Текст книги "Игра по чужому сценарию"
Автор книги: Наталья Труш
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Девки, что за пьянка? Катерина, что у вас опять такое стряслось?
– Леш, мы тебе сейчас всевсе расскажем. Нужен твой совет.
– Пожрать дадите чегонибудь? Я как волк сегодня...
– Кать, налей волку рассольника, и котлеты в кастрюле. – Лариса достала третью рюмку. – Леш, только по чутьчуть, комуто ночью рулить придется!
– Да пейте, я сяду за руль, – подал голос Павлик.
– «Пейте»! Скажешь тоже. – Лариса снова накапала всем троим пахучей, как лекарство, коричневозолотистой жидкости. – Это средство спасительное, чтоб руки не тряслись.
– Ну что стряслосьто? – Леша одним махом проглотил граммульку в рюмке и покосился на бутылку, которую Лариса предусмотрительно задвинула к стенке. Его красноречивый взгляд дамы равнодушно пропустили.
Катя и Лариса начали наперебой рассказывать ему о сообщении. И он, конечно, ничего не понял.
– Так, тихо, по одной и с самого начала!
Лариса показала Леше CMCсообщение в своем телефоне.
Леша прочитал и уставился в одну точку. Потом двинул рюмку поближе к бутылке и распорядился:
– Плесните для ясной мысли.
Катя и Лариса дождались, когда Леша выпьет, закусит и обведет всех трезвым взглядом.
– Что скажешь? – задала вопрос Катя.
– А что я сказать могу?
– Леш, ну, ты всетаки мужик – это раз, и какникак – в армии служишь! Это два! И кто только что плеснуть просил для ясной мысли?!!! – Катя начала потихоньку выходить из себя.
– И что, Кать? Ну, давайте логически рассуждать. Раз такая эсэмэска пришла плюс тот анализ, что вы провели с письмами, надо делать выводы, что он жив. Что касается того, развлекается это ктото, или он сам, или это на самом деле какаято серьезная игра, сказать сложно.
– Леш, ну, напрягись! Ну, может такое вообще в жизни быть или нет?
– Вы книжки читаете? Детективы там современные какието или шпионские романы?
– Да при чем тут онито? – Катя уже с трудом держала себя в руках. – Нам же не как в романе надо, а как оно в жизни бывает!
– А в жизни оно поразному бывает. Я с этими людьми лично не знаком, но однажды историйку одну из первых уст слышал занимательную. Мужик один конторский работал в Брюсселе. Что делал – не знаю, не спрашивайте. Для жены, которая в Питере жила и о его службе знала в общих чертах, он был в длительной командировке. А там он был обычным французом и трудился в компании какойто. Чем и как трудился – не знаю, история умалчивает. Раз в году ездил в отпуск на Карибы, куда привозили его супругу. Я уж не знаю, было у них там чтото, или они, как Штирлиц с женой, только взглядами друг с другом в какомнибудь «Элефанте» разговаривали, но для всех в своем Брюсселе он был одиноким. Не скажу точно, как там было все на самом деле, но мужика этого надо было из игры выводить и в Россию возвращать. И он умер. Для всех умер, а на самом деле его живого и здорового вернули на родину, а в Брюсселе похоронили под его именем не то бомжа какогото, не то куклу. То есть для тех, кто им очень интересовался, он умер. Скоропостижно. И интерес к нему тут же пропал.
А мужик этот вернулся домой, с семьей своей воссоединился. И зажил новой жизнью. Да, на этом история не заканчивается! Прошло какоето время, и однажды в Эрмитаже, где у него была встреча, он нос к носу столкнулся со своим брюссельским соседом, с которым они очень дружили. Сосед дара речи лишился в первую минуту, а потом к мужику этому кинулся с поцелуями, расплакался: мол, как же так, я ж тебя сам хоронил и за могилкой ухаживаю, цветочки высаживаю.
Ну, мужик наш не растерялся, отстранился от друга брюссельского, хоть сердце от боли чуть не выпрыгнуло из груди, и на его французскую речь сказал, как любой наш русский придурок сказал бы: «Я не говорю пофранцузски! Извините!» Тот мужик понял, что ошибся. Расплакался. Лопочет: мол, очень уж похож этот русский на друга...
Вот такая история! Так что если мыслить масштабно, то все может быть, но только все это просто маловероятно, – закончил Леша.
Лариса и Катя переглянулись.
– Ну, примем за рабочую версию, что нашто Джеймс Бонд тоже попал в какуюто историю, из которой его можно вывести только покойником, – трезво рассудила Лариса. – Я только одного не знаю теперь: ехать нам в эту Листвянку или нет?
– Ехать! – подал голос Пашка.
– А тебе лишь бы приключений было больше! – оборвала его Лариса.
– Ехать надо, – поддержала Пашку Катя. – Знаешь, мы должны проверить все. И потом... А вдруг за тобой следят? Значит, тем более надо ехать! Цветочки купила и отчалила туда, куда тебя старательно направляют. Это раз. И второе. Если похороны будут, но гроб закрыт, значит, в нем не он. А если никаких похорон не случится, то он точно жив! В общем, все это надо увидеть своими глазами. И потом, ты не одна. Ты, я, Пашка – это уже компания.
– Я с вами! – подал голос Леха Куликов. – У меня три дня отгулов. И за рулем будет проще, без остановок поедем.
Они выехали из города поздно ночью. Наглотались на ближайшей бензоколонке энергетического напитка из банок, но все равно все по очереди зевали на ширину приклада и из солидарности с Лехой, сидевшим за рулем, не спали.
Павлик пытался уговорить Лешу уступить ему место за рулем, но тот не соглашался: дорога была такой, что Паша с его мизерным опытом наверняка завез бы всех в кювет или на колдобинах, которые совсем не видны были впотьмах, угробил бы Ларискино чудо отечественного автопрома.
Потом колдобины сменились «стиральной доской», и старушка «шестерка», переваливаясь с боку на бок, как толстая утка, ползла тихонько, прижимаясь к обочине дороги.
И все же к девяти часам утра они добрались, наконец, до Листвянки. Деревня стояла на высоком холме, на самой вершине которого золотистым крестом на круглой «луковице» прокалывал серые облака голубой с высокими окнами храм.
– Кладбище там должно быть, – показала на холм Катя. – Лар, да не надевай ты свой траур! Не будет никаких похорон, я уверена.
Лариса стряхнула с головы черный шарфик. «И в самом деле, какого черта?!»
К храму подкатили в сопровождении стаи голосистых разномастных собак, которые обнаглели до той степени, что кидались на колеса, пытаясь схватить их зубами.
Несмотря на ранний час, в храме было людно. Бабушки, и тетки помоложе, и совсем молодухи чистили утварь церковную, мыли окна, драили деревянный пол.
«Генеральная уборка», – решила Лариса. Она подошла к женщинам и спросила, не слышали ли они чтолибо о похоронах, которые должны состояться сегодня.
– Нет, милая! Ничего не знаем. А кого хоронять должны? Нашего кого?
– Нет, не вашего... Значит, не слышали ничего?
– Нет, милая...
– А кладбище у вас одно?
– А есть еще одно, за речкой, но там давно не хоронят. Ну, если только как исключение...
– А где это, за речкой?
– А вот ежели по дороге, то сразу за мостом налево. Но мы б знали. Нет, и там никого не хоронят.
Лариса вернулась к машине.
– Ну? – дружно спросили ее попутчики.
– Вот вам и «ну» – не хоронят никого. Есть, правда, еще за речкой кладбище, но там, говорят, уж сто лет никого не хоронят. Если только для успокоения съездить...
– Поехали!
– Я сейчас, погодите! – Лариса достала из машины цветы и вернулась к храму. – Вот, возьмите, пожалуйста, цветы, – протянула она букет женщинам. – Уберете тут все и поставите – красиво будет.
– Спасибо, милая! – Бабки и тетки рассыпались в благодарностях и поставили огромный букет в ведро с водой. И Лариса вспомнила Шуриковы букеты, эти огромные похоронные веники. Надо же, все повторяется...
За речкой кладбище было почти заброшенное, заросшее бурьяном и лопухами, засохшими по осени. Ветер драл высокую сухую траву, свистел в соснах. На покосившихся, серых от времени и дождей крестах и столбиках с выцветшими на солнце звездочками даты были далекие от сегодняшнего дня.
Они побродили недолго по тропинкам, которые еще были проходимыми, и вышли на дорогу.
– Все ясно! – подвела итог Катерина. – Собственно, так мы и думали. Давайте домой двигать.
– Ребята! Есть предложение. – Лариса показала на деревню, которая раскинулась за дорогой. – В пару домов хочу зайти. Просто спросить, знают ли они тут такую фамилию...
– А что тебе это даст? – спросил Леша.
– Я еще не знаю. Просто хочу найти подтверждение тому, что меня не просто так сюда послали.
– Хорошо, что тебя сюда послали, а не куданибудь подремучей, – засмеялась Катя.
– Ну что ж. Есть предложение – всем пройтись по домам – так больше информации соберем. Как его фамилия? – спросил Леша.
– Корытников. Шурик. Эээ... Александр Иванович. Возраст – сорок лет. Это если вдруг понадобится...
Они встретились минут через тридцать у машины, увидели лица друг друга и расхохотались. Корытниковыми в этой деревне были все поголовно. И через одного в ней жили Александры Ивановичи.
– Блин! Эту деревню надо было не Листвянкой назвать, а Корытовкой! Короче, с одной стороны, море информации, с другой – полный ноль! – Леша достал из багажника два больших термоса с чаем и кофе, пакет с бутербродами и бутылку водки. – Пашка, сейчас мечта твоя исполнится. Мы для сугрева души «Корытовки» по соточке врежем, а ты нас повезешь!
Вечером, когда они уже подъезжали к Петербургу, Ларисе пришло CMCсообщение. Она прочитала его вслух:
– «Похороны состоялись, но в Москве. Все было красиво...»
Сообщение пришло с незнакомого Ларисе номера, но автор сообщения, как и тот, что писал ей накануне, сделал одни и те же ошибки: он писал «похАрАны»...
– Кать! Леш! Ну, что это, а? Ну, играет, что ли, ктото?
– Лар, а ты не думаешь, что это он сам, твой Александр Иванович Корытников?
– А зачем?!! Ради чего все это?
– Ну, этого уж мы не знаем, милая. – Леша внимательно посмотрел на Ларису. – Если все это он сам устроил, то у него есть причина... прятаться от тебя.
– Ну, если только... икона...
– Что «икона»?
– Икону мою он отдал в реставрацию какомуто своему приятелю. Я не знаю какому...
– А икона, что, ценная?
– Ценная она для нашей семьи. Правда, и старинная. Очень.
– Ну что, это вполне может быть причиной его скоропостижной «смерти». Хотя тогда должны были, сообщив о смерти, просто пропасть, замолчать. А у тебя постоянно какието сообщения. Тебя будто целенаправленно вели в эту самую Листвянку... Странно. Ладно, девки, уже то хорошо, что у нас никаких похорон, никакого траура! А все остальное – разрулим какнибудь!
Что она тогда чувствовала, Лариса Потапова? Отношения с Шуриком не были безоблачными. Сложностей хватало. Она не доверяла ему. Хотела, но не получалось. Он чувствовал это и упрекал ее в том, что она не открывается ему полностью. Потом эта его «смерть», которая встряхнула ее, буквально наизнанку вывернула. Она вдруг ощутила, как его не хватает, как на том месте, где был он, образовалась громадная яма, глубокая и черная. Это очень страшно – осознавать, что человек, еще вчера теплый и живой, порой капризный и подозрительный, со своими тараканами и жукамикороедами, но, кажется, родной и даже любимый, вдруг перестает быть. Перестает быть капризным и теплым, подозрительным и живым. И от этого становится еще более родным и любимым, потому что тем, кто перестает быть, прощаешь все.
Потом это неожиданное воскрешение. Сначала ее захлестнула непроизвольная радость, хотя гдето в глубине души она ощущала некий подвох. Но главноето было то, что он живой! Ну, просто как в кино! Голливуд, да и только.
А что теперь? А теперь, когда Леша вдруг озвучил то, что за это время у нее самой мелькало в голове, но не оформилось в мысль, так как не до этого было, теперьто как быть и что думать? Если исчезнуть хотел, то зачем объявился?!! Словом, пухнет голова от всего этого. А ответа как не было, так и нет...
– Ларискакиска! – Катя прижалась к ней. – Лешка прав: у нас нет похорон, нет траура, не фига нам и печалиться! А там... Лар, а там пусть будет, как предначертано. Ты же ничего изменить не можешь...
– Не могу.
– Ну, тогда и не пытайся докопаться! Поверь мне: ежели судьба все узнать – узнаешь, а нет – так хоть лопатой рой!
– Знаешь, Кать, ребята, мне такая мысль в голову пришла...
Лариса замолчала. Мысль и правда пришла вот толькотолько, а значит, надо было с ней как минимум переночевать, а не вываливать свои скороспелые суждения на головы всем...
– Нет, пока помолчу! Погодите, сама вот определюсь, тогда и обсудим.
На самом деле Лариса была почти уверена, что сделает то, что задумала. А задумала она обратиться к частному детективу. Очень ей хотелось узнать тайну Шурика, Александра Ивановича Корытникова.
Правда, стóит это немалых денег, но, в конце концов, деньги она сама и зарабатывает, и это ее личное дело, на что она их потратит.
Частного детектива нашла легко – контор этих сыщицких сегодня море. Позвонила по телефону того агентства, которое ей больше всего приглянулось по отзывам в Интернете, и поехала на встречу.
Агентство «Профи» располагалось на Садовой, в старинном особняке. Петр Григорьевич Соболев, мужчина с солидным голосом, отвечавший на ее звонок, в жизни оказался чуть старше юного пионера. Лариса сразу же засомневалась, стоит ли ей затеваться. Уж очень не хотелось ей рассказывать свою историю этому мальчику. Еще меньше ей захотелось влезать в это, когда ей озвучили сумму. Ну, знала она, что эти услуги дорогого стоят, но не до такой же степени!
Когда юный Петр Григорьевич начал загибать пальцы на руках, рассказывая Ларисе, что и как они будут выяснять про ее возлюбленного, безвременно павшего и неожиданного воскресшего, она вдруг подумала: а вдруг Шурик и в самом деле занимается в жизни чемто таким, о чем нельзя распространяться?
И не сделает ли она хуже и ему, и себе...
Ей стало страшно. «Меньше знаешь – крепче спишь!» – говорил ей постоянно Шурик, когда она начинала задавать ему вопросы.
Она дождалась, когда Петр Григорьевич озвучит сумму, согласно кивнула, сказала, что подумает, хотя сделала это из вежливости. Она уже решила для себя, что ничего про Шурика узнавать не будет.
«Меньше знаешь – крепче спишь!» – сказала Лариса самой себе, выйдя на улицу. В конце концов, Шурик живой. Объявится – сам расскажет.
Вместо Шурика объявлялись постоянно какието его друзья, которые писали на ее мобильный телефон короткие CMCсообщения. Все они касались Шурика. Ларисе сообщали, что скоро все это кончится и они встретятся, что он помнит ее и ждет встречи.
Лариса пыталась звонить на те номера телефонов, с которых ей приходили сообщения, но ей никто не отвечал, или звонки ее просто сбрасывали.
Радость непостижимая, которую Лариса испытала после поездки на деревенское кладбище в Псковской области, постепенно улетучилась. Поначалу ей казалось, что Шурик вотвот вернется. Но время шло, а его все не было. Поступали только невнятные сообщения, из которых невозможно было ничего понять. Ровным счетом ничего.
Более того, одно сообщение было страшнее другого.
В один из дней Ларисе написали, что Шурик после тяжелого ранения ничего не помнит и никого не узнает. Ничего и никого.
У Ларисы задрожали руки. Отчаяние, как паника, всепоглощающее и глухое, – вот что поселилось в ней. Надежды, которыми она жила все это время, уходили, словно песок просеивался между пальцами.
Лариса кидалась к врачам, которые ничего не могли ей сказать без наблюдения пациента, ничего не могли пообещать. Она перекапывала Интернет в поиске нужной информации, пыталась найти людей со схожими проблемами.
Увы, ей никто ничего не мог пообещать, никто не давал прогнозов. И только надежда, последние песчинки ее, случайно задержавшиеся в ладошках, грели уставшее сердце и остывшую душу.
А потом она перестала испытывать судьбу и стала просто ждать.
И как в сказке, в один прекрасный день дождалась!
Звонок был с незнакомого номера. Она сразу почемуто догадалась, еще даже не услышав голос: это он. Интуиция – великая сила!
– Ларчик! Здравствуй, мой родной...
Голос у Шурика был слабый и печальный. Лариса даже «Ларчика» ему простила.
Шурик, как умирающий, вернее, выздоравливающий после тяжелой болезни, говорил медленно и не очень внятно.
– Ты прости, что столько пришлось изза меня пережить, но подругому я не мог. Надо было убедить кого следует, что меня действительно больше нет. И ты мне очень помогла тем, что поверила... – Шурик помолчал. Потом продолжил: – Лар, а я ведь и в самом деле чуть кони не кинул. Ранен был серьезно. Под это ранение и изобразили мою смерть. А я тем временем валялся с ранением в госпитале.
– Куда тебя ранило? – судорожно глотнув, спросила Лариса.
– В голову. После операции не помнил ничего. Все забыл начисто. Тебя только и помнил.
– Что с тобой сейчас, где ты? Когда мы увидимся?
– Подожди немножко! Теперь уже все на поправку идет. Я не в госпитале. И вообще не в России. По возможности буду звонить. Я целую тебя, мой бубус! До встречи...
Шурик приехал через три месяца. Все это время он изредка давал о себе знать звонками. Такими редкими, что Лариса от звонка до звонка просто изводилась от ожидания. Она бы, наверное, уже плюнула на все, но он не давал. Он звонил, и клялся ей в любви, и сыпал обещаниями, что вот приедет, живой и здоровый, и все у них будет просто замечательно.
И она развешивала уши, словно спаниель, и верила, хотя Катька ей уже не намеками, а открытым текстом говорила, что тут чтото не то. Но так уж женщины устроены, что до последнего верят каждому слову того, кого любят, даже там, где верить нельзя, где вранье лежит на поверхности. Сомневаясь в чемто, они сами придумывают оправдание словам и действиям и проживают в этом иллюзорном состоянии еще достаточно долго.
Ах, глупые влюбленные коровы, лопоухие спаниели, а на самом деле – несчастные женщины, которым просто не хочется видеть очевидное. Потому что они ужасно боятся потерять то, что сами себе напридумывали.
И еще была причина, по которой Лариса не могла сказать Шурику: «Пошел к черту!» Бабушкина икона. Пока Шурик не вернет ее, не может быть и речи про полный разрыв отношений.
И Лариса не знала, что больше держит ее: чувства к Шурику или желание вернуть икону. На одной чаше весов – любовь или то, что ей самой казалось любовью, на другой – семья, память.
И первое, и второе было для нее чрезвычайно важно. Чаши весов замерли в робком равновесии...
– ...Бубус! Ну, что ты плачешь?! Ну, все уже позади! – Шурик обнимал Ларису в ее тесной прихожей, целовал в макушку и утешал, как маленькую. – Ну, вот сейчас немного отойду от всего, и завалимся мы с тобой к морю, куданибудь на Адриатику! Хочешь?
– Хочу... Только... Шурик, только верни мне сначала икону!
– Да верну, конечно! Завтра поедем к мужику этому и заберем. Я ему звонил, он давно все сделал.
Понятно, что ни на следующий день, ни через день, ни через неделю они никуда не поехали. Сначала никак не могли оторваться друг от друга. Два дня прошли в какомто счастливом угаре. К счастью, выпали они на субботу и воскресенье, и не пришлось Ларисе появляться на работе в расхристанном состоянии.
А потом Шурик уехал. Сказал, к своей тетке Марусе. Сказал – на три дня, пропал – на месяц. Звонил и, извиняясь, сообщил, что приступил к работе и у него дела в УругваеГватемалеАргентинеБразилии и блаблабла...
– Трепло! Прости, Лариса, трепло! И больше я ни одному слову не верю. Понимаю, как тебе больно все это слышать, но я больше не могу смотреть на все это. – Катя нервно закурила, закашлялась. – Что еще должно произойти, чтобы ты наконецто поняла, что он просто врун и мошенник?
– Подожди, Кать. Не руби с плеча, – устало отбивалась Лариса. – Я даю тебе честноепречестное слово, что дождусь его приезда и расставлю все точки над «i».
Но точки ей пришлось расставить раньше, не дожидаясь Шурикова приезда. Както вечером Лариса проверяла свой электронный ящик и обнаружила в нем письмо с неизвестным адресом. Она открыла его. Одна строчка – «А вы знакомы с Шуриком?».
– Опа! – сказала сама себе Лариса и честно ответила: «С каким Шуриком?»
Ответ пришел мгновенно: «С Шуриком Корытниковым».
Лариса не поняла, что это могло бы значить, но смутно догадалась, что будет дальше.
«Звоните!» – написала она и добавила свой номер телефона.
Звонок прозвенел, едва письмо скользнуло в пустоту Инета по электронным проводам.
– Здравствуйте! – Голос этот Лара слышала впервые.
– Здравствуйте!
– Вы – Лариса?
– Да... А вы откуда?..
– Я вам сейчас все объясню. Всевсе! – Далекая женщина говорила торопливо, будто боялась, что Лариса ее не дослушает. – Я сегодня получила письмо от Шурика. Мы с ним давно знакомы. И не просто знакомы, а... Ну, в общем, Шурик – мой жених!
Лариса чуть не задохнулась от услышанного.
– Ну вот... Я получила от него письмо. А к письму какимто образом приклеился ваш адрес... Я не знаю, как это произошло. Я сразу поняла, что это адрес женщины, потому что в нем – ваше имя. Вот я и решила написать вам. Знаете, я подозреваю, что Шурик не совсем честен со мной, поэтому, извините, решила проверить...
Женщина помолчала. Судорожно вздохнула и продолжала:
– Так вы... Шурика... знаете?
– Знаю. – Лариса закусила губу.
– А он вам... кто?
– А он нам... жених!