Текст книги "Сделаю тебя своей (СИ)"
Автор книги: Ника Черника
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Я хотела с ним поговорить, но полночи думала и поняла, что не сейчас. Везти его с собой в Москву на данный момент не разумно. А оставлять здесь одного с такой информацией… Я тоже не могу. У него и так сложный возраст.
Мама кивает, поджимая губы.
– А что Рома говорит?
Выдыхаю. Что Рома говорит… Ничего он не говорит.
– Он согласился. Я вернусь домой, мы с ним все обсудим, как лучше устроить… Поживу пока в комнате Гоши. Там видно будет.
Мама тяжело опускается на табурет рядом со мной. Некоторое время рассматривает, а потом обнимает, целуя в затылок.
– Ну ничего, Милаш, всякое бывает в жизни, – бормочет она мне в волосы, а я вдруг осознаю, что у меня на глаза наворачиваются слезы. – Если решила, пусть будет так… Ты меня извини, я тогда сгоряча наговорила. Конечно, мы тебя поддержим. Можете у нас с Гошей пожить какое-то время. Или совсем. Ты же знаешь, мы тебя примем и поможем, чем сможем.
Я начинаю плакать. Судорожно так, цепляясь за маму, она гладит меня по голове. Мне наконец-то становится легче, все эти дни я носила эмоции в себе, давила, стараясь быть спокойной, но сейчас я плачу – и мне хорошо.
– Что у вас случилось, Мил? – спрашивает мама, когда я успокаиваюсь и, умывшись, возвращаюсь в кухню. – Кто такой этот Тимур?
– Я не хочу об этом говорить… – качаю головой. – Так вышло… Рома сам подтолкнул меня к нему. Конечно, это не оправдание, но… Потом он просил прощения и сказал, что все равно хочет быть со мной.
Мама только тяжело вздыхает на каждое предложение.
– Что за мужики пошли, – выдает в конце. – Ну и правильно, Милаш, правильно. Если все так… Ни к чему это. Ты еще молодая. Найдешь себе кого-нибудь.
Я ничего не отвечаю – сейчас мои мысли точно не движутся в таком направлении. Мне бы разобраться во всей этой ситуации с Гошей и Тимуром.
Домой я уезжаю, так и не рассказав ничего сыну. Понимаю, что время идет, но лучше сначала все уладить с Ромой, а на следующих выходных я заберу Гошу и тогда уже…
Домой я приезжаю около восьми вечера, сую ключ в дверь, но он не проворачивается, значит, Рома дома. Звоню, почти сразу он открывает дверь.
– Явилась, – усмехается, отходя. Я делаю шаг за порог и застываю: в прихожей стоят чемодан и сумки, в которых лежат мои вещи.
Глава 40
Я закрываю дверь и растерянно перевожу взгляд с вещей на мужа.
– Что это значит? – произношу непонимающе.
– В смысле что? Ты же решила со мной развестись? Вот, будем разводиться. Квартира моя, ее мой отец купил, так что не рассчитывай, что я соглашусь делить имущество.
– Что? – я так обалдеваю, что даже не могу ничего толкового сказать. – Ты в своем уме?
– Только не надо этого, Мили. Не строй из себя святую невинность. Это ты трахалась с Мираевым, ты хочешь разводиться. И это из-за тебя меня лишают родительских прав.
– Ты что, пьян? – я присматриваюсь к мужу и обнаруживаю блеск в глазах, какой бывает у него после алкоголя.
– Тебя это уже не ка-са-ет-ся, – выдает он по слогам. – Вот твои вещи, забирай их и проваливай к своему Тимуру. Гоше уже там напела песен про то, какой я мудак, да? Чтобы он готов был встретить нового папочку? Думаешь, он будет хорошим отцом? Черта с два. Он будет покупать его любовь, потому что может это сделать. Нельзя просто взять и полюбить человека, который тебе никто. А Тимур Гоше никто. Это я его отец. Я, блядь, его воспитывал, несмотря на то, что он не мой сын! А вы все очень здорово придумали, молодцы. Вот и вали нахрен отсюда, Мили. Давай!
Он пинает ногой чемодан, тот скользит по паркету в мою сторону. Я не двигаюсь, так и стою с открытым ртом, пытаясь прийти в себя.
Обвожу взглядом вещи, снова смотрю на мужа. Я не хотела так, я хотела нормально, по-человечески, мы ведь не чужие друг другу люди. Я понимаю, им движет боль. Даже если ты предал, как сделал он, приняв предложение Тимура, это не значит, что тебе не будет паршиво от осознания этого предательства. Как паршиво мне – оттого, что я изменила.
И тем не менее я была уверена, ему хватит сил вести себя цивилизованно. Я крепче сжимаю спортивную сумку, с которой ездила в командировку.
– Завтра я вызову машину и увезу вещи, – произношу спокойно. – Надеюсь, не сменишь замок за это время?
– Сука, – бросает он и начинает нервно смеяться, качая головой. – Я тебя, между прочим, любил!
Эти слова звучат как упрек, бьют по больному. Я разворачиваюсь, открываю входную дверь, а потом говорю:
– Я тоже тебя любила, Рома.
Сижу в кафе неподалеку от дома, передо мной чашка кофе, к которой я так и не притронулась. Смотрю перед собой, пытаясь понять, как действовать дальше. Конечно, я не думала, что будет легко, но такого точно не ожидала… Мне завтра на работу, а я сижу и не знаю, куда податься. Позвонить Насте? У нее однушка, конечно, но она может приютить меня, пока я не подыщу новое место жительства. Другого выхода все равно нет, гостиницу я не потяну.
Может, Рома проспится и остынет? Поймет, что поступает неразумно. Ведь не только меня выгоняет, но и Гошу по факту… Но пока Гоши нет, я точно появлюсь в квартире только для того, чтобы забрать вещи. Я не хочу видеть Рому и уж тем более говорить с ним.
Телефон звонит в моих руках, когда я ищу Настю в списке контактов. Тимур. Немного поколебавшись, снимаю трубку.
– Ты где сейчас? – спрашивает он, не здороваясь.
– А что?
– Просто назови адрес. – Я растерянно диктую, он добавляет: – Сиди там.
После чего кладет трубку, так и не объяснившись. Что все это значит? С чего этот звонок? Зачем мне его ждать? Что Тимур еще задумал? Сочинил новые условия? Решил дожать меня?
Он появляется через сорок минут, звякает колокольчик над дверью, выпрямившись, молоденькая официантка начинает улыбаться, двигая ему навстречу, но Тимур даже не бросает взгляда в ее сторону – ведет им по залу, пока не останавливается на мне. Я успела выпить кофе и оплатить счет, потому поднимаюсь, когда он подходит.
– Идем, – кивает Тимур и, взяв мою спортивную сумку и развернувшись, начинает двигать обратно к выходу.
Я непонимающе топчусь на месте, потом спешно следую за ним. Машина припаркована на аварийке у обочины. Тимур бросает сумку на заднее сиденье и плавно трогается с места, не дожидаясь, пока я пристегнусь.
– Что это значит? – спрашиваю, когда он встраивается в поток машин. Тимур бросает на меня быстрый взгляд.
– Он что, тебя выгнал? – спрашивает вместо ответа, я сжимаю губы в тонкую полоску и отворачиваюсь к окну.
– Я сказала ему, что хочу развестись. Он решил, если так, то мне больше нет места в его жизни.
– Вот мудак, – хмыкает Тимур, взяв пачку, губами вытаскивает сигарету. Прикурив, открывает окно, в салон врывается шум дорог и теплый московский ветер.
Мне не хочется спорить с его утверждением, отчасти потому, что я и сама так считаю. Как бы ни случилось, Рома мог поступить иначе.
– Откуда ты узнал? – задаю вопрос.
– Позвонил Роме по одному вопросу. По его несвязной речи сообразил, что вы разводитесь, и обо всем остальном.
Я отворачиваюсь к окну. Представляю, что Рома наговорил Тимуру.
– Спасибо, что приехал. Отвезешь меня к подруге?
Тимур кидает еще один быстрый взгляд, потом смотрит на дорогу и хмурится.
– Я отвезу тебя к себе.
– Что? – я поворачиваюсь к нему в изумлении.
– У меня большая квартира, а ютиться на съемных хатах подруг не самая лучшая затея. Когда приезжает Гоша?
– На следующих выходных.
– Вот и отлично. Есть время со всем разобраться.
Дальше мы едем в тишине, я пытаюсь осознать предложение Тимура, хотя оно, конечно, звучит как приказ, а не как предложение. С его стороны это, конечно, благородный жест. И мне, чего уж таить, приятно, что Тимур проявляет заботу.
Хотя я и понимаю, по большей части он делает это из-за Гоши. Потому что с того момента, как он узнал о его существовании, напряжение стало плотной стеной, нас разделившей, и вряд ли какие-то мысли обо мне как о женщине посещали его голову.
Тимур живет на Патриарших прудах. Красивый район, мне тут нравится, но редко выбираюсь сюда, чтобы погулять. Лифт как раз спускается вниз, когда мы подходим к нему. Из него выходит высокая блондинка с той-терьером в руках. Тимуру девушка улыбается и здоровается, глядя так, что не может возникнуть вопросов: было у них или не было. Однозначно было. Говорят, на Патриарших такая мораль очень входу – в плане полное ее отсутствие. И я охотно в это верю, когда Тимур с короткой улыбкой отвечает:
– Привет, Марусь.
Когда створки лифта отрезают нас от внешнего мира, я начинаю испытывать еще большую неловкость. Словно лезу на чужую территорию своим появлением в квартире Тимура. Но это же он сам меня позвал. И положа руку на сердце, если Тимур действительно хочет наладить отношения с сыном, мы будем точно чаще видеться.
Квартира действительно большая, шикарная. Я о такой и мечтать не могла. Просто как в кино. Несмотря на то, что наша с Ромой тоже мне нравится, но она очевидно уступает этой. Просторная гостиная, через арку проход в большую столовую с кухней, отделенной барной стойкой. А еще второй этаж!
Пытаюсь не демонстрировать восторга, но вряд ли мое лицо скрывает все эмоции, когда мы поднимаемся наверх и Тимур открывает дверь в одну из спален.
– Можешь расположиться здесь, – кивает мне, я киваю в ответ. – В гостевых душа нет, он за соседней дверью. Остальное ты видела. Располагайся. – Тимур кидает взгляд на часы. – Запасные ключи есть в тумбочке в прихожей, возьмешь их, консьержу я о тебе сообщу. Мне нужно уехать в шесть утра, так что я иду спать. Если хочешь есть, холодильник в твоем распоряжении.
– Спасибо, – бормочу я, но Тимур не придает моим словам значения, молча скрывается за соседней дверью, видимо, в своей спальне.
Я захожу в комнату и прикрываю дверь. Иду по пушистому мягкому ковру, провожу пальцами по покрывалу с красивой вышивкой, которым застелена кровать. В шкафу находится постельное белье и полотенце.
Быстро приняв душ, надеваю пижаму и проскальзываю мышкой обратно в комнату. Ложусь на кровать, она большая, явно на двоих, и я чувствую себя немного неуютно. Лежу, смотрю на потолок, прислушиваясь. Никаких звуков не доносится, хотя может, здесь просто хорошая звукоизоляция.
Ладно, я у Тимура дома. Завтра нужно вывезти вещи и договориться с Ромой, когда мы пойдем подавать на развод. Потом заняться поиском жилья нам с Гошей. Не так уж и много задач, я справлюсь. Все будет хорошо.
Сама не замечаю, как засыпаю, и впервые за последние дни сплю сладко, даже не хочется вставать, когда звонит будильник. Но работу никто не отменял.
Умывшись, спускаюсь вниз и только тогда понимаю, что отсюда мне добираться намного быстрее до офиса. Ну ладно, ничего, лишний час будет для поиска квартиры.
Внизу тихо, Тимур, судя по времени, уже уехал. Шлепаю босыми ногами в кухню, снимаю с крючка чашку и ставлю в кофемашину. Некоторое время изучаю ее и решаю налить эспрессо и разбавить молоком. А то напортачу еще что-нибудь.
Нажимаю на кнопку, кофемашина начинает гудеть, а потом льет пахучий напиток в чашку. Бинго!
– Привет, – слышу я за спиной и, вздрогнув, оборачиваюсь. Тимур стоит с заспанным лицом и растрепанными со сна волосами, трет глаза. И на нем одни только домашние штаны.
Глава 41
Я непроизвольно веду взглядом по его телу, понимая, что впервые вижу его обнаженный торс. Смуглая кожа, широкие плечи, темная родинка под правой ключицей, подкачанный живот с четко очерченными косыми мышцами и кубиками. Нет, Тимур не качок, скорее, он поджарый, сильный. И очень красивый.
Его тела хочется касаться, хочется провести пальцами по коже вниз от груди к полоске волос, уходящих под ткань низко посаженных штанов. Я опускаю взгляд ниже и позорно краснею, поспешно отворачиваясь и устремляя глаза на кофе, который уже готов. Потому что у Тимура стояк, который штаны совсем не скрывают.
Слышу его смешок, Тимур приближается, замечая:
– Ну извини, это естественная реакция организма на полуголую женщину.
Я опускаю взгляд на себя и только понимаю: уверенная, что Тимура нет, я вышла в кухню в пижаме, а она, и правда, мало что скрывает.
– Ты же сказал, что уедешь, – говорю чашке кофе.
– У человека задержали рейс, так что встречу пришлось перенести.
Тимур отходит к балконной двери, берет с подоконника сигареты, а я решаю быстро сходить в комнату и переодеться.
Уже в гостиной перехожу на бег, а, оказавшись в комнате, присаживаюсь на край кровати и перевожу дыхание. Внутри противоречиво. Вид Тимура так и стоит перед глазами, порождая понятные чувства, они скапливаются внизу живота, разнося импульсы по телу.
Я представляю, как целую его в плечо, потом в родинку под ключицей, потом ниже, ниже. Сжимаю колени, потому что терпеть сладкое напряжение между ног становится невыносимо. Закрываю лицо руками и громко выдыхаю в ладони. Надо собраться, Милана. Твоя сексуальная неудовлетворенность никого не интересует.
Опускаю взгляд на себя и вижу, что соски торчат из-под трикотажной ткани, выдавая меня с головой. Господи, как люди избавляются от навязчивого возбуждения? Я ведь переоденусь, спущусь, а он там все еще сонный и полуголый.
Хочется врезать самой себе, но я ограничиваюсь ударом по кровати. Ладно, все. Просто переодеться и не смотреть на него. Может, он вообще уйдет к этому моменту.
Достаю из сумки просторную футболку и штаны, бросаю на кровать. Стягиваю топик пижамы, когда открывается дверь.
– Милана… – Тимур явно собирался что-то сказать, но замолкает.
Сердце начинает колотиться слишком быстро. Я стою к нему спиной с топиком в руках и жду, сама не зная, чего. Возбуждение снова начинает струиться по телу, разгоняться до скорости ничем не контролируемого потока, который вышибает напрочь мозги.
Иначе как объяснить то, что я делаю дальше? Откидываю топик на кровать и стягиваю с себя шорты вместе с трусиками. Все так же стоя спиной. Смешно будет, если я обернусь – а Тимура нет. Нет, вообще не смешно.
Но Тимур здесь. Стоит в дверях и, когда я оборачиваюсь, смотрит так жадно, что мне хочется снова свести ноги от пробегающего импульса. А он скользит и скользит взглядом по моему телу, словно пытается его запомнить. Я тяжело выдыхаю и откашливаюсь, потому что в горле становится сухо.
– Я хочу тебя, Тимур, – произношу тихо, и вижу, как его тело реагирует на мои слова.
Тимур громко выдыхает сквозь сцепленные зубы, а потом оказывается в два шага рядом со мной.
Наверное, я действительно слишком возбуждена для того, чтобы соображать, чтобы контролировать себя. Потому что я смотрю на его тело так жадно, что чувствую: от моего взгляда дыхание Тимура становится еще тяжелее. Поднимаю глаза на его лицо, мы сцепляемся взглядами, а потом бросаемся навстречу друг другу.
Он обхватывает меня рукой за шею, накрывает мои губы своими. Дыхание пытается взорвать грудную клетку, так оно часто и прерывисто, а тело тянется к Тимуру, кожей к коже, чтобы никаких преград, ни единого сантиметра.
Я отрываюсь от него, целую шею, плечо, родинку – все, как я хотела несколько минут назад, и чувствую, как руки Тимура все сильнее сжимают мою талию. А потом он поднимает меня и бросает на кровать. Садится на колени между моих ног и смотрит таким взглядом… Словно не верит, что это все для него. Я вся, такая возбужденная, только для него. А не для кого-то еще после.
– Неужели мы лицом к лицу, – усмехается вдруг, а я закусываю губу.
Тимур целует, жарко, горячо, невыносимо, но вдруг отрывается и спрашивает:
– Ты пьешь таблетки?
Качаю головой.
– Несколько дней уже не пила. А что?
Он криво усмехается.
– У меня нет презервативов.
– Как это? – я задаю вопрос по инерции, потому что, по моему убеждению, презервативы у Тимура должны быть в каждом ящике.
– Перед Питером кончились.
Сердце совершает резкий скачок. Моя глупая девичья натура додумывает то, чего, скорее всего, нет: возможно, он больше ни с кем не спал с момента нашего секса в офисе.
Эта мысль топится в волне возбуждения, которая несется по телу с еще большей скоростью, я притягиваю Тимура и подаюсь навстречу, шепча на ухо:
– Я не хочу останавливаться.
Конечно, когда все кончается, наступает неловкость, я хватаю вещи и убегаю в ванную, чтобы смыть с себя следы случившегося безумия. Сладкого и невероятного безумия. Мне тридцать лет, а я словно забыла, что такое секс. И только сейчас вспомнила, оказавшись в объятьях Тимура. И это, черт возьми, нереально круто!
Когда возвращаюсь в комнату, Тимура уже нет, а еще мне надо торопиться – а то опоздаю. Ну вот, встала пораньше, называется. Но я не жалею. Я сама этого захотела, так что…
Быстро переодеваюсь в рабочее, а когда спускаюсь в кухню, нахожу там Тимура, он пьет кофе и курит, стоя на балконе. Все так же – в одних штанах.
На мое появление поворачивается и спрашивает, выдыхая в сторону дым:
– Отвезти тебя на работу?
– Нет, – выпаливаю поспешно и добавляю, пряча глаза. – Спасибо, но я быстрее сама доберусь, чем торчать в пробке.
На самом деле не хочу, чтобы нас видели вместе. Тимура там знают, а я вроде как замужем… Ни к чему эти слухи, тем более и так будут болтать о разводе.
– У тебя вещи собраны? – спрашивает Тимур дальше, я вспоминаю чемодан, небрежно набитый одеждой, и криво усмехаюсь.
– Вроде того. А что?
– Оставь ключи от дома, мой человек съездит и заберет.
Я несколько секунд молчу, но потом киваю, говоря:
– Спасибо.
Мне бы пришлось делать это после работы, скорее всего, столкнулась бы с Ромой, а так можно избежать встречи. О разводе можно и по телефону поговорить.
Я достаю из сумочки ключи и кладу на стол, Тимур кивает, туша окурок.
– Ладно, я пошла, – подытоживаю и, чуть помедлив, ухожу в прихожую. Тимур появляется следом, следит, как я обуваюсь, привалившись к стене и сунув руки в карманы штанов. Бросаю на него взгляд, выдавливая улыбку.
– Ты красивая, – произносит Тимур вдруг, я от неожиданности краснею. Снова улыбаюсь, хотя улыбка больше похожа на защитную реакцию.
– Спасибо, – произношу, не глядя на него, открываю дверь.
– Ключи, – напоминает Тимур, пройдя к тумбочке, достает комплект.
– Спасибо, – в который раз повторяю я, пряча ключи в сумке, по-прежнему не поднимая на Тимура глаза.
Неловкость внутри бьет все рекорды. Тимур вдруг приподнимает мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него. А потом наклоняется и целует. Нежно так, легко, чуть дразняще.
Отстраняется, разглядывая мою растерянность, уголок губ с одной стороны чуть растягивается в улыбке.
– Ну иди, – кивает мне, я по-дурацки киваю в ответ и сбегаю. Иначе и не скажешь.
Глава 42
Пока еду в лифте, пытаюсь унять грохочущее сердце. Он меня поцеловал. Просто так. Безо всякого повода. Сказал, что красивая. Зажмуриваюсь, закусывая губу. Милана, тебе что – пятнадцать? Нельзя впадать в состояние эйфории из-за таких вещей в тридцать. Я вроде и сама знала, что не уродина, и мы сексом занимались уже…
– О Господи, – качаю головой собственным мыслям, и все равно когда выхожу из лифта, ловлю на своем лице дурацкую улыбку, которой, безусловно, не место, учитывая обстоятельства моей жизни.
Однако и улыбке, и приподнятому настроению на мои домыслы плевать, потому в метро я выгляжу слишком счастливой на фоне пестрой толпы, добирающейся на работу вместе со мной. Когда появляюсь в нашем маленьком уютном кабинете, уже все на месте, меня встречают громкими радостными восклицаниями.
– Ого, кто-то похорошел за время командировки, – смеется Аленка, – Питер на тебе положительно сказывается.
Я только качаю головой с улыбкой. Отчего-то думаю: если бы не сегодняшнее утро, вряд ли бы Аленка сказала обо мне подобное.
– Как у вас тут дела? – спрашиваю, усаживаясь за свой стол и включая компьютер.
– Нормально, закрыли объект, по крайней мере, все документы сдали, – Женька выставляет вперед руки, уж я представляю, насколько это адово было у них тут.
– Да что мы, лучше ты расскажи, – влезает Алена, я смотрю непонимающе.
– Рассказать что?
– Я же говорила, наша Милаша ничего не знает, – гулко смеется Ирина Григорьевна.
– Не знаю чего? Девочки, я начинаю волноваться.
– Офигеть. Все же у тебя под носом было, в Питере, – качает головой Аленка. Не успеваю я еще раз спросить, о чем речь, как Женя говорит:
– Михалыч наш разводится.
– Что? – перевожу на нее взгляд.
– То. И ради кого? Ради Безруковой, которая с тобой на объекте сидела.
– Что? – выпаливаю я в изумлении, мозг лихорадочно сводит новые данные с тем, что говорила Саша. Так ее женатый любовник – наш директор? Мама моя…
– Он же всю позапрошлую неделю в Питере торчал, – подхватывает Алена, – вернулся, и нате вам. Вот молодец девка, хорошо устроится, захомутала москвича при деньгах.
– Да он ее на двадцать лет старше, – влезает Женя. – Не представляю, что у них может быть общего.
– А тебе и не надо, – хмыкает Аленка. – Ну а про Петра Евгенича Малышева тоже не в курсе?
– А с ним-то что?
Аленка только глаза закатывает.
– Ты там вообще видела хоть что-то, кроме работы?
Видела, ох уж я видела…
– Оказывается, – Аленка понижает голос, подаваясь вперед. – Он сливал предложения конкурентам, прикинь, получая за это бабки. Этот наш красавчик Тимур его подловил. На чем не знаю, честно, об этом слухи что-то не ходят. Что-то они с Михалычем не поделили, вот Малышев и подложил свинью.
– И не раз подложил, – хмурится Ирина Григорьевна, – сами видели, сидели без нормальных объектов сколько. А сейчас уже несколько в стадии обсуждения.
Я молча перевариваю услышанное. Тимур даже не обмолвился о том, что нашел крысу, впрочем, выходит, те первые догадки подтвердились – действительно конфликт был из-за девушки… Из-за Саши. Обалдеть можно. Ну с ее темпераментом неудивительно, конечно, что она притягивает мужчин… Но все равно – обалдеть.
– Его теперь уволят?
– Петра Евгенича? Уже оформили, должен сегодня подписать.
– Ладно, девочки, – подытоживает Ирина Григорьевна, – надо работать. В обед поболтаем.
Я не сразу погружаюсь в рабочий процесс, в голове крутятся наши с Сашей разговоры, а потом думаю о Каневском, о том, что он разводится ради нее, молоденькой и вздорной. Про таких обычно говорят: седина в бороду, бес в ребро. Ну или про кризис среднего возраста, которому сейчас самое время. Но где-то в глубине души я даже восхищаюсь смелостью его поступка. Хотя жене и детям вот вообще не завидую. Особенно если для них эта новость – как гром среди ясного неба.
Кстати, о разводе. Залезаю в интернет, смотрю несколько статей. Нам придется обращаться в суд, потому что имеется ребенок. Однако можно подать заявление электронным образом и ждать вызова.
Обедаю я быстро, а потом сбегаю от девчонок, чтобы поговорить с Ромой. Не уверена, что он снимет трубку, но он отвечает сразу.
– Я подам заявление, – говорю сухо после приветствия. – Нас вызовут в суд, чтобы решить вопрос по поводу того, с кем остается ребенок.
– Надеюсь, на алименты не будешь претендовать? – зло хмыкает Рома, я сжимаю губы.
– Что, совсем решил вычеркнуть его из жизни?
– Без тебя разберусь в наших отношениях, – огрызается Рома. – Заполняй заявление, данные, если будет надо, я пришлю. Это все?
– Да.
Рома вешает трубку. Вот и поговорили. Вот так все кончилось: оборвалось резко, грубо – без шансов на что-то нормальное.
Чтобы оформить заявление, нужны документы, которых у меня под рукой нет, потому я решаю доделать все вечером. Если документов не окажется в моих вещах, придется снова звонить Роме.
Возвращаться домой к Тимуру странно. И снова неуютно, хотя консьерж, спросив мое имя, пропускает без разговоров. Интересно, Тимур дома?
Но квартира встречает меня тишиной. Поставив сумку на тумбочку, я прохожу по первому этажу, зажигаю свет. Заворачиваю в коридор, куда еще не успела наведаться. За дверями оказывается кабинет и небольшой спортивный зал.
Интересно, он купил или снимает? Наверное, купил, смысл вбухивать кучу бабок в аренду, когда ты собираешься обосноваться в Москве и имеешь деньги на покупку квартиры.
Заглядываю в холодильник: тут много еды в контейнерах из фольги, видимо, служба доставки. Ну да, сложно представить, что Тимур проводит время на кухне у плиты.
Поднимаюсь наверх, колеблюсь возле двери в свою комнату, но потом не удерживаюсь, и заглядываю к Тимуру. Включаю свет и обозреваю просторную спальню в темно-серых тонах. Большая кровать, шкаф-купе, несколько полок на стенах, кресло с низким столиком и напольной лампой. Довольно уютно, по крайней мере, чувствует стиль хозяина.
Слышу, как внизу хлопает дверь, и поспешно выхожу в коридор, тут же раздается голос Тимура:
– Милана, ты дома?
Закусываю губу, думая о том, как это звучит… Как могло бы звучать, конечно, потому что на самом деле это просто вопрос без каких-либо выдуманных мной подтекстов.
– Да, я в комнате, – отвечаю громко, открывая дверь. В углу стоит чемодан, остальные вещи сложены в большие тряпочные сумки, но уверена – не все здесь Ромина работа, а того, кто ездил их забирать. Неудобно как-то: человеку пришлось копаться в чужих шмотках.
Оборачиваюсь, слыша шаги, Тимур останавливается передо мной. Он, как обычно, в брюках и рубашке, и выглядит жутко сексуально. Тоже как обычно.
– Привет, – говорю я, потому что пауза затягивается, и прохожу в комнату. Тимур не заходит следом, приваливается к косяку, засовывая руки в карманы.
– Как день прошел?
– Нормально. Узнала много новостей. Про Каневского, Сашу… Про Малышева.
Тимур усмехается.
– Как видишь, все оказалось просто: шерше ля фам, как говорится. Удачно тогда поймал слушок про дележ девчонки.
– Ты знал, что речь о Саше?
– Ну узнал быстро.
– И потому клеился к ней?
Тимур снова усмехается, разглядывая меня.
– Да, – отвечает в итоге. – Это самый простой способ.
– Понятно. А чего не сказал?
Тимур неоднозначно качает головой.
– Ты слишком эмоциональна. Могла спалить контору.
– Отлично, – хмыкаю я. – Спасибо.
– Мне твоя эмоциональность нравится.
Эти несколько слов заставляют мысли о Саше и этом деле разбежаться в разные стороны. Смотрю на Тимура, а сердце начинает стучать невпопад.
– Мне надо переодеться, – говорю, отводя взгляд, он только усмехается.
– Хочешь, я тебе помогу?
Я снова краснею, словно глупая малолетка, и не могу на него смотреть. Слышу только, как он подходит ко мне, садится на кровать и притягивает к себе так, что я оказываюсь у него между ног.
Глядя мне в глаза, Тимур расстегивает мою юбку, аккуратно тянет ее вниз. Следом начинает расстегивать блузку, так и не сводя с меня взгляда, но когда я скидываю ее на пол, он наконец опускает голову. Кладет руки мне на бедра, тянет ближе к себе, целует в живот, оставляя на коже влажные следы. Мое прерывистое дыхание подкрепляется стонами, когда Тимур целует ниже, когда стягивает с меня трусики. Я цепляюсь за мужские плечи только с одной мыслью: разве можно так сильно этого хотеть?
Глава 43
Когда я прихожу вниз, сходив в душ и переодевшись в просторную футболку и штаны, Тимур сидит в столовой за столом, положив ноги на стул по соседству, и что-то смотрит в телефоне. На нем, видимо, традиционно, только штаны. Влажные волосы поставлены вверх.
– Очень есть хочется, – говорю, проходя в кухню. – Можно съесть что-нибудь из твоей еды?
– Конечно. Можешь не спрашивать. Ты здесь живешь.
Я замираю с контейнером в руках. Я здесь живу. У Тимура. Но не с Тимуром. Нужно не забывать об этом.
Я ставлю еду греться в микроволновку.
– Ты будешь? – спрашиваю, поворачиваясь.
– Нет, в городе поел. Зачем тебе штаны?
– Что? – я в непонимании опускаю глаза вниз.
– Футболка достаточно длинная, можно ходить в ней одной.
Тимур так на меня смотрит, что я снова теряюсь. Зачем-то тереблю край футболки. К счастью, микроволновка пищит, сообщая о готовности, что позволяет мне не отвечать.
Я сажусь за стол, Тимур опускает ноги, откладывая телефон.
– Расскажи о Гоше, – просит вдруг. Я пару секунд смотрю на него, потом улыбаюсь, отводя взгляд.
– Он классный, – усмехаюсь, возводя глаза к потолку. – Ну так, конечно, говорит каждая мать о воем ребенке… Он добрый и открытый. Доверяет миру, знаешь? Но может быть очень упертым, если дело касается того, что ему важно.
– Зеленая башка? – вставляет Тимур, я киваю.
– Да. Это знак протеста. Но на самом деле, он, правда, добрый. Если к нему с душой… И чувствительный, хотя сейчас стал это прятать в себе. Становится подростком… Несколько лет ходил на футбол, не так давно бросил, сказал, больше не хочу. Увлекся музыкой. С друзьями хочет сделать свою группу.
– Только не рэп, скажи мне.
Я смеюсь, качая головой.
– Нет, не рэп. Попросил электрогитару. Мы с Ромой обеща…
Я сбиваюсь, замолкая, улыбка сползает с лица.
– Извини, – говорю, не глядя на Тимура. Возникает неловкая пауза, я начинаю быстро есть. Тимур выходит на балкон, закуривает, я бросаю взгляды на его крепкую спину. Он возвращается, усаживается на тот же стул и спрашивает:
– Как считаешь, он примет меня?
Я молчу какое-то время, потом отвечаю правду:
– Я не знаю, Тимур. Честно, не знаю. Ему еще как-то надо принять новость о нашем с Ромой разводе. Мне сложно прогнозировать его реакции.
– Рома был хорошим отцом?
Пожимаю плечами.
– Нормальным. Не скажу, что он проводил с Гошей все свободное время, но он, правда, его любит. – Снова затягивается пауза, я поспешно поднимаюсь:
– Пойду в комнату.
Тимур меня не удерживает. Я просматриваю вещи, документов не нахожу. Но одежда и косметика вроде бы вся здесь. Гошины вещи остались дома, ну у него есть с собой какой-то запас, на первое время хватит.
Пишу Роме, какие мне нужны документы для подачи заявления, он читает сообщение, но не отвечает, через десять минут скидывает фотографии.
Заполняю данные, чувствуя внутри дурацкую пустоту. Всегда казалось странным, что чтобы начать с кем-то жить или перестать, нужно как будто всего лишь оформить бумаги, проставить данные в нужных графах и подпись в конце. Судьбоносный момент, отмеченный на листочке, конечно, имеет больше власти, – усмехаюсь я мысленно.
Когда все графы заполнены, остается только нажать кнопку отправить. Я смотрю на нее и отчего-то не могу. Умом понимаю: назад дороги нет. Я решилась на развод, и то, как прошли наши с Ромой последние встречи, прозрачно намекает: вряд ли можно что-то исправить, даже при большом желании.
И все равно отчего-то боязно перейти этот рубеж. Выдыхаю. Как сильно изменилась моя жизнь всего-то за неделю. Даже не верится, что так возможно. Я-то, взрослый человек, не могу это до конца переварить, что же будет с Гошей? Даже представить страшно. Как его подготовить, какие подобрать слова? Не могу представить. Разве можно тут найти что-то подходящее случаю? Или что-то, что смягчит удар? Нельзя.
Я тычу в кнопку, на секунду появляется крутящийся кружок, а потом появляется надпись: «Ваше заявление отправлено. На Вашу почту придет уведомление о дате рассмотрения дела в суде».
