Текст книги "Стигма ворона (СИ)"

Автор книги: Ник Гернар

Соавторы: Юлия Горина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21

Раненый рухнул на землю, окрашивая траву вокруг в красный цвет. Кровь брызнула Эшу на сапоги. И даже сквозь толстую подшитую кожу парень ощутил ее тепло. Несколько мгновений смуглый корчился у его ног, судорожно пытаясь вдохнуть, пока, наконец, не обмяк, безвольно вывалив наружу алый язык.

Эш перевел взгляд с его искаженного лица на свой окровавленный нож. Впервые его руки были в человеческой крови.

Стигма Эша вспыхнула, и жар от нее прошел по всему телу, давая ощущение какой-то особенной наполненности.

«Часы запущены заново», – услышал Эш насмешливый голос ворона.

– Это мои неприятности запущены заново, – пробормотал он в ответ, глотая подступивший к горлу ком. – Вот только трупа на руках мне сейчас и не хватало…

Что делать?

Просто бросить мертвеца здесь? Даже если заброшенная мастерская никому не понадобится, уже к полудню все собаки в округе завоют от духа мертвечины, и стража найдет тело. А что будет дальше, Эш даже представить себе не мог.

Чем для него чревато случившееся? Станут ли люди Дагана искать виновного? Не повесят ли какой-нибудь очередной штраф на город или, чего не хватало, на свеженанятых городом стигматиков?..

Не долго думая, он сунул нож обратно в ножны и, подхватив мертвеца на ноги, уволок того к задней двери мастерской. Доски с нее кто-то предусмотрительно снял, так что Эш без сложностей втащил смуглого внутрь.

И тут он услышал лязганье подков – две или три лошади проезжали мимо. В такой час, скорее всего, это были стражники.

Затаив дыхание, Эш насторожился.

Что делать, если они заметят кровь на траве?

Если Эша застукают над мертвецом, все пропало. Сколько бы он не убеждал, что этот идиот сам напросился, никто его даже слушать не станет.

А значит, придется действовать быстро, а там уж куда кривая выведет…

Но кони, не замедляя шага, проехали мимо мастерской.

Эш шумно выдохнул и осмотрелся.

Несмотря на заколоченные окна и двери, мастерская не казалась такой уж брошенной. Печь для обжига, кадки для глины и гончарный круг были целы. На земляном полу вдоль стены аккуратным рядком стояли ведра, и в некоторых из них была вода. На грубом столе лежали перепачканные глиной тряпки и передник мастера, как будто он просто ненадолго вышел, и скоро вернется.

Ополоснув руки в ведре, Эш плеснул немного себе на сапоги, чтобы отмыть пятна крови.

Выглянув из двери и убедившись, что вокруг все тихо, он вылил пару ведер на кровавое пятно во дворе. Стало лучше, но не намного. Тогда Эш наскоро разломал две кадки и разбросал деревянные обломки по самым заметным местам, и снова вернулся в мастерскую.

Взглянув на мертвеца, он с досады сплюнул в сторону.

– Ну вот что ты за сволочь, а? Просил же – давай без неприятностей…

Чьи-то торопливые шаги заставили Эша умолкнуть и, выхватив нож, прижаться к стене.

Кто-то приближался к мастерской со стороны заднего двора. А потом дверь открылась.

– Эй, Кара сказала, тебе опять прибраться нужно, но это в последний раз!.. – заявил молодой стражник, переступая порог. В руках у него был свернутый кусок холстины. – И ты мне…

Эш возник у стражника за спиной так быстро и тихо, что даже сам удивился собственной ловкости. Молниеносным движением он приставил к горлу вошедшего нож.

– Последний раз, говоришь? Мне подходит, – негромко сказал ему Эш, чуть сильнее прижимая сталь к живой плоти.

Стражник замер, даже дыхание затаил.

Эш не использовал стигму, но даже так он мог чувствовать панический страх, который сейчас бился в виски пособнику смуглого.

Он смотрел прямо перед собой, и видел окровавленный труп того, к кому только что обращался.

– Ну так что? Рядом ляжешь, или работу сделаешь? – спросил стражника Эш.

– От… отпусти меня, – дрогнувшим голосом сказал тот.

Он вытащил у стражника из ножен меч, бросил его себе под ноги и встал одной ногой на клинок. Потом с другой стороны забрал нож.

– Вперед шагни.

Тот послушно сделал шаг вперед.

– Слушай, я даже не знаю кто ты…

– Я вот тоже не знаю, кто ты. То ли подельник-убийца, то ли…

– Да не убийца я!..

– Значит, ты – просто мусорщик?..

– Нет! Ну то есть… то есть как бы да, но не совсем… – замялся стражник. – Ты это… Меня тоже порезать хочешь?..

– Да вообще-то не собирался. Пока что. Мне и один труп девать некуда, – честно признался Эш

Он опустил свой нож и ловко вернул его в ножны.

– У тебя хорошее оружие, – сказал Эш.

Он подцепил валявшийся на земле меч носком сапога, и теперь у него в каждой руке имелось по чужому клинку.

Стражник медленно обернулся.

Он был почти так же молод, как и Эш. Невысокий, плотный, рыжеватый парень с россыпью веснушек на носу и щеках.

– Я… Я не могу отдать его тебе, – нерешительно возразил он. – Меч как бы не мой. Он… он на вооружении города. Если я его тебе отдам, с меня живого шкуру спустят. А нож, если хочешь, бери. Он мой собственный.

Эш усмехнулся.

– Мне твое добро не нужно, – он кивнул на валяющийся труп. – И давно ты с ним?..

– Я… я как бы не с ним… – смешался тот.

– Звать-то как?

– Его?

– Тебя. Как звали этого горе-убийцу, уже неважно.

– Магур.

– Так почему он позвал сюда именно тебя, Магур? – спросил Эш.

– Да я это… На могильнике стражу несу.

Эш хохотнул.

– А что, без стражи там народ разбегается?

Магур кривовато улыбнулся.

– Не, не в том смысле. Ну, рабочих там со стены после несчастных случаев в списки вношу, или в лекарской если кто помрет – тоже. Нас там трое всего, на сборе естественной убыли городского населения. Работа, конечно, не самая почетная. Это тебе не караул перед дворцом синьора нести. Ну и… Иногда…

– Ясно. Выручаешь людей, попавших в неловкую ситуацию, – с усмешкой закончил Эш фразу своего нового знакомого.

Эш кивнул на холстину, которую Магур все еще мял в руках.

– Тебе помочь?

– А, это? Нет, я сам…

Магур ловко расстелил холстину и перетащил на нее мертвеца.

– Как ты его продырявил-то… – проговорил стражник, разглядывая рану на шее.

– Не я это затеял, – хмуро ответил Эш.

Стражник прикрыл тканью лицо покойника и достал из-за пазухи тонкую грубую веревку, завязанную посередине узлом. Ругаясь себе под нос, он принялся развязывать узел.

Эш протянул ему нож.

– Держи.

Тот внимательно посмотрел на незнакомца. Кивнул, разрезал веревку и принялся обматывать ее вокруг тела.

– И что ты с ним дальше будешь делать? В чужую могилу подбросишь? – с интересом спросил Эш.

– Да нет, зачем. Скину в мертвяцкой, придумаю имя какое-нибудь и обозначу, что упал со стены. Там постоянно кто-нибудь вниз валится. И вдребезги, как спелые груши. Но платят неплохо, так что из соседних городов, бывает, безремесленники приезжают подзаработать. А кто их там по именам-то помнит? Ну а в полдень весь собравшийся урожай могильщики закапывают.

– А если в книги кто заглянет? – продолжал допытываться Эш. – Начнет сверять списки прибывших и погибших?

– А… зачем? – искренне удивился стражник.

– Ну как же, а для порядка?

– Я вот служу уже почти год… – Магур крякнул, переворачивая тело смуглого. – и за это время никто ни разу к нам в книги не заглядывал. А все потому, что для порядка по большому счету без разницы, кто из вас двоих сегодня помер, ты или он. Сложней, конечно, если вдруг как-нибудь неудобно кончится кто-нибудь известный или семейный. Но и то люди как-то решают вопрос…

Он выпрямился, вытер рукавом покрывшийся испариной лоб.

– Любая услуга… Она ведь цену свою имеет, – покосился Магур на Эша.

Тот хмыкнул.

– Ты от меня платы, что ли, ждешь? Ну уж нет. Вот с кем договаривался, с того и бери. Чем-то же он собирался с тобой за мой труп расплачиваться?

Стражник удивленно захлопал глазами.

– Так разве не у тебя теперь все?

– Не-а. Я в его карманы даже не заглядывал.

Магур тихо выругался.

– Ну вот и че теперь, обратно его разматывать?.. Мне же еще могильщику дать надо… И начальнику стражи… – с таким искренним, детским огорчением проговорил стражник, что Эш рассмеялся.

– Ну давай помогу – вдвоем мы его быстро размотаем.

И, отставив в сторону меч, вместе с Магуром склонился к бедному трупу.

– А не хочешь поспорить на покойника? – блеснул зубами в улыбке рыжий. – На пять медяков! Ну или на три.

– В смысле? – не понял Эш.

– Ну, поспорить, в каком кармане у трупа деньги лежат. Ну, чтоб веселее…

После этих слов Эша почему-то вдруг пробрало на смех и он беззвучно заржал, непроизвольно выпуская из рук окровавленную тряпицу.

– Мало того, что он помер… Мало того, что его рожей по земле второй раз елозят… Так еще и поспорить на его карманы, чтоб чутка веселей было? Да ну тебя нахрен!.. – проговорил Эш сквозь смех.

– Не, ну а че? – гоготнул рыжий. – Плешивому-то уже все равно…

Он ловко вытряс содержимое карманов своего мертвого знакомца, довольно причмокнул, и вместе с Эшем они замотали труп обратно.

Стражник сноровисто взвалил свою ношу на плечо.

– Наружу выгляни – нет там никого?.. Мне главное на улицу выбраться, а там уже без разницы.

Эш отворил дверь и высунулся наружу.

– Тихо.

– Ну, тогда бывай, – отозвался Магур и тронулся в путь.

– Эй, постой! – окликнул его Эш. – Ничего не забыл?..

Рыжий в недоумении взглянул на Эша – и увидел свой меч у него в руках.

– Да твою ж в качель!.. И правда чуть не забыл. Щас я его…

Он неловко наклонился, собираясь сбросить тело с плеча, но Эш со смехом остановил незадачливого повелителя трупов.

– Да стой ты! Я сам…

Эш вернул меч ему в ножны.

– Вот, теперь топай.

– Ты это, заглядывай как-нибудь вечерком в «Гнилушку», – сказал вдруг Магур, поправляя убитого Эшем мертвеца на плече. – Хороший ты парень, заходи – выпьем. Там жрачка собачатиной отдает, но выпивка вполне приличная и дешевая.

Он юркнул в приоткрытую дверь, и уже через минуту, насвистывая, неспешно зашагал по дороге, словно нес на себе мешок с овощами.

Несколько минут Эш стоял, глядя в одну точку и качая головой.

Да уж…

Веселый парень этот Магур, ничего не скажешь.

Выждав минут пять, Эш тоже выскользнул из мастерской и с облегчением вздохнул, очутившись на свежем воздухе.

Рынок тем временем уже начинал оживать. Торговцы суетились, расставляя товар по своим местам. Из города на площадь тянулись первые ранние покупатели.

И чем больше людей появлялось, тем удушливей становился воздух вокруг.

После убийства Эш вместе с ловкостью получил еще и удесятеренную восприимчивость.

Булочница принялась монотонно нахваливать свой товар, две торговки тканями и лентами сцепились друг с другом, выясняя, кто из них кому мешает. А покупатели, погруженные в свои собственные заботы, обходили их стороной, выискивая нужные им вещи.

И все они обдавали Эша своими эмоциями и желаниями.

Он вовсе не хотел все это чувствовать, но хаотичный поток их забот накрывал его против воли…

Лучше бы он всего этого никогда не слышал.

Эш вдруг подумал, что рынок – это суть самого города.

А может, и суть всей жизни самих горожан.

Не замечая смерти, изо дня в день брести меж рядов в поисках редиса или моркови, свято веря в то, что это действительно важно. Так же, как отравить беспокойную собаку соседа. Или самого соседа…

Какое-то время Эш, стиснув виски, просто смотрел на людей, словно позабыв, зачем вообще пришел сюда.

Ему было противно.

Хотелось поскорее оседлать Полудурка и уехать прочь, чтобы вернуться только вечером, когда город накроется мглой, и его уродство не будет так сильно бросаться в глаза.

Потолкавшись по рядам, Эш купил себе две подходящие для змей корзины с плотными крышками, приценился у скорняка, какие шкурки дороже. С тоской посмотрел в сторону мужичка-торговца, притащившего от оружейника тяжелый ящик, и отошел в сторону, чтобы не травить себя той красотой, что сейчас будет разложена на прилавке.

Когда он вернулся в дом Верры, хозяйка уже мыла посуду после своих гостей, а Дарий с Шедой ушли.

– Господин, а завтрак-то на столе ждет!.. – крикнула ему женщина.

– Мне ничего не надо, – ответил ей Эш, направляясь к мерину. – А вот если пару лепешек дашь в дорогу – спасибо скажу.

– Может, молочка хоть? А? Вот только процедила, – ответила Верра, вытирая руки передником.

Она и правда беспокоилась о нем. И чувствовала себя виноватой после того разговора о детях.

– Ну, давай… – согласился Эш.

Женщина спешно ушла в дом, и скоро вернулась с завернутыми в тряпицу лепешками и большой кружкой молока.

Густое, жирное козье молоко пахло хлевом и животным теплом. Выпив его до дна, Эш вернул кружку Верре.

– Спасибо.

Она приняла посудину из его рук, но так и осталась стоять, глядя, как он крепит корзины к седлу.

– Что-то не так? – спросил он наконец, оборачиваясь.

Та смешалась, опустила глаза.

– Я видела, козы перегородку разгрызли совсем…

– Да, малявка даже выбраться ухитрился, – кивнул Эш. – Я ее там подбил, чем нашел…

Верра кивнула.

– Спасибо.

Эш улыбнулся.

– Да не за что. Там, кстати, еще в двух местах скоро та же песня будет. Если пару досок найдешь и гвоздей купишь, завтра по-нормальному поправлю…

Он в последний раз подналег на корзины, проверяя, насколько хорошо они держатся, и уселся в седло.

– Доброго дня тебе! – крикнул он на прощание хозяйке и тронул коня.

За стенами города Эш снова чувствовал себя, как рыба в воде.

И даже лучше.

Его слух, зрение и обоняние обострились еще сильнее, чем обычно. Увидев на дереве белку, Эш, придержав Полудурка, поднял лук.

Нужно успокоить дыхание и выкинуть все посторонние мысли из головы. Нужно сосредоточиться только на выстреле…

Стигма приятно согрела лопатку, и все вокруг вдруг замедлилось. Белка плавно повела головой, подставляя охотнику левый глаз.

Эш отпустил стрелу, и она, еле слышно свистнув, рванулась вперед.

Белка дернулась и упала в траву.

Подъехав к дереву, Эш слез с Полудурка и поднял свою первую добычу.

И даже охнул от удивления: стрела прошла сквозь беличьи глаза.

– Ничего себе я прицелился… – проговорил Эш.

«Ты сконцентрировался на меткости – и получил меткость, – сказал ворон. – Но это еще не все. Пока в тебе остаются силы твоей последней жертвы, ты можешь ее расходовать так, как тебе хочется».

– В смысле?..

«Если ты захочешь, можешь вложить в один выстрел всю силу человека или духа, которого убил, и тогда от удара твоей стрелы может упасть дерево».

– Да ну?.. – не поверил Эш.

Он даже хотел было тут же попробовать, но вовремя смекнул, чем это грозит.

– Ты сказал, «все силы»? То есть у меня никакого усиления после этого уже не останется?

Ворон хрипло рассмеялся.

«А я уже собрался наблюдать, как ты деревья валить начнешь…»

– Вот еще… – буркнул Эш, возвращаясь в седло.

Увидеть, насколько мощным может получиться выстрел, ему действительно очень хотелось.

Но расходовать силы нужно разумно. Сегодня его целью было не спустить приобретенное преимущество одной единственной стрелой, а собрать как можно больше ценной добычи. Лучше всего – черных лис, соболей и обычных белок. А уж если совсем повезет, то не обычных, а снежных – это редкое чудо скупали у всех охотников для синьора Дагана. И один такой хвост стоил целых пятнадцать мин.

Но сначала Эш должен поймать дюжину змей.

Сосредоточившись, он посмотрел на лес взглядом ворона, выискивая такие места, где скорее всего могли бы прятаться аспиды. И отыскав речушку, заросшую камышом и широколистной осокой, Эш повернул к ней.

Аспиды любят такие заросли. И Эш не сомневался, что он быстро соберет подарок для аптекаря и сможет еще кое-что добыть для скорняка.

Но он даже и предположить не мог, насколько богатой окажется его добыча.

К вечеру он ехал в город с дюжиной змей, связкой из десяти обычных рыжих белок и двумя чернобурками в придачу.

В этот раз терпение ворона срабатывало безотказно. Змеи замедлялись настолько, что под конец он даже не использовал рогатину, а просто выхватывал руками с земли и бросал в корзину. Стоило только сосредоточиться как следует, и запахи зверей становились для него настолько очевидными, как если бы кто-то краской нарисовал их пути.

Но это было еще не все.

В тряпице из-под лепешек он вез одного серебристого бельчонка. Живого. И не для продажи. Более того, для этого кусачего засранца он собирался купить металлическую клетку, высокую и просторную, как для певчих птиц.

Потому что любому подарку нужна обертка, и Эш очень торопился, чтобы успеть купить ее.

Пусть это не дорогое вино и не жемчуг, но зверек оказался настолько маленьким и похожим на игрушку, что Эш предпочел повозиться два часа с ловушкой вместо того, чтобы просто пристрелить его.

И теперь осторожно придерживал сверток одной рукой, стараясь не выпустить и в то же время нечаянно не придушить свою находку.

Он на скаку влетел на рыночную площадь, но здесь уже почти никого не осталось, кроме одного уснувшего пьяницы, торговки старым тряпьем и точильщика ножей. Спросив у торговки, где находится лавка кузнеца, Эш помчался туда.

Но не успел: двери оказались закрытыми. А сам кузнец, наверное, уже попивал можжевеловку в ближайшей питейной.

– Эй, парень, тебе не сюда, тебе в конец улицы, к Уму надо, со шкурами-то! – крикнул ему какой-то старичок с весело раскрасневшимся носом. – Богатая же у тебя добыча!..

– Да мне клетка нужна, птичья, – огорченно отозвался Эш.

Старик озадаченно хмыкнул, останавливаясь.

– Ну, эт ты опоздал, сынок… Хотя можешь к безумному Хэну сходить – кто его знает…

– Что за Хэн? – спросил Эш.

Старик прищелкнул языком.

– Да не услышит меня достопочтенный Инар, на пороге которого ты стоишь, но Безумный Хэн – лучший кузнец у нас в городе. Вот только запойный он. А когда он пьет, то чудить начинает люто…

– Как мне его найти?..

– К рыночной площади вернись, и поезжай по большой улице до первого колодца. Там свернешь направо, и до конца. Там вывеску и увидишь.

Поблагодарив старика, Эш поспешил к Хэну.

Миновав большой колодец, у которого обменивались сплетнями женщины, он помчал в переулок.

Широкая грунтовая дорога здесь странным образом сужалась, дома становились все ближе друг к другу и, наконец, две стороны переулка сомкнулись, соединенные кузнечной лавкой.

Приставив высокую деревянную лестницу к стене, очень крепкий и широкоплечий мужчина закрашивал вывеску белой краской. В одной руке он держал большую кисть, а в другой – два маленьких ведерка.

Эш остановил мерина. Звать кузнеца сейчас, когда он балансирует на перекладине с краской в руках, ему показалось не самой лучшей затеей. А между тем широкоплечий окунул свою кисть в другое ведерко и, насвистывая, принялся поверх свежего белого фона трясущейся рукой выводить название.

Сначала у Эша удивленно поползли брови на лоб. Но потом кузнец подправил первую букву, поставил восклицательный знак в конце и громко прочитал вслух:

– «Куй!»

Он обернулся на всадника, демонстрируя свое широкое, губастое и носатое лицо. И спросил:

– Что? Хороша вывеска? «Куй!» И бодро, и сразу все понятно. Да?

Эшу оставалось только согласиться.

– Да… Бодро – это факт.

– А не будут ничего покупать, я чуток ее подправлю и напишу – «Куй со мной!»

– Лучше уж тогда – «Да и куй с вами», – предложил Эш.

Кузнец сначала непонимающе уставился на парня, а потом так внезапно и страшно захохотал, что Полудурок испуганно дернул ушами и попятился.

– Ну ты сказал!.. – громыхал кузнец. – Аххахаха! А я запомню, мне твоя мысль понравилась!.. Точно, вот так я и напишу!

– Ты – Хэн? – спросил Эш.

– Ну да, а кто ж еще…

Он спустился с лестницы и небрежно толкнул покосившуюся дверь.

– Заходи. Тебе надо, чтоль, чего?..

Эш спешился и заглянул внутрь.

По всей видимости, когда-то здесь действительно была кузнечная лавка. И, возможно, даже совсем недавно. Но сейчас об этом напоминали только изрубленный в щепки прилавок и сломанная стойка для оружия, валявшаяся посреди темной комнаты.

– Мне бы клетку птичью.

Хэн не удивился.

Он толкнул заднюю дверь, и взгляду Эша открылся дворик с кучей хлама посредине. Подхватив какой-то предмет одной рукой, Хэн вернулся обратно в лавку.

– На. Кривая маленько, но если не безрукий – подправишь, – сказал он, всучив Эшу покосившееся птичье жилище.

Это была тонкая работа. Когда-то. До тех пор, пока кто-то не смял сетчатый купол клетки внутрь – ногой или кулаком.

– Но я не умею такие вещи делать. У меня не получится ровно и хорошо, – заметил Эш.

– У меня тоже, – сказал кузнец, зыркнув на своего нечаянного покупателя исподлобья. – Видишь?

Он поднял правую руку, демонстрируя, как она ходит ходуном.

– Ничего в них не держится, как следует. Еще с неделю работать не смогу, – с досадой проговорил Хэн. – Так что хочешь – бери, не хочешь – оставляй…

– Сколько?

– А сколько можно попросить за сломанную вещь? – криво усмехнулся кузнец.

– Беличий хвост возьмешь за нее?

Хэн фыркнул.

– Лучше не надо, а то город без скорняка останется.

– Ты не в ладах с ним?

– Если желание утопить человека в его собственном вонючем говне называется «не в ладах», то да. Тогда мы с ним… не в ладах, – ответил Хэн.

Эш вытащил из кармана оставшиеся медяки.

– А монет у меня мало совсем…

– Сойдет, – кузнец выгреб своей лапой у Эша из ладони все, что там было. Потом зыркнул на него из-под мохнатых бровей, поднял клетку с пола, повертел в руках. И, зажав днище сапогами, подцепил пальцем кольцо на своде и плавно вытянул смятую часть наружу.

– На вот, так лучше будет. Все равно криво, конечно…

Эш присел к клетке и выпустил в нее свой подарок для Бэл.

– Ох ты ж, – удивленно вскинул брови Хэн.

Он тоже присел на корточки к клетке, разглядывая зверька.

Его белоснежный мех поблескивал на кончиках, как битое стекло на солнце или начищенное серебро, круглые черные глазки-бусинки испуганно смотрели на людей.

– Ишь ты, блестящая какая, – сказал кузнец, качая головой. – Слышать-то я о них слышал, а вижу в первый раз. Думал, привирают… А она вон какая, значит…

– Ладно, поеду я, – сказал Эш кузнецу и накинул на клетку тряпицу, в которой зияли дыры от острых зубов и кровавые отметины прокушенных пальцев.

Хэн махнул ему рукой на прощанье и скрылся в задней двери своей разломанной лавки.

А Эш поспешил к аптекарю, отдал змей, договорился о новом заказе на следующую неделю и помчал к скорняку.

Достопочтенный Ума к тому времени уже был у себя дома и, судя по женским крикам, доносившимся из раскрытого окна, воспитывал жену. Он так и вышел к Эшу с плетью в руках, взмыленный и злой. Мальчишки, до сих пор невозмутимо игравшие в палисаднике в стигматиков, при виде скорняка бросились наутек.

– Чего надо? – рявкнул тот на парня.

Но, увидев товар в его руках, тут же смягчился.

А пока скорняк щупал добычу, деловито осматривая каждую белку и нахваливая меткость охотника, Эш краем глаза увидел, как на них сквозь опущенную занавеску посматривает растрепанная молодая женщина, одетая только в нижнюю сорочку.

Парень отвернулся.

Ему вдруг подумалось, что если Хэн все-таки решит утопить этого кожемяку в говне, Эш не станет ему мешать.

Ума отсчитывал деньги медленно, расставаясь с ними с явной неохотой, хотя купленный товар в виде выделанных шкур должен был принести ему вдвое больше.

Наконец, скорняк забрал мех и ушел к себе, а Эш, ставший богачом с семью минами в кармане, повернул к дому Бэл.

Наконец-то.

Мысль о том, что сейчас Бэл ждет его, заставляла Эша улыбаться против воли.

Тем временем солнце спряталось за крыши домов, отсвечивая в небо красно-оранжевым. Горожан на улицах осталось мало, только возле колодцев и питейных наблюдалось заметное оживление. Женщины заглушали свою тоску домашними хлопотами и сплетнями о тех, кому, бесспорно, было гораздо хуже, чем им самим.

Мужчины заливали ее можжевеловой настойкой и драками – вместо того, чтобы обсуждать, иногда гораздо приятней просто сделать кому-нибудь хуже собственными руками.

Эш старался не вглядываться в лица и не вслушиваться в голоса, чтобы усиленным чутьем не ловить чужих эмоций, и это немного помогало.

Или просто за время охоты он растратил часть новой силы и теперь уже был не так восприимчив, как утром.

А потом Эш ощутил болезненное, саднящее жжение на груди. Как будто вместо древа у него там была неглубокая, но грязная рана, которую следовало вскрыть и хорошенько промыть отваром змеиной травы.

Он невольно потер ладонью меж застежек на безрукавке, стараясь унять боль.

– Это что еще значит… – проговорил он сам себе, поморщившись.

Ворон внутри него хрипло рассмеялся.

«Это значит, что в этом городе еще один дингир сейчас тоже трет разнывшуюся стигму,» – сказал он.

Эш мгновенно одернул руку.

Что?

Кто-то из дингиров здесь? Так близко?

«Может быть, даже ближе, чем ты думаешь, – довольным голосом ответил ворон на вопросы, которые Эш успел только подумать. – Может быть, он прямо сейчас следит за тобой из толпы или из-за угла и размышляет, является ли простым совпадением твое движение мгновенье назад…»