Текст книги "Побег (ЛП)"

Автор книги: Нения Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Как банально, – заявил он. – Сложно ожидать чего-то большего от любителя.

– Что бы сделал ты? – спросила она, стараясь, чтобы это не прозвучало так, будто ее волнует ответ.

– Вероятно, отвезу туда, где тебя никто не найдет… никакого мусорного контейнера.

– Поле? – Ее голос был ровным, тщательно модулированным, чтобы скрыть страх. Теперь Лука, казалось, флиртовал с ней, что казалось отвратительно. Он был болен. Но в этом отношении, по крайней мере, он и его брат слеплены из одного теста. – Лес?

– Возможно? Тебе бы этого хотелось, Валериэн? Красивая поляна, полная цветов? – Он одарил ее очаровательной улыбкой. – Я люблю активный отдых. Знаю много хороших мест… пляж и, да, лес. Я мог бы даже убить, пока я внутри тебя.

– Ты болен.

– Кто бы говорил. Ты очень хорошо играешь роль жертвы, но для тебя это всего лишь роль. Та, в которой ты преуспеваешь. Полагаю, именно это ему так в тебе нравилось. Ты сопротивляешься достаточно сильно, чтобы поимка того стоила, достаточно, чтобы он подумал, что ты можешь сбежать.

У Вэл перехватило дыхание.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты делаешь это прямо сейчас. – Лука поднялся с кровати, стряхивая с себя видимость усталости, как собака стряхивает воду с шерсти. Так что это был спектакль. – Идеальная добыча, – заявил он, и Вэл замерла, уставившись на него, когда Лука намотал прядь ее волос на свои пальцы. – Его противоположность во всех отношениях. Неудивительно, что ему никогда не было скучно.

Эти вспышки проницательных озарений продолжали шокировать Вэл, как электрические разряды. Лука, возможно, и не говорил извилистыми загадками своего брата, но он, безусловно, разделял его наблюдательность.

– Я ведь напоминаю тебе его? Вот почему ты позволила мне трахнуть тебя. Вот почему это так хорошо. – Ослабив хватку на ее волосах, он обхватил ее сзади за шею, не давая отвернуться. – Мне было интересно, как далеко ты позволишь этому зайти. Бедная Вэл. Ты действительно любила его.

– Ты так же болен, как и он.

– В твоих устах, я думаю, это может быть комплиментом. – Лука приподнял ее голову рукой, проведя большим пальцем по подбородку. – Хотя я не мой брат. Можешь смотреть на меня так, сколько хочешь, но я все равно тебя убью.

Ее дыхание остановилось, когда он поцеловал ее.

– Я не могу ждать. – Она почувствовала, как его язык скользнул по ее губам так же легко, как его слова проскользнули сквозь ее защиту, и Вэл оттолкнула его в шоке и отвращении. – Ты будешь моей первой, – признался он, поддавшись порыву. – Я бы сказал тебе быть нежной, но действительно предпочел бы драку.

– Уходи, – потребовала Вэл, указывая дрожащим пальцем на дверь. – Уходи прямо сейчас.

Лука направился к двери, перекинув куртку через плечо, как мужчина из винтажной рекламы сигарет.

– Я вернусь, – пообещал он. – О, и я чуть не забыл. – Он сунул руку в карман джинсов и вернул Вэл ее телефон, щелкнув языком. – Уверен, что ты позвонишь в полицию, как только я уйду. В конце концов, тебе ведь нечего скрывать. Верно, Валериэн?

Вэл захлопнула за ним входную дверь и заперла ее на задвижку. Она крепко сжала телефон в руке, прислушиваясь к его удаляющимся шагам по коридору.

«Он прав. Я прячусь. – Она уставилась на свой телефон, словно желая убедиться, что он настоящий. Что он тоже не исчезнет. – Я пряталась всю свою жизнь, пока он не нашел меня. И теперь я прячусь от него».

***

Казалось странным, что время и пространство могли так искажаться и изменяться. После удушающей клаустрофобии ее тускло освещенной спальни и того, как присутствие Луки полностью поглотило ее, водоворот активности и яркое освещение люстрами рабочего места Вэл наполнили ее такой отчаянной паникой, что ей захотелось бросить свою смену и сбежать.

– С тобой все в порядке? – спросила ее Дезире. На ее губах красовалась новая помада – яркая и матовая, как старая бархатная обивка. – Ты выглядишь бледной.

– Я в порядке, – ответила Вэл. Ее новая мантра. Если бы только она в это поверила. – Как ты? – автоматически спросила она.

– Хорошо. – Отсутствие ответов, казалось, стало заразительным. Дезире захлопнула свой шкафчик, словно поставила точку. Ее обычная аура хорошего настроения померкла. – Увидимся там.

Вэл закрыла свой шкафчик и почувствовала тупую боль в плечах, когда опустила руки. Они все еще болели от того, что были связаны за ее спиной. Она чувствовала себя животным, которого пометили и выпустили обратно в дикую природу для наблюдения. Только ее могли выдать не отметины на коже, а те, что были в самой ее душе.

Мартин, сидевший в своем обычном углу комнаты отдыха, оторвал взгляд от своего айпада, когда она проходила мимо.

«Ты пугаешь людей, – отругала она себя, увидев, как он нахмурился. – Прекрати это».

Но странное ощущение, что за ней наблюдают, никуда не делось.

Работая, Вэл нервно оглядывалась по сторонам в поисках того единственного человека в толпе, которого она никак не могла найти. Она неправильно выполняла заказы, спотыкалась о собственные ноги и увядала под криками разгневанных клиентов. Ее чаевые были жалкими, но не такими плохими, как Вэл могла ожидать. Ей никогда не приходило в голову, что, поскольку она хорошенькая, на некоторые недостатки публика готова закрывать глаза.

Однако она знала, что все испортила. Напортачила хуже, чем она позволяла себе за последнее время. Официантки должны быть общительны и доброжелательны, но даже в ее лучшие дни никто не назвал бы ее экстравертом. У Вэл имелось несколько идей, как ее назвали бы сегодня, и, очевидно, некоторые из клиентов сочли нужным поделиться этими идеями с Мартином, потому что он остановил ее на выходе с обеда и сказал:

– Банни.

Вэл притормозила, переминаясь с ноги на ногу, потому что у нее болели икры. Она получила сэндвич в качестве бесплатной еды – с уткой и рукколой с испанским сыром, – но смогла съесть только половину, прежде чем положить остальное обратно в холодильник. Держа его сейчас, она чувствовала себя воровкой и, глядя на своего босса, провела языком по зубам, гадая, есть ли в них кусочки салата.

– Что? – спросила она, немедленно защищаясь.

– Что-то не так?

– Все в порядке. – Ложь. Она говорила так много лжи в эти дни, как пластинка, застрявшая на повторе. Я в порядке. Все в порядке. Я хотела этого. Я не боюсь. – Правда, – добавила она, потому что ясно видела, что он ей не поверил. – Я просто устала.

Еще один пункт к ее списку: я устала.

– К этому парню нельзя возвращаться, – сказал Мартин, и на мгновение Вэл была ошеломлена, потому что подумала, что он говорит о Луке. Но нет, конечно, он имел в виду Дориана. Дориана, который схватил ее. Дориан, объявившего об этой новой, ужасной игре, в которой ее собственная жизнь висела на волоске. – Ты понимаешь, Банни?

– Он не причинил мне вреда, – заверила Вэл, потирая шею. – Это ерунда. Я в порядке.

– Это было нападение. – Мартин говорил медленно, подчеркивая каждое слово. – Это не нормально.

– Я понимаю, – сказала Вэл. – Мне жаль.

– Банни, – начал Мартин, а затем сделал паузу. Эмоции на его лице встревожили ее. Он смотрел… почти зло. Меня увольняют? Кончики ее пальцев, казалось, похолодели, когда это постоянное чувство отдаленной паники затопило ее. Если так, то он решил, что от нее слишком много хлопот. В конце концов, большинство людей так и делали. Просто обычно это не занимало так много времени.

Молчание между ними растянулось и сгустилось, как ириска. «Покончи с этим, – поймала она себя на мысли. – Не пытайся быть милым. Не затягивай. Просто покончи с этим. Пожалуйста».

– Я понимаю, что это не мое дело, – продолжил он, – но если бы тебе нужна была помощь, ты бы попросила?

Вэл непонимающе уставилась на него. Он не собирался уволить ее, сказать, чтобы она больше улыбалась? Коробка из пенопласта в ее руке протестующе заскрипела, когда ее пальцы сжались.

– Я не знаю, что происходит, но есть горячие линии… – Мартин сделал паузу, казалось, тщательно взвешивая свои слова. – У тебя неприятности, Банни? Дома все в порядке?

Гнев пронзил ее, как стрела, поразив прямо в сердце. Это было ее первое чувство всякий раз, когда кто-то приближался к тому, чтобы понять ее, когда они подходили достаточно близко, чтобы причинить боль ей или себе. Но Мартин смотрел на нее так, словно она была паршивой собакой, которая может укусить, и поэтому Вэл проглотила бешеные слова, которые пенились у нее во рту. Она все еще была на крючке из-за того, как отреагировала на Дориана. Даже если бы он не дал ей пощечину, очевидно, что она его знала.

Если вы собирались солгать, всегда лучше использовать часть правды. Она поняла это теперь, после многих лет практики. Вэл сделала глубокий вдох и сказала:

– Мой бывший – мудак. Он послал одного из своих друзей, чтобы запугать меня на работе. Мне действительно очень жаль. Было непрофессионально переносить мою личную драму на рабочее место, и это больше никогда не повторится. Я обещаю.

Ох. Даже для ее собственных ушей это прозвучало слишком формально.

Мартин посмотрел на нее, выглядя таким же неуверенным, как и раньше, и все еще немного сердитым. Почему он зол? Что она сделала? Он пытался обмануть ее?

– Если тебе нужна помощь…

«Как будто ты можешь спасти меня». Она выдавила из себя яркую, пугающую улыбку. Приторно-сладкую, чтобы нейтрализовать весь яд, который, как она чувствовала, разъедал ее изнутри.

– Спасибо. Я так и сделаю.

Ее босс вздрогнул – это было маленькое, настолько незначительное движение, что она, вероятно, не заметила бы, если бы не ждала реакции. Но Вэл ждала, и увидела. Как она и подозревала. Ее босс считал ее каким-то монстром.

«Что ж, – с горечью подумала она. – Ты не ошибаешься».

***

Это была долгая смена. Уйма времени для паранойи и самообвинений. Мартин не выгнал ее сегодня вечером, но вполне мог бы к концу недели. Она прокручивала их разговор в голове снова и снова, пока не почувствовала, что может пересказать его дословно.

«Он ненавидит тебя. Он ненавидит работать с тобой. От тебя больше проблем, чем ты того стоишь. Он собирается тебя уволить».

Остальные часы, казалось, тянулись вечность, но к тому времени, когда она закончила, все было как в тумане. Она неловко держала свой недоеденный сэндвич в одной руке. Другой вцепилась в ремешок своей сумочки. Если бы ее спросили об именах людей, с которыми она работала, Вэл не смогла бы ответить. Было только одно лицо, которое она искала, и он не появился. Она не ожидала, что он это сделает, но все равно высматривала.

И она знала, что Мартин заметил, как она поглядывает на дверь.

Это не то, что ты думаешь, хотела она сказать ему, но не стала, потому что это было бы безумием, и потому что это именно то, что он думал о ней.

Однако, прежде чем она уйдет, ей нужно выяснить одну вещь. Это сводило с ума с того самого вечера, когда она собиралась в «Самоубийство», и Джеки рассказывала о полиции, оцепившей «Полуночной лаудж». Ей нужно знать, как много из той ночи и ее последствий существовало лишь у нее в голове, и Вэл не хотела звонить со своего телефона.

У заднего входа «Ле Виктуар» стояла телефонная будка, забавная причуда такого высококлассного места. Вэл предположила, что это их тихий способ признать разницу в богатстве между патроном и сотрудником.

Она сняла трубку, положила немного денег и набрала номер, который нашла и запомнила раньше. Кто-то ответил, голос был хриплым и искаженным грохочущей музыкой на заднем плане.

– Алло?

– Привет, – сказала она. – Я звоню по поводу потенциальной возможности для бизнеса с «Полуночным лаунджем». Могу я поговорить с Ильей Андреевым, пожалуйста?

– Он мертв. – Голос был ровным. – Ты можешь поговорить со мной. Я его партнер, Дмитрий И…

Вэл повесила трубку прежде, чем мужчина успел закончить. Она знала, кто такой Дмитрий. Друг Ильи. Коридор, казалось, растянулся. Илья…

Илья мертв?

Вэл вышла за дверь, натягивая пальто.

Итак, эту часть она себе не выдумала. Все остальное – шахматные фигуры, надпись на зеркале – ну, все это, казалось, неопределенно.

«Я никогда не освобожусь от него, – печально подумала она. – Не раньше, чем умру».

***

Вэл открыла дверь в квартиру, готовясь к неизбежной стычке, но, к ее облегчению, во всех комнатах было темно. Ни желтых полос света под дверными проемами, ни мягкого шепота, ни веселого К-попа.

«Никаких разговоров сегодня вечером, – подумала она с облегчением, опустив плечи. – Слава богу».

Как всегда, при входе ее встретила знакомая стена прохладного воздуха, на десять градусов прохладнее, чем в холле, где действительно стояли работающие радиаторы. Вэл выругалась себе под нос, направляясь в свою комнату и снимая униформу в пользу теплого флисового халата.

Вэл подошла к своему столу, где лежал конверт из плотной бумаги. Дразнил ее. Ты осмелишься? Она открыла его, быстро взглянув на рисунки, чтобы убедиться, что они все еще внутри, все еще настоящие. Так оно и было, поэтому она со вздохом запихнула содержимое обратно.

Затем она проверила свое пальто, в последний раз заглянув в карманы. Пусто.

«Я знаю, что мне это не показалось. Я держала их в руке».

Или нет? Иногда действительно казалось, что сны медленно перетекают в реальность. Как раз прошлой ночью, когда ей приснился тот сон о Гэвине, она могла бы поклясться, что действительно почувствовала запах его одеколона. Могут ли наркотики усилить этот эффект? Стирать границы дальше?

Она сжала пальцы в кулак. Это та рука, которая коснулась крана с горячей водой в мотеле Луки, на мгновение ошпаренная ожогом. Кожа, возможно, казалась немного розовее, чем обычно. Но, может быть, и нет. Ее пальцы были розовыми. «Мне это показалось?»

(мы чувствуем себя наиболее живыми, когда ближе всего к смерти)

Или она сходит с ума?

Глава 11

Халцедон

– Ты нашла свой ключ.

Вэл оторвала взгляд от остатка своего бутерброда и увидела Мередит, стоящую в холле с сумкой через плечо, перекинутой вокруг ее стройного торса. На ней был свитер и ожерелье с надписью, все тщательно подобранное. Просто картина того, кто умеет сочетать разные вещи вместе. Кто-то, кто никогда бы не оставил свой ключ в холодильнике.

– Да, я его увидела, – сказала Вэл, надеясь, что на этом все закончится. – Спасибо.

Мередит взглянула на стол, где раньше стояла бутылка вина, но Вэл уже убрала ее.

– Я думаю, что наш разговор на днях прошел очень плохо.

«Ты думаешь?» – усмехнулась про себя Вэл, вгрызаясь в свой бутерброд и ничего не говоря.

Мередит медленно подошла ближе, как будто приближалась к раненому животному. Мартин тоже так подходил. Вэл сглотнула, кусок застрял у нее в горле.

– Ты права в том, что мы не очень хорошо тебя знаем, и что это иногда может сделать непростые ситуации еще более трудными. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Она сделала паузу, словно ожидая ответа. Но, возможно, в конце концов, это был риторический вопрос, потому что Мередит продолжила, как только сделала вдох.

– Послушай, я не сужу то, чем ты занимаешься. У меня есть друзья, которые увлечены сценой… друзья, у которых здоровые, счастливые отношения, – Вэл не думала, что ей мерещится тщательный акцент, – но ты можешь понять, почему, возможно, мы были шокированы, когда ты пришли домой в таком… ну, в таком виде.

Вэл уставилась на вялый утиный язык, торчащий из хлеба. «Такой», – подумала она. Какой замечательный эвфемизм. Давайте на цыпочках обойдем эту тему.

– Ты хочешь кровавых подробностей? – спросила она, но ее голос звучал слабо, и бутерброд все еще, казалось, застрял у нее в горле.

– Я не прошу тебя ничего нам рассказывать. Ты нам этого совсем не должна. Но, по крайней мере, может быть, окажешь нам любезность, предоставив нам возможность не сомневаться в том, что у нас есть добрые намерения? Джеки… – Мередит заколебалась. – У Джеки раньше были тяжелые отношения, и я видела тебя такой на днях… это действительно напугало ее. Хотя это не твоя вина, – добавила она, быстро взглянув на Вэл.

И Вэл поняла, что именно так Мередит говорила, что это ее вина, и в то же время пыталась намекнуть, что это не так. Она хотела извинений, не прибегая к обвинениям. Она хотела быть справедливым и приятным человеком и все равно добиваться своего.

Другими словами, она хотела быть нормальной. И она хотела, чтобы Вэл тоже была нормальной.

– Прости, – извинилась Вэл пустым голосом, ковыряясь в хлебе.

– Банни, – проговорила Мередит, и Вэл обнаружила, что ненавидит Мередит, ненавидит имя Банни, ненавидит все на свете, и особенно себя. – Я действительно хочу, чтобы мы все поладили. Может быть, нам следует делать больше вещей вместе, но для этого у нас должно быть доверие.

Я тебе не доверяю, словно говорила она.

«Хорошо, – подумала Вэл. – Ты не должна. Я тоже тебе не доверяю».

– Доверие важно, – повторила Вэл.

– Да. – Мередит снова сделала паузу. – Ладно. Что ж, спасибо, что выслушала меня. Я иду в свою комнату, чтобы прибраться. Джеки скоро должна быть дома.

– Хорошо.

– О, и, кстати, мой брат зайдет навестить меня позже. Так что не пугайся, если увидишь в квартире незнакомого мужчину. Он не останется на ночь.

Это намек? Она видела Луку?

Вэл сложила руки на груди.

– Ладно. Спасибо.

Мередит шла по коридору, сумка подпрыгивала у нее на боку при каждом шаге. Она выглядела как человек, который только что выполнил неприятную, но удовлетворительную миссию, кисло подумала Вэл, когда за ней щелкнула дверь. Через несколько минут Вэл услышала музыку. BTS, наверное. Джеки и Мередит обе были одержимы. Они состояли в фан-группах и ходили на концерты. Это одно из их совместных увлечений.

У них было много всяких общих занятий. У Вэл нет ничего и никого.

Раздался уверенный стук в дверь. Это, должно быть, Джеки. После неприятного разговора с Мередит Вэл на самом деле не хотела встречаться с Джеки лицом к лицу. Подождав немного и увидев, что дверь Мередит не откроется, Вэл вздохнула и открыла входную дверь, приготовившись к взгляду упрека, который, она была уверена, увидит.

Но это оказалась не Джеки, а Лука. Единственный человек, с которым она хотела встретиться еще меньше.

Потому что часть ее совсем не возражала встретиться с ним лицом к лицу.

Вэл бросила нервный взгляд через плечо. Она должна бы чувствовать себя в большей безопасности, имея в доме еще одно человека. Но ничего подобного. Мередит стала бы еще одной жертвой. Еще одной проблемой. Особенно теперь, когда Вэл знала, что Лука, как и его брат, не боялся небольшого насилия.

– Я не одна, – прошептала она. – Тебе нужно уйти.

– Это не защитит тебя, – он говорил так же тихо, подстраиваясь под ее тон, когда загонял ее в комнату. – Но ты можешь защитить ее, держа свой хорошенький ротик на замке.

Сердце Вэл глухо забилось, когда он захлопнул дверь и запер ее, сняв куртку, чтобы показать черную футболку. Он позволил куртке упасть на пол.

– Раздевайся.

Вэл прислушалась к Мередит, но все, что она могла услышать, был К-поп.

– У меня еще есть два дня.

– Я здесь не для этого. Я здесь из-за тебя. – Когда она не пошевелилась, он стянул с ее плеч халат и притянул ближе за рукава. – Я думал о тебе.

Когда его губы встретились с ее губами, это было похоже на призрак страсти: дрожащий контур чего-то почти осязаемого, но все равно пустого и мертвого. Лука скользнул руками в вырез ее халата, одобрительно зарычав, когда наткнулся на обнаженную кожу.

– Ты убил человека? – спросила Вэл, и это заставило его отстраниться, чтобы пристально посмотреть на нее, держа на расстоянии.

– Что?

– Русский. – Вэл на удивление ровно произнесла. – Ты убил его?

Лука усмехнулся.

– Ты думаешь, что мы – мафия? Я не знаю никаких русских.

– Не обязательно знать кого-то, чтобы убить.

– Возможно, это самая правдивая вещь, которую ты когда-либо говорила. – Лука одарил ее острой усмешкой, и она увидела, что один из резцов сколот, что делало его острее. «Как клык», – подумала Вэл.

– Ложись, – приказал Лука, когда отстранился, и, дрожа, Вэл подчинилась.

Он жестко трахал ее, обхватив рукой за шею, удерживая до тех пор, пока она едва могла дышать. Вэл всхлипнула в сложенные чашечкой пальцы, прикрывая рот, чтобы заглушить свои крики. «Слава Богу, что есть музыка», – с горечью подумала она, когда Лука хрюкнул после особенно глубокого толчка. Интересно, слышит ли Мередит нас? Надеюсь, что нет, о, пожалуйста…

Вэл знала, что то, что они делали, объективно неправильно. Но похоже, это не имело значения. Маленькая, зловещая часть ее сознания решила, что этот секс может сделать жизнь Вэл немного веселее. Что она оцепенела ко всему остальному, кроме этого маленького кусочка запретного удовольствия.

Лука не обнимал ее после, так же как никогда не раздевался. Он сел на матрас в шести дюймах от нее, оглядывая комнату, как будто пытался понять Вэл.

Рубашка спереди намокла от пота, и он дышал немного тяжелее, но, если не считать растрепанных волос и влажной кожи, Лука выглядел совершенно невозмутимым.

Что он в этом находил? Просто дешевые острые ощущения? Вэл не осмелилась спросить. Она схватилась за перед своего халата, который был расстегнут и распахнут. Внезапно она почувствовала себя болезненно обнаженной. Он мог бы убить ее сейчас, если бы захотел, легко. По причинам, не зависящим от нее, он, похоже, пока не хотел этого делать. Она не была уверена, почему.

«У меня есть еще неделя на побег, – подумала она. – И затем… что?»

Лука никогда не говорил ей, что будет дальше. Смерть в ночном клубе? Утопление в заливе? Может быть, это – все это – просто потому что у него заканчивается срок. Она изучала его лицо в профиль. Может быть, все это просто игра.

– Это альбомы для рисования? – спросил Лука ни с того ни с сего, пока Вэл не заметила, что его взгляд прикован к стопке у кровати.

– Нет, – резко сказала Вэл. Слишком резко. – Они… это не альбомы.

– Выглядят как альбомы. – Сверкнул обломанный резец. Лука знал, что она лжет. – Ты знаешь, Гэвин был художником.

– Знаю, – ответила она, потому что, конечно, знала. Так она с ним и познакомилась.

Потому что она тоже когда-то любила искусство. До того, как оно стало покаянием и воспоминанием о боли. Ей нравилась эта дикая, безудержная свобода: полотно – открытая дорога, полная возможностей. Но затем… оно превратилось в тюрьму.

Потому что Гэвин хотел, чтобы она стала его вечной темой, запечатленной на холсте с деталями, выгравированными кровью вместо чернил.

Потому что она видела его желания, обозначенные черным по белому. Даже сейчас, воспоминаний этих графитовых набросков, изобилующих темной эротикой и жестокостью, оказалось достаточно, чтобы вызвать дрожь.

Гэвин был художником в той же степени, в какой шантажиста можно считать поэтом. Его средой была боль, и любая реакция на то, что он делал, не имела большого значения.

Просто еще одно средство для достижения его цели.

– Он не был художником, – сказала Вэл, позволяя своему тону сказать, что она думает об этом. – Я лично думаю, что он был безумен.

– Гениальность и безумие – это всего лишь две стороны одной медали. – Лука наклонился и взял альбом, лежавший сверху стопки, лениво листая его. Рука Вэл напряглась. Она хотела остановить его, но не осмелилась. Вместо этого наблюдала за его лицом, которое совсем не изменилось, когда его глаза пробегали по каждой тщательно помеченной странице, прежде чем он со стуком закрыл его.

– Некоторые из них немного безумны, Валериэн.

– Хватит. – Она выхватила альбом у него из рук. Он позволил Вэл забрать его, прислонившись спиной к стене, чтобы посмотреть, как она швырнула его через всю комнату. Он с громким стуком ударился о стену, прежде чем раскрыться на изображении двух людей, сплетенных в объятиях, которые только самые развращенные души соизволили бы назвать «любящими».

Музыка в комнате Мередит смолкла, и Вэл увидела, как губы Луки скривились, когда он перевел взгляд на стену, которую она делила со своими соседками. Она затаила дыхание, ее пульс бился как бешенный.

Музыка заиграла снова, почти неуверенно. Вэл выдохнула.

– Тебе нравится играть с ножами? – спросил Лука, имея в виду изображение, на котором остался открыт альбом. Вэл, не глядя, точно знала, о ком он говорит, и ее лицо покраснело от унижения.

– Нет.

– О, Вэл, – сказал он таким знакомым тоном, что она вздрогнула. – Не лги.

– Я не лгу. – Она сжала губы. С закрытыми неуместно темными глазами сходство между ним и его братом казалось еще более сильным. – Это просто мусор. Я продаю их онлайн извращенцам.

– М-м-м.

Вэл смотрела, как он перебирает цепочку, наполовину скрытую под рубашкой. Она мельком увидела подвеску, когда он сплел звенья вокруг костяшек пальцев. Это был крест.

– Ты религиозен?

– Бывший католик. – Крест скользнул обратно под рубашку. – Моя мать заставляла нас всех ходить в церковь, надеясь, что это очистит нас от стыда и позора.

– По-видимому не сработало, – заметила Вэл.

Лука тихо рассмеялся.

– Очевидно, нет. Мы упиваемся своим позором.

– Когда ты планируешь убить меня?

– Опять? – Лука сделал пренебрежительный жест, не открывая глаз. – Я еще не решил. Поверь мне, Валериэн. Когда придет время, ты узнаешь.

– Твоя сестра сказала, что у меня есть неделя. Она… она почти закончилось.

– То, что она сказала, на самом деле не имеет значения. Ты в моей временной шкале. Чем дольше ты будешь забавлять меня, тем дольше останешься в живых.

Челюсть Вэл напряглась.

– Ты сказал, что тебе не терпится убить меня. Что ничто не будет иметь значения.

– Ты не должна была мне верить. – Лука протянул руку, чтобы провести большим пальцем по ее губе, обводя кольцо. – Мне оно нравится, – сказал он. – Ты выглядела такой невинной на фотографии, которую дала мне моя сестра. Думаю, что предпочитаю, чтобы ты была такой.

Вэл завязала пояс халата и скрестила руки на груди.

– Ты единственный.

– Это самобичевание? – спросил он, опуская руку на колени. – Или ты просто наслаждаешься болью?

– Я хотела вернуть свое тело, – проговорила Вэл, отодвигаясь от него. – На моих условиях, не на его.

Музыка заполнила короткую тишину, последовавшую за ее словами. Это больше не был К-поп. Вэл могла разобрать каждое второе слово по-английски, и это приводило в замешательство.

– Звучит довольно глубокомысленно, но мы оба знаем, что это ложь. Я думаю, тебе нравится разрушать себя. Думаю, это заставляет тебя чувствовать, что ты мстишь моему брату. – Он усмехнулся. – Он очень разозлился бы, если тебя это утешит.

– Я не хочу говорить о нем.

– Тогда давай поговорим о тебе. Ты была так молода, когда мой брат нашел тебя. Четырнадцать? – Он поймал ее за запястье, прежде чем ее рука коснулась его лица, и покачал головой. – Это довольно рано. Я уверен, что ты винишь себя – сначала за то, что привлекла его внимание, но потом за то, что хотела сохранить его.

Он погладил плюсик ее татуировки.

– Как только он решил, что ты принадлежишь ему, у тебя не осталось ни единого шанса. Даже если бы ты не попалась на его удочку, он все равно заполучил бы тебя. Ты была просто милой маленькой мухой, попавшей в его паутину.

Вэл высвободилась.

– Почему ты так одержим им? Тоже хотел его трахнуть?

– Я смотрел на него снизу-вверх. Но трахнуть его? Нет, никто из нас на самом деле не был в его вкусе – за исключением, возможно, Селесты. Близнец Дориана, – небрежно уточнил он. – С которым ты встречалась. Она очень хорошенькая, но мягкая… и немного медлительная. Гэвину не нравились медлительные.

– Вся твоя семья чокнутая.

– Кто бы говорил. Ты делила свою постель с убийцей. И не только это, ты подожгла спичку, а затем отступила, чтобы дать ему взорваться. Как думаешь, Гэвин сделал бы то, что сделал, если бы не ты? – Голос Луки стал жестче. – Это все было из-за тебя, Валериэн.

– Я не хотела этого, – запротестовала Вэл, задыхаясь от слов. – Я не просила его делать ничего из этого. Он был первым парнем, который мне понравился, и он… – Не перед Лукой. – Я бы пошла с ним, – заключила она. – Охотно. Но он хотел взять меня силой.

– Да, – проговорил Лука. – И в этом заключался весь смысл. Тебе просто достаточно было стоять там со своими большими, обиженными глазами и отвергать его. Он никогда не мог устоять перед вызовом, особенно если это означало что-то, что он мог уничтожить. Он был садистом – ты знала об этом?

Вэл уставилась мимо него на стену.

– Ты позволила ему причинить боль, Вэл?

Рябая поверхность дрогнула.

– Тебе понравилось, когда он это сделал?

– Прекрати, – прерывисто прошептала она. – Прекрати болтать.

– Все эти женщины. – Лука прищелкнул языком. – Такой позор.

– Он был чудовищем, – произнесла Вэл. – Психопат. Больной… извращенный ублюдок.

– Если ты думаешь, что Гэвин был монстром, то это потому, что ты помогла стать ему таким. – Лука прижался губами к ее щеке, и она поняла, что плачет, только когда его губы влажно скользнули по ее коже. – Запомни это, Валериэн. У всех нас внутри есть двери, которые никогда не следует открывать. Да поможет нам всем Бог, когда мы найдем ключи, чтобы открыть их.

***

Когда Лука ушел, Вэл прислонилась спиной к стене. Как будто он забрал часть ее с собой. Что я делаю? она задавалась этим вопросом уже не в первый раз. Она спала с мужчиной, который хотел ее убить. Она знала это, и все же, казалось, не могла оставаться в стороне. Она даже не уверена, что в нем такого неотразимого. Не то чтобы страсть такая уж неотъемлемая часть ее жизни. За три года, прошедшие после колледжа, у нее никогда не было парня, и она даже не думала, что хочет его.

И все же… когда он прикоснулся к ней, она развалилась, как карточный домик.

Неужели он действительно не убивал Илью? Сказал бы он ей, если бы убил? Вэл думала, что он бы так и сделал. Лука казался человеком, которому доставило бы удовольствие ткнуть ей этим в лицо, просто чтобы увидеть, как душераздирающее чувство вины давит на ее совесть.

Это мог сделать один из членов его семьи, надеясь повесить на нее убийство. Возможно, Дориан или одна из сестер. Письмо, которое Дориан заставил ее прочитать, заставляло думать, что эта больная игра была семейным делом. Способ встряхнуть ее, как жука в банке.

Но еще это могло быть совпадением. Вэл не рассматривала такую возможность, но, по статистике, это казалось наиболее вероятным. Сан-Франциско – город, который пожирал своих жителей, как монстр в фильме ужасов: это место, где люди могли исчезнуть, не обязательно умереть, но и сбежать. И что значит еще одно тело среди сотен?

(У всех нас внутри есть двери, которые никогда не следует открывать)

Дверь в комнату Мередит открылась. Вэл слышала, как она возится на кухне в шкафах. Лука, должно быть, ушел незамеченным, потому что не последовало никаких возмущенных звонков или сообщений от Мередит, и она не постучала в дверь Вэл, требуя объяснений, какого странного мужчину она привела в их квартиру.