Текст книги "След Полония"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Все это проделывалось так неумело и в такой спешке, что суд просто был вынужден вынести оправдательный приговор.

Впрочем, Литвинчука сразу задержали по новым обвинениям, которые тоже закончились ничем.

Тогда против бывшего контрразведчика возбудили третье дело: якобы он купил взрывчатку у некоего сына командира костромского полка внутренних войск, а потом, при задержании, подкинул ее невиновному гражданину, избив последнего до полусмерти. Почти одновременно российские спецслужбы начали новое расследование – по факту избиения Алексеем Литвинчуком двух человек на допросе в подмосковном Подольске. В конце концов костромское и подольское дела были соединены, с Литвинчука взяли подписку о невыезде, однако дожидаться нового ареста он не стал и предпочел сбежать в Англию.

Тогда все было ясно: есть писаные и неписаные правила игры, есть роли, которые отведены в этой опасной игре каждому исполнителю…

А сейчас?

Какой смысл был подсовывать Литвинчуку какую-то ерунду вместо нужного адреса?

Ведь он в тот же вечер не удержался, пошел и проверил: дом номер шестьдесят восемь по улице с длинным названием Ройял-Хоспитал-роуд действительно занимал мистер Гордон Рамсэй.

Только был он шеф-поваром расположенного тут же, по этому адресу, одноименного ресторана, одного из лучших в Лондоне, автором книг по гастрономии и любимцем английских домохозяек, не пропускающих ни одной серии его телевизионного кулинарного шоу. Мистер Гордон Рамсэй имел на счету своей команды семь высших ресторанных наград – звезд «Мишлен», и попасть в это заведение было чрезвычайно трудно.

В одном туристическом справочнике утверждалось, к примеру, что полупустым ресторан был всего раз – когда здесь решил пообедать в сопровождении вооруженной до зубов охраны писатель Салман Рушди, прятавшийся от приговора исламистов. А еще, говорят, мистер Рамсэй выгнал на улицу знаменитую голливудскую киноактрису – только за то, что она пришла пообедать в компании журналиста, когда-то не слишком уважительно отозвавшегося о хозяине…

В общем, не знать этого мог, пожалуй, только иностранец весьма среднего достатка, не слишком давно обосновавшийся в британской столице. И наверное, выбор адреса больше всего походил на ничем не прикрытое издевательство…

Литвинчук до самого последнего момента не подозревал подвоха – и тем страшнее оказался шок, испытанный им на пороге фешенебельного ресторана. Немного пришел в себя Алексей, только оказавшись напротив станции метро «Слоун-сквер»: надо было срочно что-то делать!

Судя по вывеске, хостел «Паддингтон Инн» никуда не исчез – просто ни на звонки Алексея, ни на крики, ни на его отчаянный стук в запертую дверь никто так и не отозвался, а незнакомый привратник внизу или не хотел, или просто не мог сказать по этому поводу ничего вразумительного.

– Зачем? Какого дьявола?

Меры конспирации теперь уже вряд ли что-нибудь значили, поэтому Алексей, опять оказавшись на улице, начал звонить профессору Лукарелли прямо с мобильного телефона:

– Ну же! Ну же, отвечай, сукин сын!

Опять автоответчик: перезвоните позже или оставьте свой номер для связи…

В конце концов, итальянец ведь просто мог сказать, что сделка не состоится.

Это, конечно, тоже не самый лучший вариант развития событий, но…

– Подонок.

Хорошо, что Литвинчук хотя бы не перевел ему денег.

Кстати о деньгах…

Все ведь было задумано очень просто.

По первому варианту Литвинчук получал от Ахмеда Закатова первую половину денег – аванс в пятнадцать миллионов долларов, а затем десять из них отдавал итальянскому профессору за информацию о советском агенте и о его «грязной» атомной бомбе. Оставшиеся деньги, еще пятнадцать миллионов, Закатов должен был выплатить в течение недели после этого… Сколько при таком раскладе «вице-премьер чеченского правительства в изгнании» оставил бы себе, отставного подполковника ФСБ не интересовало абсолютно – его собственный, личный доход должен был равняться двадцати миллионам в полновесной американской валюте.

Во втором случае за все платили русские спецслужбы и политики.

Примерно по той же схеме – разве что один миллион из двадцати Литвинчук заплатил бы, по чести и совести, за посредничество и транспортировку наличных денег Владимиру Виноградову.

Третий путь развития событий – так сказать, комбинированный – призван был сочетать в себе все преимущества первых двух. То есть информация о полонии продавалась и бывшим коллегам по ФСБ, и тем, кто скрывался за спиной Ахмеда Закатова. Не так уж трудно сообразить, что совокупный доход в этом случае составил бы ни много ни мало – тридцать девять миллионов долларов США.

Хорошие деньги.

Очень хорошие деньги – и без всякого риска!

С такими деньгами вполне можно скрыться от всех, кто в последние годы считал себя вправе по собственному усмотрению распоряжаться судьбой Алексея Литвинчука: и от мстительных ребят с Лубянки – наследников Феликса Дзержинского, и от опостылевшего вконец Олигарха, и даже от англичан, с их назойливой и небескорыстной заботой…

А что теперь? А теперь-то что делать?

Допустим, на следующей неделе Москва даст положительный ответ на его предложение.

Допустим, они даже согласятся выплатить аванс…

Ладно. Жаль, конечно, хорошего парня Володю – его, очевидно, сделают крайним, когда Генерал разберется во всей этой мутной истории и поймет, что беглый подполковник контрразведки Алексей Литвинчук опять обвел систему вокруг пальца… С другой стороны, пятнадцать миллионов на дороге не валяются, так что, если Виноградов не станет изображать из себя оскорбленную девственность и немного поможет, они оба вполне могут выбраться из переделки.

А вот с Закатовым дела обстоят намного хуже…

Чего стоит одна только история с принятием ислама!

Поначалу, когда Ахмед поставил это условие, Литвинчук даже не поверил своим ушам: еще чего не хватало! Потом рассмеялся, надеясь перевести все услышанное в шутку. Потом возмутился. Потом… потом все же вспомнил о том, какая сумма стоит на кону, и дал согласие.

К искреннему и приятному удивлению беглого подполковника контрразведки, обрезания делать не потребовалось: оказывается, по мнению большинства исламских богословов, для новообращенных мусульман это предписание является не обязательным, хотя и крайне желательным. Как сообщили ему Ахмед Закатов и седобородый благообразный мулла, удостоивший Алексея специальной наставительной беседы, в Священном Коране обрезание не упоминается, хотя есть множество хадисов о его необходимости.

– Для того чтобы принять ислам, достаточно лишь произнести слова главного исламского свидетельства на арабском или же на любом другом языке, которым ты владеешь… – пояснил мулла, говоривший по-русски почти без акцента. – Однако эти слова должны произноситься с верой в сердце и с твердым намерением принять ислам. Необходимо отказаться от всех убеждений, противоречащих истинной религии Всевышнего…

– И все? – не поверил Литвинчук.

– А разве этого не достаточно?

«Я знаю, верю всем сердцем и подтверждаю на словах, что нет божества, кроме Единого Создателя – Аллаха, и я знаю, верю всем сердцем и подтверждаю на словах, что Мухаммад – последний Посланник Аллаха…»

Повторяя за новым духовным наставником формулировки, священные для любого мусульманина, Литвинчук не испытал ни душевного трепета, ни надежды, ни радости. Очевидно, сказывалась своего рода привычка: когда-то он уже клялся в верности делу коммунистической партии, произносил перед строем слова советской воинской присяги и, собственно, не так уж и давно, в зрелом возрасте, крестился у православного батюшки…

– Мне теперь нужно будет читать Коран?

– Не обязательно. Следует лишь соблюдать все его предписания.

– И что же, мне теперь все прежние грехи простились?

– Да, – очень спокойно и просто ответил мулла…

Ну так и что же теперь?

Можно, конечно, рассказать все как есть – но не хочется… Очень не хочется. В конце концов, нефтяные арабские шейхи не обеднеют. Обидно, конечно, что из Лондона, да и вообще из Европы придется уехать.

А может быть, пойти – и наступать англичанам на Закатова с его исламскими террористами?

Только вот что им скажешь, если выяснится, что никакого полония с советской «грязной» бомбой не существует и в помине? К тому же по закону политэмигрант, получивший вид на жительство, не имеет права без разрешения встречаться со своими бывшими согражданами – а Литвинчук, еще даже не получив британский паспорт, делал это неоднократно.

Или выгоднее покаяться во всем Олигарху? Хотя, собственно, в чем покаяться-то?

К сожалению, пока не в чем…

Алексей Литвинчук потрогал тыльной стороной ладони лоб: кажется, температура нормальная. Глотать по-прежнему было трудно, однако боль в затылке, в висках и над переносицей отступила на время – и спряталась, в ожидании.

Надо поспать. Обязательно надо поспать.

Литвинчук встал со стула, сделал шаг, другой, но преодолеть расстояние, отделявшее его от выключателя, так и не смог: кухня вдруг покачнулась и поплыла куда-то, неудержимо набирая скорость…

Когда жена выскочила на шум, Алексей лежал на полу, возле двери, и не шевелился.

* * *

Солнце не встало, не выползло и даже не выкатилось из-за горизонта – оно в буквальном смысле слова вылетело в небо из-за туч, будто кто-то невидимый поддал по нему ногой, как по футбольному мячику.

– Куда мы сейчас едем, мистер Ремингтон?

– На северное побережье, в Буджиббу – у нас там оборудована временная база.

– А где остановился Могилевский?

– Неподалеку от Голубого грота, на другом конце острова.

– Это далеко?

– Здесь, на острове, все недалеко, госпожа Ратцель.

– Вы можете называть меня Марта. Мы же договорились… – напомнила сотрудница Интерпола.

– Не возражаю, – кивнул Ремингтон.

– Он опять живет на какой-нибудь яхте? Или в гостинице?

– Нет. На этот раз господин Могилевский поселился у себя дома.

– Простите? – переспросила собеседница.

– У него тут в собственности небольшой коттедж и участок у моря, – пояснил англичанин. – Здесь, кстати, за последнее время очень многие русские приобрели недвижимость.

– Они ее теперь везде приобретают.

– Очень выгодное вложение капитала, – кивнул мистер Ремингтон, всегца с достаточным уважением относившийся к чужому богатству. – К тому же сейчас в России совсем нет стабильности, и каждый хочет…

– Извините, Стивен, я сниму пальто?

– О, да, конечно!

Рано утром в Мальтийском международном аэропорту термометр показывал всего плюс девять. Но как тотько в небе над островом появилось не по-осеннему жаркое солнце, температура воздуха поднялась, наверное, до восемнадцати градусов по Цельсию.

Во всяком случае, было очень тепло.

– В газете писали, что здесь теперь постоянно живет примерно тридцать тысяч русских. И это не считая туристов, из-за которых в последние годы взвинтили цены в отелях, а также школьников, приезжающих сюда из России, чтобы изучать английский язык… Марта, а вы сами раньше никогда не бывали на Мальте?

– Нет, не приходилось.

– Чудесное место. Особенно для тех, кто любит чувствовать дыхание истории…

Изумрудное Средиземное море плескалось у самой дороги, а спокойствие местных жителей и бесчисленных отдыхающих оберегали выстроившиеся вдоль всего побережья каменные сторожевые башни. Парусный катамаран шел с туристами на остров Гозо, вдалеке, перед самой линией горизонта, неторопливо покачивались на волнах рыбацкие лодки и катера…

– Вы ведь сейчас из Парижа прилетели?

– Да, конечно.

– Ну и как там?

– Холодно. Ветер, дождь.

– Марта, я, собственно, не об этом…

За рулем мистер Ремингтон чувствовал себя вполне уверенно – автомобильное движение на Мальте, как и во многих других не до конца освободившихся британских колониях, было левосторонним, поэтому ему не пришлось привыкать к переменам, как водителям из континентальной Европы. По прямой эти бедолаги еще двигались без особых проблем. Но вот когда требовалось перестроиться на какой-нибудь второстепенной автомобильной развязке или даже просто свернуть с автострады, вот тут-то они и представляли для окружающих вполне реальную опасность…

– Шакал действительно был связан с русскими.

– Ну, это общеизвестный факт. Вам удалось его допросить?

– Да, – прежде чем ответить, госпожа Ратцель посмотрелась в зеркало заднего вида. – Это оказалось непросто, но они все-таки дали мне разрешение. Хотя вообще-то последние несколько лет Шакал общается исключительно со своим адвокатом.

– Ах, Марта, перед вами никто не может устоять! Даже, как я понимаю, директор самой суровой во Франции тюрьмы.

Кажется, незамысловатый комплимент достиг цели – даже такой защищенной со всех сторон цели, как оперативная сотрудница Интерпола госпожа Ратцель.

– Ну, произвести впечатление на директора тюрьмы Санте в Париже было не так уж и трудно. Все-таки он всего лишь француз… Намного сложнее оказалось разговорить Шакала, который сидит за решеткой без женского общества уже больше десяти лет. Представляете? В качестве условия нашего по-настоящему доверительного разговора он потребовал, чтобы я сделала ему минет – прямо там, в комнате для допросов.

– Подонок! – задохнулся от возмущения Ремингтон.

– Пришлось сказать ему, что я – увы! – лесбиянка и совершенно не интересуюсь мужчинами.

– И что же?

– После этого мы подружились…

– Сукин сын, – повторил англичанин, выкручивая руль на очередном повороте дороги.

Уроженец Венесуэлы Ильич Рамирес Санчес, он же – Карлос по кличку Шакал, оставил мрачный и кровавый след в современной истории, организовав в семидесятые годы прошлого века серию терактов, жертвами которых стали как минимум восемьдесят человек. Когда-то он тесно сотрудничал с радикаль ным арабскими группировками, в том числе с палес тинцами, и самой громкой операцией Карлоса был за хват его группой в Вене участников совещания ОПЕК.

Шакал долгое время считался международным террористом номер один и разыскивался правоохра нительными органами многих стран. Наконец он был все-таки арестован французской разведкой в Судане и приговорен к пожизненному заключению. К тому же в судах других стран находятся еще несколько дел, связанных со взрывами и убийствами, организатором либо исполнителем которых считают Карлоса, так что терять ему в любом случае было нечего. Поэтому, да же находясь за решеткой, Шакал не перестает обра щаться к своим соратникам во всем мире с призывами наносить удары по американцам и израильтянам в поддержку палестинской интифады…

– Что он сказал? Ему известно что-нибудь про полоний?

– Нет. Он говорит, что «комиссия Митрохина» фальсифицировала очень многие документы КГБ.

– Да неужели?

– Шакал отрицает любую причастность своих людей к взрыву бомбы на железнодорожном вокзале в Болонье в восьмидесятом году, когда погибли восемьдесят пять человек. Он говорит, что вооруженные группы марксистов никогда не организовывали спонтанных терактов – они наносили точные избирательные удары лишь, как он выразился, по врагам и предателям.

– «Комиссия Митрохина» утверждает обратное.

– Карлос Шакал полагает, что болонский теракт был совершен молодыми неофашистами, а организовали его ЦРУ и Моссад, чтобы заставить итальянское правительство отказаться от диалога с левыми движениями и от политики терпимости в отношении палестинских боевых групп. Оказывается, существовало негласное соглашение между ООП и итальянцами о том, что боевики в обмен берут на себя обязательство – не наносить ударов по Италии. Вы слышали об этом?

– Я не верю во всякие коммунистические сказки.

– И тем не менее такая версия прекрасно вписывается в ситуацию тайной войны между двумя блоками – советским и западным, которые тогда вели борьбу друг с другом силами спецслужб… – Госпожа Ратцель проводила глазами встречный микроавтобус и опять посмотрела в зеркало заднего вида. – По словам Шакала, спустя некоторое время после теракта он получил из разведки Восточной Германии письменный доклад о том, что некий немецкий товарищ действительно вышел из здания вокзала буквально за несколько мгновений до взрыва. Однако у него не было с собой никаких вещей, кроме пластикового пакета, и выполнял этот немей в Болонье совсем другое, чисто агентурное поручение.

– Ладно, давайте оставим в покое политику. Что по поводу наших друзей-исламистов?

– Шакал, в обшем-то_; и не скрывает, что когда-то поддерживал с ними отношения через Абу Салеха Анзе, представителя Национального фронта освобождения Палестины в Италии. Но скорее всего достоверных сведений по поводу советской «грязной» бомбы у него действительно нет – и не было.

– А у кого же тогда они могут быть?

– Шакал заявил мне, что не является полицейским информатором и поэтому не будет давать показания против политических бойцов. – Марта Ратцель поправила сумочку на коленях. – Однако он готов свидетельствовать против всех предателей и провокаторов.

– К которым он относит и профессора Лукарелли?

– Да, в первую очередь – его. – кивнула немка. – Оказывается, когда-то в молодости они были очень дружны. Потом Лукарелли отошел от активной подпольной борьбы, а в середине восьмидесятых его завербовали американцы. Не знаю, на чем завербовали, но…

– Зато я знаю. Я поднял его досье из нашей разведки.

Теперь настала очередь удивляться госпоже Ратцель:

– Расскажете?

– Разумеется, Марта. Примерно с тысяча девятьсот семьдесят пятого года часть оперативных ресурсов МИ-6 была переориентирована на работу в Европе и Северной Америке. Дело в том, что активизация борьбы с ирландским терроризмом в самой Британии привела к экспорту североирландского терроризма в другие страны, и довольно скоро боевики ИРА обнаружили, что слабо охраняемые казармы Британской Рейнской армии являются более удобными объектами для нападения, чем укрепленные английские военные объекты в Северной Ирландии.

– Да, я помню, об этом писали тогда в немецких газетах… – кивнула Марта Ратцель. – Говорят, в тот период на территории ФРГ английской вооруженной охране даже не выдавали патроны?

– К сожалению, это так. Только после того, как террористы застрелили майора английских вооруженных сил, положение изменилось. Были предприняты некоторые шаги, направленные на усиление мер безопасности военных объектов, но главное – наши спецслужбы, совместно с американцами, приложили дополнительные усилия к тому, чтобы обеспечить глубокое агентурное проникновение в среду европейских левых радикалов, связанных с боевыми ячейками ИРА. Вот тогда-то и удалось завербовать Лукарелли… Во время обыска у него дома нашли чемодан с детонаторами, оставленный на хранение одним из террористов, объяснили, что упекут за решетку на двадцать пять лет по обвинению в соучастии, и без особого труда склонили к негласному сотрудничеству.

– Любопытно. И с тех пор он работает на американцев?

– Судя по всему, господин профессор работает исключительно на себя.

– Вы удивитесь, Стивен, но Шакал сказал мне про этого типа то же самое – почти слово в слово.

– Кстати, по нашим сведениям, пять дней назад Луиджи Лукарелли пропал в где-то Гамбурге. Вам об этом ничего не известно?

– Нет.

Отрицательный ответ прозвучал после паузы, которая показалась Ремингтону чуть-чуть затянувшейся. Однако он предпочел сделать вид, что не обратил на это никакого внимания.

– Что еще рассказал вам Шакал?

– Он достаточно красноречиво пытался уверить меня, будто коммунисты никогда не планировали применять атомное оружие против мирных жителей. А вот ребята из «Аль-Каиды»… У них достаточно много денег – и достаточно мало ума, чтобы принять от кого-нибудь подобное предложение.

– Да, пожалуй. Карлос Шакал – это уже история международного террора, а сейчас подросло новое поколение хищников с идеалами.

– Кстати, Стивен… вы знаете, что за нами от самого аэропорта увязался хвост?

– Заметили все-таки. – хмыкнул Ремингтон. – Черный «лендровер», который сзади?

– Да. В нем как минимум два человека.

– Все в порядке, Марта. Это наше сопровождение.

– Зачем?

– На всякий случай. От русских можно ожидать чего угодно…

Госпожа Ратцель не нашла ни одного аргумента, чтобы возразить английскому коллеге. Поэтому она лишь посмотрела в зеркало заднего вида и чисто женским движением поправила волосы.

– Сколько нам еще ехать?

– Примерно полчаса. А вы молодец, Марта. Придется задать им трепку, когда приедем.

– Что это за ребята?

– «Красные береты». САС[7]7
  Подразделения специального назначения сухопутных войск Великобритании – САС (Special Air Service). Богатая боевая практика и опыт сотрудников САС делают их объектом постоянного спроса, особенно со стороны различных силовых структур.


[Закрыть]. Слышали, наверное?

– Приходилось.

В свое время «красные береты» инструктировали охрану иранского шаха, служили телохранителями у султана Омана, обучали личный состав армии и полиции Колумбии методам борьбы с наркомафией. Известно, кстати, что ЦРУ часто «одалживало» у англичан бойцов САС для исполнения заказов на тайные ликвидации… В 1990 году несколько бывших сотрудников САС были завербованы в качестве инструкторов для обучения боевым действиям наемников из Медельинского картеля. Этот факт тогда вызвал резкое недовольство – и не только у английской общественности.

– Отличные парни!

– Разные попадаются, Стивен. Я работала с ними в девяносто шестом и девяносто седьмом в Боснии, по линии Организации Объединенных Наций.

– Вот как? Да, действительно, там были специалисты из САС и из нашей разведки.

По роду работы мистер Реминггон знал, что, как правило, сотрудники САС действуют под прикрытием разнообразных гуманитарных организаций, в том числе под эгидой ООН и Международного Красного Креста, что дает им возможность свободно перемещаться по всей территории воюющих стран. Например, именно так «красные береты» оказались в распадающейся Югославии, когда там начали активно размещаться различные международные миссии; и прикрытие их в тот период обеспечивал не кто иной, как руководитель службы персонала ООН Марк Бол-ди, активно сотрудничавший с британскими фирмами, занимающимися вербовкой наемников. А командовал британским контингентом в Боснии бригадный генерал Майкл Роуз, являвшийся начальником подразделений САС во время войны за Фолклендские острова.

– Тогда в Боснии – помните, наверное? – силами НАТО проводились операции по задержанию и доставке в суд Международного трибунала по бывшей Югославии в Гааге лиц, обвиняемых в совершении военных преступлений. На практике все эти наши широкомасштабные полицейские рейды по наведению порядка и поддержанию законности, а также непосредственно аресты виновных имели целью лишь ослабление власти националистических сил в Боснии.

– Я полагал, Марта, что деятельность сотрудников САС тогда ограничивалась только сбором информации – особенно о сербах и об отрядах, составленных из исламских добровольцев, которые приехали из арабских стран, Ирана и Афганистана.

– Ну, на первом этапе, пожалуй, так оно и было. Но позже ваши спецназовцы, например, зачастую выполняли функцию наводчиков для самолетов НАТО, бомбивших позиции сербов. А после заключения Дейтонских соглашений им приказали также тайно работать против лиц, которые могут представлять потенциальную угрозу процессу умиротворения…

– Операция «Дельта»?

– Да, очень характерный пример…

Об этом достаточно много писалось в открытых источниках.

Если верить прессе, одна из операций, в которой участвовали британские спецподразделения, носила кодовое название «Дельта». Целью ее было задержание членов Хорватского веча обороны – вооруженных формирований боснийско-герцеговинских хорватов, обвиняемых Международным трибуналом в уничтожении мусульманского населения Лашван-ской долины в Центральной Боснии. Автономные акции в рамках «Дельты» проводились с использованием боевых вертолетов и с высадкой до зубов вооруженных коммандос в камуфлированной униформе и в масках – в непосредственной близости от зданий, где скрывались лица, подлежащие задержанию.

Механизм этих спецопераций был рассчитан в первую очередь на устрашение потенциальных подсудимых, находившихся в списке Гаагского Международного трибунала. В ходе высадки, которая сопровождалась взрывами светошумовых гранат и гранат со слезоточивым газом, использовались специальные лестницы, предварительно нарушалась телефонная связь… Задержанных, как правило, увозили в неизвестном направлении на армейских джипах, в сопровождении бронемашин без опознавательных знаков. Перед уходом коммандос обыскивали помещения, где находились задержанные, и забирали все бумаги.

Насколько представлял себе мистер Ремингтон, каждому такому задержанию предшествовала детальная оперативная подготовка, включавшая сбор информации не только о личности объекта, но и о его ближайшем окружении, что почти неизменно способствовало успеху.

– Значит, у вас все готово?

– Практически все. Специальную группу захвата нам только позавчера перебросили с Кипра, с британской военно-воздушной базы в Ларнаке.

– Когда начинаете?

– Сегодня. После обеда.

– Прямо среди бела дня? – удивилась госпожа Ратцель.

– После обеда здесь принято отдыхать… – пояснил Ремингтон. – Тем более что Могилевский с утра выходил на рыбалку с охраной и со своими друзьями и, очевидно, не выспался. Мы попробуем застать их, как говорится, со спущенными штанами, то есть врасплох.

– Стивен, я могу поинтересоваться, как будут действовать ваши люди?

– Да, конечно. Это ведь наша совместная операция с Интерполом…

Мистер Ремингтон немного притормозил, вписываясь в крутой поворот, потом снова прибавил газу.

– На базе для вас приготовлено полное досье: поэтажный план здания, схема прилегающей территории, расстановка охраны и средств наблюдения, фотографии всех, кто может находиться рядом с господином Могилевским… Марта, вы представляете, как удачно? У нас есть теперь даже электронный ключ от замка на воротах его гаража.

– И вы намерены им воспользоваться…

– Совершенно верно. Основная группа спецназа проникнет на виллу через гараж. Она нейтрализует внешнюю охрану, а также тех, кто попытается оказать сопротивление в доме, заберет Могилевского и выведет его наружу. Вторая группа высадится на причале и зачистит морской путь отхода. Группа связи, резерва и транспортного обеспечения, в свою очередь…

– Сколько всего человек принимает непосредственное участие в захвате?

– Четырнадцать. Должно хватить…

– Стивен, насколько я помню, ребята из САС не очень любят церемониться?

Стивен Ремингтон в ответ пожал плечами:

– Попробуем, конечно, обойтись без стрельбы, но… не знаю. Ие уверен.

– На остальных плевать, но Семен Могилевский нужен нам живым, – напомнила Марта Ратцель.

– Понимаю.

– А вот осложнения с мальтийскими властями никому не нужны, абсолютно.

– Для этого вы здесь и находитесь, дорогая Марта. Вы ведь привезли международный ордер на арест господина Могилевского?

– Разумеется.

– Будем считать, что этого вполне достаточно.

* * *

Все произошло, когда они уже миновали городок со старинным мальтийским названием Бахар ич-Чак и за развилкой свернули от побережья в глубь острова. В лицо Ремингтону вдруг хлестнуло градом мелких прозрачных осколков, он непроизвольно зажмурил глаза – и, открыв их через мгновение, увидел рядом с собой окровавленную голову Марты.

Навалившись на руль и ударив ногой по педали тормоза, англичанин попытался увести машину с дороги в противоположный кювет, и ему это, в общем-то, удалось: автомобиль, нырнув передними колесами, опрокинулся на бок, потом на крышу – и Ремингтон вывалился из него наружу через водительскую дверцу.

Ни страха, ни особой боли он не почувствовал – очевидно, все произошло слишком быстро и неожиданно.

– Какого дьявола? Что, черт меня побери, происходит?

Рядом, в нескольких метрах, выбив из-под колес густое облако желтой пыли, уже развернулся «Лендровер» сопровождения. И пока его водитель отсекал опрокинутую машину от предполагаемых позиций предполагаемых нападающих, сидевший рядом с ним боец САС уже оказался рядом с Ремингтоном и оборудовал себе некое подобие амбразуры из валуна и спортивной дорожной сумки.

– Отползите туда, сэр! И не двигайтесь, пока я не скажу…

Мистер Ремингтон послушно перекатился в соседнюю ложбину: куда именно собирался стрелять спецназовец, понять было сложно, потому что значительную часть обзора теперь закрывал мощный джип.

– Марта!

Очевидно, потерявшая сознание женщина все еще оставалась в перевернутой машине.

– Помогите! Нужно срочно…

Мистер Ремингтон не успел закончить, как их автомобиль с глухим и на удивление негромким хлопком превратился в оранжево-красное облако пламени, из которого во все стороны разлетелись малиновые и черные хлопья. Коротко взвыл раскаленный воздух, пахнуло гарью, и рассыпчатыми очередями взорвались оставшиеся в салоне патроны…

– Вы в порядке, сэр?

– Кажется, да.

Теперь следовало разобраться, кого надо будет поблагодарить за приключение…