Текст книги "Королева их сердец (СИ)"
Автор книги: Найн Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 42
Какие бы сильные нервы у человека ни были, видеть своих родных на пороге смерти бывает тяжело. К такому невозможно подготовиться и настроиться. Даже если человек неизлечимо болен, каждое его попадание в реанимацию воспринимается всё с той же остротой. Особенно сложно, потому ты не знаешь, как ему помочь и облегчить страдания. Все мы беспомощны перед ликом смерти.
Больница, куда привезли Воронцову, является частной клиникой, которую спонсируют Короли. Всё неофициально, конечно, но верхушка знает, что к чему. Именно поэтому никто не бросается вызывать полицию, увидев девушку с ножевым ранением. Им за это не платят.
– Держи, – Валерия протягивает Стасу стаканчик с растворимым кофе.
– Спасибо, – глухо отвечает Кулагин и, приняв напиток, не делает ни глотка.
Лера тоже не пьёт свой кофе. Не лезет в горло. Она чувствует себя виноватой в случившемся. Всё ведь произошло во время вечеринки. Останься она в Европе – ничего бы этого не было. Но она так сильно хотела познакомиться с девушкой, которая заставила её братьев щебетать как птички. Мия должна была быть особенной, так и оказалось. Но теперь она на операционном столе.
Стас смотрит в одну точку. Небольшая, почти крошечная чёрная точка на голубой стене. Она так сильно его раздражает, что ещё немного – и он разнесёт стену к чертям, избавляясь от проклятой точки. Но у него нет на эти сил. У него даже нет сил, чтобы отвернуться и посмотреть на девушку рядом. Именно поэтому он остался в больнице, хотя обязан был поехать с Денисом.
Белов не стал подпирать стену клиники и уехал, как только убедился, что Воронцова попала в руки врачей. Он понимал, что его место рядом с другом и сестрой, но не смог заставить себя успокоиться и не двигаться. Ему надо было действовать. Решить проблему. Наказать виновного. Его руки были в крови Мии, и он собирался испачкать их ещё больше.
Сколько прошло времени, Кулагин не знает. Лера успела забрать стаканчик с остывшим кофе и принести ещё один, который мужчина так же не выпил. Несколько раз подходили медсестры, и Валерия сама с ними разговаривала. Стас не слышал ни единого слова.
Он подвёл. Снова не уберёг дорогого человека. Позволил себе расслабиться и не заметил опасности. Точно так же было с Денисом во время военной операции. Он попал в плен лишь по причине недальновидности Кулагина. Стас обязан был продумать операцию до мелочей, но понадеялся на профессионализм своих людей и неподготовленность противника. Он посчитал себя умнее других. Решил, что они не придумают ничего стоящего. И Белов чуть не поплатился за это жизнью.
– Привет.
Лера поднимается со скамьи, увидев брата. Она разглядывает его, стараясь увидеть что-то подозрительное, но Денис выглядит как обычно. Если не считать, конечно, пустого взгляда.
– Езжай домой, – Белов кивает в сторону двух мужчин, стоящих дальше по коридору. – Они отвезут тебя и всё проконтролируют. Я увеличил охрану по периметру, и также трое ребят станут дежурить в самом доме. Закрой дверь, как станешь ложиться спать. Мой телефон ведь у тебя на быстром наборе?
– Я не поеду, – игнорирует Валерия вопрос брата. – Я останусь здесь, пока не узнаю, что с Мией. Она такая же родня мне, как и вы со Стасом. Думаешь, я бы ушла – будь вы в таком положении?
Денис мотает головой. Конечно, он знает, что сестра караулила врачей под дверьми реанимации, и нападала на каждого медика с вопросами. Но сейчас её желания – это последнее, о чём он может думать. Ему вообще сложно соображать, учитывая произошедшее. Сложнее ещё и от того, что он успел узнать, поговорив с бывшим соратником.
– Я позвоню тебе, как только что-то станет известно, – обещает Белов. – Сейчас тебе лучше быть дома. Успокойся, прими ванну и…
– Не говори, что мне делать, – шипит Валерия. – Мне не шесть лет, и ты не знаешь эту жизнь больше меня. Я сама могу о себе позаботиться. И я останусь здесь, потому что моя сестра находится там, – указывает она на двери реанимации. – Впредь я не собираюсь слушать этих глупостей.
Денис успел забыть о том, какой жёсткой может быть его сестра. За последние три года они виделись всего пару раз, да и то по несколько дней. Белов не хотел, чтобы сестра жила в империи и видела то, чем они со Стасом занимаются. Кулагин, кстати, поддержал друга. Вот почему Валерия перебралась на ПМЖ в тёплую европейскую страну, где с деньгами можно жить как император.
Но и Лера забыла, что её брат далеко не тот забавный дурачок, каким может казаться. И по тому, как вытягиваются губы Белова в тонкую нитку, а брови сходятся на переносице, становится понятно, что любые попытки договориться и настоять на своём окажутся провальными.
– Езжай домой, – повторяет Денис. – Я тебе позвоню.
Не дожидаясь следующих слов, мужчина обходит сестру стороной и садится на скамью рядом с лучшим другом. Валерия разворачивается и уже открывает рот, чтобы высказаться, но так ничего и не произносит, увидев, как Кулагин цепляется за Белова. Не виснет на нём, но сжимает плечо так, словно желает проникнуть к нему под кожу пальцами. Им точно не нужны свидетели.
Денис прослеживает продвижение сестры и слегка кивает двум охранникам. Он выбрал этих двоих, исходя из собственного опыта работы с ними. Но не преминул показать, что бывает с теми, кто пытается перейти дорогу Королям. Демонстрация была красочной, каждый в том подвале её запомнил.
– Что, если она не справится?
Голос Кулагина едва различим. Белов хмурится. Он не забыл, каким был его друг в военном госпитале. Если бы Денис не пришёл в себя после всех манипуляций врачей, то Стас сделал какую-нибудь глупость. Кулагин настолько сильно ненавидел и винил себя, что какие-то отголоски былого всё ещё хранятся внутри него. Как напоминание об ошибке. Как напоминание о том, что он чуть не потерял родного человека.
– Я не хочу этого слышать, – предупреждает Денис друга, сжимая его ладонь. – И я не хочу, чтобы ты винил себя в случившемся. Это не твоя вина, – хватает он мужчину за подбородок и поворачивает его голову к себе. – Человек, который причинил нашей жене боль, уже поплатился за свой поступок. Именно его ты должен ненавидеть. Понял меня?
Глаза Кулагина блестят от слёз, которые он не решался пролить в присутствие Валерии. Но рядом с Денисом можно.
Белов слышит сдавленные всхлип, когда Стас прижимается к его плечу лбом, и с облегчением выдыхает. Слёзы – это тоже, своего рода, терапия. Слёзы облегчают душевную боль и помогают избежать серьёзных психических последствий. И совершенно не важно, что они взрослые сильные мужчины, прошедшие войну. Плакать полезно всем.
Двое сидят в тишине, не отпуская друг друга, находя утешение в присутствии близкого человека. Денис вслушивается в звуки, исходящие от друга, и, поняв, что тот больше не плачет, рассказывает о том, что узнал.
– Бык действовал не по своей воле.
Белов удостаивается взгляда покрасневших глаз Стаса.
– И я знаю, кто ему заплатил.
Глава 43
Разные в моей жизни случались пробуждения, о некоторых и вспоминать не хочется. Но этот раз, кажется, переплюнул все другие по уровню дискомфорта, боли и ощущения, что вообще не стоило открывать глаза. Я ещё отчётливо помню чьи-то голоса в тот момент, когда спала, и то, как было сложно дышать. Хорошо хоть в этот раз ничего не мешает мне сделать вздох. Ничего, кроме тупой боли внизу живота.
– Эй.
Мой слабый голос срабатывает как сигнал тревоги для двух мужчин, примостивших свои головы по краям больничной койки. И хоть я знаю, что выгляжу не лучше в данный момент, Стас с Денисом могли бы потягаться со мной в звании худшего утреннего лица в мире.
– Куколка.
Кулагин выдыхает это ласковое обращение и тут же оказывается очень близко. Его ладони обхватывают моё лицо с невесомой осторожностью. Он смотрит на меня так, словно я центр всей его Вселенной. Его глаза блестят от слёз, а губы дрожат в улыбке. Теперь понятно, почему они спали тут. Я бы тоже не смогла уйти – окажись они на больничной койке.
– Мы так рады, что с тобой всё хорошо, сладкая.
Белов касается моих волос с той же невесомой осторожностью. Будто, если они надавят чуть сильнее, я могу развалиться на части. Не знаю почему, но мне тоже хочется плакать. И, видимо, я это делаю, но не понимаю.
– Не надо плакать, куколка, – стирает Стас слёзы с моих щёк. – Ты пришла в себя, значит, всё будет хорошо. Больше ничего страшного не случится, – обещает он срывающимся голосом. – Больше никто тебя не тронет. Даём тебе слово. Никто и никогда к тебе не прикоснётся.
– Кроме нас, – добавляет Денис с нервным смешком.
– Пить, – мой голос хрипит, а губы едва двигаются.
– Сейчас, – Белов бросается к тумбочке. – Стас, тебе надо позвать врача, – произносит он с нажимом, когда друг не даёт ему места. – Стас, позови врача, – опускается он руку на плечо Кулагина. – С ней всё хорошо, – подбадривающая улыбка немного помогает. – Сходи за врачом, чтобы он мог осмотреть её.
– Конечно, – Стас встряхивает головой, а затем быстро чмокает меня в губы. – Я скоро вернусь.
За Кулагиным закрывается дверь, и Денис помогает мне напиться, поднося трубочку к моим губам.
– Прости его, – улыбается Белов. – Он бывает немного прилипчивым в стрессовые моменты. Будь его воля – он бы держал тебя на руках во время операции. А затем и все дни, что ты приходила бы в себя.
Несколько глотков прохладной воды приносят успокоение моему саднящему и сухому горлу.
– Сколько? – говорить много я ещё не рискую.
– Сколько ты провела здесь времени? – Денис дожидается моего кивка. – Пять дней. Операция прошла успешно, но ты долго отходила от наркоза. Просыпалась пару раз, но вряд ли была в сознании, – он улыбается. – В последний раз ты попыталась сжать ладонь врача с таким злобным лицом, будто хотела сломать ему пальцы. Он оценил твою силу и целеустремлённость. Ведь в первый раз у тебя ничего не получилось, но ты не сдалась.
Я почти улыбаюсь на рассказ Белова, но затем вижу у него то же самое выражение лица, что и у Кулагина. Да, он, конечно, оставался голосом разума рядом с другом, но ему тоже было плохо.
– Мы так испугались, – наклоняется он вперёд и прижимается к моему лбу своим. – Так сильно, – жмурится Денис. – Пожалуйста, никогда не оставляй нас, – в его голосе столько мольбы и надежды. – Я не представляю, что мы стали бы делать без тебя, – закусывает он губу, подавляя первые всхлипы. – Прошу, никогда не оставляй нас.
Моё тело слабо, но я все же поднимаю руку и опускаю ладонь на спину мужчины, вызывая у него хныканье. Он жмётся ко мне как потерявшийся щенок, и моё сердце разрывается от боли. Последнее, чего я хочу сейчас, это чтобы они страдали. Меня давно не прельщает мысль причинить мужчинам боль. Особенно после того, сколько обожания и ласки они излили на меня.
– Я л…
Денис не успевает договорить. Он отдаляется от меня, когда дверь отодвигается в сторону, пропуская в палату Стаса и ещё одного мужчину. Видимо, это и есть мой врач. Невысказанное признание повисает в воздухе между мной и Беловым. Но мы прерываем зрительный контакт и обращаем внимание на вошедших.
– Рад видеть вас в сознании, Мия Константиновна, – врач улыбается мне с теплым дружелюбием. – Меня зовут Вячеслав Артёмович, но вы можете звать меня просто Слава. После всего, что между нами было, это будет правильно, – он берёт мою ладонь в свою. – Надеюсь, в этот раз вы не захотите сломать мне пальцы? Просто сожмите, чтобы я мог…
Врач меняется в лице, а затем новая улыбка кривит его губы. Я выпускаю его ладонь из своей хватки.
– Вы, определённо, набрались сил, – заключает он.
Кулагин с Беловым гордо улыбаются довольные моей выходкой. Видимо я и правда натворила дел пока приходила в себя.
Затем следуют стандартные процедуры и опросы. Вячеслав рассказывает о ране и о том, как прошла операция. О том, как я заполучила ножевое ранение, он не интересуется. Либо уже знает, либо просто привык не совать свой нос в чужие дела. Что ж, эта политика спасла множество жизней.
В момент проверки швов я смотрю на своих мужчин, и их лица совершенно пусты, а глаза полны огня. Я мысленно подгоняю в этот момент врача. Им не нужно лишнее напоминание о произошедшем. Они и так достаточно себя ненавидят за то, что допустили данное происшествие.
– Что ж, всё идёт хорошо, – заключает врач в конце. – Вам ещё придётся дня три побыть под наблюдением, чтобы мы убедились в отсутствии заражения и нагноения в ране. Конечно, мы были очень аккуратны, но проверить всё равно не повредит. А потом вы поедете домой и будете приезжать к нам на перевязки. Недельки через три вы будете как новенькая.
– Ага, только с заплаткой, – мой голос звучит куда крепче, чем в начале.
– Шрам лишь напоминание о том, что вы справились с чем-то сложным, – успокаивает Вячеслав. – Вы сильная девушка, Мия. Вы должны собой гордиться.
После ухода врача Денис и Стас становятся птицами, которые парят над своим птенцом. В первый час это довольно приятно – чувствовать себя хрупкой и нуждающейся. Затем становится сложно удерживать всю эту нежность на своих плечах.
– Что случилось? – мой вопрос заставляет мужчин упасть на стулья. – Что случилось позже?
Они переглядываются, но у меня нет терпения смотреть на их мысленные диалоги.
– Даже не думайте, – предупреждаю их. – Не в этот раз. Говорите, как есть. Не надо меня жалеть.
Они практически одновременно сжимают мои ладони.
– Тебе, это не понравится, сладкая.
Глава 44
Как сложно бывает человеку принять правду. Мы пытаемся найти какие-то оправдания, утешаем сами себя и придумываем совсем уж нереальные сценарии. Только бы не видеть реальность. Только бы не понять, как жестоко мы ошиблись. В какой лживой среде обитали. Как любили тех, кого не стоило даже ненавидеть.
– Мия!
Эльвира Михайловна вскакивает, увидев меня в дверях приёмной. Она спешит обойти стол, но я не останавливаюсь. Раньше я бы из вежливости позволила женщине выйти ко мне и встать лицом к лицу. Сейчас всё моё воспитание кануло в небытие. Больше никаких попыток быть хорошей для всех.
– Стой!
Секретарша отца всё же успевает схватить меня за руку, но ей на плечи опускается другая тяжелая ладонь. Эльвира оборачивается и, сглотнув, отпускает меня. Кано выглядит грозно. Он вообще в последнее время очень злой.
– Простите меня, госпожа, – Кано опускается в глубоком поклоне.
– Простите нас, – в унисон добавляют Нэо и Шин, копируя поклон старшего товарища.
– Мы не справились со своими обязательствами и готовы понести любое наказание, – с готовностью произносит Кано.
Из рассказов Стаса я знала, что мои телохранители уже готовы совершить ритуальное самоубийство, желая искупить свою вину передо мной. Честно сказать, мои мужчины чуть сами их не удавили в какой-то момент. Но потом поняли, что их вина в моем ранении ничуть не меньше, чем вина телохранителей. Всё ведь случилось в доме, а Белов с Кулагиным были уверены в своих людях.
– Прекратите, – мой голос хоть и слаб, но уже твёрд. – В этом нет вашей вины. Я сама сделала ошибку, что пошла за той женщиной. Вы ничего не могли сделать, и я вас не виню, – оглядываю мужчин. – А если хотите помочь, то у меня будет для вас задание.
И вот теперь Кано, Шин и Нэо выполняют мой приказ, помогая мне пройти сквозь охрану. Младшие остались внизу рядом с постом охраны и центральной дверью. Им нельзя применять насилие, но один вид мужчин с пистолетами под пиджаками вселяет ужас и отбивает желание своевольничать. Кано удерживает последний рубеж в виде одной надоедливой секретарши.
Я прохожу к двери.
– Кого там…
Отец замолкает, увидев меня. Его глаза призывают мужчину в коридоре, и вряд ли это курьер, принесший ему цветы от тайного поклонника. От омерзения при виде этого недочеловека у меня мутится в голове.
– Не ожидал тебя увидеть, дочь, – он сохраняет видимость спокойствия. – Почему не позвонила и не предупредила? Тебе повезло, что удалось застать меня на месте. Сейчас очень много дел.
– Потому что ты, трусливый засранец, попытался бы снова сбежать, – приближаюсь к его столу. – Не хотелось позже вылавливать тебя, как крысу из канализации. Вони было бы слишком много.
Его лицо покрывается красными пятнами ярости. Оу, я отлично помню такие моменты. Если отец не смотрел на меня равнодушно, то постоянно приходил в ярость. Третьего не было дано. Но я ведь продолжала думать, что ему просто сложно выражать свои чувства.
В другой раз я бы попыталась сгладить ситуацию. Нашла бы ему оправдания и, может, даже сама выставила себя виноватой. Всё же моё дело – хорошо учиться и усердно работать, дабы семья мной гордилась. Ведь только изнуряющими часами службы можно добиться любви и уважения семьи? По-другому ведь не бывает?
Сейчас я не испытываю к этому человеку ничего, кроме злости. А злость медленно, но верно трансформируется в ярость.
– Я знаю, что ты сделал, – не даю ему открыть рот и заговорить. – Ниже падать уже некуда. После покушения на собственного ребёнка тебя не пустят даже в Ад. Ты чёртов слизняк.
– Не смей разговаривать со мной в подобном тоне.
Отец пытается продемонстрировать своё недовольство и остатки авторитета. Но вот глаза выдают. Глаза его полны страха. Он больше не контролирует ни меня, ни ситуацию.
– Если ты сейчас же покинешь кабинет, то я сделаю вид, что ничего не случилось, – продолжает он. – Мы снова сможем поговорить, когда твоя голова не будет забита очередными глупыми…
Нет. Прошли те дни, когда он мог поставить меня на место, отправить в свою комнату и забить на все мои желания. Он ещё раньше потерял привилегии отца, когда составил тот контракт, что привёл нас сюда. А после попытки убить меня точка невозврата была пройдена.
– Поговорим позже? – я не узнаю собственный голос. – Когда моя голова не будет забита глупостями? Ты, правда, думаешь, что имеешь право говорить со мной так после всего, что случилось? – мои губы растягиваются в неестественной улыбке. – Ты, блять, больше не имеешь ни на что права! Ни на разговоры со мной, ни на эту компанию! Ты никто.
Стол мешает мне добраться до него. Страх, который вижу в глазах отца, почти как наркотик. Я чувствую такое удовольствие, что готова застонать в голос. Вот что значит вершить правосудие. Справедливость восторжествует, по крайней мере, в этом офисе.
– Это мой кабинет, – выделяю каждое слово. – Моя компания. Я была рождена и воспитана для того, чтобы руководить. Я стану продолжателем нашей фамилии и рода. Потому что ты не способен ни на что, кроме как просирать всё заработанное нашими предками, – новая убийственная улыбка растягивает мои губы. – Тебя даже твой собственный отец не считал достойным быть частью нашей семьи. Жалкий кусок дерьма!
Отец дрожит, а я улыбаюсь. Он лепечет что-то, а я смеюсь. Мы поменялись местами. Но я не стану мучить его. Я завершу всё быстро.
– Подумай о своей сестре, – прорезается его голос. – Подумай об Амелии.
Какой же он дурак. Он видел только то, что хотел видеть. Воспользовался моей любовью к сестре и тем, что готова на многое ради неё. Он всё правильно рассчитал, угрожая отдать Лею замуж, если я не соглашусь. Но он не мог знать, что этот брак пойдёт мне лишь на пользу. Он просто отложил свою гибель.
– Не беспокойся, папочка. О ней позаботятся. Пусть Амелия не получит всего, что ты успел ей пообещать, высирая в уши свой гениальный план. Но я, в отличие от тебя, всегда беспокоюсь о тех, кто зависим от меня.
Я не поворачиваюсь и не бросаю взгляд назад, услышав, как открывается дверь. Страх отца трансформируется в животный ужас. Не удивлюсь, если он сейчас попытается забиться в угол кабинета, как большой жирный хомяк-переросток. Только для того, чтобы спасти свою жалкую жизнь.
Мои пальцы обхватывают что-то холодное. А затем моих ушей касается тёплое дыхание. Я улыбаюсь, и от этого отцу становится хуже. Он явно не ждал такого развития событий. Не предвидел. Снова совершил ошибку.
Сильнее стискиваю рукоять пистолета. Она стала почти родной за последнюю неделю тренировок.
– Нет.
Пропускаю писк отца мимо ушей. Вытягиваю руку вперёд. Ничто внутри меня не дрожит и не ёкает при виде раздавленного отца. В голове проносятся слова деда, которые надо было запомнить, как заповедь.
– Сожри, или сожрут тебя.
Дедушка как всегда прав.
– Никогда не втаптывай грязь того, кто слабее, – смотрю в глаза предателя, чьей любви и признания хотела добиться. – Ведь однажды он может встать на ноги.
Выстрел.
Эпилог
Чувства, которые ты испытываешь, добившись своего и, наконец, начав жить так, как всегда хотела, не описать словами. Здесь так много всего, что теряешься, раскладывая всё по полочкам. Но главное, что выделяется из всего миллиарда ощущений и эмоций, это удовлетворение. Наконец, всё так, как и должно быть.
Прошло почти два года с последнего разговора в кабинете отца. Конечно же, я его не убила. Какой бы сильной ни была моя ярость к нему, становиться убийцей я не собиралась. Если бы он получил пулю, это стало бы знаком того, что ему всё же удалось достать меня и задеть. Но в тот, последний, раз я не собиралась идти у него на поводу, как бы сильно этого ни желала.
После того, как мы закончили разговор, были вызваны юристы, составившие документы, по которым отец передавал мне все права на семейный бизнес. Он не пытался как-то юлить или выторговать для себя лучшие условия. Сложно качать права, когда над душой стоят люди, с которыми ты не можешь справиться, как бы ни хотел. Ходкевич больше не стоял за спиной отца, потеряв рычаг давления на моих мужей, а без его поддержки отец ничего не мог сделать.
Сестра восприняла падение отца и перемены в семье с меньшим терпением. Я до сих пор помню, как долго заживали царапины на моём лице. Амелия никогда не умела контролировать себя, а я всё ещё считала её ребёнком, вот и пропустила момент нападения. Кано хоть и был рядом, но я заранее попросила его не вмешиваться. Но зато после буйной истерики Лея выдохлась и стала покладистой.
Отец с Амелией получают ежемесячное пособие, благодаря которому могут жить так же, как и до нашего маленького переворота. Семейный дом сохранился за ними, я оплачиваю коммунальные услуги, прислугу и другие бытовые траты. В мои планы не входило оставить семью ни с чем и наблюдать за их страданиями. В глубине души я всё ещё люблю их, пусть больше и не пытаюсь выпросить ответную любовь.
Дедушка, определённо, мной гордился бы. Я сумела преобразить компанию и даже открыла ещё одну фабрику. Прибыль растёт, сотрудники довольны, и вскоре я надеюсь открыть ещё несколько фабрик. Лет пять – и бренд «Воронёнок» снова обретёт свою популярность и станет любим народом. Главное не сосредотачиваться на чём-то одном и позволить молодым специалистам проявлять себя. Мы должны идти в будущее, а не цепляться за прошлое.
Конечно, всё это я проделала не в одиночку. Белов с Кулагиным поддерживали меня на протяжении всего пути и продолжают это делать. В скором времени мы собираемся полностью отказаться от всех их теневых предприятий. Деньги, несомненно, важны, но мои мужья не зациклены на их количестве. На самом деле, эти двое просто хотят жить комфортно и иметь чуть больше, чем необходимо для элементарного существования. Но для того, чтобы всё это осуществить, надо позаботиться о рабочих местах для их людей. Они взяли за них ответственность и не собираются от неё отказываться.
Кстати, история с покушением на меня закончилась хорошо, и плохо одновременно. Плохо для Быка, конечно. Там не было никаких разговоров и обсуждений. Мальчики покончили со всем до того, как я вышла из больницы. Розе повезло больше.
– Не думаю, что она знала о планах Быка, – рассуждаю я. – Он на самом деле была в ужасе, увидев у него в руках нож. Скорее всего, он сказал, что мы просто поговорим, может, он припугнет меня, но на этом всё. Она совершила ошибку, доверившись этому идиоту, но на убийцу она не тянет.
– И что ты хочешь этим сказать? – Стас смотрит мне в глаза, готовый к любому моему ответу.
– Ей нужно дать шанс, но только вдали от нас.
Не знаю, куда они её отправили, но периодически я получаю сведения о Розе. Её не стали наказывать за совершённый проступок, но и держать рядом отказались. Может, она уже и не работает на Королей, но живёт вполне себе спокойно за границей. И я, действительно, рада за неё. Женщины не должны отвечать за глупость мужчин.
Что касается друзей моей семьи, то их почти не осталось. Только тётя Света до сих пор остаётся частичкой из прошлого. Она, кстати, не приняла в подарок дом, а решила остаться в своей квартире, объясняя это тем, что привыкла к ней, да и её ученикам так легче. От пособия она тоже отказалась, назвав меня глупой и сказав, что дедушка не одобрил бы такие траты.
– Денег совсем некуда девать? – сурово спрашивает женщина. – Вспомни, как было тяжело ещё вчера и перестань разбрасываться заработанным.
– Это не так и много, – убеждаю тётю. – И потом, я ведь хочу позаботиться о вас. За всё, что вы делали для меня. После того, как дедушка умер, вы были единственной, кто помогал мне не забывать о жизни с ним. Вы заменили мне самого дорогого человека, – улыбаюсь ей. – Я хочу сделать то, чтобы сделала бы для него.
– Милая, – нежность в её голосе почти вызывает у меня слёзы. – Тебе не надо зарабатывать мою любовь деньгами. Просто приезжай почаще к старухе, – посмеивается она. – Это будет для меня наилучшим подарком.
Стаса с Денисом она приняла не сразу, хоть мальчики и вели себя как образцовые джентльмены. Было забавно наблюдать, как они чуть ли не потели, желая произвести на тётю Свету положительное впечатление. И когда, в конце, при встречах она перестала называть их по фамилии, надо было видеть облегчение в их глазах. Кажется, давненько никто не заставлял этих двоих так нервничать.
Они вообще очень старательные, как в работе, так и в личной жизни. Прошёл почти год нашего совместного проживания, а они не перестают удивлять меня каждый день. Им важно, чтобы я знала, как сильно они нуждаются во мне и любят. Я забиваю на ходьбу своими ногами, если мы проводим время дома. Кто-то обязательно носит меня на руках. И да, к этому очень быстро привыкаешь. Правда, как бы мило они себя ни вели со мной, я всё ещё бывают врединой.
– Куколка, ты уверена, что наши глаза должны быть завязаны? – Стас ёрзает на постели.
– Сегодня мой день рождения, – напоминаю им. – И вы уже пообещали, что исполните моё желание.
– Если это желание касается постели, то я только за, – ухмыляется Денис. – Ты уже чувствуешь мою готовность воплотить в реальность твои мечты?
Я смотрю вниз и улыбаюсь, видя палатку на боксерах Белова. Точно такое же зрелище ждёт меня и у Кулагина. Ох, они реально думают, что всё дело в их организмах. Какие же наивные лапочки.
– Наручники? – голос Стаса становится напряжённым. – Куколка, ты знаешь, я ненавижу то, что не могу к тебе прикасаться, – дёргает он рукой.
– Это всего одна рука, – успокаиваю мужчину. – Да и потом, без них всё будет не так интересно.
– Ты заинтриговала нас, сладкая.
– Вы даже не представляете, что вас ждёт, – прижимаюсь я поцелуем к губам сначала одного супруга, а затем и второго.
Сняв повязки с их глаз, я спешу слезть с постели. Встав подальше от кровати, рассматриваю дело своих рук. И да, я почти жалею о своём плане, видя двух красивых мужчин, полностью готовых к тому, чтобы подарить мне максимум наслаждения. Между ног появляется знакомое покалывание, а внизу живота собирается тяжесть. Чёрт, это будет тяжелее, чем я думала.
– Сладкая, на тебе слишком много одежды, – подаётся Денис вперёд, но наручники его останавливают. – Ты собираешься устроить для нас маленькое шоу?
– Нет, – мотаю головой с улыбкой и перевожу взгляд на Стаса.
Кажется, Кулагин уже понял, что происходит. Он выглядит очень напряжённым. Ещё немного – и начнёт вырываться, но наручники крепкие, а подголовник кровати хоть и деревянный, но не хлипкий.
– Ты шутишь? – облизывает Стас губы.
– Неа, – тяну я, не пытаясь сдерживать свой смех. – Считайте это местью. А её, как известно, подают холодной.
Тут уже и Белова медленно накрывает.
– Пришлось постараться, но Рэм был столь любезен, что предоставил мне то волшебное зелье.
– Он бы никогда этого не сделал, – протестует Денис, дёргая закованной рукой.
– Я сказала, что отправлю Еву в двухмесячный отпуск куда-нибудь за границу, а ему придётся остаться, – пожимаю плечами. – Любовь побеждает всё.
Они синхронно начинают дёргаться, желая освободиться. Я чувствую наслаждение, наблюдая их возрастающую агонию. Вижу мокрые пятнышки на их белье от предварительной спермы. Приходится сглотнуть и перевести взгляд, иначе точно не завершу затеянное.
– Уже чувствуете этот жар, – скольжу пальцами по открытой коже своего живота. – Он ласкает и кусает вашу кожу, – забираюсь пальцами под ремень брюк. – Желание становится таким сильным, что вам кажется, будто лопнете, – ладонь полностью исчезает под ремнём и пальцы нащупывают влажную ткань белья. – Знали бы вы, какая я мокрая сейчас для вас, – не сдерживаю свой стон. – Вам было бы так хорошо внутри меня. Так тепло и приятно.
– Сладкая, – сипит Денис. – Пожалуйста.
Он становится таким милым, когда о чём-то просит. За всё время, что мы вместе, я научилась манипулировать им в постели так, как пожелаю. Белов тот мужчина, который с огромной радостью позволит прокатиться на его лице и будет благодарить за это.
– Куколка, тебе лучше подойти сюда и снять наручники, – голос Стаса становится мрачным, как и выражение его лица. – Ты знаешь, что будет, если ты этого не сделаешь.
А вот под личиной сдержанного и спокойного Кулагина скрывался самый настоящий доминант. Он тот, кто обожает руководить и наказывать. Всё сказанное им должно быть выполнено, иначе он не даст кончить, при этом доводя до исступления и отступая перед самым пиком.
– У вас есть минут пятнадцать-двадцать, – перестаю играть с собой и смотрю на часы. – Спустя это время терпеть уже станет невозможно. Так что советую вам придумать, как выбраться, – направляюсь к двери. – Ну, или вы могли бы помочь друг другу, – окидываю их красноречивым взглядом. – Только не забудьте позвать меня, сэр, если соберётесь трахнуть нашего мальчика, – обращаюсь к Кулагину. – Такое шоу я не хочу пропустить.
– Только выйди за эту дверь и…
Стас замолкает, услышав смех друга.
– Ты подлая сучка, – сквозь смех выдыхает Денис. – Ох, я люблю тебя, сладкая.
На миг я замираю. Мы уже говорили друг другу эти слова, но до сих пор они вызывают трепет. Удивительно, как легко привыкнуть к тому, что кто-то любит тебя просто так. Просто потому, что ты это ты. Очень приятное ощущение.
