Текст книги "Побег (ЛП)"

Автор книги: Нения Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Лука слез с нее, слегка задыхаясь и отбрасывая волосы с глаз.

– Черт, – пробормотал он, глядя на нее. – От тебя слишком много шума.

Наркотики подействовали быстро, поднимаясь у нее внутри, как пузырьки в шампанском. Мысли Вэл становились все более и более разрозненными, а ее непрочная хватка за реальность ускользала и скатывалась по крутому и каменистому склону ее собственного страха.

Вэл понимала, что должна бороться – бороться так, как будто от этого зависит ее жизнь, потому что это почти наверняка так и было, но сейчас она уже не слишком уверена в этом и больше прислушивалась к своему телу, которое хотело лишь откинуться на теплое сиденье и расслабиться.

Когда ее глаза закрылись, она отстраненно отметила свой страх, затаившийся в глубинах ее сознания, теперь уже отдаленный, но все еще прокладывающий направление ее мыслей по пути, слишком темному, чтобы по нему ступать. Там ее подстерегала опасность, а также насилие. Нет, эта бархатная темнота казалась бесконечно предпочтительнее.

Лука тихо рассмеялся.

– Сладких снов, Валериэн.

***

Гэвин раздумывал, сообщить ли семье о своем возвращении домой, но в конце концов решил не делать этого. Он не видел их уже много лет, а благодаря Вэл все они считали его мертвым. Идея ожесточенного соперничества заставляла его кровь бурлить в предвкушении, равно как и мысль о том, чтобы ошеломить свою высокомерную сестру-лебедя.

Анна-Мария годами расхаживала по дому как королева, пытаясь использовать свое тело, чтобы раззадорить его, как тореадор, размахивающий красным флагом перед быком. Его сестра так и не поняла, что его привлекало не только завоевание, но и предшествующие ему маленькие победы. Постепенное укрощение. Исправление. Воспитание.

Как гроссмейстер, он сыграл тысячи шахматных партий, видел весь спектр человеческих эмоций, узнал, как люди реагируют на поражение. Он знал, как распознать взгляд, этот фаталистический блеск, который говорит о том, что человек знает о собственном неумолимом поражении.

Гэвин видел этот самый взгляд в глазах Вэл, когда она целовала его, пока ее сопротивление не начало таять… а потом она укусила его, что доставило ему больше удовольствия, чем он хотел признать. Непокорность была специей, которая в небольших дозах прекрасно ложилась на язык. Возможно, сейчас она действительно ненавидела его, но это не все, что она к нему чувствовала.

Тело Вэл предавало ее, как всегда. Она дрожала в его объятиях, как будто ее били мелкие разряды. Он почувствовал эту дрожь и заметил, как она отказывалась смотреть ему в глаза, если ее не принуждали. Но она разглядывала его, когда думала, что Гэвин не смотрит; все то же невольное восхищение, что и в юности. И несмотря на свой гнев на нее, он должен признать, что сравнивать ее с любой другой женщиной – все равно что сравнивать спирт с выдержанным вином. Когда Гэвин встретил ее, она была молодой и зеленой, неискушенной и полной обещаний. Теперь, когда она вступила в пору своего расцвета, Вэл созрела и превратилась в темное и пьянящее вино, которое он хотел перекатывать на языке.

«Нет», – решил он, тяжело выдохнув. Гораздо забавней разыгрывать роль призрака, и незаметно предлагать свою помощь. Вэл, при всей ее беспомощности, нуждалась в твердой и направляющей руке, чтобы победить. Если его братья и сестры узнают, что он жив, ей придется очень нелегко. Они точно знали, на что он способен, как и сама Вэл, и поэтому повысили бы ставки до предела.

Если она думала, что чертов Лука спасет ее, то жестоко ошибалась. Его младший брат жил ради охоты, и он одинаково хорошо владел и ножом, и пистолетом. Единственным спасением оставалось его умение создать шум из ничего: если под ногами вдруг появится какая-нибудь ветка, Лука обязательно наступит на нее и насторожит любое маленькое и испуганное существо, прячущееся поблизости.

Гэвин слегка обеспокоило то, как быстро Вэл позволила себя схватить. Он проверял, сможет ли она выстоять против его братьев и сестер. Кровь была единственным наследием, которое оставалось после того, как тело превращалось в прах и тлен. Она никак себе не помогла, выставив себя такой уязвимой – если только не хотела, чтобы ее схватили.

Но нет. Вэл не посмела бы вернуться к Луке. Она понимала последствия и приняла свое наказание вполне добровольно. При воспоминании о роскошных волосах, пропущенных сквозь пальцы, и влажном тепле ее рта он напрягся. Через карман Гэвин легонько погладил себя, переводя дыхание.

На самом деле, это похищение может пойти ей на пользу. Его братья и сестры явно ее недооценивают, как и она сама. Под шелковистыми лепестками его маленького цветка скрывались шипы. Если она прольет немного крови, это пойдет им на пользу.

А если нет, то это сделает он. Проклятый Лука. Он слишком долго крутился рядом с их сестрой. Ее влияние и порочность начали отражаться на нем. И если Гэвин знал своих братьев и сестер, а он знал, то влияние это не единственное, что заразило его младшего брата.

Несмотря на ноющую жесткость в штанах, он убрал руку.

Нет никаких сомнений в том, куда Лука везет Вэл. Их семейный дом граничил с лесом, а густые заросли деревьев и открытые поля служили идеальным местом для охоты.

Гэвин надеялся, что Валериэн будет хорошо вести себя с его родственниками. Первое впечатление – это важно, и, если все пойдет так, как он задумал, она будет видеть их часто.

На его ладони лежало несколько холодных предметов, извлеченных из кармана и согревающих кожу. «Мат в три хода, – подумал он с язвительной улыбкой. – И на этот раз сбежать не удастся».

Будь то на шахматной доске или вне ее, Валериэн Мари Кимбл будет принадлежать ему.

Навсегда.

***

Сознание вернулось к Вэл неожиданно, как разбитое вдребезги зеркало. Ее мутные сны сверкали смертельно острыми гранями битого стекла, когда на нее обрушились резкие запахи – дешевого чистящего средства и несвежего ковра. Их специфические ароматы были далеки от прелого, затхлого запаха смертельного леса, по которому она бежала в своих кошмарах, когда армия безликих людей преследовала ее со средневековым оружием.

Судя по дешевой мебели и ворсистому ковру с уродливым графическим рисунком, она находилась в мотеле. Причем весьма сомнительном. Кто-то – Лука – положил ее на грязный матрас, как труп на поминках, ее руки больше не были связаны, а лежали скромно сложенные на животе. Она вскочила, дыхание сбилось.

Лука стоял у двери с телефоном, хотя уже заканчивал разговор и направлялся к ней. Кому он звонил? Но ответ прост. Конечно. Своей сумасшедшей семье. Той самой, которая хотела ее убить.

– Так, так, так – ты выглядишь бодрой и полной сил. – Когда он достал из одного из карманов пиджака нейлоновую веревку яркой расцветки, в Вэл проснулся ужас. – Немного сна пошло тебе на пользу, не так ли, милая?

– Что ты собираешься делать? – спросила Вэл, подтягивая колени.

– Свяжу тебя, – объяснил он. – Потом посмотрим. Ты хотела поиграть?

Она не успела скрыть своего отвращения. Должно быть, оно отразилось на ее лице, потому что улыбка Луки сползла, и он выглядел… не совсем обиженным, но разочарованным.

А потом рассерженным.

Он начал наступать на нее, но Вэл успела подготовиться. Она свернулась в защитный клубок и ударила ногой, упираясь в изголовье кровати. Телефона не было – она уже проверила. На тумбочке стояла подставка для него, но она, как и розетка, была отключена.

Лука запрыгнул на изножье кровати, избегая ее ноги, и схватил одну из ее рук. Вэл вывернулась, обхватив его руку. Он закинул ногу на ее бедра. Веревка обвила сначала одно, а затем оба ее запястья, вытянув их над ее головой.

Она взвизгнула, едва не сбросив его, и Лука толкнул ее на спину с хриплым смехом, заставившим Вэл осознать, насколько сильно задралась ее юбка на бедрах.

– Плохая девочка, – сказал он, хотя и не без одобрительного взгляда на ее ноги.

Несмотря на то, что в записке говорилось об охоте, Вэл не могла избавиться от ощущения, что она не выйдет из этой комнаты живой, если ему удастся ее связать. У него появился еще один кусок шнура, другого цвета, и он прикрепил один из концов к каркасу кровати под матрасом. Со связанными руками Вэл ударила его изо всех сил в челюсть.

Голова Луки дернулась со щелчком, когда его зубы резко сомкнулись. Судя по прозвучавшему ругательству, она предположила, что он прикусил язык. Сплюнув кровь, Лука схватил Вэл за запястья, сжав так сильно, что ее пальцы непроизвольно разжались. Он привязал шнур к узлам вокруг ее запястья, туго намотав.

Лука встал над ней на колени и завязал еще один узел с другой стороны рамы, так что руки Вэл оказались закинуты за голову. Когда руки были зафиксированы, он смог легко связать ей ноги. Справившись с этим, Лука сердито вздохнул и вытащил из кармана сигарету. Вэл наблюдала за светящимся оранжевым кругом, пока он расхаживал взад-вперед по маленькой комнате, а завитки дыма поднимались в воздух.

– Ты не так беспомощна, как кажешься, – проговорил он наконец. – Хотя лучшая добыча редко бывает беспомощной.

После этого неутешительного замечания Лука ненадолго исчез в ванной. Когда он вернулся, в руках у него появился пустой граненый стакан. Вэл настороженно наблюдала за ним, пока он сидел в одиноком кресле с ним в руке. Она подумала, что он хочет налить себе выпить, но нет, поняла она, когда Лука постучал концом сигареты по ободку стакана. Он использовал стакан как пепельницу.

Несколько минут он сидел молча, выдыхая дым, как смуглый дракон, широко расставив ноги в кресле.

– Ты также боролась с моим братом?

– Пошел ты.

– Было бы неплохо, – мягко произнес он. – Я действительно заходил к тебе. Ты не открыла дверь. Подумал, что это странно, ведь я слышал шум. Я задавался вопросом, почему ты не идёшь, а потом понял, что это потому, что ты уже внутри.

Вэл уставилась на дверь, замок которой надежно закрыт. Дверь была выкрашена в розовый цвет, который с годами покрылся трещинами и потертостями. В голове у нее бушевал водоворот эмоций, словно несочетаемые кусочки цветного стекла, которые расплавились и теперь обрели грубую форму. «Вот черт, – подумала она, когда что-то сжалось в ее груди. – Он был там?»

– Мне стало интересно, с кем ты… но потом твоя соседка вернулась домой, и мне пришлось уйти. – Его взгляд переместился на ее шею. Шарф развязался во время борьбы. – А я-то думал, что ты не можешь насытиться мной. – В стакан попало еще больше пепла. – Ты разбила мне сердце.

– Отлично, – свирепо сказала Вэл. – Надеюсь, ты умрешь.

Лука засмеялся, прижав руку к груди.

– О, Вэл, – восхитился он. – С тобой так весело. Я начинаю даже надеяться, что ты переживешь эту охоту.

«Нас таких двое».

– Хотя, скорее всего, у тебя не получится, – заявил он, поставив стакан на стол и затушив сигарету. – Я хороший стрелок. Как и моя сестра. Это была ее идея, знаешь ли. Она позаимствовала её в одной из своих книг со сказками. В кельтских преданиях говорится, что всадники фейри охотятся на людей за несколько недель до Пасхи в лесу Вистмана ради забавы.

Вэл напряглась, когда он подошел ближе и посмотрел на нее сверху вниз.

– Мы сейчас в Юте, и здесь ужасно скучно. Повсюду высохшие земли. Не волнуйся, мы быстро уедем. В ближайшие пару дней ты окажешься в Нью-Джерси. У нашей семьи есть хороший участок на севере, прямо у леса. Анна-Мария сказала, что ты спортсменка. Да телосложение у тебя как у бегуньи. Ты все еще бегаешь?

Вэл слегка вздохнула и отвернулась, поджав губы.

– Возможно, – решил Лука, отвечая на свой вопрос. – Интересно. Ну, это может оказаться для тебя преимуществом, а может и нет. Полагаю, все будет зависеть от погоды.

«От погоды?» – удивилась Вэл, не глядя на него.

– Удивительно, как быстро люди прибегают к своим базовым инстинктам во время эмоционального напряжения. Нам нравится думать о себе как о высшем виде, более развитом, чем наши животные собратья, но мы так же заинтересованы в сексе, насилии и удовлетворении своих аппетитов, как и любой другой тупой, нецивилизованный зверь – возможно, даже больше.

– В конце концов, – продолжал он, явно увлекшись темой, – когда кто-то подавлен, порой и недозволенное может стать предметом навязчивой идеи. Почему я не могу получить желаемое? Наверное, это хорошо, быть настолько плохим. Даже представление о первородном грехе возвращается к идее о том, что опасность сама по себе является соблазном и наградой.

– Если то, что ты говоришь, правда, то каждый хотел бы стать преступником или искателем острых ощущений, – возразила Вэл. – Ты говоришь, что человечество по своей природе эгоистично и жестоко. Но это не так. И потому то, что ты говоришь, совершенно безумно

– Ах, – восхитился Лука. – Вот он, изворотливый ум, за который мой брат выбрал тебя. То, что ты говоришь, правда, но это только потому, что мы живем в обществе, которое осуждает антисоциальных личностей – антисоциальных по определению реальной психологии, разума. А не по определению популярной психологии, которым разбрасываются, как рисом на свадьбе. И я говорю это не только в юридическом смысле, но и в отношении личной выгоды. Если бы общество было чуть более эгоистичным, Валериэн, мы бы видели гораздо больше низменного и жестокого. Мы бы упивались этим.

– И общество бы рухнуло, – не сдавалась Вэл.

– Нет. Ты судишь по моему брату. Гэвин не социопат, он психопат, который не видел причин играть по правилам общества, хотя и начинал, когда ему это было выгодно. Он любил игры. Мы все любим. Но время от времени, если правила этих игр приходится нарушать или обходить, кто скажет, что это так уж плохо? Ты это делаешь, потому что у тебя нет преимущества, но, если бы это я был привязан к кровати, а ты держала нож, ты могла бы чувствовать себя совсем по-другому.

Его слова заставили вспомнить тот день с поразительной ясностью – золотистый свет, проникающий через окно, теплую кровь, забрызгавшую ее лицо, насмешливый поцелуй, который она подарила Гэвину, когда тот похолодел от шока. Она наслаждалась этим, тошнотворно осознала она. Она наслаждалась его поражением, как хищник свежей добычей, несмотря на то, что это преследовало ее каждую последующую ночь в следующие три года.

– По твоему лицу вижу, что ты понимаешь, – заметил Лука. – Кроткие могут унаследовать Землю, но сильные будут охотиться за ними, чтобы завладеть ею, и в конечном итоге, Валериэн, выживут сильнейшие. – Он подмигнул ей. – Victori spolia sunt. Победителю достаются трофеи.

Глава 17

Жемчуг

Вэл не помнила, как заснула, но, должно быть, она это сделала, потому что Лука ее тряс. Запястья и лодыжки онемели и стали тяжелыми, когда она попыталась пошевелить конечностями. Она подняла на него сонные глаза, когда он разрезал узы своим охотничьим ножом.

– Бедняжка, – он обхватил ее за талию, чтобы помочь подняться. – Мне не хотелось тебя будить, но мы должны следовать графику. Все ждут тебя.

Последняя фраза окончательно ее пробудила.

Ей не хотелось думать о том, что произойдет в Нью-Джерси, но мысли все равно возвращались к этому. Застрелят ли они ее на месте, когда она будет подходить к входной двери, или сначала дадут ей фору?

И действительно ли Гэвин позволит этому случиться? Он пытался убить ее за предательство и признался, что, когда появился в университете, его целью действительно было пролить кровь Вэл. Возможно, он думал, что это достойное наказание за ее отказ отдать ему свое сердце – позволить членам его семьи вырвать его с кровью из ее груди в качестве охотничьего трофея.

Вэл сдержала всхлип.

– Не переживай, – проговорил Лука. – Все будет не так ужасно.

Она просто смотрела на него, не в силах скрыть слезы. «Ты что, мать твою, шутишь?»

– Если я поймаю тебя, обещаю, что это будет точный выстрел. – Он улыбнулся, ведя ее в ванную, как будто думал, что его слова ее успокоят. – Это произойдет так, как будто кто-то ударил тебя, а потом ты вообще ничего не почувствуешь. Кстати, у тебя есть пять минут, чтобы принять душ.

Она продолжала смотреть на него. Лука сложил руки.

– О, я никуда не уйду, – он ухмыльнулся. – Расслабься, Валериэн. У тебя нет ничего интересного, чего бы я не видел раньше. Да и я не могу полагаться на то, что ты не вылезешь из окна, верно?

Вэл виновато избегала смотреть на окно, через которое она, на самом деле, думала протиснуться несколько секунд назад. «Оно все равно слишком маленькое, – решила она, стягивая через голову одежду. – Я бы не пролезла».

Вода была как лед, обдавая ее струями холодных, ледяных игл. Водонагреватель, похоже, не работал, потому что в таком месте не стоит ждать ничего другого. Установленная душевая лейка располагалась очень низко; Вэл пришлось пригнуть голову, чтобы помыть волосы.

Лука стоял и курил, а она неловко двигалась под ледяной водой. Вэл едва успела смыть с волос мыло, когда он распахнул занавеску душа, заставив ее с криком обхватить себя руками.

– Пора уходить, – сказал он, протягивая ей полотенце.

– Я ненавижу тебя, – прохрипела Вэл, ее голос звучал глухо, когда полотенце накрыло ее голову. Она дернулась, когда полотенце спустилось с ее плеч, завернулась в него, как в кокон, и натянула одежду не снимая полотенце.

Лука покачал головой, засунув руки в карманы куртки. Когда она оделась, он вывел ее на опустевшую площадку. Было холодно. Небо затянуло округлыми, пухлыми облаками. Снежные облака – редко встречались в Калифорнии. Она могла видеть свое дыхание, когда выдыхала, и ветер жестоко кусал ее, что Вэл чувствовала его даже сквозь одежду.

«Юта, – удрученно подумала она. – Неужели в Юте бывает так холодно?»

– Где именно в Юте мы находимся? – спросила Вэл, глядя на незнакомый горизонт. – Сколько еще до Нью-Джерси?

Лука рывком завел ее руки за спину и связал их.

– Забирайся в машину и ложись.

Чувствуя себя жалкой, Вэл сделала то, что он сказал. Лука накинул на нее пальто, длинное и теплое. Больше для того, чтобы спрятать ее, чем из заботы о комфорте, догадалась она, но оно было теплее, чем драные простыни в мотеле, и Вэл свернулась под тяжелой тканью с чувством извращенной благодарности…

Пока он не уколол ее еще одной ужасной иглой.

Вэл никогда не прибегала к тяжелым психотропным препаратам, даже в самые тяжелые моменты своей жизни. Она была рада, что не делала этого, потому что ощущения оказались еще хуже, чем оставаться в сознании. В наркотическом оцепенении ее страхи беспрепятственно отражались в темном зеркале ее рассудка. Иногда там были только тени, но потом что-то менялось, словно в мгновение ока, и за ней начинало охотиться нечто, чего она не могла видеть, но почему-то знала, что оно жаждет ее заполучить.

После таких эпизодов она открывала глаза, задыхаясь, словно тонула, с привкусом призрачной морской воды во рту. Не листьев, как ни странно, хотя бежала именно через лес. В этом лесу голые ветки в лунном свете были похожи на поблескивающие костяные пальцы. Нет, она чувствовала вкус морской воды. Всегда морская вода – соленая и гнилая на языке. Одна мысль об этом вызывала у нее рвотные позывы.

***

В Айове – по крайней мере, по словам Луки, которому она не была склонна верить в этот момент, – Вэл снова открыла глаза на голубое небо, прохладный дневной свет и акры кукурузных полей. Растения осыпались и высыхали в мерзлой земле, до весны, когда они начнут прорастать и пустят стебли, которые осенью вырастут высокими и зелеными.

– Мы уже проехали больше половины пути, – сообщил он ей. – Наверное, стоит купить тебе новую одежду и немного еды. Думаю, ты уже проголодалась и устала от фастфуда так же, как и я.

Язвительный ответ так и рвался с ее губ. Вэл вырвало от предыдущей еды, что он заставил ее съесть: гамбургера и кока-колы. Она сглотнула слюну, наполнившую ее рот. На вкус это было еще хуже, чем на вид.

Но она могла легко затеряться в магазине и позвонить кому-нибудь. Может быть, не в полицию, потому что слишком глубоко увязла в этом, но кому-нибудь, кто мог бы отвезти ее в ближайший город. Если бы ей удалось добраться до аэропорта, Вэл могла бы сказать, что села не на тот самолет – нет, это глупо. Никто не садится не на тот самолет. Они не похожи на автобусы.

– Ладно, – согласилась Вэл, решив, что придумает план после того, как сбежит. – Пошли.

К ее ужасу, он остановился в еще одном из тех дешевых, грязных мотелей, которые она начинала презирать, и привязал ее к кровати. Вэл еще не отошла от последней порции препаратов и лежала на мягком матрасе, чувствуя, что вот-вот вылетит из тела.

– Я думала, мы собирались за покупками.

– Тебе что-нибудь взять в магазине?

Вэл плюнула в его сторону.

Лука взглянул на нее, а затем включил телевизор, увеличив громкость. Он еще включил отопление, а затем выскользнул за дверь.

– Скоро увидимся.

К тому времени, когда до нее дошло, что он мог оставить ее здесь умирать и гнить, Лука вернулся с несколькими пакетами – пластиковыми пакетами, что довольно необычно после проживания в штате, где они были запрещены последние несколько лет.

Она корчилась от желания облегчиться и спрыгнула с кровати, когда он развязал ее, бормоча что-то о ванной. Когда она проходила мимо него, он сунул ей в руки сверток ткани.

– Переоденься, – проговорил он, взяв один из пакетов.

Одна? Она заперлась в ванной, отчаянно оглядываясь по сторонам, но обнаружила, что в ней не только нет окон, но и вообще не осталось ничего не приколоченного. Неудивительно.

Вэл посмотрела на одежду. Он купил ей отвратительное длинное платье зеленого цвета с дешевым пластиковым поясом. В нос ударил запах кондиционера для ткани, когда она натянула платье через голову и застегнула его. Ей не нравилось, как ткань ощущается на коже – ворсистая, как простыни в мотеле, и Лука ошибся с размером, но это лучше, чем носить грязные лохмотья, в которых он ее похитил.

Если она переживет это, то точно бросит работу в «Ле Виктуар». Вэл казалось, что она больше никогда не сможет смотреть на униформу официантки.

– Мило, – отметил Лука, когда она вышла из ванной. Он забрал у Вэл старую одежду, запихнув ее в один из опустевших пластиковых пакетов. – Если будешь вести себя хорошо, – сказал он, завязывая пластиковый пакет, – на время я оставлю тебя без пут, пока ты будешь обедать.

Вэл посмотрела на него. Казалось, влага во рту пересохла. Если она будет вести себя хорошо?

– Садись на кровать, – небрежно приказал он, протягивая ей яблоко и пачку крекеров. Яблоко было маслянистым от воска, и она вытерла его о платье, прежде чем откусить. Оно оказалось сочным. Она отложила фрукт в сторону, пока Лука неодобрительно смотрел на нее.

– Ты должна это съесть, – предупредил он. – Я не знаю, когда мы снова сможем перекусить.

Вэл проигнорировала яблоко, вместо этого принялась за крекеры. Лука посмотрел на нее, но не заставил съесть яблоко. «В отличие от Гэвина, – подумала она. Тот бы точно настоял на своем».

У Луки зазвонил телефон. Он нетерпеливо взглянул на дисплей, но вскочил на ноги прежде, чем Вэл успела посмотреть, кто это.

– Не двигайся, – потребовал он, поворачиваясь и указывая на нее. – Мне нужно ответить. Если тебя не будет на этом месте, когда вернусь, я тебя вырублю.

Вэл отодвинула крекеры в сторону, когда он ушел, больше не желая есть. Она снова легла на матрас. Ее сердце заколотилось, как робкий зверек в груди. Она положила на него руку и задумалась о том, как долго она еще проживет.

***

На следующий день Лука ушел на улицу. Он взял с собой телефон, но оставил включенным телевизор. Вэл в отчаянии посмотрела на телевизор. Дневное телевидение с его ток-шоу и рекламными роликами было сущим адом. Она чувствовала, как с каждым взрывом закадрового смеха уменьшается ее IQ.

«Интересно, придет ли кто-нибудь, если услышит мой крик…»

Она попробовала, пока не охрипла. Никто не пришел. Кто-то постучал по стене и выкрикнул что-то неразборчивое, но с явным гневом.

«Можешь идти к черту, – подумала Вэл, обращаясь к этому незнакомцу. – Ты, гребаный мудак».

По телевизору ведущий с копной волос и белыми зубами громко смеялся.

Когда через несколько минут дверь открылась, Вэл с трепетом взглянул на нее. Неужели Лука что-то забыл? Услышал ли он ее крик? Может, это была проверка?

Нет. Нет, это был он.

Гэвин.

Гэвин на мгновение уставился на нее. Затем он рассмеялся. Это был не очень приятный смех, и от него на Вэл нахлынул ужас. Она начала дергаться, но развязать путы не получалось. Лука связал ее слишком крепко, чертов ублюдок.

– Сейчас неподходящее время? – спросил он. – Ты выглядишь немного… связанной.

– Не стой здесь, издеваясь надо мной. Развяжи меня, ради бога.

– Ты довольно самоуверенная для человека в твоем положении. – Он остановился рядом с кроватью. – Отравленная пешка, пойманная в абсолютный плен без возможности двигаться. Это выглядит не очень хорошо для тебя.

– Пожалуйста, – проговорила Вэл.

Молчание затянулось. Казалось, он чего-то ждал от нее, но Вэл понятия не имела, что это может быть. На нем снова был плащ-пыльник, а под ним, похоже, футболка. Цепочка сверкала у его горла, резко контрастируя со шрамами. Увидев ее, Вэл удивилась: она думала, что он от нее избавился.

– Как ты нашел меня? – спросила она после паузы. – Ты следил за мной?

– Есть только одно место, куда Лука мог бы привести тебя, чтобы устроить охоту.

– Нью-Джерси, – закончила Вэл.

– Точно. Там же, где мы играли во все наши игры в детстве. Ты сейчас играешь в одну из них, на самом деле.

– Я не прикасалась к нему.

Он поднял бровь.

– Нет, – огрызнулась она. – Он похитил меня.

– О, это. Да, я знаю. Ты тверда, как Пенелопа на своей скале. Воистину, моя дорогая, ты – настоящий цветок преданности. Но я имел в виду не эту игру. Я имею в виду ту, в которую ты скоро будешь играть с моими братьями и сестрами.

– В ту, где они охотятся на меня.

– Именно в нее.

– Тогда я не понимаю. Я сделала то, что ты просил. Почему ты не развяжешь меня? Они собираются, – произнесла она с отчаянием, – убить меня.

– Если я развяжу тебя, ситуация не станет легче. Я не могу взять тебя с собой, и Лука будет только удивляться, как тебе удалось освободиться. Боюсь, придется смириться с нынешним положением и остаться связанной, моя бедная маленькая пешка.

Вэл извивалась в своих путах.

– Ты обещал мне помочь!

Он скинул плащ.

– Если хочешь спастись, тебе придется сразиться с моей сестрой и выжить. Иначе она просто будет преследовать тебя, пока ты не умрешь. Но не волнуйся, Валериэн. Я буду рядом. Очень близко. – Серые глаза окинули ее оценивающим взглядом. – Я не могу передвинуть тебя, – сказал он, опускаясь на колено. – Но могу настроить.

– Что? – Он коснулся теплыми пальцами ее ноги. Она вздрогнула, как от прикосновения его голой руки к коже, так и от осознания того, что Гэвин задирает подол ее платья. – Что ты делаешь?

– Ты умело притворяешься невинной, – смертельно спокойным голосом заявил он, – но жаждешь разврата. Есть звук, который ты издаешь, когда собираешься сдаться, когда все, что нужно, чтобы подтолкнуть тебя, – это немного боли, и ты умоляешь о ней. Каждый раз. Ты будешь умолять даже стоя на коленях. Кто еще слышал этот звук, Вэл?

Она задохнулась, когда он коснулся ртом ее бедра.

Слабачка. Она задыхалась, как выброшенная на берег рыба. «Ты такая чертовски слабая».

– Нет, это не то. – Он медленно, неторопливо целовал ее ногу, просунув одну руку под ее бедра, чтобы она не двигалась. Дыхание Вэл сбилось, вырываясь короткими, отрывистыми всплесками. «Нет, – с ужасом подумала она. – О боже, нет». А затем последовал прилив горячего жара, и ее следующий выдох каким-то образом превратился в отчаянный всхлип. – Да, – сказал он, его губы прижимались к ее коже с каждым словом. – Этот. Кто еще его слышал?

На мгновение Вэл показалось, что она умерла в порыве сладкого, нечестивого огня.

– Что ты делаешь со мной? – задыхалась она. – Это неправильно. Отпусти меня, ты…

– Вэл, – прорычал Гэвин, и она вздрогнула от прикосновения его покрытого щетиной рта к ее самым чувствительным частям в сочетании с дразнящим дуновением воздуха на влажной коже. Она сдвинула бедра, пытаясь спрятаться, и его хватка усилилась, чтобы удержать ее в неподвижном состоянии. – Кто еще?

– Н-никто, – прошептала она, зажмурив глаза. – Больше никто.

– Хорошо, – проговорил он, и она застонала от грубого движения его языка. В ее животе разлилось тепло, и она беспомощно дернула бедрами. – И почему же?

Она задыхалась, в низу живота позорно пылал жар.

– Я… я не знаю. – Она боялась, что он не остановится. Она боялась, что он прекратит. – Пожалуйста.

– Потому что в глубине души ты знаешь, что только я могу заставить тебя чувствовать подобное. – Он оперся на предплечья, глядя на нее глазами цвета закаленной стали. – Никто другой не сможет вырвать этот звук из твоего горла. Ни мой брат. Ни незнакомец. Никто. Я могу играть с тобой, как в шахматы, моя дорогая, и каждый раз буду выигрывать. Ты принадлежишь мне. Я владею тобой. – Он сделал паузу. – Скажи это.

Она повторила, немного спотыкаясь на словах. Она могла бы сказать ему что угодно в таком состоянии, беззащитная перед его гневом, но слова сорвались с ее губ слишком легко. Вэл не позволяла себе думать о причинах. Она не хотела ни о чем думать.

Только о его губах.

Он снова наклонился, оказывая еще большее давление, которое, как факел, мерцало на ее коже. «Так близко», – подумала она, когда ее тело сжалось словно в кулак. Но Гэвин снова остановился, оставив ее в ожидании падения, которое так и не наступило. Когда она моргнула, глаза заслезились.

Ее голос звучал так же хрипло, как и его с поврежденными голосовыми связками:

– Что?

– Расскажи, почему ты пыталась меня убить.

– Нет. – Она отказала на автомате. – Пожалуйста, не спрашивай меня об этом. Спроси, о чем угодно, но не…

Гэвин прижался губами к ее губам, и она почувствовала свой солоноватый вкус на его языке. Вэл заерзала, когда он ослабил воротник ее платья, расстегивая пуговицы до талии. Горячий всплеск возбуждения вонзился в ее сердце, как удар острия, когда он коснулся ее груди, заставив часть ее тела рассыпаться в прах.

– Я буду кричать, – она без труда выдавила из себя эти слова.

– Не сдерживайся. – Вместо этого он положил руку ей между ног, прослеживая путь, проделанный своим ртом. – Ты можешь рассказать всем… – он быстро раздвинул ее ноги, чтобы потереть набухший узелок плоти так, что у нее перехватило дыхание, – как тебе нравится, когда я заставляю тебя умолять.

Он сделал паузу, удерживая давление, и Вэл отпрянула от поцелуя, которым он коснулся ее влажной от пота шеи, прежде чем медленно спуститься по обнаженной коже.

– Так вот как ты хочешь это разыграть… дорогая?

– Нет, – прошептала она.

– Тогда я предлагаю тебе ответить на вопрос, пока я не решил проверить твой блеф. – Его зубы сомкнулись на ткани, а затем его рот оказался на коже. – И прими это как вызов.