Текст книги "Код каббалы"

Автор книги: Натан Барридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

ЭРИК

Черное такси остановилось у тротуара, и Эрик отсчитал названную сумму, пока Морган выбиралась из машины. Эрик бдительно осмотрел оба конца улицы, захлопывая за собой дверцу. Ничего. Если кто-то за ними и следил, то делал это достаточно скрытно.

– Неужели это так уж обязательно? – раздраженно спросила Морган.

– Я не знаю, – признался он. – Но немного предостеречься не помешает, это же ничего не стоит.

– Полагаю, да.

Она открыла калитку и прошла по короткой дорожке до входной двери. Эрик еще раз огляделся и последовал за ней. Они позвонили. Появилась Элиз с неуверенной улыбкой на лице.

– Привет. Вы вовремя. Я как раз... что случилось?

– Давай войдем, – сказал Эрик. – Нам нужно о многом поговорить.

Элиз впустила их, ее лицо было озабоченным. Эрик прошел в гостиную следом за Морган. Эшвин сидел на диване, одна его нога была уложена повыше, с повязкой на лодыжке.

– Как вы оба, все хорошо? – спросил он, попытавшись подняться.

– Сиди где сидишь. – Морган толкнула его назад на диван.

– Что у тебя с ногой? – спросил Эрик.

– Подвернул, когда бегал, но все не так плохо, как кажется, Элиз ее... помассировала немного – и отек почти спал. – Он подвигал пальцами на ноге, и Эрик заметил, каким взглядом посмотрела на него Элиз.

– Принести кому-нибудь кофе или чаю? – предложила Элиз.

– С этим можно подождать, – сказал Эрик.

– Ты куда-то спешишь? – спросил Эшвин. – Вы же только что пришли.

– Я знаю про ваши дары.

Улыбка на лице Эшвина застыла, а Элиз вцепилась в спинку дивана. Это объяснило Эрику все, что он хотел понять.

– Пожалуйста, Элиз, присядь, – настойчиво попросила Морган. – Тебе и правда нужно послушать то, что он скажет.

Эрик сел в кресло, откуда ему был виден каждый, а Элиз опустилась на диван рядом с Эшвином. Морган предпочла сесть на пол и облокотиться на кофейный столик, дожидаясь, когда Эрик начнет.

– Я думаю, следует начать с нашей поездки в Скиптон, – промолвил Эрик. – Тогда все и началось.

– Что началось?

– Тсс, Эшвин! – цыкнула Элиз. – Я хочу услышать все, что он пришел сказать нам.

– Вы помните ту прогулку, которую мы совершали по равнине, когда ходили к Гримвитской впадине? – спросил Эрик.

– Конечно, я помню, – сказал Эшвин. – Я же и вез вас туда.

– Да, ты был за рулем, – согласился Эрик. – Ты можешь описать мне прогулку?

Эшвин нахмурился, старательно припоминая.

– Ничего не можешь вспомнить?

– Не могу, точно.

– И я не мог. – Эрик подался вперед, удостоверяясь, что все слушают его с неослабным вниманием. – И тому есть веская причина. Они отняли у нас это воспоминание.

– Что ты подразумеваешь под «отняли воспоминание»? – спросила Элиз. – И кто «они»?

– Не так сразу, – ушел от ответа Эрик. – Я могу вам рассказать, как они это сделали, но не думаю, что вы мне поверите. Лучше Морган вам это покажет.

– Эрик, ты нас пугаешь, – вмешался Эшвин. – Прекрати говорить загадками и просто скажи, что ты имеешь в виду.

– Нам всем преподнесли дары, – пояснила Морган. – Они, кажется, разные у каждого из нас, но мой дает мне возможность... – она помедлила, подыскивая точные слова, – вторгаться в мозг других людей, так, наверное. Я не могу объяснить это лучше. Я помогла Эрику вспомнить то, что ему надлежало забыть.

– Это полная чушь, – проговорил Эшвин. – К чему это вы оба ведете?

– Успокойся, Эш. – Элиз дотронулась до его руки, и выражение его лица смягчилось.

– Эшвин, ты был там с нами, – сказал Эрик, – и я могу это доказать. Чуть меньше месяца назад ты нарисовал развалины, сидя у себя в офисе. И этот рисунок крайне взволновал тебя.

Эшвин побледнел.

– Как ты узнал о рисунке?

– Ты сам рассказал нам, когда мы нашли те развалины, – мягко произнес Эрик. – Мы туда пошли, наяву, и там скрыто нечто, о чем нам не следует знать. Я так и не понял, как именно, – сказал он, взглядывая на Морган, – но те люди сумели изменить нашу память, чтобы мы все забыли.

– Разве можно так сделать? – спросила Элиз.

– Воспоминание никуда не делось, – пояснила Морган, – только путь к нему был прегражден. Но я могу устранить преграду прямо сейчас, если ты хочешь.

Элиз посмотрела на Эшвина и снова повернулась к Морган.

– Покажи мне, – только и сказала она. Морган опустилась перед ней на колени:

– Думаю, мне будет легче, если ты расслабишься. Закрои глаза и подумай о чем-нибудь приятном.

– Как, например?..

– Я не знаю, – ответила Морган. – О пляже, о музыке, о чем угодно, что тебе приятно.

Тут Элиз покраснела, но закрыла глаза, как было велено, и откинулась на спинку дивана. Морган дотронулась до ее лба кончиком пальца. Третий глаз появился в центре ее лба, как и ожидал Эрик. Эшвин взвился с дивана от изумления, даже больная лодыжка почти не помешала. Эрик приложил палец к губам. Глаз был того же цвета, что и два собственных глаза Морган, но он был меньше в размерах и как бы нечеткий, почти неопределимый. Он явно проявлялся не физически, а был некой проекцией. Эрик мысленно пообещал себе изучить этот вопрос в деталях.

– Что это такое, черт побери? – требовательно спросил Эшвин. Он побледнел и отступил от Морган на такое расстояние, какое только могло найтись в маленькой гостиной.

– Помолчи! – огрызнулся Эрик. – Я все объясню потом.

Что-то происходило между двумя женщинами. Эрик следил за временем по часам, ему было интересно высчитать, сколько времени ушло у Морган на восстановление ниточки памяти. Три с половиной минуты спустя Морган разорвала контакт, а ее третий глаз к тому времени уже давно исчез.

– Что это такое было у Морган на лбу? – настаивал Эшвин. – Мне показалось, я видел...

– Глаз? – предположил Эрик.

– Так ты его тоже видел? – Эшвин встревоженно посмотрел на Элиз. – С тобой все в порядке?

– Все в порядке, и я все помню, – сказала Элиз с оторопью в голосе. – Как я могла это забыть?

Ее глаза сияли, а бледная кожа покраснела. Еще один физический отклик, который стоит включить в список, решил Эрик.

Элиз покачала головой и улыбнулась:

– Теперь все встало на свои места. Мне не передать, какое это облегчение. А то я уж было думала, что рехнулась.

– Что встало на свои места? – спросил Эшвин. – Что ты вспомнила? Что происходит?

– Развалины, Эш, – ответила Элиз. – Эрик прав. Мы нашли твои развалины.

– Я бы не смог такое забыть, никогда, это точно, – сказал Эшвин.

– Они скрыли от нас воспоминание, – пояснила Элиз.

– Они? Что это за «они», прах их побери?

– Чизвики и остальные из их… каббалы. – Странно, что подобное слово исходило из уст Элиз. – Почему они это сделали, Эрик?

– Они что-то скрывают, – сказал тот.

– Что? Что может быть настолько важным? И зачем тогда было нас туда отправлять?

– Я не знаю, Элиз. Но у меня есть несколько догадок.

– Так, хватит! Может кто-нибудь мне сказать, что происходит? – Было видно, что Эшвин снова рассердился.

Это не характерно для него, подумал Эрик. Что у него за дар и почему он так на него влияет?

– Ты и так это знаешь, Эшвин, – сказала Морган с улыбкой. – Иди садись, и я помогу тебе вспомнить.

Он секунду поколебался.

– Ладно, давайте покончим с этим. – Он присел на краешек дивана и едва не заскрежетал зубами.

Морган засмеялась:

– Ты же не у зубного врача, знаешь ли. Больно не будет.

– Лучше начинай, – ответил он.

Морган кивнула и попросила его закрыть глаза. Он сильно зажмурился, и она покачала головой. Потом она и сама закрыла глаза и прикоснулась к его лбу. Глаза Элиз округлились при виде третьего глаза, но она ничего не сказала, только закинула голову и перестала смотреть на Морган.

Эшвин, видимо, гораздо больше сопротивлялся, потому что прошло шесть с четвертью минут, пока она не отпустила его.

– Ты полагаешь, что расслабился? – сказала она, потирая виски.

– Я старался как мог, – ответил он напряженным голосом.

– Теперь ты понимаешь, – подытожил Эрик. – Чизвики решили, что мы должны обнаружить эти развалины. Думаю, что там был и элемент случайности, потому что никто не заставлял нас сходить с основной тропинки, но я думаю, что Чизвики подозревали, как все обернется. А что до произошедшего в зале и до преподнесенных нам даров, этого я пока не могу объяснить.

– Но зачем? – спросила Элиз. – К чему стирать воспоминание о даре у наделенного им?

– Они пытаются защитить нас, – сказал Эрик. – Я слышал, как об этом говорили Ричард и Гордон.

– Это невероятно. – Эшвин потряс головой. – Этот ублюдок Поррик все время был в курсе дела. Я знал, что где-то его уже видел.

– Поррик? Что это еще за Поррик такой? – спросила Морган.

Эшвин рассказал им обо всем, что произошло возле пруда Холлоу; тон его был ровным, но дышал яростью. Потом настал черед Элиз объяснять, что за видения ее посещали. Морган описала происшествие в библиотеке, а Эрик подробно изложил, как они восстановили события поездки в Гримвитскую впадину.

– Ну вот у нас и появилось чуть больше кусочков головоломки. – Эрик потер руки. – Пока у нас не все ее части, но кажется, дары усиливают наши природные склонности.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Элиз.

– Ну, я стал еще большим последователем логики, – ответил он. – Морган еще больше стала разбираться в психологии, воображение Эшвина заработало с новой силой, а ты еще глубже настроилась на волну других людей. Интересно, что сталось с Джеймсом? Помоги нам всем Господь, если он теперь горазд попадать в беду еще чаще.

– А где, собственно, Джеймс? – поинтересовалась Морган. – Он тоже там был и во всем участвовал. Я думала, он будет здесь сегодня.

– Я не могла до него дозвониться, – пояснила Элиз, – Я говорила с одним из его соседей по квартире, и тот сказал мне, будто Джеймс уехал по работе в Манчестер, что-то в этом духе. Полагаю, за квартиру он заплатить «забыл». Мобильный его по-прежнему выключен.

– Нам нужно его найти, – сказал Эрик. – Он не знает, что происходит, и это может поставить его под удар.

– Что нам делать? – спросил Эшвин. – Очевидно, что они не оставят нас в покое и мы не можем пойти с этим в полицию. Ричард последовал за Морган в библиотеку, и Поррик сказал мне, что за нами присматривают.

– Они меня волнуют не так сильно, – вмешалась Морган, – как этот тип Тэг. Как он вписывается в картину событий? Ричард и Поррик хотя бы помогали?

– Я не знаю, – признал Эрик. – Однако я смог провести кое-какое исследование. Узнать удалось немного, но хоть что-то.

– Продолжай. – Враждебность Эшвина, кажется, пошла на убыль.

– Когда я был в воспоминаниях Морган, мне стало ясно: хотя мы прошли примерно через одно и то же, сущности, посетившие нас, звались по-разному. К тому же они произносили разные благословения и прикоснулись к нам в разных местах. В моем случае сущность назвала себя Рафаэль и его благословением был Элоим Саваоф.

– Где он к тебе прикоснулся? – спросила Элиз, и глаза ее сияли от нескрываемого интереса.

– К горлу.

– Ханиэль дотронулся досюда. – Элиз показала на солнечное сплетение.

– Интересно, – сказал Эрик. – И вот я начал от трех отправных точек: Рафаэля, Элоима Саваофа и Пентаграммы. Последнее было самым простым. Большинству известно, что это символ используется в магических оккультных церемониях. Однако не так широко известно, что пентаграмма защищает вызвавшего ее, пока он находится в ее пределах. С Рафаэлем тоже было несложно. В Библии есть множество упоминаний об архангеле Рафаиле. А вот что такое Элоим Саваоф, я обнаружил не сразу. Это одно из древнеарамейских имен Бога. Дословно оно означает Бог Воинств. Написание и произношение немного разнятся, но значение всегда одно.

– Это не много нам дает, – нахмурилась Морган.

Эрик заметил, что она не казалась утомленной после восстановления памяти Элиз, а потом Эшвина. Упрочился ли ее дар, или она просто обрела опыт в его использовании?

– Каждый по отдельности не дает того результата, – согласился Эрик, – но поиск по всем трем именам привел к туманным ссылкам на тайное общество под названием «Просветляющий Восход». Трое франкмасонов предположительно основали лондонский капитул в тысяча восемьсот сорок третьем году. Однако существует множество противоречивых сведений о них и их организации. Я также нашел упоминания о них, датируемые более ранним периодом. Ходили слухи, что у них есть свой тайный храм где-то на склонах горы Хередом. И, хотя я не могу найти эту гору ни на одной современной или древней карте, я раскопал ссылку на Роберта Брюса, короля Шотландии, основавшего королевский орден X. Р. Д. М. в одна тысяча триста четырнадцатом году. Возможно, это и есть пресловутый Хередом.

– Эрик, я знаю, что ты любишь историю во всех ипостасях, – сказал Эшвин, – но как нас все это касается?

– Касается по двум причинам: во-первых, они утверждали, что обладают знанием о тайных развалинах где-то на севере, которые никому не удалось обнаружить. – Эрик сделал паузу, чтобы все смогли обдумать сказанное. – Во-вторых, они утверждали, что знают древнееврейскую церемонию под названием Малый изгоняющий ритуал Пентаграммы. В процессе ритуала человек воображает вокруг себя пентаграмму, пылающую синим огнем, которая защищает его от всех посторонних сил. Ритуал взывает к пяти архангелам, в том числе к Рафаэлю, и использует в качестве заклинания иудейские имена Господа. Как, знакомо тебе это?

– Именно это и произошло в библиотеке, – сказала Морган.

– И я так считаю. Или что-то подобное.

– Ты к чему клонишь, Эрик? – спросил Эшвин. – Что Чизвики принадлежат к какому-то культу, а нынче вербуют новобранцев? Они не очень-то похожи на сектантов.

– Ни к чему я не клоню, Эшвин. Это все, что я до сих пор смог обнаружить, но очевидно то, что открытий предстоит еще множество.

– Ты упомянул об иудейских именах Господа, – сказала Элиз. – Иегова Саваоф не одно из них?

Эрик покопался в своей фотографической памяти.

– Да. Их всего десять, но это одно из них.

– А Шаддай эль-Чаи? – спросил Эшвин.

– И оно тоже.

– Господи Иисусе, – пробормотал Эшвин.

– А вот это вряд ли, – проговорил Эрик, явно забавляясь.

– Так что нам теперь делать? – спросила Морган. – Я терпеть не могу просто сидеть и ждать.

– Ясно, что мы не можем в данный момент обратиться к властям, – сказал Эрик. – Хотя я считаю, что от этой возможности не стоит отказываться в будущем, когда мы добудем веские доказательства. Самая большая проблема для нас – незнание. Мы просто не знаем, с кем и с чем имеем дело. Самое полезное, на что я способен, – узнать побольше о Просветляющем Восходе. Морган может мне помочь, будучи опытным исследователем. Нам также нужно отыскать Джеймса и поделиться с ним всем, что мы узнали. Элиз, давайте вы с Эшвином его поищете? И если мы разобьемся на пары, то будем в большей безопасности, чем поодиночке. Согласны?

– Посмотрим, что удастся сделать, – сказала Элиз. – От соседей Джеймса, похоже, будет немного толку.

– Попробуй поискать в его любимых местечках, – предположила Морган.

– Джеймс любит гулять по Кэмденскому рынку, когда ему нужно пройтись и подумать. Я могу попытать счастья там, – предложила Элиз.

– Разве его сосед не сказал, что Джеймс уехал в Манчестер? – возразил Эрик.

– Да, но не сказал, надолго ли, – ответила Элиз. – Может быть, он уже вернулся или приедет через день-другой.

– Ладно. Не отключайте телефоны и заряжайте их вовремя, – посоветовал Эрик. – Мы должны быть всегда на связи.

Остальные кивнули: ничего не оставалось, как перейти к делу.

ДЖЕЙМС

Внутри коттеджа была длинная просторная комната без единой перегородки. В камине, что располагался против двери, потрескивал огонь, а две кровати у стены были уже застелены. Низкий деревянный стол занимал середину комнаты, вокруг лежали диванные подушки и покрывала. Звериные шкуры и ковры украшали стены, душевая кабинка с прозрачными стенками занимала один угол. Кроме этого, никакие достижения цивилизации сюда допущены не были, насколько мог судить Джеймс. Вместе с тем в доме было чисто и уютно, и ему сразу пришлась по вкусу простота деревенской обстановки.

– Я подогрею карри, – сказала Лили через плечо. – Устраивайся поудобнее, пока я готовлю ужин.

Она занялась котелком, который висел на кованом кольце над огнем в камине, а Джеймс уселся возле стола между подушками. До него донесся дразнящий аромат. Видимо, это были травы, но он не мог отгадать, какие именно.

Лили помешала содержимое котелка и стала расставлять тарелки и приборы. Джеймс любовался ее фигурой, пока она хлопотала по хозяйству. Сильный запах карри заполнил хижину, и его желудок отозвался урчанием.

– Вот, держи. Я же сказала, что позабочусь о тебе, правда? – сказала Лили и подала ему тарелку.

Джеймс искоса взглянул на нее, одновременно пробуя блюдо. Кто эта женщина? Почему она так добра к нему? Может ли она действительно чувствовать вибрации, как и он, или это некий искусный обман? Наверное, может: как ни старался Джеймс, он не ощущал никаких вибрирующих эманации, исходящих от нее. Его новообретенное чувство ощущало ее как сплошную мраморную стену, неделимую сущность, гладкую на ощупь и непроницаемую.

Огонь в камине громко потрескивал. Джеймс устал, и это было неудивительно, учитывая, как долго он шел по горам. Карри было вкусным, и он наслаждался теплом, распространяющимся по телу. Они ели в тишине, но это не была напряженная тишина. Наконец Лили отставила свою тарелку.

– Так ты хочешь узнать, что происходит?

Джеймс набил рот и жевал не спеша, чтобы дать себе время подумать.

– Да, я думаю, что кое-что объяснить стоило бы.

– Точно.

Она откинула свои пушистые темные волосы от лица, и ее красота выбила у него почву из-под ног почти в буквальном смысле слова. Он в уединенном коттедже в Озерном крае с восхитительной женщиной в модном комбинезоне и только и делает, что задает вопросы. Он что, спятил?

– Давай начнем с того, что тебе уже известно, – начала Лили. – Ты способен чувствовать сигналы вокруг себя, наподобие вибрации от музыки. Они эхом разносятся по всему телу, но начинаются в районе паха. Все верно?

Он кивнул.

Она дотронулась до его лобка сквозь джинсовую ткань.

– Это называется коренная чакра. – Лили заулыбалась, заметив его явное смущение. – Она позволяет тебе чувствовать вибрации. Ты уже догадался, что они такое?

Джеймс откашлялся.

– У меня есть подозрения.

– И каковы они?

– Я бы лучше послушал, что об этом скажешь ты.

Джеймс поставил тарелку и скрестил руки на груди, пытаясь принять бесстрастный вид. Похоже, ему это не удалось, потому что она попыталась подавить улыбку и не смогла.

– Тебе объяснить научно или мистически? – уточнила Лили.

– Давай сначала попытаем счастья с наукой.

– Хорошо. Так, мне бы вспомнить, с чего начать.

Она остановилась и чуть больше опустила молнию своего комбинезона, открыв ему роскошную белую кожу и ложбинку между грудей. Джеймс отвел глаза, но это стоило ему невероятных усилий.

– Научное объяснение не слишком подробно, поэтому мы быстро с ним покончим. Физика учит нас, что все вещества и материи являются энергией в определенной форме. Если расщепить атом до его начальных частиц, то получится атомная решетка или матрица. Как-то так. В любом случае, названия тут не важны. Важно то, что все виды материи суть энергия. Так вот, некоторые формы материи более активны, чем другие. Это означает, что активная сущность менее стеснена, чем стабильная. У камня, например, форма строго контролируема. У газа – нет. Поэтому газ – более активная сущность. Пока тебе все понятно?

– Едва-едва, – признался Джеймс со страдальческой миной.

– Хорошо. Итак, физика привела нас к пониманию того, что все, по сути, есть энергия, а вещества являются только более или менее контролируемыми формами энергии. И тут оставшиеся пробелы заполняет мистическое объяснение. Готов?

– В нетерпении. – Джеймс ненавидел наставнический тон, особенно когда не понимал и половины сказанного. Будто он слушал в этом коттедже Эрика.

– В мире мистики энергия – это сила. Сила – это то, что делает сущности активными. Чем больше силы в веществе, тем больше у него потенциал активности...

– Я недопонял, – перебил ее Джеймс.

– Возьмем поленья в камине, – сказала Лили. – По большей части они инертны, пока к ним не применена сила.

– Огонь, – сказал Джеймс.

– Точно. Пламя высвобождает энергию поленьев, но только когда их форма разрушается.

Джеймс раздраженно помотал головой. Только он начал было что-то понимать...

– Форма – это то, что заключает энергию в определенные очертания. Так что в случае с древесиной форма самого дерева придала очертания ветвям. Когда ветка отломилась, ее форма была уже задана. Но так как она отсоединилась от силы дерева, ее собственная форма стала тонкой и хрупкой. Поэтому сухое дерево горит лучше зеленых веток. Форма ослабла, поэтому силам стало проще освободиться.

– Понятно, – медленно протянул Джеймс. Наконец-то он уловил смысл.

Лили подалась вперед, и Джеймс с трудом не отвел взгляд.

– Поэтому все физические тела есть выражение взаимодействия между силой и формой. Воздействуя на ту или другую или на обе сразу, ты можешь изменить состояние любого физического объекта.

Она улыбнулась ему победно.

– Стоит только щелкнуть пальцами?

– Конечно нет. – По ее лицу промелькнуло мимолетное раздражение. – Вибрации, которые мы чувствуем, – это выражение силы и формы. Ты заметил разницу между одушевленными и неодушевленными предметами?

– Конечно. Живые предметы куда более сложны.

– Правильно. Но почему?

Он пожал плечами:

– Откуда мне знать?

– Потому что форма, заключающая в себе сущность камня, куда сильнее той, что окружает живое растущее существо. Другими словами, любое живое существо обладает куда большими возможностями, чем бездушный валун. – Она склонилась к нему в ожидании, словно он был на пороге какого-то важного открытия.

– Ладно, в этом есть смысл, но ты не сказала мне ничего нового. – Джеймс потер глаза. – Ты подменила термины, и только.

– Нет, не только, ты просто не до всего еще додумался. Итак, подводя итог, ты ощущаешь волны энергии, известной как сила, и форму, которая заключает ее в определенных очертаниях в мире физических предметов. И вот тут мы доходим до мистики, дающей нам знания, неведомые науке. И сила, и форма – это всего лишь проявления сознания. – Она смотрела за его реакцией, склонив голову набок.

– Черт побери! Энергия и вещество – это выражение сознания? Что это-то должно означать? Нет уж. Извиняюсь. Мне невдомек, о чем это ты.

– Да, я знаю, что это трудно, но я не могу объяснить понятнее. У тебя есть способность менять силу и форму посредством твоей способности ощущать их. Понятно?

– Нет. Ну, может быть. Так ты говоришь, что мы можем изменять вещество, влияя на вибрации?

– В общем, да, но все немного сложнее. Ты можешь настроить свое сознание на совокупность силы и формы, и, делая это, ты можешь изменить ее проявление. Давай я лучше покажу тебе. – Она взяла лучину с пола возле очага. – Помнишь наше полено? Сконцентрируйся на его сущности, на взаимодействии силы и формы. Ты чувствуешь вибрации?

Джеймс сфокусировал все внимание на коренной чакре. Ощущение было такое, будто он ушел в себя. Поле зрения сузилось, а звук, запах и осязание померкли перед расцветом его нового понимания.

– Да. Она... неподатливая.

– Правильно. – Лили положила лучину обратно на пол. – Эта деревяшка мертва, она уже не может принять иную форму, кроме нынешней. Это также объясняет, почему вибрации ясны и просты. Они отдаются эхом лишь на одной волне, потому что у них только одна возможность проявиться. А сейчас я попытаюсь изменить ее форму, нарушая ее сущность, вот так...

Мраморная стена Лили внезапно испустила резкую тонкую вибрацию. Джеймс почувствовал, как она достигла лучины. Ритмический сигнал устоял только на миг, а после рассыпался на миллион диссонирующих нот. Еще полсекунды спустя деревянная лучина взорвалась, усыпав комнату мелкими щепками.

– Господи! – Джеймс попытался прикрыть лицо руками. Когда он опустил руки, Лили опустилась перед ним на колени.

– Джеймс, ты тоже можешь это делать. Я знаю, что можешь. У тебя есть способности. Я чувствовала, что ты сделал с той падающей веткой. Ты отбросил ее, защищая себя. Я могу развить этот инстинкт до уровня умения. Тебе нужно только позволить мне показать тебе путь к знанию. – Она приблизилась к нему, между ее лицом и его были буквально несколько сантиметров.

Все обрело четкие контуры. Он чувствовал, как в его жилах пульсирует кровь, что он не может глубоко вдохнуть, видя изгиб ее губ. Снова повеяло неуловимым ароматом трав. Он вдруг понял, что это ее собственный – только ее – особый аромат.

– Нет, я всего лишь простой парень, – запротестовал Джеймс. – Даже слишком простой. Мне всего лишь нужен актерский ангажемент. Ничего из этого... ничего такого. – Трудно было сосредоточиться, когда она была так близко.

– Ты не обычен, Джеймс. Уже нет.

– Чего ты хочешь? – Это был почти шепот.

– Чтобы ты остался со мной. Вот и все. Таких, как мы, больше нет, Джеймс. Будь со мной. Вместе мы сможем добиться чего угодно.

– Я нужен тебе, – оторопело произнес Джеймс, – хотя ты умеешь делать все эти потрясающие штуки? – Неверие в то, что она ему показала, боролось с наивысшим изумлением оттого, что он мог показаться ей привлекательным. Приступ безумной веселости, как тогда, в лесу, вернулся. – Это самое сложное, во что мне придется сегодня поверить.

Лили сидела на корточках, и выражение ее лица невозможно было разгадать. Ее запах и присутствие переполняли его.

– Ты забываешь, что я вижу не только внешнюю оболочку. Я чувствую твою сущность, стремящуюся ко мне. Ты неможешь сам ее чувствовать, потому что находишься в центре ее, но ты можешь разделить сущность с кем-то другим.

Она склонилась к нему и обвила руками его голову, прижала ее к своей груди.

– Отпусти свои земные чувства и ощути мою сущность рядом с твоей, – прошептала она в его волосы.

Даже с закрытыми глазами, Джеймс представлял ее себе слишком живо. Обольстительный изгиб ее бедер, безупречная кожа, округлости грудей.

Отпусти.

Джеймс задышал глубоко, вдыхая ее аромат. Аромат был сильным и свежим, но не цветочным, как большинство духов. Он вызывал воспоминания о зеленых полях и весне.

Отпусти.

Щекой он чувствовал бархатистость ее ложбинки, и ему до боли хотелось прикоснуться пальцами к ее обнаженной коже.

Отпусти.

Во рту у него пересохло, он дышал часто, с трудом. Его вожделение требовало возможности почувствовать ее вкус.

Отпусти.

Биение ее сердца наполнило его барабанные перепонки, заглушая все прочие звуки. Его руки крепче сомкнулись вокруг ее талии.

Отпусти.

Внутри его расцвела ее сущность. Ритмичные вибрации запульсировали и запели в его коренной чакре. Сила ее существа была сложной мелодией энергии. А внешние границы ее существа мерцали гибкой стеной ее формы, заключавшей в себе ее сущность, эта форма была эластична, предполагая возможность изменения.

Отдаленная часть Джеймса осознавала, что они срывали с себя одежду, их обнаженные тела льнули друг к другу, поцелуи перемежались укусами, пока они сплетались в объятиях. В какой-то момент он оказался внутри ее, и сияющая стена ее формы выгнулась, подалась, когда его сущность вошла в ее существо.

Точка их контакта колебалась и содрогалась. Это было почти невыносимо, но они искали гармонию, взбираясь все выше, выше, к новым высотам. Каждое чувство было напряжено до предела, так они пролагали свой путь к единению. Он почувствовал, что она стала отставать, но медлить не мог. Он потянулся к ее сущности и прикоснулся к центру ее существа, чтобы она осталась с ним. Она содрогнулась и откликнулась. Он не знал, было ли это ее тело или ее существо, но разделять их было уже не нужно.

И вот он замер на грани.

Мощь их силы в тот момент расширила их форму до невозможных пределов. Джеймс взорвался, освобожденное напряжение хлынуло потоком, его выносливость уступила место неисчерпаемому наслаждению. Он погрузился глубже, чем залегали экстаз и боль, глубже надежды и страха, глубже даже себя самого, на самое дно бесчувственности.