Текст книги "Энола Холмс и загадка розового веера"

Автор книги: Нэнси Спрингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава семнадцатая

К счастью, когда я упала на колени рядом с Сесилией, она тихонько вздохнула, моргнула и открыла глаза. Взгляд ее сосредоточился на моем лице, и в нем читались радость и восхищение.

– Энола?! – прошептала пораженная девушка.

Странно, как сильно повлияло на меня то, что она обратилась ко мне по моему настоящему имени. Обуреваемая эмоциями, я застыла, не в силах вымолвить ни слова.

– Энола? – Она протянула ко мне трясущиеся руки. – Снова ты? Неужели такое возможно?!

– Тише, – прошипела я. От ее прикосновений мне хотелось плакать, а сейчас надо было действовать. Дрожащими пальцами я выцарапала из кармана конфеты, которые всегда носила с собой, сняла с одной из них обертку и протянула Сесилии. Она бросила конфету в рот и приподнялась, хотя, полагаю, больше энергии ей придавал не сахар, а мое присутствие. Я тем временем уже стягивала с нее обувь. – Мы тебя замаскируем, – тихо, но твердо объяснила я, – чтобы ты могла сбежать. Согласна?

– Согласна?! Само собой, моя загадочная подруга!

Сесилия вскочила на ноги и принялась стаскивать с себя злодейскую юбку. У проклятой вещицы, как и у блузки, застежки располагались на спине, что было свойственно одежде благородной леди: ее не получилось ни надеть, ни снять без помощи служанки. Я расстегнула пуговицы, и Сесилия сняла верхний слой своего замысловатого наряда. Он соскользнул на пол, и я поспешила за узелком одежды, который оставила под свадебным платьем. В нем были и грубые кожаные сапожки, которые предназначались для «Пегги».

– Мы сделаем из тебя сиротку, – объяснила я.

– Что ж, я и так почти сирота! – просияв, ответила Сесилия. С улыбкой на лице бедняжка уже не так сильно походила на Алису в Стране чудес. Она с готовностью выхватила у меня коричневые тряпки.

Я тоже спешила скорее развязать узелок и переодеть леди Сесилию, и в итоге получилось так, что мы друг другу только мешали и даже на самые простые действия уходило слишком много времени. К тому же мне надо было еще кое-что ей сказать.

– Помнишь мистера Шерлока Холмса?

– Твоего брата? – весело отозвалась Сесилия.

– Боже! – ахнула я. – Надеюсь, ты об этом никому не рассказала?

– Разумеется, нет. А ты кому-нибудь говорила о моих рисунках углем?

Вопрос был риторическим: она и так знала, что нет.

Подавив улыбку, я поспешно продолжила:

– Твоя мать наняла мистера Холмса, чтобы тебя спасти. Она сейчас со своей семьей за городом. Он отвезет тебя к ней. Проклятые чулки!

Казалось, у нас ушла целая вечность на то, чтобы нарядить Сесилию в коричневое платье, клетчатый коричневый передник, плотные чулки в черно-белую полоску и уродливые, но крепкие сапожки. Однако на самом деле прошло, вероятно, всего несколько минут, поскольку никто еще не стучался на чердак, когда я убирала ее волосы под белый чепчик. Длинные, густые, блестящие пряди меня не слушались и выскальзывали обратно.

– Ничего не получается, – прошептала я, уже взвинченная до предела; время утекало сквозь пальцы. – Как нам выдать тебя за сиротку с этими чертовски роскошными волосами?

– Отрежь их! – воскликнула леди Сесилия.

– Мы не успеем! – отозвалась я, но все же выхватила из коробки ножнички – небольшие, предназначающиеся для лент, однако выбирать не приходилось – и начала отстригать светлые локоны.

Почти сразу же на лестнице раздался топот. Сесилия вздрогнула, словно испуганный олененок.

– Не двигайся! – прошипела я.

Она послушалась, но подала голос:

– Энола, спасибо тебе за...

– Тише. Молчи, – прошептала я, поспешно отрезая длинные локоны и рассовывая их по карманам – другого тайника у меня не было.

Кто-то – скорее всего, Дженкинс – покрутил ручку и воскликнул:

– Заперто!

Однако, как это часто бывает, она продолжала тянуть за ручку, словно надеясь таким образом открыть замок.

– Отойдите, – приказала то ли баронесса, то ли виконтесса – они звучали абсолютно одинаково. – Она обвела вас вокруг пальца, глупая вы овца!

Послышался странный шум, как будто незадачливую Дженкинс – не может быть! – столкнули с лестницы. В ту же секунду прогремел свирепый голос:

– Сесилия!

Сесилия не просто вздрогнула, а даже подпрыгнула.

– Тс-с, – прошипела я, все еще орудуя ножницами. – Собери передние пряди у лица.

Она послушалась. Ручка тем временем ходила ходуном.

– Сесилия, отвори дверь и впусти нас! – визжала одна из сестер.

– Открой немедленно! – ревела вторая.

Так и продолжалось:

– Сесилия! Неблагодарная девчонка!

– Открывай, а не то будешь сурово наказана!

И так далее.

Впрочем, вскоре они заговорили другим тоном.

– Должен быть запасной ключ, – объявила одна из них. – Дженкинс, иди найди его!

Только не это.

Впрочем, я почти закончила.

– Вот так, – прошептала я, отрезая последние пряди на лбу. – Готово.

На этот раз чепчик сел как влитой. Из Сесилии получилась очаровательная маленькая сиротка, на фут ниже меня, в сапожках не по размеру и чересчур просторной одежде, словно взятой на вырост. Остриженные волосы и челка, которую я только что ей отрезала, изменили Сесилию Алистер до неузнаваемости.

– Великолепно! – добавила я.

Сесилия не улыбнулась мне в ответ. Глаза ее были полны ужаса:

– Что же теперь, Энола? Как...

Действительно, как ей спастись, когда враги стоят прямо за дверью?

– Приведите мужчин, пусть они выбьют дверь! – верещала одна тетушка.

– И поскорее! – вторила ей другая.

– Да, миледи. Да, миледи, – отвечала Дженкинс, сбегая вниз по лестнице. Вскоре ее голос стих.

Сесилия закусила губу, чтобы не расплакаться.

– Доверься мне, – сказала я и подвела ее к белому платью. Содрав чехол, я сняла платье с балки и надела его на себя.

Казалось, глаза Сесилии не могут раскрыться еще шире, однако она распахнула их чуть ли не до размера блюдец, а ее губы сложились буквой «О».

– Это чтобы выиграть время, – шепотом объяснила я. – Держи. – Я вытащила из кармана муслинового платья бумажный розовый веер, на котором на всякий случай заранее нацарапала карандашом следующее:

– Спрячься за дверью, – сказала я леди Сесилии. – Когда они все войдут, ты выскользнешь на лестницу. Потом беги к воротам, покажи вот это, – я протянула ей веер, – мистеру Холмсу или его другу, который будет ждать тебя там.

На лестнице снова послышались шаги.

– Вот запасной ключ, миледи, – дрожащим голосом выкрикнула горничная.

Мы уже не успевали застегнуть жемчужные пуговки на спине свадебного платья. Я успела только надеть фату, скрыв лицо под плотной вуалью, и плюхнуться на стул, на котором до этого сидела Сесилия.

Ключ скользнул в замочную скважину.

Я решила, что они не обратят внимания на мой высокий рост, если я буду сидеть сгорбившись на стуле, облаченная в пышный наряд, и мне удастся избежать подозрений; ноги я спрятала под длинный подол, а руки сложила на коленях, накрутив на пальцы фату.

– Сесилия! – хором взревели обе гарпии, врываясь в комнату. Так же хором, но уже другим тоном они произнесли: – Сесилия?

Через полупрозрачную вуаль молочного цвета невозможно было разглядеть выражения их лиц, но я хотя бы видела, как сестры и сжавшаяся от стыда или страха горничная подошли к стулу и встали передо мной полукругом.

– Она надела платье, – удивленно произнесла одна из дам.

За их размытыми силуэтами я заметила маленькую сиротку, которая на цыпочках спускалась с чердака. Чтобы полностью завладеть вниманием Дженкинс и ее хозяек и выиграть больше времени для Сесилии, я принялась раскачиваться взад-вперед, словно безумная.

– Сесилия, прекрати.

– Почему ты сама надела платье? Оно же все помялось. Немедленно встань.

Я изобразила судороги.

– Прекрати этот глупый цирк, Сесилия! Что с тобой не так? Покажи мне свое лицо. – Одна из гарпий наклонилась приподнять мою вуаль.

Разумеется, у нее ничего не вышло – ведь я накрутила ткань на пальцы и теперь крепко ее держала. Интересно, далеко ли уже леди Сесилия? На первый этаж она наверняка спустилась; возможно, даже вышла во двор?

– Сесилия! Отпусти фату! – закричала одна из сестер и попыталась вырвать ткань из моих цепких рук.

– Хватит, Отелия! Ты ее порвешь! Это же лучший тюль в Лондоне!

– Тогда заставь ее поднять фату!

– Сесилия! – Акилла больно сжала мои плечи. – Делай как тебе велено.

Вместо этого я начала так биться в судорогах, что со стороны на меня, должно быть, было жалко смотреть.

– Сесилия!

Обе дамы ахнули и принялись трясти меня за плечи – к моему полному удовлетворению: пусть трясут в свое удовольствие, мне бы только не произнести ни звука, чтобы не выдать свой голос, пока они надо мною измываются. Чем дольше они пытаются добиться от меня ответа, тем больше у Сесилии времени на побег.

Однако не прошло и нескольких минут, как нас прервали.

– Что с ней такое? – проревел мужской голос, несомненно принадлежащий барону.

Отелия и Акилла взвизгнули, возмущенные столь внезапным вторжением мужского пола, и резко развернулись к двери.

– Дагоберт! Брамуэлл! – пропищала, полагаю, Акилла. – Вы что здесь делаете?!

Помилуйте, их там двое?! Я сощурилась и в самом деле разглядела сквозь фату смутные очертания двух здоровяков в парадных костюмах.

– Дженкинс сказала, что надо выбить дверь, – объяснил барон. – Сесилия вас не слушается?

– Мне кажется, она потеряла рассудок!

Благодаря моему страху перед бароном мне стало еще легче изображать сумасшедшую, и я начала еще энергичнее раскачиваться на стуле, при этом даже испуская слабые стоны.

– Сначала она упала в обморок – или притворилась, что упала, – продолжила баронесса, – потом заперла дверь и сама переоделась в наряд для церемонии, а теперь – ты посмотри на нее! Все кивает и кивает, как...

Баронесса Мергансер резко осеклась и после недолгой паузы уверенно произнесла:

– Дженкинс, приведи сюда викария.

– Да, миледи, – пролепетала горничная и унеслась вниз по лестнице.

– Брамуэлл, иди встань рядом со своей невестой.

– О чем вы, мама? – капризно протянул ее похожий на жабу сын.

– Делай как я сказала! Видишь, в каком она состоянии? Уверена, ей станет только хуже: хочешь, чтобы нам пришлось нести ее в часовню на руках? Нет, пусть уж церемония летит ко всем чертям – вы поженитесь прямо здесь и сейчас.

Глава восемнадцатая

– Отличная мысль! Ха-ха! – проревел барон.

В эту кошмарную минуту я наконец поняла, почему мне не хотелось прятаться в белом платье невесты. Меня смущало слово «узы» в словосочетании «брачные узы». И сейчас я была узницей. Беспомощной, загнанной в угол...

Глупости, Энола. Ты и одна прекрасно справишься. Подумай.

Все же, несмотря на то что меня сильно напугал этот неожиданный поворот событий, положение мое на самом деле никак не изменилось. Как и до этого, мне необходимо было в определенный момент скинуть платье и убежать быстрее ветра. Пока мы все ждали викария, я постанывала и попискивала, дергалась и раскачивалась, изо всех сил стараясь сойти за ненормальную, но в действительности на душе у меня было спокойно и я даже предвкушала незабываемую и забавнейшую сцену.

Как и моему брату Шерлоку, мне очень нравились драма и эффектные выходы. Я собиралась играть роль сумасшедшей до самого последнего момента, когда меня попытаются заставить сказать «Да». На вопрос викария я абсолютно трезвым, спокойным голосом отвечу «Совершенно точно нет», а когда все разинут рты от удивления – почему это я так категорично отвергаю очаровательного Брамуэлла? – изящно и быстро поднимусь со стула, сорву маскировку и выйду из комнаты.

Или, если быть честной, побегу со всех ног.

Без обуви?

Что ж! Колебаться нельзя: пан или пропал. Сесилия наверняка уже спаслась, и все это по крайней мере было не зря. Обо всем этом я рассуждала, не забывая раскачиваться, дергаться, тяжело дышать и иногда стонать – для большего эффекта. У свадебного платья был модный сейчас высокий воротник, плотный, как сталь, и украшенный бусинами – про себя я назвала его собачьим ошейником, – и он терся о мочки ушей, что было довольно болезненно и сильно меня раздражало. Я шипела от боли и ежилась всякий раз, когда он задевал мои уши, так что, пожалуй, мое представление удалось во многом благодаря этому омерзительному инструменту пыток.

– Очень необычно, – пробормотал викарий, когда Дженкинс привела его на чердак.

– Видите, что с ней?! – воскликнула Акилла.

– Да, конечно, я могу оценить...

– Оцените то, как щедро вас наградят, ха-ха! Ну, приступайте же! – прогремел голос, которой я бы не спутала ни с каким другим.

Кто-то – вероятно, Дженкинс – бросил мне на колени ароматный букет и ловко прицепил несколько бутонов к моей голове, хотя я неустанно ею кивала. Остальные тем временем отодвигали стулья, занимали свои места и выясняли, у кого кольца. Акилла подгоняла их, будто стадо овец, и удивительно скоро викарий начал церемонию.

– Дорогие влюбленные, – монотонно затянул он, – сегодня мы собрались здесь, чтобы связать священными узами брака...

Священными – как бы не так! Продолжая метаться по стулу и изображать судороги, я внимательно прислушивалась к словам викария, дожидаясь момента моего триумфа.

– Если среди присутствующих есть те, кто знает хоть одну вескую причину, по которой жених и невеста не могут вступить в брак, пусть говорят сейчас или...

Обычная условность. Никто и никогда ничего не говорил.

– ...или молчат вечно.

– Могу назвать сразу несколько причин, – прозвучал напыщенный голос в дверном проеме.

Все ахнули от потрясения, и никто не услышал моего испуганного писка.

– Кто вы? – грозно поинтересовался барон у вошедшего.

Что до меня – я уже знала, кто это. Самый худший из вариантов, неприглашенный гость, которого я боялась больше всего на свете, человек, способный легко разрушить мою жизнь и обладающий полной над нею властью...

И он испортил мой «сюрприз».

Удивительно, как сильно разочарование: всего за мгновение оно превратило мой страх в обиду.

– Майкрофт! – выкрикнула я, вскакивая на ноги и срывая фату. – Черт побери, ну почему нельзя...

– Во-первых, хоть это и не самое главное, ваша невеста не та, за кого она себя выдает, – спокойно и все так же напыщенно произнес Майкрофт, как будто не обращая внимания на охи, ахи и восклицания остальных.

– ...оставить меня в покое!

Я гневно понеслась к нему, вскинула руки и набросила брату на голову свою фату.

К сожалению, времени посмеяться над Майкрофтом, облаченным в белое кружево и тюль, сквозь которые проглядывали цилиндр и жилет, у меня не было. Уверена – выглядел он восхитительно нелепо. Воспользовавшись минутой замешательства, я протиснулась мимо него, на ходу выбравшись из свадебного платья, и оно белым облаком соскользнуло на пол. Я надеялась, что проклятый Майкрофт о него споткнется. Упадет и что-нибудь себе повредит. А разгневанный барон ударит его кулаком в нос. Должно быть, это Шерлок сказал, где меня искать. Как же я его ненавидела! Их обоих. Не знаю, почему я плакала, сбегая вниз по ступеням.

У меня за спиной раздавались громкие крики:

– За ней!

– Остановите эту негодницу!

– Энола! Подожди! – крикнул Майкрофт командным тоном.

Я тихо выругалась в ответ и помчалась дальше по лестнице. Бежать в чулках было очень неудобно, и в какой-то момент я поскользнулась и чуть не ухнула вниз. К счастью, я успела схватиться за перила и удержать равновесие. В эту же минуту мне пришла блестящая мысль съехать вниз по этим чудесным, крепким, отполированным деревянным перилам. Так я и поступила: пролетела мимо третьего этажа и изумленных и восхищенных лиц сироток, мимо второго – и наконец спустилась на первый. Судя по топоту на лестнице, за мной была погоня; но комнаты сироток и матрон располагались выше, поэтому здесь никто не путался под ногами, и я беспрепятственно промчалась по коридору, по пути захватив с крючка пальто и капор, и буквально вылетела на улицу.

Чуть замедлив шаг, я поспешила по двору, вытирая со щек слезы и одновременно набрасывая на плечи простенькое синее пальто. Взлохмаченную шевелюру я спрятала под таким же простеньким старомодным капором темно-синего цвета. Наверное, одна из матрон надевала его по воскресеньям.

Дряхлый и сутулый сторож в костюме из коричневого поплина, сидящий в кабинке у ворот, дремал, опустив подбородок на грудь.

Когда я прошла рядом с ним, он вздрогнул и проснулся. Старик окинул меня сонным взглядом, вероятно гадая, кто я такая и откуда взялась. Он уже открыл рот, чтобы задать мне этот вопрос, но я его опередила и самым холодным аристократичным тоном, как будто я была одной из важных персон или покровителей приюта, произнесла:

– Тоувидл, вы опять уснули на работе! Позор! Откройте ворота.

Бедняга поспешил выполнить приказание.

– Здесь проходил высокий прихрамывающий джентльмен? – требовательно спросила я.

Он кивнул, покачнулся и дернул себя за прядь волос на лбу:

– Да, э-э... – Он явно не знал, как ко мне обратиться – «мэм» или «миледи».

– Вместе с девочкой?

– Вы про малютку с розовым веером? Да, э-э...

– Спасибо, Тоувидл, это все.

Да. Все. Все закончилось. Все будет в порядке.

* * *

Если точнее – все будет в порядке с Сесилией Алистер. Волосы отрастут, она сама повзрослеет и физически, и духовно и найдет свое место в мире; но главное – воссоединится с любящей матерью.

Ах, как хорошо, когда у тебя такая мать!

Когда я выходила за территорию приюта, меня уже не волновало, увидит ли почтенный сторож мои босые ноги. Теперь это не имело значения. Я быстро поймала наемный экипаж, доехала на нем до метро, а на метро – до Ист-Энда, где наконец добралась до пансиона, предвкушая заслуженный отдых. Или, если честно, полное бездействие на почве изнеможения.

За дверью меня ждала миссис Таппер, чего я совершенно не ожидала. Она взглянула на меня и тут же заблеяла:

– Мисс Месхол! Чегой-то с вами стряслось?

Вопрос был риторическим, поскольку ее глухота, к счастью, избавляла меня от необходимости отвечать, и я махнула рукой, показывая, что это не важно. Однако моя милая хозяйка не удовлетворилась таким «ответом» и подогнала меня к камину, где заставила сесть, а потом принесла тазик теплой воды, чтобы я погрела в ней истерзанные ноги, и миску сытного, хотя вряд ли полезного супа из печени и ячменя. При этом она с искренним сочувствием приговаривала:

– Уж не знаю, моя хорошая, как ты вляпываешься в такие вот дела, да и не мое это дело, помилуй хосподи, дай только я расчешу бедные твои волосья, а для нох твоих несчастных бальзам нужен и вата, небось отдала обувь какой-нибудь нищей девчушке, нет бы лучше о себе заботиться, но сердце у тебя самое золотое во всем хороде, тут ничего не скажешь, ну как же ты так умудрилась вся расцарапаться и синяков набить, да и платье разорвать, не пойму, ешь-ка суп давай, и вот еще хлебный пудинх, горюшко ты мое, изголодалась вся, ну што же мне с тобою делать?

Впрочем, она прекрасно знала, что со мной делать, и когда я наконец смогла ее поблагодарить, лежа в теплой кровати, и она вышла из комнаты, затворив за собой дверь, и на лестнице послышались ее скрипучие шаги и заунывный голос, я была уже накормлена, вымыта, переодета и подлечена, и мои воспаленные ноги, как и мое воспаленное сердце, начинали чувствовать себя немного лучше.

Видите ли, я считала, что Шерлок меня предал, выдав мое местонахождение Майкрофту, но все же обида моя была глупой и детской, и теперь, размышляя об этом перед сном, я понимала, что Шерлок, по его мнению, всего лишь исполнял свой долг и что он ничего мне не обещал. В нашей семейной игре в прятки он не мухлевал.

Братья! Майкрофт тоже поступал вполне ожидаемо, хоть меня это и раздражало. Не его вина, что он такой, как и не вина мамы...

О мама!

Сегодня миссис Таппер позаботилась обо мне, словно я была ее дочерью, – но где моя родная мать? Мое стихотворение:

 
Нарцисс цвел в воде,
Хризантема – в стекле.
Лиана так и не нашла,
Что Ирис принесла,
 

– пока не получило ответа.

Разумеется, ожидать его было еще рано. Может, в сегодняшнем выпуске «Пэлл-Мэлл газетт»?.. Я закрыла глаза и пообещала себе проверить газету после того, как высплюсь.

Впрочем, даже если ответ придет, какой в нем будет прок? Не помню, чтобы мама хоть раз ласкала меня, мыла, бинтовала, кормила, расчесывала мне волосы...

Я открыла глаза и уставилась в пустой потолок. Злодейские слезы потекли по вискам.

Что ж. Уснуть у меня не получится. Я со вздохом вытерла слезы, встала с кровати, взяла писчую бумагу и карандаш, положила себе на колени дощечку для письма и принялась рисовать.

Первым делом я нарисовала сиротку, потому что сама чувствовала себя сиротой. Потом леди Сесилию в костюме сиротки, поскольку она, лишенная отцовской любви, разделяла мои чувства. Выводя черты ее нежного лица и яркие глаза, я задумалась над тем, как много у нас с нею общего, и как я думала, что больше никогда ее не встречу, и как ошибалась. Возможно, через несколько лет, когда мы вырастем, мы сможем видеться чаще и даже иногда рисовать вместе?

Шерлок непременно проследит за тем, чтобы она вернулась к своей любящей матери. Мысль о брате побудила меня нарисовать на него карикатуру. Я посмотрела на высокий карандашный силуэт и ощутила, как мое пустое сердце наполняется теплом.

Очередь Майкрофта. Я поспешно набросала своего упитанного брата с выпирающим из жилета животом и в наброшенной белой фате. Этот рисунок вызвал у меня улыбку.

Чтобы еще больше себя порадовать, я изобразила красивую юную леди с убранными в элегантную прическу каштановыми волосами и нацепленной на них модной шляпкой: один из моих образов – в синем платье для прогулок и дорогом парике, с завуалированным пудрой и румянами и кремами лицом и с хорошеньким зонтиком. Красавица, ничего не скажешь – но это не единственная моя маскировка. Я нарисовала себя в костюме сборщицы мусора, затем в обличье Лианы Месхол с ее дешевыми побрякушками и накладными кудрями, а потом неуклюжей оборванкой Пегги в мятой шляпе-котелке...

Так могло продолжаться бесконечно. Надо было нарисовать мамин портрет.

Я взяла чистый лист писчей бумаги и принялась водить по нему карандашом, но вскоре поняла, что нет – ничего не выйдет. Я не могу вспомнить ее черты.

Вместо этого я неуверенной рукой набросала овал головы и заполнила его:

Юными, но мудрыми глазами с уверенным взглядом.

Прямым носом.

Крепким подбородком.

Изогнутыми губами. Улыбкой Моны Лизы.

Получилось угловатое лицо, похожее на лицо моего брата Шерлока, но... по сути мое собственное?

Я разинула рот. Неужели это правда я? Энола?

Мне никогда не удавалось изобразить себя на бумаге. Почему же сейчас я смогла?

Взгляд моей карандашной копии требовал ответа.

И тогда я признала – пускай только себе – правду. Дело в том, что я поняла, почему Мона Лиза так причудливо улыбается. Очевидно, ее мать была похожа на мою. А еще я поняла, почему не хочу искать маму. Пока что. Может, никогда. Я ничего не предприму, пока – или если – не узнаю наверняка, что она сама хочет меня видеть.

Так или иначе, встретимся мы с ней когда-нибудь или нет, я все равно останусь собой – Энолой.

Май 1889

Через несколько дней после возвращения на работу в контору «доктора Рагостина» Лиана Месхол тщательно выведет приятное письмо клиенту ученого искателя, генералу:

Уважаемый сэр,

Касательно Вашего пропавшего военного трофея, а именно — кости (одна шт.) от ампутированной ноги с подписью хирурга, проводившего операцию: доктор Рагостин спешит Вам сообщить, что успешно изъял кость у некоего Пэдди Мерфи, кебмена, который, по его словам, получил вышеуказанный трофей от младшей горничной, отвечающей за спальни, к которой, по его собственному признанию, мистер Мерфи испытывает романтический интерес; целью его было демонстрировать кость своим любопытным приятелям за ничтожную плату. Если Вы пожелаете привлечь вышеупомянутого Пэдди Мерфи к ответу, мы немедленно отправим констебля в конюшню на Серпентин-роуд для проведения ареста. Ваша кость тем временем находится в надежных руках доктора Рагостина, и Вы можете послать за нею, когда Вам будет удобно, не забыв внести заранее оговоренную оплату. Для доктора Рагостина было большим удовольствием оказать Вам посильную помощь.

Искренне Ваш,

Лесли Т. Рагостин, профессор, записано под диктовку мисс Лианой Месхол.

– Дорогой мой Майкрофт! – Великий детектив Шерлок Холмс искренне удивился, встретив своего брата у двери дома 2216 по Бейкер-стрит; Майкрофт редко сходил с привычной орбиты своего кабинета в правительстве, съемных комнат и клуба «Диоген». – Прошу, заходи, выпей бокал шерри и выкури сигару... Нет? Каким же срочным ветром тебя ко мне занесло?

– О, то был не ветер, а всего лишь досадная засуха на землях моего удобства, – проворчал Майкрофт, тяжело опускаясь в самое уютное кресло.

– Я могу чем-то помочь?

– Сомневаюсь, учитывая то, как глупо ты поступил, позволив ей уйти.

– А-а, – протянул Шерлок и зачерпнул немного табака для трубки из довольно эксцентричного хранилища: турецкой туфли. – Ты про нашу сестру. Неужели до конца жизни будешь попрекать меня тем случаем с «ха-ха»?

– Только если ты будешь напоминать мне о случае с фатой. К слову, какие новости о Сесилии Алистер?

– Самые добрые: девушка вернулась под защиту матери, в родовое поместье за городом. Насколько я понимаю, леди Теодора намерена отправиться с дочерью в Вену, чтобы обсудить с лучшими психологами любопытное состояние леди Сесилии – ее, скажем так, схожесть с доктором Джекиллом и мистером Хайдом.

– А. Так они полагают, что у нее раздвоение личности?

– Возможно. – Шерлок, стоя у камина, набивал свою любимую пеньковую трубку, изредка просыпая немного табака на ковер.

– Что ж, принуждение к браку не лучшее лекарство от подобной болезни. Она чудом избежала этой участи.

– Не сказал бы. – Шерлок зажег трубку спичкой, поскольку в это время года огонь в камине не горел, и пыхнул ею, чтобы втянуть пламя в табак. – У нас с Энолой все было под контролем, а тебя это дело никак не касалось: разве я не просил тебя не вмешиваться?

– Дорогой мой Шерлок, сколько раз тебе повторять? Защищать Энолу – мой долг. Разве тебя не приводит в ужас мысль о том, что наша младшая сестра могла оказаться одна против виконта Инглторпа, барона Мергансера и, что звучит не менее устрашающе, их властных жен? Я не мог не броситься ей на помощь.

– Сомневаюсь, что Энола сочла твое вмешательство за «помощь». – Курение не успокоило Шерлока; он принялся мерить шагами комнату, быстро пересекая ее своими длинными ногами.

– Не важно, что она подумала, – отрезал Майкрофт. – Кто спасет девчонку от нее самой, если не мы – ее братья? Я хотел помочь ей в тот день в Уизерспунском приюте – хочу помочь ей и сейчас.

– Сейчас?! – встрепыхнулся Шерлок и с беспокойством покосился на брата. – Во что она ввязалась на этот раз?

– Не могу знать, милый брат. Мне не приходят от нее новости. Я об этом. – Майкрофт извлек из кармана жилета газетную вырезку и протянул Шерлоку.

– А-а, – понимающе протянул Шерлок и сразу вернул ее обратно, поскольку уже читал эту заметку в «Пэлл-Мэлл газетт»:

 
Нарцисс цвел в воде,
Хризантема – в стекле.
Лиана так и не нашла,
Что Ирис принесла.
 

Майкрофт посмотрел на брата из-под кустистых, словно запущенная живая изгородь, бровей:

– Что было спрятано за зеркалом, Шерлок?

– Ничего, кроме значительной суммы денег, которую я положил в банк на ее имя – на случай если они ей потребуются. Почему тебя это интересует?

Майкрофт ответил вопросом на вопрос:

– Думаешь, она поместила объявление в газете, потому что нуждается в деньгах?

– Сомневаюсь. Судя по всему, она щедро оплачивает услуги кебменов, когда берет наемные экипажи для своих «приключений». А что касается тайника за зеркалом – полагаю, это всего лишь любопытство.

– Но откуда такое сильное любопытство?

– Что в этом странного? Любопытство идет рука об руку с интеллектом, а интеллект в нашей семье не редкость.

– Интеллект в женщине? Чушь! Это все глупости, Шерлок: наша сестра отправила матери очередное цветочное послание по зову сердца, а не из любопытства. Знаешь, что она надеется получить в ответ?

Великий детектив хмуро посмотрел на брата и промолчал.

Впрочем, Майкрофт и не дал ему времени высказаться. Он тут же продолжил:

– Я знаю, что нужно Эноле, и предлагаю ей это предоставить.

– Боюсь, я не поспеваю за твоей мыслью.

– Шерлок, помилуй, это же очевидно. Девочка предана бросившей ее матери и жаждет подтверждения нежных материнских чувств. Она надеется, что именно это ты нашел за стеклом: письмо от мамочки со словами любви. А я предлагаю написать для нее такое письмо.

Шерлок Холмс несколько секунд молча смотрел на брата, и из его трубки медленно поднимался дымок. Наконец он ответил – не вопросом, а утверждением:

– То есть заманить ее в ловушку.

– Это необходимо, Шерлок, чтобы вернуть ее в цивилизованное общество, обеспечить ей должное образование, позаботиться о будущем...

– Я понимаю твои стремления, дорогой Майкрофт, однако сомневаюсь, что такой обман поможет нам завоевать расположение Энолы. Я не буду ей лгать.

– Шерлок! Значит, ты мне не поможешь?! – с удивлением и возмущением воскликнул Майкрофт, резко поднимаясь на ноги в ту же секунду, когда Шерлок нелок Холмс и потянулся к своему письменному столу, чтобы взять с него сложенный вчетверо листок писчей бумаги. – Более того, я упредил твою просьбу. В завтрашней газете ты увидишь мой ответ. Вот копия, которую я себе оставил.

Он бросил бумажку через комнату брату, и Майкрофт ловко ее поймал. Развернув листок, он прочитал:

Э.Х.: Ирис был денежным и теперь посажен в Шропширском королевском банке на твое имя. Сожалею, если мой ответ не был удовлетворительным. Наша общая подруга С.А. от души благодарит тебя за любезно оказанную помощь, и я присоединяюсь к ее благодарностям. С искренним уважением, Ш.Х.

Майкрофт Холмс внимательно изучил написанное и посмотрел на брата с непроницаемым выражением лица.

– Так, – холодно произнес он, – вот, значит, какова твоя позиция.

– Именно, и я ее не изменю, – мягко ответил Шерлок.