Текст книги "Побег (ЛП)"

Автор книги: Нения Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Банни, – сказал он с явным удовольствием. – Ты как раз вовремя, чтобы присоединиться ко мне.

– Ч-что ты делаешь? – Вэл смотрела куда угодно, только не на него. – Где Дейзи?

– У твоей подруги в холодильнике мало еды. Я готовлю яичницу и бутерброды.

Взгляд на сковороду показал, что это что-то, связанное с яйцами и хлебом. Сжимая рукой ремешок сумочки, она спросила:

– Что ты делаешь здесь?

Она гордилась собой; на этот раз она не заикалась.

«Низкая планка, Вэл».

Он выгнул темную бровь, прежде чем снова повернуться к плите. В отличие от его друга, на его позвоночнике не было татуировок.

– Конечно, ты не настолько наивна, – протянул он.

Вэл сердито покраснела. Черт возьми, Дейзи.

– Я думала, она с Дмитрием.

– Она была с нами обоими. – Он снова повернулся к ней вполоборота. У него была очень волосатая грудь, а на ребрах был вытатуирован кинжал. Кровь капала с направленного вниз наконечника, направляясь к линии волос, исчезающей за поясом.

Вэл не сводила глаз с его лица, уставившись на черную слезинку под его левым глазом, пока та не затуманилась в ее решимости не опустить глаза.

– Он тоже здесь?

– Нет. Твоя подруга много болтает, но она все еще хочет, чтобы ее трахали, как будто она хорошая девушка. Немного… как бы это сказать. Романтично. Дмитрий не любит такие игры.

Но я люблю, прозвучал невысказанный подтекст.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – Вэл покачала головой. – Я не хочу знать.

Илья выключил плиту, отложив лопатку в сторону. Вэл попятилась, сердце застряло у нее в горле, и услышала, как звук слетел с ее губ, когда ее тело столкнулось со стеной.

– Я вижу много таких девушек, как ты, в моем клубе, – сказал Илья, небрежно преграждая путь к бегству одной рукой. – Потерянные маленькие девочки с широко раскрытыми глазами и отчаянием на лицах. Они притворяются милыми, но они не милы. – Он постучал по стене, так близко к ее лицу. – Они говорят «нет», когда имеют в виду «да», и они не хотят, чтобы их трахали, как хороших девочек.

– Отойди от меня, – тихо сказала она. – Я буду кричать.

– Но тогда ты разбудишь свою подругу – и что бы она подумала, увидев тебя в таком состоянии. – Вэл чувствовала жар его груди; ее собственная, казалось, была вырезана изо льда. Когда Илья подошел ближе, его прикрытый тканью член коснулся ее живота. – Она ревнивая девушка. Думаю, когда она привела меня домой, она поняла, что на самом деле я хотел увидеть именно тебя.

Вэл уставилась в неподвижную точку через его плечо, когда он слегка щелкнул кольцом в ее губе. Давление пробежало по ее плоти, заставляя кожу покалывать и гореть. Она стояла так неподвижно, что казалось, ее кости вот-вот сломаются.

– Отойди от меня, – повторила она сквозь зубы.

К ее удивлению, он отступил на дюйм.

– Приходи сегодня вечером в мой клуб. Без своей подруги. Он называется «Полуночный лаундж». Скажи вышибале, что тебя пригласил Илья Андреев, и я приду и заберу тебя. Мой кабинет на втором этаже, – небрежно добавил он. – Очень большие окна с односторонним стеклом. Они выглядят как зеркало с танцпола. Я мог бы трахнуть тебя у него, и никто там, внизу, никогда бы не узнал.

Не отдавая себе в этом отчета, Вэл подняла руку – свободную от сумочки, – чтобы ударить его по лицу. Он поймал ее за запястье, и что-то горячее запульсировало в ней от привычности этой позы.

«О боже, – подумала Вэл, отводя глаза от его лица. – Нет».

– Хорошие девочки не дерутся. – Илья провел большим пальцем по ее пульсу так, что у нее онемели кончики пальцев. – Но плохие делают это. Вот почему мне нравятся плохие девочки. Ты выглядишь мягкой и милой, но внутри у тебя сплошные углы и острые зубы.

Вэл вздрогнула, посмотрев на него, действительно посмотрев на него, и замерла. Глаза Ильи были зеленовато-серыми, цвета медянки или бассейна, перенасыщенного хлоркой. Совсем не тот цвет, но взгляд… О да, ей знаком этот взгляд. Вэл почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда он лениво скользнул глазами к ее рту.

Он придвинулся ближе. Она чувствовала его дыхание. «Мятное», – подумала она с головокружением, и комната закружилась, когда она прислонилась спиной к стене, как будто могла раствориться сквозь нее.

– Не надо, – прошептала она, слова потонули в звоне в ушах.

Прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, он отпустил ее руку. Она прижала ее к груди. Стоя так близко, она чувствовала запах его одеколона – он был тяжелым, одним из тех дорогих, которые вызывали в воображении образы промасленной кожи.

Ее губы горели, как будто он поцеловал ее, и она чувствовала, как пульс колотится у нее в горле.

– Ты гребаный урод, – сказала она, но ее голос звучал слабо, и на языке ощущался вкус мяты, и Вэл показалось, что она чувствует запах цветов. Тигровые лилии – для ненависти.

Илья засмеялся, отвлекая ее от мыслей – «может быть, у меня инсульт» – и повернулся обратно к кухонному уголку.

– Моя еда остывает, Банни. Подумай над моим предложением. Теперь ты знаешь, где меня найти, а это маленький город.

Он позволил последней части своего предложения повиснуть, как угрозе. Или обещанию. Это могло быть и то, и другое, или и то, и другое, но на самом деле это походило на веревку, которой можно обвязать себя, потому что у нее появилось тошнотворное чувство, что Илья считал, что она уже поймана.

Вэл услышала его тихий смех, торопливо отпирая дверь дрожащими пальцами. Его слова следовали за ней, как завитки пара.

– Развлекайся, разрывая договор аренды, Банни.

***

Разорвать договор аренды оказалось легко. Женщина за стойкой была очень милой и, казалось, понимала, насколько взвинчена Вэл, потому что она действительно ускорила процесс. Покончив с этим местом, Вэл не могла удержаться от того, чтобы не оглядываться через плечо во время прогулки к автобусной остановке. Знакомое, затравленное чувство зажужжало между ее лопатками, и она чуть крепче сжала свой матрас, словно готовясь использовать его в качестве оружия, если понадобится.

В том, как она отреагировала на Илью, было многое, в чем нужно разобраться. Вэл старалась не слишком глубоко задумываться о том, почему у нее перехватило дыхание, когда он прижал ее к стене и посмотрел на нее своими холодными серо-зелеными глазами, как будто она была чем – то, что он хотел проглотить. «Прекрати это. – Она сглотнула. – Прекрати, прекрати, прекрати…»

Но она знала.

Скрипучий автобус подкатил к тротуару. Вэл сидела на одном из задних сидений, положив матрас на колени, а чемодан зажала между ног, чтобы он не касался грязного пола. В автобусе были и другие люди, но, к счастью, никто из них не обращал на нее никакого внимания. Она бы этого не вынесла.

Вэл наблюдала, как мимо проносились винные магазины и магазины, торгующие золотом, перемежающиеся всплывающими киосками, в которых продавали шарфы и дешевые украшения, и странный грузовик с едой, обещающий все, от тако за один доллар до свежеприготовленного кимчи.

Ее пустой желудок заурчал, но при мысли о том, чтобы съесть что-нибудь, Вэл почувствовала тошноту. Кофе и шампанское, которые она выпила вчера, разыгрались у нее внутри, и это, в сочетании с ее тревогой и нервирующим присутствием Ильи, перенеслось на сегодняшнее утро.

Она узнала знакомый запах Миссии, как только вышла из автобуса. Это пахло… жизнью в ней. Это была та часть города, которая сумела не пустить по крайней мере некоторых туристов, и в ней было какое-то позорное достоинство, грубое и неприятное, чего не было в более очищенных районах Сан-Франциско.

«Должно быть, это и привлекает сюда людей, – подумала она. – Реальность. Опасность».

Она вспомнила обветшалое здание, поразившее ее детское воображение, в которое она влюбилась четырнадцатилетней девочкой. Идеальное здание клуба, как и ее желание нарисовать его во многом проистекало из желания всех остальных снести его и перестроить во что-то лучшее. Миссия была такой же, но в большем масштабе.

Вэл остановилась у входа в квартиру, втиснувшийся между продуктовым киоском и магазином по прокату сомнительных смокингов. В ее первом классе средней школы было много такого, о чем она не думала годами. Она чувствовала, как воспоминания накатывают, как прилив, угрожая утащить ее на дно, если она не выплывет на свободу.

Быстро, слегка запаниковав, она набрала номер Джеки.

– Я здесь, – сказала она, едва слышно. – Пожалуйста, спускайся.

Мимо с ревом проехал грузовик, покрытый граффити. Пять девушек прошли мимо, держа в руках стаканы с пенистым чаем всех цветов радуги*. Они посмотрели на Вэл без интереса, почти как одна, и чувство страха, грызущего ее позвоночник, усилилось.

Bubble tea – Пенистый чайный напиток, в который обычно добавлены «жемчужины» – шарики, сделанные из тапиоки, также известные как «боба». Большинство рецептов включают чайную основу, смешанную с фруктовым соком или молоком, иногда с добавлением льда. Перед подачей напиток трясут в коктейльном шейкере до появления пузырьков воздуха – отсюда название «пенистый».

Затем калитка распахнулась, и появилась Джеки, которая смотрела на нее сверху вниз с дружелюбным выражением на лице.

– Банни! Привет! Ты немного рановато – извини за ожидание.

– Нечего, – выдохнула Вэл. – У тебя… выходной сегодня?

– Нет, я работала дома. – Она устроилась за маленьким карточным столиком в углу, поставив чашку кофе «Филз» рядом с компьютерной мышью в форме настоящей мыши. Экран был черным, но на нем пробегали строки символов. «Код?» – Вэл задумалась.

– Надеюсь, я не помешала.

– Нет, все в порядке. Босс все равно пытается заставить меня делать что-то сверхурочно. Это все, что у тебя есть? – Она посмотрела на маленький потрепанный чемодан Вэл и сложенный матрас. – Не кажется, что это много – или ты привезешь остальное позже?

– Эм, нет, это все, – сказала Вэл. Она чуть не добавила: «Мне очень жаль», сама не зная почему. Она, вероятно, сказала бы это, если бы разговаривала с Мередит, но Джеки была менее внушительной, и с ней было легче держать себя в руках. – Я путешествую налегке, – запинаясь, добавила она.

Даже Вэл заметила, как Джеки изменила о ней мнение.

– О, у тебя вроде как капсульный гардероб? Я видела, как Бузфид* недавно сняли видео об этом. Держу пари, это экономит тебе много времени по утрам.

*BuzzFeed – Новостная интернет медиа-компания, основанная в 2006 году в Нью-Йорке. Джона Перетти, основатель BuzzFeed, изначально задумывал компанию как небольшую интернет-лабораторию, в настоящее же время компания выросла в международный медиа-портал, обозревающий широкий спектр тем: от международной политики до телевизионных сериалов и творческих мастер-классов.

– Время?

– Ты знаешь, с одеждой? Я никогда не могу решить, что надеть.

В данный момент Джеки была одета в черные лосины и футболку оверсайз, в ушах болтались флуоресцентные желтые серьги. Вэл, глядя на нее, не могла придумать ничего такого, что не прозвучало бы неискренне или саркастично, поэтому ограничилась вежливой улыбкой.

– Что ж… Добро пожаловать в твою новую берлогу, – произнесла Джеки в тишине.

– Спасибо? – Означало ли это, что она может уйти? Или ей нужно остаться и поболтать о пустяках? Вэл не была уверена, как долго она могла бы стоять там, неловко топчась и ожидая свободы, если бы Джеки не вернулась к работе. Это пренебрежение – если это так – дало Вэл повод, в котором она нуждалась, чтобы убежать в свою новую комнату.

На то, чтобы убрать все ее вещи, ушло меньше пятнадцати минут. Матрас расположился под окном, рядом с шаткой тумбочкой, похожей на приземистый барный стул, который кто-то решил переделать. Она сложила свои дневники и альбомы для рисования на столе, рядом с ноутбуком. Ее одежда отправилась в шкаф, подвешенная, как обезглавленные трупы, на вешалках.

Вэл сидела на своем развернутом матрасе, оглядывая тусклую, без мебели комнату. Ее последняя комната, та, что находилась в квартире, которую она делила с Дейзи, выходила окнами на восходящее солнце. Она обычно просыпалась, наполовину ожидая увидеть его рядом с собой, сама, не зная почему, пока не поняла – угол света утром был таким же, как и там.

Там, где Гэвин…

(На солнце еще хуже)

…изнасиловал ее.

«Не думай об этом».

Вэл наклонилась вперед, уставившись на пятно на ковре.

В этой комнате нет ничего домашнего или личного. Странно, но это успокаивало. Если она на самом деле не принадлежала ей, то никто не смог бы отнять ее у нее.

Любой, кто вошел бы в эту комнату, не узнал бы ее, настоящую Вэл.

Она была… в безопасности.

– Я в безопасности, – прошептала она, тишина нарушалась только тем, что Джеки печатала и звонила со своего компьютера. Ее голос звучал тихо и еле слышно, когда его поглотила пустота.

Слова звучали как очередная ложь.

Тяжело вздохнув, Вэл встала с кровати и закрыла дверь, чтобы переодеться на работу. Ложь или нет, на данный момент этого должно хватить. У нее больше ничего нет.

***

Вэл попала в ловушку рынка труда в районе залива без высшего образования, конкурируя с тысячами других людей, занимающих аналогичную должность. Поскольку многие из этих людей были и более отчаянными, и более квалифицированными, чем она, Вэл в итоге устроилась официанткой в ресторан средней руки под названием «Ле Виктуар», предлагающий небольшие порции в стиле Мишлен за небольшую плату.

Она была единственной официанткой, у которой не имелось смартфона, и приходила каждый понедельник перед обедом, как по часам, чтобы записать свои смены на неделю. Ее босс, стареющий гей-хипстер, двоюродный брат владельцев, казалось, находил ее технофобию забавной, и Вэл была готова терпеть его поддразнивания, если это означало уступку.

Сегодняшний день стал исключением. Она попросила Дезире прислать ее расписание, не зная, сколько времени потребуется, чтобы разобраться с Дейзи, а затем перебраться к Джеки и Мередит. Жизнь научила ее, что всегда лучше готовится к худшему.

«Вот, пожалуйста, – написала Дезире. – Удачи с переездом! X»

Вэл была тронута этим теплом, но что-то в нем звучало немного фальшиво. Как можно быть таким дружелюбным по отношению к тому, кого едва знаешь? Она не ответила на сообщение, решив, что просто поблагодарит ее лично. Только несколько часов спустя, когда было уже слишком поздно отвечать, Вэл пришло в голову, что это может показаться грубым.

Дезире доставала вещи из своего шкафчика, когда вошла Вэл. Она была симпатичной девушкой со светло-коричневой кожей и очень аккуратным макияжем. Вэл слышала, как она рассказывала одной из других официанток о своих десяти тысячах подписчиков в Инстаграм.

«Однажды я уволюсь с этой работы, потому что стану популярной, – сказала она тогда, балансируя тремя тарелками. – Вот увидишь. Я буду богатой, как Джеффри Стар»*.

* Американский певец, модель, стилист, диджей и визажист, проживающий в одном из пригородов Лос-Анджелеса. Начало его музыкальной карьеры было связано с уже имевшейся популярностью в социальной сети MySpace. Он также известен благодаря своей эпатажной и андрогинной внешности. Джеффри представляет себя как «Queen of the Internet». Сейчас у Джеффри своя линия косметики Jeffree Star Cosmetics.

Сегодня ее губы были ярко-бархатисто-красными, а брови выглядели так, словно их подрезали острым ножом. Ее скулы украшал блеск, мерцающий белым с фиолетовыми оттенками, делая ее похожей на лунную принцессу.

– Привет, Банни, – сказала она со своим обычным добродушием. Несмотря на то, что смена Дейзи только что закончилась, она все еще была полна энергии. Как это у нее получается? – Как прошел переезд?

– Замечательно. – Вэл накрасила губы помадой, отчего ее рот стал похож на кровавую рану. На ее вкус слишком мрачно, но никто никогда не говорил ей об обратном.

– Все прошло без сучка и задоринки?

Это было больше информации, чем она хотела сообщить, но даже Вэл понимала, что не может требовать одолжения, не объяснив причины. Неохотно убирая помаду обратно в сумочку, Вэл сказала:

– В основном. Парень моей теперь уже бывшей соседки по комнате устроил мне неприятности, пока я пыталась уйти.

– Ее парень?

– Я так не думаю.

– Фу, – сказала Дезире. – Культура случайных связей все еще сильна. Как выглядят твои новые соседки по комнате?

– Лесбийская пара. Они обе работают в сфере технологии. На самом деле я не очень хорошо их знаю, но они кажутся нормальными – такими же нормальными, как и все в этом городе, – поправилась она, отводя глаза и не замечая хмурого взгляда Дезире.

– Это здорово. Эй, послушай – я ухожу, но удачи тебе сегодня вечером. Сегодня довольно прохладно. На переднем крыльце какие-то чудаки играют в шахматы, и они не заказывают ничего, кроме кофе, но все остальное довольно нормально.

– Шахматы? – повторила Вэл, побледнев.

– Да. Два старика. Черный и русский. Они иногда приходят сюда по вечерам и в основном просто заказывают кофе и десерт. Мартин ненавидит их, потому что они тратят чертовы часы, но они не подонки и, по крайней мере, дают хорошие чаевые.

Вэл тяжело вздохнула. Это не он. На мгновение она подумала…

«Невозможно, – напомнила она себе. – Он ушел навсегда».

Дезире все еще говорила.

– В последний раз, когда эти двое приходили, они сидели в моей части. Оставили мне двадцать долларов и записку, в которой было написано один-Д-четыре, Д-пять, два-С-четыре.

– Гамбит королевы, – тихо сказала Вэл.

– Что?

– Шахматная нотация, – объяснила Вэл. – Эта вступительная последовательность называется гамбитом королевы.

– Ух ты, посмотри на себя, – сказала Дезире. – Держу пари, если бы ты сказала этим двум чувакам, что ты фанат шахмат, они бы сошли с ума от радости. Возможно, тоже дали тебе больше чаевых. Я всегда слышу, как они говорят о том, что у молодежи в наши дни просто не хватает терпения для игры.

– Нет, – сказала Вэл слишком поспешно. – Я ненавижу шахматы. Это не мое дело.

Она сделала паузу. Почему это звучит так знакомо? У нее было странное чувство дежавю, как будто она уже проходила через все это раньше.

Дезире посмотрела на нее.

– Ладно. Думаю, увидимся завтра, Банни.

Что-то в ее тоне заставило Вэл поднять глаза, но ее лицо было нейтральным. И все же Вэл не могла избавиться от ощущения, что каким-то образом обидела девушку, хотя и не могла сказать, как и почему.

– Увидимся завтра, – кротко сказала она.

Дезире ушла, а Вэл закончила запирать свою сумку. Несмотря на то, что в комнате было тепло, она почувствовала озноб. Да, теперь она вспомнила. У нее был очень похожий разговор с Гэвином три года назад – я ненавижу шахматы.

(интересно, это они подарили тебе вкус к сражению)

Когда она посмотрела вниз, на ее руках появились мурашки.

Глава 3

Аметист

В следующие нескольких недель у Вэл выработалось что-то вроде рутины. Это не назовешь удобством – комфорт все-таки подразумевал некий уровень самопринятия, которого ей не хватало, – но заведенный порядок казался привычным, а Вэл уже давно не ощущала достаточной стабильности, чтобы чувствовать что-то близкое к обыденности.

Сан-Франциско был, в некотором смысле, идеальным местом, чтобы спрятаться. В городе, где идентичность являлась важной частью культуры, оказалось довольно легко стереть свою собственную. Вэл плыла, как человеческое бревно, на свою работу и обратно, затерянная в потоке повседневной жизни.

Конечно, так проходил не каждый день. Иногда она ходила в библиотеку в Гражданском центре и погружалась в книги о людях, которые были более испорчены, чем она. В другое время она добиралась до Ферри Билдинг, чтобы посмотреть, как туман стелется над водой, когда огни на мосту Бэй-Бридж мерцают, как светлячки в тумане. Но в основном она просто оставалась в своей комнате, не в силах избавиться от ощущения, что, если она проведет слишком много времени вне квартиры, случится что-то плохое.

Что именно это «что-то», Вэл понятия не имела, но она всегда ждала подвоха. Он больше не мог причинить ей боль, но было много людей, которые считали ее ответственной за то, что произошло, и еще больше тех, кто видел в ней объект своих собственных извращенных фантазий. Если бы кто-нибудь узнал, кто она на самом деле, ее новая попытка начать все сначала провалилась бы.

Она чувствовала, что за ней наблюдают. Даже в самых невинных ситуациях она чувствовала, что за ней следят. Вэл никогда не была уверена, смотрел ли на нее человек просто ради того, чтобы посмотреть, или думал, что ее лицо показалось знакомым, но, возможно, не уверен, почему. Ее история известна многим, и люди могли ее найти, как и узнать в лицо. Однажды кто-нибудь узнает слишком много, и ей снова придется исчезнуть. Мередит и Джеки пытались втянуть ее в свою жизнь, но Вэл знала, что они просто стараются быть милыми, и на самом деле в этом нет никакого смысла, кроме того, что ей просто придется снова уйти.

Это стало ее ошибкой в университете Халкион. Она была вовлечена. Она отдала слишком много себя, прекрасно зная, каковы будут последствия, и из-за нее погибли люди. Она плохой человек. Возможно, когда-то она могла бы претендовать на моральную высоту, но не сейчас. Гэвин позаботился об этом.

Она надеялась запереть свои грехи на чердаке своей памяти, как будто они были мистическим портретом, на котором она пыталась изобразить демонические шрамы своей души. Но ее поступки наконец-то настигли Вэл, придя за своим фунтом плоти, и она чувствовала ожог от них на своей коже, как полузажившую татуировку.

Что о ней думали соседки по комнате? Она была уверена, что они обсуждали ее, хотя и старалась изо всех сил давать им как можно меньше поводов для этого. Она не была психопаткой. Она вовремя заплатила за комнату. Они наконец-то перестали приглашать ее куда-нибудь с собой, что оказалось немного больно, хотя именно этого она и добивалась. Ее работа приносила меньше денег, чем у них. Мередит и Джеки, вероятно, предполагали, что она бедна – и, возможно, немного нелюдима.

Но иногда Джеки, или Мередит, или и та, и другая останавливали на ней этот взгляд, который заставлял Вэл чувствовать себя так, как будто она находилась под гигантским прожектором. Как будто они поняли, что она что-то скрывает. Она получила его, когда одна из них случайно задела ее, и Вэл подпрыгнула, как будто ее спину обожгло огнем. И она видела его в один из немногих раз, когда они собрались все вместе прогуляться, и она не могла не продолжать смотреть на дверь, как на врага.

Вэл очень, очень надеялась, что они ее не раскусили. У нее больше не было сил удерживать свою рушащуюся жизнь от полного краха.

В своей комнате Вэл оделась. Черная майка на бретельках. Слишком большая фланель рубашка. Эластичные резиновые браслеты, которые она носила еще со средней школы. Многие из них настолько износились, что того и гляди порвутся. Она обычно обменивалась ими с подругами. Теперь Вэл дергала их, чтобы хоть чем-то занять свои беспокойные руки.

Она вошла в общую зону их квартиры, перекинув через руку свое поношенное пальто. Мередит оторвала взгляд от стойки, где она молола кофе во французском прессе. Перекрывая шум, она спросила:

– Ты уходишь, Банни?

Ее соседки всегда занимались подобным дерьмом. Покупали местный кофе в экологически чистых мешках из мешковины. Промывали семена киноа. Мариновали огурцы в многоразовых стеклянных банках. Они были сверкающими детьми с плакатов процветающей культуры Сан-Франциско.

Вы можете забрать девушку из пригорода, но вы не можете забрать пригород у девушки. Ее претензии на стойкость в большом городе были немногим лучше, чем иглы, которые дикобраз использовал, чтобы скрыть свое мягкое, проницаемое подбрюшье.

Вэл теребила свои браслеты, роняя кусочки пластика на пол.

– Где Джеки?

– У нее случился пожар, – сказала Мередит.

Вэл подняла глаза.

– Настоящий пожар?

– Нет, запарка на работе. Хотя она получит сверхурочные.

Ошибками в программном обеспечении обладали высоким приоритетом, достаточно серьезным, чтобы выпуски продуктов могли быть остановлены для их исправления. Тон Мередит, деловитый, но напускной, наводил на мысль, что они, вероятно, обсуждали это раньше и совсем недавно. Если и так, то Вэл ничего об этом не помнила. Она почувствовала вспышку социальной неудачи.

– Ух ты. Это отстой.

Мередит одарила ее одним из тех взглядов, и Вэл поняла, что все еще не ответила на вопрос своей соседки.

– Я ухожу, – добавила она медленным, прерывающимся голосом. – Мартин составил расписание на день раньше, поеду посмотрю.

– Ты не против купить бумажные полотенца по дороге домой? – Зазвенел чайник, и Мередит сняла его с плиты, заливая горячую воду в кофеварку.

– Бумажные полотенца? – Вэл как загипнотизированная наблюдала за тем, как льется вода.

– Да, я посмотрела. Мы все потратили.

– Бумажные полотенца, – повторила Вэл. – Конечно. Никаких проблем.

«О боже мой. Остановись. Она подумает, что ты гребаный марсианин».

Мередит вернулась к своему кофе. Его запах заполнил кухню, удушающий в своей интенсивности. Вэл вспомнила, что где-то читала, что один только его запах должен оказывать бодрящее действие, но она чувствовала себя так, словно пробиралась сквозь воду.

– С тобой все в порядке? – спросила Мередит, поднимая глаза. – Ты говоришь действительно странно.

Истерический смех клокотал у нее в горле, как изжога, и Вэл знала, что если она поддастся ему, если начнет смеяться, то не остановится.

Она громко сглотнула.

– Я в порядке, – прохрипела она.

Было ясно, что Мередит ей не поверила. Но это не стало большим сюрпризом. Большую часть этих дней Вэл сама себе с трудом верила.

***

В «Ле Виктуар» было полно народу в обеденный перерыв. Благопристойно одетые люди, толкались с маленькими семьями, молодыми парами хипстеров, что только проснулись, и женщинами, заканчивающими поздний завтрак. Вэл протиснулась сквозь толпу, блокирующую дверь, и быстро направилась в комнату отдыха сбоку от стойки регистрации.

«Я ненавижу людей», – подумала Вэл.

Комната отдыха оказалась почти пуста. Официантам не рекомендовали делать долгие перерывы на обед. Там находился только ее менеджер Мартин, что, вероятно, означало, что он решил отдохнуть от трудного клиента и проветрить голову.

Мартин сидел в углу с айпадом. Судя по выражению сосредоточенности на его лице, казалось, что он занят работой, но, когда она обошла его, чтобы взглянуть на расписание, прикрепленное к стене, Вэл увидела, что он смотрит «Лучший пекарь Британии».

– Ты работаешь в вечерние смены всю эту неделю, – сказал он, не поднимая глаз. – Привет, кстати.

Вечер означал большие чаевые, но также, к сожалению, и больше проблем.

– Спасибо.

– Кроме того, Дезире выходит в пятницу, так что ты будешь дежурить в ее смену. Разделенная смена, утром и вечером.

– Хорошо. – Вэл высунула блокнот и ручку из сумочки. – Тогда, наверное, увидимся завтра.

– Банни, – окликнул Мартин, и она остановилась, потому что на мгновение ее имя прозвучало не как от менеджера, а скорее, как от человека, которому действительно не все равно. – С тобой все в порядке?

– Я в порядке, – заверила она, удивленная и немного настороженная. – Почему ты спрашиваешь?

Мартин положил айпад на стол и переплел пальцы. Экран застыл на группе людей, улыбающихся и с хорошим настроением, по запястья в шоколаде.

– Я не собирался ничего говорить, но… ты выглядишь немного подавленной.

Опять?

– Я в порядке, – повторила Вэл. – Правда.

– Я рад. – Мартин поколебался, и Вэл собралась с духом, желая убежать из комнаты, уверенная, что ей не понравится то, что последует дальше. – Может быть… просто… если бы ты могла, постараться больше улыбаться. Пожалуйста, – добавил он, когда она поморщилась. – Клиенты очень чувствительны. Они хотят хорошо провести время и часто реагируют на то, что чувствует их официантка.

Теплые чувства Вэл к Мартину испарились.

– Поняла, – проговорила она без энтузиазма.

– Ой. И еще кое-что. – Он сунул руку в карман пальто, снова остановив ее, когда Вэл повернулась, чтобы уйти. – Кто-то оставил это для тебя сегодня.

– Для меня?

– Так сказала Элисон. – Он протянул ей листок бумаги. Там не было никаких логотипов или заголовков. Лист выглядел так, как будто был взят из обычного блокнота.

Вэл перечитала его, нахмурившись, не узнавая почерка.

– От кого это?

– От какого-то молодого парня, по словам Элисон. Он сказал, что это для «официантки с бордовыми волосами». – Мартин изобразил кроличьи уши при этих словах. Его тон был легким, но она увидела беспокойство в чертах его лица. Несколько месяцев назад одну из официанток ресторана преследовал один из их бывших постоянных клиентов. – Это что-нибудь значит для тебя?

В записке говорилось:

Тайник

«Нойсбридж».

– Нет, – ответила Вэл, засовывая бумагу в карман. Тайник? Как зловеще. – Для меня это просто тарабарщина. Ты уверен, что передавший не назвал имени?

– Вполне уверен. Если тебе нужны подробности, следует спросить Элисон.

И терпеть неизбежные вопросы, которые появятся? Ну уж, нет.

– Наверное, это ерунда, – сказала Вэл, пытаясь убедить себя. – Скорее всего, какой-нибудь случайный урод.

– Мы, конечно, получаем свою справедливую долю этого дерьма, хотя ты этого от меня не слышала. Мартин вернулся к своему айпаду. – Увидимся завтра, Банни.

Щепотка страха последовала за ней за дверь вместе со звоном колокольчиков. Вэл никогда не любила сюрпризов. Еще меньше ей нравились записки с сюрпризами и подарки.

Вэл обрадовалась, что Мартин не обратил на нее внимания, когда она уходила. Он мог бы заметить дрожь в ее руке, когда она подняла ее, чтобы помахать.

(Я надеюсь, ты помнишь, как бежать)

***

Осень в Сан-Франциско обычно стояла туманная и холодная. Даже днем не редко можно было наблюдать, как туман накатывает, чтобы поглотить вершины высотных зданий. Вэл поплотнее закуталась в пальто, пока шла, не сводя глаз с горизонта, как будто она не была ходячим мертвецом. Хотя ее никто никогда не беспокоил. Обычно даже попрошаек не было, а они приставали ко всем.

Может быть, ее прошлое написано у нее на лице, начертано в морщинах, которые начали преждевременно появляться вокруг ее рта и глаз. Сумасшедшая, наверное, можно было прочитать по ее лицу. Нестабильная.

Остерегайся.

Она позволила себе некоторые вольности со своей внешностью, чтобы соответствовать новому имени. Ее бордовые волосы ниспадали на плечи в полном беспорядке, на несколько оттенков темнее чем нужно для ее бледного лица. Брови тоже имели необычный оттенок, подведенные карандашом, чтобы выглядеть менее редкими, потому что они, в отличие от ее волос, все еще оставались огненно-рыжими. Левая была проколота. И ее губа тоже. И то и другое причиняло боль, но она не возражала.

Вэл знала, что ее психотерапевт не одобрила бы этого. У них состоялось много разговоров о самоповреждении и рискованном поведении, в основном по настоянию ее родителей. По словам доктора Шенкман, одна из причин, по которой пирсинг и татуировки могут вызывать привыкание, заключалась в том, что они были способом сублимировать это саморазрушительное поведение в нечто социально приемлемое.