Текст книги "Властный, страстный и отвязный, или... (СИ)"
Автор книги: Ник Венджинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Очнулся я уже ближе к вечеру. Ощупав голову, я с прискорбием отметил несколько болезненных шишек, а кое-где даже сочилась кровь. Почему-то совершенно не было сил. Перевернувшись на спину, я уставился в пламенеющее закатом небо и пролежал так еще минут двадцать, бездумно рассматривая плывущие облака.
Тишина вокруг: ни городского шума, ни электричек, ни самолетов, ни соседей, которые еще вчера пьянствовали до полуночи и орали за соседским забором. Только лес шумит могучими кронами, только птицы щебечут в ветвях... Первозданная красота!
Мимо пропрыгала лягушка, забрызгав мне лицо каплями из лужи... Значит, был дождь? Не похоже. Рядом ведро валяется. Скорее всего, меня пытались привести в чувство и обдали колодезной водой. Да, волосы еще мокрые...
Ужасно хотелось пить, язык буквально присох к небу, и я, нервно сглатывая, на четвереньках пополз к порогу дома. Надо сказать, что далось мне это с неимоверным трудом. Создалось ощущение, будто я пустыню Сахару марш-броском преодолел, а не три метра прополз. Постепенно приняв вертикальное положение, я, держась за стену, прошел в дом.
К счастью, никого из обитателей избы я не встретил, потому что если бы встретил, был бы не готов к серьезному разговору в подобном постыдном виде: свою простыню я потерял еще на улице, пока, весь изляпанный куриным пометом да землей, полз на четвереньках к дому.
Вскоре я обнаружил свои вещи. Удивительно, но их никто не тронул, не выкинул и даже не поджег. Шмотки спокойно лежали там же, где я их вчера и оставил: на полу, рядом с импровизированной постелью.
Схватив вещи и хорошенько выругавшись, я представил, как сейчас пойду и оторву головы петухам, а заодно и Акаде, которая не посчитала нужным помочь мне. В конце концов, я – не только чистокровный нефилим, но мой род берет начало от настоящего высшего сословия дуатцев, и какая-то полукровка просто обязана уважать меня, служить и бояться!
«Высеку ее огненным хлыстом! – выбирал наказание я, пока, злобно сопя, обтирался мокрым полотенцем. – Нет! Заставлю ползать на коленях и молить о пощаде! Голой! Свяжу поганку! И буду... буду... что-то делать с ней... нехорошее... и по принуждению. Нет... Так нельзя. Она же трофей. Вот пусть и остается трофеем! Отрежу ей голову энергетическим арканом! Точно! Лучше всего именно так и поступить. И принесу голову Лучезару! Брошу прямо ему на стол! Полукровская ведьма! Гореть тебе в аду! Это уж я точно тебе устрою, не сомневайся! Ак-ада! А Аду тебе не дать?! Получишь сполна и за своих петухов, и за кошку, и за то, что бросила меня посреди двора лежать на голой земле с куриным пометом! Да у меня на голове мухи уже, наверное, яйца отложили! – ужаснулся я при мысли об открытой ране и жаре, что стояла еще с самого утра. – Ну, ведьма! Я тебе устрою райскую жизнь! Сейчас, только портки натяну...»
Выйдя из дома, я огляделся в поисках потенциальной жертвы и приготовился уже проявить в руке огненный хлыст, как понял, что... магии-то у меня больше нет. Ни капельки, ни огонька, ни искорки.
Впервые в жизни я серьезно запаниковал. Это несравнимо ни с какими ощущениями, когда ты теряешь свои способности. Это всё равно, что потерять самого себя, собственную душу. Так вот что означает безграничная беспомощность!..
– Да что же это такое?! – снова и снова, в надежде встряхивал руки я, но всё было бесполезно. Магия не текла по моим венам, не бурлила в моей крови, а постанывала где-то в отрывочных воспоминаниях моей прежней, вполне счастливой жизни.
Тут из-за угла сарая выглянула Акада. Понаблюдав за моими психованными телодвижениями, она с суровым выражением лица, явно не предвещающим ничего хорошего, направилась ко мне. Двигалась она крайне мягко, плавно ступая, точно хищница, выискивающая у будущей добычи самое слабое место. Свои руки Акада прятала за спиной. Но мне и не требовалось их рассматривать, чтобы понять: у девушки появились магические способности.
– Вот ведь попал в переделку!.. – прошептал я и попятился назад, попутно озираясь в поисках того, чем бы обороняться от этой ведьмы. – Слушай, Акада... давай поговорим!
– О чем, интересно? – вскинула брови она. – О том, как ты собирался отвезти меня к какому-то Лучезару и отдать ему на съедение?
– Да брось! – не слишком убедительно отмахнулся я. – Какое еще съедение?!! О чем ты говоришь?!
– Такое! Маня мне всё рассказала!
– Ты бы лучше поинтересовалась у своей вонючки, откуда она всё это знает и почему с тобой живет?
– Будет время.
– Кстати, о времени. Сделай милость, поди, выясни, куда твоя тупая Маня мой дезагрегатор дела? Без него нам не вернуться.
Акада стушевалась, явно не желая признаваться.
– Что? – похолодел я.
– Она его обронила при перемещении. Твое оружие или... как ты там его назвал... осталось в том, старом нашем мире. У нее же лапы, а не руки! Вот и обронила...
Как бы это банально ни прозвучало, но в тот момент я действительно напоминал рыбу, хватающую ртом воздух, а потом разразился на весь двор:
– Да она мозги свои обронила! У меня больше нет магии! Что-то произошло из-за твоих поганых петухов! Они тюкнули меня так, что перекрыли все магические потоки! Ты понимаешь, что это значит, тупица?!! Я не могу проявить ни малейш... – я осекся, видя, что Акада выставила вперед руки и направила на меня открытые ладони.
Реакция, у меня, слава Люциферу, сохранилась отменная! Я бросился в сторону, как раз в тот момент, когда в меня полетела энергетическая волна. Схватив грабли, что валялись у забора, я размахнулся и – да простят меня все женщины в мире – запустил их, точно метательное копье, в Акаду. Благо, физическими тренировками я никогда не брезговал. Грабли аккуратно приласкали буйную головушку этой новоиспеченной ведьмы, и она начала мягко оседать на землю, но при этом каким-то образом ухитрилась пустить грабли в обратный полет.
Мгновенно почувствовав себя истребителем, за которым носится самонаводящая сверхзвуковая ракета, я понесся к ветхому одинокому домику. Думал, что успею... нет-нет, не нужду справить, а за угол забежать, чтобы грабли в строение врезались. Не помогло: эта ракета успела-таки съездить мне по спине, прежде чем я сиганул через забор и помчался в сторону леса.
– Фух! Пронесло! – поздравил я самого себя, когда, задыхаясь от быстрого бега, прислонился к первому дереву широкой лесной полосы.
Меня изрядно мотало во все стороны, в ушах долбился сердечный ритм, а в глазах летали мушки, но даже сквозь ухудшающееся с каждой минутой зрение мне удалось разглядеть кровавую тропу, что я оставил позади себя. Видать, грабли разодрали мне всю спину, а я, пока бежал, не особенно это почувствовал, зато теперь... снова потемнело...
Как-то часто за последние сутки я стал сознание терять... Вот и галлюцинации прискакали: пятеро всадников неслись во весь опор через поле, вовсю улюлюкая. Заметив одинокий домик, они тормознули коней и спешились. Достав мечи, мужики осторожно открыли калитку сада Акады и... на том я погрузился в океан бессознательного.
Глава 7 "Мир заключают с врагом, а не с другом"
И снова я очнулся от дикого вопля.
«Да что ж такое?! – возмутился я. – Не дают мне ни выспаться, ни отдохнуть в бессознательном состоянии!»
С трудом поднявшись на ноги, я огляделся и не сразу сориентировался в пространстве. Как скоро выяснилось, я по-прежнему находился на границе с лесом, а там, через поле, где виднелся одинокий домик, происходило что-то...
Моя спина оставляла на стволе сосны обширные кровавые пятна, а голова просто раскалывалась. Вокруг всё кружилось. Высокая трава, пока я, шатаясь, шел за каким-то Лешим обратно, то и дело грозилась встретиться с моим лицом. Мне казалось, что земля выгибается и только чудо не дает ей ударить меня по носу.
Несмотря на ватные ноги и сильнейшее головокружение, я довольно-таки скоро приволок свою окровавленную тушку к участку Акады, где, кое-как перевалившись через забор, шмякнулся мешком за сараем. Так и пролежал минуты две, приходя в себя, пока не услышал мужской хохот и слова:
– Будь хорошей девочкой!
– Стяни с нее кофту! – ржал второй голос.
– Ууу! Какие кругленькие и спелые! – восторженно завывал третий голос. – А если сжать, нравится, а? Что, уже стонешь?
– Отпустите! Мне больно!
– Заткнись! Эй, Кир, воткни ей в рот, пока я ее с этой стороны...
– Все после меня! – пророкотал кто-то басом. – Я первый! Ей обязательно понравится, и она войдет во вкус. Мокрая вся будет! Правда, киска?
– Уроды! Мерзавцы! Насильники! – кричала, захлебываясь в слезах, «киска». – Будьте вы прокляты!..
– Ай! Она кусается! – взвизгнул кто-то. – Сука! Она мне чуть член не откусила!
Меня бросило в жар.
Какой козел придумал эту сказку, дескать, женщинам нравится, когда их берут силой? Наверное, только тот, в ком напрочь отсутствует эмпатия, тот, кто не видел, как эти женщины потом умирают от кровотечений и внутренних разрывов. И умирают они в жутких муках и боли. А если не умирают сразу, то умирают чуть позже – медленно, от воспаления и заражения. Еще любят распространять миф, будто мужчина, который насилует женщин, однажды влюбится и превратится в высокоморального члена общества. Или этот бред, мол, он влюбится в свою жертву. Это же надо до такого маразма додуматься! Насильник однажды – насильник навсегда, с той лишь разницей, что впоследствии аппетиты у насильников растут.
Я никогда не принимал участия в подобных забавах. И, честно признаться, действительно гордился этим. Но сделаться свидетелем, сидеть сейчас просто так за стеной сарая, и ждать, когда эти пятеро разорвут Акаду, удовлетворив свои низменные инстинкты по нескольку раз подряд – это всё равно, что стать соучастником всей этой бездушной грязи.
Тихонько выглянув из-за угла, я успел рассмотреть и оценить картину происходящего.
Акада лежала на боку, на земле, а руки ее были связаны за спиной. Юбку ей задрали по самый пояс, сорвав нижнее бельё, кофту также разорвали, а чашечки бюстгальтера спустили вниз, оголив грудь, которую нещадно мял бородатый мужик, попутно угрожая девушке своей секирой.
Он встал перед девушкой на колени и пытался засунуть ей в рот свой член, когда остальные мужики, подняв ноги Акады, уже спустили штаны и приготовились к попеременному изнасилованию.
«Она хотела убить тебя, – шептал мне внутренний голос, – воткнула грабли в спину, а если бы не убежал, то Акада разбила бы тебе голову тачкой или чем-нибудь еще! Сейчас-то вон, ручки у нее связаны, ничего наколдовать не может...»
Очередные сдавленные рыдания Акады вызвали во мне небывалый прилив сил, заглушив бешеным ритмом сердца настойчивый внутренний шепоток. Когда же девушка получила очередную пощечину за отказ открыть рот, мой рассудок совсем слетел с катушек.
Не знаю, что со мной не так, но я снял со стены сарая косу и выскочил из-за своего укрытия. В моем полуобморочном состоянии, не имея ни магических возможностей, ни элементарных сил, чтобы даже сражаться врукопашную... это выглядело настоящим ребячеством.
Однако мне везло: замахнувшись косой, я скосил, аки боевым посохом, сразу двоих. Упав, один из них сразу вырубился, а второй принялся натягивать на себя штаны. Пока он был занят своими брюками, мне удалось размозжить голову третьему. Четвертый замахал своей секирой, но я пребывал уже в таком состоянии, когда приходит полное спокойствие, и ни одна эмоция больше не туманит ни зрение, ни рассудок.
Древко косы катастрофически быстро уменьшалось: как бы я ни скакал с палкой, наотмашь рубя противников, раз за разом моё оружие срезали мечами, отчего вскоре в руке остался один обглодыш. Затем посыпались искры: это секира то и дело лязгала по металлу граблей, которые я подобрал у своих ног, удачно наступив на них, но тут в меня швырнули сеть. Она закрутилась, зацепилась грузиками, и, мгновенно спутав мне ноги и руки, лишила возможности орудовать граблями.
Вообще, если кто-то травит байки о красивых поединках – можно сразу начинать смеяться, даже не слушая рассказчика до конца. Ни одна реальная драка красотой не отличается. Если только первые два-три прыжка и движения – а потом, если не удалось с этих первых двух-трех ударов вырубить серьезного противника – тогда в любом случае начинается чистый «махач». В реальном бою никто постановкой трюков не занимается, а внутренний оператор забывает про свои обязанности, бросает камеру и смывается. Что уж говорить о режиссере и сценаристе – эти самыми первыми капитулируют с «киношной» площадки, а на сцену выходит его величество Случай. Именно он мнит себя хозяином положения и всячески старается напомнить опытным, натренированным бойцам об их ничтожности и хрупкости тел.
Это когда дерешься один на один, тогда еще можно достойно и картинно провести серию эффектных ударов, периодически застывая, точно для фотосессии или видеоролика, а уж когда со всех сторон на тебя лезут, то тут уж не до гармонии и красоты приемов. Главное – достать, пробить цель, нейтрализовать противника самым быстрым и точным ударом, успеть уйти от контратаки. И держать зрение чуть рассеянным, чуть отстраненным и расфокусированным, чтобы не зацикливаться на ком-то одном, а видеть сразу всех противников одновременно, чувствовать их своим хребтом, интуитивно предугадывать следующий выпад. Это то состояние, когда реальная, физическая сторона контакта переходит на ментальный уровень.
Войдя в подобное состояние, я быстро понял, что мне... кранты. Сейчас мои силы иссякнут, сейчас мозг проанализирует ситуацию и вынесет безжалостный вердикт: «Всё, тебя поймали. У них мечи, а ты сетью скован. Выгоднее сдаться, ибо только так продлится твое существование хоть на несколько минут».
Тоже мне, советчик! Те, кто слушает мозг и логику – всегда проигрывают. Нужно слушать только Дух.
А дух мой в тот момент взбунтовался, разъярился и я каким-то образом смог вытянуть из окружающего пространства магию, смог наполниться ею... и показать свою истинную ипостась.
У людей принято говорить: «у страха глаза велики». Знаете, откуда это пошло? От видения иного мира и его обитателей. Просто когда люди видят нас, у них глаза в прямом смысле слова на лоб вылезают. Мы – большие, гигантские. Самые мелкие из нас – два метра тридцать сантиметров. Все, кто ниже этой отметки – автоматически записываются в ранг позорных полукровок. Самые высокие – выше сосен. Это, разумеется, не касается драконов – те, вообще, еще крупнее. Ни один лайнер с ними не сравнится! Но это в небе, а по земле, с ее изменившимися условиями, так уже никто не станет ходить.
После планетарных катаклизмов всем пришлось приспосабливаться. Поэтому чаще всего мы примеряем на себя личины, где рост не превышает трех с половиной метров. Как выяснилось, и этого вполне достаточно, чтобы досмерти пугать людей. Чем я сейчас и занимался.
Вызвав ожидаемый шок, я воспользовался ситуацией и, отобрав тяжелый двуручный меч у одного из противников, разрезал им сеть, что буквально вгрызалась в мои раны на спине. А затем, без зазрения совести, снес головы этим пришлым уродам. Не хватало только музыкального сопровождения, и поэтому я решил восполнить непростительный пробел. Напевая арию Фигаро, я вскоре завершил линчевание отморозков и со словами «Bravo, bravissimo! А te fortuna non manchera! La la la la... la la la la!..» отбросил меч в сторону.
Не прошло и трех минут с начала сражения, как адреналиновая встряска себя полностью исчерпала, и я начал оседать на землю. Последнее, что я помню, как ко мне подбежала Акада, успев поймать голову и спасти ее от соприкосновения с острыми граблями, с кривых зубьев которых всё еще свисали чьи-то мозги.
– Хеллоу, Долли! – прохрипел я, утопив лицо в руках Акады.
Мне было очень приятно. Где-то на задворках сознания я ощущал себя летящим в облаках. Меня кто-то гладил, нежно касаясь тонкими пальчиками, ласкал подушечками по шее, плечам, ключицам, груди и животу, опускаясь всё и ниже и ниже...
– Ммм... – неосознанно промычал я, и проснулся от собственного хриплого голоса.
Нежные пальчики сразу же прекратили свои восхитительные движения внизу моего живота и выскользнули из-под одеяла. Я разочарованно застонал и приоткрыл один глаз.
– Очнулся? – прошептала Акада.
Она сидела на краешке кровати, на которой лежал я, и теперь, сложив руки на коленях, во все глаза выжидающе смотрела на своего пациента.
– Что это ты сейчас такое вытворяла? – нахмурился я, когда, закашлявшись, попытался восстановить свой нормальный тембр голоса.
– Вот... – покраснела Акада, мотнув головой в сторону мисочки, полной вонючего отвара, – раны твои промывала.
Я недоверчиво сощурился, потому что... так... раны не промывают. И там ран у меня точно не было.
В свете двух свечей, поставленных рядом на тумбочке, лицо Акады стало и вовсе пунцовым. Вспыхнув, девушка возмущенно подскочила и с яростью бросила мне:
– Я не собиралась тебя разглядывать и уж тем более – трогать... там! После вчерашнего я в который раз убедилась, что все мужики – грязные свиньи! Отвратительные, похотливые уроды! Ненавижу!!!
Она выбежала из спальни, хлопнув дверью так, что чуть свечки не упали.
– Пфф... Вот и спасай их потом! – фыркнул я и попытался подняться. Нужно было срочно навестить домик неизвестного архитектора. Встав в полный рост, я задел головой потолок.
– Чёрт! Нафига такие низкие потолки делать?!
Мне пришлось очень сильно поднапрячься и вернуть себе более-менее подходящий для этого помещения рост.
– Ну, всё, – схватившись за стену, зашептал я вмиг пересохшими губами, – мне крышка! Видимо, это были последние ресурсы организма... Акада! – еле слышно позвал я. Но ответа не последовало. Вместо этого спустя полминуты дверь тихонько скрипнула и на пороге появилась насупившаяся девушка.
– Что тебе надо, великан? – исподлобья поинтересовалась она.
– Я уже не великан. Помоги мне дойти до одинокого домика в твоем саду.
– Вот еще! – скрестив руки на груди, надулась Акада. – Я тебя еле-еле вчера сюда приволокла. Даже Мотю с Маней запрягала. Мы чуть не надорвались, пока тащили тебя! Не собираюсь я тебя по туалетам водить. Сам как-нибудь доползешь!
– Неблагодарная чувырла! – выругался я. – Тогда я нассу прямо здесь! Вот, смотри!
И я демонстративно принялся освобождаться от одеяла, которым завернул свое обнаженное тело.
– Ой, ладно-ладно! – встрепенулась Акада, прикрывая ладонью глаза. – Не надо ничего мне показывать! Я еще вчера насмотрелась на все ваши... антенны. Теперь тошнит от одного вида! Так уж и быть: отведу тебя, подставлю своё хрупкое плечо... И вот еще что. Не рассчитывай на благодарность. Во-первых, это из-за твоего удара граблями по голове я пребывала в отключке, когда прискакали эти... И потому не смогла ни спрятаться, ни вооружиться, ни... – замялась она, – ...наколдовать что-то... А во-вторых, Маня мне на многое глаза открыла. Я знаю, почему ты решил спасти меня. Из-за корыстных интересов! Ты быстро понял, что переместившись со мной сюда, обратно переместиться сможешь только в том же составе. Я нужна тебе живой.
Недоуменно воззрившись на девушку, я затормозил у двери туалета.
– Что, скажешь, не так? – процедила сквозь зубы Акада.
– Какая замечательная мысль! – мои глаза с каждым мигом всё больше и больше расширялись, приходя в восторг от неожиданной догадки. – Ты и твоя глупая Манька – очень близки к истине. Как же я сразу не догадался!
– Постой! О чем ты?!! – крикнула Акада в закрытую дверь. – Я не отстану от тебя! Скажи, что еще ты там задумал, мерзкий демон! – колотила она кулачками в хилые деревяшки этого нуф-нуфного домика.
– А-а-а... какой кайф! – вещал я по ту сторону двери. – Кстати, не знаю, что ты там разглядывала час назад, но это не максимальный размер моей антенны. Хочешь, покажу, какой на самом деле бывает размер у этой антенны?
Прислушавшись, я понял, что Акаду, словно ветром сдуло.
Отыскав самую большую из щелей, которых, как оказалось, было полным-полно в туалетной двери, я прильнул к ней глазом и со смехом наблюдал через нее, как быстро сверкали пятки Акады.
– Отлично, теперь можно спокойно обдумать план дальнейших действий.
Глава 8 "Сейчас его будут бить, может быть, даже ногами"
Сложное дело задумал я. Требовалось как можно скорее воплотить мой гениальный план в жизнь. Но как это сделать?
Вышел я из одинокого строения в приподнятом настроении, как тут передо мной начала пританцовывать садовая лопата. Отшатнувшись от этой опасной стройняшки, я попытался обойти препятствие, но не тут-то было: лопата поскакала за мной ритмичным галопом. Попытался поймать ее, а она, зараза, отлетает, разворачивается и тычет в меня своим блестящим острием. Жестяная гадина! Гордится, что новая, вот и выпендривается.
Пока я носился от нее по всему участку, на пороге дома показалась Манька. Кошка вышла на крыльцо и вальяжно развалилась на ступеньке.
– Слышь, Манька, сбегай за хозяйкой, скажи ей, чтоб лопату свою угомонила! – задыхаясь от бега, успел выкрикнуть я, прежде чем лопата, просвистев мимо моей головы, вонзилась в бочку с вонючей компостной жижей.
– Ах-ха-ха! – злорадствовал я, дергая древко лопаты. – Так тебе и надо! Не выберешься! Век тебе вонять! Чтоб ты раньше времени поржавела!
– Нужно было не бегать от нее, а просто протянуть руку и взять, как и предполагалось, – мяукнула Манька. – И Акада мне не хозяйка. Она... – призадумалась кошка, внимательно разглядывая щебетавших на яблоневых ветвях птиц, – ...она мне друг.
– Ой, – скривился я, – только не надо! Скорее, она твоя рабыня: и кормит тебя, и чешет, ублажая. Тебе только урчать от удовольствия остается.
– Сам-то урчал сегодня ночью. Я слышала, как Акада тебя с того света возвращала.
Что-то... подобное... и я смутно припоминал. Но до последнего момента считал это эротическим сновидением.
– Так-так... это упрощает дело, – довольно хмыкнул я и гордо перебросил один конец одеяла через плечо, запахнувшись, словно тогой на манер древних римлян.
– Не знаю, какое у тебя там «дело», – вылизывала свои лапы кошка, – но тебе следует всё-таки вытащить лопату из этой жижи. Акада велела тебе взять лопату да тележку, которая в сарае стоит, погрузить на нее трупы и отвезти в лес, где и закопать, предварительно совершив там... обряд из черной мессы некроманта.
– Очень смешно. Я, что, могильщик, по ее мнению? – возмутился я до самой глубины души.
– Нет, – презрительно фыркнула кошка, – философ! Бери лопату и отрабатывай хлеб насущный!
И она уселась на пятую точку, смешно вытянув и раздвинув свои задние лапы.
– Фу!... – скорчил рожу я. – Чудеса акробатики! Как ты можешь заниматься подобным, а потом этим же языком облизывать Акаде руки? Бррр... Грязное животное!
Кошка оторвалась от своих банных процедур и, застыв, обескуражено посмотрела на меня круглыми желтыми глазами. При этом она тупенько высунула язык, прикусив его за самый кончик. Как же я жалел, что не мог сфотографировать ее в тот момент. Шедевральный кадр. Просто мега-интеллектуалка, не иначе как!
Очень скоро с Маньки спало оцепенение, и она раздраженно заявила:
– Я не всегда была кошкой! Просто... тело берет своё. Вот и приходится... языком...
– Уйди с дороги, лизопопка!
Отвесив кошке пенделя, я поднялся в дом и прокричал с порога:
– Эй, Акада! Нам надо поговорить.
– Трупы закопай, – послышалось с кухни. – Твои раны на спине хорошо затягиваются. Я тебя всю ночь крутым отваром поливала. И специальной мазью пропитывала повязки. Так что не смей жаловаться!
– Мне кажется, что ты не только отварами меня укрепляла...
Девушка не повернулась, лишь нервно заправила за ухо волнистые волосы, что выбились из ее пучка. А ухо у нее, надо отметить, немало покраснело и стало похоже на спелый помидор. Она нарочито серьезно принялась рассматривать газовый баллон, а после поведала:
– Ты почти не дышал, – тихо оправдывалась Акада, – и я просто подумала... я когда-то читала... я не знала, что это сработает, но надеялась... Нижняя чакра. Если ее активировать, тогда имеется шанс спасти даже того, кто почти уже умер, у кого уже сердце не бьется. И у меня получилось! Ты не должен об этом вспоминать. И никогда не заговаривай на эту тему! После того, что я вчера пережила, касаться мужского полового органа для меня было настоящей пыткой. Я до сих пор в себя не пришла.
Сказать, что я ликовал – это ничего не сказать!
«Мой план точно увенчается успехом! Нужно только проявить терпение, и чуток подождать» – мысленно поздравил себя я и решил немного схитрить:
– Акада... я так тебе благодарен! На самом деле то, на что ты решилась после пережитого – это действительно подвиг. Я искренне восхищаюсь тобой. Не говоря уже о том, что подобный способ реанимации не является общедоступным для людей знанием. Это было очень мудро с твоей стороны. И смело.
– Мне это нелегко далось, ты прав. И ничего я не испытывала! Просто сделала всё механически. Даже не смотрела! Только рукой... Не сомневайся!
– Да-да, разумеется, я и не подумал об этом! Только о том, как это было для тебя нелегко. И наверняка – противно. Вчера утром тебя никто, слава Вышнему, не изнасиловал, но, тем не менее, тебя знатно напугали и облапали, так что... учитывая всё это, учитывая реальную угрозу... ты держишься на редкость достойно. Такое самообладание вызвало бы зависть у любой женщины, будь то смертная или нефилимка. Несомненно, ты очень сильная женщина!
Она благодарно кивнула, продолжая мешать какую-то вкуснятину.
Мои ноздри щекотал сладкий аромат, отчего рот мгновенно наполнялся слюнями.
– Что это?
– Эклеры, – сообщила она. – Это будут эклеры с заварным кремом. Холодильник потек, электричества-то – нет. Так что... все припасенные яйца да молоко в любом случае сегодня пропадут. И я решила подсластить себе... и тебе... жизнь, Ришар.
– Мое настоящее имя – Риши.
– Хорошо, Риши. Это легко запомнить. Я знаю, кто такие риши. Тебя в честь них назвали?
– Почти, – односложно ответил я, не вдаваясь в подробности своей родословной.
Следовало повременить и действовать осторожно. Скоро, как известно, только кошки родятся, а в таком деликатном вопросе, да еще и учитывая обстоятельства, прямо сейчас давить на Акаду было бы опасно, и я развернулся, чтобы выполнить ее просьбу.
– Я пошел в лес. Вернусь через час-полтора.
– Отлично. Как раз эклеры подоспеют. Если у тебя, конечно, аппетит не пропадет. И там... знаешь... не особо много дров. Если тебе не сложно...
– Да-да, конечно, я наколю дрова.
– Спасибо. Знаешь, Риши, ты даже... милый, – ее ушки еще больше раскраснелись, и она буквально утопила лицо в поваренной книге, так и не обернувшись ко мне.
«Милый, – расплывшись в улыбке коварного Гринча, мысленно засмеялся я. – Ах, девочка, ты даже не представляешь насколько я... милый».
Глава 9 "Нашла коса на камень"
За последующую неделю я превратился в сущего ангела.
Починил крышу дома (пару раз чуть не сорвавшись), заново отстругал штакетник и переделал забор в тех местах, где он явно трещал по швам (порезав себе все руки древним, как мир, инструментом), я косил траву и пас лошадей, ходил с ними на речку, ловил рыбу, обрезал яблони и собирал грибы, несмотря на то, что они постоянно пытались сбежать от меня. Черт! Я даже ежедневно таскал воду в дом и баню, чтобы мы хорошенько выпарились, а после... решил, что достаточно подмазываться и приступил к самому главному.
Да и Акада за эту неделю преобразилась. Теперь она аккуратно заплетала свои длинные волосы в сложную, но очень эффектную косу, стерла облезлый лак с ногтей, привела в порядок обгоревшую на солнце кожу, о чем я узнал благодаря нежным открытым кофточкам, демонстрировавшим соблазнительные плечики. Безразмерная юбка сменилась джинсовыми шортами в обтяжку. И это вызвало во мне настоящий стресс, ибо оказалось, что попа у Акады очень даже... Кругленькая такая, сочная... Аж скулы сводило, когда я на нее смотрел. А ножки – это отдельная песня! Стройные, загоревшие и, как назло: именно с такими острыми коленками, как мне нравится. Это немного осложняло предстоящее дело... Более того, теперь Акада каждый день подкрашивала глаза. Ее и без того яркие, лазурные очи – а теперь еще и в обрамлении темных ресниц – превратились в весомое оружие. Недаром говорят, что сила женщин – в слабости мужчин. Убийственный взгляд!
Сегодня она нарисовала небольшие стрелки в уголках глаз... И я решил, что это знак судьбы.
– Мне нужно обсудить с тобой кое-что, – обратился я к девушке, когда поздно вечером она вышла посидеть на крыльце. Акада устроилась на ступенях и попеременно наглаживала своих подхалимов: то ненавистную Маньку, то плешивого Мотьку.
– Что ты хочешь обсудить?
– Хотелось бы наедине. Без мохнатых ушей, которые вечно влезают во все наши разговоры. Не дают и слова мне вымолвить! Комментаторы хреновы, вечно суют свои черные мокрые носы, куда не следует. Ко всему придираются, везде огрехи находят, что бы я ни делал! Всё перед тобой заискивают!
– Они просто общаются.
– Нет, они именно злобно комментируют! Выискивают, разнюхивают, постоянно сидят в ожидании, точно еще секунда и вскрикнут: «Ага! Мы так и знали! Он – мерзавец!»
– Ага-га-га!– прогавкал Мотя и почесал себя за ухом. – Ты сам себя выдал! Назвался мерзавцем.
– Ага-а-а! – зашипела Маня, с неописуемым удовольствием вторя плешивому. – Боишься? На воре и шапка горит!
Акада ласково потрепала по голове своих любимцев и, схватив каждого из них за морду, просюсюкала:
– Мои крошки-картошки, дядя-демон злой-презлой и бодается с козой...
– Акада...
– Ладно, – поднялась она, – пошли за сарай, к колодцу. А вы здесь сидите, не подслушивайте!
Мы спустились с крыльца, и пошли по мокрому от росы газону. Вокруг стрекотали сверчки, почти полная луна заливала потусторонним светом всё поле и верхушки лесного массива, и всё мне казалось таким естественным, что даже мое предложение прозвучало, как само собой разумеющееся. Но тут, после минутного молчания, с Акадой что-то произошло. Ее глаза расширились, она задохнулась от негодования и влепила мне отменную пощечину.
– Да как ты до такого додумался, изверг?!!
– А что в этом такого? – бросился я в самооборону. – Разве я предложил тебе нечто сверхаморальное?
– Представь себе! – пошла в крик Акада.
– Да почему?! Я же не вызываю у тебя отвращения. Мне известно, как ты поглядываешь на меня. И как вздыхаешь по ночам. И как на кровати вертишься. Поди, только и мечтаешь как бы ко мне на пол ломануться! Я на расстоянии чувствую твоё желание и горячую кровь!
– Это я-то мечтаю?!! – покраснела Акада, да так сильно, что любой слепец бы заметил это даже при лунном свете.
– А кто – я, что ли? Брось весь этот детский сад! Мы оба с тобой были бы сейчас не прочь завалиться в постель!
