Текст книги "История Авиации 2001 04"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

АСЫ МИРА Дмитрий Самойлов

Игорь Сеидов

Начало реактивной яры неимоверно повысило возможности авиационной техники, однако еще более сложным стало искусство воздушного боя. Не будет преувеличением сказать, что трудность достижения победы в воздушных поединках реактивных истребителей возросла практически па порядок! Это кардинально сократило количество аеов, завоевавших этот почетнейший титул в локальных конфликтах второй половины XXвека. И в их довольно коротком ряду имя Героя Советского Союза Дмитрия Самойлова занимает достойное место.

Дмитрий Самойлов родился 31 декабря 1922 г. в г.Коканде Ферганской области, только недавно образовавшейся Узбекской ССР. Отец был совслужащим и не принадлежал к «гегемону революции» – рабочему классу. Жизнь на южных окраинах бывшей Российской Империи была в то время трудной, а потому после смерти отца в 1931 г. семья переехала в подмосковный город Электросталь.

В 1939 г., будучи учеником 9-го класса, Дмитрий поступил в Ногинский аэроклуб, который окончил через год, и в том же, 1940-м, в декабре месяце, был зачислен курсантом Качинской военно-авиационной школы пилотов (ВАШП) им. Мясникова. После ускоренного окончания первого курса личный состав в начале июня отправили в летние лагеря, располагавшиеся около деревни Альма-Тамак. Позже Дмитрий Александрович вспоминал: «Я находился в наряде по столовой. Сидели около кухни и чистили картошку. Ночью над Севастополем вспыхнули прожектора, видны были разрывы зенитных снарядов, но что происходит, мы не знали. Рано утром была объявлена тревога и нам сообщили, что началась война. Всех тут же отправили на аэродром рыть щели, рассредотачивать самолеты и сооружать капониры для них.».

Вскоре Качинскую авиашколу эвакуировали в Поволжье, в Красный Кут. Там курсанты продолжили учебу, освоили УТ-2 и УТ-1, перешли на УТИ-4, а вскоре стали летать на И-16. В сентябре 1941 г. курс обучения был завершен, и после сдачи госэкзаменов всем выпускникам присвоили звание сержант. К этому времени для советского командования стало очевидно, что германский «блицкриг» начинает буксовать, а потому война будет долгой. К тому же, из-за начавшийся эвакуации промышленности, фронт испытывал нехватку самолетов, в то же время летный состав имелся определенный избыток. По этой причине почти весь выпуск было решено отправить на дополнительную подготовку в г.Грозный, где располагалось в то время Конотопское военно-авиационное училище летчиков-истребителей. Там собрались выпускники практически всех истребительных авиашкол, находившихся в европейской части страны – около тысячи человек.

Однако долго проучиться на одном месте не удалось: начавшееся летнее наступление немцев заставило командование эвакуировать училище в г.Казанджик (Туркмения), а затем и вовсе в Узбекистан в г.Хаваст. Здесь курсанты начали осваивать новейшие истребители Ла-5. Однако острая нехватка бензина привела к тому, что курсанты в основном изучали матчасть по техописаниям и натурным экспонатам. В 1944 г,, после освобождения большей части оккупированной советской территории, училище вновь передислоцировали, на этот раз в Новочеркасск. По прибытии на место наконец то начали формироваться летные группы, и вскоре Дмитрий опробовал в воздухе Ла– 5ФНВ. В том же году ему было присвоено первое офицерское звание младший лейтенант.

В апреле 1944 г. молодого офицера приняли кандидатом в члены ВКП(б), а в апреле 1945-го курс летной подготовки был наконецто пройден, и выпускникам училища присвоили звание лейтенант. После окончания учебы, как одного из лучших выпускников Дмитрия Самойлова оставили в училище инструктором. В том же году училище было возвращено в Конотоп, но просуществовало недолго и в июне 1946 г. было расформировано, а лейтенант Самойлов получил назначение в 171-й Тульский Краснознаменный истребительный авиаполк базировавшийся в Тукумсе (Латвийская ССР) на должность рядового летчика.

Удивительно, но, видимо, многочисленные переезды с места на место в годы войны создали вокруг Дмитрия своеобразную ауру и, не успев толком освоится в Прибалтике, он уже в ноябре того же года вновь паковал свои нехитрые пожитки: полк в составе 315-й ИАД перебрасывали в белорусский город Лида. Тогда же Самойлова назначили на должность старшего летчика. Теперь он был командиром пары истребителей и заместителем командира звена.

Полк летал на истребителях Ла-7, но поскольку был фронтовым, то основная масса летчиков была подготовлена только для действий в дневных условиях. Постепенно начали осваивать ночные полеты. Для этого использовали По-2 с закрытой кабиной, затем начали вылетать ночью в простых метеоусловиях.

В апреле 1947 г. командование сообщило, что полк перевооружат истребителями Ла-9. но планы руководства изменились, ив 171-й ИАП эти машины так и не поступили. Однако из состава части отобрали десять летчиков лучше всего освоивших новую матчасть, и отправили с заданием перегонять Ла-9 из Горького в авиаполки, находившиеся в Армении, Венгрии и Германии. В группу «перегонщиков» вошел и Дмитрий Самойлов.

Перелеты продолжались до марта 1948-го, когда пришло назначение в 139-й Смоленский ГИАП 303-й ИАД, базировавшейся в районе Кобрина. Части этой дивизии переучивались на реактивные истребители МиГ-9 и Як-15. Начал осваивать новую технику и лейтенант Самойлов. «Когда я прибыл в полк, – продолжает Дмитрий Александрович , – почти весь летный состав находился в Москве, где принимал участие в воздушном параде. 139-й гвардейский, в который я прибыл, летал на «Яках», поэтому нам, летчикам, прибывшим из 315-й ИАД, пришлось сразу приступить к изучению конструкции самолета и мотора, инструкции по технике пилотирования. Большую помощь в этом оказал инженер эскадрильи гв. капитан Слепян, комэск гв.с тарший лейтенант Зверев и командир полка гв. подполковник Зорин.

Но прежде чем подняться в небе на реактивном «Яке», пришлось освоить Як-7 и Як-9 разных модификаций, привыкая к особенностям самолетов этого семейства. Правда долго летать мне на них не пришлось и 8 июля 1948 г. я впервые взлетел на реактивном Як-15.».

В сентябре 1948 г. 139-й ГИАП был переведен в состав 106-й ИАД, входившей в состав московской зоны ПВО. Полк перебазировали в Калининскую область на аэродром Хотилово, где вскоре началось освоение еще одной новинки – МиГ-9. Главным отличием его от уже освоенного Як-15 была система шасси с носовым колесом. Для освоения взлета и посадки были задействованы Р– 63 «Кингкобры» и учебно-боевые Як-17. В сущности, все дело было в так называемой мышечной памяти, и молодые летчики в массе своей довольно быстро освоили машины с носовым колесом, тем более, что их было почти невозможно «поставить на попа». Уже 9 февраля 1949 г. Дмитрий самостоятельно вылетел на МиГ-9. Надо сказать, что программа была весьма напряженной: летали почти каждый день, и к маю следующего года полк был признан полностью боеготовым. Впрочем, на МиГ-9 полк летал недолго, так как в середине 1949 г. на вооружение начали поступать новейшие МиГ-15 с двигателями РД-45. Снова напряженная учеба и полеты от заката до рассвета. Спустя почти год, 27 января 1950-го, Дмитрий Самойлов смог впервые взлететь на МиГ-15.

Однако, на этот раз процесс спокойного освоения новых истребителей был прерван в середине апреля 1950 г. В расположении полка была объявлена тревога, и, ничего не объявляя весь летно-технический состав погрузили в самолеты Ли-2, которые немедля взлетали. Приземлялись транспортники уже на одном из аэродромов Калининградской области. Сюда же специальным литерным составом были доставлены и 40 истребителей МиГ-9. Как выяснилось, причиной срочного перебазирования стал инцидент в районе Лиепаи, в ходе которого летчики 30-го ГИАП, вылетев наперехват по тревоге на своих Ла-9, предложили нарушителю границы (им, как было сообщено, был «американский самолет-разведчик В-29») приземлиться на одном из советских аэродромов. Поскольку американцы отказались выполнить это вполне законное требование, нарушитель вскоре был сбит. (В СНОСКУ: Американские источники утверждают, что это был патрульно-противолодочный PB4Y-2 «Приватьер»).

То, что обстановка на границе накалена, было очевидно: наземные радары фиксировали постоянно появлявшиеся у кромки советского воздушного пространства неизвестные самолеты, экипажи которых правда предпочитали при приближении наших истребителей тут же уходить по дальше в нейтральное пространство. Одним словом, разворачивалась «игра нервов», продолжавшаяся почти четыре десятилетия и ставшая составной частью большой игры, получившей позднее название «холодная война».

В короткий срок самолеты были собраны, и полк заступил на боевое дежурство, попутно обучая 30-й гвардейский на реактивную технику. На все ушло чуть более трех месяцев, и только в конце июля 139-й ГИАП вернулся к месту постоянной дислокации в Хотилово. Впрочем, Дмитрий Самойлов в этой поездке не участвовал, в начале апреля он заболел и попал в госпиталь. Выписавшись, он вернулся в часть, но еще до возвращения своих однополчан, в начале июля, был вызван исполняющим обязанности командира полка гв. подполковником Жемчуговым. Как вспоминал Дмитрий Александрович: «Заместитель командира не имел привычки начинать издалека и потому сказал прямо: «303-я истребительная авиадивизия направляется в Китай для оказания помощи корейскому народу в борьбе против американского империализма. В это соединение требуются опытные летчики для укомплектования отправляемых авиаполков. Командование части предлагает Вам перейти в эту дивизию.». Я тут же согласился…».

В Ярославль, где базировалась 303-я ИАД, лейтенант Самойлов с группой других пилотов прибыл буквально в день убытия дивизии на Дальний Восток, и, едва появившись в штабе, тут же с генерал-майором Г.А.Лобовым отправился на вокзал, где уже стоял пассажирский состав и шла посадка летчиков и техников. Новоприбывших быстро распределили по полкам и Дмитрий попал в 523-й ИАП, в состав 2-й эскадрильи, которой командовал капитан Г.У.Охай, ведомым к командиру 2-го звена старшему лейтенанту Евгению Прусову.

Между тем, тронувшийся на восток «литерный» шел вне обычного расписания и под мощным информационным прикрытием. Достаточно сказать, что номер поезда менялся после каждой остановки! В вагонах была натуральная духота, так как сами «пульманы» были старого образца и плохо проветривались во время движения. После того как проехали Читу, стало известно, что дивизия едет к новому месту базирования в Приморский край, а вместо неё в Китай отправлена другая, в состав которой вошел и 139-й ГИАП.

Як-15 лейтенанта Дмитрия Самойлова из состава 139-го Смоленского ГИАП 303-й ИАД (позже 139-й ГИАП вошел в состав 106 ИАД ПВО СССР). Район Кобрина, весна-лето 1948 г.

На вертикальном оперении истребителей установлены фиксаторы для того, чтобы ветром не раскачивало отклоняемую часть руля направления, что вызывает разрегулирование системы управления.

В начале августа 303-я ИАД прибыла на аэродром Воздвиженка, и уже к началу второй декады месяца, после сборки самолетов, летный состав приступил к изучению района полетов. 12 августа 1950 г. на Ли-2 летчикам показали ориентиры, расположенные вокруг аэродрома, а начиная с 17-го летчики приступили к полетам сначала на учебных Як-11, а затем и на боевых МиГ-15бис. Надо сказать, что прибытие 303-й авиадивизии значительно усилило боевой потенциал дальневосточной группировки советских ВВС, поскольку ни один ее авиаполк еще не получил реактивных самолетов. Попутно с несением боевого дежурства летчики дивизии постепенно переучивали летный состав местных авиаполков на новую технику.

Тем временем, начало войны в Корее вызвало естественное обострение обстановки на дальневосточных границах СССР, результатом чего стала атака пары американских F-80 авиабазы «Сухая Речка». Опыт недавней войны заставил командование отдать приказ на срочное рассредоточение, и вскоре полки дивизии базировались по-эскадрильно. Не стал исключением и 523-й ИАП, 1-я эскадрилья (командир – майор А.П.Трефилов) которого была переброшена на аэродром Вознесенка, 2-я перелетела в Кневичи, а 3-я (командир – майор А.П.Сморчков) осталась на базовом аэродроме дивизии в Воздвиженке.

Между тем, осень вступила в свои права, за ней вскоре пришла зима. Между тем, собираясь в Китай летный состав оставил зимнее летное обмундирование у себя в Ярославле. А морозы уже достигали -20‘> -25”С. «Мерзли ужасно, – вспоминал Дмитрий Александрович, – сидели в неотапливаемой кабине истребителя в хромовых сапогах и летных кожаных куртках. Кое-кто из нас, будучи позапасливей, прихватили с собой свитера, но это мало помогало, так больше всего мерзли руки и ноги. Сидим в кабинах на дежурстве и «молим бога», чтобы подняли в воздух. В воздухе в загерметизированную кабину подается теплый воздух и быстро согреваешься…».

Вылеты на патрулирование границы были в тот период довольно частым явлением. В добавок, американцы, сосредоточив в регионе мощную авиационную группировку, частенько стали пробовать на прочность и наши воздушные рубежи. Несмотря на появление советских реактивных истребителей, «янки» все больше наглели. 26 декабря 1950 г. американский разведывательный В-29 вторгся в советское воздушное пространство, и поднятая на перехват пара «МиГов» из состава 1-й эскадрильи (ведущий – старший лейтенант С.А.Бахаев, ведомый – лейтенант Н.Котов) получила приказ посадить нарушителя или уничтожить. Судя по всему, американцы «решили таким образом поздравить русских с Рождеством», а посадка на советском аэродроме явно не входила в их намерения. Над мысом Сейсюра (устье реки Тюмень-Ула) МиГ-15 после короткого боя сбили «Боинг». Так был продолжен боевой счет полка в небе Дальнего Востока. Это произвело должное впечатление и к концу года, несмотря на продолжавшиеся на Корейском полуострове боевые действия, активность «вероятного противника» пошла на спад, что позволило в конце декабря полки 303-й ИАД вернуть на аэродром Воздвиженка.

После возвращения на базовый аэродром летчики продолжали нести боевое дежурство, но уже с гораздо меньшей интенсивностью. Гораздо больше внимания уделялось учебным полетам. Летали много, осваивая групповой бой на реактивных машинах, а с января 1951 г. 523-й ИАП приступил к ночным вылетам. Сначала, как обычно, на тренировочных Як-11, а затем на боевых МиГ-15. 27 января Дмитрий Самойлов выполнил первый самостоятельный ночной полет на Як-11, а уже 17 февраля поднял в ночное небо реактивный МиГ-15.

Хотя от командования не поступало никаких комментарий по поводу столь интенсивной подготовки, «солдатский телеграф» работал вполне исправно и уже в первые дни нового 1951 г. сообщил, что дивизию готовят к отправке на войну. И вот этот день настал. В середине марта 1951 г. неожиданно поступил приказ: смыть советские опознавательные знаки с самолетов и нанести опознавательные знаки КНДР, самолеты разобрать, погрузить в эшелон и перебазироваться в Китай. Вскоре поступил новый приказ: личному составу сдать все документы, в том числе удостоверения личности, партийные и комсомольские билеты. Семьям, остававшимся в Воздвиженке, оставили денежные атестаты.

17 марта провели последние полеты в Воздвиженке, и в двадцатых числах того же месяца погрузившись в эшелон, двинулись в Китай. После пересечения государственной границы получили приказ снять погоны и спороть петлицы. Таким образом, ни у кого из нас не было никаких знаков различия и никаких документов подтверждающих личность. По прибытии в Мукден сразу же приступили к сборке самолетов, там же получили и китайское обмундирование без всяких знаков различия.

Собрав самолеты, летчики полка с 6 апреля приступили к учебно-тренировочным полетам и боевому дежурству. Усиленно отрабатывались слетанность пар и звеньев. Воздушные бои велись пара на пару и звено на звено без всяких условностей (кроме открытия огня на поражение). Именно в этот период интенсивной подготовки дивизия понесла первые потери. Так, во время учебного боя 11 апреля погиб лейтенант Б.Д.Кухманов, а 21-го числа во время тренировочного полета – лейтенант Н,Котов. Оба летчика стали жертвой так называемой «валежки» (самопроизвольное кренение самолета), которая собрала богатый «урожай» жертв среди летного состава всех без исключения ВВС, осваивавших реактивные истребители первого поколения. После этих катастроф летный состав дивизии срочно ознакомили с особенностями этого опасного явления. Летчики отработали обратную реакцию самолета по крену на отклонение руля поворота. После этого в дивизии больше не было случаев «валежки» со смертельным исходом.

Пока летный состав решал очередную проблему безопасности полетов, для 303-й ИАД ударными темпами строился новый аэродром в районе Мяогоу. Перед перебазированием все летчики облетали свои истребители с разгоном до максимальной скорости, и 28 мая дивизия передислоцировалась на новое место базирования. Надо сказать, что советские авиаполки перебрасываемые на корейский ТВД, имели, как правило, сокращенный состав. Так 2-я эскадрилья, которую возглавил к капитан В.П.Попов, состояла из двух четырехсамолетных звеньев. Самойлов был в звене старшего лейтенанта Евгения Прусова, являясь его ведомым. Вторую пару составили старший лейтенант Николай Сухинин и его ведомый Михаил Зыков.

Перед началом боевых действий командование сообщило границы района боевых действий, основной запретной зоной для полетов был Западно-Корейский залив, точнее его часть, располагавшаяся южнее широты Пхеньяна. Над остальными районами Кореи летчики могли достаточно свободно действовать. Исключение составлял лишь труднодоступный Восточный горный район, над которым старались не летать по причине почти невозможной организации поисково-спасательных операций, но главной причиной была экономия горючего. Не жаловали это место и американцы, уже имевшие вертолеты (которых не было у наших). Получившие повреждения их самолеты практически всегда поворачивали к морю, где наготове находились поисково-спасательные группы, базировавшиеся на авианосцах.

На первом этапе боевых действий нашим летчикам еще встречались поршневые истребители F-51 «Мустанг», но вскоре американцы перевели эти машины в разряд штурмовиков и использовали над линией фронта, а также над тыловыми объектами корейских и китайских войск, располагавшимися в ближнем тылу. Все же летчиками 1-й эскадрильи Разорвиным и Шаталовым было сбито три таких самолета. В гораздо больших количествах использовались реактивные истребители F-80 «ШутингСтар» и F-84 «Тандерджет», которые применялись для сопровождения «Суперкрепостей» и как истребители-бомбардировщики. Эти машины имели неплохую горизонтальную маневренность, но значительно уступали МиГ-15 по максимальной скорости и в вертикальном маневре. Однако, появившийся в середине декабря 1950 г. F-86A оказался более серьезным противником. Несмотря на большие геометрические размеры, он превосходил «МиГ» на горизонтальном маневре, а будучи тяжелее, и благодаря отменной аэродинамике, быстрее разгонялся на пикировании. В то же время F-86 несколько уступал МиГ-15бис на вертикальном маневре и проигрывал по огневой мощи, причем как по дальности эффективной стрельбы, так и секундной массе залпа.

Основной задачей авиаполка стало прикрытие моста через реку Ялуцзян в районе Аньдуна, по которому проходила основная линия снабжения всей группировки китайских и корейских вооруженных сил на полуострове. Помимо этого моста в районе Анею имелось еще несколько понтонных переправ, которые приходилось прикрывать нашим летчикам, но их значение в сравнении с мостом было несопоставимо.

Ввиду большого численного превосходства американской авиации, ввод в бой прибывших частей производился постепенно. Первыми, как уже отмечалось выше, в бой вступили летчики 1-й эскадрильи. За ней крещение огнем прошла 3-я АЭ. 2-я эскадрилья впервые вылетела 17 июня 1951 г., задачей пилотов стало прикрытие «охотников», направленных в район Анею, однако в тот день встречи с противником не произошло. Надо сказать, что даже отдельными эскадрильями или звеньями авиаполки действовали очень редко и только в промежутках между основными вылетами. Как правило, их было два в день: первый вылет утром до основного завтрака, второй в обеденное время. Однако этот распорядок часто нарушался, причем летчиков поднимали по тревоге в время обеда. Приходилось мчаться сломя голову к самолету и сразу же вылетать. Вскоре для таких случаев выделили машину, которая дежурила около столовой.

Боевые действия вели по-эшелонно. Первый находился на высоте 5-6 тыс. м, и предназначался для борьбы с истребителями-бомбардировщиками F-80 и F-84. «Для меня это была самая тяжелая работа, – вспоминает Дмитрий Александрович. – Очень большие перегрузки и высокая температура в кабине. В то же время уменьшить температуру подачи теплого воздуха в кабину нельзя, так как в дальнейшем при выходе из боя и следовании на свой аэродром на большой высоте запотеет фонарь кабины и видимость будет потеряна.».

Второй эшелон действовал в диапазоне от 6 до 10 тыс. м. Его задачей было прикрытие истребителей, находившихся на первом эшелоне. Основными противниками здесь были F-86, воздушные бои с ними, как это не покажется странным, характеризовались меньшими перегрузками, при вполне умеренной температуре в кабине. Однако воздушные бои между истребителями отличались значительным упорством с обеих сторон. Если «Шутинг Стары» и «Тандерджеты» в случае удачной первой атаки «МиГов» почти всегда старались по-быстрее освободится от боевой нагрузки и уйти в свое воздушное пространство, то пилоты «Сэйбров» дрались яростно, и выходили из боя только из-за ограничений по запасу топлива. К тому же, на протяжении всего периода боевых действий в первом и во втором эшелоне нашим летчикам всегда приходилось сражаться с численно превосходящим (в два-три раза) противником.

Третий эшелон находился на высотах от 9 тыс. м до практического потолка, и предназначался для наращивания сил истребительных групп, действовавших внизу, фактически выступая в роли «горячего резерва», что с учетом значительного запаса высоты позволяло использовать его в наиболее критический момент боя или при вводе в бой противником свежих сил.

Счет победам 523-го ИАП в небе Кореи открыла 3-я эскадрилья 18 июня 1951 г., когда в схватке с 24 истребителями (в документах отмечены F-86 – Прим. авт.) капитан М.С.Пономарев сбил один американский самолет. Спустя три недели эскадрилья понесла и первую потерю: в бою с превосходящими силами противника был сбит и погиб замполит 3-й эскадрильи старший лейтенант А. А.Обухов.

Надо сказать, что из всего летного состава 3-й эскадрильи только ее командир – капитан В.П.Попов и командир звена Е.Прусов имели боевой опыт Великой Отечественной войны, которым делились со своими летчиками. Понятно, что в этих условиях большинство пилотов проявляли неосмотрительность и не могли грамотно оценивать воздушную обстановку. Не всегда удавалось молодым летчикам даже выдерживать свое место в боевом порядке, что могло иметь самые печальные последствия. К счастью, за время первых 20 вылетов звено Евгения Прусова ни разу не попало в тяжелое положение и поэтому поставленные задачи выполняло всегда. Всего же за июнь 1951 г. 2-я эскадрилья совершила 15 боевых вылетов и провела несколько воздушных боев, в ходе которых сбила два американских истребителя. Первого из них «завалил» 23 июня заместитель комэска-2 капитан И.Т.Тюляев.

Дмитрии Самойлов (с сигаретой) и Михаил Зыков в перерывах между боевыми вылетами на аэродроме Мяогоу. Китай, 1951 г.

Однако в начале июля заболел ведущий Самойлова старший лейтенант Прусов и его отправили в госпиталь. Молодого летчика взял к себе ведомым комэск Попов. Летая некоторое время с этим опытным летчиком, Дмитрий 18 июля провел свой первый серьезный воздушный бой. Позже он вспоминал: «Встреча с противником произошла в моем 27-м боевом вылете. Я находился справа от Попова почти по фронту и услышав команду «Под меня», не раздумывая нырнул под ведущего и сразу начал правый крутой разворот с набором высоты за ведущим, который выполнил резкий разворот в мою сторону с набором высоты. Пулеметная очередь «Сейбра» прошла сзади. Только благодаря команде командира меня тогда не сбили.».

Вплоть до сентября 1951 г. Самойлов летал в качестве ведомого у разных ведущих групп, включая командира полка Героя Советского Союза подполковника А.Н.Карасева и с помощником командира полка по воздушно– стрелковой службе – майором Г.У.Охаем. Как честно признается сам Дмитрий Александрович, «Летать с этими опытными летчиками на первых порах было неимоверно тяжело. Каждый из них вдобавок имел свою манеру ведения боя. Словом трудно мне было…» В одном из июльских боев он даже оторвался от ведущего, которым был сам командир полка. Надо ли говорить, какой опасности подвергались оба. К счастью, все закончилось благополучно, но переживал эту неудачу Дмитрий тяжело. Справедливости ради стоит отметить, что это был единственный случай, когда Самойлов оторвался от своего ведущего.

В другом бою, сопровождая майора Охая, самолет Дмитрия был поврежден. «Мы шли шестеркой в районе Анею. С пункта наведения нам передали, что нас сверху-сзади атакуют 24 «Сейбра». Увидели мы их поздно, уже почти на дистанции огня. Охай начал выполнять резкий маневр, уходя на «косую петлю». Я последовал за ним и почти сразу же услышал и почувствовал удар по самолету, как будто палкой ударили по обшивке. Но истребитель управляемости не потерял, и я продолжал идти за своим ведущим. «Сейбры» еще минут пять «принимали у нас экзамен по пилотажу», но тогда мне казалось, что бой продолжается очень долго. В процессе боя я обнаружил пробоину в правой плоскости, но только когда оторвались от противника доложил по радио ведущему, что подбит. Охай велел мне выйти вперед и накренить самолете его сторону, после чего развернулся в сторону аэродрома. До аэродрома мы долетели нормально, но когда я вылез из самолета, то услышал, что мой механик сержант Василий Остроухое сказал: «И за что этого голубя мира подбили?», не знаю кого он имел ввиду, меня или самолет, но спрашивать не стал, так как к тому моменту мне еще ни разу не приходилось самому стрелять по противнику.».

Однако как не трудны были первые для Дмитрия бои с американскими летчиками, но именно в этих поединках он формировался как воздушный боец и получил свой первый бесценный боевой опыт. В августе за первые три десятка успешных боевых вылетов лейтенант Д.А.Самойлов был награжден орденом «Красного Знамени».

В конце августа 1951 г. в звене заболел ведущий второй пары Николай Сухинин, и его также пришлось отправить в госпиталь. В результате в звене остались только молодые летчики, причем, оба ведомые: лейтенанты Самойлов и Зыков. Командование раздумывало не долго и вскоре объединило их в пару, ведущим которой стал Дмитрий Самойлов. Оба пилота не возражали, так как давно знали друг друга и были рады, что наконец-то обрели постоянного напарника. 6 и 8 сентября они выполнили по одному совместному вылету на отработку слетанности, а 9-го первый совместный боевой вылет. Для Дмитрия Самойлова он стал 33-м по счету в небе Кореи. «Это был утренний полковой вылет в район Дзюнсен, – вспоминает Дмитрий Александрович, – где на высоте 6-6,5 тыс. м мы встретились с большой группой самолетов противника. Мы с Зыковым были в ведущей группе полка, которую вел майор Охай. После нескольких маневров две другие эскадрильи оказались связаны боем, и тут нашу шестерку атаковали 24 «Сейбра». Мы разошлись «веером», и я со своим ведомым начали выполнять левую восходящую спираль. За нами погнались две четверки «Сейбров». Поначалу, за счет большей скорости, они сблизились с нами, и примерно с дистанции 1000 м ведущая пара начала вести огонь из пулеметов, но по мере того, как траектория полета становилась все круче, американцы начали отставать, и на высоте 11 тыс. м отвалила одна четверка, а затем и вторая.

Осмотрев воздушное пространство и убедившись в отсутствии других самолетов противника, я полупереворотом перевел самолет на снижение, догнал замыкающий «Сейбр» в заднем звене и с короткой дистанции сбил его.».

На следующий день, 10 сентября, состоялись два больших воздушных боя, и в обоих приняла участие пара Самойлова-Зыкова. В первом утреннем вылете в район Кайсен летчики 523-го ИАП сковали боем большую группу «Сейбров». дав возможность летчикам 234-й ИАД прорваться к ударным F-80 и заставить последние поспешно сбросить бомбы не доходя до целей. Пока ударные машины, уворачиваясь от атак стремительных «МиГов», освобождались от боевой нагрузки, над ними в ожесточенной схватке сошлись около полусотни истребителей. Итогом боя для пилотов 523– го ИАП стали четыре сбитых «Сейбра». один из которых пополнил счет Дмитрия Самойлова.

Во втором вылете в середине дня полк снова вылетел в район Дзюнсена на перехват крупной группы истребителей-бомбардировщиков F-84. Вместе с 523-м авиаполком по тревоге были подняты два других полка 303-й авиадивизии. Их пилоты смогли пробить заслон «Сейбров», обеспечив возможность прорыва к строю ударных самолетов «МиГов» 523– го полка. В яростной схватке на этот раз были сбиты пять «Тандерджетов», одного из них уничтожил Дмитрий Самойлов.

Надо отметить, что командование оценило успехи молодого ведущего: как правило, пара Самойлова-Зыкова вылетала на боевые задания в звене, возглавляемом командиром полка Карасевым или комэском Поповым, что, конечно, было большим доверием.

Одним из серьезнейших недостатков системы базирования 64-го авиакорпуса было ограниченное количество аэродромов, что приводило в ходе вылетов, в который участвовала вся дивизия, с одной стороны к бессмысленной трате горючего при формировании строя (понятно, что одновременно взлететь все не могли, и поэтому те, кто стартовал первыми ждали в воздухе остальных), а при посадке – немыслимой суголки на подходах к аэродрому. Как позже вспоминал Дмитрий Александрович, во время таких «дивизионных посадок», когда над аэродромом скапливалось большое количество самолетов с ограниченным запасом топлива, «в эфире и в воздухе творилось что-то невообразимое. Один кричит, что у него горючего «ноль», другой тут же сообщает, что у него уже давно «ноль». При этом самолеты иногда садились буквально «в затылок» друг другу.

В одном из вылетов, при выходе из боя над рекой Ялуцзян, у меня загорелась контрольная лампочка аварийного остатка горючего. Зная, что у нас на посадке столпотворение, так как садились три полка дивизии, я принял решение лететь на аэродром Аньдун. Подходя к четвертому развороту выпустил шасси и закрылки, и вдруг, находясь уже на четвертом развороте замечаю, что на полосу выруливает полк для взлета. Быстро убираю шасси и закрылки и напрямую иду к себе на аэродром Мяогоу в район четвертого разворота, благо расстояние между авиабазами было небольшим. Сходу выбрал место между заходящими на посадку и втиснулся между ними, за что услышал в свой адрес немало сочных «аргументов», но все же получилось удачно, никому не помешал, а двигатель встап уже на пробеге, и полосу я освободил уже по инерции.».