Текст книги "Насилие (ЛП)"

Автор книги: Нения Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 17
Бегония

Вэл оперлась локтями на импровизированную стойку бара. В комнате Алекса на этот раз было чисто, свет приглушен, вся большая мебель придвинута к стене, чтобы создать пространство для танцпола. Мэри не соврала, на этот раз людей было меньше, и все они смешались в небольшие группы.

Она прикусила внутреннюю сторону щеки. Джейда не было. Она не ожидала, что он придет, но осознание этих мрачных ожиданий только ухудшило ее самочувствие. Часть ее – глупо оптимистичная часть – надеялась увидеть его веселое веснушчатое лицо.

Ладно. Не такое веселое. По крайней мере, не в последний раз, когда она видела его. Он не связывался с ней уже несколько дней, и она почти перестала надеяться увидеть или услышать его снова.

Она обманула его, использовала, хотя сама так ненавидела, когда ее использовали. И, честно говоря, она не жалела об этом. Пребывание с ним заставило ее забыть о своих проблемах.

Она покрутила кольцо на пальце. На внутренней стороне были начертаны слова «Я все преодолею». Если бы только это было правдой. Она даже не могла подавить свой дискомфорт.

Часть неудобства вызывала одежда, которую была на ней. Мэри отказалась позволить ей надеть джинсы. Она достала обтягивающую черную юбку и топ с золотым кружевом, оба новые и подходящие для нее по размеру, а затем удалилась, прежде чем Вэл успела спросить, когда у нее было время приобрести эти вещи.

Вэл поймала себя на мысли, что размышляет, не украла ли их Мэри, поскольку ни у кого из них не было денег, чтобы потратить на новую одежду. Затем Вэл задалась вопросом, не расистка ли она, раз думала об этом, и были ли бы такие мысли у нее вообще, если бы Мэри была белой.

У нее разболелась голова после первых десяти минут таких размышлений, и с тех пор прошло по меньшей мере полчаса, и теперь у нее болели живот и голова, и она чувствовала себя больной, несчастной и усталой.

– Привет.

Парень скользнул на сиденье рядом с ней. На нем была обтягивающая серая рубашка и джинсы. Не худой, но и не перекаченный. Очевидно, он много тренировался. На его бицепсе была татуировка, а нижняя губа оказалась проколота.

Вэл даже не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что на нем, вероятно, дорогие дизайнерские кроссовки. Отлично, подумала она, еще один клон Алекса.

– Эй, Зеленоглазка. Я с тобой разговариваю.

– Мое имя не Зеленоглазка, – сказала она сухо, – я – Вэл.

Он протянул руку. На пальце она заметила школьный перстень, но не могла разглядеть школу.

– Вэнс.

Вэл отвернулась, оставив его в подвешенном состоянии.

– Не знакомишься? – Он закатил глаза и наклонился, чтобы взять пиво.

Вэл продолжала потягивать содовую, чувствуя на себе его взгляд.

– На что уставился?

– На твое ожерелье.

Ее банка из-под содовой издала отчетливый скрежещущий звук.

– Ты знаешь, что это такое? Это рабский ошейник. Означает, что ты получаешь удовольствие от того, что над тобой доминируют.

Вэл резко повернула голову, чтобы посмотреть на него.

– Что?

– Ага. Видишь? Здесь прикрепляется поводок.

Она сжала пальцы вокруг серебра, когда он указал на странное кольцо в дизайне, которое привлекло и ее внимание. Вэл стиснула зубы и отвела взгляд.

– Очень смешно.

– У тебя есть парень?

– Нет. – Она отстранилась от него и чуть не упала со стула. – Я имею в виду, да. Я не...

– Как так? – Он одарил ее холодной улыбкой. – Это не может быть и то, и другое одновременно.

Вэл разочарованно фыркнула и двинулась, чтобы уйти. Он схватил ее за запястье, прежде чем она смогла успешно отстраниться.

– Не так быстро, Зеленоглазка. Разве я сказал, что ты можешь уйти?

– Убери от меня свои руки.

– Ты бы ведь не хотела обижать свою подругу. – Он кивнул в сторону комнаты. – Тебя со мной сводят.

Она обнаружила Мэри в дальнем углу комнаты, разговаривающую с Алексом. Наблюдающую за ней. Вэл так крепко сжала свою банку, что она выскользнул у нее из рук и покатился по столу.

– Меня это не интересует.

– Ну, на самом деле она сказала, что тебе нужен друг. – Он пожал плечами. – Никакой разницы.

– Нет, на самом деле есть.

– Для меня без разницы. Как насчет того, чтобы ты закрыла свой сексуальный ротик и потанцевала со мной?

– Отъ*бись.

– Только если ты будешь наблюдать. – Он потащил ее к танцполу, обхватив руками сзади за талию, чтобы заставить ее бедра раскачиваться в такт тяжелому ритму. – Тебе нравится смотреть?

Он отвратителен. Как Гэвин, только без обаяния.

– Я знаю таких как ты, – сказал он, скользя рукой вниз по ее бедру. – Снаружи цветочки, конфетки, но внутри – кнуты и цепи.

– Ты не знаешь меня совсем, – заявила она.

– Но хочу.

– Нет, – отрезала Вэл.

Мэри сияла с другого конца комнаты.

– О, – проговорил он, проследив за ее взглядом. – Как мило. Она думает, что мы нравимся друг другу.

– Ты придурок.

– Ты и сама не подарок, – протянул он.

– Отпусти. Песня закончилась.

– Сначала выйди со мной на улицу.

– Я не хочу.

– Давай, будет весело.

«Как на похоронах».

Кто-то украсил крыльцо японскими фонариками. Только не Алекс. Он был неспособен на что-либо столь изысканное. Может быть, их повесила Мэри.

Вэнс коснулся одного из свисающих фонарей.

– Не видел ни одного из них с тех пор, как мне было семь лет, и я жил в Японии.

Если это должно было произвести на нее впечатление, то не сработало.

– Чего ты хочешь от меня?

– Тебя.

Единственное слово было таким же холодным, как вечерний ветерок, шелестящий листьями над их головами. Ее голова дернулась, и все ее тело, казалось, рефлекторно сжалось, как пружина.

– Почему?

Он прервал ее поцелуем, эффективно пресекая любые дальнейшие вопросы или протесты. Его руки скользнули под ее топ, и он издал низкий удовлетворенный звук, когда понял, что лифчика, препятствующего его продвижению, не было. Вэл вздрогнула от холода его пальцев, ощетинившись от возмущения, ужаса и горьких мучительных эмоций, которые она не могла определить и не хотела. Она отвесила ему пощечину... сильную.

Он потер щеку.

– Ты такая чертовски сексуальная. Боже мой. Что я могу сказать или сделать, чтобы затащить твою милую маленькую попку в мою постель сегодня вечером?

– Никогда больше не приближайся ко мне.

– Я люблю вызов.

Его слова прозвучали, так, как если бы их произнес Гэвин. Ей пришлось подавить дрожь.

– Это не вызов. Я не бросаю тебе вызов. Я не из тех, кого можно победить.

– Всех можно победить. Или купить.

Она толкнула его.

– Я сказала «нет». Оставь меня, черт возьми, в покое.

Она не осмелилась повернуться к нему спиной и поэтому направилась к дверям. Кожа на ее руках и лице покалывала в ответ на теплую комнату, когда она искала глазами подругу. Сквозь звуки играющей песни Вэл услышала скрип дверей позади себя и быстро проскользнула в одну из небольших толп, когда Вэнс вошел в комнату.

Он ее не увидел. А может и не искал? Она смотрела, как он устроился у бара и налил себе рома с колой. Через несколько минут он нашел другую девушку, на которую можно было охотиться.

Она выдавила дрожащую улыбку и повернулась к группе людей, которые теперь смотрели на нее так, словно не могли дождаться, когда она уйдет.

– Привет... эм, я ищу свою подругу. Вы ее видели? Смуглая кожа, черные волосы, тусуется с высоким блондином?

«Тусуется с высоким блондином?»

– Да. – Говорившая была девушкой с плохо выкрашенными волосами. – Она недавно ушла на кухню.

– Осторожно, – загадочно заметил один из парней.

***

Мэри сидела на столе в пустой кухне, обняв Алекса за шею. Они вдвоем целовались. Вэл ахнула и двинулась, чтобы уйти, как раз в тот момент, когда Мэри наконец посмотрела в ее сторону.

– Вэл... о боже мой, что ты делаешь здесь? Где Вэнс.

Алекс прислонился к столу.

– Я же говорил тебе, что она его отпугнет.

– Алекс!

– Я не отпугивала его. Он полный придурок.

Алекс закатил глаза. Вместо этого она посмотрела на Мэри.

– Это было ужасно. Он шантажом заставил меня танцевать с ним, а потом... попытался навязаться мне на улице.

– Он сделал что?

– Я думаю, он мог бы сделать больше, если бы я не оттолкнула его. Он засунул обе руки мне под топ.

Мэри тоже посмотрела на Алекса. Он вскинул руки, защищаясь.

– Прошло много времени с тех пор, как я общался с этим парнем. Он, наверное, пьян.

– Он не выглядел пьяным.

– Он твой друг. Ты должен знать, не превращается ли он в насильника по пьяни.

– Эй, я едва знаю этого парня. Я имею в виду, да, он иногда покупает выпивку, когда мы играем в бильярд.

– Ты сказал, что он твой друг!

– Да, собутыльник. Это не одно и то же. Боже, Мэри, в чем, черт возьми, твоя проблема? Это свидание вслепую, а не чертов брак по договоренности, черт возьми.

– Не для людей, которые это устраивают, ты, придурок! Ты даже не потрудился сначала поговорить с ним, не так ли?

– Я же сказал тебе, Мар. Он мой собутыльник. Господи, чего в этом не понятного?

Мэри покачала головой.

– Я не могу в это поверить. Алекс Кроуфорд, ты придурок.

Спасибо.

– Ты хочешь, чтобы я его выгнал?

– Нет, Алекс.

– Ты хочешь, чтобы я устроил чертову сцену? Это все? Вдавить его задницу в цемент?

– Я хочу, чтобы ты извинился перед Вэл.

Алекс потерял самообладание, как будто щелкнул выключатель.

– Детка, нет. Я не умею извиняться.

Фу. Он даже говорит «детка» – совсем как Вэнс.

Мэри осталась невозмутимой.

– Практика обычно помогает.

– Это была твоя идея, на случай, если ты забыла. Не похоже, что я сделал это нарочно. Я имею в виду, что знаю не так много одиноких парней. И ей нравился Джейд. Я ничего не могу поделать, если она настоящая ледяная королева. Может быть, это тебе стоит извиниться перед Вэл, – добавил он, произнося ее имя как проклятие.

– Я ухожу, – сказала Вэл.

Мэри что-то крикнула ей вдогонку. Вэл не смогла разобрать из-за музыки, и ей было все равно, чтобы возвращаться и выяснить, что она сказала.

Когда она проходила мимо него, Вэнс поднял свой бокал в безмолвном тосте, его новая жертва была рядом с ним.

***

Глупая вечеринка.

По луне пробежала тень.

Глупая Мэри.

Здания отступили, превратившись в слабые, призрачные очертания, подсвеченные тусклым серебром.

Тупой Вэнс.

Вэл вздрогнула. Теперь она достаточно хорошо знала планировку кампуса, но внезапно почувствовала себя потерянной.

Глупый Джейд.

Может быть, ей следовало подождать Мэри, а не возвращаться одной.

Нет. Нет, она не ребенок. Она не нуждается в том, чтобы кто-то водил ее за руку.

Глупая Вэл.

«Слишком глупа, чтобы жить?»

Начался дождь. Сначала мягко, а затем более интенсивно.

– Черт, – прошипела она. Дождь был жидким льдом на ее обнаженных руках и спине. Она побежала. Воздух оказался достаточно холодным, чтобы от ее дыхания образовалось дрожащее облако тумана. Звук ее шагов, отдававшийся эхом по цементу, был единственным, не считая шороха листьев и тихого шипения дождя, когда она мчалась прочь от общежития.

Не обращая внимания на колеблющиеся тени, искаженные падающим дождем и клубящимися облаками, Вэл сосредоточилась на том, чтобы добраться домой. Сегодня так темно.

Она прошлась рукой по бедру и скользнула по юбке без карманов. У Мэри остался ключ от комнаты. Ее собственный пропал, без сомнения, затерявшись где-то в их комнате. Вэл снова выругалась, хлопнув руками по двери и желая, чтобы это было что-то живое, чтобы можно было передать часть ее боли.

«И я до сих пор не поняла, кто такой Грех». Вэл скользнула вперед, пока ее голова не прижалась к дереву.

– ъ=юДерьмо, – всхлипнула она.

– Что-то не так, дорогая?

Руки сомкнулись вокруг ее запястий, притягивая ее спиной к теплому, сильному телу. Ей не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто это. Она узнала его по запаху, по его фигуре и ощущениям.

– Боже, боже, боже... ты вся дрожишь.

Он наклонился вперед.

– И мокрая.

Ее глаза безучастно смотрели вперед. Если его одежда была сухой, это означало, что он не попал под ливень. Неужели он ждал ее все это время?

– Посмотри на себя. Какой вызывающий наряд.

– Почему ты здесь? – Его пальцы болезненно сжались вокруг ее запястий, и она ахнула: – Ох.

– Почему он прикасался к тебе?

– Ты был на вечеринке.

– Почему он прикасался к тебе, Вэл? – Он развернул ее, прижимая к двери. Крепко поцеловал, прикусив нижнюю губу, на секунду зажав ее между зубами, прежде чем опустить голову и прошипеть ей на ухо:

– Я больше не буду спрашивать.

– Я не позволяла ему, – слабо оправдывалась она. – Я не хотела, чтобы он это делал.

Он схватил ее за задницу через юбку. Она откинула голову назад, и он снова поцеловал ее, и этот поцелуй проник глубоко, как смерть, в ее кровь. Он снова сжал ее, его пальцы коснулись нижней части юбки. Иглы ощущения покалывали внутреннюю часть ее бедра.

– Это не то, о чем я спрашивал.

– Ты знаешь, чего он хотел. И ты знаешь, что это не моя в-вина. – Дрожь пробежала по ней от пристального взгляда его глаз. – Ты ревнуешь.

Холодная, жестокая ревность. У него был более мощный вариант огненной страсти, твердый, как мрамор, и покрытый сверкающей злобой. Он погладил нижнюю часть ее груди через топ.

– Так дерзко. Я не уверен, что мне нравится эта твоя сторона.

Вэл рассмеялась: яркий, пронзительный звук, полный безумия.

– Пошел ты.

– Да, тебе это нравится, не так ли? Когда я на тебе, внутри тебя. Держу под полным контролем. – Его хватка на ее талии натянула ткань, пока ее грудь не начала угрожать выскочить через вырез топа. Она услышала, как его дыхание немного участилось. – Что ж, возможно, твое желание исполнится.

Однако она дышала слишком тяжело, чтобы должным образом выразить свои жалобы, и его плотное, облегающее трение вызывало зуд, удовлетворяя муки желаний, о которых она даже не подозревала, пока он не завладел ее телом для своего пользования.

Его глаза встретились с ее.

– Поцелуй меня, – скомандовал он, и, хотя она была уверена, что ни один из них не пошевелился, внезапно их рты превратились в оскал губ и зубов, а он свободной рукой обхватил ее зад, прижимая к своему паху. – Я думаю, что возьму тебя прямо у этой стены, – он погладила ее по боку юбки. – Ты не будешь возражать, я уверен.

Она не могла говорить. Она могла только смотреть на него.

Он улыбнулся... и замер. В темноте белки его глаз вспыхнули, когда он отвел взгляд в сторону. Он уставился на торговые автоматы в конце коридора. Его хватка на ее бедре усилилась.

– Что...

Он прикрыл ей рот рукой, не отводя взгляда. Застыл, как кошка, только что заметившая добычу. В тусклом красном свете автомата с содовой она разглядела человеческую фигуру. Она покраснела и обвила руками его шею, чтобы спрятать свое тело под его рубашкой. Вэл почувствовала, как вибрирует его грудь, и услышала низкий звук, вырвавшийся из его горла, как предостерегающая нота.

Фигура подошла ближе. Затем неуверенно остановилась, словно заметив, что не одна.

Хватка Гэвина на ее теле усилилась. Он крепче прижал ее к себе, так что его пальто поглотило их обоих. Его сердце билось так сильно, быстрее, чем она когда-либо могла припомнить, чтобы слышала его.

Один взгляд на его лицо сообщил ей, что он не был напуган или даже обеспокоен. Нет. Он выглядел... взволнованным.

Тень человека повисла еще мгновение, затем исчезла. Что-то выпорхнуло из его кармана. Он или она уронили листок бумаги на пол.

Гэвин оттолкнул ее. Она последовала за ним, наблюдая, как он наклонился, чтобы поднять лист.

– Дай мне посмотреть, – сказала она, хватая бумагу.

Лист был исписан буквами, вырезанными из журналов и газет, как записка с требованием выкупа. Послание было таким: «я молю Господа забрать мою душу». Ее мать заставляла ее произносить эту молитву в детстве. Первая часть звучит как, – она сглотнула, – Если я умру до того, как проснусь.

– Ты пойдешь со мной сегодня вечером.

Она с тревогой посмотрела на него.

– Ты вынуждаешь меня.

– Мм-хм. Ты бы не хотела пропустить этот следующий раунд. Это напомнило мне... ты разгадала мою подсказку? Времени становится все меньше.

– Я подумала, да.

– И?

– Я думаю... я думаю это королева.

Он посмотрел на нее с интересом.

– Почему?

– Ну, она единственная женская фигура – думая о Мэри – и все они до сих пор были религиозными подсказками, поэтому я подумала, может быть, первородный грех?

– Очень умно, – сказал он, – но неправильно.

– Что? – она попыталась вырваться из его захвата. – Как я могу знать, что ты играешь честно? Как я могу знать, что ты не врешь?

– Ты не можешь. Возможно, так оно и есть. – Его веселая улыбка исчезла. – Пойдем.

Глава 18
Георгин

 Бледное испуганное лицо в зеркале, казалось, совсем не походило на ее собственное. Конечно, Вэл больше не могла вспомнить, как она выглядела, только то, что она изменилась. Тонкие нюансы этого изменения были невидимы до тех пор, пока не преодолевался какой-то визуальный порог – тогда все они становились слишком очевидны.

Вэл сняла промокшую от дождя одежду, стараясь не смотреть на свою грудь. Глядя на нее, Вэл чувствовала себя неловко. Грудь делала ее тело сексуальным против ее воли. Она никогда не понимала, почему вид обнаженной груди, казалось, сводил мужчин с ума. Даже если это только ее изображение, никак не связанное с обладательницей тела, все равно женская грудь вызывала бурный отклик.

Даже Гэвин не был исключением.

Она больше не смотрела в зеркало, пока не надела ночную рубашку, которую он подготовил ей на вечер. Хлопок был девственно-белым – несомненно, его тихий способ издеваться над невинностью, которую он так методично уничтожил, ублюдок.

Рукава были пышными, плечи и шея обнажались широким вырезом лодочкой, аккуратно отделанным кружевом. Лиф, зашнурованный спереди красной атласной лентой, так и манил заглянуть.

Вэл нашла Гэвина сидящим в кресле, в котором сидела она, когда он рассказал ей об условиях этой новой, ужасной игры. Его голова была запрокинута назад, а глаза закрыты. Хотя она сомневалась, что он спит.

Кожа шрама была розовой и блестящей под светом, и это показалось ей особенно уязвимым положением для него, для любого человека. Обнажить свое горло – это показывать покорность. Демонстрировать умиротворение. Гэвин ее дразнил.

Его пальто лежало скомканной кучей на полу. На нем была теплая футболка с длинными рукавами, две верхние пуговицы расстегнуты. Несколько выбившихся завитков волос на груди торчали сквозь зияющую ткань.

Он потянулся, от чего ткань туго натянулась и посмотрел на нее сквозь полузакрытые глаза, прежде чем позволить рукам снова упасть на подлокотники. Как будто он позировал для нее. Вэл кисло наблюдала за ним, возмущаясь тем волнением, которое испытывала всякий раз, когда смотрела на него.

Сопротивляясь ему, она чувствовала себя так, словно пыталась плыть против течения. Она знала, что он – смерть, и все же Гэвин волновал ее неустанно, безрассудно.

Она могла убить его за это.

Да, в тот момент она могла бы убить его, потому что он заставил ее хотеть того самого, что она ненавидела в себе больше всего.

Гэвин немного выпрямился, когда она приблизилась, его поза была расслабленной, но готовой, когда она оседлала его колени, сжимая мускулистые бедра своими ногами.

Он посмотрел на нее и спросил:

– Что ты делаешь, Валериэн?

Она взяла его за запястья, используя их, чтобы крепче вжать в кресло. Загнать его в угол. В его голосе прозвучала нотка предупреждения, которую она предпочла проигнорировать.

– Я делаю с тобой то же, что ты делаешь со мной.

Его глаза сузились, как у ястреба, но он ничего не сказал. Даже не сопротивлялся, когда она поцеловала его, хотя и не поцеловал ее в ответ. Она укусила его за шею, и он не дрогнул. Его глаза были холодными, когда она снова отстранилась.

– Наслаждаешься собой?

– Нет. Нет, не наслаждаюсь.

Она вцепилась руками в ткань его футболки и сильно потянула, расстегивая пуговицы с несколькими тихими, приглушенными хлопками. Наверняка это больно, должно было быть больно, но он продолжал пристально смотреть на нее.

– Я не помню, чтобы давал тебе разрешение прикасаться ко мне.

Страх вспыхнул в ней при взгляде в его глаза. Она играла с огнем, но часть ее хотела, чтобы ее сожгли.

– С каких это пор тебе вообще не похрен на разрешение? Или согласие?

– Не будь грубой, – холодно сказал он.

Вэл провела пальцами по его груди, по животу и почувствовала, как мышцы под кожей напряглись.

– Почему нет? – Он резко вдохнул, когда кончики ее среднего и указательного пальцев прошлись по верху его брюк, почти, но не совсем опускаясь ниже пояса. – Почему, черт возьми, нет? Почему бы мне не быть грубой?

Другой мужчина мог бы оттолкнуть ее. Гэвин остался сидеть на своем троне, увенчанный своей особой жестокостью.

– Это в высшей степени неприлично.

Вэл насмешливо вскинула голову.

– Ты правда не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? Или тебе просто неинтересно, когда этого хочу я?

– Не думаю, что ты захочешь играть в эту игру со мной. Тебе не выиграть.

– О, нет?

Он наклонился.

– Нет.

Она одарила его злобной улыбкой, и скользнула рукой в его штаны. Его зрачки сузились до маленьких точек, когда он издал непроизвольный звук, похожий на нечто среднее между рычанием и стоном.

Он был горячим и твердым на ощупь. Она чувствовала, как вены пульсируют в такт его сердцебиению. Вэл провела большим пальцем по влажному кончику и сжала, смеясь ему в ухо:

– Ты чертов лжец.

– Я предупреждаю тебя, что последуют суровые наказания, если ты не прекратишь это отвратительное представление.

– Что ты собираешься со мной сделать? – Она крепче сжала его пенис, просто чтобы увидеть, как он вздрогнул, и почувствовала прилив тепла, когда он неловко заерзал под ней. Легкая заминка появилась в его дыхании.

«Да, – подумала она, – посмотрим, как тебе это понравится».

– Мои оценки… дерьмо. Моя семья... думает, что я сумасшедшая. У меня нет... друзей. Никакой поддержки. Никакого достоинства. – Она подчеркивала каждый слово еще одним сжатием. – О, и какой-то псих хочет меня убить. Помимо тебя, я имею в виду.

У меня ничего нет, абсолютно ничего. Я провожу большую часть своей жизни, желая умереть. Так скажи мне, Гэвин, что ты собираешься использовать против меня? Что у тебя осталось? Твое тело? Что ж, похоже, я опередила тебя.

      Его дыхание стало тяжелым.

– У тебя есть пять секунд.

Она быстро и плавно дернула член, от чего его бедра выгнулись.

– Две секунды, – прорычал он.

– Пошел ты.

– Очень хорошо. – Он поднялся на ноги, потянув ее за собой. Вэл споткнулась, и ей пришлось ухватиться за него, чтобы не упасть. Гэвин прижал свои губы к ее губам, и она поморщилась, когда его зубы больно впились в ее жестокую улыбку. – Мы сыграем по-твоему.

– Я ухожу.

– Нет. – Он впился пальцами в ее бока. – Ты закончишь то, что начала.

Вэл попыталась отстраниться.

– Прикоснись ко мне, и я убью тебя.

– Попробуй. – Он развернул ее, прижимая к своему телу. – Уже полночь. – Гэвин дернул за ленту на ее лифе, разорвал ее и вытащил две части из шнурков. Погладил ее по центру ребер, аккуратно проскользнув в нижнее белье. – Третьего дня. – Вэл попыталась отступить, но идти было некуда, и он наполовину подвел, наполовину толкнул ее на матрас. – Ты моя.

Она не могла оторваться от его рта, чтобы запротестовать или закричать. Они вдвоем упали на простыни, сплетаясь конечностями. Он задрал подол ее ночной рубашки до бедер. Пальцы, теперь уже за пределами ее трусиков, но от этого не менее наглыми, он зацепился за пояс и потянул. Вэл поморщилась, а затем вскрикнула, когда швы с треском разорвались, больно ударив ее по бедру.

Он скользнул рукой под ее ночную рубашку. Она вздрогнула, когда он исследовал нежный ландшафт, в который превратилось ее тело.

– Ты действительно думала покорить меня? Чтобы убить?

Вэл издала низкий, беспомощный звук.

– Ты думала, что у тебя все получится?

– Катись в ад.

– О, да. Мы это сделаем. Твой ад. Окутанный наслаждением, переплетенный с болью, шипами и розами, истекающий кровью. Как только цветок сорван, он сразу же начинает умирать. – Его губы изогнулись в грешной улыбке, пронизанной кипящим гневом. – Очень подходит?

Она плюнула ему в глаза.

– Конечно, все это требует послушания, которое нужно культивировать, как тепличный цветок. – Он перевернул ее на спину. Одной рукой обхватил ее грудь, выкручивая и пощипывая сосок в такт каждому болезненному толчку. – Точные измерения, которые будут отмерены по мере необходимости, означающие разницу между жизнью, – он использовал свои ногти, и она хрипло вскрикнула, – и смертью. Ты все еще думаешь, что можешь убить меня?

– Да.

Его живот прижался к ее животу, когда он скользнул глубже, вены на его руках выступили ярче. Его волосы стали влажными и прилипли ко лбу локонами, которых не было, когда они были сухими.

– Правда?

Он рассмеялся – его самообладание восстановилось в тот момент, когда он взял ее, – и ее тело было не более чем пещерой, отражающей его веселье. В этот момент она поняла, каково это – быть его.

Безмолвное существо, запертое в стекле, прекрасное, но не обладающее свободой воли.

Оно будет сражаться, но только потому, что борьба необходима. После того, как будут потрачены поверхностные усилия, оно рухнет в поражении, раскрывшись, как цветок.

Это было то, чего он хотел.

В глубине души она всегда это знала, так же как знала, что у нее будут синяки и болезненные ощущения, которые не утихнут еще несколько дней.

Его стремление ею обладать было ужасающим и, казалось, не знало периода невосприимчивости.

Он был дарвиновским кошмаром. Выживание наиболее приспособленных. Идеальный Шторм Природы.

«Я убью его», – в очередной раз подумала она. И если бы божественное существо явилось, чтобы вручить ей оружие, она бы им воспользовалась.