испускает при распаде. С другой стороны, даже небольшое количество полония-210, рассеянное в воздухе силой обычного взрыва, способно поразить множество людей и вызвать в буквальном смысле демографическую катастрофу.

– Что вы имеете в виду?

– Попадание в организм источника полония-210 радиоактивностью всего в десять тысяч беккерелей соответствует эффективной эквивалентной! дозе облучения в двенадцать миллизивертов – это для взрослого человека. Между тем максимальная доза облучения, которая не влечет за собой каких-либо канцерогенных и мутагенных последствий, составляет всего один миллизиверт в год…

– Нельзя ли чуть проще? – нахмурилась слушательница.

Мужчина спохватился, будто вспомнив, что он находится не в подготовленной студенческой аудитории:

– Пожалуйста! Иными словами, даже сравнительно небольшие количества полония-210, которые не обладают немедленным негативным эффектом, таят в себе опасность раковых заболеваний либо генетических болезней, передающихся по наследству.

– Значит, радиоактивный изотоп полония-210 – идеальная начинка для «грязной» бомбы?

Сначала сотруднице Интерпола показалось, что мужчина в очках просто не расслышал ее вопроса.

Потом стало ясно, что он всего лишь обдумывает ответ.

– А почему вы так зациклились именно на радиации? Насколько я знаю, значительно проще и дешевле использовать для «грязной» бомбы какие-нибудь вирусы или химические отравляющие вещества – к примеру, зарин…

– Зарин?

– Такой газ, который в девяносто пятом применила в токийском метро группа сектантов «Аум Синрике». В результате, помнится, погибло двенадцать человек и еще несколько тысяч отравилось…

Женщина вздохнула:

– У нас есть основания полагать, что террористы собираются использовать именно полоний.

– Где это должно произойти?

– Предположительно в Лондоне.

– Почему-то я именно так и подумал, – покачал головой мужчина. – Но тогда, милая Джина, в вашем распоряжении не так уж много времени.

– Простите? – переспросила собеседница.

– У полония-210 есть один недостаток, жестко ограничивающий срок службы радиоизотопных источников, в которых он используется. Это – относительно малый период его полураспада – всего сто тридцать восемь или, по некоторым источникам, сто тридцать девять дней…

– Что это значит?

Прежде чем мужчина ответил, часы на башне университета отбили очередную четверть часа…

* * *

Как не бывает правил без исключений, а людей без недостатков, так не встречается в природе и абсолютно целых заборов: обязательно рано или поздно образуется лаз, проем или узкая щель, незаметная и неизвестная широким туристическим массам.

Такие уж они, эти заборы, – надо только хорошенько постараться, и ты уже внутри.

Или снаружи – в зависимости от задачи.

Русоволосый джентльмен, с широким славянским лицом и в темных солнцезащитных очках, бродил по району лондонских доков уже больше часа и успел здорово проголодаться.

Некоторые доки до сих пор пахнут пряностями и табаком…

И это тем более удивительно, что в помещениях торговых складов, откуда еще в прошлом веке вывезли последние колониальные товары, давным-давно уже обосновались многоквартирные жилые комплексы для среднего класса, художественные галереи, рестораны и пабы.

На туриста мужчина был не похож – скорее деловая и уверенная походка человека, знающего, куда и зачем он идет, придавала ему вид служащего средней руки, возвращающегося домой после трудного дня, проведенного за компьютером в Сити.

Звали русоволосого джентльмена Алексей Литвинчук, и в кармане у него лежал новенький британский паспорт на эту фамилию…

– Извините.

– О, прошу прощения, сэр!

Разминувшись в проходе с каким-то упитанным дядечкой, выводящим на прогулку домашнего любимца – такого же, как он, упитанного боксера тигровой масти, – Литвинчук нырнул в подворотню и, оставив позади скучную улицу Уоппинг-уолл, оказался прямо на берегу реки.

Через несколько минут он уже делал заказ официанту, сидя за столиком паба со странным для русского слуха названием «Проспект Уитби»:

– Жареную рыбу с картошкой, будьте любезны…

– Разумеется, сэр. Какое пиво вы предпочитаете?

– «Бест», – назвал Литвинчук первый попавшийся сорт, указанный в меню.

– Одну пинту? – уточнил официант, сразу и безошибочно определив в нем иностранца.

– Да.

Публики в заведении было немного: неизменный в любой точке мира японец с видеокамерой и путеводителем, семья с детьми – тоже, очевидно, туристы, откуда-то из Скандинавии, две или три компании молодых людей и девушек, занявшие места задолго до появления в пабе Литвинчука.

Очевидно, опасности никто из них не представлял.

– Ваше пиво, сэр.

– Благодарю.

Наверное, это и в самом деле оказался лучший на Темзе пункт наблюдения за неторопливой, медлительной жизнью реки – и за ее противоположным берегом. Из-за прохладной погоды все окна заведения держались закрытыми, но даже сквозь них можно было прекрасно видеть поднимающиеся по течению баржи и прогулочные теплоходы, верфи, давным-давно переоборудованные газовые хранилища викторианских времен, многоэтажные жилые корпуса с рядами окон, удивительно напоминающими орудийные порты парусных линейных кораблей.

Прямо напротив виднелась высотка, которую лондонцы называют Кэнери-Уорф. С некоторых пор стало модным сообщать всем, кто видит ее впервые, что эта впечатляющих размеров башня построена тем же архитектором, что и Всемирный торговый центр в Нью-Йорке.

Литвинчук прислушался. Где-то внизу, под огромными сваями, держащими на себе паб и соседнее здание, плескались волны…

Рыба с картошкой, «фиш энд чипе», – это было едва ли не единственным традиционным блюдом английской кухни, которое с самого начала пришлось по вкусу Литвинчуку. Ну, еще, пожалуй, яичница с помидорами, колбасой и беконом… А ко всему остальному, что англичане гордо именуют простой доброй пищей: к непрожаренному, пресному мясу, к пресловутой овсянке без вкуса и запаха, к тушеным бобам – организм русского человека приспосабливается тяжело, не сразу. Не говоря уже про такое издевательство над желудком, как разрезанная пополам булка, намазанная маслом и начиненная жареной картошкой – «чип-бати». Или взять, к примеру, пудинги, которых здесь предлагают великое множество и только часть которых действительно относится к десертам, подаваемым после еды!

Вниз по Темзе, на моторе, явно не торопясь никуда, прошла яхта, украшенная эмблемой Королевского клуба. Паруса были свернуты, так что грот-мачта упиралась в небо светло-серой иглой.

Литвинчук отхлебнул глоток пива и вдруг отчаянно, почти до физической боли, позавидовал тем богатым и беззаботным бездельникам, которые имели возможность проводить на ее борту вот такие, как нынешний, ветреные и холодные вечера – в компании красивых женщин и самоуверенных мужчин, с трубкой, сигарой или стаканчиком выдержанного виски…

Дело в том, что с некоторых пор жизнь самого Алексея Литвинчука стала похожа на подхваченный утренним гололедом автомобиль. Его то швыряло к обочине трассы, то выносило на встречную полосу, то, развернув поперек движения, волокло вообще неизвестно куда – в темноту…

Скорость движения давно уже превысила допустимую.

Впрочем, пока все ограничивалось легкими ушибами, вмятинами и яростным скрипом покрышек – однако мастерство или хладнокровие водителя были тут ни при чем. Литвинчук понимал, что все эти годы избежать столкновения или смертельного заноса в кювет ему удавалось только чудом.

Наверное, думал иногда Литвинчук, было бы неплохо регулировать течение жизни наподобие водопроводного крана: захотел – прибавил событиям интенсивности, надоело – перекрыл на какое-то время причинно-следственную связь. И отдыхай себе какое-то время, переваривай… Можно погорячее сделать, можно про запас воды набрать – тут уж кому как нравится.

Но пока, чтобы не потонуть, надо было, как на болоте, вовремя перепрыгивать с кочки на кочку – и ни в коем случае не останавливаться. Один-един-ственный неверный шаг запросто мог стоить Алексею Литвинчуку жизни.

Когда на его тарелке уже почти ничего, кроме костей от жареной рыбы, не осталось, трое парней в спортивных куртках вошли в паб. Оглядевшись, новые посетители молча и слаженно пересекли зал и расположились за столиком по соседству с Литвинчуком.

Верхнюю одежду они снимать не стали.

Черный холодок невидимой опасности накатил на Литвинчука, и он едва удержал себя от того, чтобы судорожно не завертеть головой. Сквозь негромкий шелест чужих разговоров ему даже послышался далекий щелчок – то ли фотоаппарата, то ли затвора автоматической винтовки.

Захотелось стать маленьким – или даже совсем раствориться, исчезнуть… На подсознательном уровне паб на берегу реки больше не воспринимался как нечто надежное, обещающее покой и относительную безопасность.

Пиво Алексей Литвинчук не допил: рассчитавшись, он встал из-за стола, на ходу попрощался с официантом и вышел наружу. Быстрым шагом – почти бегом! – преодолев по Уоппинг-Хай-стрит расстояние до заброшенного табачного дока, он еще раз проверился – никого…

Доки Святой Екатерины, расположенные рядом с Тауэрским мостом, по праву считаются самой освоенной и популярной частью старых лондонских доков. На оживленной Хайвей Литвинчук моментально и без труда слился с людским потоком, густеющим по мере приближения к проторенным туристическим тропам. Двигаясь вместе с праздной, веселой и неторопливой публикой, он довольно скоро свернул на улицу Томаса Мора и вышел на набережную, вдоль которой, борт к борту, выстроились небольшие частные парусники, катера и речные посудины для путешествий по каналам.

Только пару раз за все время пути ему показалось, что сзади следует хвост… Впрочем, скорее всего это было очередным плодом извращенной шпионской фантазии – уж кто-кто, а Литвинчук знал, что настоящее, профессиональное наружное наблюдение заметить нельзя, его можно только погувствоватъ собственной шкурой. Что же касается детективов-любителей из числа, например, журналистов, то избавить себя от них достаточно просто. Вполне хватило бы того набора нехитрых, но испытанных временем классических манипуляций, которые Алексей Литвинчук проделал, добираясь сюда, в район лондонских доков.

Тем не менее сначала Алексей двинулся не к станции метрополитена, а обратно, в сторону Темзы. По пути он еще несколько раз менял направление. Приценивался ко всяческой ерунде в сувенирной лавке и подолгу глазел – то на уличных актеров, то на музыкантов, то на цены, вывешенные вместе с меню перед многочисленными ресторанчиками и кафе… словом, вел себя как заправский бездельник, уже посетивший все главные достопримечательности Лондона, перечисленные в путеводителе.

В конце концов Литвинчук нашел подходящую телефонную будку.

– Алло! Синьор Лукарелли?

Автоответчик что-то произнес по-итальянски.

Даже без перевода было понятно, что хозяина дома нет и звонящего вежливо просят оставить свое сообщение или номер телефона, чтобы можно было связаться по возвращении.

Спасибо, но такой вариант Алексея Литвинчука не устраивал.

Звук проглоченной автоматом монетки напомнил о том, что время – деньги, и он повесил трубку.

Ну что же… подождем.

А что еще остается?