Текст книги "Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах"

Автор книги: Наум Синдаловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

Блокада

В отличие от ликующих мелодий, бравурных эстрадных куплетов и жизнеутверждающих газетных передовиц фольклор кануна войны не заблуждался насчет грядущей трагедии.

Верующие старушки рассказывали, что на старинном кладбище Александро-Невской лавры появился старичок с крыльями. «Ходит между могилами, сам собой светится, а слова не говорит». Как только явилась милиция, старичок взлетел на склеп и оттуда произнес: «Руками не возьмете, пулей не собьете, когда схочу – сам слечу. Делаю вам последнее предупреждение: идет к вам черный с черным крестом, десять недель вам сидеть постом, как станет у врат – начнется глад, доедайте бобы – запасайте гробы.

Аминь!» Сказал так старичок с крыльями и улетел, только его и видели.

По воспоминаниям Натальи Петровны Бехтеревой, в небе над Театром драмы имени А. С. Пушкина несколько дней подряд был отчетливо различим светящийся крест. Его будто бы видели и хорошо запомнили многие ленинградцы. Люди по-разному объясняли его происхождение, но абсолютно все сходились на том, что это еще один знак беды, предупреждение ленинградцам о предстоящих страшных испытаниях.

Неожиданно появился интерес к Тамерлану, особенно после того, как научная экспедиция сотрудников Эрмитажа выехала в Самарканд для изучения усыпальницы Гур-Эмир, где похоронен знаменитый завоеватель XIV века. «Ленинградская правда» публиковала ежедневные отчеты о ходе работ. В одной корреспонденции из Самарканда рассказывалось о том, как с гробницы Тамерлана была снята тяжелая плита из зеленого нефрита. «Народная легенда, сохранившаяся до наших дней, – писал корреспондент ТАСС, – гласит, что под этим камнем – источник ужасной войны». Многих читателей это рассмешило. Какое фантастическое суеверие думать, что, сдвинув древний камень с места, можно развязать войну!

Были и менее сказочные приметы надвигавшейся катастрофы. Сохранилось предание о том, что в самом конце 1930-х годов сотрудники НКВД изо дня в день ходили по старым ленинградским квартирам и, как рассказывали старожилы, с завидным служебным рвением выискивали старые адресные книги и вырывали из них страницы с картами и планами Кронштадта. Только с началом войны стало более или менее понятно, зачем это делалось, хотя все догадывались, что немцам эти карты были известны лучше, чем ленинградцам.

8 сентября 1941 года, с падением Шлиссельбурга началась блокада Ленинграда – самая страшная и наиболее героическая страница в истории Великой Отечественной войны. В тот же день был предпринят первый массированный налет на Ленинград фашистской авиации, в результате которого от зажигательных бомб вспыхнули Бадаевские продовольственные склады. В огне пожара, длившегося более пяти часов, были уничтожены три тысячи тонн муки и около двух с половиной тысяч тонн сахара. В городе распространилась и зажила исключительно удобная для хозяйственного и партийного руководства тогдашнего Ленинграда легенда о том, что пожар на Бадаевских складах стал единственной причиной голода в 1941–1942 годах. На самом деле, как это стало видно из опубликованных гораздо позднее цифр, сгоревший сахар составлял всего лишь трехсуточную норму продовольствия для Ленинграда, а сгоревшая мука – и того меньше. Достаточных запасов продовольствия в городе просто не было, и миф о катастрофических последствиях пожара Бадаевских складов, в который и сегодня еще хотят верить блокадники, просто удачно прикрывал преступную бесхозяйственность ленинградского руководства как во время подготовки к войне, так и в ее первые недели.

Сохранилось предание, каким образом остался целым и невредимым Исаакиевский собор – самое высокое и прекрасно видное отовсюду здание. В начале войны, когда угроза фашистской оккупации всемирно известных пригородов Ленинграда стала реальной, началась спешная эвакуация художественных ценностей из дворцов Павловска, Пушкина, Петродворца, Гатчины и Ломоносова в глубь страны. Однако все вывезти не успели, да и не было возможности это сделать. Рассказывают, что именно в этот момент в исполкоме Ленгорсовета собралось экстренное совещание по вопросу поиска надежного хранилища для скульптуры, мебели, фарфора, книг и многочисленных музейных архивов. Выдвигалось одно предложение за другим и одно за другим, по разным причинам, отклонялось. Наконец, повествует легенда, поднялся пожилой человек, бывший артиллерийский офицер, и предложил создать центральное хранилище в подвалах Исаакиевского собора. Аргументировал он это тем, что немцы, начав обстрел Ленинграда, воспользуются куполом собора как ориентиром и постараются сохранить эту наиболее высокую точку города для пристрелки. С предложением старого артиллериста согласились. Все девятьсот дней блокады музейные сокровища пролежали в этом, как оказалось, надежном убежище и ни разу не подверглись прямому артобстрелу.

И сделано это было тем более своевременно, что практически все пригороды Ленинграда в первые месяцы войны были оккупированы немецко-фашистскими захватчиками. К тому времени, кстати, все они почти опустели. Большинство жителей либо были эвакуированы, либо сами перебрались в Ленинград, либо уехали в восточные районы страны. Те, что остались, были подвергнуты жесточайшему насилию. Сохранилась легенда о цыганском таборе, захваченном фашистами в лесу под Гатчиной. Мужчин заставили рыть траншею, в то время как женщины и дети должны были развлекать немецких солдат песнями и плясками. Так продолжалось до тех пор, пока огромная траншея не была готова. Затем немцы согнали к ней всех без исключения членов табора, а их, по местным преданиям, было не менее семисот человек, и расстреляли. Траншею наспех засыпали землей. Но стоны и крики из-под земли все еще слышались. Тогда фашисты «подогнали танк и стали гусеницами укатывать землю до тех пор, пока стоны не прекратились».

После войны на этом месте «стали происходить загадочные явления». Как только мимо леса проезжал какой-нибудь цыганский табор, так сразу «начинался ужасный концерт». Многие пожилые цыгане узнавали голоса своих родственников, исчезнувших во время войны. У живых людей, по свидетельству очевидцев, такие концерты «выматывали душу», и надо было проехать многие версты, чтобы прекратился страшный концерт расстрелянного табора.

В блокадном Ленинграде существовала суеверная примета: город не будет сдан до тех пор, пока в монументы великих русских полководцев Суворова, Кутузова и Барклая-де-Толли не попадет хотя бы один снаряд. Памятники действительно на протяжении всей войны стояли незащищенные и даже во время самых страшных артобстрелов города они оставались невредимы. Чтобы спрятать их, скорее всего не было ни сил, ни времени, ни достаточных средств. Например, памятник Суворову предполагалось поместить в подвал соседнего дома, но оказалось, что проем подвального окна узок, и его необходимо расширить. Однако зимой сделать это было невозможно, а затем переносить статую в укрытие было уже не под силу ослабевшим ленинградцам. Говорят, что фашистский снаряд, чуть-чуть не задев голову стоящего на пьедестале полководца, влетел в соседний дом и разорвался именно в том подвале, куда в самом начале блокады собирались спрятать памятник.

Общегородское поверье о неукрытых памятниках распространилось и на отдельные районы города. Жители Пушкинской улицы каждый день внимательно осматривали памятник поэту, потому что, как рассказывают блокадники, были уверены: пока монумент не заденет хотя бы один осколок, угрозы для Пушкинской улицы можно не опасаться.

В тридцатых годах у входа в Павловский парк со стороны улицы Красных Зорь был установлен памятник Ленину – гипсовая копия монумента у Смольного. В 1941 году верхняя его часть была снесена прямым попаданием артиллерийского снаряда. Во время фашистской оккупации Павловска на пьедестал как-то раз положили цветы. Фашисты их скинули. Павловская легенда рассказывает, что на следующий день цветы появились вновь. Для устрашения местных жителей двоих павловчан повесили. Через некоторое время у постамента вновь появились букетики.

В сентябре 1941 года командующим войсками Ленинградского фронта был назначен К. Е. Ворошилов. Направляя Ворошилова в Ленинград, Сталин, скорее всего, рассчитывал не на полководческие способности, а на вдохновляющий пример революционного прошлого командарма. Однако романтические легенды о Ворошилове не выдержали испытания временем. На фронте они вызывали ядовитые насмешки и снисходительные улыбки. Рассказывают, что однажды он лично попытался поднять в атаку полк, которому давно не подвозили боеприпасов. После этого случая среди солдат поговаривали: «На кой нам эта атака и этот вояка?» Вскоре Ворошилов был смещен.

В связи с его срочным отзывом с Ленинградского фронта в городе распространялись самые нелепые слухи. Говорили, что «Сталин лично приезжал в Ленинград и приказал Ворошилову сдать город, но тот в гневе ударил Сталина по лицу». Может быть поэтому в секретном постановлении ЦК ВКП(б), подписанном, вероятно, Сталиным, безжалостно отмечалось, что «товарищ Ворошилов не справился с порученным делом и не сумел организовать оборону Ленинграда».

В то же время ленинградцы и воины Ленинградского фронта являли всему миру образцы беспримерного мужества и героизма. Сам город для многих стал символом стойкости и отваги. Рассказывали, что в одной из воинских частей, располагавшейся вне границ Ленинграда, в его дальнем пригороде, среди сельских огородов и скотных дворов, командир накануне боя выстроил красноармейцев и сказал: «Приказываю эту землю считать Ленинградом!»

До сих пор жива в Ленинграде героическая легенда о неизвестном водителе. В один из январских дней 1942 года на ледовой Дороге жизни, посреди Ладожского озера заглох насквозь промерзший двигатель военной полуторки. Водитель с трудом оторвал руки от баранки и только тогда понял, что они безнадежно обморожены. Тогда он облил их бензином, зажег спичку… и двумя живыми факелами стал отогревать двигатель в надежде довезти несколько мешков муки голодающим ленинградцам. Никто не знает ни имени, ни судьбы этого человека. Но ленинградцы не сомневаются, что именно из доставленной тем водителем муки пекли страшные «сто двадцать грамм с огнем и кровью пополам». И может быть именно его полуторка, найденная на дне Ладожского озера, где она пролежала более двадцати лет, бережно отреставрированная, поднятая на пьедестал и названная Памятником, стоит в мемориальном ряду других Памятников двухсоткилометрового – по протяженности блокадного кольца – Зеленого пояса Славы.

Сокровищницу ленинградской мифологии бесспорно украшает и другая легенда – о Неизвестном художнике, в промерзшей и безжизненной квартире которого в одном из ленинградских домов была найдена восковая модель медали с текстом: «Жил в блокадном Ленинграде в 1941–1942 годах».

Среди жителей осажденного города была хорошо известна флотская легенда про немецкую подводную лодку, пробравшуюся однажды в самое устье Невы. «Залегла на грунте и стала поджидать, когда пойдет по реке линкор „Октябрьская революция“ или крейсер „Киров“. В Ленинграде хорошо знали, как немцы охотились за этими мощными кораблями со славными боевыми традициями. Их неоднократно пытались уничтожить с воздуха, а теперь вот из глубины». Согласно легенде, фашистскую подлодку наши моряки не просто засекли, но и захватили в плен вместе с экипажем.

Охотились немцы и за другими символами «города трех революций», понимая, какое огромное значение для осажденных они имели. Среди защитников Ленинграда жила легенда о пушке с «Авроры», той самой, «которая в семнадцатом по Зимнему огонь вела». Но на самом деле та пушка не воевала. Еще в 1918 году четырнадцать 152-миллиметровых орудий системы «Канэ», одно из которых действительно холостым выстрелом дало сигнал к штурму Зимнего, были сняты с «Авроры» и переданы на вооружение Волжской флотилии. «Аврора» в то время находилась в резерве. Только в 1922 году на крейсере вновь поставили вооружение. Это были 130-миллиметровые пушки, к революции никакого отношения не имевшие. Именно эти орудия в июле 1941 года были сняты с «Авроры» и установлены на Дудергофских высотах. Одним орудием оснастили бронепоезд «Балтиец». Но солдаты Ленинградского фронта были убеждены, что как раз это и есть легенда, которую специально распространяют, «чтобы до фрицев не дошло, какой тут у нас ценный трофей есть. Они бы как черти сюда полезли – такое орудие захватить. А наши матросики узнавали стороной: точно, то самое орудие!»

Сохранилась и солдатская легенда об историческом броневике, с которого Ленин выступал в 1917 году на площади у Финляндского вокзала. Будто бы «ленинский броневик взят из музея – мобилизован и сражается под Ленинградом». Его видели на разных участках фронта, чаще всего там, «где совсем плохо – там ленинский броневик идет и большая победа с ним».

Надо сказать, что наряду с героическими появлялись легенды и иного, прямо противоположного свойства. Рассказывали о неком командире корабля Балтийского флота, который «вместе со своим старшим помощником застрелил старшего оперуполномоченного, увел свой корабль к немцам и сдался в плен».

Неизмеримые потери понесла художественная культура Ленинграда во время варварской оккупации фашистами всемирно известных ленинградских пригородов. Размеры катастрофы были столь велики, что в первые дни после освобождения пригородов человеческое сознание, потрясенное и растерянное, оказалось не в состоянии ни вместить все ужасы увиденного, ни выработать какие-либо оценочные категории. Не находилось ни опыта, ни аналогий. Особенно пострадали Пушкин, Павловск, Петродворец.

В Пушкине до сих пор рассказывают легенду о том, как немцы пытались снять позолоту с купола дворцовой церкви Екатерининского дворца. И каждый раз, утверждает легенда, этому мешали советские снайперы, точными выстрелами сбивая мародеров. Вероятно, подобные неудачи бесили немецкое командование. Иначе, чем объяснить попытки сорвать с фундамента Чесменскую колонну, о чем рассказывается в местных преданиях. Колонна стоит на мощном фундаменте, на искусственном островке посреди озера, и фашисты не придумали ничего другого, как, ухватив ее тросами, завалить с помощью танков.

Из Екатерининского дворца, разграбленного и обезображенного, бесследно исчезла уникальная Янтарная комната. В свое время она была исполнена немецким архитектором Андреасом Шлютером для Королевского дворца в Берлине. В 1716 году Фридрих Вильгельм I решил подарить Янтарную комнату Петру I. Или царь, о чем мы уже говорили, просто выклянчил ее у Вильгельма. Так или иначе, но комнату доставили в Петербург, а в 1750-х годах перевезли в Екатерининский дворец Царского Села и смонтировали в одном из его залов. С тех пор Янтарная комната приобретает все более широкую популярность. По свидетельству всех, кто ее видел, она производила неизгладимое впечатление, успешно соперничая с позолотой, живописью и драгоценными камнями в интерьерах дворца.

Последний раз Янтарную комнату видели в 1941 году. В 1942 году имперский комитет по музеям Германии принял решение передать ее Кенигсбергу. Из оккупированного Пушкина она была доставлена в резиденцию гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха. В том же году ее экспонировали для высших армейских чинов в Королевском замке Кенигсберга, затем вновь упаковали в ящики и спрятали в замковых подземельях. В реальной истории знаменитой комнаты это сообщение стало последним, уступив место многочисленным догадкам, предположениям и легендам, множащимся до сих пор.

Согласно одной из них, фашисты затопили Янтарную комнату в одном из многочисленных лесных озер. Согласно другой, она была упрятана на подземном авиационном заводе вблизи Кенигсберга, а затем, при наступлении Советской армии, вместе с заводом затоплена. В том и другом случае исполнители и свидетели этой операции были уничтожены, и тайна погребения умерла вместе с ними.

Версия о погибших свидетелях так или иначе кочует из легенды в легенду. Все они сводятся к одной и той же схеме, которая выглядит примерно так. Один немец «под большим секретом» рассказал, что видел, как ночью в Н-ское местечко подъехали машины с эсэсовцами, груженые длинными ящиками с надписью «Петергоф». После того как ящики зарыли или замуровали, немцы расстреляли всех участников акции, подожгли пустые машины и «укатили в неизвестном направлении».

Есть, правда, и более конкретные версии. По одной из них, перед самым штурмом советскими войсками Кенигсберга на одном из городских кладбищ, где уже несколько лет не производилось никаких погребений, «были сделаны захоронения каких-то ценностей», среди которых вполне могла быть и Янтарная комната. На этом кладбище между покойницкой и часовенкой, где умерших отпевали, по местным преданиям, существовал подземный транспортный ход. Если его замуровать с обеих сторон, то лучшего убежища для хранения и придумать невозможно.

По другой версии, Янтарная комната спрятана в главной шахте бывших соляных копий городка Вольприхаузен. Согласно преданиям, в последние дни войны сюда доставили 24 вагона, прибывшие из «восточных районов». Содержимое вагонов опустили на глубину 660 метров, и тщательно замаскировали всякие следы этой секретной операции. В 1945 году британские оккупационные власти начали извлекать ценности на поверхность. Среди них оказались «ящики с книгами, архивами, научным оборудованием». Находки обещали быть сенсационными. Надеялись извлечь из шахты и легендарную Янтарную комнату. Но неожиданно по чьей-то команде, или точнее по чьему-то замыслу, шахта была взорвана и затоплена водой.

Существует легенда о некой гигантской подводной лодке, на которой Адольф Гитлер весной 1945 года отправился к берегам Аргентины, захватив с собой, среди прочего, и «янтарное чудо». Впрочем, согласно этой легенде, «перед отплытием команда приняла на борт баллоны, куда вместо кислорода закачали закись азота, что обеспечило таинственной субмарине вечный покой на дне Балтики».

Есть и другая «морская легенда» о том, что Янтарная комната погребена на глубине пятидесяти метров в двадцати милях от косы Хейль. Фашисты будто бы погрузили ее в трюмы океанского девятипалубного чудо-корабля длиной более двухсот метров – плавучей Атлантиды, потопленной советской подводной лодкой С-13 под командованием легендарного Александра Маринеско. По мнению специалистов, подъему корабля со дна моря препятствует то, что «участники Потсдамской конференции поделили между собой только те плавсредства побежденной Германии, что в момент подписания соглашения находились на плаву, как-то совершенно выпустив из виду, что довольно солидная часть германского флота – около 200 транспортов – уже начинала обрастать ракушками на дне Балтики».

Долгое время вопрос о территории поиска Янтарной комнаты в фольклоре сомнений не вызывал. Было очевидно, что это не Царское Село и не Екатерининский дворец. Если «янтарное чудо» и можно было найти, то только за пределами Советского Союза. Так велика была вина фашистских оккупантов в массовой утрате художественных ценностей страны, что думать по-другому просто не хотелось. Между тем со временем появляется все больше и больше других легенд.

По одной из легенд, в основе которых лежат современные исследования царскосельского краеведа Федора Морозова, за полтора-два года до начала Великой Отечественной войны группе царскосельских реставраторов было приказано изготовить в масштабе 1: 1 «две янтарные копии». Одна из них была подарена «небезызвестному другу СССР Арманду Хаммеру, оказавшему советскому правительству важные услуги в первые месяцы войны». Другая копия осталась в экспозиции Екатерининского дворца, и именно ее немцы похитили при отступлении из Царского Села. А подлинник перед самой войной «замуровали в катакомбах царскосельских дворцовых подвалов», где она будто бы до сих пор и находится.

По другой легенде, подлинник Янтарной комнаты спрятан в подвалах казарм царскосельской лейб-гвардии, находившихся на углу Церковной и Малой улиц, или в подземных переходах, которые существовали между Екатерининским и Александровским дворцами и павильоном «Арсенал» в Александровском парке.

Но если эти легенды все-таки предполагают хоть какую-нибудь возможность когда-нибудь найти Янтарную комнату, то другие не оставляют на этот счет никакой надежды. Во всяком случае, на территории Царского Села. Например, есть легенда о том, что Сталин решил подарить то ли саму Янтарную комнату, то ли ее копию Гитлеру в память о подписании пакта «Риббентроп – Молотов».

И уж совсем невероятной выглядит современная легенда, что Янтарная комната давным-давно найдена. Еще в советские времена ее по распоряжению ЦК КПСС надежно упрятали в секретных подвалах одного из швейцарских банков. На всякий случай.

Продолжаются споры о причинах гибели Большого Петергофского дворца. Точнее, до какого-то времени считалось бесспорным, что Петергофский дворец подожгли немцы перед самым своим бегством под натиском Советской армии. Между тем сохранилась легенда о том, что его подорвали наши, советские разведчики. Гитлеровцы хорошо знали о стремлении советского командования во что бы то ни стало сохранить дворец.

Поэтому они расположились в нем, как у себя дома, чувствуя себя в полной безопасности. Даже новый 1942 год гитлеровские офицеры решили встретить во дворце. Каким-то образом об этом узнало советское командование и решило будто бы устроить фашистам необыкновенный новогодний «концерт». Под прикрытием непогоды группа разведчиков – недавних жителей Петергофа – пробралась ко дворцу и забросала «устроенный в первом этаже банкетный зал и пировавших гитлеровцев противотанковыми гранатами». Вспыхнул пожар – и дворец сгорел. Согласно легенде, никто из разведчиков не вернулся.

По другой легенде, Петергофский дворец уничтожили кронштадтские моряки. Однажды в Кронштадте распространился слух, что в Петергоф прибыл сам Гитлер. К тому же, по какой-то необъяснимой причине, в тот вечер во дворце были освещены все окна. Не долго думая, кронштадтцы ударили по Петергофу изо всех своих островных пушек, и дворец на глазах восторженных моряков запылал.

По воспоминаниям жителей блокадного и послевоенного Ленинграда, в городе в то жуткое время слагались не менее жуткие легенды. Если верить одной из них, в секретных подвалах Большого дома днем и ночью продолжала работать специальная электрическая мельница по перемалыванию тел расстрелянных и запытанных до смерти узников сталинского режима. Ее жернова прекращали свою страшную работу только тогда, когда электричества не хватало даже на освещение кабинетов Смольного. Но и тогда, утверждает легенда, не прерывалось исполнение расстрельных приговоров. Трупы казненных и умерших от пыток просто сбрасывали в Неву.

Надо сказать, что жизнь Большого дома вызывала у блокадников острое желание понять, что там происходит. Почему, например, в Большой дом за все девятьсот дней блокады не попал ни один снаряд, хотя рядом расположенный Литейный мост все дни блокады был одним из главных объектов немецких летчиков и артиллеристов. В народе его даже прозвали: «Чертов мост». Появилась легенда о том, что советское командование, заботясь о славных работниках НКВД, приказало разместить в верхних этажах Большого дома пленных немецких летчиков. А соответствующие органы позаботились, чтобы об этом своевременно узнало фашистское командование.

Для обслуживания партийных функционеров Смольного в городе работали специальные магазины. Английские моряки, после прорыва блокады посетившие в составе англо-американской военно-морской делегации Ленинград, сохранили легенду о штурмане, которого командир подводной лодки отправил в магазин за продуктами. Штурман был поражен: «Над магазином-распределителем не было никакой вывески, и полки ломились от изысканных продуктов».

Однажды в 1942 году саперы нашли в подвале одного из разрушенных во время бомбежки домов несколько бочек французского вина. В то время, когда город умирал от голода, калории и витамины, заключенные в этом напитке, могли бы спасти жизнь многим ленинградцам. Однако Жданов, рассказывает предание, сказал, «что вино надо сохранить до победы и выпить в ее честь вместе с товарищем Сталиным». Вино стало неприкосновенным запасом, но когда в день Победы его доставили в Москву, выяснилось, что оно прокисло.

Это происходило в то время, когда, согласно одной жуткой легенде, услышанной художником Владимиром Яшке на Камчатке, в Ленинграде за бешеные деньги продавались котлеты из человеческого мяса. На Аничковом мосту ежедневно стояла старушка и, увлекая детей ласковыми участливыми разговорами, незаметно подталкивала их к открытому люку, куда они и проваливались. Под мостом, продолжала эта чудовищная легенда, непрерывно работала огромная мясорубка, превращая провалившихся детей в мясной фарш.

Мы уже говорили о чудотворном образе Казанской Божией Матери, которая в критические моменты российской истории становилась заступницей отечества, защитницей от посягательств на его свободу и независимость. С ней шли на освобождение Москвы от польского нашествия Козьма Минин и Дмитрий Пожарский. К ней обращались в драматические дни наполеоновского наступления. С 1940 года чудотворная икона хранилась в Князь-Владимирском соборе. Говорили, что икону Казанской Божией Матери в городе оставили намеренно. Она продолжала «чудесным образом его защищать».

В самые тяжкие дни войны митрополит Гор Ливанских Илия Салиб уединился в подземелье и, постясь, молился о спасении России. Через трое суток ему будто бы было видение. Перед ним стояла Богоматерь, которая трижды повторила: «Успеха в войне не будет, доколь не отворятся все храмы, монастыри и не выпустят из тюрем всех священнослужителей для богослужений. Пусть вынесут икону Казанскую в Ленинграде и обнесут вокруг города». Бытует легенда о том, что в январские дни 1944 года икону вынесли из храма, вывезли на фронт и пронесли по всем воинским частям, готовившимся к историческому прорыву блокады. Верующие убеждены, что без этого он не совершился бы.

Вместе с тем рассказывали и более земные легенды, в которых спасение Ленинграда приписывалось им, ленинградцам, их стойкости, мужеству и любви к своему неповторимому городу. Рассказывали, как Карл Маннергейм, популярнейший финский маршал, которого многие ленинградцы еще помнили как офицера царской армии, на одном секретном финско-германском совещании о судьбе северной столицы России будто бы проговорил: «Разрушить, конечно, можно… Только ведь они его снова отстроят».

Приметы неминуемой победы видели во всем. Существует занимательное предание об одном из самых известных экспонатов Кунсткамеры – фигуре папуаса с натянутым луком и стрелой в руках. Будто бы во время войны, в один из морозных блокадных дней за стенами Кунсткамеры раздался мощный взрыв авиабомбы. Старинное здание вздрогнуло, от чего натянутая стрела неожиданно сорвалась с тетивы и врезалась в противоположную стену зала. Замерзшие и голодные работники музея впервые за долгие месяцы радостно улыбнулись. Победа неизбежна, если даже папуасы вступили в войну с фашистами. Выстрел из лука был направлен в сторону Германии.

Все дни блокады в городе не прекращало своей работы ленинградское радио. Оно, как и сейчас, располагалось в известном доме на улице Ракова (ныне Итальянской). В Дом радио ни разу не попал не один фашистский снаряд. Многие готовы были приписать это чуду, поскольку радио, что хорошо понимали фашисты, вдохновляло ленинградцев на подвиг стойкости и выживания, вселяло в них надежды на неизбежную победу. Но среди более прагматичных работников радиокомитета жила легенда, что их спасает японская технология, по которой на так называемом «плавающем фундаменте» в свое время якобы был выстроен их дом. Помните, мы уже однажды говорили о том, что этот дом одно время предполагали отдать японскому посольству, а затем в нем располагался японский военный госпиталь для раненых в Первой мировой войне русских солдат?

Весной 1944 года что-то наконец начало изменяться и в людях. Рассказывали, что одна учительница, Бог знает в какой школе, да это, отмечали рассказчики, и не важно, чуть ли не вбежала в учительскую, что само по себе повергло всех в изумление, и ликующе воскликнула: «У меня в классе мальчики подрались!» Похоже, не случайно сразу после войны в Ленинграде было открыто Нахимовское училище, куда в первую очередь принимали детей погибших во время войны воинов. Училищу был передан Училищный дом Петра Великого на Петроградской набережной, построенный в 1909–1911 годах по проекту зодчего А. И. Дмитриева. По преданию, престарелый архитектор лично предложил наркому ВМС Н. Г. Кузнецову «выбрать для нового учебного заведения свое любимое детище».

В это весеннее время, видимо, и родилась легенда о несостоявшемся торжественном банкете в гостинице «Астория», который фашисты якобы задумали устроить в побежденном Ленинграде. Будто бы даже разослали приглашения с точной датой банкета – 21 июля 1941 года. Впервые о банкете заговорили в Ленинграде весной 1942 года. Молву подхватили писатели и журналисты, и легенда зажила самостоятельной жизнью. Между тем, несмотря на якобы тщательную подготовку этой победной акции, не сохранилось ни приглашений, ни билетов, ни меню этого банкета, в то время как, например, разрешения на въезд в Ленинград, которые действительно были отпечатаны немцами, можно и сегодня увидеть в Центральном музее Вооруженных Сил.

Одна из своеобразных легенд послевоенного времени утверждает, что фашистам все-таки удалось навеки оставить след своего присутствия в ненавистном им городе. Участвуя в строительных работах по восстановлению разрушенного войной Ленинграда, снедаемые ненавистью, позором поражения и тайной жаждой мести, пленные немцы включили в орнамент одного из домов знак свастики. Ничем не примечательный жилой дом № 7 в Угловом переулке, построенный по проекту архитектора Г. В. Пранга в 1875 году, выложен серым кирпичом и пестро орнаментирован краснокирпичными вставками. В его орнаменте действительно хорошо различим знак свастики. Этот древний символ света и щедрости присутствует в традиционных орнаментах многих народов мира. Но в XX веке он был использован немецкими нацистами в качестве эмблемы «арийского» начала и в современном восприятии вызывает однозначные ассоциации с уничтожением и смертью.

В этом контексте уже не имело особого значения, кто возводил или ремонтировал именно этот дом, не имело значения даже время его возведения. Для создания легенды было вполне достаточно того факта, что пленные немецкие солдаты в самом деле участвовали в восстановлении Ленинграда, и на фасаде дома в Угловом переулке, хорошо видном с набережной Обводного канала, многократно повторенный, действительно присутствует этот одиозный знак.