Текст книги "Поймать навь (СИ)"

Автор книги: Наталья Лашкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

      – Тогда давай завтракать, – кивнул головой заметно успокоившийся домовой. Я потрепала его по ушкам еще раз и села за стол.

      Марес, как всегда без стука, вошел в избушку, когда мы с Пушистиком доедали кашу. Оборотень повел носом.

      – Накормите усталого зверя?

      – Накормим. Садись. – Пушистик потянулся к полке за чистой тарелкой.

      Марес повесил сумку на крючок и сел за стол. Пока я накладывала ему кашу, оборотень рассказал, что на площади действительно была навь.

     Следы размытые, но достаточно внятные. Категория определялась Маресом, как вторая, хотя может и третья. Навь сейчас сыт – точнее определить трудно, но из поселка он не уходил. Находится, видимо, в теле мужчины. Сведения были скудными, но что еще я могла ждать, будем довольствоваться тем, что есть.

      Я несколько запоздало сообразила, что сегодня выходной и будет ярмарка. Народу на улицах будет полно, приезжих тоже немало. Наш поселок был районным центром и в такие, ярмарочные, дни или на праздники съезжалась вся округа. Как в таких условиях искать вредителя – я себе не представляла. Из грустной задумчивости меня вывел голос Мареса.

      – Эй, ты меня слышишь?

      – Слышу, слышу. Чего?

      – Уже третий раз спрашиваю – ты с кафедрой связывалась?

      – Лучше бы не связывалась! Нужно было предоставить эту сомнительную честь тебе,– настроение портилось неотвратимо, Пушистик чуя это, поставил предо мной кружку с травяным настоем. Оборотень усмехнулся на мою гневную тираду.

      – Я не могу. Я в отставке, а общаться по спецлинии могут только официальные сотрудники имеющие допуск. И тут я вообще на общественных началах помогаю, в иду отсутствия специально обученного товарища. Что, никого не пришлют?

      – Хуже. Я попала на Салиса. – Марес присвистнул от удивления. – Он сказал, что пришлет, и если я сделаю что-нибудь не так пообещал развеять в пух и прах, – я мрачно усмехнулась представив себе это самое "развевание". Оборотень тоже улыбался, видимо вспоминал прошлую попытку Салиса свести со мной счеты.

     …Суд проходил в старом зале собраний. Он мрачный и темный, не сильно отличается от казематов темницы, где до суда содержатся заключенные.

     Меня в темнице не держали. Ограничились домашним арестом. Но, атмосферу зала собраний я чувствовала очень хорошо. Виноватой я себя не чувствовала. Да и превышение полномочий было сомнительным. А вот обвинение в использовании Дара против гражданских и халатность из-за которой погиб невиновный – это уже серьезно. Хотя... у меня не было другого выхода на тот момент. Добраться другим способом до одного гада не было решительно никакой возможности.

     Я вскинула голову, и посмотрела на судей. Я не боялась.

     Домовой подергал оборотня за штанину

      – Марес, он ее точно не развеет? – оборотень взял Пушистик на руки.

      – Нет, эта девица не по зубам старому Салису. Не переживай. Максимум что он может сделать – это добиться ее отставки.

      – Я с ней уйду, – твердо заявил домовой и смешно пошевелил воинственно поднятыми длинными ушами.

      – Серьезно заявление, – без тени улыбки согласился оборотень.

      Серьезное. Если домовой, по какой то причине уходил из дома, то на его место другого заманить было невозможно. Домовой привыкает к дому, они как бы врастают друг в друга, представляя собой единый живой организм. Если Пушистик уйдет отсюда – то будет долго страдать и привыкать к новому жилью. А наша изба быстро станет заселяться всякой разной мелкой нечистью, типа барабашек (свято место пусто не бывает), потом обветшает и рухнет. Да и жить в таком доме никто не сможет.

      Почему другие домовые не приходили на место ушедшего – никто не знал, а сами они на провокационные вопросы на эту тему не отвечали, отмахиваясь длинными ушами. Я лично подозревала, что у домовых есть свой профсоюз, и своя профессиональная солидарность. Я вздохнула и протянула руку погладить Пушистика.

      – Будем надеяться, что до переселения не дойдет. Давайте о насущном поговорим. Марес ты убрал разобранного на запчасти мельника?

      – Конечно. Купол тоже снял. А труп на ледник у себя дома положил. Родственников у покойного не было, после следствия отдадим старосте, пусть похоронит за счет общины.

      Я сидела, уткнувшись в руки. Хотелось спать, щипало глаза. Но нужно было еще сходить к Савке, и забрать у него протоколы, которые, наверное, уже передали из Осиновки и Дымок. Хотя нет, сначала нужно свой протокол осмотра места проишествия заполнить. Не ровен час – явится этот наволог вшивый, и начнет докапываться до каждой запятой.

      – Ладно, Марес, давай свои записи, буду протокол писать.

      – Может, поспишь?

      – Не, труба зовет! А выспаться я и на том свете успею.

      – Ты вряд ли на том свете выспишься, – серьезно сказал оборотень, внимательно глядя на меня.

      Да, я действительно вряд ли высплюсь на том свете – но сейчас мне нужно было работать.

      – Пушистик, сделай мне чай, пожалуйста. Покрепче и послаще.

      Часа два я писала протокол осмотра. Скрупулезно вспоминая все детали и занеся в конце выводы и анализы, сделанные Маресом, разогнула спину и удовлетворенно потянулась. Пора было идти на реку.

      – Пушистик, я к Савке. К обеду не жди, ешь без меня.

      Домовой выглянул из-за печи и недовольно покачал головой.

      – Опять будешь всухомятку питаться? Совсем себе здоровье испортишь.

      – Ничего, не переживай. Если что срочное, то я на реке или у Мареса. Пока.

      Спустившись с крыльца, я окунулась в очередной душный и жаркий денек. Люблю лето, люблю жару. Если бы не все эти дела – шла бы себе сейчас на пляж загорать. Иду то я собственно туда, на пляж – но о "загорать" не может быть и речи.

      Народу на улице, несмотря на жаркую погоду, было много. На стене корчмы висело объявление о празднике. Прочитав его, я мысленно взвыла (поискала чего бы разбить, но не нашла, ладно, порошу чего-нибудь такого у Савки, ему часто кружки дарят).

      В общем, какой-то местный умник высчитал что землям, на которых стоит наш поселок, исполняется пятьсот лет, и праздник от такой невообразимой радости будет длиться целых пять дней! Краеведы, чтоб их! Не могли пораньше или попозже праздник свой отметить?! А еще лучше – вообще не справлять. Ну, как в таких условиях работать?! Это ж народу будет вдвое больше против того, что я представляла утром.  И какие пятьсот лет вообще могут быть? От какого года и до какого они там считали-то?

     В нашем поселке и так сложно приезжего человека отыскать, а в такой толпе эту навь будут искать как иголку в стогу сена. Хотя я подозревала, что эту пресловутую иголку найти было бы гораздо проще. Мрачноватая перспектива вырисовывается. А еще этот наволог приедет, чтоб он провалился!

      Занятая такими невеселыми размышлениями я сама не заметила, как дошла до реки. Водяной был занят установкой сцены на берегу. Припомнив расписание мероприятий приуроченных к пятисотлетию, я поняла, что это для завтрашнего вечернего концерта, который плавно перетечет в ночные танцы.

     Савка весело командовал помогавшими ему вирникам. Я на это мрачно взирала. Народу на реке было много. Правильно, чего дома сидеть? Над водой плыл смех, визг, плеск и плюх. Русалки бдительно следили за купающимися людьми и нелюдями. (За утопленников на них налагался крупный штраф, а зарплату русалкам платили не очень большую).

     Купальщики любовались русалками, дети изводили родителей, девицы строили глазки парням, парни в ответ красовались перед девицами, почтенные отцы семейств почтенно пили пиво и играли в карты, почтенные матери тех же семейств почтенно подставляли свои тела солнцу, лениво поругивали мужей за пиво и бдительно следили за резвящимися чадами. Хорошо было всем. Кроме меня. Это удручало. Нужно срочно что-нибудь разбить!

      Водяной, наконец, соизволил обернуться (может, почувствовал мой, прожигающий его спину, злобный взгляд?).

      – Привет! Иди сюда. – Савка махнул мне рукой.

      Я спустилась вниз, и по тонкому навесному мостику перешла на другой берег. Терпеть не могу этот мостик. Он мне напоминает костюм танцовщицы из корчмы, две веревочки и полоска ткани между ними. В этом сооружении, гордо именуемом мостом, досочка заменяла тканевую полоску, что не мешала быть ей такой же тонкой и ненадежной, а вот веревочки были точно такими же, как у танцовщиц – кажется, дунь на них и они тут же рассыплются. Добравшись до берега, я вздохнула с облегчением. Обратно переберусь вплавь, купальника нет, но короткий сарафан его с успехом заменит, а на солнце одежка быстро высохнет.

      – Зачем вы ставите сцену сегодня, ведь концерт завтра вечером? – я решила быть доброй и покладистой. Хотя бы какое-то время.

      – Сегодня тоже концерт, молодежь будет гулять всю ночь, и отрываться под музыку. Ты разве не слышала? Приезжает известная рок-группа.

      Я мысленно застонала, наверное, уже в сотый раз за сегодняшний день.

      За моей спиной раздался жуткий рык. От неожиданности я подпрыгнула и обернулась. Мимо, над самой землей, промчался гоблин на байре. Зверь рычал и получал от "поездки" не меньшее удовольствие, чем его хозяин.

      Екарный бабай, еще и гоблины! Эти нелюди нигде не появляются поодиночке, только большими группами. Они переезжают с места на место на своих зверях, которых называют – байры. Эти животные похожи на небольших  ящеров,  передвигаются невысоко над землей, с приличной скоростью, при этом издавая оглушительный рык. Имеют огромные, загнутые назад, рога, за которые держится наездник. Обладают небольшими телепатическими способностями, благодаря которым они общаются со своими хозяевами.

     Мне эти животные нравились всегда, они красивые сильные и необычные. Их хозяева были вечными странниками, путешествующими по земле нигде надолго не задерживались, но в большинстве своем приятными нелюдями. Но сейчас они мне так мешают!

      Где-то я вычитала "чем больше стадо, тем вольготней волку, ты его видишь, и он тебя видит, и вы оба знаете, что ты не сможешь помешать ему зарезать пару-тройку овечек". Цитата как нельзя лучше. Только проблема в том, что я его не вижу и не знаю, кто он. А может это уже она?! Нави сменить тело, как нечего делать. А тел тут у него в достатке, хоть каждые пять минут меняй. Как вычислить это существо в такой толпе?! Я поймала внимательный взгляд Савки.

      – С тобой все нормально?

      – Нет. Все плохо! Ты слышал, что произошло ночью?

      – Да, Марес заходил ко мне и в подробностях все рассказал, – водяной хмыкнул – В результате его живописного рассказа я не смог позавтракать.

      – Понятно. Протоколы пришли?

      – Да. Марес их, кстати, и забрал. Сказал, что прочитает и отдаст тебе. Говорят, что ты наткнулась на декана Салиса?

      – Угу, – я мрачно ковыряла землю носком тапочки, зря я значит сюда шла. Обротень-подлец мог бы и сообщить, что нужные бумаги уже у него. Кстати, интересно, он всем знакомым растрезвонил о моем "общении" с деканом Салисом?

      – Скажи, почему тебе так "везет"? – прервав мои размышления, "заботливо" поинтересовался водяной.

      Я хмыкнула, и ненадолго задумалась. Везет?! Да, мне никогда особо не везло в жизни. Последняя в роду, или точнее будет последняя в своем роде. Видимо поэтому никем особо и нелюбимая. В Академии меня почти все боялись или презирали, считая уродом и монстром. Владеющие Искусством – просто откровенно ненавидели. Но смерти моей особо сильно никто не желал. Кроме, разве что, глава кафедры Потусторонних Сущностей, досточтимого магистра Салиса.

      Он считал меня самым настоящим чудовищем.. Хотя у него были еще пара-тройка весомых причин для моего усекновения. Желательно прилюдного и красочного, как праздник зимнего солнцестояния.

      – Знаешь Савка, видимо у меня планида такая. Рок, фатум, судьба – называй, как хочешь. Ладно, закрыли тему. – Я вздохнула и с тоской оглядела пляж. – Да, – возобнови патрулирование местности на своей территории. И так как ты у нас еще состоишь на полставки штатного телепата – передай всю информацию в соседние районы. Вечером зайди ко мне. И заканчивай заниматься общественно-бесполезной деятельностью, займись лучше своими непосредственными обязанностями.

      – Уже бегу, – Савка улыбнулся, и пошел сгонять своих подчиненных.

      Я посмотрела ему в след. Судя по его чрезмерно радостной улыбке – делами он займется не раньше, как достроит эту окаянную сцену. Видимо ему пообещали неплохо заплатить за халтуру. Мысленно я махнула рукой, и решила пойти домой.

     Нужно было поесть, подумать и по возможности поспать. Я вплавь перебралась на другой берег. Солнце высушило мою одежку еще на полдороге к дому, а около моей хибарки меня уже ждали. Староста, и какой-то незнакомый человек. Скорее всего это явился посланец с кафедры Потусторонних Сущностей.

     Вот леший – "поесть" видимо отменялось, оставалась робкая надежда на "поспать". Может нужно что-то изменить в своей жизни, чтобы избавиться от этого злого рока тотального невезения?! Ладно, постараемся решать проблемы по мере их поступления, иначе я в них просто утону или сойду с ума. Бодрым шагом я подошла к дому.

      – День добрый, уважаемые.– Излишне радостно поздоровалась я.

      – Не очень-то он добрый, – недовольно проворчал староста, неодобрительно глядя на мою широкую улыбку. Старый хрыч уже знал – чем шире я улыбаюсь, тем больших гадостей от меня можно ждать.

      Незнакомец об этой особенности моего характера не знал, и поэтому стал молча рассматривать меня, как зверушку редкой породы. Сразу видно – хам. Помогать этому самодовольному снобу я не буду (а то, что этот тип самодовольный сноб – я не сомневалась ни минуты). В конце концов, у меня есть должностная инструкция и буду следовать ей. Ловить навь не моя забота.

      Наволог улыбнулся. Наверняка догадался, о чем я думаю. Да пусть его. Стоять и молчать, не было смысла. Немного подумав  я решила,  что все традиции при знакомстве, завершены и поднялась на крыльцо.

      – Уважаемая, где меня поселят? – послышался голос наволога.

      – Все вопросы по поводу вашего обустройства – к главе поселка. Протокол и материалы я готова передать вам в любое удобное для вас время, –  я постаралась улыбнуться еще более лучезарно (жаль он настоящего моего лица не видит – в обморок бы хлопнулся паразит!) и повернулась спиной намереваясь скрыться в доме.

      – Я вообще-то хотел поговорить с вами лично.

      Я обернулась – наволог улыбался. Глядя на этого молодого мужчину с правильными чертами лица, ясными глазами и открытой улыбкой не верилось, что науськанный своим деканом, он как пес  у лисьей норы ждет, когда лисичка  высунет нос, чтобы схватить. Хотя интересно, что про меня рассказал ему декан?

      – Я не думаю, что у нас есть темы для разговора. Должностная инструкция не позволяет мне вмешиваться в ситуацию. И если у вас будут вопросы после ознакомления с материалами, вам лучше задать их Маресу от Риту, – я, наконец,  вошла в дом и с облегчением захлопнула дверь, прижавшись к ней спиной.

     Через открытое окно я слышала, как староста предложил навологу пройти на место "временного проживания". Я устало опустилась на лавку у печи. Поесть и спать или сразу спать? Этот вопрос был для меня практически всегда неразрешим. Домовой выглянул из-за печки и внимательно на меня посмотрел.

      – Ложись спать. Если что важное – разбужу.

      Я благодарно улыбнулась Пушистику и пошла в комнату на вожделенную мною кровать. Стоило закрыть глаза и поуютней закутаться легким одеялом (даже в жару сплю укрытой) как я сразу начала проваливаться в тягучую темноту, которая мягко обволокла меня со всех сторон и превратилась в глубокий и спокойный сон без сновидений.

      Я проспала до позднего вечера. Разбудил меня шум голосов доносящихся из кухни. Повалявшись еще минут пять в кровати, я окончательно проснулась.

     На кухне говорили шепотом, и будить меня, видимо, не собирались. Наверняка там сидели Савка и Марес. Никого другого в дом Пушистик бы не пустил. Выходить к ним мне не очень хотелось. Но голод не тетка – придется. Потянувшись, и накинув домашний халат, я поплелась на кухню.

      На кухне и правда были оборотень с водяным ,а еще, развалившись на моем любимом стуле сидел наволог. Савка меланхолично прихлебывал чай из большой кружки и особого участия в разговоре не принимал. Я немного постояла в дверях и, убедившись, что обращать на меня внимания никто не собирает деликатно кашлянула. Все трое как по команде повернули головы ко мне.

      – Мы не хотели тебя будить,– немного виновато сказал оборотень.

      – Не хотели, – подтвердил водяной. Наволог благодушно, но слегка удивленно меня разглядывал. Со сна у меня обычно встрепанная шевелюра и опухшие глаза, старенький халатик тоже не добавлял шарма. Да и плевать, я хочу есть, и мне абсолютно все равно как я выгляжу.

      – Скажите уважаемые, – привычно завелась я, – а какого лешего вы вообще тут делаете? У меня не постоялый двор, – я пристально посмотрела на наволога. Он в ответ мило улыбнулся.

      – Мы обсуждали некоторые детали, – Марес  так старательно прятал глаза, что мне в душу закрались нехорошие подозрения.

      – А меня ты сама звала вечером с докладом, – меланхолично пожал плечами Савка.

      – Зато я не звала вот этого господина! – я ткнула пальцем в наволога. – Вам предоставили жилплощадь – вот и будьте любезны  приглашать туда экспертов и обсуждать все важные детали там!

      Наволог молчал, а я начинала злиться. Если он хотел вывести меня из себя и подтолкнуть к ошибке – то просчитался. Я практически всегда находилась в состоянии крайнего раздражения и заводилась с пол-оборота, но никогда не считала что это плохо. Для меня это была своеобразная честность по отношению к окружающим. Поэтому я ехидно ему улыбнулась, и указала пальцем на дверь.

      – Вы всегда такая? – приподняв брови, спросил он.

      – Какая – "такая"?

      – Агрессивно настроенная и раздраженная.

      – В основном – да, – радостно подтвердила я.

      – Это плохо,– грустно сказал дотошный тип. – Свои эмоции нужно уметь сдерживать.

      – Нужно. Сдерживать. Людям. А вы кое-что забыли – я давно уже не человек. Поэтому я веду себя так, как считаю нужным или удобным или приемлемым. Не вам меня учить. Дверь там, много неуважаемый.

      – Меня зовут Каратес. Каратес ив Лут

      – Ну, я вас звать не намерена, а сами больше не приходите, – напоследок съехидничала я.

      Наволог покачал головой, молча встал из-за стола и вышел. Савка посмотрел ему вслед, и пожав плечами достал из сумки бутылку красного вина. Настоящий друг – при посторонних, возможно враждебных личностях, вино не показывал. Марес, тоскливо взглянул на бутылку, и со вздохом полез в буфет за кружками.

      – Таша, что тебя тянет за язык или кто? – поинтересовался водяной, разливая вино по кружкам.– Он, вроде, тебе ничего плохого не сделал.

      – Вот именно, что "вроде ничего". Мне не хочется потерять работу и всю оставшуюся жизнь прятаться по щелям как крыса. Статус сотрудника "Государственной конторы по расследованию преступлений магического и физического порядка" дает мне хотя бы иллюзию безопасности. А вот если я потеряю эту опору – тогда ничто не помешает уважаемому декану Салису объявить на меня охоту. И таки осчастливить мир моим образцово-показательным убиением! – проворчала я, принимая из рук водяного кружку с вином.

– Я до сих пор не могу понять, почему драконы не стали заступаться за обращенных?  Вас гнобили, убивали, сжигали, а драконы ничего не сделали. – Савка посмотрел на меня поверх кружки. Взгляд его был как никогда серьезен.

– Боги не следят за своими чадами. – Я отвернулась к окну.

Появившиеся в нашем мире драконы наградили небывалым могуществом некоторых людей. Это был их  каприз. Точнее я так думаю, что это был каприз. Дать силу, которой нет ни у кого, ничего не сказать об этом, и посмотреть, что в итоге получится.  Я  была первой кого встретил в этом мире Величайший. Потом были еще несколько человек. Наш клан был маленьким – всего пятеро. А с некоторых пор я одна. Из выводков остальных драконов тоже не осталось почти никого. Закончив войну люди и нелюди обратили внимание на нас. Люди  уничтожают то, чего не в силах понять… как оказалось это не только человеческий недостаток.

   Марес деликатно кашлянул.

         – В чем-то ты, несомненно, права. Но мне показалось, что этого типа, наволога,  больше интересует поиск нави, чем  твоих промахов и недочетов в работе, – Марес отхлебнул вина и удовольствием откинулся на спинку мягкого кресла, в которое он трансформировал весьма жесткий стул. Мы с Савкой посмотрели на него с легкой завистью, нам такое было недоступно. – Савка, чего сидишь? Докладывай давай, излагай мысли.

      Водяной недовольно покривился, видимо рассчитывал на то, что его визит в мою избушку и будет сам по себе являться докладом.

      – Чего докладать-то? – Водяной потянулся всем телом и зевнул. – Про чрезвычайное положение я объявил, сотрудники приняли эту ценную информацию к сведению, и пошли читать инструкции. С соседними районами связался – там поблагодари и сказали, что будут бдительно бдить и если что, то сразу примут меры. Так, что там еще? А, патрулировать реку и положенные от нее пятьсот метров берега начнем сегодня же ночью. Вроде все.

      – Марес, у вас что-нибудь прояснилось? – обратилась я к оборотню.

      – Так, есть кое-какие мысли. То, что осталось от мельника мы тщательно осмотрели – рвали его на части уже после смерти, сначала навь всю кровь высосал. А красиво разбросанными останками видимо хотел произвести впечатление на окружающих, – оборотень помолчал немного, – у нави, знаешь ли, своеобразное чувство юмора. Хотя возможно и столь же своеобразное чувство прекрасного.

      – В смысле? – не понял водяной.

      – В смысле, что может он картину выложил в стиле кубизма или еще какого-нибудь экспрессионизма.

      – А-а-а... понятно. – Протянул Савка, для которого слова "кубизм" и "экспрессионизм" звучали как заклинания высшего порядка, которых он не просто не знал, а даже не догадывался об их существовании.

      – Понятно, что ничего особо не понятно, – я задумчиво побарабанила пальцами по столу. – Пушистик, дома есть чем перекусить?

      За печкой зашуршало, и на столе передо мной материализовалась тарелка с горячим куриным бульоном. Гости завистливо посмотрели на меня, но напроситься на ужин не решились. Правильно – все равно бы не накормила!

      Бульон я поедала в гробовом молчании. Я была слишком голодна, Марес задумчив, а Савка листал газетенку, которую выпускал местный активист раз в неделю.

     Газета изобиловала орфографическими ошибками, кое-где слова от некачественной  печати были смазаны,  и догадаться  что именно там написано было сложно. Хотя лично я считала, что еще пара таких выпусков местной прессы и придется вводить жесткую цензуру или вообще газетенку прикрывать.

     Доморощенный журналист помимо типографского станка ручной сборки имел бойкое перо и кучу осведомителей, а еще он пытался вести свой блог в сети.  Как ни странно блогеры и блоги, как и сеть, пусть и несколько в другом качестве, пережили все и вся.

После того как из-за энергии, принесенной драконами в наш мир, большинство высокотехнологичных приборов и систем приказали долго жить. Сотовая связь, интернет и даже большой адронный коллайдер отказались работать совсем.  И если колайдер был уже никому не нужен, то интернет показался интересным. Новую его версию, подходящую к старой технике, придумали эльфы, а вот способ подключения  техники к Сети – орки.  Было чуть необычно – но привыкли быстро.  И в новой Сети ожили старые понятия и схемы...

Каждая сплетница нашего района стремилась засветиться в мерзкой газетёнке, а некоторые состояли на полставки.  Как и их великий гуру информации, они пытались вести свои бложики, выкрикивая дифирамбы великому творцу, правда, мало кем понятому.  Но с  творцами завсегда так – понимание их величия приходит только после их смерти.  Умирать наше местное журналистское дарование не собиралось, и надеялось получить признание при жизни.

Все сплетни, которые удавалось собрать,  выдавались за «проверенные факты».   Зачастую, почитав очередной выпуск местной периодики, одна половина поселка шла серьезно разговаривать с другой. Мужья обвиняли в измене жен, жены устраивали безобразные свары между собой и заодно лупили скалками подвернувшихся под горячую руку мужей. Весело было всем!

     Ладно, мрачно разглядывая газету в руках водяного, решила я – вот закончится эта история с поиском нави, разберусь с этим "сам себе журналистом". Надеюсь, что в честь большого праздничного гуляния населению будет не до прессы.  И еженедельных разборок удастся избежать.

      После ужина гости разбрелись по домам. Клятвенно пообещав прийти завтра, после того как позавтракают, пообедают и поужинают заодно, а то "в этом доме и куска не допросишься". Я сделала им ручкой,  закрыв дверь на засов побрела досыпать.

      Ночь прошла плохо. Я постоянно просыпалась и ворочалась сбивая простыню. Под утро я, наконец, забылась глубоким сном.

      Новое утро порадовало не больше, чем предыдущее. Вместе с рассветом пришла нещадная головная боль и все остальные прелести жестокой простуды.

     Пушистик, причитая, хлопотал вокруг меня, меняя на лбу холодные тряпки и предлагая сбегать за местной знахаркой или даже послать за врачом. Я вяло отмахивалась. Болеть не терплю, на фоне повышенной температуры начинают лезть в голову мысли о собственной никчемности. Ну, зачем иметь такой Дар как у меня, если даже с простой простудой совладать не могу?! К вечеру мне ничуть не полегчало, раздражение усилилось и переросло в настоятельную потребность наговорить гадостей хоть кому-нибудь! "Кому-нибудь" появился ближе к ужину в лице давешнего наволога. Увидев его на пороге комнаты, я мысленно застонала. Нет, меня совершенно не смущал мой внешний вид (шмыгающая носом, с растрепанной головой, укутанная в теплую кофту и пуховое одеяло, под глазами синяки – красавица, одним словом) меня раздражало, что  он снова пришел незваным!

      – Болеете, уважаемая?

      У, злыдень!

      – Ну, что вы, как можно. Я здорова и весела – чего и вам желаю! – просипела, шмыгая носом.

      – Слушай, – весьма недовольно заявил посланец Академии – я здесь не для того, чтобы с тобой ругаться! По ночам я не строчу доклад о твоей работе Салису, злобно скрипя зубами.

      -Ага, это твоя дополнительная миссия, так сказать. Вдруг, совершенно случайно, найдешь что-то такое, благодаря чему меня, мерзкое порождение тьмы, можно будет "утопить" окончательно. А то, что твоей основной задачей является поиск и поимка нави – я не сомневаюсь. Только помощи, сверх обозначенной в моей должностной инструкции, ты от меня не жди!

      Наволог (как же его зовут – Картес, Каратас, Каратес точно – Каратес ив Лут) склонил голову, и внимательно смотрел на меня. Потом, видимо что-то для себя решив, тяжко вздохнул и опустился на стул, стоящий у моей кровати.

      – Почему ты такая?

      – Какая – такая?

      – Никому не веришь, в каждом ищешь врага, злишься попусту. Я ведь тебе ничего плохого не сделал.

      – Не сделал, – покладисто согласилась я, – но что может тебе помешать? Я ведь, по вашим соображениям, тоже порождение тьмы и мерзкий выродок. Почему бы вместо одной нави не уничтожить сразу двух чудовищ? Карьера сразу вверх пойдет, – продолжить мне помешал приступ надсадного кашля, сведший почти на нет все мои "дипломатические" усилия. Каратес вздохнул и протянул мне кружку с теплым травяным отваром, стоявшую на тумбочке у кровати. Кружку оставил заботливый Пушистик. Домовой, лучше всяких знахарей знал, как готовить снадобья. Прихвостень Салиса разглядывал меня как коллекционер картину решая, стоит она тех денег, которые просят или это вообще подделка?! Меня такое навязчивое внимание нервировало.

      – Ты пытаешься разглядеть, как я выгляжу на самом деле? Боюсь у тебя это не получиться – только Владеющие Искусством видят мой истинный облик. Хотя могу показать.

«Может тебе плохо станет» -, мрачно додумала я.

      -Гхм, я не пытался разглядеть твое лицо. Просто пытался тебя понять. Поверь мне – я не собираюсь искать компромат, чтобы передать его Салису. У меня с ним тоже отношения не очень. – Каратес фальшиво засмущался и замолчал.

      Ага, так я тебе и поверила! А прислали тебя сюда исключительно по доброте душевной – помочь нам, сирым и убогим. Зная, что на вверенном мне участке присутствует один из лучших спецов по нави, пусть и находящийся в добровольной отставке.

      – Ладно, что там с навью? Результаты есть? – я решила, что дальнейшее препирательство бесполезно, а от работы никуда не денешься. Отчет все равно писать придется.

      – В ближайшее время он, скорее всего, не появится. Марес замкнул селение ловчим контуром, но пересечь его не пытались. Я пытался уловить эманации нави сегодня в течение всего дня – но, в такой толпе это бесполезно. Либо он спит днем в какой-нибудь норе, либо слишком хорошо экранируется, что повышает его уровень до 2А.

      -Что это значит? – заинтересованно спросила я.

      – То, что тело, в котором он находится, молодое, полное сил и в нем присутствует Дар.

      – Понятно, – я задумалась, то, что навь в нашем поселке это, безусловно, плохо,  а то, что больше нападений не было – это хорошо. Но вот чего ждать дальше?

      – Чего нам ждать дальше? – озвучила я свою последнюю мысль.

      Наволог уставился куда-то в угол, пожал плечами и выдал:

      – Мне кажется, что навь еще какое-то время себя не проявит. Его уровень силы стабилизирован, он полностью владеет собой. Дар в его теле поможет ему достаточно долго обходиться без внешней подпитки. Уйти из селения или попытаться это сделать без нашего ведома, он не сможет.

      Что-то в голосе Каратеса меня насторожила. Обычно именно так родственникам безнадежно больных сообщают о том, сколько и как проживет их родственник: все, дескать, хорошо, только это "хорошо" не будет долгим, потому поторопитесь попрощаться.

      -Все прекрасно. Я поняла. А теперь, по подробней о плохом.

      Каратес мрачно посмотрел на меня, вздохнул и понял, что говорить все равно придется.

      – В общем, есть предположения, что миссия нави, задание которое дал ему вызвавший маг, здесь, в смысле в этом поселке, – наволог замялся и, предупредив мой вопрос продолжил. – Какое задание положил ему маг из Дымков, мы не знаем. Туда отправился Марес, может накопает что-нибудь.