Текст книги "«Океанъ». Сборник морских приключенческих романов, повестей, рассказов. Выпуск 1"

Автор книги: Наталья Маркелова

Соавторы: Станислав Гагарин,Юрий Пахомов,Виктор Дыгало,Лев Князев,Юрий Дудников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава девятнадцатая

– Мы потрясены случившимся, Старший Отец… Скажи нам: мог ли ты предположить подобное? В нашей памяти сохранились воспоминания о том времени, когда люди обладали способностью осуществлять насилие в отношении разумных существ. Но это столь далекие отголоски прошлого, что не воспринимались нами, как реально существовавшие. Ты знаешь, Фитауэр, о незыблемости нашего принципа невмешательства в дела цивилизаций иного времени и пространства. И поэтому мы никогда не бываем в прошлом, чтобы случайно не изменить структуру времени. Нам не известно насилие в его реальных проявлениях, потому так и подействовало на нас все произошедшее… Ты понимаешь, что случилось, Фитауэр?

– Пытаюсь понять. Они из того далекого прошлого, когда люди считались только с собственными интересами и не отдавали себе отчета в том, что способность осознавать себя как часть сущего налагает ответственность перед всем сущим. Тогда мы не были еще объединены принципом Разумного Начала, не понимали друг друга, и люди уничтожали моих далеких предков в огромных количествах…

– Это немыслимо, Фитауэр!

– Так было, Дети… Наша память хранит и то, что хотелось бы забыть. У нас с вами различное отношение к прошлому, Дети. Ваше сознание избирательно. Оно отсеивает все, что может подавлять психику, вы инстинктивно избегаете отрицательных эмоций. И при всем вашем нынешнем могуществе, Дети, вы по-человечески уязвимы, потому что не сумели разучиться страдать…

– Ты считаешь это недостатком, Старший Отец?

– Вовсе нет. Именно потому вы и вмешались в события на острове, когда не дали погибнуть падавшему в море человеку.

– Мы не сумели уберечь женщину, Фитауэр, не смогли вовремя понять, какая ей грозит опасность. Видишь, мы вовсе не всесильны…

– Да, вы не Боги, Дети… И мне кажется, что будь вы ими, общение с вами не доставило бы мне такого искреннего удовольствия… Но почему вы отказали в помощи второму человеку? Ведь его падение не было вызвано насилием, как в первый раз… Это скорее несчастный случай.

– Видишь ли, Фитауэр, сначала мы спасли его от оружия, но потом мы попытались перевоплотиться в тех людей из далекого прошлого, которые единодушно осудили его акт насилия… Став ими на время, мы вдруг поняли: должно свершиться то, что свершилось…

– Наверно, вы правы, Дети. У нас никогда не было ничего подобного тому, что произошло между людьми. А теперь давайте решим, каким образом будет осуществлен контакт с этими людьми. Ведь какое-то объяснение всему случившемуся надо им все-таки дать.

– Установка по изменению структуры времени отлажена, Фитауэр, и готова к действию. Мы просим тебя объяснить им все, выслушать их пожелания и передать нам. Мы позаботимся о том, чтобы восстановить нарушенную временную связь.

– Вы не хотите встретиться с ними?

– Нет… Встречи не будет.

– Но почему?

– Наверно, мы не сумеем объяснить тебе этого, Старший Отец.

* * *

Море горело.

Его спокойные, безмятежные воды воспламенило заходившее солнце. Само оно раздалось в размерах и багрово зависло над горизонтом, выстилая море огненными языками.

Люди готовились отправиться в плаванье. Маленькая «Палома» оставалась в бухте на попечении Питера Драйхэнда, а «Святой Патрик», он так и носил свое старое имя, никому и в голову не пришло заняться переименованием корвета, «Святой Патрик», снятый с отмели, с новым рангоутом и излаженным по-доброму днищем, собирался отплыть с разноплеменной командой на Бермудские острова. Заброшенные в неведомое время люди не оставляли надежды вернуться к близким, а для того чтобы понять, как произошло с ними такое, надо было искать, без устали искать разгадку…

Хуан Мигуэл перенес рацию с «Паломы» на корвет. Гидросамолет Сухорука был тоже оборудован мощным радиопередатчиком, и капитан де ла Гарсиа договорился с Питером о постоянной радиосвязи. Поддерживать ее они решили на аварийной частоте в пятьсот килогерц. На этой же частоте Хуан Мигуэл по-прежнему дважды в сутки выходил в эфир и тщетно обращался к Неведомому, сообщая о себе и спутниках…

По общему согласию капитаном «Святого Патрика» стал дон Кристобаль, помощником его Хуан Мигуэл. Корабль был снаряжен в дорогу. Оставалось провести последнюю ночь в гостеприимной бухте Острова Времени, так его стали называть с легкой руки Нины.

Джон Полански и Юрий Алексеевич стояли на юте «Святого Патрика» и молча смотрели на горящее море. Скоро солнце окунется в воду, ударит в небо оранжевый столб лучей, исчезнет пожар на море, и быстро, как всегда в этих широтах, наступит ночная темень…

– Послушайте, Джон, – прервал молчание Леденев, – если не трудно, расскажите мне еще раз о вашем удивительном спасенье.

– Оно воистину удивительно, – проговорил Джон Полански, – только удивился я уже потом, когда мне рассказали, будто отсутствовал двое суток… Где был все это время – ума не приложу.

– Вы по порядку, пожалуйста.

– О’кей, мистер Леденев… Шел я с плотницкими инструментами из нашего лагеря в деревню Питера Драйхэнда. На верхней поляне, там, где самый высокий откос, встретил Рейнолдса. Перекинулся с ним двумя словами, поставил ящик, захотел покурить, передохнуть…

Джон Полански вздохнул и стал сворачивать из сухих листьев табака неуклюжую сигару.

– Вот говорят, что толкнул меня в море Рейни… Утверждать это не могу. Попросту не понял, что случилось. Только что стоял и разговаривал с ним – и вдруг… Лечу вниз, вижу, как несутся мне навстречу камни, пена вокруг камней, грохот… Испугаться не успел, а глаза зажмурил, это помню… И тишина. Знаете, бывает такая полнейшая тишина, что даже в ушах от нее позванивает. Открываю глаза и вижу совсем рядом у лица песок. Приподнял голову: лежу на пляже. Он находится в добрых четырехстах шагах от того откоса, с которого я падал. «Что я тут делаю?» – думаю… Это уже потом вспомнил о падении, когда мне все рассказали. Поднялся, отряхнул песок с одежды и побрел по тропинке вверх.

Мне вдруг подумалось, что там, на откосе, стоит мой ящик с инструментами.

– Это интересно, – сказал Леденев. – Про ящик… Раньше вы не говорили о нем.

– Не придавал значения.

– А как вам это подумалось, Джон, про ящик?

– Вроде голоса такого… Иду я по тропинке и не знаю, куда и зачем иду. Вдруг мысль: «Джон, ты оставил наверху ящик. Поднимись к нему. Тебя ведь ждут в деревне с инструментами…»

– Вы часто обращаетесь мысленно к самому себе?

– Бывает…

– Не показалось ли, Джон, что эту мысль как бы внушили вам?

– Как будто нет… Хотя… У вас есть какие-то соображения, мистер Леденев?

– А разве вам не кажется странным, что, свалившись с высоты двухсот метров, вы остались живы и невредимы, потом исчезли на двое суток и пришли в себя за четыреста метров от места падения? И очнулись, пошли по тропинке именно в тот момент, когда по ней собирался сбежать ваш убийца Рейнолдс?.. Такие случайности могут быть объяснены только одним: вмешательством сил, которым подвластно невозможное.

– Какие-нибудь черти? – спросил Полански.

Юрий Алексеевич рассмеялся.

– Верите в нечистую силу, Джонни? Нет, тут скорее виновны ангелы… Ведь они спасли вас от предательского убийства и пальцем не пошевельнули, когда почти там же падал в море Рейнолдс. Вот и с вашим внутренним голосом неясно. Задержись вы немного внизу – Рейнолдс спустился бы по тропе… Ему просто неоткуда было бы падать. Напрашивается мысль: все было рассчитано по секундам. Ваше появление вызвало у преступника шок, и он был наказан, так сказать, самой судьбой. Но судьбою управлял Некто. И этот неизвестный не хотел, чтобы кровь убийцы запачкала нам руки. Недаром он и отвел от него пули. Он заботился о нашей совести, Джонни, и потому не может быть, как вы сказали, чертом…

– Как бы там ни было, а я их вечный должник, этих незнакомцев… Но почему они не хотят встретиться с нами?

– Не знаю. Возможно, я ошибаюсь, но тут происходит что-то такое, что не поддается объяснению с позиций человеческого разума. Надо искать, собирать факты… Для того мы и отправляемся на Бермуды. Пока наши странствия в этом загадочном районе земли приносили нам все новые знания, хотя и не приоткрыли завесы над случившимся. Завтра выйдем в море…

– Боюсь, что с выходом придется повременить, мистер Леденев.

– Почему? – спросил Юрий Алексеевич.

– У нас будут гости, – сказал дрогнувшим голосом Джон Полански и протянул руку. – Посмотрите… Вон там, левее солнце… К острову идет корабль!

Глава двадцатая

Взревела сирена.

Ее пронзительный, будоражащий душу звук прорезал идиллическую тишину бухты. На палубе «Старого Патрика» толпились возбужденные люди.

В бухту входил корабль. Это было современное судно, похожее по обводам на зверобойную шхуну, но выкрашенное в белый цвет.

– Кажется, гидрографическое судно, – сказал Хуан Мигуэл. – Может быть, мы вернулись в свое время?

Леденев с сомнением покачал головой.

– Не знаю… Как будто непохоже. Это, видимо, такие же бедолаги, как и мы… Дай-ка бинокль, Хуан.

Белое судно подходило все ближе.

– На борту иероглифы, – сказал Юрий Алексеевич. – Ага! Догадались поднять флаг… Красное солнце на белом фоне. Это японцы!

– Если нас кто-то коллекционирует, – задумчиво произнесла Нина, – то коллекция подбирается весьма представительная…

– Откуда они взялись в этих водах? – спросил Эб Трумэн.

– Приплыли из Японии, – ответил, усмехнувшись, Джон Полански. – Откуда же еще, Эб?

– Сейчас все узнаем, – сказал Леденев, отняв от глаз бинокль и передавая его Хуану де ла Гарсиа.

С белого незнакомца донеслись три протяжных свистка.

– Они приветствуют нас… Надо ответить, – сказал Юрий Алексеевич.

– Я не успел перенести сюда сирену с «Голубки», – сказал Хуан Мигуэл.

– Жаль…

– Можно отбить рынду, – подсказал Дубинин. – Я читал, что раньше делали так…

– Совершенно верно, Виктор Васильевич, – воскликнул Леденев. – Приветствуй гостей колокольным звоном, Хуан!

Тем временем судно с японским флагом на корме прошло мимо «Святого Патрика». На палубе хорошо были различимы лица людей, одетых в одинаковые синие комбинезоны. С мостика пытливо смотрели на них капитан в морской фуражке с высокой тульей и седой плечистый японец средних лет.

Капитан поднял руку и помахал ею.

Леденев ответил на приветствие подобным же жестом.

Корабль обошел корвет с кормы, остановился поодаль и бросил якорь.

Через несколько минут от его борта отошла резиновая лодка с подвесным мотором. Со «Святого Патрика» подали трап, и вот на палубу поднялся седой японец, его они видели на мостике прибывшего судна. Японца сопровождал молодой спутник.

Юрий Алексеевич ступил навстречу гостям. Седой японец произнес несколько непонятных слов, и Леденев отрицательно развел руками.

Тогда японец спросил поочередно, говорит ли Юрий Алексеевич на английском, испанском, французском или немецком языках. Он немного помедлил и добавил:

– Может быть, знаете русский?

– Это мой родной язык, – сказал Леденев. – И я приятно поражен не только вашим неожиданным появлением, но и тем, что вы владеете русским.

– Здесь все русские? – спросил японец, обводя внимательным взглядом напряженные лица прислушивающихся к разговору остальных людей.

– Нет… Вас приветствуют на борту этого судна представители разных национальностей. Большинство из них знает английский. С вашего разрешения давайте перейдем на этот язык.

– All right… Разрешите представиться. Профессор Токийского университета Аритомо Ямада. Мой ассистент – Тацуо Кита. Капитан экспедиционного судна «Коитиро Мару № 6» Кобэ Нисиджима не мог оставить судно, и он приветствует вас заочно.

– Вы из Токийского университета? – спросил Юрий Алексеевич. – Значит, Токио существует?

Аритомо Ямада грустно улыбнулся.

– Привычка, – сказал он. – Мне надо было сказать: бывшего Токийского университета.

Команда и научная экспедиция бедовала на «Коитиро Мару № 6» уже около года.

– Нам повезло, – сказал Аритомо Ямада. – У нашего судна помимо довольно экономичного двигателя имеется парусное вооружение. Конечно, ход под парусами жалкий. «Коитиро Мару» не чайный клипер, а бывшее зверобойное судно, но расстояние от Моря Дьявола, от островов Бонин до бывшей Панамы мы преодолели исключительно с помощью ветра, берегли топливо… Обследовав Японские острова и убедившись в том, что они не только необитаемы, но изменили конфигурацию – часть островов исчезла и взамен появились новые, – мы отправились в район Бермудского треугольника. Ведь нам было известно, что там происходят такие же таинственные исчезновения кораблей и самолетов, как и в Море Дьявола. Наш капитан держал курс к бывшему Панамскому каналу. Выяснилось, что канала нет, джентльмены. На его месте широкий и вполне судоходный пролив.

– Пролив?! – воскликнул дон Кристобаль. – Значит, беспримерное плаванье Магеллана было напрасным?

– Отчего же, – возразил, улыбаясь, Аритомо Ямада, – Магеллан открыл не только свой пролив. Он совершил открытие в области духа человеческого… Итак, мы прошли Панамским проливом и уже в Карибском море приняли ваши радиосигналы. Судовая рация на «Коитиро Мару» перестала работать в момент перехода в это время. Но радиопеленгатор был цел. Не имея возможности выйти в эфир, мы постоянно следили за ним на аварийной волне. И, едва поймав вашу передачу, немедленно запеленговали ее. Дальнейшее – вопрос судоводительской техники…

– Мистер Ямада, не откажите в любезности прояснить одну особенность в вашем рассказе, – попросил Леденев. – Когда вы говорите о нашем теперешнем времени, обозначим его «Временем Икс», вы постоянно употребляете слово «бывший». Не означает ли это, что мы, по вашему представлению, находимся в будущем?

– Да, мистер Леденев, «Время Икс», как вы удачно его назвали, это далекое будущее…

– Мы считали себя попавшими в юрский период, – растерянно проговорила Нина Власова. – Эти ящеры…

Аритомо Ямада улыбнулся.

– Мы тоже видели их, – сказал он. – Но разве вас не смущало, что очертания земной поверхности почти не изменились?

– Еще как смущало, – ответил Юрий Алексеевич.

– Вы, конечно, знакомы с гипотезой австрийского геолога Альфреда Лотара Вегенера? – спросил Аритомо Ямада. – С гипотезой материкового дрейфа…

– В самых общих чертах, мистер Ямада.

– Эту гипотезу развили впоследствии американский геолог Фрэни Б. Тэйлор и южноафриканский геолог Александр Дю-Тойт. Речь идет о том, что некогда Америка и Африка составляли одно целое, один материк, который Вегенер назвал Пангеей. Двести тридцать миллионов лет назад Пангея раскололась, и гигантские куски ее принялись расходиться в стороны, образуя постепенно то, что мы называем Новым и Старым Светом. Когда мы приблизились к американскому континенту, то произведенные нами наблюдения, измерения и расчеты показали, что Америка продолжает двигаться на запад…

– Но тогда можно вычислить, сколько минуло лет с того времени, когда нас закинуло сюда? – заметил Джон Полански. – И потом – звезды… Они ведь тоже сместились.

– Верно, – сказал Аритомо Ямада. – На «Коитиро Мару» были произведены и астрономические наблюдения. Они тоже подтвердили: мы находимся в будущем.

– В каком будущем? – спросил Роберт Нимейер. – Сколько прошло лет, мистер Ямада? Вы не ответили на вопрос моего штурмана…

– Боюсь, что не отвечу и на ваш тоже, мистер Нимейер. Все это так приблизительно, что я не вправе смущать ваше сознание точными цифрами. Скажу только, что не столь далеко, как вы предполагали, когда считали себя находящимися в юрской эпохе, то есть за сто пятьдесят миллионов лет до Рождения Христова.

…Они вышли из Иокогамы весной 1956 года. «Коитиро Мару № 6» было вторым экспедиционным судном, отправляемым с Японских островов в район Моря Дьявола. За год до того сюда отправилась научная экспедиция на «Кайё Мару № 5». Постоянные исчезновения кораблей и самолетов между юго-восточным побережьем Японии и островами Бонин беспокоили правительство и общественность. Эти загадочные квадраты Тихого океана были объявлены опасным для мореплавания районом.

С целью всестороннего исследования Моря Дьявола и отправились ученые на «Кайё Мару № 5». И судно, и экспедиция исчезли бесследно.

Через год туда же рискнул пойти профессор Аритомо Ямада…

– Мы испытали толчок, – рассказывал он Юрию Алексеевичу на второй день после встречи. – Решили, что находимся в зоне подводного извержения вулкана, наблюдаем моретрясение… Увы, это было иное.

– Может быть, поначалу был толчок, обычное моретрясение, а затем вы оказались переброшенными в другое время? – заметил Леденев.

Он пытался найти в рассказе ученого какие-либо детали, за которые можно было бы зацепиться и выстроить на них – в который раз – еще одно предположение, могущее послужить для них рабочей гипотезой.

Поэтому Юрий Алексеевич предложил Аритомо Ямаде прогуляться вдоль бухты, и когда они остались вдвоем, попросил повторить свой вчерашний рассказ.

– Возможно, что так оно и было, – согласился с доводом Леденева профессор. – Мне представляется, что в Море Дьявола и в Бермудском треугольнике происходит какое-то нарушение законов тяготения. А это влечет в свою очередь искривление времени, нарушается пространственно-временное равновесие.

– Эйнштейн предполагал, что время не искривляется. Кривизной обладает только пространство.

– Да, по Эйнштейну свободно летящее во Вселенной тело попадает в ту же точку, описав замкнутую линию, длина этой линии зависит от кривизны пространства. Только произойдет это через миллиарды лет. Вернуться к тому же мгновенно невозможно. Эйнштейновская структура четырехмерного мира напоминает цилиндр, поверхность которого прямая в продольном измерении, параллельно оси. Это время… И кривая в поперечном направлении – пространство…

– А не кажется ли вам, что возможна иная геометрия мира? – спросил Юрий Алексеевич. – Скажем, геометрия Римана или Лобачевского?

– Вы правы. Модель замкнутой Вселенной по Эйнштейну вовсе не единственный возможный вариант. Если принять за основу постулаты Лобачевского, то Вселенная незамкнута в пространстве… Известное «кольцо Мёбиуса» дает нам наглядный пример того, как, двигаясь в одном направлении, можно оказаться за пределами точки, из которой мы вышли, но уже с другой стороны плоскости. Боюсь только, что все эти теоретические построения не приближают нас к истине.

– Как знать, – сказал Леденев. – Вместе с вами мы воочию убедились, что Эйнштейн ошибался. Искривление времени возможно… Теперь надо попытаться осмыслить механизм этого явления.

– У вас завидный оптимизм, Юрий Алексеевич, – улыбаясь, проговорил Аритомо Ямада. Они беседовали на русском языке. – Вы напоминаете мне моего друга из России, профессора Бакшеева…

– Известный специалист по морским животным? Мне знакомо это имя.

– Во время второй мировой войны мы попали с ним в изрядную переделку. Едва остались в живых… Я тоже, как и Степан, работал с дельфинами. Потом моей лабораторией, где после войны мы занимались установлением контакта с дельфинами, заинтересовались генералы. И наши собственные, и заокеанские. Я хорошо помнил, к чему привело в свое время открытие профессора Дзиро Накамура, и ликвидировал все работы, занялся геофизикой. Мне казалось, что изучение самой планеты нельзя будет употреблять во зло человечеству.

– Не пришлось еще убедиться в обратном?

Аритомо Ямада рассмеялся.

– Пока нет… Как это у вас говорят… Да! И слава богу…

– Теперь у вас сложнейшая задача, профессор. Решить ее – что может быть почетнее для Homo sapiens…

– Верно. Только мы эмоционально и интеллектуально не подготовлены были к развернувшимся событиям. Лаплас говорил, что разум сталкивается с большими затруднениями, когда он углубляется в самое себя, чем когда он идет вперед. Мы не сумели еще слить воедино оба этих движения, хотя и пришли в двадцатом веке к революционному для человеческого сознания выводу о парадоксальности бытия.

– Еще сто лет назад, – сказал Леденев, – Фридрих Энгельс подчеркивал в «Диалектике природы», что в человеческой истории самых развитых народов все еще существует огромное несоответствие между поставленными целями и достигнутыми результатами, что продолжают преобладать непредвиденные последствия, и неконтролируемые силы гораздо могущественнее, чем силы, приводимые в движение планомерно.

– В этом мы уже убедились, Юрий Алексеевич…

– А вам не кажется, профессор, что силы, которые забросили нас во «Время Икс», кем-то управляются?

– Не думаю. Ведь разум, способный искривлять время, это чрезвычайно высокоразвитый разум. А тогда он не станет подвергать другое разумное существо подобным испытаниям, несмотря на любую научную ценность такого эксперимента.

– Профессор прав, Юрий Алексеевич, – услыхал вдруг Леденев чей-то голос.

Он вздрогнул и оглянулся.

Вокруг никого не было.

– Вы слышали? – спросил он у Аритомо Ямада.

– Что именно?

– Ну, то, что вы правы…

– Это вы мне сказали?

– Ничего я не говорил вам! Я сам услыхал эти слова… Что это было?

Аритомо Ямада пожал плечами.

– Слуховая галлюцинация? – предположил он.

– Нет. Это я разговаривал с вами, – услышали они вдруг.

Теперь профессор и Леденев остолбенело смотрели друг на друга. Юрий Алексеевич хотел произнести какие-то слова и открыл было рот, но Аритомо Ямада предостерегающе поднял руку.

– Меня называют Старший Отец или Фитауэр. Дети поручили мне вступить с вами в контакт и объяснить случившееся. Я нахожусь сейчас на середине бухты. С такого расстояния трудно говорить… Но там, где вы стоите, слишком мелко, мне не подойти к берегу. Пройдите подальше, туда, где гряда камней. Я подплыву к вам и расскажу обо всем.

Изумленные этой речью, которую они «слышали», ощущали в сознании, Аритомо Ямада и Юрий Алексеевич заторопились к указанному месту.

Когда они поднялись на гряду наваленных к урезу воды базальтовых обломков, то увидели подплывающего к ним крупного дельфина.