Текст книги "Проданная мафии (СИ)"
Автор книги: Найн Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава 14
Росс, устроившийся в гостиной со стаканом в руках, поворачивает голову на звук шагов.
– Ты долго, – сообщает Винсент. – Ну, и как она?
Чарли спускается с лестницы и, подойдя к бару, наливает себе выпить, игнорируя вопрос друга. Через пару десятков секунд на лестнице слышатся другие шаги. Нэнси ступает тихо и замирает, увидев Росса.
– Боишься? – скалится мужчина в хищной улыбке.
– Винс, – осаживает Саттон друга и переводит взгляд на девушку. – Ступай.
Паркер кивает и прибавляет шаг, стараясь скрыться от мужчин поскорее. Очутившись на кухне, она прижимается спиной к стене и переводит дух.
– И что, даже не отшлёпал её за плохое поведение? – улавливает она насмешливый голос.
– Ты сделал это за меня.
– Оу, поверь, брат, я не сделал и половины того, что ты можешь, – продолжает смеяться Винсент. – Мне ли тебя учить, как надо обращаться с такими миленькими малышками. Помнится, раньше у тебя не наблюдалось с этим проблем. Одна помощница патрона чего стоила.
– У нас с ней ничего не было, – усаживается Чарли в кресло напротив дивана.
– Так уж и не было? – сканирует он друга. – Ну, тогда ты многое потерял. Она была бы очень даже не прочь оказаться с тобой или под тобой, – хохочет Росс. – Помнишь, как она вырядилась в школьницу на Хэллоуин? Все наши просто попадали. Такой невинный и одновременно развратный цветочек. Я тогда весь вечер пытался прижать её к стене. Не далась. Всё спрашивала о тебе.
– Она была помощницей патрона, – напоминает Саттон. – И он относился к ней, как к дочери.
– А к тебе, как к сыну, – подхватывает Винсент. – Ох, этот сладкий налёт инцеста. И почему у меня нет младшей сестры?
Чарли не отвечает на этот риторический вопрос, делая новый глоток. Присутствие лучшего друга успокаивает и вносит толику стабильности в его жизнь. А эти похабные разговоры лишь говорят о том, что перед ним сидит настоящий Росс. Винс не конченый извращенец, который двадцать четыре часа в сутки болтает о женщинах, но… Женщин он и правда любит, точнее секс с женщинами.
– Красивые девушки делают этот мир не таким дерьмовым.
Это почти как библейская заповедь, если бы, конечно, кто-то позволил Винсенту писать эти заповеди. В его исполнении их было бы не так много, и все они были бы направлены на что-то греховное.
– Так что ты хотел мне рассказать?
***
Работа – ещё одно волшебное слово. Она творит настоящие чудеса с людьми.
Саттон проводит в обсуждении с другом ни много ни мало шесть часов. Под конец рядом с кофейным столиком оказывается пара пустых бутылок из-под виски, а на лицах мужчин ни тени опьянения.
– В любом случае, Джимми обещал достать копии отчётов, – заканчивает Росс. – Он, кстати, просил передать тебе благодарности и сообщал, что его дочка уже совсем поправилась. Зовёт тебя на свой день рождения
– Кто? Джим или его дочь? – улыбается Чарли.
– Дочь. Сказала, ты будешь там самым главным гостем и самой главной принцессой. Тебе, кстати, подошёл бы розовый?
Саттон запускает в друга одним из листов с цифрами, но тут уклоняется и с ловкостью акробата оказывается за диваном.
– Я не дамся так легко, – возвещает Винс. – Тебе придётся постараться, чтобы выманить меня отсюда.
– Кхм.
Чарли оборачивается, а Росс приподнимается, чтобы увидеть того, кто им помещал. Нэнси мнёт края фартука.
– Ужин готов, – сообщает девушка.
Те шесть часов, что мужчины провели за работой, Паркер не теряла времени даром. Ей больше не хочется почувствовать на себе недовольство Винсента, пусть Саттон и сказал, что ей нечего бояться.
– Вот это другое дело, – пододвигает Росс тарелку поближе к себе. – Пахнет лучше чем-то, что принёс Уорнер. И как ты только питался этой помойкой?
Чарли предпочитает не говорить, разбираясь со свежим хлебом, просто отрывая от него кусок. Рядом на столешнице лежит нож, но от хлеба исходит приятное тепло и его хочется коснуться.
– Садись с нами, – предлагает Саттон Паркер.
– Спасибо, я не голодна, – Нэнси отступает в сторону мойки. – К тому же, печенье ещё в печке и…
– Сядь, – повторяет Чарли.
Девушка стискивает зубы от досады, но все же подчиняется. Она устраивается между мужчинами и без особого энтузиазма принимается ковыряться в запечённом картофеле. Саттон и Росс возвращаются к рабочим вопросам, словно находятся одни и за столом, и в комнате.
Паркер прислушивается краем уха, но разговоры о цифрах ничего ей не говорят. Через некоторое время в тарелке Нэнси оказывается пюре из того, что было полноценным ужином, а мужчины отодвигают от себя тарелки.
– Было вкусно, – Винсент смотрит на девушку. – Вот видишь, можешь же, когда захочешь, Бэмби.
Чтобы не говорить с мужчиной, Паркер встаёт из-за стола и убирает посуду. Раздаётся звук отодвигаемых стульев.
– Было вкусно. Спасибо, – сухо благодарит Чарли и покидает кухню, кивком головы зовя за собой Росса.
Нэнси разворачивается, думая что и друг Саттона вышел за ним, и тут же оказывается прижата к мойке.
– Хорошая девочка, – улыбается Винсент. – Прямо хозяюшка. А знаешь, что делают хорошие хозяюшки после ужина? – Паркер отворачивается и содрогается от горячего дыхания мужчины. – Они стараются и дальше, но уже в хозяйской спальне, – его ладонь опускается на бедро девушки. – Ты уж не подведи, птичка, и отплати своему спасителю сполна, – тихий смешок мужчины разбивает тишину. – Поверь, ты не останешься неудовлетворённой.
Глава 15
Нормальная жизнь? Существует ли какой-то список, где указываются все пункты этой нормальности? Кто решает, что нормально, а что нет? Кто тот большой дядька, у которого все спрашивают разрешения и боятся его разозлить своей ненормальностью? Нормальная жизнь для каждого своя и не имеет значения, как к этому относятся посторонние.
Для Саттона нормально не спать по ночам и запираться в офисе, чтобы не позволить своему лучшему другу помешать работе. Для него нормально разбираться с поставками и считать прибыль от них. Нормально отдавать приказы, которые могут идти в разрез с законами и моралью. Нормально требовать от других людей чего-то и получать это. И совершенно точно в его нормальность никак не вписывается девушка в доме.
Для Нэнси нормально жить по графику, засыпать и просыпаться в одно и тоже время. Для неё нормально колоть себе пальцы иголкой, когда сильно устаёт во время работы в мастерской и ходить всегда с пластырями. Нормально возвращаться в квартиру и приниматься за уборку, так как она не выносит песка на полу и грязную посуду. Нормально готовить и ждать возвращения брата, а после уходить спать, так и не встретив единственного родного человека. И в её нормальность тоже никак не вписывается незнакомый мужчина и ситуация, в которой она очутилась.
После того дня, когда Винсент чуть не задушил девчонку, Паркер больше не отлынивает от своих обязанностей и не прячется в комнате, игнорируя свои и чужие потребности. Теперь она тенью скользит по огромному дому, наводя в нём порядок и стараясь лишний раз не отсвечивать, если на горизонте появляется Саттон. Иногда она выходит на задний двор и общается с близнецами, но стоит ей лишь почувствовать нечто неладное, как она тут же возвращается обратно.
Чарли всё чаще начинает замечать следы пребывания Нэнси то там, то здесь. Она, кажется, успевает приложить руку ко всему в этом доме, даже в кабинете появляется незаметно для него. Прибирается там и оставляет после себя тот самый сладковатый запах с примесью чего-то химического. Ему больше не приходится принимать пищу в кабинете в полном одиночестве, так как кощунственно есть то, что приготовила Паркер вне светлой кухни или столовой. Домашняя еда это не то второсортное нечто, что притаскивают курьеры.
Но при всех таких изменениях, Чарли не успевает подловить девушку. У него нет никакого желания бегать и искать её по всему дому, пугая лишний раз своей навязчивостью. Ему в принципе не так уж и важно её увидеть, это не изменит его жизнь и не сделает лучше. Но Саттон впервые понимает, что нормальность его жизни искажается, и дело точно в Паркер. В том, что она одновременно и есть в его жизни, и её нет. Его раздражает подобная неопределённость, но за Нэнси он все же не бегает.
Паркер прилагает все свои умения по скрытности, только бы не пересекаться с мужчиной. Пусть он и сказал, что не тронет, и пусть помог избавиться от Винсента. У неё всё равно нет никаких причин доверять ему. Ведь будь он действительно таким хорошим, то отпустил бы её домой и не стал удерживать, как пленницу. Хотя по разговорам близнецов составляется мнение, что Чарли не просто человек, а практически святой. Насколько святым может быть тот, кто владеет почти что империей.
– Босс ничего не делает, не обдумав это и не прикинув все за и против, – высказывается как-то Пол.
– Он один из самых умных людей, что мы встречали, – подхватывает Нил.
– И мы ни разу в жизни не пожалели, что доверились ему, – заканчивает старший на несколько минут Уорнер.
– Тебе тоже стоит попробовать.
Все эти слова звучат слишком сказочно, чтобы оказаться правдой, и Нэнси не собирается бездумно принимать чьи-то предложения, пускай парни и выглядят при этом искренними. Червячок сомнений, закравшийся в голову Паркер после разговора с Саттоном в комнате, призывает никому не верить. Даже собственному брату. Вернётся ли Карл за ней?
***
В один из дней Чарли просыпается раньше своего обычного времени. Предыдущий вечер прошёл плодотворно и мужчина не видел причин засиживаться допоздна, поэтому заснул почти что по академическому времени, как делал это в далёком детстве. Оттого он спускается на кухню и впервые за последнее время застаёт Нэнси.
Девушка обескуражено глядит на Саттона, сжимая в руках пластиковую лопаточку, и вскрикивает, приложившись рукой о край нагретой сковороды.
– С добрым утром, – приветствует мужчина Паркер и, приблизившись, берёт её за руку, кожа на месте ожога уже покраснела. – Нужно посмотреть в аптечке, что есть от ожогов.
– Там ничего нет, – пытается Нэнси убрать свою руку. – Они все пустые.
– Да, конечно.
Чарли кивает, поняв, какую глупость сказал. В этом доме давно никто не жил, а значит тут нет многих необходимых вещей. Например, медикаментов. Он морщится, пытаясь вспомнить, что же делают при таких вот бытовых ожогах и тянет девушку за собой.
Паркер не противится, позволяя мужчине сначала приложить к больному месту лёд, завёрнутый в кухонное полотенце, а после с интересом наблюдает, как он разбивает яйцо и аккуратно отделяет белок от желтка.
Пальцы Саттона деликатно касаются ожога, нанося на него сырой желток. Рука Нэнси такая маленькая по сравнению с его собственной. Он с лёгкостью обхватывает её кисть двумя пальцами, и ещё остаётся место. Эта хрупкость девушки вызывает некое подобие нежности.
– Зачем яйцо?
– Что?
Чарли поднимает голову, перестав прослеживать за тонкими голубыми ниточками вен под белой кожей Паркер.
– Зачем яйцо?
– Наша воспитательница всегда так делала, когда мы обжигались, – мелькает на губах мужчины улыбка. – Это, конечно, дорогое удовольствие, но помогало хорошо, и после не оставляло никаких следов. Не думаю, что тебе хочется иметь шрамы на своём теле.
– Воспитательница? – Нэнси пропускает замечание о шрамах мимо ушей, склоняя голову на бок.
– В приюте, – отвечает Саттон. – Там были такие же проблемы с лекарствами, как и у нас сейчас. Приходилось обходиться подручными средствами. Которые, впрочем, не всегда помогали.
– Оу, – вырывается у девушки изумленно.
– Чему ты так удивилась? – усмехается мужчина, закончив обрабатывать ожог, но продолжая удерживать Паркер за руку.
– Я не думала… То есть… Простите, мне не стоило ничего говорить, – она снова пытается вырваться из мягкого захвата, и ей удаётся. – Спасибо за помощь. Уже и правда не болит.
– Нужно будет повторить, как только желток засохнет, – инструктирует Чарли. – И так несколько раз, пока покраснение полностью не сойдёт.
– Поняла, – отступает Нэнси обратно к плите.
– И я скажу парням, чтобы они съездили в супермаркет и купили всё необходимое. Напиши список, что тебе понадобится, – усаживается он за стол. – Не хотелось бы других сюрпризов.
Глава 16
Но сюрпризы случаются в этот же день. Точнее, не сюрприз даже, а скорее небольшая заминка. Нэнси получает от Нила пакеты с продуктами и, выкладывая их на стол, прикидывает, что будет готовить. В этот момент понимает: она ничего не знает о хозяине дома. И в другой раз её бы это не побеспокоило, но она собирается приготовить ореховый пирог, а аллергия на орехи одна из самых распространённых. Она не желает убить Чарли. По крайней мере не сейчас, когда он действительно добр к ней.
Девушка пытается выспросить всё у Нила, что ошивается на кухне, в попытке спереть чего-нибудь вкусненького из холодильника, а тот только пожимает плечами и с улыбкой сообщает:
– Мы не так близко знакомы с боссом, чтобы читать друг другу вслух наши медицинские карточки.
Паркер чертыхается про себя и, наказав Уорнеру ничего не трогать, а не то снова поедет в магазин, направляется в подвал. Точнее, огромное место, разделенное на несколько секций, подвалом назвать язык не поворачивается. Здесь светло и просторно, и окон не меньше, чем наверху. Девушка уже как-то спускалась сюда, но не решилась ничего трогать: ни тренажёры, ни ретро игровые автоматы, ни фигурки, любовно расставленные на полках
Нэнси медленно ступает по ступенькам, будто кто-то может услышать её шаги из-за грохочущей музыки. Она останавливается где-то на середине лестницы и незамедлительно замечает Саттона вместе со вторым из близнецов. Они находятся на небольшом ринге и не замечают ничего вокруг, отчаянно стараясь победить в товарищеском спарринге.
Девушка, умеющая из самой дешёвой и, казалось бы, неприметной ткани сшить нечто потрясающе, замечает красоту везде. Её взгляд выцепляет даже нечто крошечное и неприметное, после чего вырисовывается целая потрясающая картина. И сейчас она тоже видит.
Капли пота сбегают по спине Чарли, впитываясь в резинку спортивных штанов. В них отражаются солнечные лучи, попадающие в подвал через окна под потолком, и на какой-то миг Нэнси зажмуривается, чтобы не ослепнуть от этой яркости. Её пальцы сжимаются на перилах, а глаза не перестают очерчивать крепкий стан мужчины, подмечая новые детали, создающие идеальную симметрию его фигуры. Мышцы на миг вздуваются под кожей Саттона, и Паркер сглатывает, ощутив сухость во рту.
Чарли ведёт плечами, почувствовав пристальное внимание, и бросает взгляд через плечо из-за чего пропускает новый удар Пола.
– Внимательнее надо быть, босс, – опускает Уорнер руки. – Оу, Нэнси, – замечает он девушку. – Пришла посмотреть, как я выиграю?
Саттон стягивает перчатки и двигает челюстью, проверяя, не сломал ли её старательный парень. На ринге нет никаких условностей. Здесь Чарли не начальник, а Пол не подчинённый, который щадит своего босса.
– Ты что-то хотела? – мужчина спускается с ринга и снимает с груши полотенце, набрасывая его на плечи.
Паркер всё так же стоит, не шевелясь. Смущение, накатившее на неё при виде Саттона, увеличивается от приближения мужчины. Щёки горят и она уверенна, что покраснела. Это так неловко и омерзительно, учитывая, что он почти её тюремщик.
– Я… – девушка сглатывает и наконец отворачивается, обращаясь в пустоту. – Хотела спросить, нет ли у вас аллергии на орехи? Ну, или вообще на что-то. Хочу приготовить ореховый пирог, и не знаю…
– Ореховый пирог? – останавливается Чарли на нижних ступеньках.
Он всё видит. И как лёгко дрожат её руки, и как на лбу появляется испарина от резко взметнувшейся температуры, и как становятся красными губы, словно стараются перегнать в этом щёки. Такая очаровательно неиспорченная жизнью. Незнающая ничего. Невинная.
– У меня нет аллергии на орехи, – улыбается Саттон. – Да и вообще ни на что нет аллергии, разве что на кошачью шерсть. Но я надеюсь, ты не соберешься как-нибудь запечь кошку.
Он смеётся над ней и Паркер вспыхивает, только уже от возмущения. Девушка смиряет мужчину суровым взглядом и, кивнув, резко разворачивается, почти убегая из подвала. Милая.
***
Это, наверное, самый спокойный день в жизни Чарли за последние лет тринадцать. Он позволяет себе воспользоваться советом лучшего друга и на некоторое время забывает про работу. Винсент обещал обо всём позаботиться, и как бы это эгоистично не выглядело, Саттон перекладывает на Росса все проблемы. Только на один короткий день, в который уместилось больше, чем за целый год.
После холодного душа мужчина снова оказывается на первом этаже, но кроме стола, накрытого к ужину, никого не застаёт. Он выглядывает в окно, но на заднем дворе тоже никого нет. Иногда Чарли может застать там Нэнси, беседующую о чём-то с близнецами. В такие моменты она выглядит расслабленной и даже довольной своей жизнью, что самую малость коробит Саттона. Он ощущает себя злобной мачехой, которая не даёт жизнь падчерице.
Чарли обходит первый этаж, спускается в подвал, заглядывает в комнаты на втором этаже и возле самой последней видит чуть приоткрытую дверь на чердак. Ответ напрашивается сам собой.
Чердак такой же облагороженный, как и подвал. Тут нет никаких игральных столов, ковров, большого количества света, но все вещи разложены по сундукам и коробкам, а у противоположной от двери стены находится стол, на котором стоит швейная машинка.
Саттон оглядывает большое пространство. Нэнси оказывается в углу около высокого зеркала в пол. Она крутится перед ним, разглядывая своё отражение в старомодном платье, которое необычайно ей идёт.
– Не знал, что тут швейная мастерская, – шутит Чарли, проходя по чердаку.
– Простите, – спохватывается Нэнси, принимаясь оправдываться. – Я нашла машинку в одной из коробок, и у меня не было вещей, поэтому я подумала, что никто не станет ругаться, если перешью кое-что для себя. Я сейчас же всё верну на свои места. Простите, пожалуйста.
И снова этот её взгляд, под которым Саттон чувствует себя, как заправский психопат, от которого следует держаться подальше. Это раздражает.
– Не нужно, – удерживает Чарли себя в руках, не позволяя себе сорваться на девушке.
Чего он в принципе ожидал? Что она прыгнет к нему в объятия и станет ласковой, как котёнок? Или что будет называть своим спасителем и попытается быть как можно ближе? Абсурд. От этих мыслей его начинает тошнить.
– Тебе очень идёт, – разворачивает мужчина Паркер обратно к зеркалу, застывая за её спиной. – Ты очень красивая, – опускает он голову, лаская взглядом её фигуру, обтянутую кремовой тканью, что в купе с соблазнительным, сладким запахом делает её похожей на… – Ты напоминаешь мне зефирку.
Нэнси не шевелится, а Саттон невесомо проводит ладонями по её обнажённым рукам: от плеч, ниже к запястью, оттуда к немного вспотевшим ладоням. Волнуется. Он сам ощущает лёгкий трепет.
– Мне бы хотелось, чтобы ты всегда носила платья, – шепчет Чарли, продолжая гладить руки девушки.
Паркер вздрагивает от того, как мужчина прижимается к ней плотнее. Открытая спина даёт полностью почувствовать его горячую кожу, даже сквозь ткань футболки. Колени Нэнси подгибаются и непонятно, каким образом мужчина предугадывает это и удерживает её за предплечья.
– И тебе не нужно перешивать их, – встречаются их взгляды в зеркальном отражение. – Можешь купить себе новые. Какие пожелаешь.
Наверняка ей давно никто ничего не покупал. Не заботился о ней. Почему-то Саттон понимает это, не задав ни единого вопроса. Она похожа на ту, что заботится о других и забывает про саму себя. Да, она выглядит опрятной, но у неё нет ухоженных ногтей, милых побрякушек, что нравятся девушкам и она радуется этому платью так, словно это лучший подарок на Рождество.
И Чарли хочется увидеть её лицо в тот момент, когда он подарит ей что-нибудь. Что-нибудь дорогое, ужасно непрактичное, но что ей обязательно понравится. Она удивится? Засмущается? Попросит его вернуть всё в магазин? Или потупит взор и тихо-тихо поблагодарит? Ему хочется это увидеть, до сведённых пальцев хочется. Так же, как и поцеловать её.
Паркер наверняка не знает, но предполагает, что какой-то из продуктов, привезённых Нилом, был просрочен. Она точно отравилась, и её мозг ничего не соображает. Он будто плавает в горячей воде и её разум затуманен, как при горячке. Как ещё объяснить то, что она не сопротивляется действиям мужчины, и покорно оборачивается ведомая его руками.
Нэнси ведь собиралась драться с Чарли, если он придёт в её спальню. Она собиралась сражаться за собственное тело, если мужчине взбредёт в голову взять её силой. Она собиралась кусаться и царапаться и, может, даже умереть, но ни за чтобы не поддалась. А теперь…
Саттон заглядывает девушке в глаза, удерживая её одной рукой за талию, прижимая к себе, а второй касаясь красивого лица. Эти глаза. Он не верит в сверхъестественное и мистику, но в данный миг готов предположить, что девчонка наверняка обладает каким-то гипнотическими способностями, или что она смогла его приворожить.
Точно гипноз. Вот почему он видел эти глаза везде, в каждой из своих сотрудниц, даже когда спал с Моникой. И как часто они приходили ему во сне: большие, манящие и опасные.
Паркер чуть приоткрывает губы, когда Чарли надавливает на её острый подбородок. Она неотрывно следит за лицом мужчины, ощущая при этом, как его ладонь на талии то поднимается, то опускается, осторожно поглаживая, как дикого зверька. Приручая.
– Ты такая красивая, – повторяет Саттон.
У него в жизни было много красивых, более эффектных и сексуальных, но ни одну из них он не может сейчас вспомнить и сравнить с Паркер. Потому что он заранее предрекает их проигрыш. Нельзя сравниться с чем-то настолько чистым и незамутнённым. И ей на самом деле не нужны никакие из женских уловок, чтобы привлечь внимание. Она сама по себе притягательна. Настолько, что это пугает. Люди не должны быть такими. Это преступление против природы.
– Мис…
Саттон проводит большим пальцем по губам Нэнси, призывая её забыть на миг обо всём. Он не желает ничего слушать. Время для разговоров настанет позже, когда она запрётся у себя и станет опять его избегать. Чарли не обещает, что будет стараться вымолить прощения. Он не умоляет, но попробует. Попробует объяснить, почему так поступил. Поступает.
– Такая красивая.
Он не набрасывается на её губы в голодном исступление, хотя видит Бог, ему хочется. Она создана для того, чтобы опорочить, чтобы наблюдать, как станет краснеть, отнекиваться, а после согласится и поддастся наслаждению. Саттон сумеет доставить ей столько удовольствия, что она забудет про все свои принципы и запреты. Ничего из этого не нужно, пока двое наслаждаются друг другом. Но сейчас он вынуждает себя притормозить и целует её.
Его губы мягкие и совершенно не слюнявые, какие были у парня, с которым Нэнси как-то целовалась. Чарли не торопится, целует обдуманно, выверено, будто составляет какой-то новый анализ. Ни капли спешки и агрессии. Только ласка и нежность, которую она заслуживает. Паркер подаётся чуть выше, привстав на носочках, и мужчина опускает вторую ладонь на её талию, чтобы в следующее мгновения приподнять девушку над полом.
Нэнси охает от неожиданности и Саттон углубляет поцелуй, проникая в её маленький рот языком. От неё не только сладко пахнет, она сама по себе сладкая. И мужчина жмурится сильнее, чтобы застонать от удовольствия, от её податливости, мягкости и неумелости. Она так старательно пытается отвечать, что выходит неуклюже, забавно и ещё более возбуждающе.
Чарли проглатывает первый стон девушки и, наконец, позволяет себе утробно зарычать, чуть прикусывая её нижнюю губу. И это становится лишним.
Паркер упирается ладонями в плечи мужчины и отталкивает его от себя. Саттон не собирается никого удерживать. Он покорно опускает Нэнси на пол и снова осматривает её.
– Тебе действительно идёт это платье, – говорит он искренне. – Ты…
Девушка не дослушивает до конца и, метнувшись в сторону, сбегает с чердака, забыв про свою повседневную одежду. Чарли запускает пальцы во влажные после душа волосы и смеётся. Этот день получился чудесным.
