Текст книги "В постели с врагом"

Автор книги: Нэнси Прайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Всюду в письмах она пыталась намеками дать знать матери – «Я Сейра. Я жива!» Она вспоминала названия гостиниц, цвет входной двери и множество других мелочей, известных только им двоим.

Шесть писем. Она вложила их в конверты, наклеила марки и сложила в бумажный пакет. Она оглядела кухню. Какой светлой была ее оранжевая кухня в лучах утреннего солнца.

Но в ведре лежали измятые розы и букетик маргариток. Кто-то следил за ней, думал о ней.

Кто-то решил вторгнуться туда, где она надеялась быть сама собой, танцевать и смеяться, когда ей захочется, и украшать зеленым папоротником оранжевую кухню.

30

Бен ссутулился и поглядывал исподлобья, пока секретарь кафедры проводил опрос мнения студентов по курсу «Введение в Театр», который вел Бен.

«Дайте оценку работе вашего преподавателя по шкале из семи ступеней. Единица означает самую низкую оценку, семерка – высшую».

Невидящими глазами он смотрел на доску объявлений. Его студенты обводили кружками оценки по основным параметрам работы преподавателя.

«Знание материала. Подготовленность к занятиям. Организация курса. Отношение к занятиям и к студентам. Доступность во внеаудиторное время. Способность объяснить и иллюстрировать примерами свои объяснения. Степень увлеченности предметом. Объективность в оценке работы студентов. Способность стимулировать учебу, четко и конкретно формулировать задачу. Оцените общую эффективность работы вашего преподавателя».

Бен скрипнул зубами. Вот эти вчерашние школьники станут оценивать знание им предмета и эффективность преподавателя. Утром он зашел в парикмахерскую, и теперь от волос у него чесалась спина, но не может же он прислониться к доске и почесать спину. А потом заведующий кафедрой вызовет тебя и вслух прочтет замечания студентов. Среди них могут быть и такие «Слишком много пишет на доске. Недостаточно использует доску. Следует отпустить бороду. Должен ходить на занятия в пиджаке».

– Хорошо, доктор Вудворт. Мы кончила – Секретарь вышел из аудитории.

Бену очень хотелось почесаться, но ему нужно было пройти к столу перед глазами девяти десятков студентов, которые только что решили, в какой степени он подготовлен, организован, симпатичен, доступен, объективен и заинтересован. Они это написали, а заведующий будет теперь это читать. К счастью, почти наступило время перерыва, и Бен с особым удовольствием долго и подробно объяснял им задание на следующую неделю.

Конечно, он не самый лучший преподаватель на свете, и он знал это. Бен направился в свой кабинет, чувствуя себя не лучшим образом. Но он вспомнил девушку в белых шортах, выпалывающую сорняки в лучах восходящего солнца.

Он с трудом досидел до конца заседания комиссии.

Лора знала, что он хочет ее, и, возможно, она сама его хотела. Ведь заметил же он счастливый блеск в ее глазах, когда он спросил: «Как насчет того, чтобы поужинать у меня вечером в понедельник?»

Возвращаясь домой, он думал, что ему предстоит вечер, я может быть, и ночь с красивой женщиной, но все было так запутано.

А может быть, все просто? Принимая душ, он думал о ее груди.

Он вспомнил, как она улыбалась, когда он учился делать бутерброды с луком. Если бы не загар, ее кожа была бы совсем голубой.

Дверь ее дома скрипнула

Бен задержал дыхание и представил, как целует ее ее прелестный маленький ротик с припухшей верхней губой…

Раздался шорох в кустах сирени.

Бен сглотнул, вспомнив, как он ласкал ее грудь.

– Меня зовут Ларри Дей, – произнес мужской голос.

Бен вздрогнул. Ларри Дей был примерно его ровесником. Он носил небольшую темную бородку и был одет в светлый летний костюм.

– Ларри, – повторил мужчина

На кухне Бена он чувствовал себя как дома. Закрыв за собой дверь, он прислонился к стене. Над его головой висели две маски, – одна смеялась, другая печалилась.

– Спагетти? – спросил он приятным тенором. Он был невысок и держался напряженно, как бы готовясь к сопротивлению.

– Да, – ответил Бен

– Мне надо потренироваться, – объяснил Ларри, – перед завтрашней поездкой.

Никакой груди не было и в помине.При мысли о Лоре его бросало в жар. Теперь, стараясь не смотреть на мужчину, оказавшегося у него на кухне, Бен достал морковь, салат, огурцы и зеленый перец и неожиданно разозлился.

– Вот что я вам скажу, выглядите вы отлично, – сказал он Ларри Дею. – Борода сидит отлично, как будто она там и выросла.

– Мне все-таки надо потренироваться, – сказал Ларри. – Основное испытание ожидает меня на улице. Надеюсь, никому не придет в голову ущипнуть меня, свистнуть вслед или предложить что-нибудь вроде: «Как насчет того, чтобы поразвлечься, детка?»

– Ну, это та цена, которую нам, мужчинам, приходится платить, – сказал Бен.

Ларри улыбнулся, затем нахмурился.

– Я все время забываю, что мне не следует улыбаться. Улыбкой я себя выдаю сразу же.

В кухне повисла тишина. Бен начал резать морковь (Ларри готовить ужин не помогал). Он знал, кто был Ларри.

– Мой брат пытался отучить меня улыбаться,– сказал Ларра – Но мужчины чувствуют себя неуютно с неулыбчивыми женщинами.

Бен рассмеялся

– Но это так и есть Друзья сразу же стали приставать ко мне с вопросами – что со мной случилось, почему я так холодна и недружелюбна?

Ларри прошелся по кухне, засунув руки в карманы.

– Мужчины не любят говорить о себе слишком много, – заметил Бен.

– А я и не говорю слишком много, – сказал Ларри и взглянул на насупившегося Бена.

– Я теперь невидимка, – помолчав, сказал Ларра. – Я теперь могу ходить одна куда угодно и в любое время. Мелочь у меня теперь в карманах. У меня теперь масса карманов и восхитительные удобные туфли, в которых я могу ходить даже на вечеринки. Я могу бегать.

Бен мешал салат в миске. Он целый день мечтал о встрече с Лорой. Сдернуть бы эту бороду…

Голубые глаза Ларри блестели из-под густых бровей.

– Несмотря на непривычность одежды, я чувствую себя вполне комфортно, если бы не бандаж. Но и к нему можно привыкнуть, особенно если ты привыкла носить лифчик.

Бен поставил салат на стол, принес спагетти и достал из микроволновой печи хлеб с чесночной подливой. Он разлил вино, и они сели за стол.

– Очень славно, – сказал Ларри и улыбнулся. Голубые глаза Ларри были такие же, как у Лоры – спокойные, ни тени флирта. Он сказал, что ему нравится спагетти и нельзя ли ему еще хлеба с чесноком. Бен ожидал, что любовная сцена, происходящая здесь раньше, неизбежно окрасит их встречу, и он оказался прав.

Ларри, как раньше и Лора, умело вовлек Бена в бесконечные разговоры.Он прихватил с собой забавную статью, сравнивающую Нормана Мейлера с Теннсоном. Когда Бен сказал, что Брайнинг скучен, Ларри ударил по столу так, что тарелки и чашки задребезжали.

– Скучен, – сказал Бен.

– Да вы его сто лет не открывали. Вы сами признали это! Как вы можете утверждать, что он скучен, когда вы не знаете «Ролланд до Замка Черного дошел»? – Ларри едва не кричал, а потом вдруг спросил: «Голос у меня достаточно низкий?»

– Нормально, – успокоил его Бен. – Только держи локти немного пошире, не прижимай их к бокам.

– А есть разница?– спросил Ларри.

– Между чем и чем?

– Между… – Ларри остановился. У Лоры все получалось превосходно. Временами Бен на какие-то мгновения забывал, что у него в доме женщина.

– Разница между тем, как вы разговаривали со мной, когда я была женщиной, и тем, как вы держитесь теперь.

– Вы все равно остаетесь женщиной, – сказал Бен, почувствовав, что в его голосе звучит злость.

– Я оделась так, чтобы попрактиковаться, но, может быть, и вам так легче. А то я все говорю «нет» да «нет».

Ларри помог Бену отнести грязную посуду на кухню.

– Но я ведь знаю, что вы Лора, – ответил Бен и почувствовал, что на него опять накатывает. Он ведь знал, что это она. Он начал разливать суп по тарелкам.

– Извините меня за ту ночь, – сказал Ларри. Он кончил мыть тарелки. – Если бы я была вправе выбирать, это были бы вы, но я не могу.

Бен не смотрел на темнобородого юношу.

– Я тоже прошу прощения, – сказал он. Их глаза встретились. Оба мужчины положили руки на плечи друг друга. Так они стояли возле мойки. Темнобородый юноша положил голову на плечо тому, что повыше. Бен чувствовал, что мужской костюм скрывает прекрасную грудь и стройные ноги.

– Есть у меня одна теория, – сказал Ларри, отстраняясь от Бена. Он поднял мокрое полотенце и стал вытирать тарелки.

– И что это за теория?

– Вот сейчас я здесь и меня нет, верно?

– Вас нет?

Белые зубы Ларри Дея блеснули под темными усами, он поправил галстук и выпрямился. На руках у него блеснули перстни.

– Я здесь, – сказал он.

– Лора?– спросил Бен – Или Ларри?

– Ни то ни другое, – бородатый юноша сложил чистые тарелки и начал складывать их в буфет. – В этом как раз суть моей теории. Большая часть того, чем являемся мы, это не только мужчины или женщины.

Бен вытер кухонный стол.

– Вот так я думаю.– Ларри прошел в гостиную. – Как я сажусь?

– Не вертите бедрами. Просто садитесь. А главное – не скрещивайте ноги. Так делают только женщины и старики. Положите ногу на ногу, если хотите.

Ларри сел на кушетку.

Бен был не в состоянии сидеть. Он бродил туда-сюда. Перед глазами у него стояли любовные сцены с Лорой на кушетке, в кресле, даже на полу на ковре. Он взял Банана на руки и некоторое время молча гладил его.

Ларри наблюдал за ним, сидя в кресле.

– Вы разве никогда не чувствовали того, о чем я только что сказала? По-моему, в этом что-то есть.

– Что до меня, то я по-прежнему хотел бы найти Лору под этим париком и костюмом, – сказал Бен.

– Но разве мир, о котором я говорю, не является неизмеримо более богатым? Я не только Лора. Я ведь одновременно кто-то еще.

Они потягивали вино Бена.

– Мне даже не нужно разговаривать, – заметил Ларра – Вам нет нужды говорить, как мило я выгляжу, а мне не надо говорить, как я рада, что вам что-то там понравилось. И мне нет необходимости спрашивать, как прошел ваш день в университете.

– А я могу сказать – паршиво, – ответил Бен – Сегодня студенты моего курса оценивали мою работу. Эти молокососы решают, хороший я преподаватель или нет, а потом завкафедрой вызовет меня и зачитает вслух весь этот бред, а я должен делать вид, что это для меня чрезвычайно важно.

Ларри слегка улыбнулся и отпил вина.

– А не могли бы вы когда-нибудь одеться женщиной для меня?

– Я?

– Вы будете одновременно и женщиной и мужчиной. И тем, и другим. И ничем. – Бородатый юноша посмотрел на Бена и потер лоб ладонью памятным Бену жестом. – Это будет, необычно. Это все равно, что двойная экспозиция: ваше изображение и изображение женщины накладываются одно на другое. Там, где они совпадают, изображение будет плотным. Именно это и составляет вашу суть. – Глаза Ларри заблестели. – Это может изменить ваше представление о том, что естественно, может также изменить ваш взгляд на то, чем вы занимаетесь.

Двое мужчин молча гладили котенка.

Бен взял книгу, лежавшую на старом кофейном столике.

– Мы с вами книжные люди. Мы живем в мире книг. Цитаты и образы из книг постоянно с нами. Мы сумасшедшие. – Он открыл заложенную страницу. – Послушайте «Я пишу вам, великий господин, сейчас, когда одна нога уже в стремени, а за плечом стоит смерть. Жизнь моя подходит к концу. Возможно, наступило то время, когда мне удастся связать разорванную нить и сказать то, что я должен был сказать, но не могу. Благодарю и прощайте Прощайте, мои веселые друзья».

– Звучит по-старинному, – предположил Ларри – Время Шекспира?

– Умер в том же году!

– Сервантес, – сказал Ларри.

– Точно.

Некоторое время они сидели молча.

– Дождь пошел, – заметил Бен.

– Как чудесно пахнет летний дождь,– сказал Ларри и вздохнул. – Остается надеяться, что жители больших городов не узнают, каково это – жить в маленьких городках.

– Это нам не угрожает, – сказал Бен – Им нужны развлечения. Пляжи, толпа.

– Магазины, забитые изысканными товарами. Новые фильмы.

– Знаменитости в темных очках.

– Мы в безопасности.

– Да. И вот что я вам скажу, как насчет того, чтобы посмотреть «Лебединое озеро»? – поинтересовался Бен. Ларри утвердительно кивнул. Бен выключил верхний свет, оставив горящей лампочку в холле, и уселся рядом с Ларри на кушетку. Двое мужчин в отблесках телевизионного экрана потягивали вино. Рядом с ними сидел пятнистый котенок.

В ожидании увертюры Ларри снова открыл заложенную страницу.

– «Возможно, наступит то время, когда мне удастся связать разорванную нить и сказать то, что я должен был сказать, но не могу», – прочитал он, посмотрел в сине-зеленые глаза Бена и погладил его по щеке.

Полилась прекрасная музыка Чайковского. Длинноногий мускулистый принц Зигфрид в танце пытался нагнать ускользающую юность. Он должен был найти жену. Чтобы взбодриться, он решил поохотиться на лебедей.

– Сиди мы в театре, видели бы только маленькие фигурки, – сказал Бен, – ростом примерно с дюйм на тускло освещенной сцене.

– И некуда девать ноги, – добавил Ларри. Он взглянул на домашние туфли Бена, которые разлезлись по шву в нескольких местах.

– А в антракте толпа народа и сигаретный дым.

Ларри потянулся и откинулся назад. Одетта, королева лебедей, с полуночи до рассвета, освободившись от чар, превратилась в женщину, и принц Зигфрид поклялся ей в вечной любви.

– Когда эти маленькие фигурки так далеко от вас, их трагедии тоже кажутся не стоящими внимания, – сказал Ларри. (Тем временем чародей угрожал влюбленным и строил козни, пытаясь заставить Зигфрида нарушить свою клятву.)

– А теперь мы можем увидеть, как они потеют, – сказал Бен. – Вам когда-либо приходило в голову, какие усилия нужно приложить, чтобы получилось то, что мы с вами наблюдаем?

– Никогда не задавалась этим вопросом.

Музыка Чайковского заворожила их. Одилия прикинулась Одеттой и обманула Зигфрида.

Ларри погладил бородку.

Бен нахмурился. Отблески экрана отражались в его сине-зеленых глазах.

Зигфрид нарушил обещание, уверенный, что Одилия и есть Одетта. Сделать ничего было нельзя. Лебеди никогда больше не вернут себе человеческий облик, если только Одетта и Зигфрид не умрут.

Ларри не отрывал глаз от смерти, представшей в образе прекрасного черного лебедя.

– Абсолютно не реалистично, – заметил Бен.

– Вам никогда не приходилось нарушать обещания или совершать ошибки из лучших побуждений?

– А потом лезть из кожи вон и спасать других лебедей, попавших в передрягу против собственной воли? – уточнил Бен. – К счастью, не приходилось. Да и лебедей последнее время стало совсем мало.

Замолкли последние аккорды «Лебединого озера». Он выключил телевизор. Телевизор был старый и слабо потрескивал некоторое время после того, как его выключили. В полумраке комнаты двое мужчин смотрели друг на друга.

– Кто бы попытался сделать для меня то же самое? – сказал Ларри. Его обрамленное бородой лицо было спокойно, голубые глаза смотрели ровно и бесстрастно.

Бен налил еще немного вина. В гостиной наступила тишина. Банан лежал на кушетке рядом с Ларри, свернувшись клубочком.

– Я, пожалуй, пойду спать, – зевнул Ларри. – Я думаю отправиться завтра в Небраску еще до рассвета. Я благодарю вас за этот маскарад, за помощь, за машину. Постараюсь вернуться в пятницу к полудню. Элен нашла подружку, которая заменит меня на это время у доктора Ченнинг.

– Рад, что оказался полезен, – сказал Бен.

За окном проехала машина. В парке поскрипывали качели.

– Я не хочу зависеть от чьей-либо помощи, – вдруг сказал бородатый молодой человек. – Не хочу никого обременять своими проблемами.

У Бена перехватило дыхание

– Совсем не трудно найти кого-нибудь, кто содержал бы тебя, – продолжал Ларри Дей, поглаживая бородку. – Но если этот кто-нибудь дает тебе деньги, он начинает в конце концов указывать тебе, как их тратить.

– Не знаю, – ответил Бен. – Но, с другой стороны, я не женщина.

– А захотели бы вы жить в доме, который принадлежит не вам, даже если бы вас убеждали, что он ваш?

– Я живу в своем доме, – сказал Бен.

– Нужно, чтобы тебя уважали, – сказал молодой человек. – Нужна своя работа, свой дом, свои собственные деньги.

– Конечно.

– Это то, что мне нужно в первую очередь, – Ларри положил ногу на ногу, выпятил подбородок и прямо взглянул своими голубыми глазами на Бена. – Уважение. Не то, с которым мужчины относятся к женщинам. А то, которое завоевывается.

Когда Ларри ушел, Бен долго стоял на кухне, вспоминая, как он прижал ее к стене, запустил ей руки под рубашку и стянул с нее шорты.

31

Прошло пять недель, – сказал Ларри Дей коту и пригладил пальцем густые брови, глядя в зеркало полутемной спальни. – Я собираюсь навестить свою мать. Банан замурлыкал.

Ларри выставил кота из дома и запер дверь. На верхней ступеньке крыльца лежал маленький сверток.

Ларри подобрал его, прошел во двор к Бену и вывел машину в предрассветную тьму. К коробке конфет, лежащей рядом на сиденье, была прикреплена записка.

ВАШЕ МЕСТО В МОЕЙ ПОСТЕЛИ ПОДО МНОЙ.

Белые зубы Ларри Дея блеснули сквозь густые усы и бороду. Казалось, он улыбнулся.

ВЫ БУДЕТЕ ЦЕЛОВАТЬ МОИ НОГИ И УМОЛЯТЬ, ЧТОБЫ Я СДЕЛАЛ

ЭТО СНОВА

В машине сидела не женщина. Ларри Дей разорвал записку в клочки и выбросил ее вместе с коробкой конфет в окно.

Вокруг на многие мили расстилалась Айова.

Когда взошло солнце, Ларри остановился у заправочной станции, заглушил мотор и распорядился залить полный бак.

Ларри распахнул дверь с буквой «М». За дверью находился грязный писсуар и кабинка. На двери кабинки было нацарапано «Всех затрахать». В туалете не было ни мыла, ни полотенца. Темнобородый молодой человек взглянул на него из грязного зеркала.

ЛОРА.

Я ЗНАЮ, ЧТО ТАКОЕ ДЕТИШКИ.

Я ТЕБЕ ИХ ОРГАНИЗУЮ.

Вошел механик, осмотрел Ларри, потом снова взглянул на него, расстегнул брюки и пристроился у писсуара.

Ларри расплатился за бензин и направился по шоссе из города. Хотя сентябрьское солнце все еще припекало, на деревьях во дворах ферм уже появились желтые листья.

Ларри без остановок ехал до обеда, затем остановился у придорожного ресторана. Там он заказал дешевое дежурное блюдо, помня, что нельзя ни улыбаться, ни кивать головой. Он задрал подбородок и уперся кулаками в стол. До Фредсбурга он доберется уже затемно. Надо будет остановиться в мотеле и взять комнату на одного.

– Пожалуйста, – сказала молоденькая официантка, придвинувшись к Ларри чуть ближе, чем было нужно.

– Благодарю, – сухо сказал Ларри. Покачиваясь на высоких каблуках, она отошла, взглянув на него еще раз в зеркало.

Ларри Дей аккуратно поддевал пищу вилкой, стараясь не испачкать усов и бороды, Сейра пережевывала ее тщательно и не торопясь. Из-под его густых бровей она внимательно следила за всем происходящим в зале ресторана. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания.

Она включила кондиционер. Автомобиль порядком нагрелся на солнце.

Поля, маленькие городки. Около семи Сейра остановилась, чтобы поужинать. Темнело.

Проносящиеся мимо по узкой дороге грузовики раскачивали ее машину. Она проезжала мимо элеваторов. В маленьких городских парках вокруг фонарей вились ночные насекомые. Высокая кукуруза почти скрывала рекламные щиты, установленные вдоль дороги.

Наконец она добралась до Фредсбурга. Сначала она увидела неяркое зарево огней. Здесь ей был знаком каждый поворот, каждое дерево.

– Джо, – позвала она. Ее машина поднималась по склону холма к дому.

Завидев ферму, которую они снимали на протяжении трех лет, она не остановилась.Она даже не сбросила скорость. Амбар окончательно завалился и напоминал скорее груду бревен. В сумраке она различила доски, которыми были забиты окна. Дом стоял пустой и заброшенный.

Она ехала в машине мимо своего старого дома и одновременно бежала вместе с Джо, перепрыгивая через колеи разбитой дороги. Не глядя, она знала, где растут ивы. Она ощущала запах, стоявший в холле, слышала смех матери, видела тень на стене от ее старомодной кровати с шарами, и вот все уже скрылось за холмом, а она спускалась вниз по дороге к Крейджи Корт Центру для престарелых.

Она и здесь не остановилась Она высматривала машину Мартина на всех стоянках и вдоль улиц Фредсбурга. Город был невелик. На главной площади стояло здание суда. Напротив – кондитерский магазин Энди. После школы там вечно толклись старшеклассники и покуривали, прищурив глаза. Ужасно хотелось быть симпатичной и обладать силой, достаточной, чтобы привлечь их внимание и спровоцировать на оскорбительные реплики, брошенные вслед, как бросаются снежками мальчишки поменьше, и чем ты симпатичнее, тем похабнее летящие в спину, как льдинки, словечки.

Фредсбург был ярко освещен, и она ехала по улицам, следя, не появится ли где машина Мартина. Как глупую ночную бабочку, ее тянуло именно туда, где ее мог ждать Мартин с пистолетом, чтобы убить ее. Вокруг на тысячи миль раскинулась безопасная страна, а ей надо было приехать именно во Фредсбург и остановиться перед единственным отелем в городе, который стоял напротив Крейджи Корт Центра.

Сейра оглядела небольшую рощу, где она пряталась всю ночь прошлым летом. Небольшая лампочка горела над входом в мотель. Она помнила, как орал тогда Мартин, как он бил ее. Сейчас его машины не было ни перед мотелем, ни на стоянке Центра.

Темнобородый молодой человек вышел из машины под окнами номера, который занимал Мартин. Мартин наблюдал, как он захлопнул дверцу со стороны водительского сиденья, попытался запереть ее, снова хлопнул и позвонил в дверь мотеля. Сонный дежурный проводил молодого человека в номер. Щелкнул замок, и Мартин ничего не увидел из окна своей комнаты, кроме машины на стоянке и Крейджи Корт Центра, в окнах которого кое-где горел ночной свет.

Сейра выглянула из окна своего номера и посмотрела на Центр, стоящий через дорогу. Мартин никогда не входил в здание. Он всегда ждал, пока она встречалась с матерью. Потом они уезжали. Он не входил туда, потому что, как он говорил, у него там мурашки по коже бегают.

Не тот ли это был номер, в котором она сидела, скорчившись от ужаса, пока Мартин барабанил в дверь?

Из зеркала на Сейру взглянул бородатый человек. Она опустила шторы, потом отклеила бороду, усы и брови. Теперь на нее смотрел кто-то непонятный – не мужчина не женщина. Грудь этого существа была почти плоской, оно было одето в джинсы.

Сейра сбросила мужские туфли, джинсы и рубашку, сняла бандаж и парик. Теперь перед ней стояла, расплетая косы, молодая женщина. Никто не рвался в дверь, не орал и не пытался ее ударить.

Она осмотрела постель, шкаф, ванную, тихонько включила телевизор и растянулась на постели, поглядывая на гангстеров, паливших друг в друга. Завтра утром у ее порога не будет очередной записки.

КУКОЛКА,

ТЕБЕ НЕ СКРЫТЬСЯ ОТ МОЕЙ ЛЮБВИ.

Я ВОЗЬМУ ТЕБЯ, И ТЕБЕ ЭТО ПОНРАВИТСЯ.

Горячая вода помогла ей расслабиться. Она долго не выходила из душа. Борода, усы, летний костюм ждали, чтобы еще один день охранять ее, пока она не вернется в Сидер Фоллз.

Сейра зевнула, выключила свет и приоткрыла шторы, чтобы видеть приют, в котором по другую сторону неширокого шоссе спала ее мать. Неосвещенная сторона была почти пуста. Только какой-то человек переходил от машины к машине, записывая что-то в блокнот. Полицейский, наверное. Она ничего не оставила в машине, дверца водителя не запиралась.

В комнате ее матери было темно.

Сейра опустила шторы, легла и вздохнула. Ей снился Сидер Фоллз. Потом ей приснилась женщина, которая делала то, что ей нравилось, а небо над Сейрой заполнило огромное женское лицо. Позже в ее снах появился Бен, и она улыбалась во сне, а рядом лежали костюм, рубашка, борода и усы.

Мартин тихо прошел мимо окна Сейры и осторожно открыл дверцу следующей машины. При свете маленького фонарика он прочитал: Бенджамин Вудворт, 2309, Тремонт-стрит, Сидер Фоллз, Айова, 50613. Он оставил дверцу приоткрытой.

Следующая машина тоже оказалась не запертой. Харли Фендстром, 18905, Строберри Лейн, Омаха, Небраска.

Мартин не стал захлопывать дверцу. Он пробрался в свой угловой номер.

Постояльцы появлялись иногда совсем поздно. Каждую ночь он дежурил у окна до рассвета и беспрерывно почесывал свою двухнедельную щетину. Она ужасно чесалась.

Почти две недели Мартин старательно записывал номера каждой машины, остановившейся перед мотелем или Центром для престарелых, каким бы дурацким не казалось ему это занятие. Может, Сейра и научилась плавать, но это еще не значит, что ей удалось добраться до берега. Вполне вероятно, что она утонула, оставив тем самым за собой последнее слово.

Он подкрасил свою новую бороду так же, как он выкрасил волосы. Если он будет в темных очках, Сейра никогда не узнает его. По крайней мере до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Он чертыхался и следил за каждым посетителем Центра. Порой ему казалось, что он больше не существует. У него не было жены, не было работы, его искала полиция, а он сидел здесь и следил за кем-то давно утонувшим. Он следил за каждым новым приезжим, если тот оставлял машину возле Центра или у мотеля. Сейра вполне может попросить кого-нибудь навестить ее мать. Вполне возможно, это будет тот, с кем она теперь живет. Она захочет дать знать своей матери, что она жива, но по телефону она звонить не будет. Хло никто никогда не звонил. Письмо послать она тоже не решится.

Если машина оставалась на ночь не запертой, он записывал все данные.

За это время он накопил информации больше чем достаточно, он уже не мог видеть свой мотель, и его тошнило от гамбургеров. Он продолжал много пить. Но полиция еще не напала на его след. А может, эта сука вовсе и не обращалась в полицию. Кроме того, они могли предположить, что он утонул.

Он составил описание всех, кто посещал Крейджи Корт. Нянечка в регистратуре сказала ему, что с тех пор, как утонула Сейра, ее мать не получала писем, никто ей не звонил и не навещал ее.

Каждый день он проверял, не звонил ли кто Хло Грей и не было ли у нее посетителей. Он знал, что Сейра обязательно придет сама или пришлет кого-нибудь.

Мартин сидел, наблюдал, ждал, ругался, разговаривал сам с собой и пил, пока его голова не становилась огромной, как тыква.

По мере того, как шло время, ему все чаще начинало казаться, что он видит Сейру: под большим деревом, сидящей в углу его комнаты. Иногда ему казалось, что она в постели рядом с ним, вся распухшая и разлагающаяся, и, когда он пытался заняться с ней любовью, он натыкался на кости, покрытые слизью.

Спал он только при свете.

Он подождет. Она должна появиться. У него были деньги, время и пистолет.