Текст книги "Особое задание (сборник)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

"Что у него там?" – подумал Карасев и подошел к моряку:

– Здорово, братишка! – хлопнул он его по плечу.

Моряк вздрогнул, обернулся, испуганно уставившись на Карасева.

"Чего-то трусит", – подумал Карасев и спросил:

– Закурить не найдется?

Мужчина облегченно вздохнул, заторопился, полез в карман, но тут же выдернул руку и из другого кармана достал кисет с махоркой.

Закурили.

– Как там, – кивнул Карасев на дверь поста, – к документам здорово придираются?

– А кто его знает, – отозвался моряк. – Я сам впервой тут.

Очередь медленно продвигалась. Карасев, отойдя за угол, продолжал наблюдать за моряком. Когда подошла его очередь, он на мгновение задержался у двери поста, взглянул в сторону. Около вокзала стоял мужчина в желеэяодорожной форме. Карасев ушел заметить, как он ободряюще кивнул моряку.

"Напарник, видно", – подумал Карасев и через другой вход вошел ко мне.

Выслушав Карасева, я предупредил дежурного Козлова, сидевшего в соседней комнате за столом пропусков.

Вошел моряк.

– Предъявите документы, – потребовал Козлов.

– Есть предъявить документы! – по-военному четко отрапортовал моряк.

Козлов взглянул на него.

– Цивильный, а, как служака, тянешься, – сказал он.

– Пять лет перед их высокоблагородием на флоте тянулся, – отозвался моряк.

Я обратил внимание, что держится он как-то не совсем естественно, в голосе звучат наигранно бодрые нотки.

Козлов внимательно прочитал документ и передал его мне. Это было отпускное свидетельство военно-кооперативной организации Кронштадтской крепости.

– Откуда следуете? – спросил я.

– Из Кронштадта, – быстро выпалил моряк.

– А по какой надобности хотите ехать в погранзону?

– По надобности служебной.

– Интересно, – протянул я. – Судя по документам, вам надо ехать в совершенно противоположную сторону.

– Как так в противоположную?

– Очень просто. Здесь черным по белому написано:

"Предоставлен кратковременный отпуск..."

– Отпуск?! – моряк в ужасе уставился на меня.

– Так точно, отпуск. И далее сказано: "...сроком до 20 сентября". А сегодня уже 21-е, и вам надо быть в Кронштадте.

Матрос зверем оглянулся и ринулся к дверям. Но на пути его встал Козлов.

Преступника подвели нервы. Готовясь к встрече с чекистами, он отложил нужный документ в один карман, а остальные – в другой. И все время ощупывал карманы, чтобы не ошибиться. Но, волнуясь, все перепутал.

Задержанного провели в мою комнату. Здесь находился работник киевской речной гавани, пришедший сюда по делам, Увидев моряка, он отозвал меня в сторону и тихо сказал:

– Я этого типа сегодня утром на пристани видел.

С ним еще какой-то железнодорожник был.

– Железнодорожник? – заинтересовался я, вспомнив доклад Карасева. Очень хорошо.

Я послал сотрудников поискать железнодорожника. Во главе с Карасевым они прочесали вокзал, площадь, прилегающие улицы, но железнодорожника того нигде не оказалось.

Тем временем моряка подвергли тщательному обыску.

В правом кармане бушлата обнаружили командировочное предписание на ту же фамилию и еще на двух лиц. Кроме того, из-под подкладки фуражки изъяли чистые бланки с угловым штампом и круглой печатью.

– Запасливый, – улыбнулся Козлов.

Мы приступили к предварительному допросу.

– Так вы в отпуске или в командировке? – спросил я.

– В отпуске был раньше, а теперь в командировке, – изворачивался матрос.

– К южной границе?

– Да, на юг.

– С каким заданием?

– Скот заготовлять.

– Понятно. А где же ваш напарник?

– Какой напарник? – пожал плечами моряк. – Нет у меня никакого напарника. Я один.

– Один? А... железнодорожник?

Матрос растерянно молчал.

– Не хотите говорить, не надо. Запросим Кронштадт.

Нам это недолго. А пока отправим вас в ЧК.

– Не надо в ЧК, – взмолился матрос.

...В 6 часов вечера группа оперативных работников вместе с задержанным отправилась по железнодорожным путям к товарной станции. Около одного из домов моряк остановился.

– Здесь, – показал он, – на втором этаже.

– Что-то он темнит, – с сомнением проговорил Карасев. – Тут Иван Степанович живет, я его хорошо знаю – потомственный железнодорожник. Он с такими подонками якшаться не станет.

– А мы у него комнату на несколько дней сняли, – пояснил моряк.

Оставив двух чекистов на улице, мы поднялись на второй этаж.

– Стучись, – сказал я Карасеву.

Дверь открыл Иван Степанович. Узнав Карасева, он молча отступил в сторону, пропуская нас в квартиру.

– Где квартирант? – тихо спросил Карасев.

– Там, – показал хозяин на дверь соседней комнаты.

Карасев молча взглянул на меня, я кивнул. Чекист, вынув наган, решительно шагнул к двери и распахнул ее!

Прижавшись к стене, около открытого окна стоял "железнодорожник".

– Руки вверх! – приказал Карасев.

С улицы донесся тихий свист. Я высунулся в окно.

Там стоял чекист.

– В чем дело?

– Из окна револьвер выброшен.

Обыск задержанного и помещения ничего не дал.

– А где же третий?

– Какой третий?

– В командировочном предписании трое значатся.

– Трое их тут и остановилось, – подтвердил хозяин.

– Где третий? – спросил Карасев.

– Нет тут никого больше, – сказал "железнодорожник".

– Оставим засаду, – предложил я. И тут же предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию.

Мы прислушались – с чердака донесся какой-то шорох.

– Ход из квартиры на чердак есть? – спросил я хозяина.

– Нет, – покачал тот головой, – со двора лестница ведет.

– А ну, быстро, пошли.

Оставив с "железнодорожником" двух работников, мы вышли на улицу.

– Ясно, – сказал я, осмотрев стену дома. – Из окна по карнизу до лестницы, а по ней на чердак.

Карасев, не дожидаясь моих указаний, быстро стал подниматься по лестнице.

Когда он протянул руку к дверце чердака, чтобы открыть ее, прогремел выстрел. Карасев пригнулся и опустился на землю.

– Быстро на ту сторону дома, – приказал я Карасеву и несколько раз выстрелил по смотровому окну чердака.

– Вот он! – раздался крик Карасева с противоположной стороны дома.

Мы поспешили к нему. По пустырю бежал мужчина, за ним гнался Карасев.

Мы бросились наперерез убегавшему. Заметив нас, он резко взял в сторону и, укрывшись за столбом, стал стрелять. Мы залегли.

– Ложись! – закричал я, видя, что Карасев продолжает бежать.

Карасев махнул рукой и вдруг, словно споткнувшись, рухнул на землю. Пока мы добежали до него, бандит исчез.

– Побежал в сторону Киева-III, к Днепру, – прохрипел Карасев.

Отправив раненого в больницу, мы подняли железнодорожную и речную охрану, тщательно прочесали всю территорию. Беглец как в воду канул.

– Вот он! – вдруг крикнул Козлов, показывая на Днепр.

От причала отвалила шлюпка. Мужчина, яростно наваливаясь на весла, гнал ее по течению реки.

– Уйдет, – с досадой проговорил я.

– А ну дай-ка, – Козлов попросил у охранника винтовку.

Примостившись около тумбы, он тщательно прицелился.

В лунном свете хорошо была видна на водной глади шлюпка и мужчина в ней. Козлов выстрелил.

– А, черт, промазал, – сквозь зубы проговорил он.

Опять хлопнул выстрел. Было видно, как, выронив весла, бандит схватился за плечо.

...Этой же ночью всех троих задержанных доставили в ЧК.

С. Карин

В СТАНЕ ВРАГА

Ночь была на редкость теплая. Ущербленная луна неярко освещала землю. Лежа на траве, Черненко видел причудливые очертания кустов полыни и круглые шары перекати-поля. Он напряженно всматривался в темноту. Там, где-то впереди, лежит вспаханное поле, за ним – целина и полоса озими. Днем нетрудно по известным ориентирам найти это место, но ночью...

Время тянулось медленно. Наконец где-то в стороне Пищева запели петухи. Пора! Черненко схватил торбу и, пригнувшись, побежал вперед, к границе.

Сделав несколько перебежек, заметил впереди двух солдат, бегущих ему навстречу с ружьями наперевес. Понял, что это польские пограничники.

– Стуй, стуй! – кричали поляки.

Черненко упал. Поляки навалились на него.

– Я украинський повстанец, розуме, пан? Розуме, пан? – несколько раз повторил Черненко.

Поляки привели Черненко в караулку, отобрали торбу, в которой было сало и полкраюхи черного хлеба, и втолкнули в сарай.

Сарай был битком набит людьми. Черненко примостился среди лежащих людей и весь превратился в слух. Люди шептались по-украински, по-польски, по-еврейски, но о чем – разобрать было трудно.

Часа через полтора в сарае стихло. Но вряд ли кто из задержанных на границе мог спокойно спать! Не спал и Черненко. Он вспоминал недавние события, которые привели его, чекиста из Елисаветграда [Сейчас Кировоград], сюда, на польскую границу.

...Шел 1921 год. После упорных боев был заключен мирный договор с Польшей. От Советской Украины и Со

ветской Белоруссии были отторгнуты их западные области.

Но польская шляхта, подстрекаемая своими союзниками, не думала прекращать борьбу с Советской Россией. Мечтая о захвате Украины, Белоруссии, пилсудчики вербовали шпионов и диверсантов из петлюровских банд, отброшенных Красной Армией за кордон.

Самая большая ставка делалась на организацию контрреволюционного подполья и мятежей на территории Советской Украины.

Ф. Э. Дзержинский поставил перед Украинской ЧК задачу: бороться с бандитами и диверсантами, ликвидировать подпольные организации, проникать в заграничные центры контрреволюции, чтобы выведать их планы и методы.

В августе 1921 года Черненко вызвал председатель уездной ЧК Ф. А. Кравченко.

– Готовьтесь к отъезду в село Березовку. Явитесь в дом Харченко под видом студента, брата его бывшего товарища по банде Зализняка. В Березовке никто не знает о том, что после разгрома банды Харченко явился к нам с повинной и с тех пор работает в чекистских органах.

Недавно к нему приходил бывший бандит Ступа и рассказал, что неподалеку от села на хуторе появился "человек из-за кордона". Харченко уверен, что этот человек захочет увидеться с ним...

Ваша задача, – продолжал председатель уездной ЧК, – выяснить, что за человек, кем и с какой целью послан на Украину.

Прибыв к Харченко, Черненко узнал, что он уже виделся с человеком из-за кордона. При встрече тот назвался атаманом Новицким, командующим вооруженными силами Елисаветградского повита.

"Собственных вооруженных сил еще нет, – признался атаман в беседе с Харченко. – Я их только организую. Собираю людей, которые боролись с большевиками и готовы продолжать эту борьбу до конца". Атаман попросил Харченко при следующей встрече порекомендовать надежных людей.

Харченко не замедлил на очередной встрече с атаманом "замолвить словечко" за Черненко.

– Кто он такой? – спросил атаман.

– Родной брат моего дружка, студент.

– Устройте мне встречу с ним, – приказал атаман. – Человек грамотный, такой нам может пригодиться.

Так чекист Черненко был "завербован" в подпольную организацию атамана Николая Новицкого.

Атаман похвалялся, что послан на Украину самим Петлюрой. По его словам, находившийся во Львове генеральный повстанческий штаб усиленно готовится к восстанию на Украине. Вся Украина поделена на оперативные районы, в каждом действуют представители штаба. Они собирают силы.

– Скоро Украина запылает! – объявил Новицкий своим "сподвижникам".

Черненко сумел завоевать полное доверие атамана. Он держал связь с людьми Новицкого в Елисаветграде и некоторых других волостях. Тщательно и осторожно Черненко выявлял состав подпольной организации, держа под неусыпным контролем действия Новицкого.

Однажды Черненко выехал на очередную встречу с атаманом. Она состоялась на хуторе близ Березовки. Атаман принял Черненко с особыми предосторожностями. Он вылез из укрытия только после того, как удостоверился, что на явку пришел тот, кого он ожидал.

– Я не доволен вами, мой дорогой начальник связи, – проговорил атаман, стряхивая приставшие к бороде соломинки.

– Чем я успел прогневить пана атамана?

– Меня удивляет, что мой начальник связи до сих пор не поинтересовался, как налажена у пас связь с генеральным штабом во Львове.

Черненко ушам своим не поверил: неужели сейчас оп узнает то, о чем безуспешно пытался узнать все это время?

Но ответил спокойно, с достоинством:

– Я считал, пане атамане, что в мою компетенцию входят только те связи, что идут от вас вниз, но никак не вверх.

– Резонно, – с удовлетворением сказал Новицкий. – Но сейчас настало время сообщить штабу, чем мы располагаем, и получить указания на дальнейшее. Сделать это надо без промедления, чтобы не опоздать с подготовкой восстания. Во Львов должен был поехать я сам, но мне сейчас пускаться в путь нельзя. Поедете вы, Степан. Надеюсь, согласны? – Он испытующе посмотрел на Черненко.

– Вряд ли я справлюсь с этим поручением, – неуверенно начал Черненко.

Он и впрямь был несколько огорошен открывшимися перед ним возможностями.

– Если я вам поручаю это, значит, считаю, что справитесь, – прервал его атаман. – А теперь поговорим о том, что вы доложите штабу. Подчеркните, что симпатии к большевикам рассеиваются как дым. Ситуация позволяет надеяться на полный успех восстания. Конечно, если оно будет всеобщим для всей Украины. Запомните пароль – 484.

Когда Черненко доложил о поручении атамана, руководители уездной и губернской ЧК предложили воспользоваться "приглашением" за рубеж.

Молодому чекисту надолго запомнилась поучительная беседа с опытным чекистом, членом коллегии губчека, замечательным большевиком В. М. Горожаниным, тем самым, которому несколько лет спустя поэт Владимир Маяковский посвятил свое стихотворение "Солдаты Дзержинского" [Владимир Маяковский, Полн. собр. соч.. т. 8 М 1938 с. 231 – 232].

– Вы идете в петлюровский штаб по его каналу связи, по его паролю, говорил Горожанин. – Может ли быть более выгодное для нас положение? Находясь во вражеском стане, не забывайте, что вы советский разведчик, от внимания которого не должно ускользнуть ничто. Действуйте естественно, непринужденно, но вместе с тем настороженно, продумывайте каждый свой шаг. Изучайте обстановку и поступайте в соответствии с ее особенностями...

И вот Черненко заперт в сарае. Не очень-то гостеприимно принимают здесь "украинских повстанцев"! Что-то готовит ему сегодняшний день?

Утром к Черненко подсел рыжеватый парень лет тридцати и спросил, куда ему надо попасть.

– На пляцувку [Пляцувка – погранзастава], – вспомнил Черненко наказ атамана.

– На сахарный завод, значит, – понимающе отозвался сосед. – Мне туда же.

"Шпик? – подумал Черненко, – нет, непохоже".

Задержанных стали уводить по одному. Сосед Черненко подошел к стражу и что-то сказал ему по-польски. Страж ушел, а вернувшись, поманил рыжего парня. Тот потянул за рукав Черненко:

– Идем.

Они пришли в караульное помещение.

– Меня и этого пана, – сказал рыжий караульному начальнику, – проше пана направить на цукровню.

Караульный начальник понимающе кивнул. Прошло часа два, и их привели на погранзаставу.

Рыжего на допрос вызвали первым. Вернувшись, он сказал Черненко:

– Заходи.

За письменным столом под портретом Пилсудского сидел пожилой польский офицер.

– Кто пан будет? – офицер с любопытством рассматривал Черненко.

– Я повстанец с Украины.

Офицер вопросительно взглянул на него.

– Пароль 484, – произнес Черненко.

Офицер открыл дверцу несгораемого шкафа и вынул толстую конторскую книгу. Полистав ее, он, видимо, нашел то, что нужно, и, подойдя к двери, позвал рыжего парня:

– Я направляю вас обоих в жандармерию. Жандармерия отправит вас в Ровно в экспозитуру [Экспозитура – низовой орган охранки панской Польши], а оттуда вы поедете во Львов.

В Ровно Черненко принял щеголеватый офицер в английском френче, бриджах и крагах. На этот раз одного пароля оказалось недостаточно. Офицер подробно расспросил, как и где Черненко переходил границу, попросил показать маршрут по карте. Потом он вручил Черненко запечатанный конверт.

– Сдадите в штабе.

– А как я найду во Львове штаб? – спросил Черненко.

– Сойдете с поезда на станции Подзамче – это в черте города. Перейдете насыпь и увидите слева большое серое здание. Это и есть штаб.

...Уже совсем стемнело, когда Черненко и рыжий, перекусив в какой-то харчевне, пришли на вокзал. Рыжий пошел за билетами, а Черненко, отойдя в сторону, развернул свежую газету. В глаза ему бросился заголовок: "Аресты на большевистской Украине". Черненко впился глазами в газетный лист. "В Киеве большевистская ЧК раскрыла подпольную украинскую организацию, существовавшую в червонной школе старшин. Произведены большие аресты.

Подпольная организация ставила своей целью свержение большевистского правительства".

Сообщение газеты не могло не насторожить Черненко.

Он принимал непосредственное участие в раскрытии этого контрреволюционного заговора.

"Как они узнали об этом, когда аресты держались в тайне? – недоумевал чекист. – Неужели успел пробраться в Польшу кто-либо из заговорщиков? Может быть, это тот самый Дума, которому удалось скрыться? Но ведь он мог видеть меня".

Черненко оторвал глаза от газеты и замер: на него смотрела пани Братецкая из Елисаветграда, хорошо знакомая с его квартирной хозяйкой. Совсем недавно Братецкая, получив документы на выезд в Польшу, приходила прощаться.

Она стояла рядом с дочерьми и сыном, видимо ожидая поезда на Львов. Черненко вышел из зала. Став за дверью, он наблюдал за Братецкой.

Так удачно начавшаяся операция могла сорваться из-за случайной встречи! "Но надо взять себя в руки. Вряд ли Братецкая меня узнала, – решил Черненко. – Ведь ей и в голову не могло прийти, что здесь, в Польше, можно встретить сотрудника ЧК".

Понаблюдав некоторое время за Братецкой, Черненко подошел к кассе.

– Билетов еще не дают, – сказал рыжий, – иди погуляй.

Черненко направился вдоль перрона. Ему хотелось еще раз обдумать свое положение в связи с неожиданным появлением Братецких. Из полумрака к нему подошла какая-то женщина.

"Неужели Братецкая? Или ее дочь Геля? Что я им скажу?" – подумал Черненко.

– Кеды пан едзе? – по-польски спросила женщина.

Ее лицо было незнакомо Черненко. Он облегченно вздохнул.

– Я не понимаю по-польски. – И быстрыми шагами направился к вокзалу.

Зайдя за угол, он осторожно выглянул. Женщина медленно шла по перрону. Вдруг из вагона выскочил человек, за ним другой. Они подхватили женщину под руки и помогли ей взобраться в вагон.

"Неужели слежка? – думал чекист. – Значит, меня подозревают. Но в чем?" Тут он вспомнил о пакете, который ему вручили в Ровно. Быть может, пакет что-нибудь раскроет? Конверт был запечатан сургучной печатью. Чуть приподняв перочинным ножом край печати, он без труда вскрыл конверт и прочел:

"В III отдел штаба генерального.

При этом направляется пан Черненко для доклада о положении на Херсонщине.

Начальник ровенской экспозитуры сотник Левицкий".

"Все в порядке!" – обрадовался Черненко. Заклеил конверт и пошел разыскивать рыжего.

Проснулся Черненко от сильного толчка вагона.

– Ну и спишь ты здорово! – горланил его рыжий спутник. – Скоро Львов. На Подзамче мы расстанемся, – продолжал он. – Попадешь в мои края, пошукай мепя.

Я написал тебе мой адрес.

Глаза у рыжего блестели – видно, он уже успел приложиться к бутылке.

– Хоть ты мне ничего о себе не говоришь, – откровенничал он, – а я тебе скажу. Я не впервые перехожу границу. Мой участок Житомир – Коростень. Там я имею верных людей.

– Как это ты не боишься? – разыграл Черненко восхищение. – Мне пришлось только раз перейти и то душа в пятках.

– Чепуха! – тряхнул чубом рыжий. – Поймают – выкручусь. Это вот чекист не выкрутится, если его пошлют сюда.

– Это почему же?

– Во Львове есть атаман Ангел. Как только к нему попадет человек с той стороны, он его посадит против себя и загипнотизирует. Ну, понятно, тот сразу и выкладывает правду, кто его послал – ЧК или наши.

Черненко слыхал про петлюровского контрразведчика

Ангела, отличавшегося особой жестокостью. Поезд остановился.

– Ну, будь здоров, Степан.

– Будь здоров, Никодим.

В штабе повторилась та же процедура, что в Корце после перехода границы и в Ровно, с той лишь разницей, что здесь он впервые назвал фамилию "своего" атамана Новицкого. После опроса его отвели в комнату, заставленную кроватями.

– Занимайте вот эту койку – она свободна. До получения удостоверения личности никуда не выходите. А пока отдыхайте.

Едва только провожатый ушел, из соседней комнаты вышел человек в нижней рубашке и направился к Черненко.

– Давайте знакомиться, я – Соколовский с Киевщины, – проговорил он, протягивая руку.

Черненко назвал себя. Присев на край кровати, Соколовский за полчаса выложил все, что он знал о порядках в штабе и в общежитии, как называли эти комнаты.

– Доложил я одному, другому, как обстоят у нас дела, а они спрашивают: какие воинские части стоят в нашем районе, какие гарнизоны в Белой Церкви, Василькове?

Наверное, и вас будут о том же спрашивать.

Весь день Черненко провел в обществе Соколовского и узнал от него немало ценных сведений. К вечеру начали сходиться и другие "жильцы". На Черненко никто не обратил особого внимания – видно, появление нови-чков было здесь делом привычным.

Вдруг зычный голос пророкотал:

– Вечир добрий, хлопцы!

– Добрий вечир, – хором отозвались остальные.

– А це шо за штудент? – остановил вошедший свой тяжелый взгляд на Черненко.

– Гость из Запорожжя, – отозвался Соколовский.

– А! – кивнул головой вошедший и тут же предложил: – Так що, хлопцы, поиграем?

Маленький верткий парень вынул карты. Человек пять уселись тут же на полу. Началась игра с шутками, прибаутками и с ругательствами. Пустовавшее днем общежитие превратилось в притон бандитов. Один из картежников вскочил с пола как ошпаренный.

– Одного обчухали, кто на его мисто? – крикнул под хохот остальных человек с зычным голосом.

Никто не отозвался.

– Слухай, штудент, у тебя гроши е? – обернулся он к Черненко.

– Е, – нехотя ответил Черненко.

– А в очко вмиешь?

– Трохи вмию.

– Так сидай, подучишься грати краше. "Эх, с волками жить – по-волчьи выть", – решил Черненко и сел в круг картежников. Сначала он выиграл, затем меньшую ставку проиграл. Наступила его очередь держать банк. Черненко обыграл всех, кроме верткого парня, выигравшего маленькую сумму.

– Чи вы бачили? – не удержался кто-то из наблюдавших.

Все сразу заговорили об удачливом банкомете. Вертлявый парень, собрав деньги, сунул их Черненко. Человек с зычным голосом, очевидно самый завзятый игрок, бросил с досадой карты и устремил взгляд на удачливого новичка.

– А ти, штудент, знаешь, кого ти обиграв? – с угрозой спросил он.

– Нет, не знаю.

– Про атамана Ангела чував?

– Чував.

– Так от я и е атаман Ангел. Поняв? – изрек проигравший.

"Вот как пришлось встретиться с Ангелом! Не хотелось бы наживать такого опасного врага", – подумал Черненко.

– Панове, – громко произнес он, – давайте устроим на мой выигрыш общий ужин.

Все одобрительно зашумели.

Утром Черненко нарасхват стали приглашать пить чай.

Каждый хотел выказать ему свое расположение. Из разговоров Черненко стало известно, что девять человек, проживающих в общежитии, являются связными петлюровского подполья, прибывшими во Львов из разных районов Украины. Остальные – петлюровские офицеры. А затем Черненко пригласили к сотнику.

Сотник Яворский долго молча в упор рассматривал Черненко. Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Ваша фамилия Черненко – настоящая?

– Да, настоящая.

– Расскажите все о себе, где родились, кто ваши родители, чем занимаются, состав семьи, где учились, с какого времени принимаете участие в борьбе. Рассказывайте медленно, я буду записывать.

"Проверка", – понял чекист и постарался как можно убедительнее рассказать свою биографию.

Потом сотник сказал:

– Беседу продолжим у капитана. Пойдемте... Пан Черненко с Украины, представил его сотник пожилому капитану.

– Галайда, – назвался тот, протягивая руку Черненко.

У окна в кабинете Галайды сидел красивый польский поручик.

– Пан поручик, разрешите начать беседу? – спросил Галайда.

– Проше, – раздалось в ответ.

– Как вы оцениваете положение на Украине? – спросил Галайда.

Черненко опешил от неожиданности.

– Вы поняли мой вопрос? – переспросил капитан.

– Вопрос-то понял. Но не знаю, с чего начать.

– Неважно, с чего вы начнете. Важно, чтобы вы правильно отобразили действительное положение дел.

– Коротко говоря – положение трагическое, – решился Черненко, – таково мнение мое и атамана Новицкого.

– Трагическое? – удивился капитан. – Для кого – для нас или для большевиков?

– Для Украины, – уклончиво ответил Черненко.

– Факты?

– А факты, пане капитане, таковы. Большевики оккупировали не только Украину. Они оккупировали душу нашего парода. Широкие массы селян поддерживают большевиков, потому что им дали землю. А о рабочих и говорить нечего. Трагедия именно в этом.

– А разве разверстка и чрезвычайка... не отрезвили?

– В том-то и дело, пане капитане, что пока нет.

– Пся крев! Огнем и мечом надо уничтожать большевицку заразу! неожиданно выкрикнул поручик. – Огнем и мечом! – повторил он, рассекая стеком воздух.

– Пан Вишневский может не сомневаться, – угодливо подтвердил Галайда. Действовать будем огнем и мечом. – И снова обратился к Черненко: – Ваша организация имеет связь с повстанческим отрядом?

– Нет.

– Почему?

– Действующие повстанческие отряды находятся под ударами советских воинских частей, которые неотступно преследуют их. Устанавливать связь с повстанческими отрядами – значит поставить под удар с таким трудом созданную, глубоко законспирированную организацию.

– Вот оно что! – разочарованно процедил капитан. – А что же делает ваша организация?

– Организует силы, готовит их к бою, выжидая, когда созреет обстановка, чтобы нанести решающий удар.

– Доки сонце зийде, роса очи виист, – язвительно заметил Галайда.

Долго еще он спрашивал Черненко, пытаясь отыскать слабые места в его аргументации о "трагическом положении" на Украине. Наконец, исчерпав все вопросы, он обратился к польскому офицеру:

– Пан поручик имеет вопросы к пану Черненко?

Пана поручика интересовали главным образом сведения военного характера.

– Какой гарнизон в Елисаветграде?

– Большой.

– Какие части стоят в городе?

– Точно сказать не могу.

– В каком направлении двигаются по железной дороге воинские эшелоны и каких родов войск?

– Воинских эшелонов по пути к границе не приходилось видеть, но на каждой станции военных много.

Взбешенный поручик подскочил к Галайде и принялся распекать его:

– Сколько раз я приказывал уделять больше внимания сбору военных сведений!

Галайда развел руками:

– Новицкий – военный человек, должен был бы понимать...

– И он понимает, – вступился Черненко. – Атаман сам собирает эти данные, считая, что они ему пригодятся

к началу выступления. А для Львова, говорил атаман, эти данные ни к чему, так как они текучие.

– Я доложу о нашей с вами беседе пану генералу, – сказал Галайда, заканчивая разговор.

Вечером в общежитие вбежал петлюровец Мазур.

– Хлопцы! Атаман Ангел поймал чекиста! Смотрите!

Все сгрудились у окна. Среднего роста молодой человек, худой, смуглый шел между двумя бандитами.

В этот вечер разговоров в общежитии было мало – все прислушивались к тому, что происходило наверху.

...На рассвете Черненко услышал доносившиеся со двора глухие удары заступа. Мучительно хотелось встать и выглянуть в окно, но он заставил себя дождаться, пока первым поднимется кто-нибудь другой. Поднялся Мазур.

За ним вскочили и другие. Вышли из общежития и остановились у дверей. В глубине двора возле каменной стены орудовали атаман Ангел и его напарник. К ним направился Мазур. Вскоре он вернулся.

– Ангел говорит: чекист из Каменец-Подольской чрезвычайки. В яме уже. И родная мать не найдет теперь.

Держа в руке лопату, к ним подошел Ангел. Одутловатое небритое лицо его было красным.

– И часто вас посещают чекисты? – спросил Черненко, ни к кому не обращаясь.

Ангел внимательно посмотрел на него и бросил:

– Бувае.

Когда Ангел отошел на почтительное расстояние, Соколовский шепнул Черненко:

– Наши говорят, что это Ангел деньги добывает. Высмотрит еврея с деньгами и тащит его сюда и кричит: "Чекист!" Некоторые откупаются и уходят подобру-поздорову.

А с этим, – кивнув в глубь двора, продолжал Соколовский, – получилось иначе.

"Сколько мна еще сидеть в этом бандитском логове?

А сидеть надо. Неясно, что они собираются предпринять с этим "всеобщим восстанием", – размышлял Черненко на следующее утро.

К нему подошел Мазур.

– Хотел вас порадовать. С вашей Херсоныщны прибыл еще один человек женщина... Сидит в прихожей.

– Спасибо, пане Мазур.

Это сообщение очень встревожило Черненко. "Неужели атаман Новицкий что-то заподозрил и послал еще одного человека?" – подумал он.

Черненко оделся и вышел в прихожую. Но там уже никого не было. К нему снова подошел Мазур:

– Поговорили с землячкой?

– К сожалению, не застал. А она не говорила вам о себе, кто она, откуда?

– Как же, говорила. Это учительница Мария Гуржос из Глодоса. Ее прислал атаман Орел – Нестеренко. Интересовалась, есть ли здесь кто из глодосян.

Черненко поблагодарил Мазура. И в самом деле, сведения были ценные. Что-то скажет Мария Гуржос о положении на Украине? Вернее всего то же, что и другие:

Украина к восстанию готова.

Вечером Черненко снова вызвал Галайда.

– Идемте со мною, пане Черненко.

Не спрашивая ни о чем, Черненко последовал за ним.

– Мы едем к пану генерал-хорунжему, – объяснил Галайда. – Он приказал мне привезти вас к нему.

"Держись, Степан!" – приказал себе чекист. Всю дорогу он обдумывал предстоящую встречу с петлюровским генералом Тютюником.

Остановились у большого красивого здания. Галайда ввел Черненко прямо в кабинет генерала.

В кабинете было трое военных: один, плотный, с холеным лицом и выдающимся вперед подбородком, сидел за большим письменным столом. Нетрудно было догадаться, что это и есть Юрко Тютюник – начальник повстанческого штаба.

– Мне доложили ваше донесение о положении на Елисаветградчине, – начал Тютюник. – Что же там всетаки делается? – Он вскинул глаза на Черненко.

Черненко повторил то, что докладывал Галайде. Тютюник бесцеремонно перебил его:

– Все это я уже читал. Вы лучше скажите: может ли Новицкий со своей организацией поднять народ на восстание в порученном ему районе?

– Нет, не может, – решительно ответил Черненко.

– Почему?

– За нами никто не пойдет. Утром мы поднимем восстание, а к вечеру красные нас раздавят.

– Это если вы будете действовать изолированно.

А если разгорится огонь восстания, скажем, на Волыни, перекинется на Киевщину, в соседние с вами уезды – Звенигородщину, Уманщину?

Черненко старался запомнить каждое слово петлюровца – ведь тот говорил о планах восстания.

– Так как же? – нетерпеливо переспросил Тютюник.

– Это именно то, чего ждет Новицкий. Но время для этого еще не настало.

– Новицкий считает, что на Украине все еще сильны симпатии к большевикам?

– Да, пане генерале, именно так.

– Не узнаю Елисаветградчину! – снова воскликнул Тютюник. – Ведь не так давно это был один из самых боевых участков борьбы с врагами Украины. Что же, неужто там забыли имя головного атамана Петлюры? – с пафосом закончил он свою тираду.