Текст книги "Твоя... Ваша... Навеки (СИ)"
Автор книги: Наталья Кириллова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Гэлбрэйт Серина. Твоя… Ваша… Навеки
Я такая, какой меня хотят видеть.
Верная сестра.
Добропорядочная горожанка.
Благочестивая леди если не по рождению, то по воспитанию.
Лишь защита старшего брата позволили мне выжить и не исчезнуть в бесчисленных публичных домах и притонах Лилата, города воров, убийц и беспринципности. Как я могу быть настолько неблагодарна, чтобы перечить брату и отказаться выйти за того, кого он предназначил мне в мужья? Как могу согласиться на возмутительное предложение влюблённых в меня инкубов и стать их женой?
Женой для двоих.
Глава 1
– Нет.
– Нет?
Синие, словно полевые васильки, глаза и в них недоверчивое, растерянное удивление. Не ожидал такого моего ответа и оттого еще горше на душе.
Неужели и впрямь полагал наивно, что я приму его предложение, все брошу и предам брата ради счастья иллюзорного, мимолетного, будто жизнь бабочки-однодневки? Неужели и впрямь не догадывался, сколько уже их было, щеголей, красавцев и охотников за приданым, уверенных, что достаточно пообещать жениться на даме, и она с готовностью раскроет им свои объятия и банковские счета?
– Но…
– Нет, – повторяю едва слышно.
Пальцы замирают в нерешительности на щеке. Его лицо так близко, что дыхание касается моих губ. Кажется, еще чуть-чуть, и он поцелует меня, но я знаю, этому не бывать. Не сегодня и не сейчас.
– Прости, но я не могу и не желаю принимать твое предложение, – я отступаю на шаг, выдерживаю дистанцию барьером между нами.
– Но почему? – он искренен в своем непонимании.
– Ты знаешь почему, Арсенио, – я надеюсь, мой голос звучит твердо, убедительно. – Я не люблю тебя и не хочу любить, потому что тем больнее будет разочаровываться потом, а разочарование неизбежно, поверь мне. Мы слишком разные и однажды разница эта ударит по нам бумерангом. Возможно, сейчас тебе кажется, будто любовь способна все преодолеть, но это не так. И мой брат никогда не одобрит нашего брака, о чем тебе прекрасно известно.
– Я не собираюсь жениться еще и на Эване, – непонимание уступает место колкому раздражению.
– А я не выйду замуж без его благословения. И не смогу жить спокойно, зная, что между мной и единственным родным мне существом пролегла пропасть.
– Рианн, – Арсенио возводит очи к потолку, словно тот может призвать меня к благоразумию.
– Я благодарна тебе за помощь, но мой ответ нет.
– Ты даже не хочешь попытаться?
– Зачем? Если не мнение Эвана, то наша природа рано или поздно разведет нас в разные стороны. Я оборотень, ты инкуб, я не прощу измену, а ты не сможешь до конца дней своих довольствоваться лишь мной. Ты захочешь разнообразия, затем очередную девственницу, но скрыть от меня не сможешь. Я узнаю, почую, почувствую. И тем хуже будет для нас обоих.
– Рианн, – Арсенио тянется порывисто ко мне, и я отшатываюсь инстинктивно. – Если мы поженимся, я буду верен только тебе. Никаких измен и девственниц, любовниц и оргий. Я люблю тебя и буду любить всегда. Тебя и наших детей.
По глазам вижу – он действительно верит в придуманную им же сказку. Сказку, где не существует ничего после фразы «и жили они долго и счастливо и умерли в один день».
– Нет, – качаю головой и отворачиваюсь к окну. – Больше ничего не говори и уходи, пожалуйста. Прошу тебя.
Чувствую, как он смотрит на меня, пристально, выжидающе, с иррациональной, безумной немного надеждой.
Но я не передумаю. Отсчитываю удары сердца – оно бьется гулко, тяжело, медленно, словно вот-вот остановится. Сжимаю зубы и сосредотачиваю взгляд на изумрудной портьере – все лучше, чем видеть глаза Арсенио, видеть, как умирает в васильковой глубине безжалостно убитая мной надежда.
Один, два, три.
Не ожидание – вечность, бесконечная, бескрайняя. Но на шестой удар Арсенио все же поворачивается неохотно и уходит. И я позволяю себе выдохнуть и вдохнуть поглубже. Воздух с трудом наполняет легкие, стиснутые невидимой рукой.
Это необходимо. Лучше отрезать еще тонкие, хрупкие нити сейчас, чем мучительно разрывать уже устоявшиеся, привычные связи потом.
Я такая, какой меня хотят видеть.
Примерная дочь.
Верная сестра.
Добропорядочная горожанка.
Благочестивая леди если не по рождению, то по воспитанию.
Всю жизнь я следовала чужим представлениям, идеалам, советам. Делала то, что мне говорили, и поступала так, как должно было. И полагала искренне, что это правильно. Мама и папа знают, что лучше для их детей. Старший брат, оставшийся после смерти наших родителей единственным близким и родным существом, отвечает за меня и потому я должна вести себя так, чтобы причинять ему как можно меньше лишних забот. Должна помогать ему и поддерживать во всем.
Я помогаю. Поддерживаю. И делаю это от души, потому что люблю брата и понимаю, насколько тяжело оказаться в двадцать один год без средств к существованию и с шестнадцатилетней сестрой на руках. Нам не на кого было опереться, только друг на друга, и доверять мы не могли никому, кроме друг друга. Знаю, Эвану поступали предложения продать обузу, хотя сам он о том не рассказывал. Попыткам напасть на нас, похитить меня, а то и просто и незатейливо изнасиловать тоже не было счета. Хорошенькая юная девственница – товар, на котором в Лилате, городе воров, убийц, жадности, жестокости и беспринципности, можно неплохо заработать, а мое происхождение к тому же поднимало цену вдвое. И лишь защита и любовь брата позволили мне выжить, остаться собой, не исчезнуть в бесчисленных публичных домах и притонах Лилата. Его стремление во что бы то ни стало вернуть нам прежнее положение и возможности, его труд, настойчивость и терпение, его цена, заплаченная за наше нынешнее благополучие, привели нас туда, где мы есть сейчас. Так как я могу предать и разочаровать Эвана, предпочтя брак с инкубом, у которого только и есть, что симпатичное лицо, приятная улыбка да ничего не стоящий титул? Как я могу согласиться на предложение руки и сердца того, кто физически не сможет, что бы он сам там ни говорил, обходиться без подпитки сексуальной энергией, от невинных девушек в том числе? Я всего лишь волчица, я должна стать женой и матерью детей, а не секс-игрушкой, не невольницей, чье единственное назначение в жизни – удовлетворять хозяина, быть готовой терпеть любые капризы его и желания. Как я могу быть настолько неблагодарной, чтобы перекраивать идеи и планы брата на свой лад, под свои представления?
Эван уже нашел для меня достойного молодого человека, Финиса Мелтона, своего давнего друга и заместителя на работе. Мужчину, с которым я буду если не счастлива по-настоящему, то хотя бы смогу притвориться счастливой, который добр, сдержан и слишком робок, чтобы изменять жене или быть с нею жестоким. А даже если вдруг однажды соблазны и вынудят свернуть его на путь супружеской неверности, то факт этот не причинит мне такой боли, страданий, как если бы нас связывала пылкая, всепоглощающая любовь. Наверняка к этому моменту я научусь закрывать глаза, отворачиваться, не интересоваться досугом супругом больше необходимого. Научусь игнорировать очевидные признаки и собственную природу, не терпящую измен. Научусь быть идеальной женой и деловым партнером, сдерживать порывы и контролировать желания, что тревожат порой разум, сердце и тело.
Должна научиться. Финис лучше охотников за приданым и тех, кто через меня надеется добраться до дела Эвана. Лучше лордов, жениться на девице низкого происхождения и вовсе не собирающихся, но стремящихся потешиться с забавной игрушкой. Лучше инкубов с их неуемными потребностями и сомнительной моралью.
Финис безопасен.
И он – малая плата за все, что брат сделал и чем пожертвовал ради меня.
Как я могу отказаться от всего ради эфемерной надежды, ради призрачного миража, слишком, откровенно иллюзорного, чтобы в него поверить?
Не могу. Не должна и не стану.
* * *
Говоря по чести, визит Арсенио не обернулся для меня совсем уж сюрпризом. Я ожидала его – той частью себя, которую, к великому моему стыду, куда как реже удавалось призвать к благоразумию, чем хотелось бы. Даже надеялась, пусть и осознавала, сколь глупо предаваться пустым мечтам.
Догадывалась о предложении – порой влюбленные мужчины так предсказуемы.
Опасалась немного – не Арсенио, но себя, своей реакции. И о приличиях не стоило забывать. С приличиями спокойнее, надежнее, ими всегда можно отговориться, прикрыться, сослаться на них.
Размышляла, что отвечу, как посмотрю, когда настанет момент произнести это слово, короткое, емкое, обрывающее чужие надежды и чаяния.
Нет.
Ответить иначе я не могла.
И не понимала, почему не унимается разочарование, почему так обидно оттого, что не больно-то Арсенио и старался?
Выходите за меня. Нет? Точно нет? Вы уверены? Ну и ладно, ничего страшного, как-нибудь обойдусь.
Я сама попросила его уйти.
И он ушел.
Разве я не этого хотела?
Он не умолял, пав предварительно на одно колено, не рассказывал в деталях, как мы поженимся и будет жить долго, счастливо и беззаботно, не уговаривал. И дара, символизирующего его сердце, отданного мне навеки, не принес. Мне пришлось бы отвергнуть подарок, что бы он собой ни представлял, но дара не было.
Почти ничего не было.
И это все?
Или не столь уж и сильна обещанная любовь, способная все преодолеть?
Но визита инкуба на следующий день вскоре после полудня я не ожидала.
Эван и Тесса на работе, я одна дома, не считая служанки Дороти, сообщившей мне о том, что господин Байрон желает меня видеть.
Ему-то что надо?
Молодые инкубы собирались маленькими группами, держались друг друга, подобно оборотням сбиваясь в своеобразную импровизированную стаю. И эти трое часто появлялись вместе, неразлучные, словно братья-близнецы, – Арсенио, Байрон и Клеон, – будь то светский раут, большая игра в мужском клубе или публичный дом. Не знаю, как остальные двое относятся к ухаживаниям Арсенио за мной, но отчего-то настораживаюсь, не ожидая от визита Байрона ничего хорошего.
Откладываю список покупок по хозяйству, снимаю передник – нельзя проводить ревизию на кухне и в кладовой, не насажав пятен при этом. Медлю в нерешительности – гостей следует встречать в более надлежащем виде, нежели не самое новое и свежее домашнее платье. Да и волосы стоит поправить, а лучше уложить наново и лицо проверить, вдруг испачкалось…
Ради кого я стараюсь? Это же всего-навсего приятель Арсенио и известный в определенных кругах мальчик по вызову и если мой неопрятный внешний вид не придется по нраву ему, привыкшему к напудренным и надушенным клиенткам и шлюхам, то это не мои проблемы.
Байрон ждет в холле.
Высок. Идеально, слащаво красив, что не редкость среди инкубов. Густые золотисто-каштановые волосы уложены лучше, чем мои, и темно-синий костюм уж наверняка много дороже моего платья. Шейный платок завязан замысловатым и, несомненно, модным узлом, из кармана жилета торчит золотая цепочка часов.
Пижон.
– Рианн, – поклон легкий, вежливый, и я киваю в ответ.
– Добрый день, Байрон. Чем обязана столь неожиданному визиту?
Окидывает нарочито медленным и выразительным взглядом холл. Неужто не по душе место?
– Желаешь побеседовать на пороге?
– У меня еще полно дел, – щека чешется. Наверное, все-таки успела испачкать в чем-то.
– Как скажешь, – взгляд перемещается на меня, скользит оценивающе то ли по моей фигуре, то ли по мятому платью. – Вчера Арсенио сделал тебе предложение, но ты отклонила его…
И он счел необходимым поделиться моим отказом со своими приятелями? Стыд-то какой.
– Только не говори, что Арсенио послал тебя замолвить за него слово.
– Нет. Не совсем, – Байрон делает плавный шаг ко мне, достает из кармана носовой платок.
Удержать себя на месте, не отшатнуться, не огрызнуться, когда белая ткань потянулась к моему лицу. Пусть не думает, будто я боюсь его намерений. Я могу защитить себя и это, в конце концов, мой дом, моя территория.
Платок касается щеки осторожно, деликатно. Неожиданно горьковатый запах туалетной воды пробирается в легкие, щекочет вкрадчиво обоняние, инстинкты. Вспоминаю – сегодня ночь перед полнолунием. Природа попытается взять свое, настойчиво, мучительно.
– У тебя пятно на щеке. Кажется, от муки, – полные губы изгибаются в улыбке легкой, ласковой, и я осознаю вдруг, какую ошибку совершила.
Нельзя было подпускать его так близко.
Вчера еще можно было, но сегодня… сегодня табу.
Брату проще. Мужчинам всегда проще.
Почему так? Почему им дозволено почти все, а нам, женщинам, – почти ничего?
– Не могу сказать, что для нас такой твой ответ явился сюрпризом, – Байрон отступает на шаг, осматривает критично мое лицо. Не знаю, от чего мне хуже – от мужской близости, пробуждающей голод, недостойный хорошо воспитанной молодой леди, или от стыда жгучего, багряного, словно осенняя листва.
– Для нас? – повторяю я. – То есть Арсенио обсуждал с вами… меня… свое предложение… – и кто знает, что еще.
– Только со мной, – поправляет Байрон. Складывает платок, прячет обратно в карман и – хвала Дикой Лаэ! – наконец-то отходит к входной двери, на расстояние, что с некоторой доли натяжки можно назвать безопасным.
– Мне уже легче, – бормочу, не скрывая сарказма. Хотя бы Клеона не пригласили, благодетели.
– До недавнего времени я завидовал Арсенио. Он мог открыто ухаживать за тобой, мог оказывать знаки внимания, прикасаться к тебе, беседовать с тобой. Он мог заговорить с тобой на любом светском рауте, пригласить тебя на танец…
– Я всегда отказывалась, – да и в свет выезжаю нечасто. Для общества я слишком юна, чтобы появляться одной, без надлежащего сопровождения, иных компаньонов у меня нет, а Эвану не до балов, его дела важнее, и они действительно нужны, полезны. В отличие от аристократической мишуры, бессмысленной, бессодержательной.
– Суть не в этом, Рианн. Главное, он мог, а мне оставалось лишь наблюдать издалека, ловить звуки твоего голоса и твою улыбку. Желать, мечтать о тебе и при этом лебезить перед другими, терпеть их капризы и изображать восторг, когда они соизволят обратить на меня внимание.
– Это твоя работа, – напоминаю подчеркнуто равнодушно.
Мне не нравится, к чему он клонит. Даже не намеки, но констатация факта, сухого, голого в пугающей своей очевидности. Байрон говорит ровно, без патетики и трагизма, точно сводку новостей читает, отношения к нему не имеющих.
– Бывшая работа, – уточняет Байрон, бросает на меня косой вопросительный взгляд, ожидая ответной реакции.
– Бывшая? – я теряюсь.
– Я ушел из агентства. Вчера.
– Но…
– И наша… теперь уже моя бывшая хозяйка пообещала, что меня не возьмут ни в одно уважаемое эскорт-агентство в Верхнем городе, поскольку я поставил под удар выгодный контракт со старшей леди Дэлгас, и гнить мне теперь в убогих притонах Нижнего.
– С ума сошел?!
– Возможно, – соглашается Байрон спокойно, безразлично даже, будто не признавался мгновением раньше, что выплеснул свою карьеру в воды Вечной реки.
Хотя молодым дамам и не положено знать таких нюансов, но мне известно, чего стоит устроиться в одно из самых престижных и дорогих эскорт-агентств Лилата. Туда брали не просто симпатичных мальчиков с улицы, однако проводили строгий отбор, тестирования, проверки, предоставляемых рекомендаций в том числе. Без последних кандидатуру даже не рассматривали. И вот так легко отказаться от высокооплачиваемой работы, перспектив и будущего?
Ради чего?
Ради кого.
– Нет, – подхватив юбки, я начинаю расхаживать нервно по холлу, метаться от стены к стене волчицей в клетке – дурацкая привычка, от которой до сих пор не удается отучиться. – Ты не мог.
– Мог. И сделал.
– Зачем?
– Помимо того, что ты едва ли примешь ухаживания от мальчика по вызову? – Байрон невозмутим. Ироничная усмешка ему к лицу, и я замираю, облизываю пересохшие резко губы. Сердце стучит часто, надсадно, воздуха словно не хватает. – Контракт запрещает оказывать в рабочее время любые знаки внимания по отношению к женщине, клиенткой не являющейся.
В нерабочее время не запрещает, но в агентствах существует негласное правило не появляться на тех мероприятиях, где есть вероятность встретиться с клиенткой. Дурной тон. Да и в целом… оставалась масса специфических деталей.
Надо успокоиться. Сделать глубокий вдох и выдох. Подумаешь, мужчина. Молодой, красивый, притягательный. Знающий, как доставить женщине удовольствие.
И кто, в конечном итоге, просит при этом расставаться с невинностью? Есть способы совместить приятное с полезным… никто никогда не узнает…
Нет!
Глупая ситуация, глупые мысли.
– И что же, раз я отказала Арсенио, то ты решил попытать счастья? – мой голос звучит раздраженно, нет у меня сил изображать вежливое равнодушие.
– Решил. Не потому, что ты отказала Арсенио, а потому, что не могу и впредь наблюдать лишь издалека.
Никогда прежде не реагировала так неожиданно, откровенно на мужчину. Наверное, возраст виноват – чем старше, тем сильнее дикая половина стремится к спариванию, к удовлетворению инстинкта размножения. А я уже не столь юна, как выгляжу. И пафосные заявления, что лучше смерть в одиночестве, чем жизнь с кем придется, хорошо звучат лишь в теории, когда произносишь их в запале, под влиянием момента и собственных взбунтовавшихся эмоций, перед наивной девушкой моложе меня годами.
– Надеешься, что мой ответ изменится? – я хочу, чтобы Байрон ушел поскорее, чтобы избавил меня от своего присутствия, горьковатого, тревожного.
– Надеюсь, – Байрон вновь приближается, и я закусываю губу, ощущая, как низ живота ноет болезненно-сладко, как сводит руки от желания прикоснуться к мужчине рядом.
Как унизительно!
И мучительно.
– Впрочем, Арсенио тоже, – Байрон наклоняется ко мне.
– Весьма самонадеянно с его стороны, – дыхание сбивается окончательно, и я с нарастающими ужасом и паникой думаю, что будет, если сейчас волчица сорвется с поводка разума и логики, если она, ошалев от свободы и вожделения, прямо здесь накинется на гостя.
Сомневаюсь, что Байрону как демону не хватит сил справиться со мной.
А если он вслед за мной поддастся этому безумию? Какой инкуб откажется от хорошенькой девственницы, которая сама на шею бросается, готовая отдаться добровольно и безо всякого принуждения?
В холле, средь бела дня и со свидетелем за стеной.
И от мысли, что Байрон может взять меня здесь, на одном из этих хрупких столиков под вазы… или у стены… или даже на полу… по телу разливается огонь, живой, пожирающий изнутри.
– Мы будем оба ухаживать за тобой, – Байрон шепчет интимно на самое ухо, шевеля дыханием прядки волос, выбившиеся из прически. – И ты будешь принадлежать нам и душой, и телом, и перед ликами любых богов, как наша законная супруга. Тебе не отвертеться, Рианн.
Глава 2
В первое мгновение я не понимаю. Смотрю растерянно на Байрона, позабыв и о полнолунии, и о собственных физических желаниях, и пытаюсь осмыслить сказанное.
Оба?
Сразу?!
И я… стану женой для обоих?
– С ума сошли?! – не сдержавшись, я отскакиваю к стене. – Как вам только могло прийти в голову нечто подобное?
– Среди нашего вида такой расклад в порядке вещей, – как ни в чем не бывало пожимает Байрон плечами. – Суккубы, особенно чистокровные, известны своей… ненасытностью и чаще всего одного мужчины им мало – таковы издержки нашей природы и не нам их менять. Поэтому суккубы вольны выбрать себе в супруги до трех мужчин… предпочтительно инкубов, разумеется. Проводится брачный ритуал, связывающий все стороны не только узами законного брака, но и в определенной степени усмиряющий наши инстинкты и гарантирующий скорое зачатие потомства. Как правило, трое инкубов вполне способны удовлетворить аппетиты одной суккубы, а ее мужьям хватает и ее… кхм, внимания, и ее энергии, чтобы более не нуждаться ни в других женщинах, ни, тем паче, в девственницах. Этот своеобразный предохранительный механизм позволяет нам как контролировать наши желания, так и следить за приростом популяции.
– Почему же тогда вы отдаете предпочтение традиционным бракам с представителями других рас? – удивляюсь я. Кажется, я где-то слышала что-то похожее на то, о чем поведал сейчас Байрон, но в реальной жизни я не видела тому подтверждений.
Договорные союзы.
Браки без любви.
Клеон уже год ухаживает за вдовой старше его лет на десять и все вокруг понимают – дама богата и одинока, а Клеону нужен надежный источник дохода. Не все готовы идти ради заработков в эскорт-агентства.
Да и вообще трудиться в традиционном понимании этого слова.
– Такой брак должен быть основан на взаимных чувствах, как минимум, страсти, которой не пройдет после двух-трех встреч, – в зеленых глазах под по-девичьи длинными ресницами отражается тень давней печали. – В противном случае ритуал не гарантирует ни ограничение потребностей, ни детей.
– Но, тем не менее, дети у вас появляются, – напоминаю.
– На этот случай существует другой ритуал, взаимных нежных чувств не требующий… были времена, когда к нему прибегали лишь в крайних случаях, когда не было иного выбора… зато нынче используют постоянно. После него женщина может родить одного, максимум двух детей от инкуба, в зависимости от состояния ее здоровья и происхождения, последующие же беременности с высокой долей вероятности ее убьют.
Потому что зачатые от инкубов дети столь же ненасытны, как и их отцы. Тянут энергию даже в материнской утробе.
– Жизнь в Лилате диктует свои правила, – продолжает Байрон задумчиво. – Чистокровные суккубы рождаются все реже. Нетрадиционные браки осуждаются другими расами и людьми в частности все чаще. И мы привыкли видеть в женитьбе лишь очередную возможность для получения выгоды, не важно, идет ли речь о выгоде личной или целого рода. Нам спокойнее без чувств. Проще жениться из практических соображений, получить регламентированного наследника и завести гарем из наложниц, которые для нас нынче менее обременительны, чем поиск той, кого можно будет назвать любимой. Теперь мы живем так. Равно как и вы, впрочем. Нам с Арсенио известно, что Эван намерен выдать тебя замуж за своего заместителя… вопреки вашим же традициям.
Эти планы брата отнюдь не секрет.
– Эван хочет лучшего для меня, – бормочу неуверенно.
– В виде нелюбимого и почти наверняка презираемого тобой мужа? – уточняет Байрон мягко.
– Наши с Эваном родители поженились по любви. И что из этого вышло? Ничего хорошего. Разве что умерли они в один день.
Хотя… двадцать два года счастья, жизни в любви и согласии – много это или мало?
Мне всегда казалось, что ничтожно мало. Что мама с папой могли бы побыть со мной подольше. Что они не должны были вот так оставлять нас с братом совсем одних.
– Тебе не кажется, что идея выдать тебя за человека, который едва ли станет ценить и оберегать тебя должным образом, несколько противоречит идеалам вашего народа? Не ты ли вчера уверяла Арсенио, что он всенепременно тебе изменит, а ты не сможешь этого простить?
– Он тебе весь наш разговор пересказал? – эти инкубы хоть что-нибудь скрывают друг от друга?
– Он повторил основную мысль, чтобы я смог сделать соответствующие выводы. Как видишь, – взгляд Байрона полон снисхождения терпеливого, ласкового, – ты противоречишь сама себе. Ты опасаешься гипотетических измен Арсенио и потому отказываешь ему, но, судя по всему, готова принимать их от того, кого выбрал для тебя брат. Это есть результат причудливой женской логики или ты просто до такой степени привыкла полагаться на Эвана и его решения, что перспектива сделать свой выбор, не зависящий от мнения брата, тебя пугает?
– Мои отношения с Эваном тебя не касаются, – беседа явно затянулась. И перешла допустимые границы. – Равно как и мой выбор, и причины, побуждающие сделать его. А то, что ты осмелился предложить мне… возмутительно, безрассудно и аморально. Как вы вообще могли вообразить, что я соглашусь на… на такое? В конце концов, я не суккуба и один добропорядочный муж меня более чем устроит.
Двое, подумать только! Видит Лаэ, это безумие.
Непристойное, скандальное даже для Лилата безумие.
Эван никогда не допустит подобного.
– Если не ошибаюсь, завтра бал у лорда и леди Огден. Ты ведь получила приглашение? Должна была, вашей семье их посылают регулярно. Ты приедешь на бал…
– Нет.
– Приедешь, – Байрон словно не слышит моих возражений. – Арсенио пришлет за тобой мобиль…
– Не стоит беспокойств, я все равно никуда не поеду, – терпение трепещет слабым огоньком, готовое в любой момент погаснуть от случайного слова, фразы, что ворвется сквозняком.
Байрон всегда столь упрям и настойчив? Я видела его с приятелями, с клиентками и прежде он всегда представлялся мне слишком красивым, надменным и самовлюбленным, слишком озабоченным собственными нуждами и собственной же персоной, чтобы думать всерьез о ком-то другом.
– Арсенио встретит тебя на балу, затем к вам присоединюсь я.
К щекам приливает кровь, и я отворачиваюсь поспешно, стараясь отбросить непозволительные мысли. Он говорит о бале, о светском рауте с множеством приглашенных гостей и вовсе не имеет в виду ничего непристойного, это утихшие было инстинкты находят сомнительные намеки во вполне невинной реплике. И воображение тянется охотно следом, рисует возмутительно яркие картины, словно после прочтения очередного бестселлера Эмирады.
– На первое время и для твоего спокойствия и сохранения репутации мы с Арсенио изобразим соперников, – продолжает Байрон. – В умеренных дозах, безусловно, хотя я бы предпочел сразу брачный браслет… но сейчас ты к этому шагу не готова.
Я неосознанно касаюсь шеи и вспоминаю – не будет у меня ни родового ожерелья, какое было у мамы, ни брачной церемонии под полной луной, ни клятв, произнесенных пред ликом Лаэ и супруга ее, грозного Рроха. Меня ждет обычный, посвященный человеческой богине храм, кольцо и муж-человек, который если и согласится на брачный обряд по нашим традициям, то лишь из мягкости и привычки уступать Эвану. А ожерелье нашего рода, то самое, что носила прежде мама, брат наденет на шею той, кого изберет себе в пару. Мне же предстоит принять статусные украшения рода супруга.
Или только что купленное в ювелирном кольцо, холодное, бездушное, одно из великого множества ему подобных.
– Компаньонку мы тоже пришлем, – добавляет Байрон и вдруг хмурится неодобрительно. – Странно, что за столько лет Эван не подумал о ней сам. Впрочем, теперь нам это только на руку. Мобиль приедет в восемь. Рассказывать обо всем брату или нет, решать тебе, но я полагаю, что ты промолчишь. В любом случае мы своих намерений скрывать не собираемся.
– Вы обезумели, – я не знаю, что еще ответить. – Или надышались чем-то в подземельях дварфов.
Быть может, и впрямь газ? Или сводящий с ума запах подземных маков? Но я ничего подозрительного не почуяла, да и Эван предупредил бы.
– Скорее наоборот – обрели ясность ума, – Байрон улыбается, глядя на меня, отмечая цепко и жаркий румянец на щеках, и растерянный, шальной взгляд. – Все же стрессовые ситуации и страх потерять любимую женщину весьма способствуют расстановке приоритетов.
– Хороша же расстановка, если вы намерены делить меня между собой, – огрызаюсь бессильно.
– Рианн, ты не пирог и не выручка, чтобы тебя делить, – возражает Байрон ласково. – Ты женщина, небезразличная нам обоим, и ты будешь принадлежать нам. К счастью, наша природа и наши традиции допускают такую возможность и позволяют воспринимать ее спокойно, без возмущения, заламывания рук, истерик и желания вырвать сердце сопернику. Правда, последнее касается исключительно мужчин-партнеров по брачному союзу. Поэтому если вдруг у тебя возникнет действительно безумная идея скоропалительно выйти замуж за господина Мелтона и тем самым избавиться от нас, то не советую пытаться воплотить ее в жизнь. По крайней мере, если тебе и впрямь жалко Финиса. Доброго дня, Рианн, увидимся завтра на балу, – короткий вежливый поклон и Байрон разворачивается к двери. Сам касается нужного кристалла, размыкая защитный контур и открывая створку ворот, бросает на меня прощальный взгляд через плечо и уходит.
Я же могу лишь привалиться к стене позади, вжаться спиной в деревянную панель. Я почти слышу, как волчица поскуливает разочарованно, ощущаю отчетливо, как инстинкты бунтуют, требуя остановить и вернуть такого притягательного, интересного мужчину.
Надо успокоиться. Байрон ушел и теперь все придет в норму. Нужно лишь немного подождать.
Бал у Огденов. Выход в свет фактически втроем. Безумцы, сущие безумцы.
Я не пойду. Своего согласия я не давала, и никто не заставит меня сесть в их растреклятый мобиль. Да я даже за ворота не выйду!
Или вообще из дома. Запрусь вечером в спальне… или в подвале и буду читать. Желательно классику.
А полнолуние не первое в моей жизни. Справлялась прежде, справлюсь и сейчас.
* * *
Все пошло не так.
Люсьен эль Ясинто, глава одного из демонических кланов ночных теней, нанес нежданный визит в контору Эвана, явившись, как я поняла со слов брата, со своей дочерью, Шериль, которую Люсьен сватает настойчиво Эвану, надеясь через брачный союз получить контроль над его делом. И отчего-то брату не пришло в голову иных идей, кроме как объявить при незваных гостях своей невестой Тессу. Стоило ли ожидать, что Люсьен поверит Эвану?
Нет, конечно же.
Более того, Люсьен намекнул недвусмысленно, что желает видеть новоявленных жениха и невесту на балу у Огденов. Вполне естественная реакция со стороны влиятельного демона – получить наглядное подтверждение, что невеста не фикция, не подделка, не первая попавшаяся сотрудница, случайно оказавшаяся не в том месте и не в то время. Что Тесса действительно пара Эвана. И что в таком случае Люсьену придется отказаться от матримониальных планов на моего брата.
Эвану и Тессе предстоит посетить бал – и мне тоже. Волей-неволей, хочу я того или нет, но я должна сопровождать Тессу, должна помочь ей, далекой от светских кругов, подсказать, поддержать и никого, совсем никого не волнуют мои желания. С нами поедет и Финис – брат решил, что пришла пора и нам объявить о помолвке. Произнести во всеуслышание пустые обещания, что свяжут меня с человеком, которого я буду лишь терпеть, с которым смирюсь, ведь нет у меня другого выбора и другого мужчины. Мужчины, любимого мной, мужчины, привлекающего волчицу, того, с кем она захочет бежать рядом. Надежного, сильного, уверенного. Возможно, чуть-чуть бесшабашного, веселого и нежного. Такого, каким был наш папа. Порой мне кажется, я вижу некоторые черты отца в Арсенио, и сама мысль эта смущает.
И пугает.
Папа дорого, жестоко заплатил за свою беспечность и поэтому мы, его дети, не забываем, что мало кому можно доверять, что нельзя поворачиваться спиной к врагам.
С опозданием вспоминаю, что Байрон обещал прислать мобиль с компаньонкой от Арсенио, и в панике начинаю метаться по всему дому. С трудом нахожу адрес Арсенио, но возникшую проблему это не решает – в доме нет кристаллизатора, чтобы я могла написать ему письмо по общей сети, и мне некого послать с обычной запиской. А если Эван увидит присланный мобиль и все поймет…
