Текст книги "Непобедимые скифы. Грозные сарматы"

Автор книги: Наталья Павлищева

Соавторы: Сергей Нуртазин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Я тебе говорил, что эта кобылка выдержит не только двоих… Ей сносу нет!

Мужчины одевались и разговаривали, совершенно не стесняясь женщины, говорили о ней, как о товаре, точно самой Милиды не было рядом.

– Ага, ею еще и поторговать можно…

– Только сначала мы сами! – возразил первый.

О чем они договаривались дальше, Милида уже не слышала, голоса затихли в зарослях. Она в ужасе замерла: ее телом кто-то собирался торговать?!

Когда Милида вернулась к костру, то у огня сидела только Стрия. Покосившись на женщину, старуха с укором покачала головой. Вдова разозлилась: какое ей дело?! Хочу и буду развлекаться хоть со всеми мужчинами стана сразу! Она вдруг твердо решила, что пойдет следующей ночью, и пусть ее берут хоть десять мужчин!

Так и произошло, конечно, не десять, но после тех двоих в кусты пробрались еще двое, и Милида чуть не до утра ублажала горячие мужские тела. К рассвету она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, одежда порвана, тело в синяках, губы закушены до крови… Пробравшись к своей повозке, вдова повалилась на шкуры совершенно без сил и вдруг залилась слезами! У костра снова сидела Стрия, но даже головы не повернула в сторону оборванной красотки. Каждая выбирает свой путь: если Милиде очень хочется становиться игрушкой в грубых мужских руках, то пусть ублажает хоть всех скифов и сарматов, вместе взятых… Это ее право.

Милида очнулась только к вечеру. В щель повозки уже заглядывала первая звездочка, но на сей раз тело не требовало никаких ласк, даже просто двигаться не хотелось. Вдова осталась лежать. Всю ночь она слушала дальние голоса, уханье филина в лесу и бездумно смотрела на кочующие по небу звезды. Одна вдруг сорвалась и покатилась вниз. Милида знала: если видишь падающую звезду, то надо загадать желание, но даже это сделать была не в силах. Наступило какое-то непонятное опустошение, словно последняя ночь выжала из нее все жизненные соки, оставив пустую оболочку.

Перед рассветом возле повозки раздались шаги. Мужской голос тихо позвал:

– Эй, ты почему не пришла?!

Голос был злым. Милида подняла глаза на щель в ткани – мужчин двое, видно, те, что решили ею поторговать. Оба огромные, с мощным торсом и ногами, но сейчас даже вид рослых самцов не возбудил женщину. Она сжалась от ужаса, казалось, сейчас ее вытащат вон из повозки и поволокут туда, в лес, терзать всем отрядом. Еще мгновение, и крепкая безжалостная рука протянется через эту прореху в ткани и схватит ее за волосы!

Но тут раздался голос Залины:

– Э, вы чего? Женщина больше не хочет быть с вами!

Один из пришедших крякнул с досадой. Второй возразил:

– А ты откуда знаешь? Вчера хотела…

Первый на всякий случай уточнил:

– Мы насильно не берем, она сама приходила.

Это была правда, стыдная правда. Залина усмехнулась:

– Вчера хотела, а сегодня не хочет. Не пришлись, видно, по нраву…

Мужчины разозлились:

– Шла бы ты отсюда, мы не к тебе!

– Чего?! – Голос Залины уже громыхал. Из соседних повозок стали высовываться головы амазонок, кое-кто подал голос:

– Залина, что случилось?

Та усмехнулась:

– Да так… гости нежеланные объявились!

Мужикам пришлось ворча убираться восвояси. Милида была спасена, но ей и в голову не пришло поблагодарить свою спасительницу, напротив, даже утром смотрела свысока, как бы говоря: вот, ко мне мужчины к повозке приходят! Залина, заметив такой взгляд, недобро усмехнулась:

– Ты побереглась бы, а то ведь в другой раз спасать не будем…

– Что? – надменно приподняла бровь вдова.

– По рукам пойдешь! – плюнула в сторону Залина и вдруг добавила: – Права Лейла, ты не Ширин!

Воспоминание о персиянке взбесило Милиду.

Мужчины смотрели на красотку злыми глазами, амазонки презирали, куда деваться? Выручило Милиду то, что от Антира вернулся Скопасис. Вдова поспешила к младшему царю:

– Мне негде спать!

Тот заметил царапины и синяки на лице и руках красавицы:

– Кто это тебя так?

Милида подумала – самой бы знать, но отмахнулась:

– С обрыва свалилась.

– Ты же живешь у амазонок?

Вдова дернула плечом:

– А то ты не знаешь женщин Дайраны! Завистливы… Одна эта Залина чего стоит!

– Не скажи… Ну, иди в мой шатер.

На такое Милида даже не рассчитывала, хотя не оставляла надежду покорить и Скопасиса тоже. Она давно знала младшего царя, еще до замужества с Марсагетом мечтала стать его женой. Вот этого можно сделать царем Скифии, а при нем стать царицей… А если не захочет, то уничтожить!

Но Скопасис умен, не глупее самой Милиды, его так просто не заполучишь. Так и есть, фыркнул, заметив ее радость:

– Мне следить легче будет, а то мои воины уже от тебя устали. Говорят, ты ненасытна?

Вдова мысленно ахнула: неужели это были его люди?! Но решила воспользоваться такой осведомленностью царя:

– Хочешь проверить?

– Тебя? Нужна ты мне!

Глядя в спину уходившему Скопасису, Милида подумала: «Поживем – увидим!».

Заметив, что вдовушка теперь околачивается возле царского шатра, Дайрана поморщилась:

– До Скопасиса добралась!

Сам царь на слова Дайраны усмехнулся:

– Я по ночам в шатре не лежу, а днем за ней следят неусыпно!..

«Уж лучше бы слюбился с Лейлой!» – подумала Дайрана, но говорить ничего не стала, не ее дело. У амазонок и сарматов свобода, женщина и мужчина сходятся по своей воле, ни одну нельзя заставить, как и мужчину принудить. Меньше всего заслужил принуждения Скопасис, обиженных им нет, никого не взял силой. Хотя… обиженные есть. Это те, на чьи жаркие сердечные призывы не откликается сам царь. Может, и к лучшему, что у них с Лейлой нет ничего, не то амазонки относились бы к ойранке, пожалуй, по-другому. Учиться стрелять, скакать и даже миловаться с Сагиром – это одно, а заполучить Скопасиса… Такое могут не простить! Даже разумная Дайрана, сердце которой давно и прочно принадлежало Антиру, и то, чувствуя интерес Скопасиса к ней, посматривала на Лейлу косо.

* * *

Переправлялись через небольшую речку. Вода, на броде едва достигавшая путовых суставов лошадей, пахла рыбой, но самих рыбешек не видно. На другой стороне по степи вольно раскинулась дубовая роща, деревья росли широко, не мешая друг дружке, а когда дубы сидят вольно, они меньше тянутся ввысь и больше в ширину. Между кряжистыми деревьями бродили туры.

Для скифов тур давал многое: рога шли на луки, гребни для волос или для чесания шерсти, шкура на подошву для обуви, а толстая кожа с хребта незаменима для доспеха, на нее нашивались срезы с копыт и получался доспех, который с трудом пробивали стрелы и мечи. Турье мясо коптили и солили. В вычищенных кишках хорошо сохранялись вареное мясо и жир. Туров брали редко и использовали полностью. На каждодневную еду скифы больше били тарпанов, у тех мясо мягче.

У самого берега также вольно кормились тарпаны, небольшой табунок с десяток голов. Персам взять бы их, но сыграла уверенность в своих силах: переправившись, охотники принялись окружать стадо туров. Для персов любая живность теперь была только пищей, мяса у тура много больше, чем у тарпана, поэтому несколько всадников бросились охотиться на серо-голубых коров. Сначала гиганты, похожие на огромные темные каменные глыбы, паслись спокойно. Даже когда табун тарпанов бросился вон, повинуясь зову своего жеребца-хозяина, туры только покосились на возмутителей спокойствия и продолжили равнодушно гонять во рту жвачку. Быки, видно, ни разу не встречались с людьми вплотную, хотя у каждого зверя в крови жила память, переданная предками.

Всадники зачем-то попытались окружить стадо. Туры перестали кормиться и теперь напряженно ждали. Телята жались к матерям, а те отходили назад, где вдруг мощно взревел, опустив голову, крупный бык. Остальные тоже начали сердиться. Горяча себя, двое быков били копытами землю, в их горлах заклокотало, длинные метелки хвостов с оттяжкой заходили по ребрам. Огромные звери с подгрудками едва ли не до земли, покрытыми свалянной клочьями шерстью, были страшны. Такого убить дорогого стоит.

Азарт охотников не позволил персам отступить, несмотря на опасность. Их кони, не привыкшие к такой охоте, дыбились, не слушая своих хозяев. Чтобы выстрелить, персу нужно слезть с лошади, иначе, дернувшись, конь может сбросить своего хозяина, а это беда. Натянуты тетивы луков, охотники только ждали команды старшего, но тот все медлил. Старший сотник и впрямь медлил, не зная, как брать такую груду мяса.

Скифы умели бить туров в глаз или в сердце, этого умения не было и быть не могло у персов, потому старший и не спешил. Первый же выстрел оказался неудачным, стрела угодила туру в бок, только разозлив его. Бык взъярился, огромный, широколобый настолько, что между рогами сесть можно, тяжелый подгрудок доставал до травы, холка спинного горба круто вздымалась, уходя к узкому крупу, он и впрямь казался несокрушимым. Таких быков скифы не бьют, их ловят на племя. Потому так сильны скифские волы и коровы, так хорош их скот.

Бык, почувствовав болезненный укол в бок, разозлился окончательно. Рев его стал страшным, несколько раз топнув ногой, отчего во все стороны полетели комья земли, он наклонил голову, выставил огромные рога и двинулся на всадника. Первой рванула в сторону лошадь перса, сам воин, от испуга потерявший способность шевелиться, замер на месте. Прежде чем еще с десяток стрел смогли поразить огромную тушу, перс был растоптан. В тушу быка одна за другой вонзались стрелы охотников, но он продолжал топтать своего обидчика. Персы были не на шутку испуганы, слишком страшной оказалась первая же охота.

Казалось, этому не будет конца. И вдруг бык рухнул, пронзенный еще одной стрелой, попавшей прямо в сердце. Остальные животные уже разбежались, первыми умчались испуганные тарпаны, потом постарались увести своих детенышей матки туров, ушли и огромные самцы, видно смирившись с гибелью старшего.

Только немного погодя, уже разделывая тушу, персы вдруг поняли, от какой стрелы упал замертво тур. Стрела была… скифской! Но, конечно, оглядываться в поисках владельца наконечника, пронзившего сердце огромного быка, уже бесполезно, он давно исчез. Видно, скиф-разведчик не выдержал мучений тура и решил убить его одной стрелой. Признаваться в этом не хотелось, потому наконечник стрелы вырезали, а мясо огромного животного притащили в стан. Про скифа-разведчика ничего не сказали, но вытащивший стрелу воин оставил наконечник себе.

И все же скрыть выстрел скифа не удалось, немного погодя весь стан знал, что тура, которого не смогли одолеть восемь персов, одним выстрелом убил какой-то прятавшийся в зарослях скиф. Поразила персов даже не сама победа скифа над быком, а то, что его не заметили ни раньше, ни потом. Теперь казалось, что из-за каждого куста, каждых зарослей за ними наблюдают внимательные глаза скифов, и следующая стрела поразит не тура, а кого-то из воинов. Это было очень неприятным пониманием, весь тот день ни сидеть спокойно, ни даже спать персы уже не могли. Мясо тура не лезло в горло, почему-то боялись, что оно отравлено. Мясо оказалось хорошим, хотя и очень жестким, но персам уже не до него, охотиться теперь не очень рвались.

Разведка донесла, что скифы снова ушли на восход. Проводник-фракиец успокоил Гобрия:

– Через день пути большая река Тирас. Там хватит воды и рыбы на всех!

– Хорошо бы, – пробормотал советник.

Царь царей злился на бестолковых скифов, воевать с таким глупым противником для Великого было просто оскорбительным! Но и свои советники казались ему не умнее, жаркий воздух слишком тяжелым и все вокруг неправильным!

Прошло не так много дней с тех пор, как они переправились через Истр, а уже очень хотелось повернуть назад. И не только воинам, даже самому царю! Дарий злился: он не может пасть духом, он Великий!

– Собери воинов, скажи, что впереди река, пусть поспешат, чтобы к вечеру быть у воды.

Облако пыли над головами персов в тот день двигалось быстрее. К вечеру действительно стало не просто прохладно, в воздухе почувствовалась близость воды. Уставшие люди торопили коней, прибавили шаг сами и подтолкнули ослов. Но животных и подгонять оказалось не нужно, получавшие в последние дни слишком мало воды бедолаги, учуяв ее близость, рванули вперед сами.

У реки начался кошмар: не в силах остановить обезумевших животных, люди едва успевали не попасть под их копыта, под колеса повозок, отскакивали в стороны, в ужасе крича… Берега оказались довольно крутыми, несущиеся к воде лошади и ослы срывались вниз, не в силах остановиться, падали, ломали ноги, ржали…

К вечеру немало лошадей, мулов и ослов лежали на берегу со свернутыми шеями, сломанными ногами и спинами! Дарий приехал на берег посмотреть на Тирас. Уже были отправлены разведчики в поисках удобного брода. Если бы персы не бросились в воду безо всякого разбора, то не затоптали бы следы, нарочно оставленные скифами перед бродом. Теперь пришлось искать самим. Но сделать это было нетрудно.

Сидя на коне, Дарий оглядывал другой берег Тираса. Кони персов хороши, особенно у царей. Все несейской породы, рыжие, почти красные, на длинных тонких ногах, с лебединой шеей… Когда конь в сборе, то есть стоит готовый к движению, нижняя губа его почти касается груди. Хвосты и грива развеваются на ветру, блестит на солнце ухоженный круп…

И вдруг на другом берегу словно из-под земли появились два всадника. Скифы! Их кони низкорослы, с толстыми шеями и короткими ногами, но персы уже знали, что эти ноги могут быстро нести своих хозяев многие часы, не уставая.

Тирас много шире полета стрелы, потому скифы не боялись. Несколько персов бросились в воду с намерением добраться до противоположного берега и захватить скифов.

– Глупцы, – проворчал Гобрий.

И впрямь глупцы: пока доплывут, скифы побьют их стрелами.

Но всадники на низкорослых лошадках стояли спокойно, словно и не было этих, плывущих через Тирас. Дарий знал, что скифы носят высокие островерхие шапки, но сейчас оба всадника с непокрытыми головами. Длинные светлые с золотым отливом волосы развевались на ветру. Царю показалось, что справа на коне женщина. Амазонка! Ну что ж, уже легче, хотя бы показались… Остается только догнать и взять в плен.

Он спокойно наблюдал, как женщина вытаскивает лук, накладывает стрелу на налучье, видно изготовившись стрелять… А первые преследователи уже переплыли и выходят из воды, их трое, следом вот-вот доберутся до берега еще трое!

И тут Дарий впервые воочию увидел знаменитую атаку скифов. Воздух огласил вопль: «Ий-е-ех-хе!», а амазонка и ее спутник вдруг развернули коней и, сидя вполоборота, принялись стрелять по персам!

– Видишь, царь, у них и впрямь четыре руки! Как можно стрелять из лука на скаку?

Дарий завороженно смотрел вслед ускакавшим скифам. Его совершенно не беспокоила гибель троих дураков, оставшихся лежать у кромки воды на другом берегу. Из головы не выходила женщина, стреляющая из лука назад!

– Они правят лошадьми ногами, – усмехнулся царь. – У мужчин сильные ноги, но женщины…

– Это была амазонка?

– Наверное.

Дарий уже понял, что борьба со скифами будет долгой и упорной. И ему расхотелось возвращаться во Фракию, как было совсем недавно. Он, Дарий Гистасп Великий, должен одолеть этих вольных всадников, поставить на колени! Их не так много, войско персов неизмеримо больше, потому победа будет за Дарием. А пересилить тех, кто столько лет держал в страхе всю Азию, – дорогого стоит!

Переправу нашли легко, переправились быстро. Расчетливый Гобрий приказал взять с собой как можно больше запасов воды, но надежды на то, что она не протухнет на жаре, не было. Рыбы наловили не слишком много, помешало все то же – огромное количество людей и скота живо распугало все вокруг. Огромное войско становилось обузой для своего правителя!

Скопасис с Дайраной зачем-то ездили смотреть, переправляются ли ойранцы через Тирас. Их встретили с усмешкой:

– Что увидели?

Дайрана покачала головой:

– У них действительно огромное войско. Этого не понимаешь, когда нападаешь на передовые отряды. А сейчас покрыт весь берег Тираса, и все идут и идут. Их много-много больше, чем нас.

– Испугалась? – насторожилась Залина.

Дайрана фыркнула, как взбешенная кошка:

– Амазонки никогда не боятся! Но Антир прав, их надо перебить по дороге…

– По дороге куда? – поинтересовался Сагир.

– Будем отступать, пока не уйдет совсем далеко обоз. И пока не уведем их от курганов.

– Скопасис, это очень далеко.

– Ты знаешь другой выход? Про колодцы и горящую степь не забыли?

– Нет, только бы дождей не было…

После этой, хотя и короткой и на расстоянии, встречи Скопасис долго размышлял, лежа с закинутыми за голову руками и глядя в ясное, звездное небо. Все, что до сих пор говорили об ойранцах, теперь предстало наглядно. Противоположный берег Тираса был покрыт всадниками и повозками на сколько хватало взгляда. А дальше в степи все двигалась людская и конная масса.

Дайрана права, этого не понимаешь, когда нападаешь на передовой отряд, там всего пара сотен всадников. К чему ойранскому царю такое огромное войско? Оно же вытопчет всю степь, как их прокормить? Огромное войско неповоротливо, медлительно, не всегда послушно.

Но ведь это хорошо! Значит, ойранцы не смогут быстро двигаться вслед за скифами и удрать быстро тоже не смогут. Пока скифам и амазонкам удавалось налетать на передовые отряды успешно, свои потери невелики, а врагов положили много. Конечно, любому воину милее настоящая схватка, а не мелкие нападки. Многие скифы и сарматы уже ворчат, хотя все понимают, что в открытом бою ойранцев не одолеть, их по трое или четверо на каждого. Даже убив троих и положив собственные жизни, скифы оставят в живых достаточно ойранцев, чтобы Скифия перестала быть свободной. Конечно, пройдут годы, и скифы поднимутся снова, изгонят любого врага, но так не хотелось погибать, понимая, что землю свою и свой народ не спас!

У Скопасиса нет семьи, его любимая погибла, не успев стать женой, с тех пор младший царь одинок, на зависть многим девушкам. Но для него семья – все скифы, да и сарматы тоже. Скопасис правит той частью Скифии, что ближе к сарматам, потому дружит с соседями больше других. Сарматы придут на помощь не одним отрядом, если будет нужно, но их земли на другом конце Скифии. Не хотелось думать, что Дарий сможет пройти всю ее до самых сарматских земель. Антир прав, нужно как можно сильнее ослабить ойранцев, не вступая в сильные бои. Пусть дохнут от жары и жажды, от быстрых стрел в ночных налетах. Не давать им ни спать, ни успокаиваться ни днем ни ночью!

Царь долго размышлял о том, как еще досадить глупым ойранцам. И ему было не до Лейлы и даже не до Милиды, одиноко ворочавшейся на своем месте в царском шатре.

Немного погодя вдове надоело коротать ночные часы одной, и она отправилась на поиски своего врага. Скопасиса нашла быстро, заметив его лошадь. Царь лежал на войлочной подстилке, подложив под голову седло, точно обычный скиф! Невольно поморщившись, Милида скользнула ближе к нему и опустилась рядом, грациозно изогнувшись.

Скопасис не пошевелился, даже веки не дрогнули. Не заметил или сделал вид, что не замечает? Вдову такими ухищрениями не остановишь, протянув руку, оторвала блинный стебелек ковыля и осторожно провела им под носом у скифа. Тот вырвал у нее ковыль и выбросил, но глаз не открыл.

– Скопасис… в шатре достаточно места для двоих… Я не кусаюсь, не бойся…

Голос Милиды приглушенно ворковал. Еще не было мужчины, чье сердце не отозвалось бы на такой призыв. Но царь только вздохнул:

– Мне тебя и здесь хватает. Иди спать.

– Я боюсь… – неожиданно призналась Милида. После этого царю следовало бы спросить: кого? Но он так же спокойно посоветовал:

– Позови Сагира, ему тоже страшно.

Но даже такой ответ обрадовал вдову, значит, Скопасис знает о ее шашнях с сарматом. Уже хорошо, если царь интересуется.

– Сагир с Лейлой у Антира, – чуть капризно протянула Милида, продолжая свою игру. Но это ей игра казалась хитрой и умелой, Скопасису надоели уловки вдовы, он поморщился:

– Ну так найди другого!

– А ты?

– Что я?

По тону Скопасиса осознав, что ее сейчас просто погонят, вдова почти шепотом попросила:

– А… можно я здесь?..

– Что здесь? – открыл-таки глаза царь. – Кустов мало?

Воспользовавшись тем, что Скопасис хотя бы смотрит на нее, Милида обиженно похлопала глазами:

– За что ты меня не любишь?

– Я тебя не люблю?! Ты не права, я тебя терпеть не могу! Иди в шатер, пока не выкинул из стана совсем!

Оскорбленная вдовушка поднялась и отправилась прочь. Скопасис с трудом сдержался, чтобы не швырнуть ей вслед чем-нибудь.

Потеряв надежду очаровать царя, Милида твердо решила убить его! У Скопасиса под боком оказался хитрый и жестокий враг.

* * *

Полегшая трава нудно цеплялась за копыта лошадей и мулов, но только под ногами первой сотни тысяч всадников, потом от нее не оставалось ничего, кроме смешанных с пылью обрывков.

Вокруг степь с перелесками, вдали они сливаются, и кажется, что лес стоит сплошной стеной. Проводники объяснили, что это обман, степь раскинулась широко, она ровная… Какая ровная, если лошадиные ноги то и дело попадают либо в норы, либо в ямы, а саму степь пересекают овраги?! Вытянувшись так, что от середины не видно ни первых, ни последних, войско стало легкой добычей налетавших внезапно скифов. Дарий решил, что двигаться ниткой глупо и опасно, приказал последним подтянуться и растянуться больше в ширину. Это не исправило положения, теперь страдали фланги, они оказались слишком далеко от центра.

Царь царей начал злиться, так бестолково он еще ни с кем не воевал! Огромное войско, ежедневно теряя людей, беспомощно перед мелкими отрядами скифов. Отсутствие настоящих сражений и даже просто врага на горизонте бесило не одного Дария. Где же города скифов?! Где богатства, золото, табуны быстрых коней?! Проводники пожимали плечами: они всегда говорили, что у скифов нет городов, а коней легко угнать подальше.

Где женщины и дети? Тоже увезли. Куда? Кто же знает, степь большая… Двигаться надо быстрее, иначе не догнать и самих скифов тоже. Но их земли не бесконечны, сколько они могут отступать?

Проводник-фракиец не стал говорить царю царей, что скифы могут целое лето просто ходить в степи по кругу, если, конечно, персы не погибнут сами, вытоптав всю траву и разогнав всю живность. Говорить этого нельзя, если дорога жизнь. Дарий гордился своим огромным войском и ни на миг не сомневался в победе. Проводникам оставалось только показывать дорогу.

Персидское войско тащилось по степи после переправы через Тирас уже третий день. Снова стало не хватать воды. Здешние речки пересохли, ручьи тем более…

Гобрий позвал к себе проводника-фракийца:

– Как скоро вода?

– Не скоро. Скифы отходят в безводные степи…

– А где берут ее сами?

– У них много колодцев, надо искать.

Разосланные во все стороны разведчики колодцы нашли быстро, но… те оказались засыпаны! А из самих разведчиков не вернулась половина, скифы явно поджидали их в засадах!

Царь предпочитал ехать если не впереди войска, то ближе к первым. Глотать пыль ему не к лицу. Любимые кони Дария и так страдали от нехватки воздуха.

Несмотря на потери, в том числе и на Тирасе, когда по людской глупости животные бросились к воде, ломая ноги и шеи себе и хозяевам, войско все равно огромно, даже треть его не окинуть взглядом. Время от времени Дарий поднимался на облюбованную горку и останавливался посмотреть на мощь своих всадников и пеших. Конечно, это совсем не то, что было, когда только отправлялись из Суз, там все шли бодрым шагом, теперь же ползут, вытянувшись длинной вереницей. Но царь хорошо знал, что это пока. Пока не встретили врага, пока не принудили его к сражению. При одном предчувствии битвы воинский дух неизмеримо поднимается, забывается многодневная усталость, жара, жажда, забывается все! Воины, как и их кони, встрепенутся, только услышав звук боевых барабанов.

Вся беда в том, что незачем в них стучать, скифы по-прежнему где-то впереди, покажутся и тут же удирают.

Вдруг ноздри Дария защекотал неприятный запах. Определенно пахло гарью! Рыжий конь взметнулся на пригорок повыше. За царем царей едва поспевали его бессмертные. Окружили плотным кольцом, чтобы ни один всадник не смог подъехать, ни одна стрела подлететь, готовые своими телами закрыть правителя от беды. Вслед за Дарием на пригорок въехал только Видарна.

Вся степь впереди была затянута дымом, это оттуда несся запах гари. Пожар! Огонь в степи страшен, потому как разносится мигом, высохшая на жарком солнце трава загорается быстро, пламя не ползет, оно летит!

Дарий соображал. Воды вокруг нет, ручьи либо пересохли, либо вытоптаны его же воинами. А ветер несет огонь в их сторону.

– Остановить движение! Быстро! Перебросить воинов, чтобы перекопали траву перед войском!

Конечно, все понимали, что это почти невозможно, пожар охватывал всю степь, сколько мог увидеть глаз. Но как-то защищаться от огня все же нужно, и воины действительно бросились вырывать или выкапывать траву вокруг себя.

Мало того, сразу остановиться не удалось, задние напирали, не понимая, в чем дело, снова началась толчея и бестолковая суета. Пока разобрались, пока принялись за дело уже с толком, огонь выжег все вокруг. Оказавшиеся неподалеку перелески пылали как факелы. Обезумевшие от страха животные рвали привязь, пытаясь убежать от огня. Некоторым удалось, их дикое ржание долго доносилось из степи позади.

Огонь успокоился только к вечеру. Дарий снова поднялся на пригорок, трава на котором тоже выгорела. Его конь уже не гарцевал молодцевато, а нервно перебирал ногами, храпя от запаха пожара.

Картина была неутешительной: впереди насколько хватал глаз расстилалась черная земля. И вдруг у самого горизонта, на краю этого выжженного поля снова показались двое всадников. Так далеко непонятно, те ли, которых царь видел у Тираса, но сейчас неважно. Дарий сжал руками ремень поводьев так, что побелели пальцы, зубы его скрипнули, ноздри раздувались. Проклятые степняки! Они дорого заплатят за такое унижение! Рука царя царей вскинулась, поводья потянули вверх конскую морду, жеребец обиженно заржал. Дарий бросил поводья и потряс в сторону скифов кулаками:

– Я уничтожу вас! Сровняю с землей ваши города! Даже в плен брать не стану, вы не будете жить!

Бессильная ярость великого Дария потрясла бессмертных, но каждый из них молчал, словно ничего не слышал и не видел.

* * *

А в стане у скифов довольные Палий и Аморг делились увиденным с остальными:

– Все выжжено, ойранцы там весь день чуть не руками тушили степь. А этот Дурий царь нам, кажется, кулаками грозил!

– Какой?

– А что, Дурий, он и есть Дурий! Мне Илион еще в Истрии рассказывал, что его на родине прозвали необучаемым царем.

– Это почему? – К Аморгу, вдруг обнаружившему у себя способности рассказывать не хуже Вордера, потянулись все, кто был неподалеку.

– Была у них такая царица Семирамида, которая устроила себе большое захоронение заранее, еще при жизни, чтобы потом лежать спокойно. Все знали, что очень богатое оно было… И написала на нем так: «Кому из царей будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмет, сколько надобно». Дарий разорил гробницу, но денег не нашел, а нашел другую надпись: «Дурной ты человек и до денег жадный, иначе не стал бы тревожить мертвых».

– Ух ты!.. Это он глупый и жадный?

– Был бы умный, не пришел бы к нам!

– А если он и наших предков потревожит?

С разных сторон донеслись возмущенные голоса:

– Пусть только попробует!

– Никто еще не разорял могилы наших предков!

– А если попробует, то узнает всю нашу силу!

Долго ярились скифы и сарматы от одной мысли, что ойранцы могут причинить вред могилам предков. Было решено не давать покоя глупцам ни днем ни ночью, сжигать и уничтожать все на их пути, чтобы шли по горелой степи, пили отравленную воду…

– Пусть сдохнут от голода и жажды!

О таком решении скоро услышал Скопасис, позвал к себе Аморга:

– Ты и правда слышал такую историю или придумал?

Тот презрительно поморщился:

– Я не Вордер, чтобы сказки придумывать!

– Зря ты на него так, он хороший воин и человек…

– А я говорю, что плохой?! Хороший, только я, как он, сказок не придумываю, что слышал, то и пересказал.

Скопасис снова улыбнулся:

– Вот и он так же – что слышал, то и рассказывает. Эту историю надо пересказать Вордеру, пусть он передает остальным.

– Зачем?

– Чтобы все знали, что на нас идет тот, кому разорить чужие могилы нетрудно!

Скопасис отправил Аморга к Антиру, чтобы тот и впрямь все рассказал. Неожиданно с ним увязалась… Милида. Вдовушке надоело без толку ждать младшего царя в его шатре, Скопасису не до женских ласк, и она решила пока заняться самим Антиром.

Аморг подъехал к амазонкам, чтобы сказать Асиат о поручении Скопасиса и о том, что его не будет два дня. Конечно, несмотря на все беды последних дней, девушке было жаль расставаться с любимым хоть на час, но дело есть дело. А еще Асиат очень не понравилось, как поглядывала на Аморга Милида. Вдова, похоже, не могла пропустить ни одни штаны, если в них не амазонка!

Девушку успокоила Залина:

– Не бойся, ему не нужна Милида. А если попробует соблазнить, я ей сама ноги повырываю!

Великанша так сказала и красотке. Это сыграло плохую службу, Милида, которая разглядывала Аморга просто так, по привычке, вдруг решила во что бы то ни стало заполучить его себе и тем досадить презиравшим ее амазонкам. Бедный Аморг представить себе не мог, что оказался объектом внимания столь умелой красавицы…

Антир со своей частью войска держался от Скопасиса с амазонками тоже на расстоянии одного дня пути, чтобы войско было более подвижным. Двигались скифы не таясь, напротив, старались оставить как можно больше следов, чтобы ойранцы не сомневались, куда им идти. А теперь сомневаться вовсе не в чем, между скифами и ойранцами лежала полоса выжженной степи.

Милида уже залечила свои синяки и ехала в седле спокойно. Вдова постаралась расшнуровать рубаху на груди как можно ниже, пусть скиф видит, какая у нее красивая грудь… Но Аморг вовсе не смотрел в вырез ее рубахи, все мысли были об Асиат и проклятых ойранцах. Только от хитрой вдовушки так просто не отстанешь; когда от стана Скопасиса отъехали уже далеко, а до Антира было еще далеко, Милида вдруг охнула и сползла с лошади.

– Что? – забеспокоился Аморг.

– Нога! Ох!

– Где, покажи.

Скиф помог вдовушке присесть на землю и склонился над ее ногой.

– Вот! – Та, чуть не плача, показала большой синяк на бедре, поставленный еще при ночных ласках в зарослях. Синяк уже начал желтеть, но это было не главным. Чтобы продемонстрировать поврежденное место, Милида, ничуть не смущаясь, стянула с себя штаны, оголив и все остальное. Аморг с изумлением смотрел на явные следы мужских пальцев, оставивших синяки на бедрах красавицы.