Текст книги "Насилие (ЛП)"

Автор книги: Нения Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Это знание ее собственной власти вызвало новые эмоции, пьянящие и странные по своей силе и интенсивности. Вэл наклонилась навстречу его прикосновению и поцеловала его.

Это был первый раз, когда они поцеловались.

Озадаченный, он поцеловал ее в ответ и легонько, как бабочка, поцеловал в лоб, прежде чем отстраниться.

– Давай отвезем тебя домой, – сказал он после паузы, – становится... что ты делаешь?

Она убрала руки с рубашки на его груди.

– Я подумала...

– Что? – Джейд рассмеялся. Это был вымученный смех. – Что ты подумала?

– Я думаю ты хочешь меня.

Он покраснел очень интересным алым оттенком.

– Конечно, хочу.

– Тогда что?

– Для начала? – Он огляделся. В это время вечера парк был по большей части пустой, но кое-кто еще оставался. – Кроме того факта, что кто-нибудь может увидеть? Ты плохо соображаешь, ты подвергалась насилию.

– Он не насиловал меня, – ее голос звучал неровно, уродливое слово застревало во рту.

Джейд поморщился.

– Это не то, о чем я говорил.

Ее начало раздражать, каким спокойным и умиротворяющим он был.

– Тогда я не понимаю.

– Есть более чем один способ причинить кому-то боль. Сексуально, физически... эмоционально.

Вэл стиснула зубы так, что они заболели до самых корней, и сказала:

– Я не ранена.

– Я бы чувствовал, что использую тебя в своих интересах.

– Что, если это то, чего я хочу?

Он неловко рассмеялся.

– Не ставь меня в такое положение. Я не из тех парней, которые носят презервативы в бумажнике. Ты мне нравишься. Я не хочу все испортить. Я действительно думал, что мы просто собираемся... мп-пф-ххх.

«Это то, что я хочу».

Слова слабо отозвались в ее теле.

«Это то, что я хочу».

«... Правда?»

Джейд поцеловала ее, нежно и сладко, явно с опытом. Джеймс всегда был неуклюжим – и у него никогда не будет шанса стать лучше, выкинул ее мозг, – а Гэвин, ну, он был кем-то совершенно другим, кем-то не подающимся никакой классификации.

«Не думай об этом. Не думай ни о чем из этого». Вэл позволила своим глазам закрыться, когда Джейд начал очерчивать рукой круги на ее бедре.

Он прервал поцелуй и серьезно посмотрел на нее, как раз в тот момент, когда она начала терять голову.

– Надеюсь, ты делаешь это, потому что хочешь, а не потому, что думаешь, что я этого хочу.

И снова она почувствовала вспышку раздражения.

Джейд слегка улыбнулся. Его глаза все еще были полны сомнения.

– Скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился. – Он вытащил одну из пуговиц на ее рубашке из отверстия, проведя пальцами по краю, чтобы расстегнуть воротник. – В любое время. Пожалуйста.

– Я доверяю тебе.

– Это большая ответственность для любого мужчины.

Затем он улыбнулся настоящей улыбкой, которая сделала его вдвойне привлекательным, и наклонил голову, чтобы прикусить ее горло. Вэл запустила пальцы в его волосы и невидящим взглядом уставилась на звезды.

«Это то, что я хочу».

Она ахнула, когда его зубы царапнули ее кожу, выгибая спину, и, подумав, что причинил ей боль, Джейд прошептал:

– Прости, – и коснулся мягким, извиняющимся поцелуем того места, где укусил ее, прежде чем поцеловать в губы.

Потому что женщинам не полагалось испытывать удовольствие. Они должны чувствовать только безразличие или, если они достаточно невинны, боль. Сам акт занятий любовью, казалось, требовал холодной и стерильной хирургической точности: незначительная процедура, выполняемая без анестезии, потому что дискомфорт не стоил таких затрат.

Вэл внезапно почувствовала себя плохо и отстранилась.

Джейд расстегнул его собственную рубашку, чтобы лучше дышать, и она уставилась на пушистые рыжеватые завитки на его груди. Того же цвета, что и у нее, – или были когда-то. Он увидел, что она смотрит на него, и снова покраснел.

– Как говорится, – пробормотал он, – ковер подходит к портьерам.

От холода она задрожала, несмотря на пальто.

– Ты подержишь мою руку?

– Ты такая милая. – Он переплел свои пальцы с ее. – Конечно, подержу.

– Не так. – Она скользнула за его рукой, на мгновение прервав контакт, и обхватила его пальцы вокруг своего запястья. – Вот так.

На его лице появилось странное выражение.

– Тебе так удобно?

– Мм. – Она откинулась назад, Джейд лежал на ней сверху, и нежно поднял ее руки над головой, прижимая их к траве, когда он прижался к ней, длинные полосы теней заключили их обоих в клетку.

Одна из теней сделала внезапное резкое движение, и в лунном свете блеснула серебристая вспышка. Сок засочился из ствола молодого деревца, как кровь из свежей раны. Листья захрустели, затем зашуршали.

А затем парк снова погрузился в тишину.

***

Это была самая холодная ночь в году, и впереди еще много более холодных ночей.

Хотя стоял только конец октября, листья покрывала блестящая решетка щетинистого инея. Ее дыхание замерзшим шлейфом поднималось к огромной луне, когда она возвращалась в общежитие.

Встретившись с Джейдом, она почувствовала себя еще более опустошенной.

Вэл смотрела на календарь с самого их первого неловкого свидания. Считая дни, недели, гадая, когда же ее наконец заставят переспать с ним. Каждый проходящий день означал, что она на день приближалась к этому важному решению.

Ей нравился Джейд, она даже находила его привлекательным, но мысль о том, что он голый, в постели с ней, вызывала у нее смутное отвращение. Почти тошноту. Она поняла это, когда почувствовала, как его эрекция слегка вдавилась ей в живот, когда он ее поцеловал.

Холодный ветер шелестел листьями ближайших деревьев. Слева от нее был небольшой анклав, заполненный столами для пикника и ивами, изящно изогнутыми дугой. Справа – заросли можжевельника и кипариса, и отсюда она чувствовала сосновый запах, такой острый, что он обжигал.

Где-то позади нее хрустнула ветка.

Вэл застыла, как вкопанная, наклонив голову на звук. Она стояла у кипарисовой рощи, а в можжевельнике шуршали маленькие щебечущие существа.

Слишком малы, чтобы издавать такие звуки?

Она ускорила шаг, плотнее кутаясь в пальто. «До общежития оставалось совсем немного, – рассуждала Вэл, – и, следовательно, она, в относительной безопасности». Чуть дальше по улице находился полицейский участок кампуса, и несколько близлежащих аудитории все еще были освещены. Норт-Пойнт был очень безопасным кампусом. Все так говорили.

Но у всех статистических данных существовали погрешности.

Сначала она не обратила внимания на руку, почувствовав ее только как удар в живот, как будто врезалась в решетку ворот. К тому времени, когда Вэл поняла, что это было, ее развернуло, и один из грубых стволов тутового дерева впился ей в поясницу.

Лицо нападавшего было в тени, но она знала, кто это. Знала еще до того, как лезвие, сверкающее украденным звездным светом, оказалось у ее горла, знала до того, как услышала его голос, темный и глубокий, полный гнева, скрытого в насмешке.

– Куда-то собираешься?

– Н...

Он прижал ее к дереву плоской стороной лезвия.

– Это был риторический вопрос. Ты никуда не уйдешь. – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, а затем, аккуратно повернув запястье, взял ее за подбородок, чтобы приподнять ее голову. – Ясно?

Вэл попыталась ударить его коленом. Но он навалился на нее всем своим весом, прижимая к сучковатому дереву, причиняя ей боль, и поцеловал ее там, укрытую в уединении теней.

Обжигающий и плотоядный, его полный страсти поцелуй оставил мятный привкус, который покалывал и жалил, как иней на листьях. Она боролась с ним, пытаясь закричать, и замерла, когда нож вонзился в ее кожу.

– Я предупреждал тебя не убегать.

Под таким углом она была вынуждена посмотреть ему в глаза. Ее обнаженное горло заставило Вэл осознать, как легко он мог убить ее здесь, когда свидетелем была только тьма.

– Ты должна была прийти ко мне добровольно, когда у тебя имелся шанс.

Ее легкие сжались и свернулись в груди, и она задалась вопросом, не могут ли они вырваться изо рта, как жуткий джек-попрыгунчик из коробки.

– Я не дура.

– Ты производишь прекрасное впечатление. – Он наклонил ее голову ножом, изучая что-то, что привлекло его внимание, и проговорил:

– Боже, боже, боже... что это у нас здесь? – Вэл уставилась на него, шевеля губами, когда его обтянутые кожей пальцы коснулись ее кожи.

– Кто он?

– Никто.

– И все же ты позволяешь ему помечать тебя. Это означает, что ты либо лгунья, либо шлюха. Что из этого, Вэл?

Она продолжала молчать.

Гэвин положил ей руку на талию, поглаживая дюйм обнаженной кожи между краем рубашки и поясом.

– Ты слишком неопытна, чтобы попытаться начать карьеру шлюхи, так что это должно быть первое, в чем ты ненамного лучше. – Он наклонился, словно собираясь поцеловать ее, но она отвернулась. – Скажи мне его имя.

– Он... никто. Он не имеет к этому никакого отношения.

– Я попросил ответа. Не оправданий.

– Пожалуйста. Не трогай его.

Его хватка на ней усилилась.

– Ты, – сказал он холодным властным голосом, – не смей ничего от меня требовать. – Он снова приблизил ее лицо к своему. – Имя, Вэл. Я больше не буду просить об этом.

Она отшатнулась от ножа.

– Джейд.

– Как... забавно.

Вэл отвела глаза.

– Чего ты хочешь?

– Забывчивая и непостоянная. И почему я не удивлен? – Он вытер руку о джинсы. Как будто прикоснулся к чему-то грязному. Вэл чувствовала его ярость, как будто это была осязаемая сила, покрытая льдом и горькая, как ветер. Он наклонился ближе, пока она не ощутила его горячее дыхание на своей замерзшей щеке, и произнес:

– Я говорил тебе год назад, в тот самый день, когда ты пыталась убить меня.

Последовала секунда потрясенной тишины, пока ее мозг производил вычисления. Затем она дернулась вперед. Однако он, казалось, ожидал именно такого ответа, потому что схватил ее за талию и сжал с такой силой, за мгновение как ее тело пошевелилось, а затем Вэл оказалась прижатой спиной вплотную к его груди.

– Я был недоволен тобой, – продолжил он, как будто не было никакой паузы, и это просто обычный разговор между двумя совершенно незнакомыми людьми, как будто он не приставлял нож к ее горлу, – на самом деле, можно сказать, что я был довольно сильно расстроен.

Вэл подумала, что его слова необычайное преуменьшение.

– Я думал, что покончил с этим делом. Что ж, возможно, это скрытое благословение. Мне и раньше приходилось иметь с тобой дело довольно поспешно, а судьба не часто дает нам второй шанс. Но какую форму должна принять моя месть, а? Есть так много вариантов. Я даже применил некоторые из них на практике, но это была бледная имитация того, чего я хотел: тебя. Твоих страданий. И вот ты в моих руках.

– Кто-нибудь спасет меня, – хрипло проговорила она.

– Сомневаюсь в этом. – Его смех заставил ее вздрогнуть. Вэл чувствовала его грохот у себя за спиной, как гром, предвещающий бурю. – Я не планирую улаживать дела здесь.

«Я – всего лишь «дело». Он низвел меня до вещи, до объекта». Для этого было название. Дегуманизация. Это был первый шаг, который человек совершает, когда психологически идет на убийство.

Она попробовала еще раз.

– Моя соседка по комнате ждет меня.

– Да, уверен, что ты приняла все меры предосторожности. По крайней мере, на сегодня. – Он сильно дернул ее за прядь волос, и она тихонько ахнула. – Но как насчет завтра?

– Я... я не понимаю, о чем ты.

Продолжая держать нож, он вложил что-то ей в руку. Вэл сжала пальцы вокруг предмета, который поддался в ее крепкой хватке.

Бумага.

Визитка.

– Что это?

– Читай.

Она с усилием опустила глаза, когда нож снова вонзился ей в горло. Вэл разглядела что-то похожее на номер комнаты в гостинице, напечатанный мелким шрифтом. Было указано и время.

Вэл сглотнула. Ее язык казался налитым свинцом.

– «Пеннироял». Это... – она облизнула губы, – это отель?

– Вообще-то, гостиница.

– Я... я никогда не слышала о ней.

– Конечно нет.

– Что...

– Пеннироял – болотная мята – означает «побег» на языке цветов. Викторианская трактовка, знаешь ли. Вполне уместно, подумал я. Предлагаю не убегать слишком далеко, чтобы я не почувствовал себя вынужденным последовать за тобой.

Его рука соскользнула с ее талии, и он отступил на шаг от нее.

– Нельзя заставлять соседку по комнате ждать.

– Ч-что ты собираешься делать?

– Одна или две вещи действительно приходят на ум.

Неожиданно он улыбнулся. Это была холодная улыбка, жесткая и всепрощающая, и все же почти непристойная.

– Я не советую идти за помощью. Ты мало что получишь с этой стороны и только разозлишь меня.

Он качнулся вперед, задумчиво наклонив голову.

– Некоторые из них были еще живы, когда я использовал это.

Гэвин поднял нож, чтобы она поняла. Поверх острого лезвия он рассматривал ее глазами, лишь немного более тусклыми по сравнению со сталью.

– Если ты все-таки обратишься в полицию, я могу использовать его против твоего маленького любовника. Думаю, я начну с его лица.

Вэл вздрогнула и, споткнувшись, прислонилась спиной к дереву.

– Ты психопат.

– Мм, да, изворотливый, и безжалостный и садист... ничего не забыл?

Она снова вздрогнула, услышав, как ее прежние слова обрушились на нее. Он был там.

– Ты не можешь оскорбить меня словами, моя дорогая, ты вообще не можешь зацепить меня. – Нож исчез обратно в кармане его куртки. Он начал уходить, остановившись только для того, чтобы оглянуться через плечо и сказать:

– Если ты все-таки придешь, приходи одна. Но, как я уже говорил, это всего лишь предложение.

(Не заставляй меня причинять тебе боль.

Не заставляй меня причинять боль твоим друзьям.)

Он был не прав.

Это была угроза.

(Только если ты сделаешь это)

***

Джейд смотрел на экран своего компьютера.

Раздражающего друг его соседа по комнате казалось слишком много, и, по-видимому, он не мог понять намеков, потому что продолжал говорить Джейду на ухо о каком-то глупом чате, где он проводил все свое время, споря на форумах с другими прыщавыми очкариками вдвое моложе его.

Джейд закрыл глаза и пожалел, что не может сделать то же самое со своими ушами.

Где, черт возьми, Митч? Это его гость.

Глухой стук привлек внимание Джейда к двери. Он встал, благодарный за вежливый предлог, чтобы закончить этот монолог о мемах и их различном происхождении.

– Кто там?

Он нахмурился, когда ответа не последовало. Розыгрыш? Некоторые из других первокурсников были склонны немного похулиганить, но обычно они не могли сдержать своего пьяного хихиканья, и их топот был отчетливо слышен сквозь стену.

Джейд медленно открыл дверь, какой-то инстинкт заставил его держать защелку на замке. Коридор был пуст, если не считать маленькой коричневой коробки, стоявшей в дверном проеме. Коробка выглядела достаточно безобидно, но в ней была какая-то неправильность, которую он не мог понять, вызванная бесчисленными предупреждениями в автобусных терминалах и аэропортах о бесхозном багаже.

Не то чтобы он думал, что это бомба, но все же, что она там делала? Доставка почты и посылок осуществлялась студенческими службами на стойке регистрации. Они, конечно, не ходили от двери к двери. Так кто же ее оставил? И почему? Была ли это шутка или что-то более зловещее?

«Паранойя после 11 сентября, – подумал он. – Ты ведешь себя так, будто боишься коробки. Возьми себя в руки».

Бросив последний взгляд по обе стороны коридора, Джейд осторожно поднял коробку и закрыл за собой дверь. Он положил ее на свой стол, рядом с компьютером, наполовину законченное эссе все еще было на экране.

«Если это бомба, то это эссе будет последней из твоих проблем».

Друг Митча заглянул ему через плечо, когда он открывал коробку.

– Чувак, вот это мерзость.

Впервые за весь вечер Джейд полностью согласился с ним.

Внутри коробки был маленький пластиковый предмет, в котором Джейд в конце концов узнал шахматную фигуру. Слон, подумал он, так как фигура выглядела слишком высокой и детализированной, чтобы быть просто пешкой. Однако высота была резко уменьшена из-за того, что слон был расколот надвое.

Когда Джейд наклонил коробку, чтобы лучше рассмотреть, верхняя половина скатилась вниз, оставляя за собой следы краски. Вся коробка была забрызгана ею, в цвете, подобранном так, чтобы походить на кровь.

– Кто-то ненавидит тебя, чувак, – сказал друг Митча. Джейд едва слышал его.

К крышке была приклеена записка. Он осторожно снял ее, не желая, чтобы краска попала ему на руки. Не тогда, когда она была еще влажной. Он был слишком напуган, чтобы смущаться из-за того, что проявил такую брезгливость. Краска просто слишком сильно походила на кровь, и во всей этой ситуации было что-то хреновое. Даже самый пьяный из членов братства не нашел бы эту мерзкую маленькую шутку забавной.

Он расправил бумагу на своем столе, надеясь, что она даст какую-то подсказку – какую-то причину – почему именно он, из всех – был выбран в качестве получателя. Так оно и оказалось. Блестящими чернилами того же цвета, что и краска в коробке, Джейд увидел эти наспех написанные слова:

«Держись, бл*ть, подальше от Валериэн Кимбл».

Глава 10
Тигровая лилия.

«Гостиница Пеннироял. Секвоя-авеню. 3 часа дня. Комната 217».

Эти слова были выжжены в ее зрительной коре. Вэл видела его паучьи письмена, даже когда закрывала глаза.

Мэри все еще была холодна с ней, хотя уже достаточно оттаяла, чтобы спросить:

– Куда ты идешь?

Вэл застыла. Это был тот самый момент. Момент, когда она может искупить свою вину, когда она может повернуть все вспять. А потом она подумала о Джеймсе, и Джейде, и обо всех этих молодых девушках, и слова застряли на языке.

– Повидаться с другом, – слабо сказала она.

Мэри не сказала: «Я не знала, что у тебя есть друзья», но слова повисли между ними невысказанными, как открытая тайна.

– Ну что ж, повеселись, тогда.

Вэл не была уверена, хочет ли она смеяться или кричать. Она промолчала и кивнула.

«Посмотри на себя – ты действительно его пешка».

Или возможно, его марионетка.

Она села в междугородний автобус, один из четырех, тот самый, на который она побежала по ошибке в свой самый первый день. Начался дождь, как это часто бывало в западном Вашингтоне, и каждая капля заставляла ее вздрагивать, когда они бились о стекло пулеметными очередями.

– Секвойя-авеню – это то, что вы спрашивали, верно, мисс? – Водитель автобуса нелепо улыбнулся, или, может быть, ее воображение сделало его улыбку именно такой. (У тебя все еще есть оно, не так ли?) – Вот она.

«Да, – подумала она, – вот она – для меня».

Он указал на уличный знак, удобно расположенный возле старомодного здания, на котором плавным шрифтом было написано «Гостиница Пеннироял» на кремово-белом навесе, зловеще хлопающем на дождливом октябрьском ветру.

Ее сердце ухнуло вниз, как тяжелый якорь.

Само здание было достаточно безобидным. Покрытое белой краской с желтой отделкой, выцветшей за годы изменчивой погоды, оно напоминало английский коттедж. Завершали образ желтые розы, растущие по обе стороны каменных ступеней, ведущих к дверям в стиле бутика. Матовые окна были покрыты витыми узорами, которые мешали разглядеть интерьер, но она подозревала, что внутри оно было не менее роскошным.

Вэл посмотрела на занавешенные окна на втором этаже, как открытые, так и закрытые, и не могла не задуматься, какое из них его.

Как странно переходить от сомнений к такой твердой уверенности. Но это определенно было похоже на то место, которое он бы выбрал. Одни только розы могли отринуть все сомнения. Она вспомнила, как Гэвин говорил ей, что желтые розы означают неверность и умирающую любовь. Здесь и сейчас, его слова казались, произнесенными в совершенно другой жизни.

Волна ужаса пробежала по ее спине и превратила ноги в вату. На мгновение показалось, что ее сейчас вырвет на гранитные ступени, или, возможно, все ее тело превратится в дрожащее месиво ужаса.

Внезапно его слова, все его слова, приобрели новый и зловещий смысл.

Те женщины, нет некоторые из них были юны – они не умерли быстро.

Часть из них была изнасилована сначала. А другие и вовсе изуродованы ножом.

(Люди найдут меня)

Он может убить ее.

(Я в этом сомневаюсь)

Он может сделать еще хуже.

Если она не придет, он порежет Джейда... изрежет его лицо, как будто он был фруктом.

По крайней мере, так он говорит.

Нет. В это она верила. Посмотрите, что он сделал с Лизой... с Блейком... с Джейсоном... со всеми теми невинными девочками, единственным преступлением которых было рождение с редким фенотипом.

«Я могла бы вернуться в автобус. Никто бы не узнал».

Вэл полуобернулась в сторону улицы только для того, чтобы увидеть, как автобус отъезжает от остановки и снова вливается в движение, сливаясь с поворотом на бульвар Пуансеттия. Она смотрела, как он исчезает из виду, и, не сверяясь с расписанием, знала, что следующий придет только через час.

Дождь продолжал идти.

Ей показалось, что она увидела, как одна из штор на втором этаже сдвинулась.

Как будто кто-то сверху наблюдал за ней, стоящей внизу, на тротуаре.

Чтобы быть уверенным, что она не сбежала.

Вэл сглотнула и запрыгала вверх по ступенькам, избегая упавших лепестков роз. Она открыла двери, и запах благовоний чуть не сбил ее с ног – пьянящий, темный и дико мужской: сладкий мускусный аромат был таким приторным, что Вэл едва могла дышать.

Кровь дракона. Она была густой и вязкой, когда горела, но в раздавленном виде имела отчетливый малиново-коричневый цвет, который выглядел устрашающе похожим на засохшую кровь. Вэл вспомнила, что где-то читала, что драконью кровь путали с киноварью, смертоносными кристаллами ртути, которые иногда образуются возле вулканических горячих источников. Она удивилась, почему эта мысль пришла ей в голову сейчас.

За огромным столом, похожим на полированное розовое дерево, но, вероятно, таковым не являвшимся, сидел пожилой администратор индийского происхождения. Он поднял глаза, сверкнув очками, когда звонок над дверью возвестил о ее прибытии.

– Я могу вам помочь? – спросил он, оглядывая ее с ног до головы. В его резком тоне не было и следа акцента.

Вэл задумалась, как она выглядит для него – очень бледная девушка с растрепанными черными волосами, собранными в хвост, одетая по осенней прохладной погоде в джинсы и бушлат. Она похожа на гостью? Как будто ей нужна помощь? Она пребывала далеко за пределами всякой надежды на последнее.

– Я... нет. – Она направилась к лестнице.

– Вы одна из наших гостей? – Услужливость исчезла из его голоса. Теперь в нем слышалось подозрение. – Если нет, то, боюсь, я должен попросить вас уйти.

– Ч-что?

Она боялась, что не расслышала правильно... и еще больше боялась, что расслышала.

Вэл не ожидала отсрочки. Конечно, она не ожидала, что одна из них будет подана ей просто так, как будто на серебряном блюде.

Но мужчина продолжал:

– В вестибюле нельзя слоняться без дела, хотя вы можете вернуться, если решите снять номер. – Его голос дал понять, насколько отдаленной он считал такую возможность.

Надежда разлилась внутри нее, такая обильная, что, казалось, заставила ее грудь расшириться. Вэл чувствовала себя бодрой от этого. Она могла бы поцеловать сварливого мужчину, похожего на черепаху.

– Хорошо, – сказала она, задыхаясь от облегчения. – Я уйду. Простите.

– Я прослежу, чтобы вы это сделали.

Он выглядел таким же довольным, как и она, когда вернулся к своим бумагам. Как человек, который верил, что избежал того, что могло быть очень неприятной ситуацией.

Затем зазвонил телефон, нарушив тишину пронзительным звуком, и администратор бросил на нее последний испытующий взгляд, прежде чем ответить. Его голос был мягким бормотанием, приглушенным, встревоженным и подобострастным. Вэл не слышала, как они обменялись словами. Она смотрела только на свободу.

Она едва добралась до мраморных колонн, когда услышала звук шагов, стучащих по зеленой крапчатой плитке, и крик:

– Подождите!

Вэл обернулась, с удивлением увидев, что администратор гостиницы спешит за ней, слегка запыхавшись, и почувствовала первые приступы тревоги. Ей хотелось убежать. Быстро, оставив администратора бесплодно гоняться за ней.

«Но он оказался бы не единственным, кто преследовал бы меня».

– Извините, мисс, – проговорил администратор, снова проявив вежливость. – Мне ужасно жаль, но вас зовут Валериэн Кимбл?

Ее сердцебиение стало неровным, когда она услышала имя, на которое не отвечала месяцами, произнесенное вслух из уст незнакомца. Она сглотнула и прохрипела:

– Вэл.

Этого, по-видимому, оказалось достаточно.

– Я приношу свои извинения. Пожалуйста, идите прямо наверх. Вас ждут.

Ждут.

Это слово и его значение послали иглы страха, покалывающие ее кожу.

– Я не знал, что вы посетительница, – проговорил администратор, и что-то в том, как он сказал «посетительница», и в том, как он посмотрел на нее, когда сказал это, заставило Вэл задуматься, что прошептал голос на другом конце линии. – Если бы вы могли просто расписаться в гостевой книге...

Вэл написала свое имя – свое старое имя – без обычного размаха и, как ни странно, почувствовала себя так, словно только что подписала смертный приговор.

– Я полагаю, что ваш джентльмен в номере двести семнадцать. Это на втором этаже.

«Почему вы его так называете? В нем нет ничего нежного».

Gentle в переводе с англ. языка – нежный.

Потом она поняла, что означали эти слова. Он знал, что она здесь.

Он следил за ней.

Желание бежать стало сильнее, чем когда-либо. С усилием она подавила его. Гэвин ясно дал понять, что последствия бегства будут хуже, чем то, что он планировал на этот день.

Она снова замерла в коридоре, как испуганный кролик, разрывающийся между лестницей и лифтом. Ее ноги казались резиновыми, и она не была уверена, что сможет справиться с подъемом. С другой стороны, лифт будет быстрее, а она не торопилась добраться до места назначения.

В конце концов она поднялась на лифте. Когда он остановился, она споткнулась и неловко растянулась на винно-красном ковре коридора, оклеенного старыми обоями в стиле флер-де-лис.

Проходившая мимо горничная с любопытством посмотрела на нее, прищелкнула языком и продолжила толкать тележку с чистящими средствами. Вэл едва заметила это предостережение. Когда она приподнялась, в ее мозгу оставалось место только для одной мысли, и она пронзительно завизжала, как клаксон, заглушая все остальное:

«Не ходи, не ходи, не ходи, не ходи».

Двести семнадцатая выглядела не более зловещей, чем другие одинаковые двери, расположенные вдоль коридора. Из рамы не капала кровь ягненка, не было ни жуткого света, ни криков боли. На самом деле это было не что иное, как то, что казалось на первый взгляд: совершенно обычная дверь. И это, по мнению Вэл, делало ее ситуацию еще более ужасающей, потому что означало, что никто никогда не заподозрит что-то неладное – никто, кроме нее, то есть.

Именно так, как он хочет.

Вэл глубоко вздохнула, слегка покачнулась и постучала в дверь.

Дверь со скрипом распахнулась, открыв комнату, оформленную в различных оттенках розового с акцентами вишневого дуба. Она вздрогнула, как кошка, от ржавых петель, но, когда никто не ответил, толкнула дверь шире. Сначала робко, а потом все смелее.

Неубранная кровать единственный признак того, что здесь кто-то есть. Не было ни одежды, небрежно брошенной на стульях или столах, ни обуви у двери, ни чемоданов, ни еды.

Никаких личных вещей.

Но затем за диваном – поскольку она постепенно переступила порог и вошла в комнату – ее взгляд упал на шахматный набор, тщательно установленный и готовый к игре на прикроватной тумбочке. Когда она открыла единственный ящик, внутри обнаружила библию и телефонную книгу.

Дрожащей рукой она закрыла ящик и уставилась на шахматный набор. Если раньше у нее и были какие-то сомнения, то шахматный набор их развеял.

«Это его комната. Я стою в его комнате».

Однако одной из шахматных фигур не хватало. Она заглянула под тумбочку, задаваясь вопросом, не подошла ли слишком близко и случайно не сбила ли ее сама, но бледно-серый ковер легко показал бы одну из блестящих деревянных деталей.

Вэл повернулась, с тоской посмотрела на открытую дверь и оглядела остальную часть комнаты. Шкаф был открыт. На стальной перекладине висело несколько предметов одежды. Рубашки черного, белого и бордового цветов. Там было два костюма и несколько ремней и галстуков. Комод содержал похожую цветовую гамму, хотя, когда она поняла, что в одном из них находится нижнее белье, Вэл покраснела и прекратила поиск, пытаясь очистить голову от образов, которые непрошено пришли ей в голову.

Тот факт, что она все еще была способна думать о нем таким образом, шокировал и вызывал у нее отвращение почти так же сильно, как и его угрозы – за исключением того, что на этот раз все это отвращение и омерзение были направлены на себя.

Она не нашла ни книг, ни газет, хотя там лежал небольшой дневник в кожаном переплете, в котором записывались различные цифры и буквы. Да, она это помнила. Она видела точно такой же пять лет назад. Шахматная нотация. Вэл перевернула страницы, поражаясь огромному количеству игр. Он должен был играть по меньшей мере двадцать раз в день.

Может пятьдесят.

Но для этого потребуется полный комплект, так где же черная королева? Внезапно ей показалось необходимым, найти ее, эту недостающую часть. Почему, она не могла сказать.

Мусорная корзина была почти пуста. Там валялись огрызок яблока, пластиковый контейнер, в котором когда-то хранился одеколон с надписью по-французски, пара салфеток и несколько скомканных бумажек, которые оказались квитанциями.

Вэл снова оглядела комнату. Каждый ее шаг звучал слишком громко, и в гулкой тишине она отчетливо слышала стук собственного сердца, похожий на большой барабан литавр.

Каждый инстинкт в ее теле теперь говорил ей – нет, кричал – уйти. Сейчас. Пока она еще могла. О, и она отчаянно хотела этого, но ей придется подождать, потому что, если она хотя бы не попытается играть по правилам, он без колебаний накажет ее и людей, о которых Вэл заботилась больше всего.

Любая подсказка, которую она найдет, может помочь. По какой-то причине Гэвина, похоже, поблизости не было. Может быть, после всех этих лет она наконец получит доказательства, необходимые ей, чтобы уничтожить его раз и навсегда. Так же, как он уничтожил ее.

Единственное место, куда она не заглядывала, была ванная, осмотр которой занял бы меньше всего времени. А потом, после этого, она будет считать все это соглашение – или что бы это ни было – недействительным.

Гэвин не сможет обвинить ее в том, что она бросила ему вызов. Администратор поддержал бы ее.

«Верно, – насмехался ее мозг. – С каких это пор он играет по своим собственным правилам?»

Он менял их, когда ему это было удобно. И разве Гэвин не позвонил, чтобы передать свои инструкции? Это должно означать, что он знал, что она здесь. Он или кто-то еще замешан в этом, в чем она сомневалась.

Но тогда, где он?

И где черная королева?

Дверь в ванную оказалась закрыта – она была закрыта раньше? – И когда Вэл открыла ее, первое, что она заметила, это пар. Было так жарко и влажно, что она чувствовала, как вьются ее волосы. Под краской у нее все еще были рыжие волосы того же цвета и консистенции, что и медная проволока.