Текст книги "Непобедимые скифы. Грозные сарматы"

Автор книги: Наталья Павлищева

Соавторы: Сергей Нуртазин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Кто это тебя так?

– Эти? А!.. – махнула рукой Милида. – Таких много! Вот, вот, еще там есть…

Демонстрируя синяки, она больше показывала свое тело, поворачиваясь то одним боком, то другим. Лицо Аморга пошло красными пятнами. Он не был недотрогой и не раз владел женщинами, но ни одна из них вот так себя не показывала. Почувствовав смятение парня, Милида усилила напор:

– И на груди есть, вот посмотри! – Вдова попросту вывалила грудь из рубахи и не стала заправлять обратно. – И на ягодицах! Посмотри, есть?

Тот смутился окончательно:

– Есть…

А вдовушка щебетала, стоя в самой соблазнительной позе, на какую была способна:

– Почему-то мужчинам нравится, когда я стою вот так! Это и правда возбуждает?

Роскошные бедра Милиды расположились прямо перед Аморгом, зовя попробовать, его стать напряглась, отвечая, но парень смог взять себя в руки и резко поднялся:

– Наверное… Тебе, я смотрю, легче? Поехали, нам пора.

Милида замерла в нелепой позе, потом обернулась и, сев, вдруг жалобно произнесла:

– А ты… меня не хочешь?..

Аморг усмехнулся:

– Ты едешь или я уеду один?

Вдовушка штаны натянула, но попросила:

– Можно я сяду к тебе в седло?

– Это зачем?

– У меня болит нога, и я не могу держать кобылу!

Аморгу очень хотелось сказать, что он видел эти болячки, но Милида была уже совсем рядом и прижималась к нему грудью:

– Аморг… ну никто же не видит… чего ты боишься? Ничего твоя Асиат не узнает…

Лошадь Аморга с укором покосилась на своего хозяина, но парню было не до нее, от вдовушки бы отбиться. Уж больно настойчивая попалась, терлась своей крупной грудью о его грудь, тащила цепкими пальцами завязки его штанов.

– Отбиваешься от меня, как от врага… Я не кусаюсь… А ласкать умею!..

Дневной зной спал, потянул легкий ветерок, предвестник заката, когда Аморг со спутницей наконец добрались до стана Антира.

Сагир, завидев Милиду, сидящую на лошади Аморга впереди хозяина, как-то не очень хорошо усмехнулся, но промолчал. Вдова сразу забыла о своей страсти к скифу и отправилась очаровывать царя. Но Антиру было не до нее. Выслушав рассказ Аморга, он кивнул:

– Перескажи все Вордеру, пусть расскажет остальным. Это скифам полезно знать. И о пожаре в степи расскажи.

Вордера Аморг нашел за интересным занятием, тот обучал стрельбе из лука… персиянку, которая приехала из Фракии с Асиат и Сагиром. Конечно, у Лейлы были еще очень слабы руки, но успехи налицо. Вордер похвалил свою подопечную:

– У нее верный глаз. Когда научится тянуть тетиву, как надо, будет хорошо стрелять.

Глядя, как Вордер обхватывает руки и плечи девушки, уча натягивать тетиву и накладывать стрелы, Аморг подумал: почему Сагир не возмущается? Мог бы и сам поучить…

– Смотри, ты должна научиться выпускать не по одной стреле, а сразу по пять!

– Как это? – широко раскрывала глаза персиянка.

– Когда первая стрела уже впивается в цель, четыре других должны быть в полете! Иначе не будет скорости. Если полетят сразу пять, то хотя бы одна обязательно поразит врага. Или добычу.

Лейла старалась. Понаблюдав за таким учением и пересказав историю о жадном Дарии и пожаре, который они устроили в степи, Аморг решил пойти поиздеваться над Сагиром.

Тот сидел мрачнее тучи.

– Э, Сагир, ты куда смотришь, пока твою женщину учат стрелять? Сам не мог научить всему, что нужно?

Сармат взвился:

– И ты туда же?! Я и без тебя Вордеру шею готов свернуть! Смотри, что они придумали!

То, что увидел Аморг, не поддавалось описанию. У Вордера сильные руки, точный глаз, он лучший стрелок, но не может править лошадью из-за слабых ног. Лейла с конем уже управляется, но не ногами, а поводьями, потому руки заняты и стрелять невозможно. И пара… решила объединиться! У Вордера крепкий конь, он легко нес двоих. Лейла, сидевшая впереди, ловко правила, а Вордер сзади, имевший возможность повернуться полностью, прекрасно стрелял!

Аморг даже рот раскрыл от изумления. Вот молодцы!

Сагир ворчал:

– Молодцы!.. Третий день скачут и стреляют в обнимку! – Он вдруг вспомнил о Милиде. – К чему тебе эта похотливая стерва? Как она успела тебя-то заполучить?

Аморг возмутился в ответ:

– Да не было у меня с ней ничего! Приставала, конечно, но только посадил уже перед самым станом к себе в седло, и все!

– Не отмоешься… – покачал головой сармат.

Скиф только вздохнул, он уже понимал, что Асиат обязательно узнает о вдовушке, и доказать, что он чист перед девушкой, будет трудно. На парня вдруг накатила злость: почему должен что-то доказывать?! Мужчина может быть со столькими женщинами, скольких захочет! Разве он не может брать и Милиду тоже?! Сагир же брал…

В глубине души Аморг прекрасно понимал, что он не Сагир, а Асиат не Лейла. Амазонка не простит Аморгу Милиду, если об этом узнает. Было обидно, и все сильнее брала злость. Все-таки эти амазонки задаваки! Смотри какая недотрога выискалась, другую женщину не тронь! И хотя Асиат ничего не говорила по этому поводу, Аморг распалялся все сильнее. Немного погодя его и вовсе захлестывала обида на… свою несвободу. Появилось желание не зависеть вообще ни от кого, во всяком случае, от женщины!

Удивительно, но понимание он нашел у Сагира, тоже злого на всех амазонок, вместе взятых! Два приятеля, неожиданно ставших, как им показалось, друзьями по несчастью, вдруг решили, что эти задаваки не стоят внимания сильных мужчин вроде сарматов и скифов! Пусть ищут себе Вордеров, только и способных развлекать пустыми байками! Глупое мужское самолюбие неожиданно отдалило Аморга и Сагира от амазонок.

Но если Аморг остался страдать, то Сагир вспомнил о вдовушке.

Первой это заметила Лейла. Очень довольная, что их с Вордером задумка удалась и теперь она сможет участвовать в боях хотя бы так, помогая притом и скифу, девушка ждала одобрения со стороны Сагира, а получила… презрение!

– Почему? – В глазах персиянки стояли слезы. Этот чужой язык! Она снова ничего не понимала из происходящего, и никто не мог объяснить, на что так обиделся сильный красивый мужчина.

Лейла уже многое понимала из слов скифов, но только, что касалось лошади, оружия и того, как вести себя в бою. А вот в человеческих отношениях понимания не получалось. Персиянку, рыдавшую в обнимку с осликом, увидел Вордер. Калека был поражен женскими слезами, скифские женщины, а тем более сарматки, никогда не показывают своих слез!

Вордер попытался объяснить Лейле, что плач недостоин амазонки!

– Нельзя! – Рука мужчины поспешно отерла влагу с глаз девушки. – Не плачь, нельзя!

Если кто-то увидит, что персиянка ревет, то амазонкой ей не бывать! Закрыв собой Лейлу от чужих глаз, Вордер вытирал слезы обеими руками, а девушка плакала все горше и горше. И все равно их заметили! Причем младший царь Таксакис. Изумленный видом персиянки, в слезах уткнувшейся лицом в спину осла, он поинтересовался у Вордера:

– Чего это она?

Калека сообразил быстро:

– Плачет из-за того, что не может хорошо править лошадью только ногами! Из-за этого не берут в бой!

Таксакис пожал плечами:

– Верно, не берут, кому нужна амазонка, которая и на коне не сидит?

– Да сидит она, хорошо сидит! – почему-то разозлился из-за нападок на свою подопечную Вордер. – Она еще не научилась стрелять на скаку! А ведь всего с неделю, как вообще седло увидела!

Таксакис только развел руками:

– Ну пусть учится. Только скажи, чтоб не ревела, увидят слезы – засмеют.

Это Вордер понимал и сам. Слушая мужские разговоры, Лейла немного успокоилась. По тону младшего царя было понятно, что выгонять ее никто не собирается, а здесь лучшим другом неожиданно оказался калека Вордер. Девушка вдруг вздохнула: видела бы Залина, как они вдвоем мчатся на коне и бьют стрелами не хуже любого скифа!

* * *

Степь… Вокруг только пожухлая на солнце трава и редкие перелески. Ветер сменил направление, и скифы больше не жгли ее, чтобы не сгореть самим. Это вдохновило персов, но им все равно не хватало воды. Ручьи в оврагах не спасали многочисленных людей и лошадей. Проводник-фракиец сказал, что у скифов множество колодцев в степи. Все, которые попадались прежде, были засыпаны… скифы тоже не дураки оставлять колодцы врагу.

Солнце днем не рыжее и даже не желтое, оно белое. На него нельзя смотреть – сильно слепит. Над землей поднимается душное марево, горячий воздух колышется, словно над раскаленными углями костра, подернутого пеплом.

Передовые отряды персов искали не только скифов, но и хотя бы намек на воду. Десяток всадников медленно двигался по ровной, как пол в богатом доме, степи… Вдруг глаза воина зацепились за что-то впереди. Еще не понимая, что это, он осторожно двинул коня в ту сторону.

– Зенон, ты куда?

– Вон там что-то виднеется…

– Будь осторожен, эти степняки большие хитрецы.

Но Зенон уже понял, что перед ним. Это был еще один колодец. Конечно, ждать, что его оставили, не стоило, но проверить нужно.

Уже через мгновение он, не веря своим глазам, звал товарищей:

– Колодец не засыпан! Здесь есть вода!

Всадники оказались рядом с вожделенным колодцем мгновенно. Сам Зенон с волнением тащил снизу бадью, перехватывая задубелую от влаги веревку. Наконец бадья на срубе. Внутри плескалась чистая, холодная вода! Она чуть пахла пенькой и немного солоновата, как вся вода в степи, но это вода! И персы один за другим жадно пили, проливая драгоценную влагу себе на шею, на грудь. Потом напоили лошадей.

Колодец невелик, но он глубокий, несколько бадей, спешно вытащенных на поверхность, не вычерпали всю влагу… Значит, в степи все же остались колодцы, о которых либо забыли, либо их просто не успели засыпать. Кто-то из персов опомнился:

– Надо привезти воду царю!

Набрали бурдюки и помчались обратно к войску, обрадовать Дария хоть этим.

Конечно, у царя достаточно воды все время; если попадался ручей, то первым влагу из него получал правитель, а потом остальные. Но в последние дни ручьи все чаще оказывались заваленными всякой гадостью. Скифы забивали животных и бросали протухшие туши в воду, превращая ее в непригодную. Но даже такую пытались пить измученные жаждой люди. И все чаще страдали от болей в животах или попросту сидели в ближайших зарослях, отставая от своих.

Передовой отряд домчался обратно быстро, все же отъехали недалеко. Но рассказать о найденном колодце персы уже не смогли. Один за другим они падали с лошадей, скрючившись от рези в животе. Первым рухнул Зенон, первым же и напившийся из колодца. Он только успел прохрипеть: «Вода отравлена…», как из его рта пошла желтоватая пена. Немного подергавшись, перс затих, так и оставшись в нелепой позе.

Барт кинулся к ближайшему воину:

– Где вы пили?!

– В ко… в колодце…

В живых остались только двое, но и те едва дышали на войлоке в повозках. Кони тоже падали один за другим. Дарий распорядился:

– Воду из колодцев не пить и коней не поить!

Откуда было персидскому царю знать, что скифы отравили всего два колодца, точно зная, что персы напьются именно из них. Зато остальные и засыпать не пришлось. Воины Палия, проделавшие такой трюк, радовались: теперь ойранцы будут держаться от их колодцев подальше.

Персы и впрямь шарахались от каждого колодца, от каждого ручейка, боясь страшной смерти от долгожданной влаги. Скорей бы полноводная река, которую не смогут отравить проклятые скифы! Проводник разводил руками: до реки еще далеко, войско слишком медленно движется.

Военачальники подгоняли и подгоняли измученных жаждой и неизвестностью воинов. Вереница людей и повозок растягивалась все сильнее. Понимая, что это делает ее уязвимой, Дарий ничего не мог поделать. Поскорее бы догнать этих скифов и перебить их!

Но скифы, как всегда, держались на расстоянии дня пути, нападали днем и ночью, выматывая воинов Дария, а биться с ним не желали. Жалкие трусы, неспособные защитить свою землю! – злились царь и его войско, вынужденные подчиняться тактике этих презренных трусов. Чтобы не останавливаться то и дело, часть воинов царя царей ехали постоянно вооруженными, напряженно вглядываясь в каждую травинку на пути, сотни разъезжали вокруг по степи, пытаясь предугадать, с какой стороны в следующий раз ждать нападения всадников на невысоких лошадках, быстрых как степной ветер. Каждая стычка, будь то дневной или ночной налет или простая разведка, уносила по несколько десятков воинов. Скифы хорошо стреляли из лука, выпуская тучи стрел, а не попасть в огромное скопление людей было трудно. Зато захватить самих степняков не удавалось. Даже убитых всадники, видно, старались увезти с собой!

Гобрий и вовсе ворчал себе под нос:

– Эти трусы попросту изведут нас в своей степи раньше, чем мы сможем их изловить!

Прошло чуть больше двух недель после их переправы через Истр, но как изменилось все для персов! Дарий не мог признаться даже себе, что был готов повернуть обратно, если бы не увидел тех самых двух всадников на берегу Тираса. Именно их спокойная уверенность в своих силах заставила царя царей страстно пожелать уничтожения всех скифов и бросить свое войско вперед с большей поспешностью, чем раньше. Если б еще знать, куда они отступают!

Соседи скифов не поддержали, как ни велика Скифия, но и она имеет свои пределы, куда тогда отправятся эти трусы? Биться придется, никуда не денутся. Вот тогда Дарий и покажет все, на что способно войско персов!

Но персам стало не хватать и еды! Запасы обоза закончились или испортились, охотиться невозможно, потому что все животные убежали, птицы улетели, жилья в степи тоже не было, отнять еду, как делали обычно в походах, не у кого! Когда эта беда стала серьезной и воины начали отнимать остатки пищи друг у друга, Гобрий не на шутку обеспокоился. Какой боевой дух может быть у воинов, вынужденных жить впроголодь?

И вдруг им удалось отбить небольшое стадо! Вернее, скифы попросту не успели его угнать. Охранявшие стадо пастухи не стали сопротивляться, наоборот, поспешили унести ноги. Персы смеялись: у скифов трусы все! Не могут защитить ни себя, ни свои стада.

Самой большой проблемой стал дележ добычи. Сотня, обнаружившая скот, требовала себе если не все, то большую часть. Военачальники понимали, что съесть добычу быстро эти воины не смогут, мясо протухнет на жаре. И если добычу получат только те, кто впереди, то никого не удержишь даже в середине. Чтобы избежать раздора, попытались поделить поровну, досталось совсем понемногу, и начались разговоры, что в следующий раз не стоит пригонять всю добычу в стан, лучше сначала насытиться самим…

Персы не знали, что скот им оставили… скифы. Оставили для того, чтобы голодный враг не расползся по всей земле, вытаптывая округу. И сделают так еще не раз, будут позволять отбивать скот, подманивая персов в нужном направлении. Так осла приманивают, держа перед мордой сено. Сообразил, как это сделать, Сагир. Однажды при обсуждении, как заставить ойранцев плестись не как попало, а куда надо, сармат вдруг усмехнулся:

– Как осла!

– Как это?

– Осла мы манили овсом, а этих надо едой или водой. У них же есть уже нечего, нам и то охотиться тяжело стало, а им еще тяжелее.

Слова Сагира были верными, даже сами скифы почувствовали, что распугали живность, а уж что говорить об огромном неповоротливом войске?

Скопасис захохотал в полный голос:

– Неужели придется их еще и подкармливать?

– Придется, – усмехнулся Антир.

После этого и решили время от времени оставлять ойранцам приманку.

* * *

Дарий был прав, до границы скифских земель недалеко, куда отступать, ломал голову и Антир. Уже в нескольких днях пути земли гелонов, будинов и даже сарматов. Никто из этих друзей не против отступления войска в их земли, из города гелонов даже ушли все жители, но скоро болотистые берега Меотиды, где и самим будет очень тяжело. К Меотиде нельзя, там многие воины могут заболеть от укусов мелкой мошки, которая в летнюю жару изводит всех. Вот если бы удалось сбить с толку Дария и отправить его войско туда!

Антир не подозревал, что все так и случится с невольной помощью… Милиды!

Вдовушка, которой не удалось соблазнить и Антира тоже, злилась на всех, даже на персов. Дарий со своим войском тащится по степи так, словно пришел в Скифию на прогулку! Скифы бегут от него, держа на расстоянии дневного перехода, конечно, долго это продолжаться не может, рано или поздно Дарий настигнет Антира, и тогда скифам грозит погибель… Но пока погибель грозила самому персу. Скифы не раз поджигали степь, от огня персов спасла только перемена ветра.

Но даже не это беспокоило Милиду, женщина хорошо понимала, что пока ничем не помогла царю персов, и, когда тот одержит долгожданную победу, с нее спросят. Что ответит? Что не смогла уговорить ни сарматов, ни амазонок, не смогла обаять и отравить Антира, ничего не смогла?.. Мысли красавицы теперь были заняты только этим.

Она сидела, прячась от дневной жары в шатре, когда вдруг услышала… персидскую речь! Вернее, это была песенка, человек не пел, он скорее бормотал детскую припевку, которую Милида однажды случайно услышала в стане у Дария и хорошо запомнила. Перс здесь?! Значит, она не одна?!

Милида выскочила наружу. Неподалеку от шатра на камне сидел воин и что-то мастерил. Несомненно, напевал он, причем совершенно не таясь! Красавица прислушалась: нет, все верно, слова арамейские, песенка о том, что ночью нужно спать, чтобы завтра пришел новый день… Увидев взволнованную женщину, воин замолчал и оглянулся вокруг, ища глазами то, что ее так испугало. Но все было спокойно: высоко в небе висел ястреб, разыскивая добычу, слышно журчание воды в ручейке неподалеку, чуть всхрапывают кони, которых замучили безжалостные оводы…

– Ты… перс? – Милида понизила голос почти до шепота. Вообще-то ее испугал вид воина, у человека было исполосовано лицо и явно отрезано ухо. Вдова не знала, что это из-за недавнего траура, скифы часто уродовали себя, чтобы показать, как сильно скорбят по умершему.

Воин удивленно вскинул глаза на Милиду:

– Не-ет…

– Ты пел ойранскую песню.

– А… это? Моя мать была ойранкой, но она умерла много лет назад. Хотя язык я понимаю.

Вдова вдруг решилась, подсев ближе к воину, она зашептала:

– Мне нужна твоя помощь. Ты скиф или сармат?

– Нет, я гелон. Чем я могу помочь госпоже?

– Приди вечером вон туда, – Милида показала на перелесок неподалеку, – все скажу! Придешь?

Гелон только пожал плечами:

– Приду.

Когда стемнело, Милида отправилась к перелеску. Даже если кто и увидит, то не удивится, решат, что ей снова понадобилась мужская ласка. Безухий гелон был уже на месте.

– Мне нужна твоя помощь. Антир ведет ойранцев в земли гелонов. Дарий разорит их и погубит людей.

Мужчина молча смотрел на Милиду.

– Ойранцы пришли на скифов, а разорят гелонов. Разве это справедливо?

– Чего ты хочешь от меня?

Вдова схватила воина за руку, горячо зашептала:

– Нужно подсказать им, куда ушел обоз скифов, тогда ойранцы повернут вслед за ним на север!

– Ты хочешь, чтобы я пришел и сказал Дарию, что знаю, куда ушел обоз? Он мне не поверит.

«А он сообразительней, чем я думала!» – подивилась Милида, но вслух торопливо зашептала другое:

– Передашь Дарию вот это. – Массивный золотой браслет перекочевал с запястья красавицы в руку гелона. – Скажешь, что пришел от Милиды. Я дам тебе еще золото, вот, возьми, – она протянула целую горсть всяких мелких украшений, – ими можно заплатить за многое.

Несколько мгновений гелон молчал, разглядывая Милиду. Той стало не по себе, но соображала вдовушка быстро. Если гелон откажется, то она сделает вид, что пришла на свидание, а тот попытался ее ограбить, сорвал все золото, был груб… Не успела Милида продумать, как обвинить бедолагу в том, о чем тот и не помышлял, как гелон неожиданно кивнул:

– Что я должен сказать?

И тут Милида все же решила подстраховаться, она с тревогой оглянулась и пообещала:

– Встретимся завтра, я тебе объясню. Только будь готов сразу уехать к ойранцам.

Расчет был прост – если парень ее выдаст, то завтра это будет ясно, как отговориться, она найдет. А если действительно решит ехать, то явится с конем.

Весь день вдова ходила сама не своя, но старательно не подавала виду. Особенно стало не по себе, когда услышала, как Антир сказал, что поутру отправляются дальше.

Вечером в заросли Милида шла медленно, с ужасом ожидая, что за ней кто-нибудь бросится. И там сначала долго оглядывалась. Чуть успокоилась, только увидев, что гелон привел коня и готов отправиться в путь.

– Спросишь сначала Гобрия. Передашь Дарию, что обоз скифов ушел на север…

Она уже проговорила все, что успела выведать у самого Антира и Таксакиса, а гелон молчал. Запомнил ли?

– Ты запомнишь?

– Да, – спокойно кивнул парень.

– Езжай, чего ждешь.

– Если спросят про тебя, что сказать?

Милиде вдруг пришла в голову мысль уехать вместе с гелоном, вот прямо сейчас сесть ему за спину и умчаться. А там вообще сбросить всадника с лошади, ткнув ему нож под ребро. Все рассказать Дарию она сможет и сама, без помощников.

То ли в глазах красавицы появилось что-то недоброе, то ли нутром почуял угрозу, но парень забеспокоился:

– Ты чего?

Вдали вдруг залаял шакал, стало жутко. Нет, одна она не доберется, это ясно. Гелон мотнул головой, отгоняя надоедливое насекомое, открылось его отрезанное ухо, Милиду передернуло от одного вида изуродованной головы. И с таким попутчиком тоже не поедет!

– Езжай уж скорее. Обо мне скажешь, что я пока у Антира. Запомнил? Милида, меня зовут Милида.

Гелон только кивнул и попросту исчез в зарослях, его шаги были слышны недолго, потом чуть всхрапнула лошадь и осторожный перестук обернутых травой копыт затих… Дойдет ли?

Для себя Милида решила, что также сбежит немного погодя. С тем и вернулась в шатер. Антир, как всегда был у костра со своими воинами, он редко ночевал в шатре. Глупец! – давно определила вдовушка. Ему даже по обычаю положено взять за себя вдову брата, если та не против, а красотка против не была. Но для Иданфирса, или, как его звали скифы, Антира, главное – война! Милида не возражала, но одно другому не мешает. Ей нравился запах пота и крови от недавно побывавшего в бою мужчины….

Вдова вдруг вспомнила этот восхитительный запах, исходивший от попытавшегося ею торговать скифа. Как его зовут, Скил, кажется? Он ненасытен и горяч, и приходил в заросли даже после налета на войско персов. Вот что значит настоящий мужчина, он хочет женщину всегда и везде! Как и настоящая женщина мужчину!

Милида захотела даже Аморга, увидев его сильные плечи и руки. Но глупый скиф боится своей Асиат! Вдова вдруг почувствовала, что зря раздразнила себя такими мыслями, внутри все уже пылало, снова до безумия хотелось мужской ласки. Но не пойдешь же кричать, чтобы Антир явился в свой шатер! И кого попало не позовешь.

Тут Милида вспомнила, что Сагир тоже в лагере Антира, и у него явно размолвка с персиянкой! Вдова даже зубами заскрипела, презренная служанка посмела забрать у нее красивого умелого мужчину! А тело все настойчивей требовало Сагира! Бедра вспомнили его руки, грудь – ловкие и нахальные пальцы…

Искать сармата пришлось недолго. Милида как бы невзначай подсела ближе:

– Ты почему один, где твоя персиянка? Я видела ее с Вордером…

Сагир молчал, зло покосившись на красотку, но своего плеча от ее горячего тела не отодвинул. Уже хорошо, усмехнулась Милида. Чуть повернулась, чтобы теперь касаться грудью, и продолжила:

– Как она могла променять тебя на какого-то калеку? Я бы не променяла…

Сагиру очень хотелось напомнить, что Милида променяла его на половину стана и потом Аморга, но смолчал. Не хватает оправдываться перед женщиной! А та медленно поднялась, так же медленно поправила одежду и пошла к зарослям, поглядывая на сармата. Сармат усмехнулся: снова зовет? Что ж, если Лейла тешится с хромым Вордером, зачем отказывать себе в близости с Милидой?

Его окликнул Аморг:

– Ты куда?

Сагир усмехнулся:

– Не хочешь развлечься с вдовушкой? Вон зовет…

Было видно, как колеблется Аморг. Но парень все же мотнул головой:

– Нет, не хочу…

– А я пойду! – Почему-то Сагир злился больше не на Лейлу, даже не на Вордера или Милиду, а на себя. Злился за то, что не может устоять перед этим зовом плоти, перед доступной женщиной, обладание которой уже ничего ему не даст.

* * *

Солнце поднималось снова белое, в небе ни облачка, само небо и то точно выгорело. День будет жаркий, душно даже рано утром. Царский советник вышел из шатра и остановился, оглядывая окрестности.

Отирая обильно струившийся по толстой шее пот, к Гобрию подошел Видарна. Глава бессмертных слишком толст для своей должности, но он опытный военачальник, способный заставить воинов не жалеть жизней ради безопасности царя. И все равно не мешало бы похудеть, усмехнулся сухощавый Гобрий.

– Царь еще спит? Мои воины поймали скифа, он твердит, что шел к самому Дарию… Как думаешь, можно пустить?

Глаза Гобрия стали колючими:

– С чем шел?

– Не говорит.

– Давай его сюда.

Двое бессмертных притащили избитого, едва дышавшего человека. Его тело исполосовано плетьми, губа разорвана, а левое ухо вообще отсутствовало, правда, его отрезали не вчера, рана уже затянулась. Но смотреть все равно страшно.

Глаза Гобрия мягче от вида калеки не стали.

– Ты кто? Зачем тебе царь царей?

Скиф с трудом разлепил распухшие губы:

– Мне нужен Гобрий…

Советник вздрогнул: откуда скифам известно его имя?!

– Зачем?

– Я… от Мили…ды…

Гобрий схватил скифа за подбородок, впился глазами в его лицо:

– Чем докажешь?!

Тот едва смог открыть заплывшие глаза:

– За… пазухой… браслет…

Голова пленника бессильно повисла. Гобрий сунул руку ему за пазуху, морщась от необходимости залезать под окровавленную одежду, и вынул оттуда массивный золотой браслет. Немного повертев в руках, вдруг велел слугам:

– Отнести ко мне в шатер! Да дайте ему чего-нибудь, чтоб не помер, пока не скажет нужного…

Видарна с изумлением наблюдал, как Гобрий заворачивал браслет в кусок ткани.

– Откуда у оборванца такая вещь? Столько золота…

«Ты глуп, а потому никогда не будешь больше чем воякой и обречен мотаться на коне по пыльным дорогам, а я умен, потому я советник и живу в шатре», – вдруг подумал Гобрий. Тут ему в голову пришла интересная мысль, советник развернул ткань, достал браслет и подал его Видарне:

– Покажи это воинам и скажи, что у пойманного нищего скифа за пазухой нашли это! Какие же богатства у их царей?

Все видели, что браслет Гобрий достал из одежды у нищего скифа, но никто не слышал, что скиф сказал… Глаза Видарны загорелись, побежал выполнять совет Гобрия. Это хорошо, не будет мешать разговору со скифом и с самим Дарием.

Немного погодя советник пришел к царю:

– Царь, воины поймали скифа и привели сюда. Его надо выслушать, беглец знает, где обоз Иданфирса.

Лицо Дария перекосила гримаса презрения:

– Убейте его, скифы не предают!

Царь умел уважать достойного противника, и он уже считал скифов таковыми. Но Гобрий склонился к Дарию и добавил так, чтобы слышал только царь:

– Он пришел от Милиды…

– От кого? – Дарий успел забыть разбитную вдову Марсагета.

– Милида… – напомнил Гобрий. – Она бежала вместе с той амазонкой, дочерью Иданфирса…

– Вспомнил. Позови.

Скиф был не просто избит, он был изувечен. Дарий нахмурился: перестарались, могли и убить, а вдруг скиф принес хорошую весть?

– Кто тебя избил, мои воины?

Человек покачал изуродованной головой:

– Нет, царь, это скифы. Я не скиф, я гелон, а моя мать ойранка…

Вот почему он знает наш язык! Хорошего посланца нашла Милида. Хитрая вдова не ошиблась.

– Я знаю, куда ушел обоз скифов, могу показать…

У Дария едва не перехватило дыхание: если найти обоз, то скифы придут на выручку своим женщинам и детям, и их можно будет разбить, а не гоняться без толку по опаленной зноем степи! Царь с трудом спрятал блеск в глазах, но его вдруг охватило сомнение: слишком все просто получалось…

– Куда? В леса?

Гелон помотал головой:

– Нет, царь Антир не так прост, он знал, что ты станешь искать обоз в лесах… Повозки ушли в другую сторону. Я покажу…

– Верно… – это пробормотал уже Гобрий. Дарий метнул на него быстрый взгляд и распорядился:

– Пусть пока отдохнет.

Гелона увели. Дарий сделал знак, чтобы ушли все, но советника оставил. Когда за Видарной опустился входной полог, отсекая шум снаружи, царь знаком подозвал Гобрия к себе:

– Откуда ты знаешь, что он от Милиды?

– Скиф принес ее браслет.

– Покажи…

Пришлось рассказать о хитрости с украшением. Дарию хитрость понравилась, даже посмеялся над Видарной и остальными.

– Но у скифов действительно много красивого золота, мой царь. Их лошади, которые пали убитыми или ранеными, были щедро украшены золотыми бляшками, и на павших скифах тоже много всего.

– Хорошо, – остановил разговорчивого советника Дарий. – Как думаешь, не врет?

– Не думаю. Милида кого попало не отправила бы, видно, долго искала подходящего… Да и изуродован очень.

– Хорошо, поговори с ним еще раз с пристрастием, и если не спутает слова, то пойдем по его совету.

* * *

Лейла оглядывалась по сторонам, точно разыскивая кого-то. Первым это заметил Вордер.

– Сагир там, – скиф махнул рукой в сторону.

– Я не Сагира ищу. Вордер, Милида вчера долго была в кустах с одним скифом… А сегодня его нет с утра…

Лицо калеки просто перекосило:

– Я не слежу за мужчинами, с которыми ходит в кусты Милида!

Лейла пыталась объяснить, что она тоже, но вчера Милида разговаривала с тем скифом по-арамейски! А сегодня он исчез! Вордер не понимал, все же Лейла еще слишком плохо знала скифский, а Вордер арамейский.

Махнув рукой на приятеля, персиянка метнулась к Сагиру. Тот сделал вид, что попросту ее не замечает.

– Сагир! Сагир! – Лейла потащила его чуть в сторону. – Я хочу сказать…

И тут сообразила, что сармат понимает еще меньше! Сагир только понял, что Лейла знает о походах Милиды в кусты по ночам, и недобро усмехнулся: приревновала? Отчаявшись объяснить все сармату, Лейла вернулась к Вордеру и снова принялась рассказывать. Сагир разозлился окончательно. Какое ей дело до Милиды, если сама вон как пристала к калеке?!

Зато ее рассказ, похоже, услышала сама Милида! Вдовушка подошла к невольной сопернице и зло ткнула рукой в бок:

– Что ты болтаешь про меня, а?! Всем рассказываешь, что я сплю с кем попало каждую ночь?! Я тебя давно поняла, ты, змея персидская, нарочно с нами сбежала, чтобы своему Дарию все о нас сообщать?! Мне завидуешь?!

К счастью Лейлы, Милида не слышала самих слов о пропавшем гелоне, а только то, что вдова ходит по вечерам в заросли… Иначе не сносить бы Лейле головы! И все равно Милида решила сжить со света проклятую персиянку! Хотя сейчас не до нее. Но ничего, всему свое время, вот сообщит тот урод Дарию что приказано, разобьет персидский царь скифов, тогда и помучает Милида глупую Лейлу в свое удовольствие!..

Обе части войска скифов и их союзников соединились. Пора решать, что делать, до земель гелонов и будинов один шаг, до сарматов два… Куда идти дальше? Но и биться нельзя, ойранцев все еще много, слишком много.