Текст книги "Побег (ЛП)"

Автор книги: Нения Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

О боже.

– Я не… – Ее дыхание сбилось. – Я не хотела этого делать. У меня не осталось выбора. Ты подтолкнул меня к этому, – всхлипнула Вэл, когда его пальцы снова начали двигаться. – Я не могла доверять себе, не могла сделать правильный выбор и сопротивляться, как должна была.

Он довел ее до неистового оргазма. Голова Вэл откинулась назад, когда кульминация пронеслась через тело сильным толчком, от которого задрожали ноги. Гэвин отстранился и посмотрел на ее раскрасневшееся и залитое слезами лицо.

– Значит, ты решила уничтожить меня и положить конец своим земным мучениям?

Вэл закрыла глаза и пропустила довольную улыбку, мелькнувшую на его губах.

– Это сработало? – мягко спросил он. – Стала ли моя смерть решением твоих проблем?

– Нет, – жалобно ответила она.

Гэвин усмехнулся.

– Ох, Вэл. Ты пыталась вырезать свое собственное сердце, чтобы насолить мне, и все, что у тебя получилось, – это пустить кровь. Влюбиться в меня было твоей ошибкой. Это стоило тебе души.

– Что ты знаешь о душах? – прошипела Вэл, открыв глаза. – У тебя ее даже нет.

– Возможно, нет. Но я знаю тебя. Ты ранена и очень устала убегать. Я поймал и отпустил тебя, моя дорогая. Позволил думать, что ты свободна, даже когда ты жаждала боли от стрелы в своей груди. В том, чтобы пометить свою добычу, есть свои плюсы.

– Я так тебя ненавижу, – проговорила Вэл, чувствуя, как ее душа сгорает в пламени. Пока он застегивал пуговицы на ее платье, она ощущала каждое движение ткани по коже, каждое движение его пальцев. Она подняла глаза на его лицо, такое близкое к ее собственному, и сокрушенно прошептала: – Почему ты не отпустишь меня?

– Знаю, что сейчас больно, но поверь мне, Валериэн, скоро все пройдет. – Он опустил подол ее платья на ноги и встал, показывая, что он не так уж и безучастен, как кажется. – Увидимся завтра. Сражайся достойно.

– Какой же ты ублюдок, – крикнула она ему вслед.

Насмешливо поклонившись в ее сторону, Гэвин ушел.

***

Если Лука и заметил перемены в ее мрачном настроении, то не подал виду, или же списал это на растущее чувство обреченности по мере приближения к месту назначения. В этом, безусловно, была доля истины.

Нью-Джерси был гораздо меньшим штатом, чем Калифорния или Вашингтон, но из-за раскинувшихся лент открытой земли он казался больше. Глядя в окно – во всяком случае, в ту его часть, которую она могла видеть, – ее охватило странное чувство jamais vu.

Жамевю – состояние, противоположное дежавю, внезапно наступающее ощущение того, что хорошо знакомое место или человек кажутся совершенно неизвестными или необычными, как бы увиденными в первый раз. Возникает впечатление, что знания о них мгновенно и полностью исчезли из памяти.

Деревья и пение птиц присутствовали во всех уголках дикой природы, но эти казались незнакомы и превращали привычное в нечто чуждое. Здесь не было видно ни дубов, ни ястребов, зато множество деревьев, покрытых листвой, похожей на мишуру, щеголяли в своих осенних одеждах, как ярко одетые придворные. По ветвям порхали маленькие птички, словно подвижные игрушки.

Скоро, если семья Гэвина добьется своего, она тоже будет порхать по этим ветвям. Так она себе представляла. Охотиться за ней в их доме было бы не очень удобно – хотя Гэвин проделал нечто подобное, когда пригласил Вэл и ее друзей в заброшенное поместье для ночной игры в прятки.

Ей никогда не приходило в голову поинтересоваться, как выглядит его дом. Гэвин был самым далеким от домашнего уюта человеком и, казалось, существовал исключительно в рамках самого себя. Но когда увидела фермерский дом в готическом стиле с потрепанной деревянной черепицей и зловещим флюгером в виде петуха, она не смогла представить его живущим или выросшим в другом доме. Это место ему подходит, решила она, оглядывая мертвый на вид сад.

Лука вытащил ее из машины за плечи и подтолкнул к осыпающимся побеленным ступенькам. Их явно не красили много лет, а на нижней ступеньке красовалось странное пятно, и Вэл очень надеялась, что это сок какого-то дерева, а не кровь.

Воздух был чистым и холодным. Вдалеке Вэл разглядела стену деревьев на краю поля, окутанную утренним туманом. На поле сидели вороны, рассредоточенные среди травы, как зерна черного перца. Их крики эхом отдавались в тишине, предвещая нечто ужасное.

В саду, который она могла видеть отсюда, мертвые папоротники просовывали свои колючие коричневые листья сквозь щели в кованой ограде. Там стояли статуи из серого камня, изображающие безруких женщин в искаженных позах. Их пустые глаза казались жуткими и пугающими, открытые рты застыли в том, что могло бы быть криком или плачем.

Вэл сильно вздрогнула, отвернувшись от статуи с мертвыми глазами, и Лука чуть сильнее сжал ее за плечи.

– Расслабься. Они не собираются стрелять в тебя у входной двери.

Она и не заметила, что стояла настолько неподвижно. Неужели ее страх настолько очевиден?

Лука воспользовался дверным молотком, притянув Вэл к себе одной рукой и обхватив ее за талию. Стук, казалось, отдавался эхом в глубине дома. Лука проверял свой телефон, в то время как Вэл, все еще связанная, могла только беспомощно прислушиваться к звуку шагов.

Дверь со скрипом распахнулась, и Вэл увидела перед собой красивое лицо молодой девушки. Девушка с короткой стрижкой с любопытством смотрела на нее из-под темной чёлки. Несмотря на холодную погоду, на ней было явно летнее платье с бантом, завязанным на тонкой талии.

Анна-Мария?

– Привет, брат, – сказала она. – Это она? Совсем не похожа на свою фотографию.

Вэл содрогнулась при мысли о том, что ее фотография попала в руки этих людей, как будто это какая-то добыча. Лука посмотрел на нее сверху вниз.

– Поверь мне, милая. Это она. Маленькая игрушка Гэвина. – Он подтолкнул ее вперед. – Поздоровайся, Вэл. Не будь грубой.

– П-привет, – произнесла Вэл негромко.

Девушка посмотрела на нее ровным взглядом. Затем оглянулась через плечо.

– Здесь холодно, – заметила она бесцветным голосом. – Не хочешь войти?

Лука так и сделал, потащив за собой Вэл. Когда они вошли в фойе, выложенное плиткой, он нахмурился.

– Почему здесь пахнет травкой?

– Леона снова начала курить, как только ты уехал.

– Анна-Мария дома? – спросил Лука, задавая невысказанный вопрос Вэл. – Она звонила мне без остановки, и теперь, когда я наконец-то здесь, не отвечает.

– Она куда-то ушла. – Глаза девушки переместились на Вэл. – Она разозлилась, что ты опоздал. Разбила вазу. Вот тогда, – добавила она со смаком, – Леона начала покуривать.

– Я ведь не властен над ситуацией на дороге? – прорычал Лука. – Если она хотела, чтобы игра началась побыстрее, то, возможно, ей следовало самой привезти нашу почетную гостью. Я говорил ей, что стоит отложить вечеринку. Цыплят по осени считают, и все в таком духе.

«Вечеринка?»

– Интересно, если пригласить ее, это станет дурным знаком? – мечтательно проговорила девушка, похоже, что она и сама покуривала.

– Это, определенно, рассердит Анну-Марию, – сухо заметил Лука.

Девушка рассмеялась.

– Тогда тем более, ей стоит прийти, – лукаво добавила она.

– Возможно, твое желание сбудется. Я не вижу другого выхода, кроме как запереть ее сейчас в комнате… и не верю, что Анна-Мария не покалечит ее. – Лука сжал руку Вэл. – Иди с Селестой. Она отведет тебя в твою комнату и даст какую-нибудь одежду. Вы выглядите примерно одинаково.

Итак, это сестра, которая якобы больше всего нравилась Гэвину, та, чьи волосы он заплетал. Вэл скептически посмотрела на миниатюрную темноволосую Селесту, которая была на несколько дюймов ниже ее и обладала гораздо более внушительными формами. Они никак не выглядели одного размера.

– Куда мне ее отвести? – спросила Селеста. – В какую комнату?

– Посели ее в старой комнате Гэвина. – Лука горько рассмеялся. – Она ему больше не пригодится.

Селеста взяла ее за запястье. Ее руки были прохладными и покрыты маленькими серебряными кольцами.

– Сюда, – голос Селесты звучал слишком бодро для данных обстоятельств. – Смотри под ноги.

Стены были оклеены старой шелушащейся бумагой с изображением пальм. В коридорах лежали ковры, хотя сами полы были из дерева с дорожками соответствующих цветов. Все выглядело и плохо отремонтированным, и очень дорогим.

Комната Гэвина оказалась на втором этаже, с видом на мертвый крытый сад со стеклянной крышей – чуть раньше Вэл мельком видела прилегающий внутренний дворик, огороженный железной оградой, со статуями и коричневым мутным прудом.

Вэл отодвинула в сторону занавески и посмотрела вниз. До земли было слишком высоко, чтобы безопасно спрыгнуть или вылезти, и не видно ни решетки, ни ливневой канализации, за которую она смогла бы ухватиться. Медленно повернувшись, она осмотрела остальную часть комнаты. Вэл ожидала увидеть что-то зловещее – кровь, сочащуюся с обоев, мертвые трупы… что-то, что подчеркивало бы его жестокую натуру. Но спальня Гэвина выглядела вполне обычной, хотя и лишенной большого количества мебели.

Она посмотрела на пыльный шахматный набор на тумбочке, который мог бы рассказать, чья это комната, если бы она еще не знала. На полке стояли книги, некоторые художественные, некоторые нет. Стол был пуст, а напротив него, на полу, валялся разбитый компьютер, который выглядел так, будто его бросили, если судить по дыре в стене рядом с ним. Компьютер тоже покрылся пылью, как будто никто не удосужился его убрать.

«Как будто это святилище его гнева», – подумала она с содроганием.

Отведя взгляд от искореженных кусков пластика и металла, Вэл повернулась к своей симпатичной молодой тюремщице:

– Что здесь произошло?

Что-то мелькнуло в глазах Селесты. «Она знает, – подумала Вэл, нахмурившись и поджав губы. – Она не скажет мне, но она знает».

– Я принесу тебе одежду, – сказала Селеста. – Она тебе понадобится, если ты придешь на вечеринку. Это платье просто ужасно. У Луки нет вкуса.

– Какая вечеринка? – спросила Вэл.

– Тема – «Сон в летнюю ночь». После дикой охоты наступает веселье, но, к сожалению, – произнесла она, – охота откладывается.

– Вы… собирались отпраздновать мое убийство?

– Ну, – как ни в чем не бывало, заявила Селеста. – Ты можешь выжить.

С этими ободряющими словами она направилась к выходу. Вэл смотрела, как закрывается и запирается дверь, и снова взглянула на сломанный компьютер с чувством холодного ужаса.

Эта комната явно не использовалась годами, но присутствие Гэвина ощущалось в ней повсюду и душило Вэл. Она могла уловить аромат сандалового дерева и розы его одеколона. Но, возможно, он просто оставил на Вэл этот запах, когда прикасался к ней в мотеле.

Когда Селеста ушла, Вэл почувствовала себя свободнее в своих исследованиях. В шкафу нашлась одежда, но ничего из того, что она видела на нем раньше или что могло бы подойти ему сейчас. Все ящики оказались в основном пустыми, за исключением старых и потрепанных принадлежностей для рисования. Она закрыла тот, в который заглядывала, и села на скрипучую кровать.

Его кровать. Он спал здесь, в этой самой комнате. Простыни немного отсырели, но выглядели чистыми. Она откинулась на спину и уставилась в потолок с водяными знаками, зябко поеживаясь от невидимого сквозняка. Всегда ли он был таким, как сейчас, или здесь, в этих потрескавшихся и облупившихся стенах с видом на умирающие цветы, он начал сходить с ума?

Учитывая остальных членов его семьи, Вэл подумала, что, возможно, знает ответ.

Глава 18

Родонит

Анна-Мария изучала свое отражение в зеркале. Женщина, смотрящая на нее, заставила бы любого мужчину или женщину обратить на себя внимание во второй раз – белокурая, стройная, подтянутая, с изгибами, созданными лучшей косметической хирургией, которую только можно купить за деньги.

Не было никого, кто мог бы устоять перед ней.

«Ну, – мрачно подумала она, – за исключением одного».

Она надела свое вечернее платье, любуясь тем, как ее кожа выглядывает из-под кружев. Она красавица. Все так говорили. Анна-Мария была любимицей своей матери, вышла замуж и овдовела трагически молодой, что только добавляло ей таинственности.

Конечно, кое-кто задавался вопросом, не помогла ли она судьбе, но лишь с мимолетным любопытством, присущим любому случайному свидетелю свадьбы между парой с большой разницей в возрасте. Никакого расследования не проводилось.

Ее покойный муж не мог насытиться ею. Отвратительная свинья. Она только и делала, что сдерживала свое отвращение, когда он прикасался к ней своими мясистыми руками. Когда они трахались, ей нравилось представлять, что это ее великолепный старший брат входит в нее. Она заставила мужа брать ее сзади, чтобы не видеть его лица. Так было проще. Конечно, у нее очень хорошее воображение, но всему есть предел.

Она купила это платье для него, но он, конечно, ничего не заметил. Гэвин игнорировал ее с тем же презрением, что и всех остальных. Кроме этой кровожадной суки наверху. Она сильно сжала пальцы, красные полумесяцы появились на ладони. Трусливая шлюха.

Если бы Лука появился вовремя, эта сука оказалась бы уже мертва, и она могла бы расслабиться и наслаждаться вечеринкой с шампанским в руках, не терзаясь мыслями о том, что ее мертвый брат был зарезан своей вероломной любовницей, как Агамемнон Клитемнестрой.

«Наш собственный Дом Атрея, – подумала она. – Манящий и проклятый».

– От такого хмурого взгляда у тебя появятся морщины.

Анна-Мария посмотрела на брата, появившегося в золоченой раме зеркала.

– Пошел ты, Лука.

– Это идея. – Он обхватил ее сзади, позволяя почувствовать давление его твердого члена у основания позвоночника. – Почему бы нам не пойти потрахаться?

Анна-Мария откинула голову назад, когда он обхватил ее грудь через тонкую ткань. Она жадно улыбнулась, когда он начал целовать ее шею, изучая его в отражении. Лука так сильно походил на Гэвина, хотя он был на год моложе ее, но имелись и различия. Заметные. Гэвин никогда не выражался так грубо.

Но мысли о Гэвине вызывали неприятное стеснение в груди, словно нить, связывающая ее мысли с сердцем, была жестоко натянута. Она потянулась к груди, почти ожидая нащупать окровавленный орган, но натолкнулась лишь на жемчуг своей матери.

С сердитым вздохом она высвободилась из объятий Луки, сложив руки на груди. Он успел переодеться для ее вечеринки, облачившись в черное, как темный ангел. Его глаза, направленные на нее, пылали вожделением. «Лука хорош собой, и он это знает, – рассеянно подумала она, наклоняя голову, чтобы дать ему лучший доступ. – Он напыщен, как павлин».

– Ну? – спросил он низким голосом, как у Гэвина. – Ты хочешь трахаться или нет?

Анна-Мария провела пальцами по своим волосам, уложенным в идеальную прическу. Она уложила их в свободный пучок, и несколько прядей выбились наружу.

– Я не в настроении после твоего провала. – Она прикусила губу, убирая волосы на место. – Ты все испортил.

– Сестра, как объяснял тебе после каждого из двадцати твоих звонков, я не мог ехать быстрее. – Лука повернулся, чтобы изучить комнату, его взгляд скользнул по ее вещам, но, когда он снова повернулся к Анне-Марии, его глаза метнулись к ее рту. – К тому же, я ведь доставил сюда эту маленькую мышку? Это оказалось не так-то просто, знаешь ли.

– Ты и ее поимел? – потребовала Анна-Мария. – Твою маленькую мышку?

– Она маленькая мышка Гэвина, а не моя. – Лука одарил сестру жестокой ухмылкой, от которой в ней запульсировало желание. – Хотя, возможно, я и попробовал. Не смог удержаться, чтобы не заставить ее пищать для меня.

– Надеюсь, ты использовал защиту. Мыши очень мерзкие.

– Не будь такой, – сказал Лука. – Мне просто хотелось развлечься, а она такая милая мышка.

– Это так. – Ее голос звучал ровно, без эмоций. – Милая, правда?

Лука рассмеялся, к ее досаде.

– Будь осторожна, сестра. Мне кажется, твоя ревность дает о себе знать. Она симпатичная, да, но не такая красивая, как ты. Не то чтобы это имело значение. Ты же знаешь, наш брат никогда не мог устоять перед возможностью добиться контроля, а она почти фаталистически пассивна. Просто восхитительно.

– Я хочу ее увидеть. Если она смогла вскружить голову Гэвину, значит, в ней что-то есть.

Лука пожал плечами.

– Это можно устроить. Думаю, она одевается для вечеринки.

– Ты имеешь в виду мою вечеринку? Странно. Я не помню, чтобы приглашала ее.

– Что ты собиралась делать, Анна? Держать в комнате, чтобы помучить немного? По крайней мере, так мы сможем за ней присматривать. Кроме того, куда она пойдет? На мили вокруг никого нет. Она умрет от переохлаждения ночью, а мы убьем ее, если заметим, что она пытается сбежать.

«Не могу в это поверить. Ему нравится эта сука». – Раздражение пронзило ее.

– Где она взяла наряд?

– Селеста принесла ей платье.

Еще бы. Между ней сестрами не было никакой взаимной любви. Селеста всегда считалась любимицей Гэвина, и она не переставала задирать нос перед Анной– Марией. Чертова Селеста.

Лука протянул ей руку, и она сардонически улыбнулась, принимая ее. Ковер под ее ногами заглушал стук каблуков.

Они остановились перед знакомой дверью, и она спросила:

– Ты отправил ее в комнату Гэвина?

– А куда еще ее можно было деть? Тук-тук, Валериэн, – пробурчал Лука.

Фотография, которую Анна-Мария нашла в Интернете, хранилась на ныне не существующем школьном сайте. Та девушка выглядела худенькой и веснушчатой, с копной беспорядочных рыжих кудрей. Юная простушка. Женщина, которая обернулась, была стройной и бледной, с темными крашеными волосами и пирсингом на лице. Ее глаза – по-кошачьи зеленые – расширились, когда она сделала шаг назад.

«Красивые глаза», – с негодованием отметила Анна-Мария. У нее чесались руки от желания выколоть их.

Она нацепила улыбку.

– Ты, должно быть, маленькая шлюха моего брата.

Женщина – Валериэн – сделала шаг назад, сложив руки на груди. Классический защитный жест, прикрывающий жизненно важные органы. «Может, я выстрелю ей в живот и дам медленно истечь кровью – сразу после того, как попаду ей в ногу, чтобы она не смогла убежать».

Анна-Мария сразу же узнала платье на гостье. То самое платье, которое она надевала во время своего визита домой три года назад, сразу после свадьбы. Кружевной лиф притягивал взгляд, а мягкие шелковые юбки так и манили прикоснуться – хотя, по правде говоря, ее брат не позволил себе ни того, ни другого.

Это был последний раз, когда она видела его живым, и, если бы она знала, возможно, старалась бы сильнее, требовала бы его внимания как должного. При виде этой особы в том же самом платье – а именно ее Гэвин выбрал в качестве своей избранницы – гнев и ревность пронзили Анну-Марию, словно отравленные лезвия. Яростное напоминание о том, что эта сука знала ее брата так, как она никогда не узнает.

Ее сердце снова разбилось, и она подумала: «Я еще поквитаюсь с тобой за это, Селеста».

По-прежнему улыбаясь, Анна-Мария сказала:

– Не вижу в тебе ничего особенного.

Валериэн посмотрела на нее так, словно получила пощечину.

– Ч-что?

– Да еще и глупая, – добавила Анна-Мария. – Боже, я действительно не понимаю, что мой брат нашел в тебе, кроме жаркой дырки для траха. Но любая может ею стать. Вряд ли это делает тебя особенной, а, Валериэн? Особенно, когда ты не достойна даже лизать землю, по которой он ходит.

Валериэн покраснела то ли от страха, то ли от гнева. От этого ее веснушки стали ярче. В бледном горле дернулся мускул, а руки сжались в кулаки. Анна-Мария взглянула на Луку, который с интересом наблюдал за этой сценой.

– Я знаю, что ты сделала с Гэвином. Лука уже все рассказал мне.

Их гостья-пленница перевела взгляд на Луку, который все еще стоял позади Анны-Марии. Он прищелкнул языком и подмигнул, изучая эту суку с гораздо большим интересом, чем того требовала ситуация.

– Ты хоть представляешь, – прошипела она, – понимаешь хоть, что я хочу сделать с тобой прямо сейчас, ты, маленькая потаскушка? Я могла бы содрать с тебя кожу живьем. Я любила своего брата больше, чем ты или любой другой способен понять, а ты убила его.

Она покачала головой, звеня своими бриллиантовыми серьгами.

– Я серьезно думаю пристрелить тебя прямо сейчас, к черту охоту.

– Анна, – предупреждающе начал Лука. – Возьми себя в руки.

– Нет, – прошипела Анна-Мария. – Я теперь старшая, и как скажу, так и будет. Если ты не смогла с ним справиться, – сказала она Валериэн, – следовало оставить его в покое. Он был так зол на тебя. Взбешен. Он собирался убить тебя – он сам мне об этом сказал. Но мало того, что заставила Гэвина передумать, ты еще и убила его, сука. Не смогла совладать с ним и решила уничтожить? Ты ничтожество. Ты просто слаба.

– О боже. – Валериэн сделала шаг назад. – Ты действительно хотела с ним трахнуться.

Трахать. Грубое слово, уродливое, еще более отвратительное, когда ее сладкий, высокий голос звенел осуждением.

Она осмелилась.

Анна-Мария не осознавала, что сделала шаг вперед, пока не почувствовала, как брат обхватил ее запястье.

– Оно того не стоит, – пробормотал он ей на ухо. – Мы убьем ее завтра – вместе. Так будет намного интереснее.

– Ненавижу ее, – задыхалась она, пылая от гнева. – Я хочу, чтобы ее не стало.

– Я знаю, сестра. – Он положил руку ей на бедро. – Я знаю.

Валериэн прижалась к стене, как будто могла раствориться в ней. Ее лицо стало бледнее, и казалось, что она дрожит. Анна-Мария окинула взглядом фигуру ненавистной девицы. Платье, столь лестное для ее собственных достоинств, только привлекало внимание к полному их отсутствию у этой особы. Она была худой, как мальчишка, веснушки покрывали каждый дюйм открытой кожи, а под пирсингом и безвкусной прической Валериэн оставалась все той же нескладной, неуклюжей девчонкой с фотографии.

Несколько успокоившись, Анна-Мария расслабилась на мгновение.

– Не знаю, что мой брат увидел в тебе, – холодно сказала она, – или как тебе удалось заманить его в ловушку, но от тебя будет достаточно легко избавиться. Я выпотрошу тебя, как рыбу, и выброшу останки в реку, чтобы дикие животные могли полакомиться ими.

Она одернула подол своего платья, любуясь сверкающими нитями, и обернулась через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть ужас на лице Валериэн.

Анна-Мария улыбнулась.

– Увидимся на вечеринке.

***

«Избегай Анну-Марию».

Именно это беспечно шепнула ей Селеста, прежде чем сунуть в руку бокал с шампанским. Вэл, усвоив урок, вылила шампанское в горшок с растением. Здесь она не собиралась прикасаться к еде или напиткам.

Не после того, что Лука сделал с ее водой.

Возможно, это было ошибкой. Может быть, ей следовало подкрепиться. Но она не могла избавиться от мысли, что Анна-Мария могла ее отравить.

«А она бы не отказалась. Она хочет, чтобы я страдала».

То, как она смотрела на нее в комнате Гэвина, достаточно убедительно доказывало это. Она готова была схватить ее за горло и задушить – или даже хуже. Если бы Лука не вмешался, Анна-Мария вполне могла бы выполнить свою угрозу и убить ее на месте.

Анна-Мария, с ее холодными глазами и ледяным цветом лица, служила примером жестокого совершенства генетики. Гэвин обладал привлекательной внешностью, поэтому вполне логично, что его сестра тоже окажется красивой, но его пугающее величие было куда менее обычным, чем парализующая красота его сестры.

Вэл оглядела огромную гостиную. В ней собрались гости, одетые с разной степенью официальности, и все в идиотских масках, закрывающих их лица. Откуда они знали этих людей? Она не могла определить, кто из них родственники, а кто друзья.

По крайней мере, Вэл предполагала, что это друзья, а не жертвы, как она.

Дориан сидел в углу и разговаривал с привлекательным рыжеволосым мужчиной в лисьей маске. Лука устроился в кресле с Анной-Марией, расположившейся у него на коленях. Одной рукой он обхватил ее за талию, и они выглядели скорее, как любовники, чем как брат и сестра.

Если то, что сказал Лука, правда, то так оно и есть.

Лука нацепил маску скелета, тени придавали его лицу демоническое выражение. Маска Анны-Марии представляла собой позолоченную бабочку с золотыми струнами, вьющимися в россыпь желтых, усыпанных блестками роз. Вэл изумленно улыбнулась и отвела взгляд.

Желтые розы. Ну, это даже забавно, в каком-то смысле.

«Господи, мне нужно убираться отсюда».

Она повернулась, ища выход, и увидела Селесту. На темноволосой сестре Гэвина красовалось еще одно из легких летних платьев. Оно не имело рукавов и было отделано кружевом, как ночная рубашка, открывая щедрое декольте. Селеста танцевала с мужчиной, который казался старше, но определить это не получалось, потому что он тоже носил маску.

Дориан переводил взгляд с рыжеволосого мужчины на сестру, но смотрел на нее не так, как Лука смотрел на Анну– Марию. Что-то в его поведении напомнило Вэл неодобрительный взгляд опекуна, присматривающего за своей юной подопечной.

И хотя она сомневалась, Вэл подумала, что задумчивая незнакомка в серебристой мантии, сидящая рядом с Лукой, может быть Леоной. Она сняла маску, и та лежала у нее на коленях, распушив перья. Под ее налитыми кровью глазами залегли темные круги знакомого серого оттенка. Длинные пепельно-русые волосы были заплетены в длинную косу, которая, словно змея, лежала на ее коленях.

Леона – если это Леона – смотрела на Луку и Анну– Марию с выражением плохо скрываемого отвращения, держа сигарету между двумя пальцами. Когда Вэл обошла их, она почувствовала запах. Это была вовсе не обычная сигарета.

«Мне нужно выбраться отсюда, – подумала она. – Я едва могу дышать».

Она выскользнула в темный коридор, поставила пустой бокал из-под шампанского на один из торцевых столиков в холле и пошла так быстро, как только осмелилась.

Ее ноги привели Вэл в маленькую столовую, явно неиспользуемую, судя по запаху, и в оранжерею. В оранжерее было гораздо теплее, на длинных столах стояли скрученные мертвые растения. Они настолько высохли, что стало невозможно определить, что это вообще такое. Вэл с сомнением посмотрела на прозрачный стеклянный потолок, а затем на крыльцо.

На улице дул холодный ветер. По ту сторону стекла лед образовывал причудливые узоры, ветер взбивал листья в спиральные вихри на плитке. Ее глаза встретились с глазами одной из статуй, и сердце замерло, потому что на мгновение показалось, что статуя моргнула.

На плечо легла чья-то рука, теплая и реальная, и Вэл вскрикнула.

– Это всего лишь я, – проговорила Селеста. – Тебе не стоит бродить. Если мои брат и сестра подумают, что ты пытаешься сбежать, они пристрелят тебя на месте.

Вэл тяжело вздохнула.

– Что это за статуи?

– Наш дед заказал их. – Селеста бросила безразличный взгляд на статую. – Он использовал нашу бабушку в качестве модели. Она стала его музой. Здесь есть несколько старых скульптур и резных работ, все с ее изображением. Он был одержим.

«Да, – подумала Вэл. – Одержим. Звучит подходяще».

Селеста крепко взяла ее за руку и повела обратно в гостиную. Кто-то поставил пластинку, и теперь в качестве фона для всеобщего праздника начинал играть угрюмый рок.

– Не броди по дому, – повторила она. – Если тебе нужно куда-то пойти, иди наверх.

С этим туманным предупреждением она вернулась в толпу.

Вэл обняла себя руками, оглядывая комнату в поисках места, где можно спрятаться.

И тут она увидела его.

Сначала она подумала, что это один из гостей. Высокий мужчина в красно-черном, с лицом волка. Она узнала маску волка. Маска лежала на том же столе, где Вэл заметила свою собственную. Селеста подсунула ей одну из них вместе с шампанским: маска из розового золота, усыпанная цветами.

«Увидимся завтра», – сказал ей Гэвин. Вэл взглянула на большие старинные часы, которые отбивали каждый час, пока она наблюдала за ними.

Полночь.

Она оглянулась на незнакомца, который наклонил голову в знак молчаливого приказа.

«Следуй за мной».

Нет, она действительно не хотела этого делать. Но…

И тут она взглянула на Анну-Марию, которая повернулась в ее сторону. Пока Вэл наблюдала, та наклонилась, чтобы сказать что-то своему брату, который тоже посмотрел на Вэл и рассмеялся. Одному богу известно, что они планировали с ней сделать.

Оставаться здесь, внизу, еще хуже.

И, видимо, ей разрешалось подняться наверх.

«Из двух зол выбирай меньшее».

Вэл медленно поднималась по лестнице, приподнимая волочащийся подол платья. Она чувствовала ледяной взгляд блондинки, прожигающий ее лопатки. Трудно было не чувствовать себя добычей, когда они постоянно следили за ней.

Как будто они ищут лучшее место, чтобы всадить нож.

Вэл остановилась возле комнаты Гэвина, дверь которой теперь стояла открытой, хотя она точно закрыла ее перед уходом. Внутри горел свет, проникая желтым лучом в затемненный коридор.

Затаив дыхание, она толкнула дверь и вошла внутрь.

Он сидел на кровати, все еще в маске. Теперь, когда она подошла ближе, Вэл смогла оценить все детали: линии меха, вытравленные в материале цвета железа, жесткая оборка, простирающаяся по бокам его челюсти, словно пальцы скелета. Пустые глазницы придавали маске вид похожий на череп, напоминая ей о Смерти.

– Хорошая маска, – проговорила она, пытаясь изобразить сарказм, но вместо этого в ее голосе прозвучал лишь страх.

Гэвин провел языком по зубам.

– Для того, чтобы съесть тебя, моя дорогая.

Вэл сделала несколько шагов назад, ее лицо раскраснелось от этой насмешки.

– Ты – Красная Смерть, – сказала она. – Это не подходит к теме.

– Смерть повсюду, моя маленькая нимфа – в любой теме.

Вэл сорвала с себя маску с позолоченными астрами и хвостами пернатой каллуны. Под его пристальным взглядом ее плохо сидящее платье, казалось, затянулось еще туже.

– Тебе не нравится маскарад моей сестры?

– Нет, – коротко ответила Вэл. – Не нравится.

– Хм. – Медленно, он снял свою собственную маску, позволив ей упасть рядом с ним. Один уголок его рта дернулся. – Что ты думаешь о моей сестре?

– Она самая красивая женщина, которую я только видела.

Гэвин рассмеялся.

– Да, это так, правда? Проблема с красотой в том, что она имеет свойство стремиться к общему знаменателю. Симметрия – это, в конце концов, усреднение, доведенное до крайности. – Он приподнял бровь. – Знаешь на тебе одно из ее платьев.

Селеста не сказала Вэл об этом.

– Оно ее?

– Стиль сестры довольно узнаваем. Не нужно обладать большим воображением, чтобы оценить ее очарование. – Он поднял шахматный набор и подул на него. – Хм, я и забыл, что он здесь. Не хочешь сыграть партию, Валериэн?

Вэл не двинулась с места, чтобы подойти к нему.

– Ты так плохо отзываешься о своей сестре.

– Это простой факт. Она жаждет внимания. Моего, нашей матери, любого жалкого дурачка, в которого может вцепиться своими когтями. Вот почему она затеяла это маленькое пари, чтобы устранить соперницу. – Он положил доску на кровать. – Это вина нашей матери. Мой отец был единственным мужчиной, которого она любила, и он умер молодым. Она его боготворила.