Текст книги "Если хочешь быть волшебником"

Автор книги: Натан Полянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

20. На больших дорогах

Теперь, когда у юных мотоциклистов были права водителей, а на хвосте «Крокодила» висела аккуратная табличка с номерным знаком, пора было Леве самому управляться с мотоциклом. Он уже испытывал неловкость, когда ему приходилось обращаться за советом к Николаю.

Ежедневно он просматривал на машине все болты и крепления, стирал пыль с бачка и сиденья, прочищал бензинопроводящую трубку, подтягивал цепь… Понемногу он совершенствовал и внешний вид машины – приделал металлическую крышку к бачку, обновил рычаг ручного тормоза на руле, одел глушитель на выхлопную трубу. Уход за мотоциклом отнимал много времени, и для езды его почти не оставалось.

Как-то Лева подсчитал, что с учетом всех затрат времени средняя скорость их машины составляет около трех километров в час – наполовину меньше скорости пешехода. И все же он согласен был возиться с мотоциклом вдвое и втрое больше: минуты, когда он, сидя гордо за рулем, мчался на «Крокодиле» по знакомому шоссе или сворачивал на глухие проселки, эти минуты торжества оправдывали все затраты на их подготовку.

В конце концов, ребята нашли приемлемый способ запускать мотор. Если съехать на мотоцикле с крутой горки и на ходу включить передачу, он иногда заводился довольно быстро. Иногда же приходилось съезжать семь – восемь раз. Это, конечно, полбеды, если бы не надо было столько же раз вкатывать машину на горку.

Обычно «война» с «Крокодилом» привлекала множество сочувствующих и любопытных. Стоило выкатить мотоцикл из сарая и начать упражнения по запуску мотора, как вокруг сразу собиралось десять – пятнадцать человек самых разных возрастов, начиная от дошкольников и кончая их прадедушками. Некоторые приходили поглазеть на бесплатное представление, а другие – и таких было большинство – добросовестно помогали подтягивать цепь, чинить резину, регулировать тросы. Постепенно они становились любителями, и не раз ребята слышали робкое: «Дай покататься!»

– Сделай себе, а тогда и катайся, – насмешливо ответил одному из охотников Лева.

Когда после этого они остались одни, Николай вдруг недовольно спросил:

– Ты почему сам распоряжаешься?

– Когда? Где? – не понял Лева.

– Почему отказываешь, когда просят покататься?

– На велосипеде я кому-нибудь отказывал?.. Ты видел? – перешел в наступление Лева. – А мотоцикл где другой возьмешь, если этот изведут?

– Твой мотоцикл, что ли?

– Твой! – обиженно ответил Лева, опешивший от этого вопроса. – Можешь его забирать, очень мне нужно!.. – Но, найдя возражение, он горячо заговорил: – Общий мотоцикл – вот что!.. Помогал я или не помогал? Вдвоем его сделали, да!

– А может быть, и Федор Иванович имеет право на него?.. А Савелий Дмитриевич? – спросил Николай, прищурившись. – А кто все детали сделал? Кто для них сталь варил? Руду кто добывал? Уголь кто копал? Ты за эти труды кому-нибудь платил?

– Кому платить? – спросил озадаченный Лева.

На этот вопрос не мог пока ответить и Николай.

– Одним словом, не к лицу нам быть «скупыми баронами», – закончил он спор. – Каждому не будем разрешать, но хорошие ребята пусть учатся кататься.

– Я – что, – проворчал Лева, – я ничего… Просто машины жаль… Конечно, пусть катаются, – решительно добавил он, – ведь без их помощи нам и теперь не обойтись.

Чаще всего ребята нуждались в помощи, когда приходилось запускать мотор на ровном месте. Один из них садился за руль, второй и еще два – три человека подталкивали машину. Постепенно подталкивающие выдыхались, их сменяли новые из тех, кто бежал следом. Если же таких помощников не оказывалось, Николай мрачно произносил: «Дело дрянь», и они катили машину на «заводную горку». И если мотор в конце концов удавалось запустить, его уже не глушили, пока не заводили машину в сарай.

Однажды, когда Лева, не дождавшись Николая, с помощью группы любителей запустил мотор, к нему на мотоцикле подъехал Гена.

– Здоров, Ракита! – окликнул он Леву. – Давай наперегонки?

– Шутишь, – ответил тот, даже не оглянувшись, – машины-то разных классов.

– Сдаешься, значит? – задиристо воскликнул Гена, не слезая с мотоцикла. – А я думал показать тебе, как ездят настоящие гонщики.

– Показывай так.

– Так неинтересно… А я, пожалуй, и на «Крокодиле» обгоню тебя… Садись на моего «Орленка».

Лева покосился на него, глянул на ту и другую машину, покачал головой:

– Охотно на «Орленке» прокатился бы, – чистосердечно признался он, – но «Крокодила» доверить тебе не могу – замучишь ты его.

– Туда ему и дорога, – смеялся Гена, – сдай его на утиль, пока еще возьмут! Скажи просто, что сдрейфил.

– Тебя, думаешь, испугался? – начинал сердиться Лева. – Обожди, только проверю крепления.

– Брось канителиться!.. Ездил же ты вчера и позавчера, и ничего с машиной не случилось. Наше дело – дороги глотать! – произнес Гена с пафосом, очень гордясь этой вычитанной фразой. – А грязь с наших колес пускай другие убирают.

– Вот и видать, что ты барсук! – не выдержал Лева.

Гена фальшиво улыбнулся. Когда-нибудь он припомнит Леве эту дерзость, а пока в предстоящей гонке уложит его на обе лопатки. И он принимается тормошить склонившегося над «Крокодилом» Леву.

– Поехали, хватит возиться!

– А, черт с тобой, – раздраженно отозвался Лева, – поехали!

Лева вытер руки тряпицей, сел в седло.

– Вы свидетели, – крикнул Гена группе ребят, собравшихся вокруг них. – Стойте тут, пока не вернемся, увидите, как я его на буксире приволоку.

– Идет, постоим, – дружно отозвалось несколько голосов.

Мотоциклисты выехали за город и ринулись в глубь пущи, начинавшейся сразу за окраиной. Она их зло обманула, оказавшись обыкновенной скучной рощицей. Пронзив ее, дорога вырвалась на асфальтированное шоссе.

Вдруг Лева заметил, что расстояние между ним и Геной стремительно возрастает. Прибавить бы еще газу, да рукоятка уже повернута до отказа. Далеко впереди дорога идет под уклон. Гена ныряет и исчезает из виду. Лева видит себя одиноким на незнакомой дороге, и оторопь охватывает его. Пока его взгляд упирался в спину Гены, он словно имел опору, которой теперь лишился. По обе стороны тянутся перелески, рощи, заболоченные низинки. Иногда дорога пробегает над переполненными водой осушительными каналами. Мелькают каменные дорожные столбики – стометровки. К чему-то Лева начинает считать их: один, другой, третий, четвертый… Ветер свистит в ушах, норовит сорвать с головы фуражку.

Лева пытается сбавить газ, но не чувствует привычного сопротивления, рукоятка свободно вращается вокруг оси, болтается, как шляпа на палке. А мотор продолжает реветь во всю мочь, машина мчит Леву вперед, и, кажется, нет силы, которая могла бы ее остановить.

Лихорадочными движениями он еще раз повернул рукоятку на себя, от себя – никакого эффекта, мотор не подчиняется, скорость не падает.

Вот машина на предельной скорости плюхнулась в колдобину, которую полагается одолевать черепашьим шагом, выскочила из нее и так подбросила Леву, что он на миг потерял и педали, и седло, и лишь каким-то чудом не выпустил руля из рук. Вот поворот!..

«Тише… тише!»

Разве может машина внять мольбе растерянного седока? Еще раз Лева сумел удержаться в седле, но кто знает, не будет ли это второе чудо последним в его жизни?

Вот сигналы предупреждают, что впереди спуск с крутым поворотом.

«Стой, черт проклятый!.. Стой!.. Помогите, люди!.. Мама, где ты?»

Некому помочь Леве, никто не услышит его немого крика.

«Что делать?.. Научите, что делать!.. Неужели так будет продолжаться, пока останется хоть капля бензина в бачке?»

«Бензин!» – вдруг осенило Леву.

Он пригнулся, мгновенным движением закрыл кран из бачка и снова схватился за руль. Он сразу успокоился. Только теперь он сообразил, что у него был другой выход – переключить скорость на нейтральную.

Обороты мотора стали быстро падать. Вот он захлебнулся, чихнул, заглох. Можно теперь включить и тормоза – тихо, прерывисто, потом все более настойчиво, смело. У начала спуска машина остановилась.

Бледный от испуга, но счастливый, как каждый человек, избежавший смертельной опасности, Лева откатил машину в тень яблони, росшей у обочины дороги.

От мотора несло жаром, упавшая на его ребро капля Левиного пота шипела и плясала, как капля воды на раскаленной плите. Лева сорвал с себя рубашку, бросил ее наземь вместе с фуражкой и, вытирая носовым платком испарину со лба и груди, стал осматривать мотор. Он быстро обнаружил повреждение: с троса, шедшего к дроссельной заслонке, сорвалась головка и осталась в гнезде заслонки. Лева булавкой добыл ее оттуда – металлический цилиндрик, весом не больше грамма. Это была та самая головка, которую ребята припаивали, когда подгоняли трос. Плохо припаяли!

И тут Леве вдруг вспомнился Гена с его самодовольным презрением к черновой работе.

– Болван!

Это было единственное слово, которое Лева за эту дорогу произнес вслух.

Лева легко надел цилиндрик на конец троса, но как закрепить его? Прибора для пайки у него с собою не было. Он попробовал сдавить головку зубами. Металл был мягкий – свинцовый сплав, зубы оставили на нем следы. Но сдавить цилиндрик не удалось. «А плоскогубцы на что?» Вмиг раскрыта коробка с инструментами. Лева нетерпеливо разгреб кучу ключей и отверток, нашел плоскогубцы. Головка троса легко расплющилась вокруг пучка стальных жилок. Через минуту трос был укреплен в заслонке.

Машина в исправности!

И пусть эта починка оказалась мелкой – она была первой, которую Лева выполнил вполне самостоятельно. А главное – ему никто не подсказывал этого способа, он сам нашел, как устранить повреждение. И радость этой победы была, пожалуй, не меньше той, которую он только что пережил, осознав себя спасенным.

– Ура!.. Ура!.. Ура!.. – крикнул он громко.

Мотор остыл. Но ехать вперед – нет больше охоты, возвращаться домой без товарища – некрасиво. Надо подождать его тут. Кстати выясняется, что бензина в баке осталось мало, надо его приберечь на всякий случай. Поразмыслив, Лева принимает самое мудрое решение – «комбинированное» – возвращаться домой пешком, не переставая при этом ожидать появления Гены.

Даже по ровному месту вести мотоцикл в руках не так-то легко, приходится часто делать передышки.

В одну из таких передышек, оглянувшись назад, Лева увидел на дороге далекое черное пятнышко. Вот оно медленно приближается и наконец превращается в устало шагающего коня. Минут через двадцать конь поравнялся с Левой. Он был запряжен в двуколку, в которой сидела пожилая колхозница.

Лева посторонился, пропустил двуколку вперед и, к своему изумлению, обнаружил, что к ней на длинном канате прицеплен мотоцикл Гены. «Князь» сидит за рулем, волочит ноги по земле и как ни в чем не бывало «управляет».

Завидя Леву, Гена весело кричит:

– И ты запарился?.. Вот потеха!.. Ну-ну, давай подвязывайся ко мне. Лошадь сильная, она целый поезд потянет.

По отсутствию какой-либо тревоги или озабоченности в голосе Гены Лева понимает, что тому уже не раз приходилось возвращаться домой подобным способом.

И Леве становится стыдно: очень уж дряхлый вид у кобылы и дорогу она, видно, прошла немалую. Он ставит ногу на педаль своей машины. Резкий толчок – и мотор завелся.

– Ты исправен? – кричит Гена. – Чего же ты пешком тащишься?

«Тебя, борова, дожидался», – захотелось Леве ответить. Мелькнула мысль, что зря он ждал Гену, будь тот на его месте – не стал бы, конечно, ждать. Не отвечая, Лева переводит мотор на малые обороты.

– Ну, тащи меня, в таком случае, на буксире, – властно говорит Гена. Двуколка остановилась. Гена отвязал свою машину, небрежно бросил конец веревки Леве. – Вяжи, вяжи, нечего раздумывать!

Тон его вызывает на протест. Лева ждет, пока отъедет женщина, потом спрашивает:

– Что с твоим «Орленком» случилось?

– А черт его знает, будь он проклят!

– Не буду тебя тащить, – угрюмо говорит Лева, – «Крокодил» не потянет.

– Как не будешь? Ага! Уехать хочешь без меня, хочешь доказать, что ты перегнал? Это нечестно, это мошенство! Все равно никто не поверит!

Лева не отвечает. Он чувствует, что если начнет говорить, то не удержится от резких слов, а ссориться все же неохота. Он подходит к «Орленку», нагибается к мотору и сразу обнаруживает неисправность – воздушный фильтр наглухо закрыт. Очевидно, Гена задел рычаг фильтра коленом, когда садился на машину или слезал с нее. Открыть фильтр – пара пустяков.

– Ты мотор проверял? – спрашивает Лева, не оборачиваясь. Ему вдруг стало неприятно глядеть на Гену.

– В это я не могу вдаваться, – пожимает Гена плечами. – Когда я должен выезжать, мне папин шофер заводит машину… Сам я гонщик.

– Не гонщик, а червяк, – вырывается у Левы.

Он протягивает руку, чтобы открыть заслонку воздушного фильтра, но вдруг натыкается грудью на кулак Гены.

– А ну, повтори, что ты сказал!

– Болван, – вне себя от негодования кричит Лева. Он быстро садится на «Крокодила», включает скорость. Гена пытается схватить его, но поздно – машина рванулась вперед.

– Предатель, – летит Леве вдогонку, – я с тобой рассчитаюсь, ты у меня еще запоешь!

21. Странный мальчик

Леночке задали очень трудный урок. Надо было дома написать две строчки буквы «а» и две строчки буквы «б». Кроме того, надо было выучить наизусть, сколько останется спичек, если от пяти отнять две, отнять три, отнять четыре. Всю дорогу из школы девочка страшно волновалась, твердя в уме задание и живо представляя себе, как она будет выводить буквы, обязательно с нажимом, потому что учительница бывала недовольна учениками, писавшими без нажима. Она шла, бойко размахивая портфелем, а свободной рукой беспрестанно поправляя локон, свисавший на лоб.

Она могла бы раз навсегда покорить этот локон, затолкать его глубоко под панамку, чтобы он больше не мог и не смел показаться на свет. Но это не входило в ее расчеты. Надевая панамку, Леночка всегда помнила о необходимости оставить снаружи небольшой локон или хотя бы завитушку и всю дорогу в школу и обратно следить, чтобы этот порядок в ее туалете не нарушался.

С площади, из установленного на столбе репродуктора, доносилось громкое пение. Леночка тоже запела. Но она не вторила далекому солисту, а пела свое – песенку, которую они сегодня разучивали в школе и в которой разъяснялось, почему медведи должны зимой спать – потому что однажды один из них неловко наступил на хвост лисе и та подняла страшный крик.

Вдруг Леночка почувствовала, что одна из ее косичек, болтавшихся на спине, расплелась. Вмиг косичка оказалась у нее в руке. Так и есть: не только косичка расплелась, но и потерялась лента – голубая, новая, из любимой пары. Это уже было огромное несчастье. В отчаянии девочка побежала обратно, рыская глазами по тротуару. Скоро она увидела ее – свою новую голубую ленту в руках у рослого мальчишки, шедшего ей навстречу. Девочка протянула руку:

– Это моя лента!.. Спасибо! Впрочем, лицо этого мальчика было ей немного знакомо. Она однажды видела его во дворе школы вместе с Николаем и поняла тогда, что они из одного класса. Коля еще назвал его каким-то очень странным именем, которого она теперь никак не могла вспомнить. И вот этот мальчик был теперь ее попутчиком.

– Вы, может быть, к нам идете? – сочла она нужным спросить. – Так Коля еще не вернулся из школы, у него сегодня пять уроков. «А почему же этот мальчик сам не на уроках?» – тут же подумала она с сомнением. Это сомнение еще больше возросло после ответа мальчика:

– Никакого такого Коли я не знаю, а тебя тоже впервые вижу, ты обозналась.

Леночка уже готова была спросить, что значит «обознаться», но мальчик с недовольным видом отвернулся от нее, а потом и совсем отстал.

«Странный мальчик», – подумала Леночка и побежала вприпрыжку, размахивая портфелем и лентой. Если бы она случайно оглянулась, она обнаружила бы загадочную вещь: странный мальчик следовал за ней на постоянном расстоянии – он замедлял шаги, когда Леночка уставала бежать, и ускорял их, когда она уносилась вперед. Он, безусловно, прятался от нее.

Придя домой, Леночка прислонила портфель с книгами к ножке этажерки и пошла на кухню искать чего-нибудь поесть. Вдруг она в окно увидела странного мальчика возле их сарая. Заподозрив недоброе, она бросилась во двор. Но мальчик уже куда-то исчез. Леночка направилась к сараю.

С тех пор как это скромное строение стараниями Николая и Левы было возведено в высокий ранг гаража, Леночка частенько забегала сюда. Здесь бывало интересно, когда ребята работали у мотоцикла, а в их отсутствие можно было просто полюбоваться красавицей машиной, стоявшей на дощатом помосте. Ее многолетняя мечта о собственной лошадке с длинным хвостом уступала понемногу место другой, становившейся на ее глазах реальностью, – мечте о собственном мотоцикле.

Леночка приникла к щели в дверях и прежде всего увидела, разумеется, машину. Потом она разглядела фигуру человека, склонившегося над мотоциклом. Хотя человек стоял спиной к ней, Леночка сразу определила, что это не Коля и не Лева, а, скорее всего, странный мальчик. Из бумажного пакета он что-то сыпал в бачок мотоцикла.

Первой мыслью девочки было побежать за кем-нибудь из взрослых. Но она тут же рассудила, что пока она вернется, странный мальчик успеет совсем испортить машину. Тогда Леночка решительно распахнула дверь и шагнула в сарай.

Мальчик вздрогнул, обернулся, из бумажного пакета посыпался на пол песок. Да, Леночка не ошиблась – это был тот самый странный мальчик. Хотя его поведение осталось непонятным, Леночка успокоилась. Она знала по опыту, что песок совершенно безобидная вещь. Сколько раз она игралась на песчаной горке за домом, ковырялась в песке лопаточкой, набирала его в ведерко, в платочек, в карманы, ссыпала в кучки, строила из него плотины, загородки, лабиринты! Он легко смывался с рук, счищался с туфелек, стряхивался с одежды, и даже на вкус он не был таким скверным, как, например, рыбий жир.

Одним словом, у Леночки не было причин злиться на мальчика. Совсем миролюбиво она сказала:

– Это не квартира, это сарай.

– Какая хорошенькая машиночка! – слащаво улыбнулся странный мальчик. – Это тебе подарочек подарили?.. Ты будешь кататься? Молодец!.. И ленты твои тоже красивые, они мне очень нравятся.

Он говорил это таким фальшивым голосом, что Леночка поняла: не нравятся ему ни ее ленты, ни мотоцикл и вообще неизвестно, зачем он это говорит. Она снова почувствовала к нему неприязнь и насторожилась.

– Вы кого-нибудь ищете здесь?.. Тогда пойдемте в комнату.

– Я никого не ищу. Я просто увидел красивую машину, и мне захотелось посмотреть, какая она красивая. Ты мне разрешишь когда-нибудь покататься на ней? Я тебе за это конфет куплю.

Он говорил еще много всякой чепухи, но Леночка уже не слушала. Все ее внимание было приковано к другому: мальчик держал правую руку за спиной и что-то делал на мотоцикле – что именно, этого она не могла разглядеть.

– А вы не заграничный шпион? – спросила она, заходя так, чтобы сбоку видеть правую руку мальчика. Но он предупредил ее маневр, прижавшись плотнее к мотоциклу и повернувшись лицом в ее сторону.

– Уходите, машина не ваша, не трогайте.

Обеими ручками Леночка схватила его руку и потянула его от машины. Но он оказался очень тяжелым, даже не сдвинулся с места, и ей пришлось вцепиться в его руку зубами.

– Ах ты! – взвизгнул он и толкнул ее коленом в живот. Она сразу разжала и зубки и кулачки, с плачем побежала из сарая.

– Что случилось, Ленуська, чего плачешь?

Лева бережно обнял девочку, приподнял ее личико.

– Там… в сарае… шпион… иди скорей! – всхлипывала она.

Бросив ей свои книги, Лева помчался к сараю. В дверях он столкнулся с Геной. Обеими руками Лева уперся Гене в грудь, навалился на него всей тяжестью тела, и тот отступил в глубь сарая.

Лева успел заметить, что резина на переднем колесе машины в нескольких местах порезана.

– Ты зачем это сделал? – грозно спросил он, подступая к «диверсанту» со сжатыми кулаками. Тот оскалил зубы:

– Только посмей тронуть – голову оторву!.. Почему не выпускаешь меня?

Гена был силен. Леве пришлось однажды бороться с ним и… признать себя побежденным.

– А ты по какому праву… – задыхаясь от негодования, крикнул он. – Зачем испортил?

– Ты видел, что я испортил? – нагло отозвался Гена. – Это все так и было… Я случайно зашел: проходил мимо и вижу, что испорченный мотоцикл стоит… В следующий раз запирай сарай на замок, чтобы не подозревал всех напрасно.

– Врешь ты все! – И Лева схватил стоявший у дверей веник на длинной палке. Гена схватился за это оружие с другой стороны. В короткой борьбе ему удалось оттеснить Леву в угол сарая и самому стать ближе к двери. Еще одно усилие – и ему удастся бежать.

Теснимый противником, Лева наткнулся на ящик с яблоками, заготовленными Анфисой Петровной к праздникам. Выпустив палку, он схватил два крупных яблока и первым же угодил Гене в нос. Потом быстро переложил второе из левой руки в правую, снова размахнулся и на этот раз попал в спину. С громким воем и угрозами, закрыв лицо руками, Гена бежал.

Леночка издали наблюдала за входом в сарай и прислушивалась к тому, что там происходило. Она, разумеется, была готова немедленно прийти Леве на помощь, как только он позовет. Впрочем, она не сомневалась, что Лева одолеет, – а как же иначе!

И как только раздались вопли странного мальчика, а затем и сам он выскочил из сарая, Леночка захлопала в ладоши, запрыгала, и такой – сияющей и возбужденной – предстала перед Левой.

– Тебе легко было побить его, правда? Мотоциклисты должны быть сильными, сильнее всех?

Лева не отвечал, даже не взглянул на нее, лишь озабоченно ходил вокруг машины, подсчитывая нанесенный ей урон.

– Он тебе не сделал больно?.. Может быть, он тебя ударил коленом в живот?

– Знаешь, Леночка, иди себе!.. Тебе обедать пора, не мешай мне здесь, – прошептал Лева каким-то странным, глухим, захлебывающимся голосом…

* * *

– Бедное дитя, кто ж тебя так обидел? – услышал Гена жалостливый голос рядом с собою. Он уже успел отбежать по тротуару шагов двадцать от ненавистного двора. Подняв голову и глянув сквозь слипшиеся от крови пальцы, он увидел старушку с очень добрым лицом, протягивавшую ему платочек.

– Тут… бандит один… чуть меня не убил… Так бороться нечестно, – всхлипывал Гена.

– Бандит? – недоверчиво переспросила старушка. – Ну, он от нас не уйдет. Пошли, голубчик, я тебе скорую помощь окажу.

Она взяла Гену за руку и повела. Гена покорно шел, находясь весь во власти своего благородного негодования, не сознавая, куда его ведут и зачем. Он был рад любому сочувствию, так как оно доказывало его правоту. Грозные снаряды Левы все еще мерещились ему, и он поминутно вздрагивал, когда ему чудилось, что яблоко настигает его. Наконец его ввели в какую-то кухоньку, усадили на табурет. Он с облегчением распрямил спину, вздохнул. Старушка надела на него клеенчатый передник, поставила ему на колени таз с водой, принялась отмывать его лицо и руки от крови.

– Нос у тебя порядочно пострадал, с неделю заживать будет, – говорила она тоном профессора, осматривающего пациента. – Палкой тебя, что ли, угостили?

– Ан…тоновкой, – снова всхлипнул Гена, – по запаху почувствовал… Нигде таких правил нет, чтобы яблоками драться.

– Яблоками? – удивилась бабушка. Она достала с полки флакончик с йодом, намочила в нем ватку и приложила ее к Гениному носу. Потом, обложив нос ватками, старушка принялась накладывать бинт, да так ловко, что скоро вся голова и половина лица Гены оказались под повязкой. Глянув единственным открытым глазом на свое отражение в зеркале над столом, Гена остался очень доволен. Во-первых, его нельзя было узнать, во-вторых, повязка напоминала головной убор индийского факира. Гена тут же решил про себя как можно дольше не снимать повязки.

Он уже собирался поблагодарить старушку за ее хлопоты, как вдруг отворилась дверь и в комнату, к изумлению и испугу Гены, вошла Леночка. Она, разумеется, была изумлена не меньше его. Нет, она не узнала странного мальчика. Просто ее поразили причудливая повязка, запах йода, таз с красной водой, стоявший на полу.

– Кто этот смешной человек? – спросила она у Анфисы Петровны. Та выразительно глянула на своего пациента: отвечай, мол, сам.

Гена, боясь быть узнанным по голосу, промычал что-то нечленораздельное про зубную боль.

– Почему он так разговаривает? – продолжала расспрашивать девочка.

– Он говорит, что на него бандит напал, нос попортил.

– А как можно попортить нос? – фыркнула Леночка. – И разве бандиты бывают? Коля говорит, что бандиты – это выдуманные люди. Хотя нет – это он про волшебников говорил… А какой это бандит? Страшный, наверно, кулачищи вот такие? – И она широко развела свои руки.

– Нет у нас бандитов, – ответила бабушка, – сколько лет тут живу, а ни разу не слыхала. Драчуны есть – это верно.

– А я знаю, кто его побил, – воскликнула вдруг Леночка. – Наверно, тот странный мальчик, который меня тоже ударил в живот, а Леву веником побить хотел. Но Лева же и задал ему, ох и задал!.. Яблоком его – и в лицо, и в спину!.. Потому что он весь мотоцикл у Левы испортил.

Но тут она осеклась, пораженная новой догадкой. Она пристально глянула в единственный открытый глаз мальчика, подбежала к бабушке и шепнула ей на ухо:

– А может быть, это он и есть – тот странный мальчик?

И больше она уж не отходила от бабушки, все время держалась то за ее руку, то за юбку.

– Нет, это не он, – громко возразила бабушка, – разве станет хороший мальчик портить мотоцикл своего товарища?

Леночка не согласилась с доводами бабушки.

– И все же плохие мальчишки ведь бывают? Ну, те, что дразнятся на улице, в школе нас за косы дергают?

– Бывают, наверно, но редко… А теперь пошли-ка обедать, – сказала Анфиса Петровна, уводя Леночку в комнату.

Воспользовавшись этим, Гена сорвал с себя передник и бросился вон из кухни.

* * *

Поле боя осталось за Левой. Но рядом, прислонившись к столбу, подпиравшему потолочные балки, скорбно склонил голову-фару его верный друг. Вид у машины самый плачевный. Рычажки на руле погнуты и свернуты в сторону, покрышка на переднем колесе дрябло обвисла, крыло смято, бак вокруг горловины засыпан песком, откуда-то из-под него капает и капает бензин, и Леве кажется, что это кровь его детища растекается лужей.

Лева опустился на пол рядом с мотоциклом и, положив голову на бензиновый бачок, горько заплакал.

В таком положении и нашла его Анфиса Петровна. Помогла ему подняться, шершавой ладонью утерла слезы на его щеках, глянула на машину, сказала:

– Видно, большой пакостник этот мальчик. Фамилия его какая? Кто отец? Пожаловаться надо.

– Не надо жаловаться, – произнес Лева, с усилием сдерживаясь, чтобы снова не заплакать. – Сами исправим.

В тот же день Николай и Лева принялись за ремонт «Крокодила». Инна Васильевна, узнав о случившемся, не только разрешила им работать засветло, а уроки делать вечером, но даже посоветовала пригласить на помощь квалифицированного шофера.

– Я ему уплачу, сколько будет нужно.

Это предложение ребята решительно отклонили – им хотелось все сделать самим.

– Дурень этот Генка, – сказал Николай, когда они очистили бак от песка и снова установили его на место, – вообразил, что навсегда лишил нас мотоцикла… А для нас только лишняя наука, – добавил он с горькой усмешкой.

– Так что давай еще какой-нибудь пакости набросаем в бак? – в тон ему пошутил Лева.

– Не смейся!.. Я теперь могу с закрытыми глазами разобрать и собрать любую втулку, сделать ревизию карбюратора, подтянуть цепь…

– И я, пожалуй, смог бы, – согласился Лева. – Во многом Генкина подлость нам на пользу пошла. Так, может быть, – снова перешел он на шутливый тон, – стоит ему благодарность написать.

– Или отправить по почте ящик антоновок – вот испугался бы бедняга!

Изо дня в день ребята увлеченно работали над восстановлением «Крокодила». К концу недели было готово почти все, что они могли сделать своими силами. Попробовали запустить мотор – он действовал ничуть не хуже, хотя и не лучше, чем до предательского нападения на машину, то есть по-прежнему заводился с трудом.

– Вези ее к Федору Ивановичу, – махнул Николай рукой, выбившись из сил при очередной попытке запустить мотор. – Надоела эта канитель!.. А я займусь пока запасным колесом. Надо обязательно иметь запаску.