Текст книги "Код каббалы"

Автор книги: Натан Барридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

ЭЛИЗ

Дождь барабанил по стеклу и вдали гремел гром, когда она проснулась. Элиз наслаждалась роскошной возможностью понежиться в теплой постели, раз погода уж настолько испортилась. На тяжелом свинцовом небе непроницаемая толща облаков скрывала солнце.

Ночной визит Рида занимал ее больше всего. Она помнила все – от сказанного им до того, что она ощутила и осознала. Все хранилось в памяти, что было необычно, потому что чаще всего она помнила свои сны только урывками. Элиз мысленно пожала плечами и решила не пытаться анализировать происшедшее.

Рид сказал, что на самом деле это был не сон.

Она выбралась из постели, надела тапочки и халат кремового цвета, нашедшийся в шкафу. Волосы были в беспорядке, но ей было все равно. К тому же в доме царила тишина: это означало, что остальные, скорее всего, спят. Элиз отперла дверь спальни и прошла в холл.

Странно было идти тем же путем, что и прошлой ночью. Она отчетливо осознавала прикосновение халата к коже, шершавость перил под ладонью и чуть застоявшийся запах в доме. Все те мелочи, что обычно оставались незамеченными, внезапно потребовали ее внимания.

Элиз отправилась на кухню – она была на редкость голодна. В дверях она остановилась. И Джеймс, и Морган уже проснулись и читали разные страницы одной газеты. У Джеймса были растрепаны волосы, и она подавила желание их пригладить. Чашка его застыла на полпути к губам.

Морган жевала тост и просматривала колонку о жизни знаменитостей. Оба не заметили присутствия Элиз.

Сцена выглядела такой мирной и домашней, что было легко забыть, зачем они здесь.

«Ты отказываешься преодолеть свой гнев в отношении Морган».

Рид был прав. Если она сейчас не разберется с этим безобразием, потом такая возможность может не представиться. Но даже теперь ей не хотелось нарушать этот драгоценный миг, когда все казалось нормальным.

Джеймс поднял глаза от газеты и улыбнулся ей. Смешливые морщинки появились в уголках его светлых глаз.

– Доброе утро. Я не знал, что ты проснулась.

– Доброе утро, – ответила Элиз, улыбнувшись ему в ответ. – Я не уверена, что совсем проснулась.

Морган не подняла глаз от газеты, и от этого Элиз почувствовала себя неловко.

– С тобой все нормально? – спросил Джеймс, пристально вглядываясь.

– Да, но есть кое-что, о чем мне нужно сказать вам. Вам обоим.

Это привлекло внимание Морган. Она подняла глаза, всем видом выражая равнодушие.

– Прошлой ночью я кое-что поняла, – сказала Элиз. – Я осознала что тебя, Морган, нельзя винить в том, что случилось в Уиндермере. Я поняла, что сердилась на одного-единственного человека, и человек этот – я сама, но легче было отыграться на тебе, чем взглянуть в лицо правде – правде о моих истинных отношениях с Эшвином. И я поняла, что должна перед тобой извиниться. Прости меня, Морган, если можешь.

Элиз завершила свою исповедь быстро, не будучи уверенной в том, что справится с нахлынувшими эмоциями. Морган глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– И я прошу прощения, Элиз. Я чувствую себя очень виноватой. Я не хотела, чтобы это произошло. Я и вправду не знала, что творится, но и ты была права. Частично я наслаждалась этим, считая, будто это Эшвин. Я чувствую себя ужасно.

Морган расплакалась. Элиз обвила шею подруги руками и просто тихо обнимала ее. За все то время, что она сердилась на Морган, она ни разу не позволила себе задуматься о ее чувствах. Вина, наверное, разъедала Морган изнутри.

– Это не твоя вина, – сказала Элиз и сама плача от сопереживания. – Это был не Эшвин, а будь это даже он, все равно это была бы не твоя вина. Он и я не созданы друг для друга. Я теперь это знаю, так что ты ничего между нами не разрушила. В глубине души я давно это знала, но теперь я наконец-то могу это признать.

Морган отстранилась.

– Ты из-за этого расстаешься с ним? Но он ничего не сделал. Он невиновен!

– Ш-ш-ш! – Элиз приложила палец к губам Морган. – Ни он, ни кто-либо другой не виноват, просто так все сложилось. Я думала, что смогу как-то наладить наши отношения. Теперь я просто честна сама с собой. Я знаю, что приняла верное решение. – Она глянула на Джеймса – на его лице было написано изумление. – Я надеюсь только, что с ним и с Эриком все в порядке.

Грусть Элиз от расставания с Эшвином смягчилась: с ее души будто груз сняли, и ликование, которое она ощутила при встрече с Ридом, вернулось.

– Ты и вправду меня прощаешь? – спросила Морган.

– Мне нечего тебе прощать. – Элиз поцеловала Морган в заплаканную щеку.

– Я просто хочу, чтобы все между нами было как тогда, когда мы искали Джеймса.

– Все уже на своих местах, – сказала Элиз. – Уже все хорошо.

Морган порывисто обняла ее за талию, зарывшись лицом в халат Элиз. Элиз погладила ее по голове и поймала взгляд Джеймса.

Джеймс был тронут их примирением, но у нее было чувство, что он скрывает какие-то более глубокие эмоции. Он закатил глаза, выражая порицание бурным дамским проявлениям дружбы, но ее ему было не провести своим обычным беспечным видом. Элиз улыбнулась ему и снова услышала слова Рида.

«Есть другой, он ждет твоего тепла».

Да, и это она каким-то образом всегда знала.

ОРЕВ ЗАРАК

– Ты знаешь, что ему нельзя верить, – сказал Гамалиэль. – Мы знали это с самого начала.

– Я не оспариваю этого, – ответил Орев Зарак, подавляя жгучее желание взъерошить несуществующие перья.

Гамалиэль настоял на том, чтобы принять свое обычное обличье, хотя они даже не вернулись в Аваддон. В настоящий момент они сидели на вершине горы Шихаллион, что было неосмотрительно близко к той местности, где их могли обнаружить Ипсиссими. Зато здесь было меньше шансов, что их заметят другие Повелители Суровости.

– Тогда что ты предлагаешь с этим делать? – требовательно вопросил Гамалиэль.

– А зачем бы мне что-то делать? Ты слышал о плане Саммаэля. Он может сработать.

– Может. – Гамалиэль поднялся на ноги и зашагал вверх и вниз по склону. – Но может и не сработать. Это рискованно.

– И?.. – Орев Зарак обуздал свое нетерпение.

Гамалиэль всегда размышлял вслух.

– Я не люблю рисковать. И ты не любишь.

– Воистину так, и все же я не вижу, к чему нас это приведет.

Орев Зарак склонил голову к плечу, понимая, что делает это в силу привычки, но он был не в силах ее преодолеть.

– Я думаю, нам стоит добиться гарантии своих ставок. – Гамалиэль замер, ожидая реакции собеседника.

– Это мудро, учитывая то, сколько поставлено на кон, – согласился Орев Зарак. – Лилит?

– Она чересчур увлечена предложением Саммаэля. К тому лее я не доверяю ее аппетитам. Насколько мы знаем, она может пожелать сохранить статус-кво. Она устроилась в этом мире лучше, чем кто-либо из нас.

– В Аваддоне мне так не показалось, – возразил Орев Зарак. – Но опять же она может быть столь же лживой, как и Саммаэль.

– А Тагирирон бесполезен. Если с ним чем-нибудь поделиться, он будет считать, что у него есть лишний козырь. Так что остаемся только мы с тобой.

– Получается так. У тебя есть предложение?

– Есть. – Гамалиэль замялся. – Радикальное. Орев Зарак улыбнулся ему:

– Мне оно уже нравится. Расскажи.

– Нет. Я покажу тебе. – Гамалиэль вытянул руку; бледно-золотые пальцы дрожали.

«Даже в духовном обличье», – подумал Орев Зарак. Радикал, ничего не скажешь.

– Почему я должен тебе верить? – спросил Орев Зарак.

– Ты можешь не верить, но зачем тебе верить Лилит или Саммаэлю? Разве мы не связаны теснее, чем они?

– Не пытайся опутать меня своими иллюзиями. – Орев Зарак поднялся на ноги. – Я Ворон Раздора, и я развею их в прах.

Гамалиэль отступил, по-прежнему с вытянутой рукой:

– Никаких иллюзий, лишь еще одна альтернатива. Да или нет?

Правда была в том, что ни одному из Повелителей Суровости нельзя было доверять. Но если бы Орев Зараку пришлось выбирать, то первым шел бы Тагирирон, потому что он был тупее всех, а после – Гамалиэль.

– Тогда – да. – Орев Зарак пожал руку брату и пошел на риск.

Гамалиэль ухмыльнулся и направил всю энергию в пять таинств, активировав разом все чакры. Материя Ассиах треснула под давлением пяти сил, вызванных им к жизни. Открылись врата, ведущие в некую точку Йецира, мира ангельского свода. Несмотря на свои опасения, Орев Зарак позволил Гамалиэлю ввести себя туда.

С минуту он обозревал то место, куда они попали.

Высокие острия скал, громадные и неколебимые. Под его босыми ногами – холодные плиты пола. Холодный ветер овевает лицо. И это было реальностью, значит, они утратили свою духовную форму.

– Что ты наделал? – Орев Зарак повернулся, как вихрь, к Гамалиэлю, который отступил и разорвал связь между ними. Врата закрылись, и Орев Зарак понял, что уже слишком поздно. Их присутствие заметили.

– Спокойствие! – сказал Гамалиэль. – Мы должны были прибыть сюда, но я не знаю, как нас примут. Что бы ты ни делал, не провоцируй их, иначе быть нам прикованными в Аваддоне, как Тагирирон.

Он был прав. Их судьбы были теперь не в их руках, и все же Гамалиэлю придется заплатить за свою двойную игру.

Орев Зарак выпятил грудь и встал плечом к плечу с Гамалиэлем, и тут из тени зала Великой Пентаграммы выступили пять фигур. Далекий угрожающий гул ангельских голосов слышался вокруг. Ипсиссими разоблачились и встали перед своими отверженными братьями.

– Что вы здесь делаете?

Может, это сказал один из них, а может, все разом. Трудно было сказать, когда на них было направлено столько приведенных в боевую готовность сил. Стальные кинжалы сверкали в их сжатых кулаках. Орев Зарак усилием воли заставил себя стоять неподвижно.

– Мы ищем переговоров, – сказал Гамалиэль.

– Это не дозволяется.

А, это был Габриэль, заклятый враг Гамалиэля.

– Неверно, – ответил Гамалиэль. – Просто нет такого прецедента, что меняет дело, если вы можете презреть свои драгоценные правила.

Габриэль сделал шаг вперед, но Ханиэль удержал его. Ненависть обуяла Орев Зарака при виде старого врага. Их взгляды встретились, и слова больше были не нужны.

– Насмешки мало помогут вам здесь, – сказал Рафаэль, как всегда спокойный и разумный. – Чего вы хотите?

– Считаете ли вы, что следующая Пятигранная каббала преуспеет в испытании? – Вопрос был настолько прямым, что даже Орев Зарак удивленно посмотрел на Гамалиэля.

– Не нам судить об этом, – ответил Габриэль, но слова его теперь звучали неубедительно.

– Зная глубину его страхов, я думаю, индиец потерпит поражение, – сказал Гамалиэль. – А Орев Зарак считает, что и девушка-блондинка не справится.

Орев Зарак никогда этого не говорил. Если уж на то пошло, он думал как раз наоборот, но сохранял непроницаемое выражение лица.

– Итак, вы хотите нарушить ход истории, исказив процесс, а не устранив его участников. – Это снова заговорил Рафаэль. Он всегда на лету схватывал то, что подразумевалось, в точности как Саммаэль.

– Я хочу завершить это, – сказал Гамалиэль. – Ибо мы чересчур долго боролись, не видя результата. Милосердие приблизилось к победе не более, чем Суровость. Если мы не можем прекратить эту битву, то как это смогут сделать чада Адама?

– Это не нам решать, – молвил Сандалфон.

– А я говорю, что нам, – возразил Гамалиэль. – Если Падшие могут принять правила Милосердия, то Ипсиссими должны быть готовы нарушить их во имя Суровости. Как же еще это может закончиться?

Габриэль шагнул вперед.

– Я изучил ваши методы за долгие годы борьбы, и я утверждаю, что верить вам нельзя. – Он рассек воздух перед лицом Гамалиэля клинком своего кинжала. Разрез раскрылся, обнажив врата, похожие на врата Падших, но не совсем такие. – Уходите сейчас, покуда я не отправил вас назад в Аваддон.

Давление со всех сторон подталкивало их к разрезу. Орев Зарак не был до конца уверен, воплощает ли Гамалиэль свой величайший обман или на самом деле верит в сказанное, но он знал, что мост между Падшими и Ипсиссими наведен. Лишь время покажет, кто пройдет по нему.

Разрез поглотил их, и они перенеслись назад в мир Ассиах, далеко от зала Великой Пентаграммы и Ипсиссими.

ЛИЛИТ

Женщина по имени Лили Тэйлор стояла на крыльце дома номер 17 по Санрайз-стрит. На улице было темно, и ее это радовало, потому что та ее часть, что принадлежала Лилит, собиралась сделать нечто доселе неизведанное, и под покровом ночи это было проще.

Простая деревянная дверь. Не защищенная никакими барьерами. Хрупкая преграда для таких, как она. Одно мановение руки – и она разлетится на мелкие кусочки. Это было заманчиво. Было заманчиво взять то, чего ей хотелось, взять назад свое слово в сделке с Саммаэлем, поддаться сжигающему ее желанию прежде всего. Это было все, чем она жила долгие годы изгнания. Единственное, что сохранило ей здравый рассудок. У Саммаэля была его ненависть, а у нее были ее желания.

Только сейчас ей хотелось того, что невозможно получить.

Если она вернет себе Джеймса и при этом окажется, что Саммаэль прав, Джеймс будет испорчен ее сущностью, и она потеряет все шансы на искупление. Но если он ошибался и Пятигранная каббала не справится с испытанием, тогда она вернется туда, откуда начинала, только еще и без Джеймса.

Джеймс выдержал противоборство с ней. Никому из людей это уже давным-давно не удавалось. Да, помогла светловолосая девушка, но именно Джеймс сказал «нет». Это было невыносимо, приводило в ярость и делало его в высшей степени вожделенным.

Простая деревянная дверь.

Мановение руки – и останутся только щепки.

Та ее часть, которая была Лили, вместо этого постучалась.

Звук получился гулким и, казалось, отозвался эхом в пустых глубинах дома. Она ждала, несвоевременно задумавшись о том, который теперь час. Различие дня и ночи было тем, что имело для нее хоть какое-то значение, а вот людям были необходимы часы и дни, чтобы отмерять отведенное им время, будто точное измерение могло продлить их краткие жизни.

На улице не было машин. Должно быть, уже поздно. Она снова постучалась, на этот раз громче. От предвкушения по ее человеческому телу побежали сладострастные мурашки. Над нею зажегся свет. Послышался топот ног по лестнице. Явно больше одной пары. Лили отступила в тень, желая посмотреть, кто выйдет.

Мужской и женский голоса заспорили. Она узнала голос Джеймса – и ее восторг усилился. Ощущение родилось во взятом взаймы теле или в ней самой? Это было так странно. Ей было не справиться с захлестывающими ее эмоциями. А самое тревожное было в том, что ей это нравилось.

Просто дверь. Для нее это не препятствие.

Дверь приоткрылась.

– Есть кто-нибудь?

Его голос, низкий и подозрительный. Дверь была теперь закрыта только на цепочку. Это было так абсурдно, что она едва не засмеялась.

– Кто здесь? – снова позвал он.

Он не мог увидеть ее при слегка приоткрытой двери, поэтому она ждала, зная свою жертву. Он захлопнул дверь, откинул цепочку и распахнул дверь настежь. При верхнем свете трудно было разглядеть что-либо. Она вышла из тени, пока он не призвал таинство Адонай Мелех.

– Ты! – только и смог вымолвить он.

Она изучала его лицо, пока он осознавал, кто перед ним. Настороженность сменилась удивлением, потом страхом и омерзением. Ни тени страсти, или сожаления, или раскаяния. Гнев душил ее, но она совладала с ним.

– Привет, Джеймс Майлс Стиплтон.

– Нет, – сказал он, неистово качая головой. – Нет, нет, нет.

– Пожалуйста. – Она придвинулась к нему, протягивая руку к его лицу. Он отпрыгнул, как будто в ее руке извивалась змея. – Это не то, что ты думаешь.

– Не то, что я думаю? – хрипло переспросил он. – Ты едва не убила меня, а тут объявляешься и ведешь себя так, словно я не перезвонил тебе после первого свидания.

– Я здесь не за этим.

– Джеймс? – Светловолосая сучка позвала его из глубины дома.

Лилит сдерживала переполняющий ее гнев, не желая, чтобы он это заметил.

– Оставайся там, – сказал он через плечо. Его лицо ожесточилось, когда он обернулся к ней. – Чего ты хочешь?

– Тебя.

Просто и искренне. Более чем искренне. Он был ей необходим. Это была физическая необходимость.

– Я в это не верю. – Он взъерошил пальцами и без того лохматые волосы. – После всего, что ты со мной сделала. – Он замолчал, собираясь с мыслями. – Я теперь знаю, что ты такое. Элиз и Морган мне все рассказали. Что ты задумала, Лилит?

– Я Лили, – сказала она. От отчаяния ее голос звучал грубо. – Разве ты не видишь? Я хочу быть Лили.

– Нет. Со мной это не пройдет. Нет.

Вот наконец-то та тоска, которую она хотела услышать. Она была близка к цели.

– Джеймс!

Светловолосая мерзавка появилась за его плечом. Их глаза встретились, и Лилит пришла в ярость, увидев неукротимую решимость в глазах другой женщины.

Элиз взяла Джеймса за руку, все так же глядя ей в глаза:

– Тебе его не видать.

– Мне? Мне не видать? – прошипела Лилит. – Не смей мне указывать! – Она собрала волю в кулак, вызывая в себе все женское.

– Нет! – Джеймс шагнул между ними, найдя в себе силы противостоять ей. От привлеченных сил воздух вокруг потрескивал.

Лилит обнаружила, что не может. Не может совладать с ним. Не с Джеймсом, единственным победившим ее человеком, а с единственным человеком, которого она должна поразить. Это открытие стало и удовольствием, и агонией, любовь и ненависть сплелись столь тесно, что стали неразделимы.

– Так ты выбираешь ее? – Слова просочились сквозь зубы Лилит. Она заставит его сказать это.

– Да.

Он больше не шутил, он был уверен. Он так сильно изменился, а катализатором перемен была она. Почему он этого не видит?

– Тогда это на твоей совести.

Она вытащила из кармана револьвер и уперла ствол себе в подбородок, так, чтобы он видел. Обыкновенное оружие для обыкновенной смерти. Он не попытался ее остановить, и она еще больше обезумела от ярости.

Еще миг. Последний шанс для него. Для них. Лили спустила курок. Миг ослепляющей боли – но и только. Она знала только, что девушка закричала, а Джеймс выругался; это было последнее, что слышал ее дух, воспаривший от кровавого месива.

Лили Тэйлор была мертва. И та часть Лилит, вину которой еще можно было искупить, которая могла претендовать на какую-то человечность, умерла вместе с ней.

Она парила над домом, когда Джеймс и эта сука запаниковали и забегали. Девица, которую Тагирирон пытался схватить в фермерском доме, помогла им втащить тело в гостиницу. У одного из них хватило ума выключить везде свет, пока никто ничего не увидел, и они незаметно поднялись по ступеням парадного крыльца. Кое-кто из соседей высунулся из окон, но темноволосая женщина быстро погрузила их в глубокий сон.

Несколько минут спустя тревога улеглась.

Колебание эманации подсказало ей, что она не одна.

– Да, Саммаэль? – напряженно произнесла Лилит.

– Теперь ты удовлетворена?

Она не услышала радости в его голосе, но она знала, что он доволен, просто хорошо себя контролирует.

– Да.

– Так мы поступим, как я предлагал? – настаивал Саммаэль.

Она повернулась к нему, чувствуя, что ему нужны ее слова, точно так же, как она ждала, что скажет Джеймс. Возможней ангелы и люди не так уж и различаются.

– Мы последуем твоему плану.

ЭШВИН

Эшвин припарковал взятый напрокат автомобиль в длинной тени тесно стоящих домов. Солнце приближалось к линии горизонта, над городком Скиптон моросил дождь. На улице выл ветер, и Эшвин поежился, хотя в машине было тепло. Эрик сидел на переднем пассажирском сиденье, задумчиво глядя на гостиницу Чизвиков.

– О чем думаешь? – спросил Эшвин. Ставни были закрыты, но видно было, что внутри горит свет.

– Я думаю, что они там, – сказал Эрик. Мы знаем, что никого из каббалы Чизвиков там не может быть, значит, это свои.

– А что, если нет? Что, если это один из Падших или их приспешников?

– Я так не думаю, – ответил Эрик. – Я думал об этом по пути сюда. Никто не остановит нас, когда мы снова пойдем к развалинам. Нам ведь необходимо пойти туда, правильно? Я бы больше тревожился о том, что случится, когда мы доберемся туда, а не о нынешней ситуации.

– Ты так собирался меня успокоить?

– Нет, Эш. Пойдем постучимся в парадную дверь и посмотрим, что будет дальше.

Эрик выбрался из машины, и Эшвину ничего не оставалось, как пойти вслед за ним.

– Я все еще не понимаю половины из сказанного тебе Ипсиссими.

– Я тоже, – признался Эрик, переходя Санрайз-стрит и обходя припаркованные машины.

Двое мужчин прошли по дорожке и остановились перед гостиницей. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как они были здесь в прошлый раз, и Эшвин знал, что он за это время стал другим человеком.

С тех пор как он это понял, ему стало любопытно повидать остальных. Что, если они в доме? Изменились ли они так же, как он сам? Нашли ли они Джеймса?

Эрик открыл калитку, за ним по тропинке шел Эшвин, пробираясь по лужам. Он взошли по ступеням, и Эрик остановился, занеся кулак над дверью. Он глянул на Эшвина, словно говоря: «К черту сомнения!» Эшвин пожал плечами.

– Кто там? – громко и требовательно спросили из-за двери.

Эшвину понадобился один миг, чтобы узнать голос Джеймса. В нем было больше глубины и властности, чем он помнил.

– А ты как думаешь? Открывай, Джеймс, – сказал Эрик. Эшвин услышал голоса по ту сторону двери. Морган? Дверь открылась, и Джеймс предстал на пороге, его лицо освещала широкая улыбка.

– Разрази меня гром, как здорово видеть вас обоих! – Он привлек их к себе, крепко обняв.

Когда Джеймс отпустил их, Эшвин изучил лицо потерянного друга. От забот у его глаз залегли морщинки, но в остальном все казалось обычным.

– Ты хорошо выглядишь, – сказал Эшвин. – Как всегда, неряха, но все же хорош.

Джеймс рассмеялся:

– Эш, можешь ругать меня хоть весь день. Я не возражаю, настолько я рад тебя видеть.

Он шагнул в сторону, чтобы они увидели ожидающих в прихожей Элиз и Морган. Эшвин бросился в дом и обнял Элиз. Она тоже обняла его, но отвернулась, когда он попытался ее поцеловать.

– Что случилось? – спросил Эшвин.

– Не сейчас, – ответила Элиз. – Поговорим позже.

Он отпустил ее; в глазах стоял вопрос, но она печально улыбнулась и посмотрела в сторону. Эрик вошел вслед за Эшвином, говоря с Морган и дружески ее обняв. Он потрепал Джеймса по плечу и приобнял Элиз. Морган улыбнулась, когда Эшвин сжал ее в объятиях.

– Давайте расположимся в столовой, – сказала Элиз. – Я принесу нам всем чаю или кофе, и мы поговорим обо всем, что случилось.

– На это нет времени, – сказал Эрик, качая головой. – Нам нужно идти прямо сейчас. Я объясню все по пути.

– О чем ты говоришь? – спросила Морган. – Вы же только что приехали.

Остальные посмотрели на Эшвина, который лишь закатил глаза – он уже привык к поведению Эрика.

– Сегодня двадцать первое декабря, – сказал Эрик, своей серьезностью ослабив радость воссоединения.

– Ну и?.. – спросил Джеймс.

– Сегодня день зимнего солнцестояния, и Ипсиссими сказали мне, что мы должны вернуться в развалины и пройти Испытание Столпов до заката. Мы с Эшвином, как могли, торопились поскорее добраться сюда из Шотландии. У нас осталось около часа до заката, поэтому идти надо прямо сейчас.

– Погоди, – сказала Морган. – Что за Испытание Столпов и почему его надо проходить именно сейчас?

– У нас просто нет времени. – Эрик схватился за ручку входной двери. – Я объясню столько, сколько смогу, по пути, но вам придется просто поверить мне на слово, что это очень важно. Джеймс, вам троим понадобится непромокаемая одежда и прочная обувь. У нас на улице машина. Если постараемся, то поместимся туда все.

Джеймс вопросительно посмотрел на Эшвина.

– Я бы сделал, как он говорит, – сказал Эшвин. – Я понимаю не все, что он мне рассказал, но если Эрик утверждает, что нам пора, то я ему верю.

– Мне этого достаточно, – сказал Джеймс. – Я едва не свихнулся, просто сидя тут с нашими девушками. – Он затопал вверх по лестнице за походным снаряжением.

– Ты уверен, Эрик? – спросила Элиз. – Мне кажется... все так поспешно.

– Ты разве не хочешь, чтобы все закончилось? – ответил Эрик.

– Я... – Элиз бросила взгляд на Эшвина и покраснела.

– Ну, я-то хочу, чтобы все это было позади, – мрачно констатировала Морган. – Пойду помогу Джеймсу собрать снаряжение.

Эшвин попытался поймать взгляд Элиз, но она избегала смотреть ему в глаза. Что происходит?

– Я заведу машину, – сказал Эрик.

Дверь захлопнулась за ним, и Элиз с Эшвином остались наедине.

– Я волновался за тебя, – сказал Эшвин, начиная разговор. – И все еще тревожусь.

– И я волновалась, – выпалила Элиз, бросаясь в его объятия. Это была не та реакция, на которую надеялся Эшвин, но хоть что-то.