Текст книги "Провинциальный роман. Книжная девочка"

Автор книги: Наталья Шумак

Она вынула из кармана скромный черный томик, оказавшийся неожиданно тяжелым, и вручила его девушке.

– Возвращать не стоит, это мой подарок вам на выздоровление. Я вас ни разу не навестила, терпеть не могу больницы. Да к тому же редко выхожу из дома, вообще. Словом простите старую, великодушно не гневайтесь.

Склоняясь, придерживая старомодное клетчатое пальто, норовившее соскользнуть с плеч, коротко, не по возрасту подстриженная и подкрашенная Евдокия Яковлевна, совсем не казалась смешной. Она была чрезвычайно аккуратной и подтянутой. Маникюр и капроновые колготы, бледно розовая помада – она уважала себя. Все в ней было таким не совковым… Арине показалось, что она правильно подобрала слово. Именно не совковым. На ум приходили всякие разные сравнения. Леди, сударыня, госпожа… Героини книг, преимущественно английских, разномастные барыни и их чопорные служанки, всевозможные великосветские помещицы и вдовы чиновников высшего ранга. Полный бред, короче. Дурь. Арина, поморщившись, выбросила из головы, не относящуюся к делу ерунду, и раскрыла презентованный томик на удачу, даже не взглянув на название и фамилию автора.

 
– Он вернется обратно из дальней страны, королева.
Он подарит вам новое море и ряд островов.
Он в надменности дерзкой расскажет про ужасы плена,
Он не будет стыдиться следов от тяжелых оков.
На условности плюнув, пусть губы кривят лицемеры,
Он поведает множество странных и жутких вещей.
Победитель: таких и ругают, и хвалят – безмерно.
Он вернется обратно… К кому? К королеве своей.
Деньги, слава, бесстыдство влюбленности, жажда,
Сила тела, отчаянье, счастье. Преграды не в счет…
Все лишь вам. Это сбудется вскоре. Однажды,
Он вернется обратно. И к вашим ногам упадет.
 

– Этого не может быть!!! Дурная шутка!!! Ты жестокая книга! Глупая книжонка.

Арина с силой захлопнула томик.

– Майлсон. Избранное. Ну, спасибо, Евдокия Яковлевна, удружили. Как назло. Надо же.

– Чем размахиваешь?

Вынырнувший из-за спины Димочка подхватил со скамьи сумку. Арина поморщилась, но ответила честно.

– Стихами одной местной поэтессы.

– Странная ты девушка, Арина. Если бы я не знал шефа получше, непременно подумал бы, что ты малость не в себе. Ей-ей.

– Верю. И сама частенько думаю так. Мне иногда вся страна психушку напоминает. А уж наша то республика это отделение для буйных.

– А то.

Легко согласился Димочка.

– Посуди сама. Какой номер у нашего региона?

– Тринадцать.

– Так что все здесь немного того.

– И ты?

– Ни фига. Я не местный. Меня мама родила, когда у бабушки в Петербурге гостила.

Шутка парню удалась. Хотя весь комизм заключался в гримасе, тоне голоса, а не словах. Арина соизволила улыбнуться.

– А где Виктор Иванович?

– Мы его возле управления подождем. Куда ж без шефа?

Ухоженная чистенькая «Волга» резво подхватилась с места. Арина откинулась на заднем сиденье. Слева и справа проносились дома, заборы, остановки, киоски, вывески, припорошенные серым снегом. Жизнь продолжалась.

* * *

Как там некогда пел Виктор? «Что с того, что мы все немного того…» Ерунда какая. Нет, не Цоевская строчка, а повальное полу сумасшествие окружающих. Ей ли судить. Тоже выискалась эксперт-аналитик. Умная дура. Идиотка. Арина щелкнула мышью, вынуждая «Пентиум» задремать.

– Отдохни, дружок.

Нехотя глотнула цветочного чая. Вытянула ноги в толстенных шерстяных носках (в санатории было ненамного теплее, чем во дворце Снежной Королевы), пошевелила пальцами.

– Золушка, блин.

Работать оказалось интересно, ничего не скажешь. Опыт делопроизводителя пригодился. И тот факт, что в заводской конторе Родионовой приходилось, выручая коллег, делать многое, выходящее за рамки ее прямых обязанностей. Та же Дина Петровна, например, навьючивала на девушку массу левых дел, руководствуясь принципом – молодежи вредно бить баклуши! Но, никогда не отказывала в совете, пусть и сдобренном намеками на тупость некоторых, с университетскими дипломами. Опыт у нее был нехилый, и в своем деле она здорово соображала. Арина возблагодарила судьбу, что выслушивала толковые советы и поучения главбуха. Так что и от бывших врагов есть польза.

Теперь, по велению Виктор Ивановича, предстояло переворошить кучу документов и высказать пару-тройку ценных мыслей по поводу и без оного. Конечно, Арина чувствовала себя слегка не в своей миске.

– Как там? Катись-катись наливное яблочко, да по серебряному блюдечку. Покажи нам, что делать Виктору свет Ивановичу с фирмой «Модест». Рубить головы, али миловать. Если совсем честно, Арина считала себя глубоко некомпетентным человеком в вопросах, на которые требовалось дать ответы. Она полагалась на интуицию там, где следовало знать и разбираться. Гораздо живее и легче ей было сочинять заметки о новом клубе, которым возжелал обзавестись господин Семенов, в пику кой-кому из своих друзей-неприятелей. Имелось место и почти абстрактная идея. Даже название – «Астролябия». Видимо в детстве суровый шеф мечтал о звездах, а то и вовсе метил в космонавты. Первый этаж, плюс подвальное помещение и две пристройки. И что это должен быть за клуб? Не юных же астрономов, в конце концов. И не поклонников саги господина Лукаса. При всем уважении, которое Арина к творчеству последнего испытывала.

Нечто в реквезитно-английском, ненастоящем, почерпнутым из книг, фильмов и анекдотов, стиле? Уютное местечко для взрослых дурно воспитанных дядечек, решивших поиграть в джентльменов. Пусть себе гордятся принадлежностью к касте избранных, покупают дорогущие клубные билеты, режутся в «дурака» и «тысячу» за обтянутыми зеленым сукном столиками. Даже курят сигары, в конце концов! Или не наберется в родном Заранске достаточного количества не только желающих, но и могущих? Кто знает?

Конурка для продвинутой молодежи, мнящей себя золотой, Арину не интересовала в принципе. Хотя среди отпрысков чиновников, набивающих карманы, и руководителей предприятий, прихватизировавших (как шутили в народе) производства, водились и вполне приличные интеллигентные ребята. Тем не менее, погоды они не делали. Куда ни кинь – всюду клин. Для кого же стараться? Клуб без СВОЕЙ публики, все равно, что русский стол без салата оливье. Может и найдется чем брюхо набить, а души, магии, изюминки – не будет. Арину внезапно, без всякой связи с предыдущим, посетила мысль об «английских понедельниках». Она живо вообразила студентов и преподавателей, попиваюших кофеек и щебечущих между собой на неизвестном науке наречии, которое рядом с истинным английским и рядом не стояло. Картину портили молчаливые официанты… (Где набрать персонал, знающий хоть зачатки языка?) И определенная часть посетителей, изъясняющаяся знаками. Потому, что за русский, татарский и мордовский нарушителей будут штрафовать. Хотя… может получиться и интересно. Ввести игровой момент… Подавать особое с юмором и английскими анекдотами меню. Крутить старые фильмы Чарли Чаплина и всевозможные шоу без перевода. Для начала сойдет. Чуть позже придумать наворотов поинтереснее. Какая-нибудь лотерея под жутким названием «Овсянка, сэр». Конкурс красоты для зубастых домашних питомцев – «Собака Баскервилей». И прочая, и прочая, и прочая.

В обычные дни: грамотная эксплуатация тяги обывателей к романтике, умелое использование человеческого тщеславия – престижа ради многие готовы платить втридорога, всевозможные фирменные примочки и прибамбасы для создания атмосферы непохожести. Хорошая кухня, что тоже немаловажно. Бесплатно услуги астролога, например. И всякие другие разности для членов клуба. Потолок? Само собой – звездное небо. Пол? Черный. Или красный. На крыше пристройки соорудить беседку с телескопом – луной любоваться. В туалетах – космическая чистота и шикарные цветные фотографии земли из космоса. Швейцар в костюме звездочета. Почему бы и нет? О! Комната для чтения… Диванчики, кресла, журнальные столики, заваленные прессой. Только для владельцев клубных карт. Посторонним вход воспрещен. В фойе телефоны. Визитки заведения на подносе около бара. Хочешь? Бери. Там и адрес и график работы. Что еще? Своя колонка в самой популярной местной газете. Не обычная туповатая реклама. Тоньше работать пора, господа присяжные заседатели, тоньше. Именно колонка. С юморком, с подковырочкой. Светская хроника новой эпохи. Отчет об очередном мероприятии, например. Кто во что был одет. Всякие блиц интервью у гостей. В меру лизоблюдства. Чтобы некая Дунька вечерком вцепилась в благоверного, а Фроська в спонсора, а Клара в жениха… со словами: «Ну, живут же люди! Вань, я тоже так хочу». Кто не мечтает о славе? В России то? Только самые скрытные и дальновидные человечки, состоящие при кормушке. Ну, на то у них есть вышеупомянутые герлы. А они то в тени лучшие годы жизни проводить не подписывались. И придется господам отпускать своих жен-дочек-подружек себя показать и на других полюбопытствовать. А финансировать эти походы кто будет? Верной дорогой идете, товарищи. Только мудрые скромники у нас наперечет. А в основном: «Гулять! Так гулять!» Главное, чтобы круто было, престижно то есть.

Что не говорите, а жизнь имеет странную особенность: расслабился – получи по морде. Больше Арина подставляться не собиралась. Но судьба решила за нее.

Допечатывая предпоследний абзац, она проигнорировала громкий стук в дверь. После короткой паузы в хлипкую дээспэшную преграду забарабанили с новой силой.

– Открывай, кому говорят! Твою мать!!!

Судя по всему, гуляли соседи напротив – коммерсанты местного разлива. Им после нескольких бутылок море по щиколотку. Арина видела в этой компании парочку скверно накрашенных двухметровых девиц. Видимо, привезенных из ближайшего Кобылкино. Зачем среди ночи могла понадобиться незнакомая дурнушка, непьющая к тому же? Арину пытались угощать в столовой за обедом и ужином. Ну не хочешь, не надо… Такие парни предлагают, а она морду воротит! Казалось бы, плюнуть и растереть: «Имели мы очень гордых во все отверстия»! Нет же. Заправились алкоголем по самое не могу: на подвиги потянуло. Арина не мешкая залезла в файл «зап. кн». Записная книжка содержала помимо всего прочего пару особых телефонов.

«На крайний случай, деточка. Вдруг ножку сломаешь, или сердечко прихватит».

«Это врач?»

Виктор Иванович ответил добродушным «Хм…» И повторил. «Вдруг, не дай Бог, чего. Звони в любое время и скажи имя. Я очень просил последить за тобой, выручить. Там будут знать, что делать».

Арина вынула из сумки телефон… «Деточка, не качай головой, это не подарок, а необходимость. Он старый, не модный, мне с таким стыдно на люди показываться». И набрала длинный номер. После пары гудков тихий надтреснутый голос поинтересовался:

– Кто там?

– Я.

– Кто я, красавица?

– Арина.

– Что стряслось то?

Дверь рухнула, и в комнату ввалились свирепые гости.

Мигал экран «Пентиума», а жертва стояла с сотовым телефоном и объясняла.

– Нет, не знакомые. Да, вроде из санатория.

– Ментам звонишь, падла!!!

Арина покачала головой и протянула трубку главарю.

– Вас.

– Чего?

– Просят вас.

Ситуация трансформировалась в ситуевину. Мышка, которой полагалось трястись от страха и умолять о пощаде, смотрела почти сочувственно. Это слегка охладило пыл абордажной команды.

– Держите.

Главарь сгреб трубку, прижал к уху, и тут же дернулся, точно сквозь него пропустили ток. Видно было, как мысль его панически заметалась в приплюснутой черепной коробке. Супермен на глазах увядал, сдувался, таял. Иными словами, обретал человеческое лицо. Из маскарадного костюма «герой Рембо» его вытряхнули, бесцеремонно сграбастав за шкирку. Друзья-товарищи с ужасом следили за метаморфозами облика вожака. Интересно, подумала Арина, чем можно смертельно напугать пьяного бугая, подвизавшегося на ниве коммерции. Ну не налоговой же полицией, в самом деле. (Откуда, кстати, у скромного и солидного Виктора Ивановича связь со столь страшной личностью?) Разные вопросы задавали друг другу визитеры. Арина была далека от того, чтобы торжествовать победу. Как-никак дверь сломана и четыре пьяные морды, пусть и озадаченные, стояли вокруг. Переминались с ноги на ногу и ждали команды. Без «фас» они теперь не набросятся, но и «фу» пока тоже не прозвучало. Наконец главарь опустил руку с телефоном, на Арину он не смотрел.

– Влад, че там? Кто?

Вскинулся самый вертлявый и молодой. Его более опытные товарищи предпочли под горячую длань не соваться.

– Твою мать!!!

Взревел раненый вожак. Ухватил соратника за шиворот и зашипел, щедро брызгая слюной:

– Мало было? Мало? Свежатенки захотелось?

– Да ты че, Влад, ты че?

– Дверь как была! Где хочешь мастера ищи, сам ковыряйся – живо. Через час проверю.

Новоявленный стрелочник вылетел в коридор не без помощи, оказанной друзьями по оружию. Вожак злобно обвел глазами остальных.

– Вон.

Шестерки вымелись мгновенно и беззвучно. Воздух в комнате уплотнился. Невидимые искры проскакивали по диагонали, от униженного обозленного героя к бывшей добыче и обратно.

– Ты вот, что, подруга, зла не держи. Перепили пацаны, с кем не бывает.

Арина обалдела. Он извинялся, это раз. Он встал в позу атамана, чьи башибузуки набедокурили без хозяйского ведома, это два. Он ждал от нее ответа, это три.

Телефон спел два такта из Верди. Настала очередь Владика передавать трубку Арине.

– На.

Уже знакомый блеклый голос пояснил.

– Со связью что-то. Ну, ладно. Все нормально? Парни еще там?

– Ага.

– Гони в шею.

Выгонишь такого архаровца, как же. Но вслух Арина сказала четко.

– Вам рекомендуют удалиться. Немедленно.

Владик моментально ретировался. Не состоявшаяся жертва отрапортовала.

– Теперь я одна.

– Вот и ладненько.

– Спасибо огромное. А вы кто?

Смешок был тихим, но вызывающим озноб.

– Невоспитанная какая. Звоним по ночам, людей беспокоим, и не ведаем кого.

– Простите.

– Ладно, пошутил. Местный сельский староста, я. Зови меня Макаром.

– Еще раз спасибо огромное, Макар.

– Голос дрожит, как хвост у зайчика. Напугали?

– Очень.

– Домашняя девочка, значит. Ну, лады. Звони, если что. Шефу своему привет передавай. Ариведерчи.

– Бонжур.

В трубке рассмеялись.

– А ты молоток.

И зачастили гудки. Позже, когда свет был потушен, и Арина собралась лечь спать, возник нетрезвый столяр в сопровождении козла отпущения, назначенного на эту должность Владиком.

– От етит…Может все же с утречка?

– Поговори еще.

Как оказалось – все возможно, если очень захотеть, и человека найти, и дверь отремонтировать в половине четвертого. Через час, наконец, воцарилась абсолютная тишина. Но Арина никак не могла заснуть. Остатки ночи тянулись бесконечно долго.

* * *

В личную жизнь странной отдыхающей больше никто не лез. Ни нагло, ни тихим сапом. Абсолютная свобода. Работай – не хочу. Арина насочинила тонну разной ерунды для «Астролябии». Написала и отправила поздравление с 8 Марта Людмиле Георгиевне, Евдокии Яковлевне и Алене. Дозвонилась на «МС»– радио, заказала себе песню. Дожила, называется.

Разыскала кабинет ЛФК, ключи от него хранила старшая медсестра, вытребовала себе разрешение заниматься каждый день и почти не халтурила. Персонал относился к ней неплохо, несмотря на инцидент с ночным выламыванием двери. Отдых шел своим чередом. Гладь акватории была пустынна, как никогда. Мальчики из номера напротив съехали. Виктор Иванович, выслушав рапорт Арины, только вздохнул.

– Такие времена, деточка. Разгул. Бандитизм. Ценится только сила.

– А ваш знакомый сельский староста цветочки выращивает?

На подковырку шеф реагировать не стал, попрощался. Терзаемая едва ли не угрызениями совести, (что она понимает, в конце концов, в непростых мужских делах?) Арина отправилась на прогулку. Воздух в сосновом бору, корпус стоял на опушке, был вкусным и прозрачным. В первые дни, с непривычки, у девушки здорово кружилась голова. Как же сладко дышалось людям лет триста назад? Когда мало какой завод отравлял атмосферу, и двигатели внутреннего сгорания, с чудовищными ядовитыми выхлопами и низким КПД, еще не родились в больных мозгах инженеров-конструкторов? Величавые сосны возвышались по обе стороны аллеи. Коричнево-рыжие стволы царапали низкое серое небо мохнатыми шапками. Иной раз, когда поблизости не обретался ни один отдыхающий, девушка выбирала дерево посимпатичнее, чтобы постоять в обнимку: обхватив руками, прижавшись щекой к шершавой, в глубоких трещинах коре, закрыв глаза. Настроение выравнивалось, точно в Арину вливали свежую порцию силы и желания жить.

* * *

Утром одиннадцатого марта случилась трагедия.

 
– Встречайте бурю, господа, рубите мачты.
Молитесь Богу, господа, что это значит?
Хлебните виски натощак и горько плачьте.
 

Ну и все в таком духе. Строчка-другая могла у Майлсон найтись по любому поводу.

Сначала объявился Виктор Иванович. Позвонил, побранил, похвалил и велел собираться.

– Димочку пришлю за тобой ближе к вечеру.

Видимо он еще ничего не знал.

Потом позвонила его супруга, и громко рыдая в трубку, сообщила кошмарную новость.

– Анечка повесилась.

– Не может быть. Какое горе для вас и Виктора Ивановича.

– Глупая девочка. Чего ей не хватало?!

– Мне ужасно жаль. Я вам очень сочувствую.

Людмила Георгиевна не попрощалась. Не в том была состоянии. Ясно, что забирать из санатория Родионову никто не будет, придется добираться самой. И поторапливаться. Не мешало бы помочь людям, которые к ней так хорошо относились. Она выключила и разобрала компьютер, сложила в коробки, пылившиеся в углу все это время, упаковала одежду, книги, чуть не забыла чайник. Виктор Иванович снарядил ее обстоятельно, не абы как. Хороша бы она оказалась – в известную ночь – без того же телефона, например. Присела на край дивана и задумалась. Потом начала действовать, сдала комнату дежурной, заказала такси, потихоньку снесла вниз часть вещей, кроме совершенно неприподъемного, для ее слабых сил «Пентиума». На вахте Родионову обрадовали, сообщили, что транспорта сегодня нет, и не предвидится. И, что можно заказать такси в Кобылкино… Вроде бы. Она мысленно заглянула в кошелек. Содержимое не впечатляло. Блин. Потянулась за телефоном, опустила руку. Ситуация явно не тянула на критическую. Но беспокоить Макара не пришлось, внезапно он нашелся сам. Телепат!

– Алло?

– Шумбрат? красавица. Когда уезжаешь?

– Хочу сейчас, но не могу найти машину.

– Что стряслось?

Сухой невыразительный голос обладал странной силой.

– У шефа беда.

– Так-так. Сиди, не рыпайся, тебя довезут. Подожди часочек. Ебть, не вовремя. Там серьезно?

– Да.

– Лады. Жди.

Родионова была девушкой российской, более того – в Заранске выросла. И хорошо понимала, что обещанного три года ждут. Поэтому подрулившая к подъезду через полчаса синяя «десятка» удивила ее несказанно. Водитель не спешил вылезать, просто громко возвестил мелодичным пибиканьем о своем прибытии. Арина, не застегивая куртки, вышла, попросить помочь с вещами.

* * *

Три дня промелькнули в неприятных хлопотах, как выразилась бы карточная гадалка. Валидол и нитроглицерин для Виктора Ивановича, феназепам, а порой и что покрепче для Людмилы Георгиевны. Куча родственников, казалось озабоченных одним – измочалить нервы несчастным родителям и пожрать. Арина понимала, что не права. Люди есть люди, чужое горе не лишает их аппетита, наоборот. Посмаковать страдание сильного и удачливого человека тоже приятно. Многие вполне искренно сочувствовали, помогали, чем могли. И все же, все же, все же…

Арина явственно видела раненых льва и львицу, окруженных гиенами. С Анечкой она никогда не была близка и не могла понять причины, подтолкнувшей ее к самоубийству. Ну, старая дева, и что с того? Да полным полно вокруг несчастных невостребованных женщин. Всем в петлю лезть? Веревок не хватит.

Бедная мать. На Людмилу Георгиевну было тяжко смотреть. Горе состарило ее, испещрило морщинами лицо, согнуло спину. Опухшая от слез старуха не имела с прежней энергичной и волевой Учительницей ничего общего.

– Сколько денег потратили?

Требовательно обратилась к измотанной Арине одна из родственниц: бесцеремонная как сама жизнь, квадратная и широкоплечая тетка.

– Я отчитаюсь перед Виктором Ивановичем.

– Нагрела лапки, тварь бесстыжая?!

Арина промолчала, ушла на кухню. После поминок в кафе изрядное количество давно не общавшихся людей нагрянуло к Семеновым: допивать и жаловаться друг другу на сволочную жизнь. На кухне разбили зеркало и прожгли занавеску, разворовали серебряные чайные ложки, забили мойку. В туалете написали мимо унитаза, а сейчас там и вовсе закрылся блюющий древний дед. Из Анечкиной комнаты, как позже выяснится, пропали деньги и украшения. В прихожей оборвали вешалки – это уже действительно было ерундой. На разруху в зале и хозяйской спальне Арина пока не обращала внимания.

Не до того.

Зависть человеческая всегда была ей отвратительна. От неприязненных взглядов у Арины разболелась голова. Почему наличие денег вызывает у многих агрессию? Почему горе богатого родственника радует? Почему помощь из рук финансово обеспеченного дяди воспринимается как должное, а отказ в пресловутой материальной поддержке дико бесит?

Зависть. У тебя отвратительный оскал. Ты делаешь врагами самых близких людей. Ты могущественна и непобедима. Сколько силы клубится на дне черных трещин, разверзающихся в душе твоего раба!

Зависть. Воистину, ты движешь большинством двуногих, ты вынуждаешь предавать и продавать, ты делаешь губы холодными, а руки трясущимися, ты наполняешь сердца ненавистью и злобой. Ты правишь половиной мира, и как отвратителен этот мир!

Арина осталась ночевать одну ночь, другую, третью. Организовала и провела девять дней. Ухаживала за Людмилой Георгиевной как за маленькой: умыться, зубки почистить, выпить лекарство, сделать укольчик, спать пора и прочая, и прочая, и прочая… Вывезла за гостями грязь. Оплывшая, опухшая от слез женщина вызывала в ней острую жалость.

Разродившаяся Виноградова слегка приревновала, ей не хватало внимания и заботы. Арина перестирывала гору пеленок и подгузников, целовала мягкую теплую щеку, выслушивала невнятные жалобы на Васю, и уносилась к Семеновым. Кузнецовский же первенец вел себя образцово-показательно: ел и спал, ел и спал. Арина думала, что такие младенцы существуют лишь в больном воображении авторов всевозможных пособий для молодых мам. А вот и нет. Новорожденный Иванушка оказался сказочным, пухленьким, веселым и спокойным. Просто чудо расчудесное. Его мутно-голубые глазки и вздернутый носик совершенно очаровали Васиных стариков. Кузнецовы были людьми простыми и строгими, чемпионка им никогда не нравилась. Но долгожданный внук, это совсем другой коленкор. Старший сын и первая сноха нарожали четырех девчонок, тоже неплохо, само собой. Совсем неплохо. Да и живут тут же, в Калошкино, на глазах. Ан первый внук, он и есть внук. Продолжатель рода. Кузнецов младший. Уважил Василий стариков, нарек сынульку в честь отца. Помозговали родители, поспорили, да и отправилась свекровь (на полгодика, сынок, до осени) к молодым в их однокомнатную хрущевку. Алена воспряла духом, стала в спортзал наведываться, успокоилась, подобрела и, внезапно заявила подруге.

– Нет, все же друзья они из детства. Настоящие которые.

И что ей ответишь? То ли она собственную неправоту признает – весьма сомнительное допущение – то ли просто сентиментальную чушь порет; попробуй разберись. Хорошо, что со свекровью неожиданно поладили.

– Не поверишь, у нас с Надеждой Борисовной прям любовь началась. Сюсюкает с Ванечкой, в попку целует. Я сцежусь, бутылочку с молоком в холодильник заброшу и фьюить. Благоверный маме рассказал, сколько я в клюве приносила, она прониклась. Гонит заниматься, чтобы я, значит, форму восстанавливала. Только просит не упираться особо, пока, чтобы молоко не пропало. Такие дела.

– Это замечательно!

– Пошли вместе восстанавливаться. О, блин, забыла, что тебе нельзя. Извини.

– Ерунда.

– Лечебную что ли гимнастику какую делай.

– Я делаю.

– Точно?

Поговорили называется.

Арина выгуливала Гарри – семеновского французского бульдога – и занималась простейшими дыхательными упражнениями, вот и вся ЛФК. После десяти дней жизнь понемногу стала вползать в колею, или «устаканиваться» – как поговаривал глава семьи. По вечерам пили чай, по просьбе хозяйки Арина читала вслух пару-другую рассказов О. Генри.

– Ты давно не получала зарплату.

– А когда я работала?

– Мне, кстати понравились твои заметки о клубе.

Виктор Иванович строго смотрел из-под очков.

– Я давал тебе немного денег в санаторий, на разные мелочи, так это было месяц назад. Возьми мой коричневый кошелек, в кармане пиджака, неси сюда.

– Вот.

Виктор Иванович вынул пару пятисоток.

– Держи.

– Спасибо.

– Хочешь заняться «Астролябией»? Целиком. Дизайн, обстановка, порядки, персонал? А?

– Я не потяну. Я в строительстве не смыслю ни фига.

– Так я тебя прорабом и не приглашаю.

Людмила Георгиевна оторвалась от «Домового» и заметила поучительно.

– Кесарю – кесарево.

– Вот именно.

– Не умею руководить. Придумать что-нибудь, это запросто, но претворять в жизнь, нет, не мое.

– Значит решено.

Не без юмора подытожил суровый шеф.

– Завтра к девяти со мной в офис. Там и разберемся.

– Виктор Иванович, пожалейте.

– Нет. Ни за что.

Арина всплеснула руками, топнула ногой.

– Еще разок. Мать, взгляни, какой темперамент, а притворяется флегматиком.

– В тихом омуте черти водятся.

– Спасибо.

Арина повторила еще раз, более ехидно.

– Спасибо огромное.

– Чай, кстати, будет сегодня?

– Да. Жасминовый.

– Гадость какая. Пейте, девочки сами. Мне цейлонского, пожалуйста. В мою любимую кружку с подсолнухами. И три ложки сахара, как всегда.

* * *

Арина набрала номер Евдокии Яковлевны. Поболтала о пустяках, поблагодарила за книжку Майлсон. Угодили, очень! Поинтересовалась проблемами, болезнями, сплетнями и новостями. Выслушала исчерпывающийся репортаж, привнося в него подобающие краски междометий и коротких уточняющих вопросов. Разговор получился чуточку забавным, чуточку горьким. И закончился на печальной ноте.

– Дочь задумала взять реванш за старые обиды. Настаивает на разделе квартиры. Чтобы я съехала в коммуналку. На что приличное можно разменять мои руины Парфенона? Просто кошмар. Подает в суд.

– А где она живет?

– С мужем, но надумала разводиться. Внучки прописаны у меня, я ведь не вечная, все понимаю. Была у нас такая договоренность. Не представляю, что делать теперь. Ума не приложу.

– Почему бы ей – не разменять квартиру мужа?

– Он, деточка, как бы выразиться помягче, деловой человек. Его она боится, как черт ладана. Придется мне покидать насиженный угол.

– Да уж, ситуация.

– Вы, деточка обо мне не волнуйтесь. Перемелется, мука будет. Может, все иначе сложится. Заговорила я вас. Уже давно спать пора.

– Пол одиннадцатого, всего на всего.

– Спокойной ночи, голубушка.

– Спокойной ночи, Евдокия Яковлевна.

Положительно, мир полон проблем и горя!

* * *

Утро оказалось свежим и прекрасным, несмотря на слякоть и пепельный цвет неба. В квартире пахло кофе и тостами, на улице весной. Гаррик всюду совал влажную пуговку носа, лихорадочно вилял огрызком хвостика и не хотел возвращаться.

– Как бы не так, господин француз, как бы не так.

Морщинистая мордашка пса выглядела необыкновенно умильной и ласковой. Но Арина, не вняв мольбам, втащила бульдога в подъезд.

– Домой. Домой.

– Арина, выходим через пять минут.

– Димочки еще нет.

– А пусть попробует опоздать, я ему покажу гаррикову мать.

– Почти стихи.

– Не критикуй прямое начальство.

Арина кивнула, заглянула в зал, там она ночевала, там лежали ее вещи, подхватила сумку. Что еще? Подкрасить губы? Все-таки выход на люди. Или не стоит? Наверно, она действительно стала забываться. Прежняя сдержанность в отношениях с Семеновыми уступила место фамильярности. Так и по носу получить недолго, невесело подумала она. Не заметила, как перестала считать их чужими людьми. Распустилась, идиотка. Мало тебя жизнь учила?!

– Ариночка!

– Да, Людмила Георгиевна.

– Мы тебя заездили совсем, а ты сама недавно из больницы. Так расстроилась, ничего не соображала эти дни. Как мне, вернее нам с Нафаней, повезло, что ты оказалась рядом. Как повезло.

– Пустяки.

– Да нет, совсем наоборот.

– Арина, не телись!

Подал голос из прихожей обувающийся глава дома.

– Дел невпроворот!

– Нафаня, ты ведешь себя как свинья. Взгляни на девочку, она же серого цвета. Сама чуть дышит, а ночей не спала из-за меня. Ей еще лечиться и лечиться.

– Ерунда.

– Я тебя как стукну!

Людмила Георгиевна выплыла в коридор, шутливо замахнулась на мужа и вдруг обняла, прижалась к нему крепко, чмокнула в щеку, отпустила, посмотрела со стороны, покачала головой, вынула платочек, стерла отпечаток помады со щеки.

– Давно ты меня не целовала, мать.

– Две недели.

– Целых две недели? И не выходила никуда. Представляю, что в твоей школе творится.

– Плохо представляешь. Ну, иди.

Они спустились по лестнице, Арине показалось, что твердокаменный шеф раскис и вроде бы даже хлюпает носом. Точно показалось. Плачущая статуя командора и та удивляла бы меньше. Димочка, как порядочный, ждал у подъезда, слушал «МС»– радио и ковырялся в носу.

– Гони в офис.

Велел шеф после коротких взаимных приветствий. В зеркале Арина поймала внимательный взгляд водителя, от него веяло холодком. Ну и наплевать. Мало ли кому она не нравится. Не зеленая бумажка – в конце концов. Homo homini lupus est. Не так уж сильно люди изменились за пару тысяч лет, чтобы устарели кой-какие мудрые изречения.

В офисе царил чудовищный бардак: грязные чашки в мойке, затоптанные полы, мутные оконные стекла (походили на тонированные). Народ курил, вис на телефонах, раскладывал виртуальные пасьянсы, сплетничал. Арину передернуло от отвращения. Судя по всему, несчастный шеф отпустил поводья, и кони понесли. В кабинете Семенова было немного чище. Пыльные подоконники, полы с застарелыми разводами, покосившийся пейзажик на стене. Арина вспомнила, ЧТО согнуло в дугу Виктора Ивановича, и вскипела не хуже хваленого чайника «Тефаль».

– Могу навести порядок.

– Нет, ты убираться не должна. Перестань. Займешься клубом.

– Могу припахать народ. Они от безделья на головах стоят.

Виктор Иванович тяжело опустился в кресло.

– Есть же уборщица, секретарь.

– И где они?

– Это так важно?

– Разруха процветанию не способствует. Вам не разорваться, я понимаю. Выдайте мне карт-бланш. Пару разгильдяев можно и турнуть. А через пару дней переключусь на клуб.

– Оно тебе надо? Что за аврал?

– Команду пора призвать к порядку.

Виктор Иванович поджал губы и выпучил глаза.

– Я похож на идиота?

– Обычно нет.

– А сейчас?

Он высунул язык и сморщился.

– Да. Очень.

– Деточка. Я почти в норме. Они получат по рогам сегодня, вот увидишь. И порядок будет. Ты о другом думай.

Он щелкнул кнопкой.

– Марья Петровна! Подойдите ко мне. Это Арина. Она, как же ее обозвать, пусть пока менеджер, вот, она будет делать клуб, о котором я вам говорил – «Астролябию». Сидеть будет вместо Анечки, ей нужен компьютер.