Текст книги "Немецкие сказки"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Золотые овечки

Жила-была прелестная девушка по имени Ильза, единственная дочь одного сурового рыцаря. Более всего на свете любила она гулять по лесу, слушать пение птичек и журчание ручейков, вдыхать ароматы лесных цветов. Ее сопровождала старая кормилица, которая и была ее единственной воспитательницей, так как мать Ильзы умерла, когда девочка была еще совсем маленькой. Иногда она и одна прогуливалась по тенистому лесу; там ей не угрожала никакая опасность, да она и не понимала, что такое опасность.

Вот раз бродила Ильза также одна по зеленой роще, окружавшей отцовский замок. Там было большое разнообразие всяких прелестей: столетние деревья, живописные скалы с вросшими в них высокими кустами папоротников, редкостные растения и цветы. Ильза дошла до ущелья между скалами, куда до сих пор еще не попадала. Из глубины ущелья раздавалось мелодичное пение, точно из эоловой арфы. Девушку манило идти все далее, в глубь сухого прохода, становившегося уже да уже и потому все темнее и темнее. Вдруг в том месте, где ущелье сделалось совсем узким и мрачным, показался сквозь щелочку мягкий свет, и что-то заискрилось. Ильза не противилась искушению пойти на этот блеск. Она протиснулась сквозь скалистую теснину и, пораженная, увидела, что перед ней открылся совершенно новый мир.

Звуки раздавались сильнее и росли в ее ушах, свет становился необыкновенно ясным, цветы блестели новыми красками. И все эти цветы были из сияющих драгоценных каменьев, а их листья из зеленых изумрудов самых разнообразных оттенков. Маленькие существа, вышиною не более двух футов, копошились в долине; этот бесчисленный народец вскоре целой толпой окружил Ильзу, приветствовал ее, доверчиво, даже навязчиво вертясь вокруг нее.

– Кто вы такие? – спросила Ильза удивленно. – Никогда я не видела вас и никогда не слышала о вас!

– Мы горные обитатели, гномы, – ответило одно премиленькое существо тонким резким голоском, похожим на трескотню кузнечика. – Не удивляйся тему, что ты нас не знаешь. Только в известные дни и в известные часы открываются наши гроты, и глаз человеческий может тогда взглянуть на нас.

– Да я даже никогда и не слышала о горных людях, о гномах, – продолжала Ильза, словно очнувшись от какого-то сна.

– Постарайся узнать нас и ты полюбишь нас! – возразил маленький оратор. – А если ты полюбишь нас, то сама сделаешься нашей, можешь быть, даже нашей царицей!

Царицей! Как приятно содрогнулось молодое Ильзино сердце при этом слове. О царицах она, конечно, знает из разговоров в замке ее отца. Она знает, что все царицы очень богаты и, по большей части, очень красивы, что им все служат и повинуются; даже кормилица часто рассказывала ей об этом. Почему же и Ильзе не сделаться царицей? Она охотно последовала за малютками, своими новыми, потешными знакомцами, и обошла с ними все подземное царство, очаровавшее ее своими чудесами, ослепившее великолепием и своими мелодичными звуками наполнившее восторгом ее душу. Тихий ропот журчащих ручейков, далекий шум водопадов, стремление бурных потоков, прорывающихся из-под земли к свету, мягкие сумерки, непохожие на сумерки солнечного заката, – все это пленяло и мысли и чувства Ильзы, которая была еще почти ребенком. К тому же, гномы так любезничали с ней, с ними можно было так мило поиграть, что Ильза захотела навсегда остаться в подземном царстве. Да и ничто не тянуло ее вернуться домой: отец, угрюмый, суровый рыцарь, никогда особенно не заботился о ней, а кормилица не сумела завладеть сердцем девушки. Дома Ильзе пришлось бы печально коротать свои дни в уединенном замке, куда не заглядывал ни один человек. А между тем гномы соблазнительно нашептывали ей:

– Останешься у нас, так никогда не состаришься! Будешь вечно цвести блеском юности. Каждый день будет для тебя новым торжеством! Все, что ты пожелаешь иметь, будет предоставлено тебе в лучшем виде!

Увлеченная такими словами, осмотрелась Ильза кругом и вдруг увидела стадо овец. Они были ростом не более ягняток, а шерсть у всех была золотая, даже у резвой собачки, прыгавшей около этого стада. Пастуха не было видно, хотя пастуший посох и стоял тут же. Внезапно Ильзу охватило желание пасти это стадо, и вот она вздумала испытать гномов и сказала:

– А если бы я осталась у вас, добрые гномики, и захотела бы взять себе это стадо и сама пасти этих овечек, – позволили бы вы мне это и исполнили бы вы мое желание?

– Да, да! – раздались тысячи нежных голосков.

Одно условие, однако, назначили ей гномы: она не смела ступать на покинутую ею землю и обязывалась тщательно заботиться о том, чтобы ни одна из бесценных овечек не пропала. Затем гномы передали ей золотой посох, украсив его серебряными лентами, и стали приветствовать ее как свою, с большим ликованием.

Живя теперь в подземном мире, Ильза потеряла всякий счет дням, месяцам, годам, даже не замечала перемен времени года. В замке заметили ее отсутствие, думали-гадали, куда бы она могла исчезнуть, жалели, тосковали о ней, а потом и забыли ее. Кормилица умерла, отец погиб в бою, его враги опустошили и разрушили замок, так что он представлял собою груду развалин на вершине горы, вокруг которой зеленела роща. Но и последняя изменила свой вид: столетние деревья были все срублены, а на их месте зеленел молодой лесок.

Прошло много долгих лет, а Ильза все еще пасла свое золотое стадо, играла с малютками-гномами, узнала от них много таинственного из жизни природы, много чудес подземного царства; воспоминание же о том мире, в котором она жила прежде, проносилось в ее голове, словно какой-то сон. Однако воспоминание это не заглохло, напротив, представлялось ей все живее и живее, и обратилось, наконец, в страстное желание повидать тот покинутый мир. Постепенно Ильза убедилась, что некоторые из гномов имеют общение с внешним миром, отправляются туда по каким-то делам, между тем как ей строго воспрещено общаться с тем, что находится вне подземного мира. Все чаще и чаще спрашивала она себя, достигнуто ли истинное счастье, и печальные размышления все более и более нарушали ее душевный покой.

«К чему мне это стадо? – думала Ильза. – Я пасу его, но оно ведь не мое; я не могу ничего сделать с ним. Меня обещали выбрать царицей гномов – и обманули: я стала чем-то совершенно противоположным – бедной пастушкой. Все стремится кверху, к чудному, великолепному солнечному свету. Коренья набирают из недр земли только силу и соки, чтобы потом поднять их кверху, гнать по деревьям до самых их верхушек. Ручьи и все подземные воды стремятся наружу и, свирепея, прорывают себе путь. Где то голубое небо, которым я когда-то любовалась? Где то веяние весны? Где тот торжественный звон колоколов? У гномов нет Бога, нет церквей, нет неба. Я же хочу снова увидеть небо, хочу, хочу».

И вот Ильза объявила гномам о своем желании. Те грустно повесили головки, они уж догадались обо всем раньше.

– Ты ведь дала обещание остаться у нас навсегда, – уклонялись они от прямого ответа.

– А вы обещали мне исполнять все мои желания, – возражала Ильза.

– Но мы поставили тебе первым условием, чтобы ты не возвращалась на землю, – напомнили ей гномы.

– Да я и не собираюсь возвратиться туда! – сказала Ильза. – Я только хочу опять взглянуть на землю и на голубое небо, хочу подышать чудными весенними ароматами.

– Но тогда ты больше не принадлежишь к нашему миру, – возражали гномы, – лишь только тебя коснется дуновение ветра, ты подвергнешься общей участи смертных людей, жизнь которых уносится куда-то, подобно ветру: ты отцветешь, состаришься и умрешь. Только в нашем царстве цветет вечная юность.

Ильза замолчала, но она стала грустить; ее страстное желание становилось сильнее, она не обращала внимания на своих овечек, ничто не радовало ее; она перестала болтать даже с гномами, которые горевали и жаловались:

– Потеряна она для нас так или иначе, придется исполнить ее желание.

Все случилось так, как она хотела. Она вышла на землю, освещенную солнечным светом, через то самое ущелье, через которое попала на вершину подземного царства. О, как ярок показался ей луч солнца! Восхищенным взором посмотрела она в ту сторону, где возвышался замок ее отца, и какое-то странное чувство овладело ею. Между верхушками деревьев так же, как и прежде, дрожали золотисто-зеленые лучи солнца, темно-голубое небо словно улыбалось; старые скалы остались все те же, но деревья стали другие; пропала та дорога, по которой когда-то Ильза дошла до ущелья; между деревьями рощи проросла высокая трава. Ильза взглянула на ту вершину, на которой стоял когда-то великолепно отстроенный отцовский дом, с зубцами, башенками, вышками, и испугалась. Там ничего не было, виднелись только остатки каменной ограды, над которой возвышалась серая сторожевая башня, между зубцами ее с пронзительным криком носились соколы.

«Что это значит? – спрашивала себя Ильза. – Мое пребывание под землей, думается мне, было так коротко, а между тем времени прошло страшно много! Сколько же мне теперь может быть лет?»

Ильза стала смотреть дальше. Она увидела вновь построенные города, новые замки, а все то, что прежде было ей так хорошо знакомо, исчезло совершенно. Она не осмелилась двинуться дальше и осталась в глубине ущелья – так обещала она гномам, когда они, наконец, согласились дозволить ей взглянуть на внешний мир. И несколько дней потом ходила она, задумавшись, взад и вперед вдоль ущелья. Гномы позволили ей даже взять с собой ее золотое стадо и пасти его на лужайке перед входом в ущелье. Но делать это она могла только в назначенные дни и часы: в первый день мая месяца, в день Вознесения Господня, в Троицу, в последнее воскресенье перед Рождеством, называемое «золотым воскресеньем», в полдень Иванова дня, когда солнце стоит на своей высшей точке, а также в каждую полночь накануне этих священных дней. В эти дни жители окрестных мест любят бродить по вершинам гор – таков был обычай еще в языческие времена: все ищут тогда целебные травы и выкапывают волшебные корешки.

И вот иногда люди видели Ильзу, эту отчужденную от них девушку; она являлась им как бледное, спокойное, со строгим выражением лица привидение в одежде белой, как снег, и всегда новой. Многие видели даже ее золотое стадо, но, как ни старались, не могли схватить ни одной золотой овечки. Собака с золотой шерстью хорошо сторожила их, и лишь только она начинала лаять, как Ильза подымала свой золотой посох, и мгновенно все стадо и собака делались невидимыми. Иногда добрые, чистые душой люди, заметив Ильзу, смело подходили к ней, задавали ей разные вопросы; она отвечала им, но лишь тогда, когда эти вопросы были серьезны. Иногда ее речь имела двоякий смысл: она то предостерегала людей от опасности, то уговаривала их, то пророчествовала. Люди вспоминали, что во времена язычества в древних священных рощах жили мудрые жрицы-прорицательницы, и назвали Илзу Альрауной – именем, которое носили те жрицы.

Однажды в сумерки, когда Ильза сидела у входа в свое ущелье и мечтала о том времени, когда кончится ее вольное заточение в подземном царстве под властью гномов, на лужайке, где паслось ее стадо, появилась женщина чудной красоты! Этой женщине были известны многие тайные силы природы.

Она окликнула Ильзу и заговорила:

– Божественная Альрауна, зачем ты сидишь вечно одинокая здесь на высоте, в твоем ущелье? Сойдись же опять с людьми! Чувствуй их чувствами и дели с ними и радость и горе! Люби и будь любима!

Печально отвечала ей Ильза:

– Я связана данным словом, а не то – я охотно ушла бы со своим стадом!

– Тебе стоит только захотеть этого! Ты обладаешь волшебной силой! – воскликнула женщина. – Своим посохом начерти крест в глубине ущелья, и оно закроется навеки. Ни один из гномов не может тогда последовать за тобой, и ты сделаешься совершенно свободно!

Ильза еще колебалась, не зная, какое принять решение, как появился юноша замечательной красоты и заговорил с ней:

– Доверься мне, прекрасная дева! Там на верху, в замке своего отца, который я заново отстраиваю, должна ты вместе со мной владычествовать над всей этой цветущей местностью. Женщина, которая с тобой говорила, – моя мать. Наша власть велика.

Тогда Ильза начертила крест в глубине ущелья. Раздались не нежные звуки, а жалобные вопли, которые издавали обманутые гномы, потерявшие свое стадо. Вдруг женщина закричала противным, пронзительным криком торжества, а ее сын стремительно бросился к Ильзе, намереваясь обнять ее. Такое поведение показалось Ильзе очень странным; она строго подняла свой посох и окрестила им юношу. Мгновенно все колдовство пропало, и тот, который раньше явился ей таким красавцем, съежился и обратился в отвратительное, уродливое существо. Женщина же повалилась на землю, каталась в судорогах и стала на вид настоящей ужасной ведьмой.

– Подожди, придет и твоя очередь! Подожди, проклятая, – закричала ведьма, вскочила на ноги, понеслась к ущелью и приложила к скале корешок разрыв-травы. Послышался взрыв, подземное царство гномов открылось снова, и женщина закричала пронзительным голосом: – Выходите, гномы! Возьмите ваше стадо и накажите эту вероломную нарушительницу данного слова! Накажите ее вечным разочарованием и вечной тоской!

В одну минуту целые толпы гномов закопошились вокруг Ильзы и теснились между нею и женщиной с сыном.

– Ты наша, и останешься нашей, – сказал старший из гномов. – Только тогда, когда перестанет звучать музыка колоколов, когда не будет существовать ни одной церкви, когда переведутся все злые люди, подобные этой женщине, наступит час твоего избавления! Но не раньше! До тех пор жди и паси наше стадо! До тех пор не увидишь ты света Божьего! Только раз в каждые семь лет можешь ты выйти за границу нашего царства.

Так все и случилось; до сих пор в полдень, каждые семь лет, можно видеть бледную, одинокую, печальную деву в белоснежном одеянии; она все еще пасет свое стадо, ибо все еще злые люди живут на свете, и все еще, благодарение Создателю, церковные колокола созывают добрых людей в храмы Божьи.

Королевич-пастух

Еще в древние времена в Тюрингене сложилось сказание об одном могучем короле. Однажды отправился он на охоту; вдруг вся его свора собак бросилась в чащу, стала прыгать около одного дуплистого пня, и никак нельзя было отозвать ее оттуда. Тогда один из королевских слуг взобрался на пень, чтобы видеть, что скрывалось в его дупле и почему собаки так лаяли. А там спрятался маленький дикий человек, которого тотчас же и вытащили из дупла. Короля занимало это приключение, он даже прекратил охоту, посадил дикаря в свою карету и покатил обратно в замок. Он назвал пойманного дикаря Ноем, поселил его под сводами замка, с большою заботливостью ухаживал за ним и сторожил его.

Раз, во время отсутствия короля, сын его Георгий играл мячиком, который закатился в дыру и провалился под своды замка. Королевич закричал:

– Дикарь Ной, брось сюда мой мячик!

– Этого я не могу сделать, – ответил дикарь, – если бы я вздумал бросить мячик наверх, то он залетел бы так высоко, что ты никогда и не нашел бы его больше. Пойди в покои твоего отца, возьми там ключ и открой мою дверь, тогда я могу отдать тебе мячик.

Королевич принес из покоев своего отца тот ключ, которым только и открывали вход под своды у замка, открыл им дверь и выпустил дикаря, который подал ему мячик и сказал: – Ты выручил меня из беды, поэтому, если и с тобой приключится беда, иди в лес и зови меня, я также выручу тебя! Вскоре король вернулся домой и первым долгом пошел навестить Ноя, но каков же был его испуг, когда он увидел, что под сводами никого не было! Тотчас же подозрение пало на королевича, которого король позвал к себе и спросил:

– Георгий, это ты брал ключ от входа под своды замка? Ты открыл дверь и выпустил Ноя?

Маленький королевич откровенно сознался во всем. Тогда король в гневе выгнал своего наследника, так как дикаря он любил больше всего на свете.

Печально покинул сын дом своего отца и бродил в окрестностях замка, ища работы, как всякий бедняга, пока, наконец, не попал к одному овчару. Тот догадался, что мальчик не простого происхождения, и оставил его у себя. Так рос Георгий и сделался пастухом овец; и случилось, что он познакомился с прелестной девушкой, которую назвал своей невестой.

В то время всей страной завладел чудовищный дракон, который всякий год требовал себе человеческой жертвы. Чуть на один день опаздывали принести ужасному дракону требуемую жертву, как он начинал рычать и греметь, словно гром небесный. Пришло время опять бросать жребий, кому идти в жертву, и жребий пал как раз на невесту Георгия.

Тут юноше вспомнилось обещание дикаря. Он выступил вперед и стал просить, чтобы отложили жертвоприношение, так как он берется убить дракона. Поспешно побежал он в лес и стал звать дикаря Ноя, прося его помощи. Ной явился, дал ему белого коня и меч и сказал, чтобы королевич оделся в белую одежду, сел на коня и с мечом в руке смело наезжал на чудовище; затем он должен был воткнуть меч прямо в пасть животному.

Все это Георгий исполнил в точности и, таким образом, освободил из-под власти чудовища свою невесту, а также и всю страну. Началось великое ликование всего народа, все радовались, веселились, а Георгия тотчас же посвятили в рыцари. Когда при этом случае стали доискиваться, какого он происхождения, он вынужден был сознаться, что он сын короля, и рассказал свою судьбу. Ему объявили, что отец его умер и теперь он может, конечно, отправиться домой и принять управление своим государством. Таким-то образом сын короля стал пастухом, пастух – рыцарем, а рыцарь – снова королем.

Приняв свое королевство, Георгий стал объезжать его, чтобы ознакомиться со всем, узнать, как и что в нем делается, и испытать некоторые приключения. Ему понравилось одно местечко, маленькое селение, расположенное вокруг мельницы; в селении этом еще не было церкви. Молодой король, желая отблагодарить Бога за счастливый оборот в своей судьбе, решил построить там церковь, которая в его память и была названа церковью Святого Георгия. Строитель храма должен был над входом в него поместить каменное изваяние, изображающее чудесную борьбу короля с драконом; следы этого изваяния видны еще и теперь на выветренных камнях древнего строения. Селение с церковью Святого Георгия послужило основанием города Мюльгаузен.

Как мальчик учился колдовать

Был маленький мальчик, который много наслушался о колдунах и колдуньях и, наконец, захотел сам научиться колдовать. Но кого бы он ни спрашивал о колдовстве, всякий ему отвечал, что не знает этого искусства, да и знать его не желает. Тогда мальчик совершенно один пошел в темный лес и стал там кричать громким голосом: – Кто научит меня колдовать?

А эхо отвечало ему со всех сторон темного леса: «Колдовать! Колдовать!»

Через некоторое время выползла из кустов старая-престарая старушонка, у которой во рту не было ни одного зуба, а глаза были страшно красные. На спине – горб, седые волосы висят космами и развеваются по ветру, голос – как у зловещей птицы. Она окликнула мальчика, поманила его, чтобы он следовал за ней: она научит его колдовать.

Мальчик пошел за старухой, а она тащила его все глубже и глубже в лес, наконец, привела к поросшему ольхой болоту, на котором стояла маленькая полуразвалившаяся хижина. Обросшие мхом стены были сложены из торфяных кирпичиков, крыша покрыта тростником. В хижине никого не было, кроме маленькой красивенькой девочки по имени Лизочка; старуха не сказала, дочь ли она ей или чужая. Три огромные жабы были тоже там; над низким очагом висел котел, в котором варилась какая-то похлебка из гусиных и заячьих потрохов и разных косточек. Старуха посадила на порог одну из жаб как сторожа; другую жабу послала на чердак отыскать там постель для мальчика, а третью жабу оставила на столе, чтобы та освещала комнату. Но как эта жаба ни старалась светить поярче зеленовато-желтым огнем своих глаз, все-таки она давала свету не более, чем светящийся червячок.

Вот старуха и Лизочка стали ужинать и мальчика посадили за ту же похлебку, но ему это было противно. Он жаловался на усталость; ему указали на разостланную солому, на которой он вскоре и заснул, думая о том, как завтра утром начнется его обучение колдовству, и как было бы мило, если бы именно Лизочка учила его. Между тем старая ведьма шепнула девочке:

– Поймали еще одного! Славное жаркое будет! Разбуди меня завтра пораньше, до восхода солнца, тогда мы его и зарежем.

И старуха с девочкой тоже улеглись на покой. Но Лизочке не спалось; ей стало жаль красивого мальчика, который должен умереть; Она встала с постели, подошла к нему и залюбовалась на его румяные щечки, на белокурую головку; она вспомнила, что глазки у него были голубые, как незабудочки. И ей стало ужасно думать, что она служит старой злой ведьме, которая много лет тому назад, когда девочка была еще малюткой, украла ее у родителей, утащила eё к себе в дремучий лес и потом научила, как колдовать: летать стрелой по воздуху, делаться невидимкой, оборотнем.

Лизочка полюбила мальчика всем сердцем и тотчас же решила, если возможно, спасти его. Она тихонечко разбудила его и шепнула:

– Милый мальчик, встань и иди за мной! Тут тебя ожидает смерть!

– Разве я не научусь здесь колдовать? – спросил Фридель (так звали мальчика).

– Лучше будет, если ты этому искусству никогда не научишься; да и впереди у тебя еще довольно времени и для ученья, – отвечала Лизочка, – теперь не медли, беги, и я побегу вместе с тобой!

– О, с тобой я охотно пойду всюду, – сказал мальчик, – ведь я вовсе не хочу оставаться у этой уродливой старухи с ее гадкими жабами.

– Так пойдем же! – сказала Лизочка и потихоньку открыла дверь, посмотрев сперва, крепко ли спит старуха; та спала еще, так как на дворе была темная ночь.

Теперь Лизочка и Фридель вышли из хижины, и Лизочка плюнула на порог, через который они оба быстро переступили. Открывая и запирая дверь, дети все же произвели маленький шум, а старые люди, как известно, спят очень чутко.

Ведьма проснулась и закричала:

– Лизочка! Кажется, уж рассветает!

Тогда Лизочкина слюна, которую она заколдовала, закричала с порога Лизочкиным голосом:

– Полежи еще, пока я приберу комнату и соберу сучья и сухие листья для топлива.

Старая ведьма полежала еще немного, а беглецы между тем все неслись вперед да вперед. Однако старуха не могла заснуть и закричала опять:

– Что же ты, развела огонь?

И слюна с порога ответила снова:

– Нет еще, листья попались сырые, а дрова только дымят; полежи еще немножко, пока я раздую огонь.

Старуха полежала еще немного, а беглецы все больше и больше удалялись от хижины.

Солнце уже взошло, когда ведьма, которую порядочно скрючило от старости, обеими ногами сразу соскочила с постели и закричала:

– Ах ты, чертенок! Солнце уже встало, а ты и не думаешь будить меня! Куда же ты запряталась?

На этот вопрос ответа не последовало – солнце успело уже высушить всю слюну на пороге. Тут ведьма начала бегать и крутиться по хижине, как волчок, а детей и след простыл. Старуха страшно озлилась. Она схватила помело и ударила им по двери – хижина исчезла; она ступила на гриб-дождевик, из него тотчас образовалась дождевая туча; ведьма села на помело и понеслась по воздуху вместе с тучей. С высоты она увидела, в какую сторону бежали дети, и с быстротой ветра тучей понеслась за ними.

Однако Лизочка все время оглядывалась, она ведь знала все уловки старой колдуньи и сказала:

– Видишь ли ты тучу там, – на небе? Это ведьма; бежать дальше не стоит, она все-таки догонит нас. Теперь я начну пробовать свое искусство. Я обращусь в терновый куст, а ты в одну из ягодок на нем.

И вдруг Лизочка стала терновым кустом, который стоял на бугорке; на кусте было много ягодок, Фридель был самой нижней из них.

Ведьму во время ее путешествия одолела жажда, и когда она увидела терновый куст с множеством ягод на нем, она сказала сама себе: «Воздух слишком сух и изнуряет меня, надо спуститься и съесть пару терновых ягодок».

Это она и сделала и рвала ягодку за ягодкой, приговаривая: «От кислого только веселее становится». Скоро она поела все ягоды, оставалась только одна, – это был Фридель, и скверная старушонка отлично знала это. Она несколько раз собиралась схватить ягодку, но терновый куст так и колол ее длинные, костлявые пальцы. Она, однако, приловчилась и собралась схватить ягодку, которая совершенно запряталась за шипами.

Тогда ягодка отвалилась и покатилась вниз с бугорка. И вдруг терновый куст обратился в озеро, а ягодка – в маленькую уточку. Все это случилось по Лизочкиному колдовству, которому она научилась от старухи. Тут ведьма бросила в воздух один из своих башмаков, который тотчас же обернулся хищной птицей, устремившейся на уточку. Но та поскорее нырнула, и лишь только птица коснулась своим клювом воды, озеро заволновалось, а волна подхватила птицу и потопила ее, уточка же вынырнула снова.

Рассвирепевшая старуха швырнула тогда в воду второй башмак, который стал крокодилом. Крокодил устремился на уточку, чтобы проглотить ее. Тогда утка взлетела на воздух и опустилась в воду в другом месте, а вода хлынула в раскрытую пасть крокодила и обратилась в камень; крокодил стал таким тяжелым, что пошел ко дну.

Тут старая ведьма легла на берег озера и стала пить из него воду, намереваясь выпить ее всю, чтобы заколдованной утке не осталось больше воды, и она, коснувшись земли, обратилась бы снова в маленького Фриделя. А между тем вода, которую пила старуха, в ее внутренностях обратилась в огонь. Раздался страшный взрыв – и ведьмы не стало, она лопнула и исчезла. Уточка стала снова мальчиком Фриделем, огонь обратился в Лизочку, и с этого времени Лизочка и Фридель навсегда остались верны другу другу.