Текст книги "Холивар. Квест "Проклятый город"."

Автор книги: Ник Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

   Семенова баба наводила на столе последний марафет, недовольно ворча о том, что её не предупредили и дома ничего нет и бедно на столе. Семен, добродушно цыкнул на неё и проговорил:

   – Ну что гости дорогие!? Прошу отведать, что Бог послал!

   Мы не стали просить себя дважды и кочевряжится, а, помыв руки, проследовали к столу. Склонив голову, Семен прочитал короткую молитву. Все чинно ждали, захлебываясь слюной и теряя сознание от ароматов. Не став томить наше терпение, Семен подмигнул и, налив по рюмочке, поднял и сказал тост:

   – Ну!!! Будем!!!

   Все выпили и смачно захрустели, кто чем и до чего смог дотянуться. Семенова баба торжественно внесла большой чугунок с дурманящим запахом ухи, за ней девушка тащила большущую глиняную миску, с вареной рыбой. Получив тарелку густой, всю в желтых кляксах жира, ухи; а к ней огромный кусок белорыбицы, Маг шлепнул туда здоровенную ложку сметаны (хотя по моему зря, без сметаны вкуснее, но он же городской, а они там все диковатые), довольно крякнул и выжидательно посмотрел; сначала на Семена, а потом на рюмочку. Понятливо кивнув, Семен наполнил посуду и сказал вечный тост:

   – Ну!!! Чтобы муха не пролетела!

   Поначалу мы настолько активно работая веслами, блин, прошу прощения ложками, что напоминали гребцов на галерах. Но постепенно движение замедлялось. Выпив все по третьей (кроме гнома, который в промежутке, не стесняясь, успел выпить еще три стопарика и громогласно потребовать "нормальну посуду", из которой можно пить, а не только нюхать, пытаясь языком вылизать случайно не испарившиеся со стенок следовые количества спиртного). Шустрая девка, собрала тарелки и утащила их в кухонный закуток и притащила второе горячее. Здоровенные жаренные куски мяса, натертые специями, посыпанные зеленью и источающие такой аромат, что даже гном бросил свою кружку, а заурчав, как голодный кот, вцепился зубами в самый большой кусок. Дроу, аккуратно отрезавший небольшой кусочек, наклонился ко мне:

   – Что это за мясо. Митрич? Никак признать не могу.

   – Вкусно? – улыбнулся я.

   – Вкусно, – признался дроу.

   – Ешь и не спрашивай – тошнить не будет, – с этими словами я тоже с аппетитом стал наяривать мяско, тихонько посмеиваясь про себя.

   Секунду поколебавшись, эльф продолжил трапезу.

   Седой, поначалу недоверчиво нюхающий рюмочку, разошелся и опрокидывал один стопарик за другим. Если бы я не знал точно, что оборотни не пьянеют – я бы решил, что он хорошо закосел.

   Эльфийка, аккуратно пригубив первую рюмочку, отставила её в сторону, покушала горячего, а теперь налегала на пироги с брусникой, да соленые огурцы. Баба Семена, заметив, что та ничего не пьет, плеснула ей в большую кружку, из настоящего фарфора, фирменного морса. Кивнув, эльфийка благодарно улыбнулась, потом аккуратно попробовала морс. Глаза расширились, она неверяще посмотрела в кружку и залпом допила остатки. После этого наклонилась к Арни и что-то тихо сказала. Тот встал, во весь свой немалый рост, и передвинул кувшин с морсом почти вплотную к эльфийке. Та его очень плотно оккупировала, ревниво пресекая попытки остальных поживиться волшебным напитком.

   Гном, устроившийся ровно посредине стола, равномерно налегал на закуску и спиртное. Дроу ел аккуратно, выглядя при этом так, как-будто находиться на званом обеде у короля. Арни немного терялся. Он все время пытался отдать ложку с посудой, а потом судорожно выхватывая её из уносимой посуды.

   Но все хорошее рано или поздно заканчивается, вот и обед подошел к концу. И как не старался полупьяный гном запихнуть в себя еще хотя бы один кусочек, но это ему не удавалось. Гости с осоловелым, совершенно тупым выражением лица, отодвигались от края стола, попутно совсем расслабляя ремень, чтобы он не мешал набитому как барабан животу. Стол почти опустел. Оставив только пироги, девушки убрали остальное, изредка бросая заинтересованные взгляды в сторону Арни. Тот, когда умудрялся их поймать, начинал краснеть, что в принципе было странно, для одного из наследников престола.

   Следом, в середину, поставили большущий самовар. Плошки с вареньем: брусничным, малиновым, клубничным, черничным, ореховым; с медом нескольких сортов: липовый, гречишный, каштановый, цветочный, разве что верескового не хватало, да экзотики, типа розового; куски сот. Арни, уставившись на большой сладкий пирог, ткнул мага в бок и сказал:

   – Поправьте меня если я ошибаюсь, но это же вроде бы...

   – ...торт, – закончил за него Семен.

   Я же пожал плечами:

   – А что такого? У нас конечно не столица, но вот Семенова жена – бывший кондитер королевского двора. Было бы странно, если бы она не умела выполнять свои прямые обязанности. Арни заинтересованно посмотрел на миловидную женщину средних лет,

   Вот и обед подошел к концу. Оставив Арни беседовать с кондитером, эльфу пристроили в отдельную комнату, эльф о чем то негромко разговаривал с Семеном, мага и гнома и Седого я развозил сам.

   ***

   Мага доставили первым.

   С недовольной миной, маг последовал за мной в дом. Миновав калитку, я пихнул ногой ластящуюся ко мне собаку и сказал:

   – Кстати, я Вам, достопочтенный, вроде бы диковины обещался показать? – спросил я.

   Маг поморщился, показывая, что оценил мое обращение "достопочтенный", но возражать не стал. Так обращаются только в Имперской Академии, к признанным авторитетам в какой-либо области.

   – Так вот! Это глорх!

   Тот аж рассмеялся:

   – Знаете, "достопочтенный", – с оттенком иронии ответил он, – я уже давно не ведусь на дурацкие розыгрыши и мистификации.

   Я щелкнул пальцами и собака начала частичное превращение в глорха. Чудесно было наблюдать одного из крупнейших авторитетов этого времени в такой... положении. Человек, всю жизнь считавший глорхов вымыслом, либо вымершими животными, столкнулся с ним в обычной деревне (ну, скажем, не совсем обычной, но тем не менее).

   Со словами: "Я должен это рассмотреть подробнее", двинулся ближе к зверю. Я едва успел его поймать:

   – Знаете, профессор, желательно не подходить к глорху в режиме трансформации, даже частичной. Да и не в режиме трансформации – тоже. Даже с хозяином.

   Тот недовольно посмотрел на меня, но возражать не стал, как ни странно. Условным свистом, я вызвал на улицу Беспутого. Тот выглянул на секунду, потом исчез. Потом снова выглянул, щелкнул снова на глорха, отчего тот забился в угол, и проорал:

   – Проходите в избу, не стойте на холоду. Еще немного и я освобожусь...

   Я вздохнул, больше по привычке, чем по необходимости. В этом весь Беспутый – ради своих опытов, готов позабыть все на свете. Но, тем не менее, человек для общества – полезнейший. Усмирив пса – мы прошли во внутрь. Не заходя в чистую половину, по привычке свернул в чулан, размерами, пожалуй, поболе избы. Маг следовал за мной, как привязанный. Зайдя в огромный не то чулан, не то амбар – он застыл в восхищении. Пробормотав что-то вроде:

   – Какое оборудование! У нас в Академии многого нет, – он зачарованно побрел вдоль стенки.

   Еще бы! Знал бы он сколько трудов для всего поселения стоила доставка этого барахла.

   Стараясь переорать шум, я позвал Беспутого:

   – Оставляю тебе Академика боевой магии Имперской Академии. Естествоиспытателя андемичных видов магического и натурального мира...

   Поняв по отсутствующему виду двух, оживленно беседующих, чудаков, что им до меня нет никакого дела, я сплюнул с досады и вышел на улицу. Проф отсюда своей волей никуда не пойдет. Да и не своей волей вытащить его будет проблематично. Вот же: встретились два одиночества.

   Выйдя на улицу, я поехал дальше распределять остальных по местам ночевок.

   Гнома, с недовольной пьяной рожей, требующего продолжения банкета, я завез через дорогу к Михасю, загодя предупрежденному мной. Подвыпивший гном орал, что никогда не покинет своих боевых товарищей и друзей, и сопротивлялся, не желая заходить. Завести нам его удалось только вместе с хозяином, при взгляде на которого вспоминались рассказы о великанах Черного Властелина. Затащив все еще сопротивляющегося гнома в дом, мы увидели стол, уставленный разносолами и способный накормить великана или гнома (несмотря на огромную разницу в размерах – жрут они совершенно одинаково). На столе выделялось ТРИ четверти и чинно сидели двое ближайших соседей Михася, не смогшие упустить такого случая, как посидеть и поговорить с гостем (НАСТОЯЩИМ, ЖИВЫМ ГНОМОМ). Стряхнув нас с себя неожиданным рывком, гном пробурчал: "Давно бы так, а то все как дети малые...", протянул руку и представился своим длинным и неудобоваримым полным именем, произнести которое, без риска сломать язык, мог бы только опытный специалист-лингвист, да и то не с первой попытки. "Михась..." – робко представился самый большой, сильный и самый добрый человек среди Охотников. Когда я заглянул к ним на обратном пути, все четверо сидели дружно обнявшись и орали в полный голос какую-то гномскую песню, без труда выговаривая куда более сложные гномские имена /сделать сноску про гномские песни, перечисление имен/, при этом звали гнома по ПОЛНОМУ имени, приятельски хлопая его по плечу. На столе стояло две полных и одна почти пустая бутыль. На мой недоуменный взгляд, Ирка, жена Михася, сказала, что первые три пузыря они уговорили, а это вторая перемена блюд. Я тихонечко ушел, чтобы меня не поймали, со словами: "Ты меня уважаешь?". Это, как вы понимаете, чревато.

   Седого отправил ночевать к Петрухе, у того тоже намечалось легонькое продолжение. Я понимал, что Седой собирался делать вид, что нажирается, для введения нас в заблуждения. Если бы не настойка Беспутого, настоянная на каком-то специализированном ягодно-травяном сборе и совершенно безвредная для нас (в смысле спирт из неё никто не убирал, просто, сбором этим, мы травануться не могли), но достаточно сильно действующая на оборотней, то у него бы все получилось.

   Ребята, конечно, серьезные, но немного странноватые. Не похожи они на тупых боевиков, нанятых прагматиками для выполнения задания, но и на прекраснодушных героев, занятых спасением человечества они не сильно похожи. Больше всего, пожалуй, похожи они на научную экспедицию, к которой был придан наш гвардейский корпус (если в соединение входит хотя бы одна гвардейская часть, то соединение называют гвардейским). Те же дебильные интересы, дебильные разговоры. Нас тогда, поскольку мы были из обычной пехоты, отправили на помощь этим уродцам – археологам (так они себя называли). Копали как проклятые, снимали "верхний слой", ну и использовали нас на других подсобных работах. До сих пор помню: "Ах, любезный, эти золотые монеты не представляют большой исторической ценности. Они есть не только в государственных хранилищах, но и во многих частных коллекциях, так что Вы уж, батенька, отнесите их в палатку к остальным не важным археологическим находкам...", а мы на золото жадными глазами смотрим. Золото для них так, фигня на постном масле, а глиняный черепок, или, вон, статуэточка маленькая – предел мечтаний. Ведь смотреть не на что, а они эти "сокровища" на стол выставят, да давай бухтеть между собой, да такими словами, что понять ну совершенно не возможно.

   Так и эти. Боевики – не боевики, герои – не герои, ученые – не ученые. Прямо как дети малые, из нормальных людей дроу да Седой. Извините, оговорился – существ.

Глава 8.

про город во время войны и сейчас.

   Старшему Стражи Славного Города Хранителей Истины, Крепости Ордена Мертвых Королей

   Город находится в осаде уже больше пяти месяцев и даже прорвавшийся нам на помощь отряд эльфийских лучников с магами не изменил общей обстановке на фронте. В связи с этим Верховным Советом Магистра жрецов, Магистра Священников и Верховного Магистра. Было принято решение вскрыть печати на гробнице Мертвых королей и выполнить волю Хозяев, направив его против исконных врагов всего прогрессивного общества.

   Записки, найденные в доме аптекаря:

   Убитых на улицах нет. Живых тоже мало попадается. Твари совсем охамели, вчера Лидка отправилась к резервуарам и не вернулась. Темных не видно, говорят, что они спешно отошли, бросив нас в одиночестве. Суки. Стены города никто не охраняет, воины занимаются тем, что патрулируют днем улицы. А ночью запираются в казармах, отстреливая любого, кто приблизится ближе, чем на середину площади. Неделю назад, объединились четыре семьи, поселились все вместе, по соседству от нас, забаррикадировали все проемы. Все было нормально, до сегодняшней ночи. Из дома несся такой крик, что мы чуть не убежали, к несчастью, бежать некуда. Под утро крики смолкли, но из дома никто не выходит. Решено! Сегодня будем пробиваться прочь из города! Что в лапах орка смерть, что здесь. С орками хотя бы договориться можно, а с проклятием не договоришься. Говорят, что воины выставили заслон на воротах, но они же тоже разумные, должны понять, что мы здесь все передохнем. А и не поймут – тем хуже для них. Когда озверелая толпа кинется, то она сметет все на своем пути.

   Из пачки объявлений, найденных в разгромленной канцелярии Проклятого города.

   ...дцатого ... бря ... года, населением была предпринята попытка покинуть пределы города и сдать его наступающему противнику. Все зачинщики будут преданы смерти через повешение. Бунтовщики содержатся во внутренних казематах цитадели Ордена, как особо опасные преступники, замышляющие заговор против руководства ордена и всего прогрессивного человечества, вставшего на борьбу с Темными силами зла.

***

   ...в камере было сухо, свежая солома, еда – два раза в день, даже вино – раз в неделю. Толстенные стены, служащие препятствием любым монстрам, тяжеленная железная дверь, больше подходящая для сокровищницы, чем для тюрьм, прутья решетки, толщиной в руку взрослого мужчины. Каждый день приходил Маг-целитель и подолгу беседовал с ним и лечил. Впервые за долгое время человек спал спокойно. Сюда монстры точно не доберутся...

***

   Существо, когда-то бывшее разумным, оглядывало немигающим взглядом пустующее пространство. К нему уже давно никого не приводили и существо элементарно оголодало. Осмотревшись, существо подошло к забранному несколькими решетками проему и принюхалось к жирному, насыщенному запаху снаружи. Там была еда. Когти взрезали метал с непередаваемой легкостью. Протиснувшись в небольшое окошко, существо расправило кости и стало выглядеть как гротескная пародия на помесь человека и броненосца, с волчьей головой и акульей пастью. Вися вниз головой на отвесной стене, существо не испытывало никаких неудобств. Оно просто не замечало этого. Внизу, перед ним открывался прекрасный вид на город, полный вкусной и испуганной еды. Существо облизнуло себе глаза, высунув узкий и раздвоенный язык, и неторопясь потрусило вниз. Ужинать.

   Уходили мы еще затемно. Гнома, перепившего с вечера медовухи, мы даже не пытались разбудить, погрузили в сани и отчалили. Только Семен тихо хмыкнул, когда я напомнил ему вчерашнюю похвальбу гнома, о том, что крепче и опаснее гномьего самогона – ничего нет, а уж он то последний из-за стола уходил.

   Мага, с трудом вытащили из избушки Беспутого. Ушел он, нагруженный разными бутылочками, коробочками, туесочками, свертками. Все утро, он, то подавлено молчал, то пытался убедить меня, что такой талантище встречается раз в столетие, а тем более такой самородок, как Беспутый.

   – Кстати, а почему вы его Беспутым зовете? – спросил он.

   – Так как его звать? – искренне удивился я. – Беспутый он беспутый и есть. С самого раннего детства такой. На охоту он не ходит, видите ли ему зверей жалко. Видите ли, мы уникальные, "андемичные" экземпляры, не существующие больше нигде в мире, уничтожаем. Так если бы не мы, то эти бы твари уничтожали последние уникальные "андемичные" экземпляры человечества. А так уж извините, мы, как доминирующая раса, просим их подвинуться.

   Маг подавленно замолчал, но меня вдруг пробило на разговор.

   – Знаете, это все его отец виноват. Он же пришлый был. Как то наши мужички отправились на охоту в сторону мертвого города, тогда еще сравнительно безопасно можно было ходить, воот. А, значит, там на окраине и увидели еще одну группу, вернее, то, что от неё осталось. Судя по одежде, не наши, даже не из наших краев. Оружие хорошее, но не для наших лесов, а для войны. А тут им стая диких глорхов попалась (ничего, ученый, привык, а то раньше вскидывался, когда про глорхов услышит), видимо они и так на последнем издыхании были. В общем не выжил никто, ну, мы так поначалу подумали. Решили все-таки вокруг глянуть, ну и нашли. Он тогда непонятный был, весь в крови. Руку ему одну по локоть откусили. Нога в трех местах переломана (в провал упал, наверное дня три лежал, пока мы не пришли и не подняли наверх), голова погрызена, скальп наполовину снят. Ребра поломаты, один глаз вытек. Сначала мужики думали, что злой дух, но присмотревшись решили, что все таки человек (пятеро против четверых). Принесли в деревню, у старосты тогдашнего оставили, тем более, что и дочь с женой у него лекарском деле понимали. Ведьмы не ведьмы, но что такое с ними было нечисто. Выходили они его. С осени, считай, и всю зиму в кровати провалялся, а ближе к весне на улицу вышел. Страшен был, хуже дьявола, прости господи.

   Я тряхнул вожжами, чтобы Машка шевелилась быстрее, и улыбнулся, вспомнив историю с дьяволом. Маг, непонятно почему, начавший волноваться, поторопил меня:

   – Ну, а дальше что было?

   – Вот я и говорю, – не обиделся я. – Сам я не помню, мал еще был, а мужики рассказывали, что шла мимо бабка одна. Увидала это страшилище, как заорет, завизжит, и бегом в церковь. А там мужики как раз свечки ставили, перед походом. Она врывается и визжит, типа дьявол там. А ребята наши даже в сортир с арбалетом либо аркебузой ходят, похватали оружие и вперед. Порешить хотели, да староста выскочил. Вломил им по первое число. Потом, когда разобрались, смеху то было. Но долго еще, когда его на улице встретят, бабки некоторые крестились, да вослед плевали.

   – Воот. Когда очухался, очень удивлялся, что в его записях про нас ничего не написано. А потом все про тварей выспрашивал, да про нас самих. В мертвый город, когда пообвык, ходил. Кузнец ему наш на культу, небольшой арбалет присобачил, а в него лезвие выкидное, с локоть длинной. Да еще любовь у него с дочкой старосты случилась. Та первой красавицей была, да еще чистая, то есть дети от неё нормальные должны были быть. За ней столько парней ухлестывало, а она, дура, инвалида выбрала. Все таки все бабы дуры.

   Я снова замолчал, но потом продолжил:

   – Батька её, староста тогдашний, все переживал, что мужичков тогда остановил, когда они Страшного порешить хотели. Но ничего, свыкся потом. А когда Беспутый народился, тогда уж и совсем душой оттаял. Только испортил Страшный его, все с собой таскал, листочки да травки зарисовывать, зверей резать, да не на мясо, а так – для баловства...

   – Препарировал... – прошептал маг.

   – Ну да, – согласился я. – препарировал. – Просто тогда мужички диковатые были, особо контактов не поддерживали. Второго то сына староста себе забрал, внука, стало быть младшего. Настоящего Охотника из него воспитал, ну, кореш мой, Семен, который староста у нас сейчас. А Беспутый стало быть брат его, а мне двоюродным брательником приходится. Но потом уж поняли, что не в пропажу вырос. Раньше же только шкурами торговали, а теперь еще и нутром всяким, да травами редкими. За иными, когда Беспутый на ярмарку выезжает, аж из Зеленых Долин покупатели приезжают. Сынок у Беспутого растет, но этот и Охотник твердый и на башку стукнутый как батя. Кстати прозвище Беспутый осталось, но беспутым его никто не считает. Очень полезный для общества человек...

   Маг, прервав меня спросил, якобы небрежно, но с трудом сдерживая волнение в голосе:

   – А звали его как, случаем не знаешь?

   – Звали? – ухмыльнулся я, – Как не знаю? Знаю, конечно. Граф Козловски, Действительный член Имперской Академии, Академик магии и естественных наук, Член-корреспондент Иллониума, слабенький маг и отличный естествоиспытатель; филантроп, на свои деньги снарядивший не одну экспедицию и пропавший без вести со своими людьми при попытке отыскать проклятый город.

   Маг потрясенный смотрел на меня, потом запинаясь спросил:

   – Но если вы знали, то почему не помогли добраться ему до цивилизации. Это же такой ученый. Его звали и приглашали читать лекции во все крупнейшие учебные заведения. Человек, который опередил свое время. У него есть монографии, смысл которых становится известен только сейчас... Всю жизнь проторчать в какой то дыре... не имея возможности выбраться отсюда... – он в отчаянии схватился за голову. – Как вы могли.

   – Так и могли, – грубо сказал я. – Во-первых, он жил в долг. Его собственная жизнь окончилась в провале мертвого города. Во-вторых, когда его выходили, то его жизнь стала принадлежать Марьяне, дочке старосты. Она его полюбила и отпустила его жизнь. Он мог тогда уйти, но он тоже полюбил её. Он опять таки мог тогда уйти, а она не могла и выбор был сделан. Исчез граф Козловски, ученый, меценат, филантроп, а появился травник-охотник Страшный по прозвищу Безрукий Арбалет.

   – Записи, – жадно спросил маг, – записи остались какие-нибудь после него?

   – Конечно, – невозмутимо ответил я, – мы даже можем передать их вам, после окончания путешествия.

   Я, заметив как насторожился дроу, обругал себя последними словами, и добавил:

   – Не все, как вы понимаете. Часть мы просто не отдадим.

   – Почему, – поинтересовался маг, – они послужат делу науки.

   Я рассмеялся:

   – Зачем нам нужен, чтобы про нас читали, обсуждали наш быт, привычки и так далее. В конце концов мы привыкли быть чем то несуществующим, и нас совсем не тянет, чтобы к нам ломанулись антропологи, пытающиеся, сделать себе имя на модной теме...

   Дроу вроде бы снова расслабился, хотя, что я сказал такого?

   – А погиб он как, – спросил смирившись маг, – хотелось бы побывать на могиле великого человека.

   – А с чего вы взяли, что он погиб? – вылупил я на него глаза. – Жив он и здравствует. Вы страшно уродливого деда во главе стола видали, без руки который? Вот он и есть, мой дядька. До сих пор шуршит. Молодых только так строит. До сих пор по лесам за листочками бегает, ребятишек, штук пять с деревни собрал, бродит с ними и все рассказывает. Беспутому то пока некогда, сейчас редкий поход без него обходится...

   Я прервался и с опаской посмотрел на мага. С ним явно что-то происходило. Его начало трясти, он покраснел, побелел, потом, снова пожелтел. Глаза выкатились, голос сорвался на визг:

   – Выии хотиитии....

   Он остановился, постарался успокоиться. А потом почти спокойно спросил:

   – Вы хотите сказать, что он до сих пор жив? А я, как последний осел, не побеседовал с живой легендой?

   – Почему хочу сказать? – перепугался я. – Я вроде бы уже сказал.

   Маг снова начал раздуваться. Я даже перепугался за него. Чтобы хоть как то утешить я быстро сказал:

   – Да и потом, не такая уж это большая тайна...

   Маг заинтересовано посмотрел на меня.

   – Вот когда Явдох ушел на целую зиму зверя бить, а его жена в конце сентября ребенка родила... Вот это тайна. Ведь, блин, он её три дня смертным боем бил – так и не призналась от кого, – пожаловался я магу.

   Проснувшийся, еще пьяный, гном, который внимательно слушал нас последние пятнадцать минут, дико заржал.

   Не знаю из-за чего, но маг на меня обиделся. Да и на гнома тоже.

***

   Мы тихо ползли по дорогам. Нет коней, нет гарцующих на конях рыцарей. Нет развевающихся над нами знамен государств. Еще в деревне было решено немного замаскироваться. По крайней мере я на этом настоял. Больше всех кипятились гном и дроу. Маг тоже был в недоумении, он даже соорудил морок, которым будет нас прикрывать, но я был непреклонен. Поэтому, при взгляде со стороны, мы напоминали один в один крестьянский обоз: либо выбравшийся в лес на рубку деревьев, либо на охоту, побаловаться свежим мясом. Четверо саней, шесть человек (потому что нелюди, в окрестных деревнях не живут). Арни, переодетый в легкие меховые штаны и длинный, лохматый тулуп, длиной до пят – напоминал былинного молодца. Огромный, краснощекий. Из гнома сообразили инвалида на костылях, прикрепив к ногам ходули. Дроу пришлось осветлить, как не знаю, но Беспутый с дедом чего то делали с ним все то время которое они у нас гостили. Кстати он очень из-за этого переживал. Постоянно интересуясь пройдет ли это. Или он навсегла останется бледным как пещерный удав. А уж когда я сказал: "Ну вот! На человека стал похож!", то он еще больше побледнел, опрометью бросился на улицу и долго там блевал.

   Все так же катилась дорога под копытами лошадей. Маленькие мохнатые лошадки конечно не похожи, на красивых рыцарских жеребцов, но они способны бежать по снегу не проваливаясь глубоко. Все дело в том, что зимой у них копыта расправляются в лапы. Хорошо, что этот маг не понял ещё, а то начнется: "Вымершее животное! Ископаемый вид!". Он бы еще раритетом обозвал. Ну вымершее, ну ископаемое! Но ведь бегает!

   Мы ехали на четырех санях. Четвертые сани шли с вещами, на трех ехали мы. К концу второго дня исторически сложились три экипажи. На одних санях сидели Арни с эльфийкой. На других гном с Седым, на моих санях маг и дроу. Пока мы ехали три дня, продолжался непрерывный допрос. Маг и дроу выпытывали все о мертвом городе и каждый вечер на привалах рисовали карту по моим рассказам.

   – Все на самом деле элементарно. Я просто вспоминал, как мы ходили в город и что из этого получалось.

   – Вообще это раньше не было городом.

   – А чем было?

   Я помолчал, вспоминать все это мне не хотелось, но чувствовалось, что от меня не отстанут. Окружили, как стая волков, и теперь пока не загонят и не загрызут, не выпустят, так что придется вспоминать и рассказывать.

   – Раньше там было небольшое поселение, там жили несколько человек, порядка пятидесяти, число было не постоянным. Кто-то приходил новенький, кто-то погибал, кто-то уходил не выдержав нечеловеческих условий, все как везде в те времена. Люди жили там не потому-что хотели, а потому, что в то время это было одним из псевдо спокойных местечек, где была возможность выжить. По слухам, там жили последние Мертвые Короли, впрочем, тогда их еще так не называли. Жили они в горе, Плоской горе, у нее вершина была плоская, а на ней был построен храм или склеп, как его называли Хозяева. Они часто исчезали в недрах горы, бросая людей в поселке у подножия одних. Каждый раз, когда они исчезали, жителей посещала неуверенность, вдруг это навсегда, вдруг Хозяева исчезли. Хозяев становилось все меньше, иногда их убивали пришлые, иногда Хозяева убивали друг друга. Бывал из горы вылетали драконы, а к горе подходили другие существа и оставались жить в поселке. Опять таки, судя по легендам, таких поселках было несколько, один из них, кстати, был у вас, в Зеленой долине. У нас в поселке есть старая карта, еще тех времен. Не вся, правда, небольшой огрызок, но на нем было видно четыре таких поселения. Да наверняка вы их все знаете, так что я не буду их перечислять. Так вот, в поселение приходили разные и жили там какое-то время. А потом уходили. Однажды, опасения людей сбылись, и хозяева больше не вышли. Зря приходили новые существа, зря безмолвно ждали выхода Властителей. Старожилы рассказывали им последнюю историю, про то, как тряслись горы вокруг, как завалило дороги к склепу на вершине и Хозяева больше не вышли к ним. Постепенно существа приходили реже, а люди чаще, они приносили кое-какую еду, вещи, чтобы помочь людям в поселке, а рассказчики основали общину, которая вспоминала и описывала хозяев. О хозяевах вспоминали все, но некоторые общинники стали запоминать и пересказывать все, что когда-либо говорил Хозяева, их мудрые мысли их поступки. Так и появился один из первых Орденов мертвых Королей. Говорят они появлялись во всех поселках, где были Хозяева. Постепенно они становились все закрытие, в большинстве местечек, они хирели и исчезали под натиском религии Единого и других легенд и преданий, но не в этом поселке. Здесь Орден постепенно разрастался, люди подобрались отчаянные, видя, что рассказами сыт не будешь, они взялись за оружие и покорили все окрестные поселки, заобязав их снабжать поселение продовольствием. Первый руководитель был мудрым человеком. Существа тогда были более мобильны чем сейчас. Им ничего не стоило сорваться и уйти на новое место, поэтому трясти их следовало аккуратней. Брали ровно столько, сколько нужно чтобы выжить в то время. Но время шло, существа вокруг жирели и обустраивались, им было, что терять. Люди распахивали окрестные поля, гномы разрабатывали недра хребта, орки охотились в лесах. Теперь можно было понемногу закручивать гайки, чем и занялись орденцы. Поселок перебрался из леса, прямо к дороге ведущей в недра плоской горы.

   Раньше граница между городом и лесом была более отчетливой. Город рос, строились дома, мостились дороги, возводились стены, разбирались ближние завалы. Город рос, вернее, пока еще не город, а так маленький городок. Орден защиты наследия Мертвых Королей тоже рос, им была подвластно все на территории в два раза большей, чем герцогство ле Грюи. Много позже они стали называть себя Защитниками, а изначально называли себя Слугами.

   – Защитники? – переспросил Арни. – Но ведь это и ныне существует этот орден. Правда он светский и модный. Клянусь вам, что это просто сборище пресытившихся от скуки аристократов и ничего более. Я даже сам состоял в нем какое-то время, пока мне не снова не стало скучно. Но поначалу все был интересно. Тайные встречи, собрания в масках, жертвоприношения животных. Вопль Жнеца: "О, мертвые, примите эту жертву..."...

   – Ты немного не так сказал, – почти с ностальгией сказал я. " О, Мертвые, примите эту жертву...". Это первый стих поминальной молитвы Орденцев. Если Черный Властелин и сделал в своей жизни что-либо хорошее, так это то, что полностью вырезал орден.

   – А по моему, только за это его следовало осудить на вечную каторгу, – рассудительно заметил Арни.

   – Да вы поймите, – с яростью прошептал я, – что они прикрывались мертвыми, своими придуманными историями, которые вложили в уста этих мертвых. Они всю жизнь отговаривались тем, что они объявили себя хранителями и хозяевами наследия, которое вообще никому не должно было принадлежать. Они большие воры, чем рыжий. Фактически они присвоили себе божественность и заставили других поверить в это. А название они себе сменили, когда поняли, что прежнее достаточно сильно дискредитировало себя. Вот и появились Защитники, эти модные и смешные для взрослых общества, посещаемые детьми, которых привлекает завеса тайны, бунт против взрослых и скучность бытия, а также безудержный секс без правил, вернее узаконенная в рамках тайного ордена, оргия. На самом деле, в любом государстве, эти общества терпят только для того, чтобы отслеживать неблагонадежных, т.е. это практически отстойники для бунтарей. Они нужны для того, чтобы умные и инакомыслящие дети не искали себе действительно важных дел, не пытались участвовать в каких то заговорах, не мутили свои неокрепшие молодые умы крамольными идеями, пытаясь хоть как-то изменить существующий порядок в сторону улучшения, ну, или ухудшения, уж у кого как получится. Поэтому и создаются такие псевдоордена. Дети ходят на них, участвуют в нарушении закона, но суть таких сборищ такова, что они не дают особой пищи ни уму ни сердцу. Зато там полно всяческого рода агентов, как иностранных разведок, так и своей собственной. Ребенок, в очередной раз разочаровавшийся в тайном обществе, устремляет свой взгляд на что-либо другое. В этот момент особенно важно подсунуть ему действительно стоящее дело, которое позволит увидеть действительный результат его усилий. Обычно любые государственные структуры ловят на выходе таких умненьких путевеньких детей и нагружают их по самое не хочу. У них уйма нерастраченной энергии и здорового цинизма и они начинают работать. Те же кто остается в таких сообществах, чаще всего пустышки, которые для приобретения личного могущества, либо для того, чтобы прочувствовать собственную значимость. Являясь дутыми величинами, они тем не менее тоже востребованы. Они осуществляют очередной отсев зерен от плевел.