Текст книги "Непобедимые скифы. Грозные сарматы"

Автор книги: Наталья Павлищева

Соавторы: Сергей Нуртазин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Стой! Стой! – закричал сармат смеясь. Он опустил акинак и с деланым огорчением демонстрировал испорченную рубаху. – Вот что наделала? Исправляй теперь…

– Давай, – протянула руку Асиат.

За тем, как раздевался Сагир, с удовольствием наблюдали все три женщины. На торс сармата и впрямь стоило полюбоваться. Его тело не было изнеженно, оно отливало бронзовым загаром и блестело, маленькая Асиат попросту загоняла здоровенного Сагира, тот был мокрым от пота. Бросив ловкой сопернице рубаху, сармат со смехом отправился к ручью умываться, по пути качая головой.

Асиат, конечно, тоже едва держалась на ногах, но гордость не позволяла показать это. В седельной сумке сармата нашлась костяная игла с толстой нитью. Но едва девушка взялась за работу, как перед ней опустилась на колени Лейла:

– Позволь, госпожа, мне сделать это…

Хоть в чем-то от тебя польза, мысленно усмехнулась Асиат, но отдать рубаху Сагира не успела, ее просто вырвала Милида, фыркнув на персиянку:

– Тебя не спросили!

Пока Милида быстро, но старательно исправляла результат работы меча Асиат, Лейла попробовала сказать амазонке, как восхищена ее ловкостью.

– Но почему господин напал на тебя?

Асиат подивилась:

– Он не нападал, мы просто поиграли…

– Но вы могли зарубить друг друга… К чему такие игры?

– Не могли. А игры нужны, чтобы рука не забылась от бездействия, чувствовала меч. Я и так который день не тренирую ни руки, ни глаз.

– А как тренируют глаз?

Милида, поморщившись на глупые расспросы персиянки, сделала последний стежок, закрепила нить и, вернув иголку Асиат, отправилась туда, куда ушел сармат. Видно, отдавать рубаху.

Пока Асиат объясняла Лейле, что амазонки каждый день подолгу натягивают луки, стреляют по неподвижным и движущимся целям, стреляют на скаку и бьются мечами, вдовушка разыскивала Сагира.

Тот забрался довольно далеко в заросли и, пока подошла Милида, видно, успел искупаться. К легкому сожалению вдовушки, сармат уже надел штаны, но его тело еще было покрыто капельками воды, они скатывались с длинных мокрых волос на сильные плечи. Увидев красавицу, Сагир чуть усмехнулся, но продолжал спокойно завязывать пояс штанов. Честно говоря, вдова предпочла, чтобы лучше развязал…

– Возьми. – Она протянула рубаху, стараясь не смотреть на длинные пальцы, возившиеся с завязками.

– Угу… – только пробурчал Сагир. Принимая рубаху, он чуть привлек к себе Милиду, рука пробежала по спине красавицы и на миг задержалась внизу, осторожно погладив. Глаза при этом откровенно пялились на грудь, видную в прорези ее рубахи, не зря Милида предусмотрительно освободила завязки. Резким движением Сагир прижал к себе женщину, все так же держа за низ спины, вторая рука освободила грудь от одежды… Милиду обдало жаром желания, она вся напряглась, но не противилась. Пальцы сармата медленно пробежали по груди красавицы, обвели темный круг ее соска и вдруг… он резко отстранился:

– Молодец, хорошо зашила…

Глядя в спину удалявшегося Сагира, Милида скрипела зубами от злости, в глубине души хорошо сознавая, что если он попробует еще раз, то сопротивляться все равно не будет…

Приведя в порядок свою одежду, амазонка вернулась к остальным. Сагир учил Лейлу натягивать лук, плотно прижавшись всем телом к ее спине и заглядывая за пазуху, как только что смотрел на грудь Милиды. Сармат на голову выше персиянки, потому грудь в разрезе рубахи вся на виду. И спина прижата плотно, а руки обхватывают плечи и руки женщины…

Вдова с досадой закусила губу: ну как не сообразила раньше попросить Сагира поучить ее стрелять?! Даже отвернувшись, она чувствовала, будто сильное тело прижимается к ней, а не к Лейле. Амазонке очень захотелось заполучить себе этого степного красавца! А тот словно нарочно оказывал знаки внимания персиянке, иногда слишком откровенные…

Милида злилась, но поделать с собой ничего не могла. Ей вдруг стал нужен Сагир с его наглостью, необходимо его сильное тело, бесстыжие глаза и такие ловкие руки.

Асиат, заметив это соперничество женщин, только с улыбкой покачала головой. Сагир ведет себя как всегда, любая женщина, оказавшаяся рядом, испытает на себе его умение соблазнять. Та, что поддастся, станет подругой на день, сармат подолгу не задерживается ни с одной. И отказать красавцу тоже мало кто способен, уж очень ловок Сагир, хорошо знает, как соблазнить женщину, умеет приласкать так, что любая теряет голову.

Любая, но не Асиат. Сагир пробовал и ее так же прижать и потискать, но получил такой отпор, что едва не отлетел в сторону:

– Других тискай, меня не смей!

Сармат поднял руки:

– Понял, понял!.. Не сердись, больше не буду.

Может, потому уважал Асиат больше других амазонок. Конечно, были и те, к кому Сагир даже не приближался, например, к Дайране – главе отряда. Видно, получил отпор и от Залины, крупной, спокойной девушки, всегда готовой как прийти на выручку, так и надавать по шее обидчику. Не рисковал или понимал, что хорошо не кончится?

А про Милиду Сагир сразу понял, что здесь будет чем поживиться, но решил сначала подразнить, чтоб слаще было… Лейла… она вообще выросла в гареме и считает себя предназначенной для мужского удовольствия, с той проблем не будет. Неожиданное путешествие с тремя женщинами сулило Сагиру немало приятных минут, он был доволен.

* * *

Когда Аморг примчался в стан, на его коней было жалко смотреть, еще немного, и гнедой остался бы лежать в степи, на радость хищникам.

Не глядя ни на кого, скиф бросился в шатер к Антиру. Царь тревожно поднялся ему навстречу. Упав на колени, Аморг одним махом выдавил из себя:

– На нас идут ойранцы с огромным войском! Уже переправляются через Истр по мосту!

– По какому мосту? – изумился Антир.

– Построили. Прости, царь, я не уберег твою дочь!

Антир замер, потом сдавленно поинтересовался:

– Погибла?

– Нет, она в Истрии у Илиона вместе с Сагиром, там очень опасно, но больше я ничего не знаю. Царь, на нас идет огромное войско, многие тьмы людей… Под ними не видно обоих берегов Истра!

Антир встряхнулся: все верно, сейчас не до судьбы Асиат, потом разберется…

– Почему ты решил, что они идут на нас?

– Переправляются через Истр на наш берег. Дарий объявил, что идет наказать скифов за их владычество над Ассирией и войну с мидянами.

– Когда это было?.. – изумился Антир. – Уже в живых нет никого из тех, кто тогда ходил до Египта…

Аморг передал все, что хотел, теперь его волновало одно:

– Я все сказал, позволь мне вернуться?

– Куда?

– Я обещал Асиат вернуться за ней.

И снова царь взял верх над отцом:

– Ты нужней здесь! Возьмешь сотню и поведешь их на разведку. В бой не вступать! Подразнить можете только издали. И вернуться сюда.

– Сделаю, – склонил голову скиф. Аморг хорошо понимал, что перед надвигающейся бедой судьба Асиат отступила назад, теперь главное – судьбы многих и многих скифов.

Сотню для Аморга выделил из своих воинов Скопасис. Заметив, как обеспокоен сообщением младший царь, Антир осторожно поинтересовался:

– Что-то знаешь?

Тот кивнул в ответ:

– Антир, ойранский царь царей грозит захватить весь мир. В его власти уже даже те земли, где свернул шею Куруш Великий. У него слишком много воинов и слишком большое желание поставить на колени всех! Это большая опасность.

– Мы воины…

– Антир, отправь женщин и детей с обозом как можно дальше. А потом подумаем, как быть самим. Скифы не должны погибнуть как племя!

– Проводишь?

Скопасис кивнул:

– Но недалеко, мои воины будут нужны здесь. Очень нужны. И еще: собирай соседей, сами не справимся.

Скопасис не стал говорить, что отправил вслед за Асиат и Аморгом Сагира, потому что уже знал – на скифов движется огромное войско. Пока Антир хоронил свою умершую жену, сам Скопасис получил известие от торговца, водившего во Фракию скот, о том, что ионийцы строят мост через Истр, а еще раньше построили через Понт. И все для того, чтобы по ним переправились воины ойранского царя царей Дараявауша! Ради чего переправляются ойранцы через Истр? Не ради похода на изнеженных агафирсов же! Это угроза скифам прежде всего.

Наступали тяжелые, очень тяжелые времена!

Аморг еще не успел выйти из шатра и найти Вордера, а Антир уже отдавал приказания. Весь стан пришел в движение, в разные стороны помчались гонцы, кто с распоряжением собираться и уходить на север, кто – звать вождей соседних племен на совет. Верно, одним скифам не справиться с такой громадой, какая движется от Истра, надо объединиться всем вместе.

Ойранский царь привел войско в степи не на прогулку, он завоевывать пришел. Поэтому скифские женщины и дети отправлялись подальше от мест, по которым могли пройти ойранцы, туда же перегонялся скот. Скифы легко передвигаются, в случае необходимости просто бросая все, что мешает. Но пока время было, и они собирались основательно. Не оставлять же врагу свое добро, хотя того в каждой семье совсем немного – только самое необходимое.

Дарий зря сомневался в рассказах фракийцев, у скифов действительно не было городов. Город, дом – это привязка к одному месту, а скиф живет в повозке и все свое добро возит с собой. Кроме того, ему нужно немного – добрый конь, хорошее оружие, котел для приготовления пищи, повозка для жены и детей. Остальное дадут лошади, овцы и меткие стрелы.

Сотня всадников в островерхих шапках неслась на заход солнца. Аморг лелеял надежду, что сможет разыскать и привезти Асиат, как обещал. Только бы эта девчонка ни во что еще не впуталась, а то ведь может попытаться, например, перерезать горло самому Дарию, с нее станется…

Конечно, Аморг не выполнил поручения царя, вернее, выполнил наполовину. Разведку провел, а вот дочь его оставил среди врагов. И не будешь объяснять, что девчонка строптивая, слушать не желала, все сама и сама… Все равно его вина! Скиф пытался убедить сам себя, что просто обязан выполнить поручение Антира, а до Асиат ему нет ну почти никакого дела. И все больше понимал, не желая признаваться в этом, что любую другую спасать так не торопился бы. Хотя другая и не оказалась бы на месте дочери Антира…

Злясь на Асиат и самого себя, Аморг торопил коня. С Вордером успели перекинуться всего несколькими словами, попросил присмотреть за его жеребцом, тот сильно выдохся в небывалой скачке за последние дни. Калека обещал.

Вордер успел поинтересоваться, где Асиат.

– Осталась там! – махнул рукой Аморг.

– Ойранцы знают, кто она? – ахнул скиф.

– Не думаю, – покачал головой Аморг.

– Ее счастье, если так.

– Почему?

– Дарий сватал Асиат за себя несколько лет тому назад. Как бы не отомстил…

«Ой-ой…» – мысленно ахнул Аморг и заторопился обратно к Истру. Асиат вполне может попасть в какую-нибудь историю, пока он тут разъезжает. Хорошо, если Сагир с ней справится…

Знать бы ему, что Асиат с Сагиром и еще двумя женщинами едут навстречу, внимательней приглядывался бы к каждой искорке в ночи: вдруг это костер, у которого сидит ставшая дорогой девушка?.. Но Аморг спешил, надеясь тайком проникнуть в Истрию и вызволить царскую дочь из невольного плена.

Солнце опустилось вполдерева, показывая, что долгий день скоро кончится. Пора искать пристанище на ночь.

Ехали медленно, привычные к седлу и скачке Асиат и Сагир давным-давно уже были бы у своих, но за спиной амазонки сидела неумеха Лейла, а Милида за годы, проведенные в царских шатрах сначала у Марсагета, а потом и у Дария, казалось, забыла, что она сарматка. На первом же привале Сагир, поняв, что женщина попросту не может сесть, – настолько набила себе все без седла, – предложил ей свое. Заносчивая вдовушка на этот раз не фыркнула, а благодарно кивнула.

Все равно было тяжело, седло великовато, лошадь под ним почти не чуяла ног Милиды, и та постоянно сползала на бок. Скорости движения это не прибавило, но хоть женщина меньше страдала. Сагир не удержался, чтобы не поерничать, с издевкой предложив посмотреть, на весь ли зад у Милиды синяк или пока есть куда увеличиваться. Красавица фыркнула, как разъяренная кошка. В ответ сармат пожал плечами:

– Я же не собирался смотреть сам, нужен мне твой зад! Я не заглядываюсь на седалища даже у цариц… бывших. Пусть Асиат посмотрит и приложит вот это. – Он как ни в чем не бывало протягивал какой-то большущий лист.

Асиат, едва сдерживаясь от смеха, поинтересовалась:

– А что это?

– Избавит от синяков, – не похоже, чтобы Сагир издевался.

Милида, хорошо понимая, что он прав, взяла листок, решив, что приложит сама безо всяких помощниц. Но не успела отойти за куст, чтобы сделать это, как услышала вслед:

– Не промахнись. Если приложишь не туда, будет жечь как крапива, не только сидеть, и лежать не сможешь!

Асиат, невольно прыснув от смеха, бросилась вслед за подругой по несчастью. Лист и впрямь помог, но спать Милиде пришлось на животе. Мало того, она лежала, спустив штаны и прикрытая только большим листом. Сагир время от времени со знанием дела смотрел, ровно ли лежит лист, поправлял и кивал головой, словно одобряя ход лечения.

Утром Асиат осторожно поинтересовалась у Сагира:

– А что, и правда жжет, если не попадает на синяк?

– Кто?

– Ну, лист, который ты вчера дал Милиде…

– Какой лист? А, этот? Он вообще никакого отношения к синякам не имеет, просто лопух.

Асиат ахнула:

– Так зачем же ты врал?!

– Я не врал. – Глаза Сагира смеялись, но вид был серьезен. – Ей же помогло?

– Но она спала всю ночь лицом вниз!

– Ничего, полезно. Носом вниз не очень-то повоображаешь, да и зад у нее красивый, есть на что полюбоваться…

Асиат не знала, злиться или смеяться! А сам Сагир ничуть не раскаялся в сделанном, напротив, подъехав к Милиде, осторожно потрогал низ спины:

– Ну как, легче?

Та почему-то не спешила освободиться от нахальной руки, гладившей ее зад, только кивнула:

– Да, помогло.

– Во-от… – довольно протянул Сагир. – А если я еще и вотру как надо, Асиат не умеет, то совсем пройдет. Вечером сделаем!

Возмутиться такой вольностью или просто ответить Милида не успела, Сагир уже отъехал, о чем-то спрашивая у Асиат и показывая той на дальние холмы. Видно, советовался по поводу дороги.

Всадники свернули к ближайшей рощице. Там нашлась полянка с довольно большой ямой. Спешились, привязали коней. Лейла тут же без сил повалилась в траву. Асиат только покосилась на девушку, но выговаривать не стала. Что толку, если та все равно ничего не сможет? И не бросишь…

Милида дивилась:

– Почему мы не едем, ведь еще достаточно светло?

– Костер должен прогореть до темноты, и надо успеть зажарить мясо.

В яме трава не такая, как вокруг. Здесь когда-то было кострище, огонь выжег прежнюю траву, а новая выросла другая, сорная. По таким приметам степняк легко найдет места бывших стоянок. А где стоянка, там близко хорошая вода и достаточно безопасно. Асиат не стала объяснять, что на этой полянке их с Аморгом застал ливень. Сегодня и намека на дождь не было, напротив, прошло не так много дней, а степь уже пересыхает.

– Там ручей, – показала женщинам Асиат.

Лейла не поняла ее слов, но, повинуясь жесту, отправилась в указанном направлении. Между высокими раскидистыми деревьями журчал небольшой ручеек. Вода в нем оказалась удивительно вкусной! Вернувшись, Лейла так и сказала.

– Это ручей для царей… Живая вода!

Асиат улыбнулась:

– Да. Здесь вода очень вкусная. В степи будет другая, там соли много. Но живая вода, как и мертвая, не здесь. Чуть дальше к северу.

– Есть такая?

– Есть. Мертвовод. Там скалы стоят по берегам огромные, и вода горькая, не только пить, даже в рот взять нельзя!

С Лейлой приходилось говорить на ойранском, она не понимала другого. Зато этот язык не знал Сагир и начинал сердиться, слушая, как он называл, «вражий клекот». Милида знала и тот, и другой, но предпочитала молчать. Еще не хватало – беседовать со служанкой! Это Асиат может болтать с кем угодно, а Милиде, к советам которой прислушивается сам Дараявауш Гистасп, негоже снисходить до какой-то Лейлы!

Сагир, торопясь, чтобы костер действительно прогорел до темноты, развел огонь в яме и пристроил жариться небольшого поросенка. Раздобыть его оказалось совсем не трудно. Едва успели привязать коней, как скиф вдруг взялся за лук. Асиат только глазами повела в ту сторону, куда пристально смотрел Сагир. Лейла и понять не смогла, как он услышал, а главное, увидел поросенка в густой траве, тенькнула тугая тетива, и в кустах раздался короткий взвизг. Сагир внимательно осмотрел все вокруг, опасаясь, чтобы вслед за глупышом не объявилось все семейство, тогда можно не успеть и лук из горита выдернуть! Но никого не было, поросенок, на свою беду, видно, отбился от остальных.

Позже они лежали, глядя кто в черное с крупными звездами небо, кто просто в темноту, и думали каждый о своем. Костер все же оставили гореть в яме, опасаясь волков. До полуночи охранять покой должен был Сагир, потом Асиат. Девушка решила, что сменит его раньше, а сам Сагир – что не станет будить ее до утра.

Все затихло, мир окутала теплая, тихая ночь. Голосов волчьих стай не слышно, где-то далеко в лесу ухал филин, попискивали суетливые мыши, чуть слышно подавал голос ручеек… И такой немыслимой казалась опасность, подстерегающая каждого, такой невозможной беда, которая катилась на скифские земли с другого берега Истра, такой невозможной неволя или смерть… Вокруг много земли, много простора… Чего не хватает ойранцам, идущим огромным войском на скифов? У степных жителей нечего брать, золотом они не дорожат, быстрые кони не станут слушать новых хозяев, сделать рабами самих скифов не сможет никто. К чему нести гибель многим людям, не надеясь получить от них хоть что-то? Или ойранский царь Дарий все же надеется?

Глядя на мерцающие в черном небе звездочки, Асиат пыталась представить, где может быть Аморг. Если он добрался до стана, а в этом девушка не сомневалась, то почему не спешит обратно? Если спешил, то непременно встретились бы, ведь они с Сагиром безошибочно вышли на те места, по которым ехали во Фракию. До стана осталось два дня пути, если бы без Лейлы и Милиды, то к вечеру были бы дома. Значит, либо Аморга они застанут там, либо… Думать, что со скифом что-то случилось, не хотелось.

Вдруг появилась еще одна не слишком радостная мысль: что, если Антир, узнав об огромном войске, попросту поспешил увести скифов подальше, и ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю они никого не встретят? А Аморг и разыскивать ее не станет, думая, что Асиат сидит в Истрии дома у Илиона и под охраной Сагира. От таких раздумий стало совсем не по себе. Ездить по всей степи, пытаясь догнать кочующее племя, очень тяжело, тем более с двумя изнеженными женщинами.

Асиат поднялась и перебралась к Сагиру. Охраняя покой соплеменников, скифы никогда не сидят у огня и тем более не смотрят на него. В круге света страж на виду для врагов или хищников, а после языков пламени его глаза слепы. Сагир сидел под деревом, привалившись к нему спиной. Спит? – подумала Асиат, но скиф тут же подал голос:

– Ты чего не спишь? Я разбужу, когда подойдет время…

– Сагир… – Девушка не знала, как пересказать свои сомнения. – Как ты думаешь, мы скоро доберемся до своих?

– Если Антир не увел скифов как можно дальше от ойранцев, – усмехнулся Сагир.

Асиат вздохнула:

– Я тоже об этом думаю…

– Что загадывать раньше времени? Я знаю, куда ушли женщины и дети, если скифы не окажутся на месте, отправимся за повозками. Спи, утром подумаем.

Он прав, решила Асиат, но спать не хотелось, слишком многое случилось за последние дни, чтобы спокойно заснуть. У девушки теперь была еще одна мысль: ушел ли Аморг вместе со всеми?

Размышляла, кутаясь в плащ, отданный ей Сагиром, и Милида.

Она сарматка, но не все женщины в их племени амазонки до замужества. Милида не хуже других ездила на лошади и даже стреляла из лука, но ее никогда не манила, как Асиат, вот такая жизнь в седле и ночевки на войлочной подстилке под черным небом. Милида мечтала о другом – о сытой и приятной жизни. Она видела такую у греков, что селятся по берегам моря и торгуют разными красивыми вещицами в обмен на зерно или коней.

Выйдя замуж за Марсагета, Милида очень надеялась приучить к ней и мужа. Потому они жили на побережье, не кочуя вместе с остальными по степи по полгода. Но царский брат был слишком слаб, чтобы предпринять что-то, зато слишком глуп, чтобы держать язык за зубами! Пьяная болтовня Марсагета привела к тому, что он попал под стражу, а его супруга была вынуждена влачить рядом жалкое существование. Хитрая Милида хорошо понимала, что скифы никогда не выберут Марсагета своим царем, даже если с Антиром что-то случится.

Был другой путь: в случае, если что-то случится с самим Марсагетом, Милида становилась вдовой и женой Антира. Но Антир настоящий скиф, он жил в седле и не слишком считался с женами. Не получалось у красавицы задуманного…

Попав к Дарию, Милида не сразу осознала, какую выгоду сможет из этого извлечь. Но сразу поняла, что там есть та самая сытая и удобная жизнь. Только за нее приходилось платить слишком дорого – своим телом – безо всякой надежды закрепиться надолго. Когда Милиде впервые предпочли очередную наложницу, она осознала, что скоро окажется в служанках, как эта глупая Лейла, что ей прислуживает!

Но Дарий собирался в поход на Скифию, и Милида увязалась с войском. Выбор был невелик – либо она станет необходимой Дарию своими советами против скифов, либо будет ублажать его воинов, скатываясь все ниже и ниже…

Милида выбрала первое. Она не сомневалась, что Дарий сможет одолеть Антира, слишком много вооруженных до зубов воинов в его войске, а потому хотела только одного: после ухода персов остаться царицей скифских земель. Нет, она ничего не имела против Антира лично и против его дочери, с которой сейчас делила невзгоды непростого пути, но они были неизбежной жертвой. Милида даже не задумывалась, приносить такую жертву или нет. И Антир, и Асиат, и этот глупый Сагир, который щупает глазами презренную служанку, и все остальные будут принесены в жертву, если это понадобится. Дарий подчинит себе Скифию, и Милида станет царицей! Тем более что сармат пообещал ей кое-что вечером и тут же забыл… В Милиде обиженная женщина брала верх даже над царицей.

О своем думала и лежавшая без сна Лейла. Ей тяжелее других: выросшая среди роскоши и удобств, никогда не ездившая верхом и тем более не плававшая, не спавшая на голой земле, она к тому же не понимала речи своих невольных спутников! Служанкой Лейла стала нечаянно. Она родилась во дворце у одной из наложниц прежнего царя Куруша. После гибели Великого в походе ее мать вместе с остальными перешла сначала к Гаумате, магу, обманом захватившему власть, а потом… Потом многие красавицы оказались не нужны никому. Куда девалась мать, Лейла так и не узнала, девочку забрала к себе старая служанка, раньше ходившая за наложницей. На все расспросы Лейлы она только качала головой:

– Ни к чему знать лишнее…

Служанка надеялась, что подросшая Лейла попадется на глаза кому надо и тоже станет наложницей, но царь вдруг отправился завоевывать дальние земли. Чтобы не остаться на улице, ее кормилица пристроила Лейлу к Милиде, а сама в Сузах дожидалась непонятно чего. Так Лейла оказалась в услужении у скифской вдовы.

Конечно, Лейла ничего не умела и страшно всего боялась. Сначала это злило ту, которую звали Асиат. Персиянка сразу поняла, что она главная, хотя Милида и пыталась распоряжаться. А узнав, что девушка царская дочь, долго не могла поверить. Что же это за цари у скифов, если царская дочь вот так запросто ездит верхом, стреляет из лука и вообще ведет себя как мужчина?!

Сагир понравился персиянке с первого взгляда. Привыкшая бросать томные взоры на мужчин в надежде очаровать, Лейла поступила так и со скифом, но, бросив взгляд, оторвать его уже не смогла. Рослый, крепкий, со светлыми длинными волосами, строптивыми локонами падающими на плечи, синеглазый насмешник свел красавицу персиянку с ума. Даже если бы пришлось не просто надеть мужское платье и трястись на лошади, но и сразиться с чудовищами голыми руками ради одного одобрительного взора Сагира, Лейла пошла бы и на такое!

Одно расстраивало красавицу – девушка не понимала языка скифа! Хотя догадаться о том, что он говорит по поводу неумехи, было не трудно. Уже к концу первого дня у Лейлы невыносимо болело все тело, ободраны руки и ноги, кружилась голова, но для себя она твердо решила, что станет не хуже Асиат, так уверенно державшейся в седле. О том, куда едет и что с ней будет дальше, Лейла почему-то не думала. Что будет, то будет, только бы ее не бросили здесь в степи, не оставили одну на съедение страшным зверям, вой которых слышался той ночью, когда они бежали из стана Дария.

Боясь заснуть и проснуться в одиночестве, Лейла таращила глаза в темноту. Веки слипались, но красавица щипками заставляла себя просыпаться.

Видно, это заметила вернувшаяся на свое место Асиат. Подсела чуть ближе:

– Ты чего не спишь? Засни, а то завтра на коне не удержишься.

И тут Лейла почему-то откровенно призналась, что очень боится проспать, чтобы ее не бросили здесь. Сначала Асиат даже не поняла, о чем речь, потом тихо рассмеялась:

– Спи, глупая! Кто тебя бросит? Ты не знаешь скифов и амазонок, мы не бросаем людей в беде…

Прохладная рука девушки легла на волосы персиянки. От этого стало так хорошо и спокойно! Неожиданно для себя Лейла схватила эту руку и прижалась к ней щекой. У Асиат все сжалось в груди, голос чуть дрогнул:

– Спи, сестренка, завтра нужно хорошо держаться в седле, нам еще далеко ехать… Ты должна научиться всему – скакать, стрелять, биться акинаком. Если хочешь стать настоящей амазонкой.

– Хочу! – в ту минуту Лейла больше всего хотела именно этого.

На своем месте фыркнула слышавшая весь разговор Милида:

– Называть сестрой кого попало!..

Асиат глупа, возиться с какой-то служанкой, называя сестрой!.. А та и рада. С ней, царской вдовой, меньше возятся, чем с этой недотепой персиянкой! Для себя Милида уже поняла, кто будет первой жертвой, когда она станет царицей скифов.

А Сагир, сидевший у огня, размышлял о том, куда девать женщин, если Антир действительно увел скифов на север. Он знал, какими дорогами те могли пойти, но отправить одних Милиду и Лейлу нельзя, а упрямая Асиат с ними не поедет. Да и самому было бы беспокойно бросать двух никчемных красоток среди степи. Сагир дивился: Милида сарматка, но в царском шатре забыла об этом, такое бывает. Вдова Марсагета явно благоволила сармату, не отталкивая его нахальных рук. Он усмехнулся: истосковалась вдовушка по мужской ласке… Надо этим воспользоваться, если женщина хочет, почему бы не приласкать? Он уже представил себе сладострастие скучающей сарматки и загорелся желанием сам.

Вторая, ойранка, конечно, красива, но никогда не видевшая степи и ничего не умеющая, сейчас настоящая обуза. Будь она у скифов, сидела бы в повозке вместе с детьми, где и место всем женщинам вообще, а тут вынуждена болтаться позади Асиат на конской спине… Правда, держится молодцом, – усмехнулся Сагир, терпит и уже почти не ойкает.

Четверо таких разных людей коротали ночь в степи у небольшого костра, чтобы поутру отправиться разыскивать уходившее дальше от врагов племя скифов.

Дождавшись, пока женщины затихнут, Сагир подобрался к Милиде:

– Давай лист приложу…

Та не спала, сама себе не признаваясь, что ждет сармата.

– Пойдем… – потянул ее за собой парень, почувствовав, что красавица не против.

Асиат только проводила их взглядом из-под прикрытых век, ничем не выдавая, что все видит и слышит. Когда парочка скрылась за ближайшим кустом, она повернулась так, чтобы видеть все вокруг. Теперь от Сагира как охранника до утра толку никакого…

Тот действительно заставил Милиду лечь лицом вниз на войлочную подстилку и снял с нее штаны. Делал он это медленно, отчего внутри у Милиды начало что-то подрагивать. Сагир не просто тянул штаны вниз, а именно снимал их. Сначала сунул руку под живот и распустил завязки, точно подготавливая последующие действия. Женщина не сопротивлялась. Руки мужчины были бережными и горячими, но пока не наглыми, а Милиде очень хотелось как раз этого!

Теперь обе руки нырнули внутрь, правая прошлась по животу, погладив его и то, что пониже, потом обе стиснули бедра, освобождая их от тонкой кожи штанов, оголился не только зад, но и ноги до колен. Милида осталась голой ниже пояса, но этого Сагиру показалось мало, он зачем-то принялся задирать вверх и рубаху. Теперь его руки прошлись по спине и бокам женщины, добрались до груди, ощупали ее и снова вернулись вниз.

Осторожно погладив округлый зад красавицы, Сагир поинтересовался:

– Где синяк-то? Здесь? Здесь?

Его пальцы становились все бесцеремонней и касались уже не только низа спины, но и того, что между бедрами. Наконец-то сармат стал наглым и жадным, а руки залезли туда, куда чужим мужским рукам нельзя. И все равно Милида не сопротивлялась, ее обдало горячей волной желания. Милида закусила губы, чтобы невольно не закричать или не застонать.

Конечно, Асиат было хорошо слышно их возню в кустах, но девушка ничего не имела против: хочется Милиде быть с Сагиром, пусть будет…

Сагир вернулся к костру не скоро, а вдовушка так и осталась спать на подстилке, где так успешно прошло лечение ее зада.

На следующем привале, пока Сагир разводил костер и в бурдюке варилось мясо, разговор неожиданно зашел об… амазонках. Лейла попробовала узнать у Асиат, почему девушки вынуждены одеваться и вести себя как воины. Царская дочь несказанно удивилась:

– Одеваемся как мужчины, потому что иначе на коне сидеть неудобно. Как иначе воевать?

– А почему женщины должны воевать? Мужчин мало?

И снова Асиат уставилась на персиянку с недоумением. Попробовала объяснить, что амазонки с детства растут как воительницы и не мыслят себе другой жизни.

Постепенно пришлось рассказать многое из истории амазонок. Сагир, не понимавший языка, хмурился, но молчал. Он презирал женщин, даже таких, как Асиат. Милиду с этой глупой персиянкой тем более. Что это за женщина, если она дерется топориком не хуже мужчины? Их место за спиной настоящего мужчины, а не рядом с ним или вообще впереди! По этим убеждениям сармат был настоящим скифом, может, потому и жил больше у Скопасиса с Антиром, чем в своем собственном племени?

Асиат, похоже, мыслила совсем иначе. Царская дочь чувствовала себя среди амазонок Дайраны как рыба в воде, с видимым удовольствием скакала на коне, метала стрелы и билась что мечом, что топориком. А тут принялась что-то объяснять этой глупой красотке, видно, о таких же, как она!

Сагир был прав, девушка рассказывала Лейле о трагической судьбе двух сестер – амазонских цариц Ипполиты и Пенфесилеи. Пенфесилея нечаянно убила сестру стрелой во время охоты на оленя и очень горевала из-за этого, мечтая умереть. Но амазонка могла найти смерть только в бою. Таким боем для нее стала защита Трои.