Текст книги "Принцесса. Часть II (СИ)"
Автор книги: Наталья Ткаченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Да, очень хорошо, – я улыбнулась. – Мне и правда гораздо лучше.
– Ты пришла о чём-то попросить меня?
– Попросить, но сначала просто спросить… Что это за место? Ты мне его не показывал, – обиженно заметила я. – Здесь так красиво!
– Я рад, что тебе нравится, пойдём, – мы стали подниматься вверх по извилистой тропинке. – Это мой дом. И твой тоже, девочка. Ещё здесь живёт моя сестра с детьми – её мужчина разбился десять лет назад, и она пока не ищет себе другого.
– Это печально, – сказала я, вздыхая. – Печально, что он разбился, и я её понимаю.
Мы вышли на просторную площадку перед домом с широкими воротами вместо входной двери. Гверфальф посмотрел на меня.
– И всё-таки, время действительно всё лечит, малышка. Я тоже знаю, что такое терять – много лет назад я любил женщину человеческой расы и долго не мог её забыть… Вернее, я помню её и сейчас, но это воспоминание вызывает лишь сладкую печаль, но не боль. И твоя боль однажды станет печалью, лишь вызываемой воспоминанием, но не живущей постоянно в сердце. И, поверь мне, так лучше, ведь многим вокруг тебя хочется, чтобы ты была счастлива. Например, мне.
– Мне просто нужно время, – я чуть улыбнулась ему.
Он улыбнулся мне в ответ, и я вздохнула свободней. С хаклонгами так просто общаться и так приятно! Я подошла к краю площадки, глянула на открывающийся вид.
– Отсюда мы взлетаем, – сказал Гверфальф за моей спиной.
– Я не могу летать, да? – в который раз спросила я.
– Сожалею, малышка, это так. В твоей крови слишком велика часть, принадлежащая людям. Однако если ты выберешь мужчину нашей расы, ваше дитя сможет однажды расправить крылья.
Я только вздохнула и обернулась к Гверфальфу:
– Что ты думаешь о восстании?
– Что оно очень рискованно.
– Это мягко сказано.
– Но если оно обернётся удачей, это будет большим благом для всего мира.
– Это верно, – я вздохнула. – А хаклонги… останутся в стороне?
Гверфальф посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся.
– Если хочешь, хаклонги помогут своему ребёнку получить такую мелочь, как трон Объединённого королевства.
– Ничего себе мелочь! – обалдела я.
– Когда-то мы правили всеми этими землями, – сказал Гверфальф, взял меня под руку и повёл в белоснежный дом с огромными незастеклёнными проёмами окон. – Но потом нам это стало неинтересно… Если тебе хочется, малышка, я не вижу причин, по которым хаклонги стали бы отказывать тебе в этом. И потом, если ты будешь королевой, это не только поможет тебе легче жить, это значит, что воины Объединённого королевства больше не будут на нас охотиться.
– Они на вас охотятся?! Какой ужас!
– Не волнуйся, нам это не опасно, даже забавно, но иногда надоедает такое навязчивое внимание, – Гверфальф усадил меня на диван, сел рядом, я пристроилась у него на плече, он обнял меня. – А королевство… У меня нет детей, а ты так молода, что я думаю о тебе, как о своём ребёнке. А отказать любимому ребёнку в игрушке…
Я засмеялась, зарываясь носом в знакомый чёрный плащ, и закрыла глаза. От Гверфальфа пахло нагретыми на солнце камнями и морским ветром.
– С тобой так хорошо, так спокойно, – прошептала я.
– И мне хорошо с тобой, моя маленькая, – ответил он, поглаживая меня по волосам. – Я рад, что могу о тебе заботиться.
Я ничего не ответила, и мы так и сидели, молча, обнявшись, и сумерки потихоньку укрывали нас. А я думала, что, когда речь шла о заботе, после ларискиного замужества я всегда была старшей и поэтому за всех ответственной, и несделанные витькины уроки и непостиранные федькины футболки оказывались на моей совести. Папа с мамой, конечно, очень нас всех любили, но не баловали, а у Гверфальфа никогда не было детей, вот он и возится со мной и безумно этому рад. У хаклонгов такое правило – кто первым найдёт потеряшку – так они называют детей от смешанных браков, о которых по каким-либо причинам было неизвестно – становится ей кем-то вроде крёстного отца.
Конечно, мне надо было идти назад, рассказывать, звать мужчин обговаривать детали… Но уйти было выше моих сил, и я осталась дома у Гверфальфа. Вечером он отдал мне белую ночную рубашку своей сестры (её я так и не видела – она с детьми была где-то в гостях), дошедшую мне до пяток, ведь хаклонги все выше меня как минимум на две головы и значительно шире в кости. Потом уложил в одной из комнат, сказал, что она теперь будет моей, поцеловал на ночь в лоб, хотел уже уйти, но остался, пока я не заснула.
Я не стала спрашивать, почему так сложилось, что Гверфальф остался один, хотя у него была масса времени и возможностей завести жену и детей. У него очень приятный, спокойный характер, и как мужчина он если не красив, то, по крайней мере, интересен, даже сейчас, несмотря на то, что уже не очень молод даже по хаклонгьим меркам. Боюсь, что виновата в этом одна девушка, которая жила несколько сотен лет назад и для Гверфальфа промелькнула падающей звездой – что такое три десятилетия для того, кто живёт тысячи? – промелькнула, больно ранив своей смертью, и оставила слишком глубокий след в его душе. Потому что, подозреваю, он её любил так сильно, что уже не смог найти другую, хотя и научился жить без неё. Думаю, он специально показал мне свои воспоминания о ней. Может, отчасти за эти воспоминания я его и полюбила сразу так сильно. А ещё за то, как он обрадовался возможности заботиться о ребёнке, которого у него никогда не было, но которого, как я догадалась, он всегда хотел.
Засыпая, я подумала, что теперь в этом мире у меня есть ещё один дом.
На следующее утро я проснулась оттого, что кто-то уселся мне на ноги. Я в недоумении открыла глаза и уставилась на ребёнка лет двух-трёх, светловолосого и зеленоглазого, с очаровательно удивлённым выражением лица. Он посмотрел на меня, радостно улыбнулся и пополз дальше через мои ноги и потом ко мне. Я села, усадила его на колени и подкинула:
– И чьё ты такое счастье?
Он, конечно, не ответил, только засмеялся и крепче уцепился за меня.
– Вот ты где! – на пороге показалась высокая рыжеволосая женщина – Гвердани, сестра Гверфальфа. – Ты разбудил тётю!
– Ничего, я уже сама проснулась, – улыбнулась я ей.
– А я его по всему дому ищу! – она села рядом, и я снова поразилась тому, какие у неё красивые зелёные глаза. – А он вот где спрятался! – она защекотала малыша, и тот счастливо засмеялся. – Слава, извини, что упустила его!
– Ничего страшного, я такая соня, если бы он не пришёл, так бы и проспала до обеда!
Она засмеялась – мне вообще показалось, что она из тех, кто легко смеётся:
– Я сама такая! Только вот появились дети, стала подскакивать утром и выискивать их!
– У тебя много… эээ… детей? – я не могла вспомнить этого из её воспоминаний, она была из тех хаклонгов, кто больше говорил со мной.
– Двое! – гордо сказала она. – Знаешь, малышка… У нас рождается мало детей. Поэтому мне очень повезло, что я сумела так долго увёртываться от мужчин!
Я раскрыла рот, желая вопросить: «Если ты всё время увёртывалась, то как они тебе двух детей сделали?», потом вспомнила обрывок чьего-то воспоминания: чем дольше, играясь, гоняются друг за другом будущие родители, тем больше вероятность того, что через какую-то пару лет (ничего себе беременность, да?!) у них появится дитятко. Биологически это никак не объяснимо, но… но хаклонги в это свято верят.
Гвердани засмеялась:
– Гверфальф тебе так мало показал! Но, по крайней мере, дал полетать! – она мгновенно погрустнела. – Очень жаль, что ты не можешь летать! – она погладила меня по плечу, а её дитё отправилось дальше исследовать просторы моей комнаты. – Но ничего, ты всегда можешь полетать со мной, так, как ты уже делала, или просто сядешь мне на шею, там есть такие чешуйки, за них удобно держаться… Или попроси Гверфальфа тебя покатать! Я уверена, он очень обрадуется! Ты действительно такая… маленькая! Я хочу сказать, юная… И тебе так досталось, – она снова погладила меня о плечу, сочувствующе поглядела на меня. – Я знаю, что это такое… мне всё ещё иногда кажется, что когда я смеюсь, эхо разносит мой смех по комнате, и я слышу ответный… – она оборвала себя, приободрилась и продолжила: – Но одно я знаю точно: моему Берварду не хотелось бы, чтобы я кисла, как капуста в кадушке! Поэтому я в один прекрасный день поняла, что хватить на всех огрызаться и реветь, и облетела весь мир по прямой… В основном там был океан… И однажды очень долго не было земли, а я плохо учила географию, я вообще всё плохо учила, и подумала: может, мне пора? А потом вспомнила про дочь, про Гверфальфа, про друзей, и подумала: какая же я эгоистка! Просто свинья! Ой! – она спохватилась. – Слава! Извини! К тебе это не относится!!
– Ещё как относится, – буркнула я, выбираясь из кровати. – Я сейчас такая же, как ты тогда, только вот облететь весь мир по прямой не могу…
– Серьёзно, малышка, попроси Гверфальфа тебя покатать! Ты сделаешь ему приятно!
– Ну раз ты так говоришь, прямо сейчас пойду найду его…
– Он на взлётной площадке.
– Ага, я уже знаю… – после того, как Гверфальф погрузил меня в общую память хаклонгов, я научилась чувствовать их и даже говорить с ними мысленно. – Сейчас, только оденусь.
– Я вам завтрак пока приготовлю, – Гвердани выудила ребёнка из-под кровати и направилась к двери. – Да, и зови меня Дани.
– А это специально – Гверфальф, Гвердани? – вставила я. Всё-таки я ещё далеко не всё знала о хаклонгах.
– Да, а это чудо зовётся Дарбальтом, или просто Даром!
Мы вместе засмеялись.
– А мою дочку зовут Бердива. Мы берём первую часть от имени отца или матери, а вторую – от кого-нибудь из дедушек или бабушек… так что если когда-нибудь ты родишь ребёнка от хаклонга, быть ему Стан-что-то-тамом!
– Несчастное создание, – усмехнулась я, Гвердани махнула рукой, со смехом исчезла за стеной – дверей в этом доме в принципе не существует – и заворковала, удаляясь со своим ребёнком.
Дар… Да, хорошее имя. Но почему она не думала о нём, когда потерялась посреди океана? Ой, какая разница, может, просто забыла сказать, она вообще скачет через три предложения, но я её всё равно понимаю… Хорошо быть хаклонгом! Такое чувство единения!
Я оделась и вышла на площадку. Гверфальф обернулся и посмотрел на меня. Он так замечательно смотрит на меня, что жизнь сразу кажется прекрасной! Вот и сейчас я как маленькая девчонка подбежала и повисла у него на шее. Он тихо засмеялся и подхватил меня.
– Дани сказала мне подождать тебя здесь, ты вроде хочешь меня о чём-то попросить.
– Да, ещё один трон не помешает, – хихикнула я и довольно потёрлась носом о его плечо. – А если серьёзно, точнее, совсем несерьёзно…
Гверфальф снова засмеялся. Он так здорово смеётся! Чуть-чуть рыча, другого определения не подобрать. Но рыча очень добродушно… В конце концов, он хаклонг!
– Итак, если несерьёзно, а я очень рад, маленькая моя, что несерьёзно…
– Я всё-таки загрузила тебя этим восстанием! – огорчилась я.
– Нет, ну что ты, девочка. Я просто рад, что ты уже можешь смеяться и быть несерьёзной. Ты очень долго не приходила в себя, наверно, это у нас семейное, обычно хаклонги легче и быстрее возвращаются к привычной жизни.
– Гвердани рассказала мне, как она застряла посреди океана, и о чём она думала! – возразила я. – По-твоему, это легко и быстро?
– Это было через две недели после смерти её мужчины, и потом, я же говорю, это семейное…
– Ой, да, – я задумчиво уткнулась лбом в плечо Гверфальфа, он погладил меня по волосам, я посмотрела на него, – она хорошая. И ребёнок у неё замечательный!
– Да, – Гверфальф посмотрел на меня внимательно. – Ты поняла, что он родился уже после того, как её мужчина разбился?
– Конечно.
– Очень хорошо, что ты не осуждаешь её. Я боялся, что тебе покажется недостойным то, что она поднялась в брачный полёт всего через несколько лет после его гибели.
– Ну что ты! – обиделась я. – Кто я такая, чтобы судить, это исключительно её дело!
– Очень хорошо, – повторил Гверфальф. – Так о чём же ты хотела попросить меня? Всё, что угодно.
Я смутилась и почти прошептала:
– Покатай меня.
– С удовольствием, – улыбнулся Гверфальф, отошёл на край площадки, дрогнул воздух, и Гверфальф развернул свои серебряно-чёрные крылья.
Всё-таки, хаклонги – не драконы. По крайней мере, не такие, какими их представляют и рисуют в нашем мире. Да, четыре лапы, крылья, хвост и чешуя. Но! Никаких шипов-наростов, выпирающих из пасти нестройными рядами кривых клыков, уродливых наконечников на хвосте и прочих ужасов. Чешуя у хаклонгов гладкая, как змеиная кожа, и переливается на солнце, блестит искорками. Тело гибкое, в полёте они способны вытворять самые невообразимые фигуры высшего пилотажа. Голова изящно очерченная, с огромными яркими глазами, в которых видны только круглый зрачок и радужка, блестящая, словно драгоценные кристаллы. Крылья, возможно, покажутся кому-то непропорционально большими, но зато с какой скоростью хаклонги летают! Хвост длинный, сворачивается в два кольца, не больше, и (только не смейтесь!) периодически отваливается – когда у хаклонга происходит очередная возрастная линька.
Поскольку Гверфальф уже давным-давно вырос, хвост у него длинный, красивый, такой же чёрный с серебряным отливом, как и весь он сам. И глаза – серебряная ртуть, огромные, как две луны. И сочетание мощи и изящества в очертаниях туловища, лап и крыльев.
– Ты всё-таки удивительно красивый хаклонг! – заявила я мысленно, закончив любоваться.
Гверфальф засмеялся довольно, теперь уже с отчётливым хрипловатым рычанием из глубины чешуйчатого горла:
– Рад, что тебе нравится, малышка, я польщён, – он опустил голову, подставил шею. – Садись, смотри, тут есть две чешуйки, подожди-ка, я чуть-чуть согну шею, так они больше выделяются.
– Всё в порядке, я устроилась, – с третьей попытки я действительно примостилась у него на шее. – Тебе удобно? Не тяжело?
Гверфальф рассмеялся во весь рот (какие зубы!) и хлопнул крыльями:
– О да, девочка, ты, очень тяжёлая! Даже не знаю, оторвусь ли я от земли! Держись крепче!
Я ухватилась за чешуйки (каждая по полметра!), прижалась к шее Гверфальфа, и он расправил крылья и мягким толчком отделился от площадки… Меня чуть подбросило вверх, потом он набрал высоту, немного наклонился, и я в восхищении замерла, крепко прижавшись к его шее и наслаждаясь ветром, ощущением невесомости и открывающимся видом. Мы летели над берегом большого острова, в море виднелись острова поменьше, такие же зелёные, или коричневые – каменистые.
– На наших островах свой климат, – сказал Гверфальф. – На континенте сменяются сезоны, сейчас там идёт снег, а у нас тепло, реки не замерзают круглый год. Мы сами сделали так, мы плохо переносим холод.
– Впадаете в спячку? – попыталась я блеснуть познаниями в биологии, хотя назвать Гверфальфа пресмыкающимся язык не поворачивался.
– Становимся вялыми, не находим сил взлететь и замерзаем, если хаклонг молодой и неопытный. Были случаи: молодые удивительно любопытны, постоянно забираются в разные отдалённые места. Ты – приятное исключение, хотя бы в этом я могу не бояться за тебя, девочка.
– Не бойся, со мной ничего не случится! – успокоила я его, ощутив укол совести. – И я больше не собираюсь пытаться полетать без крыльев… Лучше я буду каждый раз, когда загрущу, просить тебя покатать меня! Это восхитительно!!
Гверфальф засмеялся и сделал разворот, спускаясь к самой воде. Мы скользили так низко, что казалось, хаклонг плывёт по спокойному морю, при этом не нарушая водную гладь. Мимо проносился берег: зелёные джунгли и белоснежные пляжи, в лицо бил ветер, блестела под нами вода…
– Гвердани зовёт нас домой, завтракать, но я всегда в твоём распоряжении, малышка моя, мне очень приятно чувствовать, как ты счастлива.
– Я всю жизнь мечтала полетать, и наконец моё желание исполнилось! – воскликнула я. – Гверфальф! Я тебя обожаю!! Ты – самый замечательный хаклонг на свете!!!
Гверфальф снова засмеялся, взмывая вверх и поворачивая к дому.
– Спасибо, малышка, мне очень приятно это слышать! Я счастлив, что могу доставить тебе такое удовольствие. Мне и самому очень приятно катать тебя, как только захочешь снова полетать, зови меня!
Он мягко приземлился на площадку, я расцепила пальцы и сползла с него, рухнув на площадку.
– Ох, как же это было здорово!
Гверфальф, уже в человеческом облике, наклонился и поднял меня за руки.
– Я очень рад, что тебе понравилось, милая моя девочка. Ты не слишком устала? Я подумал, что первый раз не стоит долго лететь, тебе ведь нужны силы, чтобы держаться…
– Было в самый раз! Спасибо тебе, огромное спасибо!!
– Не за что, малышка, мне очень понравилось катать тебя, я с удовольствием сделаю это ещё много, много раз… Но сейчас, нам, пожалуй…
– Да, пойдём, Дани зовёт…
Но после завтрака я грустно вздохнула и сказала:
– Мне пора обратно – они там, наверно, уже волнуются.
– Я бы хотел увидеть Ладимира, ты не передашь ему моё приглашение? – попросил Гверфальф.
– Конечно! – я встала, Гверфальф и Гвердани тоже поднялись.
– Хорошо, что ты умеешь ходить в пространстве, приходи к нам почаще, – Дани обняла меня и улыбнулась. – Гверфальф снова тебя покатает, а я спихну на воспитание своих детишек, Дар и так к тебе липнет!
Я улыбнулась:
– Договорились!
Гверфальф внимательно заглянул мне в глаза на прощание, улыбнулся, наклонился и поцеловал меня в щёку.
– Береги себя, маленькая. Мы скоро увидимся, – он мягко обнял меня, я вздохнула счастливо и грустно, отошла на шаг, зажмурилась…
– Ну наконец-то! – завопила Алила, мгновенно сжимая меня в объятьях. – Нет, я, конечно, всё понимаю, семья, одна кровь и всё такое, но тебя не было два дня!! А ну стой смирно, – неожиданно приказала она и сдвинув брови, уставилась на меня.
– Сколько? – обалдела я.
– Алила, как всегда, преувеличивает, – спокойно сказал Ладимир и неожиданно тихо добавил: – Тебя не было меньше суток, но мы успели соскучиться…
Я посмотрела на него. Он так обо мне заботится, я всё-таки ему нужна. Да, конечно, я ему нужна, а он мне. Какой он чудесный. Милый, добрый, хороший…
– Ой, я совсем забыла, у меня пирог горит! – воскликнула Алила и выскочила из комнаты. Я недоумённо посмотрела ей вслед, Ладимир осторожно улыбнулся. Я весело улыбнулась ему в ответ, он выдохнул с облегчением:
– Посещение Гверфальфа вернуло тебе радости жизни, – он тут же смутился и пояснил: – Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало так…
Я только пожала плечами и улыбнулась:
– Извиняйся! – я привстала на цыпочки и потянулась к его губам.
Мне удалось едва коснуться их, Ладимир отшатнулся и посмотрел на меня удивлённо, если не испуганно.
– Что?! – возмутилась я, и шагнула к нему. – Лад, я же тебя люблю! Правда! Ты такой хороший! Ну поцелуй меня, пожалуйста! – почти жалобно попросила я.
Лад посмотрел на меня с искренним изумлением и даже испугом:
– Слава, ты… с тобой всё в порядке? – он потянулся потрогать мой лоб.
– Разумеется! – воскликнула я, уворачиваясь. – Я чувствую себя просто прекрасно, а буду ещё лучше, если ты меня поцелуешь! – я прыжком повисла у нервно отшатнувшегося Лада на шее. – Ну пожаааалуйстаааа!! Ну Лаааад! Поцелуууууй меня!!
Лад осторожно взял меня за плечи, внимательно всмотрелся в глаза и осторожно спросил:
– Ты уверена?
– В чём? – я улыбнулась ему радостно. – В том, что люблю тебя? Ну конечно! Как раз сейчас поняла! Так ты меня поцелуешь? – я посмотрела ему в глаза. Лад глядел на меня в замешательстве пару секунд:
– Ну, если ты настаиваешь… – он медленно наклонился, я радотно закрыла глаза… Лад вдруг резко прижал меня к себе, вместо того, чтобы целовать.
– Нет, погоди. Ты потом ещё пожалеешь, передумаешь… Нет, Слава, пожалуйста, давай подождём. Спасибо, но… – он отпустил меня и на всякий случай отошёл подальше.
Я растерянно посмотрела на него:
– Но… Лад! Я же люблю тебя!
– Э, – выдал он в явном замешательстве, старательно отводя взгляд. – Я тебя, в принципе, тоже… – он запустил руку в волосы, сжал пальцы и наконец посмотрел мне в глаза: – Но это не должно случиться так быстро. И вообще, я не ожидал, что ты… вдруг… ни с того ни с сего…
И тут у меня что-то щёлкнуло в мозгу. Что-то в происходящем было не так, неправильно. С одной стоны, мне хотелось снова повиснуть у него на шее и целовать, пока он не сдастся, а с другой… с другой я прекрасно понимала, что он тысячу раз прав, и странно, что раньше у меня и в мыслях не было… Внутренний голос вопил, срываясь на хрип: Что-то не так!
– Прости, – проговорила я, хотя упорно хотелось признаваться ему в любви, но я безжалостно задавила это желание.
Ладимир покачал головой и обессиленным жестом откинул волосы со лба.
– Ну что ты. Просто давай подождём, – он вздохнул.
Дверь неожиданно тихонько приоткрылась, и в неё просунулся любопытный нос Алилы. Она в недоумении на нас уставилась и выпалила:
– Нет, ну это просто невозможно! Почему вы не в постели!??
Я неожиданно для себя самой поддержала её:
– Понятия не имею! – а Лад сурово сказал:
– Алила!
– Что «Алила»! – вихрем взвилась она. – Мне надоело это хождение вокруг да около, – она подлетела ко мне. – Слава! Ты должна, ты просто обязана кое-что сделать!
– Али, – подозрительно сказал Лад, внимательно глянув на неё, потом на меня. – Если это то, что я думаю…
– Естественно!
– Ты наложила на Славу любовное заклинание?! – рявкнул он, наступая на сестру. – Ты… Ты…
– Я, я! – фыркнула она. – А вдруг проклятье не удастся снять?! А у нас такой шанс пропадает! И вообще, тебя может кто-нибудь опередить! Пока ты будешь ходить вокруг да около, её умыкнут из нашей семьи! Охотников предостаточно, уже начинают вертеться вокруг нашей Славы! – Алила резко обернулась ко мне, схватила за плечи и выпалила категорично: – Слава, ты должна родить нам с Ладом ребёнка! Он сказал, что это возможно, потому что ты из королевского рода, и вам от этого ничего плохого не будет!
Я тихо выпала в осадок, мгновенно сообразив, откуда дул ветер всё это время, все эти рассуждения, что мол, не хорони себя, ты точно не собираешься кем-то обзаводиться, Лад так за тебя переживает, так о тебе заботится и так далее…
– Алила, – очень тихо сказал Лад. Так тихо, что она нервно дёрнулась, но ничего не сказала. Он обернулся ко мне: – Слава… поверь мне…
– «Поговорим об этом позже», да? – прошипела я. То ли оттого, что Алила призналась, то ли Лад снял заклинание, но я неожиданно осознала, ЧТО произошло, и едва не расплакалась. – Когда «позже», завтра, послезавтра? Ты… вы оба…
– Слава, – робко начала Алила, но я только помотала головой, вывернулась, попятилась и зажмурилась.
Мне захотелось оказаться подальше от этих предателей, но моё сознание заметалось между Гверфальфом, папой и Синеглазкой, и, пока оно решало, к кому броситься поплакаться, меня саму рвануло куда-то вбок, я открыла глаза и уставилась в знакомую мерзкую жирную рожу.
– Попалась птичка, – удовлетворённо сказал Челси и гадко ухмыльнулся.
