Текст книги "История Авиации 2001 04"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

21 мая 1964 г. два RF-8A с авианосца «Китти Хок» были обстреляны с земли. Один из них, пилотируемый лейтенантом Чарльзом Ф.Классманом, был повреждён, но всё же вернулся на свой корабль. 6 июня самолёт Классмана вновь попал под обстрел. На этот раз повреждения были настолько тяжёлыми, что пилоту пришлось катапультироваться и Классман попал в плен к партизанам Патет Лао, но спустя три месяца ему удалось сбежать. В отместку за сбитый самолёт авиация ВМФ США нанесла массированные удары по базам партизан.

У пилотов истребителей-бомбардировщиков F-100 и F-105 основные потрясения еще впереди. Пока калибр вьетнамских зенитных средств невелик, а потом)' экипажи сверхзвуковыых боевых самолетов бомбят почти в полигонных условиях.

Тот самый трофейный Т-28 «Троян» – первый истребитель вьетнамских ВВС.

12,7-мм пулемет ДШК не долго был основным зенитным средством партизан.

В тот же день, когда был сбит лейтенант Классман, над Лаосом совершали разведывательный полёт ещё два RF-8A, но на сей раз в сопровождении истребителей. 7 июня на выполнение задания отправился один RF-8A с авианосца «Констеллейшн» в сопровождении четырёх F-8D из VF-111, базировавшихся на авианосце «Китти Хок». Самолёты были обстреляны с земли, на это истребительный эскорт ответил штурмовкой позиций зенитчиков. В этот же день над центральным Лаосом был сбит самолёт капитана 3 ранга Фойла В.Линна, сопровождавшего разведывательный самолёт. Линн катапультировался и на следующий день был вывезен спасательным вертолётом.

Для более плотного прикрытия разведчиков с Тайваня перебросили эскадрилью VMFA– 323, вооружённую F-8. Она принимала участие в боевых действиях до июня 1964 г., когда была выведена в США для перевооружения на F-4B.

9 июня 1964 г. восемь F-100D из состава 615-й эскадрильи тактических истребителей (615th TFS) нанесли удар по целям на территории Лаоса: дороге №8 и путевому мосту Hen, который был одной из ключевых точек «тропы». Помимо «Супер Сейбров» в налёте приняли участие четыре F-105 и три RF– 101 С. Последние выполняли сразу несколько задач: доразведку целей перед началом удара, разведку средств ПВО в ходе налета и регистрацию результатов рейда. Операция оказалась безуспешной. Спустя неделю четыре «Супер-Сэйбра» из состава 428-й эскадрильи тактических истребителей (428th TFS) опять отбомбились по дороге №8, но из-за нехватки топлива, малого количества бомб и плотного зенитного огня результаты снова были почти нулевыми.

В середине июня в Тонкинский залив прибыл авианосец «Рузвельт», а 20 июня 1964 г командующий американскими войсками генерал Харкинс был заменен на Уильяма Д.Вестморленда, который в годы Второй Мировой войны служил в 9-й пехотной дивизии и командовал 187-й парашютной бригадой в Корее. Кроме того, он довольно долго был суперинтендантом военной академии в Вест-Пойнте-кузницы кадров для американских вооружённых сил. Те, кто хорошо его знали, переиначивали его фамилию «Westmoreland» в «Waste more men» (очень много трупов). Этот генерал не был склонен к решению конфликтов мирным путём, предпочитая отправлять на гибель солдат. Назначение новых фигур на основные командные посты на ТВД вызвало кадровые перестановки на нижних этажах американской военной машины. Люди Кеннеди сменялись на сторонников Джонсона. 2 июля посол США в Южном Вьетнаме Генри К.Лодж был заменен на генерала Максвелла Д.Тэйлора. Этот парашютист и герой Второй Мировой был полнейшим нулём в политике, а потому усердно проводил в жизнь идеи своих хозяев. Американское военное присутствие в регионе продолжала стремительно нарастать, а до Тонкинского инцидента оставалось менее двух месяцев…

Продолжение следует

ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ

Сверхманевренность – вопросы остаются

майор авиации канд. тех. наук Георгий Тимофеев

Успехи в освоении сверхманевренноспш отечественными авиаконструкторами и летчиками-испытате.лями вполне очевидны для всякого, кто хоть немного интересуется авиациеи. Впечатляющий каскад фигур высшего пилотажа вроде «кобры Пугачева», «чакры Фролова», «хука» и околокола», демонстрируемый нашими асами на авиашоу, а также невозможность повторения всех мних захватывающих пируэтов нилотами западных истребителей, позволил многим специалистам (в том числе и западным) авторитетно заявить о подавляющих преимуществах в воздушных боях сверхман серенных истребителей, созданных в ОКБ им П.О.Сухого. О том же, насколько оправданным является применение в реальном воздушном (юю подобных фигур, похоже всерьез не задумывается никто…

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Появление в конце 40-х годов на вооружении ведущих держав реактивных самолетов-истребителей, привело к значительному повышению динамичности, скоротечности и пространственного размаха воздушного боя. Лучшими представителями первого поколения этих машин стали советский МиГ-15 и американский F-86 «Сейбр», которые впервые вступили в бой в небе Северной Кореи в начале 50-х годов. Уже тогда стало очевидно несоответствие ЛТХ новых типов боевых самолетов и их вооружения, унаследованного от поршневых истребителей Второй Мировой войны. Несоответствие повышенного пространственного размаха и небольшой области эффективной стрельбы, которая представляла собой конус с вершиной в центре масс самолета-цели и ограничивалась дальностью 500-700 м, привело к тому, что количество боев, заканчивавшихся вничью, резко возросло. Иной раз летчик, имея тактическое преимущество, не мог закончить бой результативно из-за ограниченных возможностей бортового оружия.

Решение проблемы нашлось в виде управляемых ракет (УР) класса «воздух-воздух», которые впервые появились в США в середине 50-х годов. Определенные наработки в этой области уже к концу Второй Мировой войны были у немцев, ими были созданы и первые опытные образцы управляемых реактивных снарядов для применения по воздушным целям, но недоведенность конструкции, немыслимые (по меркам поршневой авиации) габариты и масса (200-250 кг!), а также острый дефицит времени для устранения недоработок, все это в совокупности не позволило опробовать новый вид оружия в небе Второй Мировой. Однако германскими разработками с успехом воспользовались американцы, к тому моменту уже обладавшие достаточным научным и промышленным потенциалом, чтобы форсировать научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в этом направлении.

Новое средство поражения начало широко применяться на истребителях 2-го поколения, которые к этому времени получили в качестве стандартного оснащения радиолокационные прицелы. Надо заметить, что первые УР наводились методом трех точек, т. е. летчик вынужден был прицельную метку на приборной доске совмещать с визуально видимой целью и собственно с самой ракетой. Таким образом, на маневрирование при пуске ракет накладывались жесткие ограничения по перегрузке самолета-носителя и цели, которая не должна была превышать 2 единиц. К тому же на ряде истребителей 2-го и 3-го поколений было решено отказаться от пушечного вооружения как не отвечающего требованиям времени, а от принятия части перспективных машин, таких как например «Крусейдер»Ш, и вовсе отказаться. Надо сказать, что среди тех, кто лишился пушек, были и МиГ-21, и F-4. Связано это было с тем, что теоретики воздушного боя с обеих сторон «железного занавеса» пришли к выводу о том, что, поскольку на самолете есть УР, дальность пуска которых, энергобаллистические характеристики и точность стрельбы из года в год повышаются, значит ближнему маневренному воздушному бою места в современном воздушном бое не остается, а пушка, в связи с этим, превращается в балласт. Но воздушные бои в локальных войнах доказали обратное.

Наиболее показательным примером ошибочности данной концепции стала война в Индокитае (1961-1975 г.г.), в ходе которой новейший многоцелевой тактический истребитель F-4 «Фантом»!!, являвшийся первенцем 3-го поколения реактивных истребителей, встретился в воздушных боях с представителями 1 -го поколения – дозвуковыми северо-вьетнамскими МиГ-17, В середине 60-х F-4, безусловно, считался самой совершенной машиной: два ТРДД обеспечивали ему максимальную скорость, превышавшую М=2, на самолете стояла мощная БРЛС AN/APQ-120 и новейшая электроника, экипаж располагал возможностью применения УР «воздух-воздух» как малой AIM-4 «Фалкон» и AIM-9 «Сайдвиндер», так и средней дальности AIM-7 «Спэрроу», весьма солидными были дальность и потолок, а также максимальная нагрузка в 7250 кг. На фоне этого «сверхзвукового чуда», МиГ-17 выглядел откровенно бедно, тем более, что вооружен он был «всего» тремя пушками. Каково же было удивление руководства Тактического Авиационного Командования ВВС США, когда статистика воздушных боев показала, что воздушные поединки для американцев, в лучшем случае, заканчиваются вничью! С вступлением в бой более совершенных МиГ-19 и МиГ-21 ситуация в небе для американских летчиков еще более ухудшилась.

Причина такого «афронта» крылась в том, что, при всем многообразии технических достижений, использованных на F-4, этот истребитель не был оснащен «старой доброй» пушкой, а эффективность УР оказалась существенно ниже ожидаемой, а их минимальная дальности пуска составляла на тот момент порядка 1000 метров. В частности, из каждых 11 «Сайдуиндеров», выпущенных американцами в ходе войны в Индокитае, свою цель нашла только одна (т. е. реальная эффективность составила всего 0,091 или 9,1%)! Таким образом, в ближнем бою, который, как выяснилось, «отменить не удалось» и он, более того, неизбежен при решении задач тактической авиации, F-4 если не безоружен, то малоэффективен. Да и подготовка американских летчиков к ведению маневренного ближнего боя была не на высоте, потому что этому уже не уделялось столько внимания, как раньше.

Возможности Су-27 оказались для американцев одним из самых неприятных сюрпризов, преподнесенных советскими авиаконструкторами на завершающем этапе «холодной войны».

Понятно, что в данной ситуации американцы должны были что-то предпринять. Так оно и получилось: в 1968 г. появилась новая модификация «Призрака» – F-4E, в конструкцию которого были внесены изменения, несколько сглаживавшие превосходство «МиГов» в маневренном бою. Но самое главное, истребитель оснастили новой авиационной шестиствольной пушкой М61А1 «Вулкан» со скорострельностью 6000 выстр./мин., что значительно повысило эффективность истребителя в бою на коротких дистанциях. Кроме этого была коренным образом пересмотрена программа обучения летчиков-истребителей, вернулась пилотажная подготовка и отработка тактических приемов маневренного боя. Так, в ВМС США появился центр подготовки летчиков «Топ Ган», и было сформировано несколько эскадрилий «Агрессор», которые в процессе боевой подготовки изображали вероятного противника, применяя его тактику, и были оснащены самолетами F-5, даже несколько превосходившими по своим маневренным характеристикам советские истребители МиГ-21.

В конце 60-х годов, опираясь на богатый опыт Вьетнама, в Соединенных Штатах ВВС начали выдавать требования ведущим компаниям на разработку и серийное производство нового, 4-го поколения истребителей. В основу подхода к проектированию основных истребителей ВВС F-15 и F-16 легло требование достижения значительно более высоких маневренных качеств по сравнению с истребителями предыдущих поколений, что должно было обеспечиваться повышением тяговооруженности (отношение тяги силовой установки к весу самолета) до 1 и выше, и понижением нагрузки на крыло до 290-320 кг/м! . Это, вместе с появлением всеракурсных модификаций ракеты «Сайдвиндер» AIM-9L и М с инфракрасной головкой самонаведения (ИК ГСН), заметно повысило эффективность ближнего воздушного боя. В числе основных было и требование установки скорострельной пушки с большим боекомплектом, что, как показало время, оказалось более чем оправданно, так как в локальных конфликтах 60-90-х каждый третий самолет сбивался именно огнем бортовой артиллерии.

Одновременно с пониманием роли ближнего маневренного боя стала возрастать и роль дальнего боя, для обеспечения которого стали применяться БРЛС с существенно возросшей дальностью обнаружения, возможностью автоматического сопровождения нескольких целей одновременно и их селекции по степени угрозы, а также обеспечения целеуказание головкам наведения (ГН) сразу нескольких УР. Наступательный потенциал истребителя в дальнем воздушном бою обеспечивается УР с разрешенной дальностью пуска до 40-50 км, а на таких машинах как МиГ-31 и F-14 – УР большой дальности, способных поражать цели на дистанции до 180 км.

Успешный дебют американских истребителей F-15 и F-16 в составе израильских ВВС в ходе кампании 1982 г. ускорил подготовку «советских контрмер», и уже в 1982 г. на вооружение фронтовой авиации и авиации ПВО начали поступать истребители 4-го поколения МиГ-29, а спустя два года – еще более мощные Су-27. Если первый представлял собой ответ на F-16, то второй был явно ориентирован на противодействие F-15. Хотя в воздушных боях «Фланкерам» с «Орлами» встретиться пока еще, к счастью, не пришлось, но на авиасалонах в глазах авиационной общественности слава американского «короля воздуха» мгновенно поблекла перед лицом «русского чуда», причем во многом благодаря демонстрации в воздухе новых «нестандартных» маневров.

Вот, что, к примеру, писал 30 июля 1989 г. британский еженедельник «Экономист» (цитата дана по книге А.Фомина «Су-27. История истребителя», с.75 – Прим. авт.): «Звездой авиасалона в Ле Бурже стал истребитель Су– 27. Это прежде всего результат более совершенной аэродинамики самолета. По сравнению с самолетами западного производства, он сохраняет устойчивость при гораздо более высоких углах атаки (110 градусов у Су-27, 35 градусов у F-16, 45 градусов у «Рафаля»). Особенно впечатляет выполненный советским пилотом элемент пилотажа «кобра», когда он задирает нос до такой степени, что, по сути, летит хвостом вперед. В случае схватки в воздухе F-15 придется нелегко. Возможность резкого торможения и подъема носа на несколько секунд, обеспечивают самолету Су– 27 в настоящее время неоспоримое тактическое превосходство над современными западными самолетами F-15, F-16, F-18, «Мираж»2000 и «Рафаль», которые не могут выполнять такой маневр. Кроме того, выполнение фигуры «кобра» позволяет предположить, что Су-27 обладает очень высокой маневренностью и управляемостью не только на предельных режимах, продемонстрированных Виктором Пугачевым. В практическом плане Су-27 уже вышел за границы таких предельных режимов, на которых планируется использовать западный экспериментальный самолет Х-29 и перспективный Х-31; но Су-27 – это боевой самолет, находящийся на вооружении! В итоге может оказаться, что маневренный истребитель следующего поколения, о котором мечтают все западные авиаконструкторы и ВВС, уже имеется, однако «по другую сторону баррикад»…»

Появление нового поколения реактивных истребителей потребовало разработки новых тактических приемов ведения дальнего и ближнего воздушного боя, что было необходимо для их эффективного применения, поскольку проблема «щита и меча» в плане тактики в виде арсенала приемов и контрприемов ведения боя для истребительной авиации не потеряла актуальности и сейчас. С учетом же того, что истребители вероятных противников в будущих локальных войнах будут иметь близкие летно-технические характеристики, многое будет решаться летно-тактической выучкой экипажей.

Поскольку в отечественно и зарубежной прессе достаточно подробно в разное время описывались методики выполнения различных новых маневров, продемонстрированные истребителями семейства Су-27, то данное ниже описание вряд ли прибавит что-то новое к уже имеющейся информации, а потому будет достаточно кратким.

Маневр «кобра» состоит в следующем (для высотного диапазона 500-1000 м): на скорости около 500 км/ч летчик полностью «берет» ручку управления «на себя», а по достижении угла тангажа 120°, пилот «отдает» ручку «от себя» до положения близкого к нейтральному. По достижении эксплуатационных углов атаки (примерно 25°-28°) летчик снова несколько берет ручку «на себя», предупреждая, таким образом, увод на отрицательные углы атаки. Время пребывания на закритических углах атаки должно быть фактически минимальным, иначе начнется боковое движение и сваливание. По этой причине вращение истребителя в продольной плоскости должно быть достаточно энергичным, с большими угловыми скоростями (примерно 65°/сек). На выполнение всего маневра затрачивается всего лишь 5– 6 сек, а время пребывания на углах атаки больших критического – 2,5-3,5 сек. При этом достигаются углы тангажа 70°-120°, углы атаки 80°-95°, а скорость машины на выводе составляет всего 200-220 км/ч, что меньше минимальной эволютивной скорости Су-27, которая составляет 300 км/ч.

Маневр «хук» – это маневр выхода на большие закритические углы атаки в процессе выполнения разворота в горизонтальной плоскости. Если «кобра» это маневр в вертикальной плоскости, то «хук» – пространственный маневр, выполняемый как разворот в горизонтальной плоскости с большим креном и дальнейшим переходом на углы атаки 80-90 градусов с потерей высоты. Как и «кобра», этот маневр начинается при скорости 490-500 км/ч и заканчивается на 200– 230 км/ч переходом в пикирование для набора скорости. Иногда маневр «хук» называют «горизонтальной коброй», поскольку траектория его выполнения, до момента потери скорости и начала пикирования практически адекватна траектории «кобры».

В сущности, «кобра», «хук», «колокол» и прочие подобные «кульбиты» с выходом на минимально допустимые скорости полета являются маневрами с ограниченной возможностью контроля пилотом за пространственным положением своего истребителя, во всяком случае, до тех пор, пока машина не достигнет в пикировании минимально допустимой эволютивной скорости. Но может быть они действительно способны обеспечить нашим истребителями помимо оваций публики еще и тактические преимущества в ближнем бою?

Но обо всем по порядку.

НА ПУТИ К БЛИЖНЕМУ БОЮ

Вряд ли необходимо доказывать, тот факт, что ближний бой является логическим продолжением дальнего. Конечно, на первый взгляд необходимость выхода в воздушном бою на «пистолетную» дистанцию может объясняться разными причинами, но, как ни странно, в основе каждой из них лежит проигрыш в схватках на дальней или средней дистанции. Показательны в этом плане события, произошедшие 9 января 1989 г. в Средиземном море над районом залива Сидра. В тот день боевой воздушный патруль в составе пары истребителей ВМС США F-14A, был направлен на перехват пары ливийских МиГ-23С, приближавшейся, как показалось американцам, к их корабельному ордеру с агрессивными намерениями.

В ходе поединка экипаж ведущего «Томкэта», сближаясь на встречных курсах, выпустил с дистанции 19.3 км и 16 км две ракеты AIM-7F «Спэрроу», от которых оба ливийца увернулись, выполнив противоракетный маневр. После этого пилоты обоих «МиГов» начали разворот на ведомый F-14, намереваясь зайти ему в хвост для атаки американского самолета УР Р-13, но «янки», явно не желавшие на этом этапе вступать в маневренный поединок с более легкими самолетами противника в условиях численного равенства, успели энергично развернуться и с дистанции 8 км поразить ведомый МиГ-23 одной единственной ракетой AIM-7F В это время ведущий «Томкэт» после отворота успел развернуться и зашел в хвост ведущего МиГ-23. Последний в этот момент также находился в развороте, готовясь атаковать с задней полусферы ведомый F-14, но в это время ливийский истребитель поразила, выпущенная с дистанции 2,5 км УР с ИК ГСН AIM-9L.

Таким образом, на один сбитый самолет в дальнем воздушном бою было израсходовано три УР средней дальности, а на один сбитый в ближнем хватило всего одной куда менее дорогой УР малой дальности. Любопытно, что данный расход ракет на один сбитый самолет подтверждается и результатами применения истребительной авиации антииракской коалиции во время войны в Персидском заливе в 1991 г., когда для уничтожения примерно трех десятков самолетов Саддама Хуссейна было израсходовано 96 управляемых ракет. Причем атаки в большинстве своем производились за пределами визуальной видимости по целям, которые не оказывали ни радиоэлектронного, ни огневого, ни маневренного противодействия атакующим.

Конечно, тактику воздушного боя истребителей 5-го поколения сложно предсказывать, но есть немало оснований предполагать, что и в будущем роль ближнего боя не только не уменьшится, а даже возрастет. Представим, что одна из воюющих сторон применит для завоевания господства в воздухе тактические (фронтовые) истребители с пониженной радиолокационной, ИК и другой заметностью. К слову, это одно из основных требований для перспективных истребителей, разработка которых в России сильно отстает от результатов, достигнутых в США, где, благодаря широко внедряемой технологии «стелс», уже начат серийный выпуск истребителя F-22, ЭПР которого примерно в 100 раз меньше чем у F-15 (ЭПР F-15 составляет 9 м2 ).

В случае применения таких самолетов дальний воздушный бой состоится только для той стороны, которая ими обладает, в то время как сторона, оснащенная обычными истребителями 4-го поколения (F-15, F-16, Су-27, МиГ-29, «Мираж 2000», «Торнадо» и т. д.) будет обнаруживать их при помощи БРЛС едва ли не одновременно с визуальным обнаружением! 1*

[Закрыть] . Таким образом, малозаметный истребитель произведет обстрел УР со средней дистанции и только потом, если атака не увенчается успехом, вступит в ближний бой. Пилоту обычного истребителя останется в это время всецело положиться на остроту своего зрения, чтобы вовремя увидеть дымный шлейф пущенной по нему ракеты средней (большой) дальности или приближающийся истребитель противника. В завязавшемся ближнем бою ему остается надеяться только на маневренность своего истребителя и собственную летную и тактическую подготовку, поскольку оставшиеся у него на борту УР средней дальности (Р-27, AIM-7 и пр.), окажутся ничем иным как балластом.

Вот тут-то нам с восторгом и говорят отечественные, а также зарубежные специалисты о том, что новые маневренные возможности, достигнутые на Су-27, позволяют пилотам этих истребителей использовать «кобры» и «хуки» «в качестве противоракетного динамического маневра при пуске ракеты с большими курсовыми углами» (цитата дана по А.Фомин. «Су-27. История истребителя», с.83 – Прим. авт.). Ниже можно прочесть, что «Поскольку при выполнении динамического выхода на сверхбольшие углы атаки максимальная перегрузка достигает 4 единиц, то у самолета Су-27 остается в запасе еще 5 единиц располагаемой перегрузки для совершения пространственного маневра, в частности, установившегося виража…» После чего автор сообщает, что тактическая ценность «хука» даже выше

чем «кобры». Хотелось бы обратить внимание читателя на приведенную цитату и постараться зафиксировать в памяти замечание автора книги «Су-27. История истребителя» по поводу величины располагаемой перегрузки, к которой мы еще вернемся.

Для того, чтобы подтвердить или опровергнуть это, зададимся вопросом: какие виды маневров против ракет средней дальности применяются в воздушном бою? Из тактических наставлений и боевого опыта известно два вида:

– маневры, направленные на «увод» области возможных пусков от ракеты и сокращению ее дальности полета за счет расхода энергии;

– маневры, направленные на увеличение вероятности промаха ракеты.

Оба вида маневров предполагают интенсивное изменение углового положения самолета в пространстве с одновременным использованием значительных угловых скоростей и существенного искривления траектории при изменении этого положения. Однако, как было показано, ни «кобра», ни «хук» не изменяют в значительной степени пространственное положение самолета, так как при выполнении этих маневров достигается только высокая угловая скорость вращения истребителя относительно центра масс, а отнюдь не поворот траектории. Поворот относительно центра масс не ведет непосредственно к изменению пространственного положения летательного аппарата (ЛА) и не воспринимается ГСН ракеты как перемещение цели, а потому не приводит к увеличению угловой скорости поворота координатора ГСН и, следовательно, к увеличению расходуемой перегрузки, не говоря уже о срыве захвата. Более того, «зависание» на маневре типа «кобра» означает отсутствие маневренного противодействия наведению УР и увеличивает вероятность поражения, а значит, в противоракетном маневрировании не дают ровным счетом ничего.

С учетом того, что в настоящее время «длинной рукой» для боя на средних дистанциях у истребителей американского производства является управляемая ракета AIM-120, реализующая многоканальность наведения и принцип «пустил-забыл», можно почти наверняка предположить, что при организации маневренного противодействия этим дальнобойным и очень маневренным (для своего класса) УР нашим истребителям вряд ли помогут «кобры» и «кульбиты».

Действительно, Су-27 выполняющий этот маневр, имеет слишком незначительное угловое перемещение в течении достаточно длительного промежутка времени. Напомним, что на выполнение «кобры» или «хука» тратится не более 6 секунд. При его выполнении средняя скорость Су-27 составляет всего лишь 365 км/ч (что соответствует М=0,3 или чуть больше 100 м/с), т. е. фактически ненамного превосходит минимальную эволютивную, а это даже теоретически не позволит нашему истребителю существенно изменить пространственное положение, заставив тем самым вражескую ракету потратить энергию и таким образом сократить ее дальность полета или увеличить ошибку наведения. Замечу, что американская УР на конечном участке траектории, после прекращения работы двигателя, в самом худшем случае (при непрерывном наборе высоты с момента пуска) будет мчаться со скоростью, соответствующей М=0,75-0,8 (при которой еще возможен управляемый полет). Конечно, существует незначительная вероятность того, что в этих условиях у «американки», находящейся на «последнем издыхании», не хватит «энергетики», и она не дотянется до нашей машины, зависшей в этом пируэте, но рассчитывать на это явно не стоит. Таким образом, совершенно ясно, что в ракетном бою на средних дистанциях «кобры» и «хуки» не только ничего не добавляют в арсенал средств защиты истребителя, но и даже вредны.

Если обе воюющие стороны применят малозаметные истребители, то количество дальних боев в гипотетических конфликтах будущего, по сравнению с локальными войнами 60-90-х г.г. прошлого столетия, может существенно сократиться. Причиной этого является то обстоятельство, что одним из основных требований к истребителю 5-го поколения является сверхзвуковая крейсерская скорость, а это делает (совместно с пониженной радиолокационной заметностью) дальний бой слишком скоротечным и, по всей видимости, малоэффективным, поскольку противники могут просто не успеть применить свои УР средней дальности. Характеристики современных и перспективных обзорно-прицельных комплексов не позволят своевременно осуществить обнаружение и захват цели для дальнейшего целеуказания ГСН управляемых ракет, находящихся на борту. Согласно опубликованным данным, максимальная разрешенная дальность пуска американской AIM-120C составляет 120 км, у отечественного изделия аналогичного назначения – Р-77 – этот параметр несколько ниже и составляет 100 км (согласно же такому авторитетному справочнику как «Brassey's World Aircraft amp; Systems Directory». уже в 1996 г. был создан вариант Р-77М сдельностью пуска, увеличенной до 160 км! – Прим. ред.), но взаимное обнаружение будет происходить на дистанциях, в 5-6 раз меньших указанных величин.

С учетом того, что американские специалисты заложили в характеристики F-22 возможность полета с крейсерской скоростью соответствующей М=1,5, а противоборствующая сторона, видимо, будет располагать «чем-то не хуже» (автор надеется, что это будут все-таки истребители 5-го поколения отечественной разработки, пусть даже и в экспортном варианте), можно предположить, что в целом ряде случаев сближение подобных авиационных комплексов будет происходить со скоростями, соответствующими М=3 или около того. Формальный расчет с учетом скорости звука, позволяет получить скорость сближения двух подобных ЛА, равную примерно 1000 м/с, или 3600 км/ч! Таким образом, каждую минуту дистанция между самолетами будет сокращаться на 60 км! Теперь представим, что противники «засекли» друг друга на дистанции 20 ± 5 км. С учетом времени, затрачиваемого на подготовку УР к применению (опознание, захват, автосопровождение, целеуказание), пуск будет произведен фактически уже на рубеже входа обоих противников в ближний бой, где эффективность ракет средней и, тем более большой дальности, весьма невысока. Причиной этого является тот факт, что УР средней дальности с полуактивной РЛ ГН в таких условиях очень трудно применить, т.к. дальность, с которой будет осуществлен пуск, окажется сопоставимой с дальностью окончания подсветки цели бортовой РЛС в процессе наведения такой ракеты. В случае же использования противником различных активных и пассивных помех ситуация будет еще больше осложнена.

1* Предполагая, что данный тезис абсолютному большинству читателей может показаться неочевидным, можно рассмотреть следующий пример. Дальность обнаружения в передней полусфере воздушной цели с ЭПР равной 3 м² для БРЛС Н-001, установленной на Су-27, составляет 100 км. Совершенно очевидно, что этот параметр зависит от чувствительности приемника БРЛС и возможностей системы по выделению и обработке отраженного радиосигнала цели от так называемого шума. Теперь представим, что в качестве цели выступает F-22, ЭПР которого равна примерно 0,01 м². Несложный расчет позволяет установить, что максимальная дальность обнаружения такой цели для БРЛС Н-001 составит лишь 17,5-18 км! – Прим. ред.

Рис.1 Зона захвата цели БРАС в условиях ближнего боя.

Рис.2 Зона захвата и автосопровождения цели БРАС в условиях ближнего боя (вид из кабины F-15).

Надо отметить, что возможности американского истребителя 5-го поколения F-22noKa для отечественных авиаконструкторов недосягаемы.

Существенно лучше могут показать себя в этой ситуации УР с активной РЛ ГСН (AIM-120, Р-77), которые в настоящее время считаются основным оружием истребителей 5-го поколения. Однако для эффективного применения этих мощных средств поражения требуется задействовать радиолокационный прицельный комплекс (РЛПК). К сожалению, с уменьшением дистанции до противника (а именно это и будет происходить) эффективность этих систем довольно быстро падает. Фактически в условиях ближнего маневренного боя РЛПК способен обнаруживать и вести автосопровождение целей на дальности от нескольких сот метров (в заднюю полусферу) до 9-10 км.