Текст книги "Оптинский патерик"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

Иеромонах Иннокентий (в схиме Иов)

(†16 февраля /1 марта 1861)

Иеромонах Иннокентий (в схиме Иов), в миру Иван Владимиров, сын священника. По окончании курса семинарских наук он был посвящен в диакона в село Воскресенское Московской епархии Коломенского уезда; но, овдовев, в 1824 году определил оставшуюся малолетнюю дочь свою Агриппину в одно из отделений Московского воспитательного дома для призрения сирот духовного звания, а сам, следуя влечению сердца своего, вступил в Московский Андрониев монастырь. По надлежащем искусе диакон Иван Владимиров пострижен был в монашество, наименован Иннокентием и посвящен в иеромонаха. Примерное усердие к Божественной службе и рачительное прохождение возложенных на него послушаний скоро обратили на него особое внимание настоятеля обители, и потому в течение 19-летнего его пребывания в Андрониевом монастыре на него возлагались разные, соединенные с особым доверием, должности. Так, он временно исполнял должность казначея, долгое время заведовал монастырской в городе часовней, которая, при его попечении, получила хорошее благоустройство, и был часто посылаем для служения в домовых городских церквах. Получив же, по положению штатных монастырей, определенную ему сумму денег, он, за необходимым для себя расходом, употреблял их на нужды бедных и, следуя заповеди Спасителя творить милостыню так, чтобы шуйца не знала, что творит десница, тайно разделял что мог заключенным в тюрьмах и долговых отделениях.

Несмотря на благоволение к отцу Иннокентию московского духовного начальства, он, как любитель безмолвия, тяготясь молвою городской жизни, стал помышлять о водворении себя в одной из пустынных обителей и проситься, чтобы уволили его из штатного монастыря. Три года он был удерживаем своим монастырским и епархиальным начальством, которому жаль было потерять в нем на всякое благое дело уготованного инока; но, наконец, принуждены были уступить его усердному прошению. Промысл Божий указал ему тихое пристанище в Оптиной пустыни. Он прибыл в нее 15 декабря 1843 года и, водворясь с благословения настоятеля обители в устроенном при ней ските, прожил в оном неисходно более 17 лет, до самой своей блаженной кончины.

Здесь он с самого начала благоустроил свою жизнь сообразно той главной цели, которую имел при перемене пребывания во граде на жительство в пустыни, то есть с редким постоянством и терпением отсекал все поводы, служившие к нарушению любимого им безмолвия, не только внутреннего, но и внешнего. Так, например, во все свое пребывание в скиту он почти никого не принимал в свою келлию. Многие из скитских братий, жившие в скиту по несколько лет, впервые переступили порог келлии безмолвнолюбивого старца лишь перед самой его кончиной.

Не любил он и бесполезных разговоров и потому старался избегать встреч не только с посторонними, но и со своими братиями. Единственным его собеседником и сотаинником был сосед его по келлии, мантийный монах, страдавший от [болезни] ног, отец Макарий (Грузинов), один из учеников покойного старца иеросхимонаха Льва. Приняв на себя в виде послушания и единственно ради Бога, по влечению своего доброго сердца, обязанность исполнения необходимых для больного услуг, отец Иннокентий свято исполнял эту обязанность до последней своей предсмертной болезни, и, по собственному свидетельству о нем самого отца Макария, был для него всем – попечительным отцом, незаменимым другом и духовным сотаинником. Их духовный союз, основанный на чувстве христианского милосердия, с одной стороны, и на чувстве благодарности – с другой, был образцом для всех братий.

Вместе с тем отец Иннокентий был весьма усерден к церковным службам. Не обязываясь, по собственной болезненности, очередными монастырскими служениями, он, однако, никогда не отказывался от приглашения к служению в скитской церкви без какого-либо особого повода, который заключался, главным образом, в тяжелой его болезни – в кресте, который он безропотно нес в течение многих лет своей жизни. Когда же болезнь эта уступала и он чувствовал себя в силах, тогда, отслуживши в скиту литургию, любил ходить к поздней обедни в монастырь в воскресные дни, а также и в праздничные; причем ему поручали читать после причастного стиха для народа избранные поучения.

Отец Иннокентий имел такой замечательный дар произносить поучения, что, просмотрев назначенное к чтению слово заранее, он усваивал его себе как собственное произведение и произносил с такою ясностью, силою и чувством, что не оставалось желать ничего более самому взыскательному слушателю. Впрочем, он не вдруг решился употребить этот дар в дело, а из опасения поработиться тщеславию. Он объяснил это опасение жившему тогда в скиту старцу духовной жизни отцу игумену Варлааму и получил от него такой ответ: "Имей в виду не тщеславие, а пользу слушателей, и Бог покроет тебя от первого". С тех пор отец Иннокентий старался по возможности неопустительно своим даром служить Господу Богу, сказывая в церкви к народу поучения.

Между тем одновременно с отцом Иннокентием живший в скиту монах Иоанникий (в схиме Леонид), человек с открытым и твердым характером, по временам смирял его. Идет, бывало, отец Иннокентий в монастырь говорить поучение, а отец Иоанникий встретит его на дорожке у скитских ворот и начнет ему напевать: "Что? Что? Куда идешь? Думаешь, что без тебя-то уж там и почитать некому?". Но смиренный отец Иннокентий, не отвечая ему ни слова, протрется мимо него боком и уйдет. Видно было, впрочем, что отец Иннокентий нисколько не оскорблялся на отца Иоанникия за его замечания, потому что, когда этот последний перешел на жительство в Калужскую Тихонову пустынь, отец Иннокентий, обратясь как-то к иеромонаху (впоследствии старцу) Амвросию, сказал: "Врач-то, врач-то наш уехал!". Так проповедник слова Божия смотрел на замечания своего собрата как на врачевство духовное против тщеславия, которое, по слову святых отцов, приражается ко всем: и к новоначальным, и к средним, и даже к совершенным монахам.

Богомольцы же, посещавшие обитель, любили слушать старца отца Иннокентия. Когда он всходил на амвон для чтения поучения, после движения народа вперед, для того чтобы стать поближе, водворялась совершенная тишина – знак глубокого внимания. Сказывая какое-либо проникнутое одушевлением слово (что часто встречается у святых отцов) или читая к народу в Великий пост слезоточивые мольбы святого Ефрема Сирина, старец и сам проникался чувством умиления и изливал обильные слезы, вызывая их и у благочестивых слушателей.

Отец Иннокентий, по свидетельству отца Макария, соседа его по келлии и сотаинника, во всех своих поступках отличался необыкновенною точностью и умеренностью. Воздержание его не только никогда не переходило пределов недозволенных, но нередко он отказывал себе и в необходимом. Занимаясь по целым дням чтением и выпискою замечательных, по его соображению, мест, он нарушал любимое свое молчание лишь только для поведания своему больному соседу прочитанного в истории и учительских церковных книгах. Любимым его чтением, после книг Священного Писания, были Пролог и Четьи Минеи святителя Димитрия Ростовского, которые он, обладая отличной памятью, знал почти наизусть. Когда что-нибудь рассказывал, приводил тексты из Священного Писания или подкреплял свою всегда духовную беседу примерами из деятельной жизни святых.

Никто из живых в обители современников отца Иннокентия не мог сказать, чтобы он в течение многолетнего своего в скиту пребывания кого-либо обидел или пороптал на что-либо. Бегая от людей, он бегал более, как яда змеиного, осуждения, клеветы и злоречия, заграждая от них уста свои и уши. Если кто начинал с ним подобный разговор, он, невзирая ни на какое лицо, тотчас же удалялся, не ответив ни слова, и тем оберегал себя и собеседников от душевного вреда.

Общее всех братий уважение к отцу Иннокентию за его примерную скромность и любовь к уединенной жизни завершилось наконец тем, что одновременно живший с ним в скиту, всеми почитаемый покойный великий старец иеросхимонах Макарий в последние годы избрал его своим духовным отцом. Отец Иннокентий напутствовал сего блаженного старца Таинством Покаяния и в жизнь вечную; по представлении же его служил по нем в скитской церкви сряду с лишком 20 дней заупокойные литургии, а через несколько месяцев после сего и сам отозван был Господом в горние обители. Как бы предчувствуя близость своей кончины, отец Иннокентий принес в дар упокоившему его на старости лет скиту остаток прежнего своего достояния, устроив тайно в скитскую церковь на местные иконы Спасителя и Божией Матери сребропозлащенные ризы, коими сии украшены были в праздник Рождества Христова в 1860 году.

А 24 января следующего 1861 года он заболел внезапно упадком сил и болел ровно две недели, не употребляя в это время ни медицинских пособий и почти никакой пищи, подкрепляясь в духе лишь частым причащением Святых Христовых Таин. Строго хранивший безмолвие во все время пребывания своего в скиту, отец Иннокентий в предсмертной своей болезни отворил дверь келлии своей для всех приходивших к нему и, утешаясь общей к нему любовью и уважением братии скита и монастыря, любовно и назидательно беседовал с каждым; притом многим преподал такие наставления, которые ясно показали, что старец недаром жил в безмолвии. Вообще, предсмертные беседы его вполне выразили благодатное настроение духа его и благое уготование к исходу из сей жизни. Когда приготовлялись к совершению над болящим Таинства Елеосвящения, которое и совершено было 4 февраля, один из иеромонахов, обратившись к нему, сказал: "Батюшка, Бог даст, Таинство это послужит вам к исцелению души и тела". – "Верю, – ответствовал отец Иннокентий, – но овем, по апостолу, вонядуховная в живот, овем же в смерть" [ср.: 2 Кор. 2, 16], давая сим разуметь, что, веря в спасительную силу Таинства, он тем не менее предчувствует, что оно послужит спасительным напутствием к мирному исходу его души из телесного состава его. Далее, когда старец уже находился в крайнем изнеможении, один из старших братий спросил его: «Не желаете ли чего, батюшка?». Собрав последний остаток сил, он ответил с расстановкой: "  Желаю… разрешитися… и со Христом быти" [ср.: Флп. 1, 23]. И это были почти последние слова его из его благоглаголевых уст.

Отец Иннокентий скончался о Господе 16 февраля 1861 года на 72-м году от рождения, удостоившись в тот же день поутру последний раз приобщиться Святых Христовых Таин, оставив по себе память с похвалою во всех, знавших доброго старца. Когда пострижен был он в схиму, неизвестно, но можно полагать, что, по исстари заведенному в Оптиной пустыни обычаю, незадолго перед кончиною.

Монах Иннокентий (Горбунов)

(†24 января /6 февраля 1886)

В миру Иван Иванович Горбунов, купеческий сын из города Калуги, получил воспитание в Калужской гимназии. Первоначально поступил в монастырь в 1866 году, когда ему было от роду 35 лет. Там же он пострижен был в рясофор. Послушание его было помогать главному торговцу-монаху торговать в монастырской лавке. Здесь он так был внимателен к себе и так строго оберегал себя от соблазнов, что, продавая однажды какой-то барыне потребные для нее вещи, во время разговора с нею ни разу не взглянул на нее, так что она очень огорчилась на него за это. По времени сему отцу Иоанну пришлось в монастыре подвергнуться некоему искушению: немалое время ему казалось, что от всех съедобных предметов ощущался весьма неприятный запах.

Вместе с тем его смущали бесовские помыслы о безнадежии душевного спасения. Придет, бывало, к старцу батюшке отцу Амвросию и начнет высказывать скорбь свою, что у него никаких добрых дел нет и что он боится невидимых лукавых татей, обвыкших окрадывать людей, ищущих спасения. Но старец его же словами опровергал его опасения. Скажет: "Чего же красть-то? Ведь, говоришь, что доброго у тебя ничего нет. Красть-то нечего". Самому отцу Иоанну покажется смешною эта бесовская философия. Смущение его тотчас пройдет, и он успокоится. Недолго, впрочем, длилось с отцом Иоанном это искушение. По молитвам старца батюшки отца Амвросия оно прошло. После этого он был несколько времени келейником у благочинного монастырского иеромонаха Анатолия (Зерцалова), бывшего по кончине отца Илариона скитоначальником.

Весною 1878 года, когда главный письмоводитель старца иеромонаха Амвросия иеромонах Климент (Зедергольм) скончался и был похоронен, а помощник письмоводителя в то время заболел и отправлен был в монастырскую больницу, рясофорный монах отец Иоанн Горбунов 3 мая переведен был из монастыря в скит и занял должность письмоводителя при батюшке отце Амвросии. Кроме того, он заведовал скитскими синодиками. Здесь он в 1879 году 24 июня, на праздник Рождества святого Иоанна Предтечи Господня, в скитской церкви пострижен был отцом игуменом Исаакием в мантию, причем дано было ему новое имя – Иннокентий. Весьма отличался он кротостью и тихостью. Здоровья вообще был слабого. Медленная чахотка мало-помалу подтачивала его слабые силы. Осенью 1885 года отец Иннокентий уже сильно заболел и потому 27 декабря сего года был особорован святым елеем. Он постепенно таял как воск, так что к концу жизни, по обычному выражению, у него остались только кости да кожа. 23 января 1886 года, накануне кончины, он в последний раз приобщен был Святых Христовых Таин, а на другой день утром в 7 с половиной часов мирно почил о Господе от трудов и болезней своих, прожив в обители 20 лет; а всей жизни его на земле было около 55 лет.

Монах Иоанн (Скорняков)

(†26 марта /8 апреля 1870)

В миру Иван Алексеевич Скорняков, 2-й гильдии купеческий сын города Великие Луки Псковской губернии. Поступил в скит в число послушников 6 марта 1864 года от роду 20 лет. С декабря 1864 года отправлял в скиту должность главного повара. 3 марта 1866 года указом Духовной консистории определен в число братства, а 14 августа того же года пострижен в рясофор. В октябре того же 1866 года уволен был от поварского послушания и помещен в келлию бывшего до него садовника отца Николая (Скрипкина) (который впоследствии, будучи пострижен в мантию с именем Никодим, перешел в монастырь и там скончался). Занимался отец Иоанн в келлии рукоделием токарным, искусно вытачивал солонки, подсвечники и подобные мелкие вещицы, которые относились им скитоначальнику, а этим последним раздавались в подарок почетным посетителям. В апреле 1867 года назначен в скиту садовником.

В начале лета 1867 года открылись у него признаки чахотки. Между прочим пожелал он съездить на родину повидаться со своими братьями. Но не на радость для него было это свидание. Приехавши домой, он застал братьев своих во взаимной вражде и, как ни старался, примирить их не мог. Так и уехал в скит с великой скорбью по причине немирствия братьев своих. Эта скорбь ускорила развитие чахотки у отца Иоанна. Но он летом все-таки был на ногах и чувствовал себя довольно легко. Только лицо его было чрезмерно бело – прежнего легкого румянца в нем как ни бывало – и несколько припухло. Потому братия в шутку называли его: "Отец Иван сдобный" или "мягкий". Иной брат, бывало, заметит ему: "Отец Иван! Что-то ты плох становишься?". А отцу Ивану воображалось наоборот. Ответит бывало: "А мне думается, что я поправляюсь". Однако к осени болезнь у него так усилилась, что в сентябре 1869 года он переведен был из скита в монастырскую больницу, бывшую при Владимирской церкви. 3 февраля 1870 года он был там особорован святым елеем и келейно пострижен в мантию без перемены имени. Часто был напутствован Святыми Таинствами и наконец 26 марта, во втором часу пополудни, скончался мирно христианскою кончиною в четверток 5-й седмицы Великого поста. 28 марта в субботу Похвалы Богородицы пред обедней тело его перенесено было из больницы в скитскую церковь и после литургии, по совершении над ним обычного отпевания, похоронено на скитском кладбище.

Спустя несколько времени после кончины отца Иоанна (Скорнякова) земляк его, тоже скитский монах рясофорный, отец Иоанн (Побойнин) рассказывал следующее: "Сходивши однажды, по скитскому порядку, на утреннее правило и возвратившись в свою келлию, я прилег на койку отдохнуть. Не успел я еще глаза сомкнуть, как слышу под дверью голос покойного отца Иоанна (Скорнякова). Творит обычную молитву: "Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас!" Отвечаю: "Аминь". Голос продолжает: "Благословите войти". Отвечаю: "Бог благословит". Смотрю – отворяется дверь, и входит покойный отец Иоанн. Спрашиваю: "Отец Иоанн! Ведь ты умер?" Отвечает: "Да, умер, но только телом". Еще спрашиваю: "Ну, как тебе там?" Отвечает: "Прежде было очень хорошо, а теперь похуже". – "Как ты проходил мытарства?" – "Милостью Божией счастливо. Но только за кутью уже и трепали меня!"". Это вот почему. Когда покойный был поваром, случалось, нередко готовилась кутья к панихиде по ком-либо из братий или благодетелей. Кутья эта после того относилась к повару, который по окончании обеда и по возглашении вечной памяти усопшему обносил по всем братиям, которые обычно и вкушали понемногу. Отец Иоанн, как очень любивший кутью, старался по возможности оставлять для себя в сравнительно большом количестве. Если кто из братий опаздывал прийти почему-либо в определенное время в трапезу и попросит, бывало, ложку кутьи помянуть покойника, отец Иоанн и совсем отказывал: "А где же ты, брат, был?". Вот за это-то и трепали душу его на мытарствах. Спрашивали некоторые из братий отца Иоанна (Побойнина): "Как же ты это видел – во сне или наяву?". Отвечал: "Сам не понимаю, наяву ли то было или во сне, но только так живо, что как будто я говорил с ним наяву".

Схимонах Иоанн (Чернов)

(†27 декабря 1887 /9 января 1888)

В миру Иван Тимофеевич Чернов. Из крестьян Владимирской губернии и уезда. Впоследствии военный запасный писарь Московского окружного инженерного управления, старшего разряда. Служил в военной службе 6 годов. Поступил в скит, по записям монастырским, в феврале, а по надгробной надписи – в марте 1886 года 28 лет. Послушание проходил в кухне помощником повара и вместе был певчим, пел на левом клиросе первым высоким тенором. По причине болезни в июне 1887 года переведен из кухни в келлию, а из оной в ноябре того же года перешел в монастырскую больницу, где пособорован и пострижен в схиму. Болел чахоткой более полугода. Перед кончиной напутствован Святыми Таинами смотрителем больницы иеромонахом Рафаилом.

Скончался 1887 года 27 декабря в 10 часов вечера. Тело его перенесено было в скит и там 29 декабря после литургии погребено на скитском кладбище братским духовником и скитоначальником иеромонахом Анатолием. Царство ему Небесное!

Послушник Иоанн

(†18 ноября /1 декабря 1834)

В скитской летописи о нем имеются следующие сведения:

«18 ноября 1834 года умер в скиту работник Иван, крестьянин села Верхних Прысков, 50 лет; два года работал в скиту, был добрый и тихий человек, погребен в скиту».

Вероятно, за доброту и кротость скитяне включили своего рабочего в число послушников. Да успокоит Милосердный Господь душу его в селениях праведных!

Схимонах Иоанникий (Королев)

(†8/21 августа 1918)

В миру Иван Павлов Королев. Родился 7 мая 1872 года. Холост. До 4 января 1900 года значится Московским 2-й гильдии купеческим сыном; а с 4 января 1900 года – Московским мещанином Хамовной слободы. Обучался у причетника чтению и письму. Поступил в скит Оптиной пустыни 1895 года 26 сентября на праздник преставления святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. В рясофор пострижен в 1897 году, указом консистории определен в число братства 1901 года 22 марта. В монашество пострижен в сей Оптиной пустыни 1905 года 24 июня на праздник Рождества святого Иоанна Предтечи. В 1901 году проходил в скиту послушание трапезного, а потом – разные. В последние годы был письмоводителем скитоначальника. Годов за 15 до смерти по благословению старца иеросхимонаха Иосифа принял келейно постриг в схиму. Постригал живущий на покое архимандрит Агапит.

Аттестация в списке за 1903 год:

«Качеств хороших. К послушаниям по слабости здоровья малоспособен».

За 1905 год и дальше:

«Качеств хороших и к послушанию способен».

Скончался 1918 года 8 августа в своей келлии в скиту и погребен 10 августа на скитском кладбище. Отпевание и погребение совершал скитоначальник игумен Феодосий соборне с иеромонахами: монастырским – Моисеем и скитским – Зосимой. Иеродиаконствовал Пантелеимон – скитянин.