Текст книги "Чудесные дни в «Ужиках»"

Автор книги: Наталья Кручина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

День 8

Утром меня разбудила назойливая муха, то и дело норовившая посидеть на носу. Я устал от неё отмахиваться свозь сон и решил встать, чтобы отомстить этой нахалке, недовольно бормоча при этом:

– Вот я тебя сейчас поймаю, настырная муха…

– И съем, – закончил за меня умывающийся у рукомойника Марк.

– Нет, съел бы я сейчас зверя покрупнее – барашка или курочку. В животе вовсю лягушки дерутся.

– Если вдруг весь барашек в тебя не влезет, оставь и мне кусочек, я тоже серьёзно оголодал, – Маркуша погладил себя по исхудавшему животу.

Дверь распахнулась и в дом вошёл Ник, словно добрый волшебник, внося в дом пахнущую едой корзинку, накрытую полотенцем:

– Кушать подано! Баба Матрёна пирогами нас по-соседски угостила.

– Вот повезло-то, – обрадовался Марк, – сейчас я их вместе с корзинкой слопаю, – он потянул угощение на себя.

– Корзинку придётся вернуть, а пирогами поделиться с нами, – не выпустил еду из рук Никита. – И погоди, самовар поставлю.

Нежась под ласковыми солнечными лучами мы сидели на крылечке, попивая душистый чаёк, с аппетитом лопая хрустящие пирожки и вспоминая вчерашнее волшебное происшествие. Мне очень хотелось обсудить чудесное возвращение Мурки в дом, но только я открыл рот, чтобы заговорить об этом с друзьями, как вдруг услышал крик с улицы «Кит! Где ты, Китушка?».

Ник вдруг разом побледнел, обмяк и прошептал: «Мама».

– Что случилось? Чего ты испугался? – полюбопытствовал Маркуша.

– Кажется, знаю, в чём тут дело, – я вскочил и побежал на звук голоса. В моей голове быстро сложилась картинка. Я понял, что этот голос мог принадлежать только одному человеку – маме Никиты.

– Добрый день, – я поздоровался с идущей мимо нашего дома высокой и очень красивой женщиной. – Пойдёмте, я покажу Вам, где Кит.

Объясняться с ней мне не пришлось – Ник уже вышел навстречу, в глазах его стояли слёзы.

– Мама, как ты меня нашла?

– Кит, дорогой! Маленький мой сыночек, – она крепко обняла своего найдёныша.

– Пойдём в дом, нам о многом надо поговорить, – Ник говорил строго и серьёзно, словно главным в этой семье был именно он, отбрасывая мамино представление о его маленьком возрасте.

– Я ничего не понял, – очнулся Марик, когда мы остались у самовара вдвоём. – Кто такой Кит? Откуда у Никиты взялась тут мама? Что ты об этом знаешь?

– Марк, если бы ты мне доверил свою тайну, то хотел бы, чтобы я её кому-нибудь рассказал? Даже очень важному для меня и близкому человеку?

– Нет, конечно, что за вопрос!

– Тогда, дружище, ты меня поймёшь. Я знаю ответы на твои вопросы, но рассказать не могу. Думаю, если Никитка захочет, он сам тебе объяснит.

Ещё долго мы попивали чай, не смея беспокоить спорившего о чём-то в доме Ника с родительницей. Наконец они вышли, весёлые и, судя по всему пришедшие к какому-то обоюдному решению.

– Извините, друзья, я вас не познакомил. Это моя мама, а это Гоша и Марик, – он представил нас друг другу. – И мы прямо сейчас уезжаем в город. Мне вас будет не хватать, но так уж получилось, извините, – Ник по очереди пожал наши руки.

– Спасибо вам ребята, что приютили моего сына, – улыбнулась нам мама друга. – Не переживайте, ещё увидитесь, мы вместе будем сюда приезжать в гости к дедушке. Верно, Никита? – она обняла сына и тот просиял.

Мы были и рады за друга, и в то же время расстроены его отъездом. А Марк ещё и сильно озадачен новой головоломкой про Кита.

– Как мы теперь будем тут одни, без Никитки? Я так к нему привык, – сокрушался Маркуша, глядя вслед уходящему товарищу.

– Так же, как и собирались вначале жить, вдвоём. Лучший способ не грустить – заняться делом. Как насчёт картошки? Полезешь со мной в подпол сегодня?

Памятуя своё первое, не слишком удачное погружение в подпол, в этот раз я серъёзно подстраховался. Мы нарядились в тёплые фуфайки, взятые с печки, набрали свечей, два коробка спичек на всякий случай, а за пояс я заткнул мешок для картошки. Взятой из амбара лестнице пришлось пройти проверку на прочность, прежде чем она опустилась одним концом на дно подвала. И в этот раз люк за нами случайно захлопнулся, но теперь по вине Марика, он случайно зацепился за край деревянной дверцы. Хорошо ещё, что не успели закопать мой лаз, оставленный с прошлого неудачного похода в подвал.

– Страшновато тут, – Марик осторожно оглядывался по сторонам, держа в дрожащих руках медленно тающую свечу. – Мрачно и пахнет водяными да лешими.

– Ого, да ты оказывается леших нюхал. И когда всё успеваешь?

– Не смешно, – Маркуша начал со скоростью автомата закидывать картошку в мешок. – Давай-ка поскорей закончим эту грязную работёнку и выберемся на солнышко. Бррр, ну и тени от этой свечи, прямо зоопарк с привидениями, – он передёрнулся от ужаса.

– Это ты ещё не сидел в темноте, как я. Хочешь, задую свечку, почувствуешь себя в моей шкуре?

– Даже не шути так, – Марк уже не кидал по одной картофелине, а сгребал её двумя дрожащими руками. – Всё, мешок полный, пошли скорей отсюда.

Мой бедный напуганный друг так быстро ринулся к манящему теплом и солнцем лазу, что не заметил, как мешок зацепился за большой ржавый гвоздь. Марик рванул затормозившую его поклажу, и картофелины дружно выкатились из образовавшейся в мешковине дыры.

– Что за день такой невезучий! Всё против меня, даже бездушная картошка! Ну уж нет, второй раз вы меня сюда не заманите, – Маркуша наклонился и стал набивать картошинами карманы фуфайки. – Гошка, помогай.

– Давай я лучше сбегаю домой за вторым мешком?

– Я тебя умоляю, давай просто возьмём несколько картошек и уйдём отсюда. Ещё немного, и я выйду на улицу поседевшим. Неужели не видишь, как мне тут страшно? Что мы, в самом деле, не проживём без овощей?

Делать нечего, придётся поскорей вылезать отсюда. Похоже, Марику и вправду не по себе. Карманы оказались совсем маленькими, но я быстро нашёл выход – стянул брюки, завязал их внизу и получил замечательный двойной мешок. Марк, опасаясь задержаться на лишнюю минутку, помог мне быстро его наполнить.

– Давай скорей, пролезай в эту дыру, – он подталкивал меня к выходу, – подам тебе твою картошку.

Мне было не впервой. Ловким ужиком я проскочил в знакомое отверстие, вытянул за собой штаны с картошкой и подал руку Маркуше.

Но то ли Марк был потолще меня, то ли полные карманы устроили ему неприятность, но оказавшись на свободе почти наполовину, он вдруг крепко застрял.

– Тяни, скорей тяни меня! Я уже чувствую, как кто-то холодный хватает меня за ноги, – Маркуша чуть не плакал.

Я схватил друга за обе руки и со всех сил потянул его на себя.

– Нет, так дело не пойдет, – я вытер пот со лба. – Давай-ка лезь назад, снимай фуфайку. Конечно, потом придётся долго отмываться от грязи, но выхода нет.

– Я не могу назад, – всхлипнул друг.

– Да ты не бойся так, всего на минуточку ведь. Разденешься, и сразу на волю.

– Ты не понял! Я не могу сдвинуться. Ни взад, ни вперёд. И там, в подвале, по моей ноге кто-то только что пробежал. Гошенька, спаси меня, придумай что-нибудь! – в больших умоляющих глазах друга стояли слёзы, и мой мозг бешено заработал.

– Никуда не уходи, я сейчас из дома снова залезу в подпол и подтолкну тебя.

– Нет, знаешь, у меня срочные дела. Не уверен, что дождусь, – Марик ещё попылся пошутить.

Я на ходу скинул мешавшую быстро передвигаться фуфайку, вбежал в избу и обалдел…

На нашем диване, удобно развалившись и закинув ногу на ногу, сидел хулиган Витя. Из окна за его головой бил я яркий солнечный свет, отчего большие отттопыренные уши казались прозрачными.

Громко чавкая, он закидывал в свой большой рот один за другим наши пирожки, оставшиеся от завтрака. От такой наглости я растерялся и замер у порога. Хулиган, увлечённый поглощением еды, не заметил моего появления. И тогда я решил воспользоваться этим преимуществом. Схватив попавшееся под руку полотенце, я разбежался, накинул его на голову наглому обжоре и, держа одной рукой за голову, второй начал мутузить со всех сторон, приговаривая на разные голоса:

– Гошка, держи его!

– Вали гада, Марик!

– Никитка, тащи лопату для хлеба, сейчас его в печи поджарим и самого съедим, – это я, наверное, переборщил, потому что под моим бешеным натиском Витя перестал сопротивляться и жалобным голоском заверещал:

– Ребята, не ешьте меня, я отработаю всю еду. Я что хотите для вас сделаю!

– Марк и Никита, можете идти. Будьте в огороде, позову вас, если этот облоежа разбуянится, – я выждал паузу, как если бы друзья на самом деле уходили и отпустил своего пленника.

Витя вскочил с дивана, сунул мне в руки оставшиеся пирожки, отошёл на безопасное расстояние и сказал:

– И чего сразу драться? По-хорошему могли договориться. Ну, что там за еду сделать надо?

– Пошли, застрялкина одного достанем. Я б и сам мог, но хочу проверить, насколько ты готов исправиться.

Марк, словно толстый дождевой червячок, всё ещё пытался выкрутиться самостоятельно, но все его шевеления были безрезультатными. За время моего отсутствия он не продвинулся ни на сантиметр.

– Ты где так долго бродишь? У меня голова зажарилась на солнцепёке, а ноги отморозило, – накинулся Марк на меня с упреками. – И кого это ты с собой привёл?

– Помалкивай, жучара, – грозным голосом я закричал на изумлённого Маркушу, из всех сил подмигивая ему обоими глазами.

Марик открыл было рот, чтобы достойно ответить на такую вопиющую наглость, но мои красноречивые жесты за Витиной спиной его остановили.

– Вот, Витя, посмотри, как мы поступаем с теми, кто ведёт себя неподобающим образом, – обратился я к хулигану. – Давай-ка, помоги мне лиходея вытянуть, он своё отсидел в яме, может с чистой совестью выходить на волю.

Я очень боялся, что Марк расколется и мой план не сработает, но друг наконец всё понял и даже решил мне подыграть:

– Да, я исправился! И больше никогда не буду оставлять кровать незаправленной. Я ведь уже два дня в этой яме на воде и хлебе, – всхлипывая, продолжать врать он. – Гошенька, миленький, вытащи меня! Я почищу хлев и постираю всю твою одежду, – тут Маркуша пустил слезу. Думаю, слеза могла быть настоящей, ведь зажатый в тесных тисках лаза мой любимый друг испытавал крайнюю степень неудобства.

– Ну и порядочки у вас, – бубнил Витя, таща вместе со мной Марика из западни. – Разве можно так с живыми людьми за какую-то незаправленную кровать? Я на такое наказание за съеденные пирожки не соглашаюсь.

– Не волнуйся, – успокил я хулигана, помогая отряхиваться освобождённому Маркуше. – Будет тебе твоё собственное наказание. Пройдёшь по деревне и зайдёшь в дом к каждой старушке, у которой хоть что-то украл с огорода, а я слыхал, что на это ты мастер. Так вот, извинишься за свои проделки и спросишь, чем помочь. Когда всем поможешь, считай – прощён.

– И бить больше не будете? – Витя явно ждал подвоха.

– Если вернёшь нашу одежду, не будем, – я показал на свои брюки, обтягивающие длинные ноги хулигана.

– Это я мигом! Всё сейчас принесу, в целости и сохранности, – прокричал он, вприпрыжку выбегая за ворота.

– Ничего себе! – очнулся Маркуша. – Что ты с ним такого сделал, что он как ведёт себя как отличник у доски? Не хулиган, а сладкий пряник.

– Посмотрел бы я на тебя, если б трое разозлившихся парней разом напали да отмутузили.

– Умеешь троиться? – удивился Марк. – Поделишься секретом?

– Ты зря не ходил со мной в театральную студию. Нас там учили на разные голоса говорить. И сегодня это умение пригодилось. Пришлось быстрее, чем обычно поработать кулаками и голову хулигану закрыть полотенцем, вот он и принял за чистую монету этот фокус – решил, что нас было трое.

Не успел я договорить, как вернулся Витя с ворохом нашей одежды. Он всё ещё осторожно оглядывался по сторонам, видимо, опасаясь нападения со стороны нашей банды.

– Так я пошёл помогать старушкам? – на всякий случай он спросил разрешения уйти.

– Как, ты ещё здесь? – нарочито грозно переспросил я. – Быстро за работу!

Как только хулиган испарился, Маркуша недвусмысленно начал намекать, что я слишком задержался с приготовлением обеда. Пришлось срочно топить печь и чистить картошку, чтобы мой ненасытный товарищ не умер с голоду.

Пока я суетился у печи, Маркуша шастал по дому, засовывая свой любопытный нос во все углы.

– Что-то потерял? – не выдержал я его мелькания.

– Как что? Клад! Или ты забыл про ключик? Ищу, что бы он мог открывать. Правда, пока безуспешно.

Мне надоело, что Маркуша мешается под ногами и мельтешит и перед глазами, и я посоветовал ему начать поиски со второй, холодной комнаты. Он согласился, ещё несколько раз пробежал мимо меня и, наконец, притих за закрытой дверью.

Увлечённый приготовлением пищи, я и позабыл про Марика, пока он не завопил во весь голос:

– Гошка, срочно бросай все дела, дуй ко мне! Я, кажется, что-то нашёл.

Закрыв печку залонкой и вытерев руки, я неторопясь зашёл в холодную комнату, думая про себя: «Ну что тут можно интересного найти? Только отвлекает меня от работы своими глупостями».

Но, как оказалось, поторопиться стоило. Юный следопыт Марик обнаружил вход на чердак и теперь стоял на верхней ступени лестницы, балансируя на одной ноге, а вторую пытаясь забросить выше.

– Что копаешься? Подсади меня скорей, самому не забраться, а здесь явно что-то интересное.

Ловким паучком я вскарабкался по ступеням, подтолкнул Маркушу в чердачную темень и следом за ним подтянулся сам.

Через крохотное круглое оконце пробивался тонкий пучок света, в котором кружилась и плясала вековая пыль. Пол чердака был застлан посеревшей от времени соломой, а посреди помещения стоял один-единственный предмет – высокий сундук с навесным замком.

Было видно, что Марка распирает от гордости и самодовольства, и я решил ему подыграть:

– Высокочтимый и многоуважаемый Марк! За Ваш бесценный вклад в нелёгкое дело кладоискательства торжественно вручаю Вам ключ, дабы Вы первым смогли вкусить плоды Ваших трудом, – я вытащил ключ из кармана и протянул его Марику, добавив, – если, конечно, он подойдёт.

Дрожащими руками Марик всунул ключ в замок, тот со скрипом повернулся и… открыл нам доступ к содержимому сундука.

– Есть! – восхищённо прошептали мы одновременно.

Крышка сундука легко открылась, словно ждала, что кто-то придёт и избавит её от необходимости укрывать содержимое.

Сам клад был накрыт толстым ватным одеялом, а сверху лежала пожелтевшая от времени записка. Я прочитал её вслух:

«Эти ценности были спрятаны во время раскулачивания. У меня не осталось родственников, поэтому завещаю поделить их между жителями деревни. Тому, кто найдёт тайник, полагаются в награду три любых вещи. Варвара Смолина».

– Ничего себе, история, – сказал я вслух.

– А что такое раскулачивание? – шёпотом спросил Марик?

– Это когда в начале двадцатого века у богатых отбирали имущество.

– Как отбирали? Зачем?

– Долгая история. Если коротко, то большевики решили, что станет лучше, если не будет ни бедных, ни богатых и произвели революцию. У богатых имущество отобрали, многих выслали в Сибирь или расстреляли. А тут, видишь, кто-то часть этого имущества припрятал… А Варвара – это, похоже, та женщина, по которой мы носы сверяли. Но давай уже скорей посмотрим, что спрятано под одеялом.

Сундук оказался под завязку набит добром – серебряные чашки, блюдца и столовые приборы, сказочные расписные подносы, десяток холщовых мешочков с монетами, а на самом дне притаились картины в золочёных рамах с яркими цветами и великолепными деревенскими пейзажами. Марик от каждой новой вещи приходил в такой поросячий восторг, словно это были подарки на его день рождения.

Поднять и отнести вниз всё это богатство сразу нам оказалось не под силу, пришлось сделать каждому по десять заходов, сделав лишь небольшой перерыв на обед. В доме не нашлось подходящих мешков, и пришлось нам сокровища носить вёдрами. Самым сложным оказалось преодолевать лестницу, держа в одной руке тяжёлый груз.

Вскоре весь пол в избе был заставлен: драгоценные жемчужные нити и золотые цепочки змейкой извивались среди серебряной посуды, а на бабушкиной кровати лежали горки высыпанных из мешочков старинных монет. На стареньком продавленном диване разместилась целая галерея прекрасных живописных картин. Одна из них будоражила моё воображение.

– Марк, взгляни-ка сюда, тебе этот пейзаж ничего не напоминает?

– Что тут? – друг взял пейзаж в руки и подошёл поближе к окну, подставляя полотно последним лучам заходящего солнца. Клад отнял у нас целый день, но мы были так увлечены, что время пролетело незаметно.

– Тебе не кажется место на картине знакомым? – я показал на низенькую избушку, изображённую на заднем плане.

– Очень напоминает домик ведуньи. И лес на том же месте, и холм. А это тёмное пятнышко похоже на Мурку, как будто она спит в траве.

– Мне тоже так кажется. Давай, этот пейзаж возьмём себе, нам же полагается три вещи.

– Я не против. А ещё две какие? – осмотрелся Марик.

– Не две, а одну. Не забывай про чёрный жемчуг, которым пришлось расплатиться за воду в пустыне, – я на минуту задумался. – А знаешь, так же сильно, как эта картина, мне ничего не нравится, поэтому выбирай сам.

Не долго думая, Марик из кучи ценных вещей выбрал одну – серебряные круглые часики на цепочке.

– Эти ходики мне сразу приглянулись, ещё на чердаке, – друг был доволен как слон и весь сиял. – А что будем делать с остальным? Как поделим клад на всю деревню?

– Ник говорил, что в деревне двадцать дворов, так давай поделим это всё на двадцать кучек и раздадим.

– Устроим собрание в деревне и всё объясним?

– Нет, эта идея мне не очень нравится, – я представил себя выступающим перед толпой деревенских жителей, и мне стало не по себе. – Давай лучше напишем записки.

– Отличная идея, у меня в рюкзаке как раз есть тетрадь и ручка.

Пока я раскладывал кучками ценности, Маркуша строчил записки. Я взял одну из бумажек и прочёл: «Дорогие бабушки, это вам клад от кулаков». Да уж, не слишком информативно, но переписывать некогда, на улице почти стемнело.

Чтобы поскорее управиться с раздачей сокровищ, мы поделили территорию. Я свои десять мешочков разносил справа, а Маркуша должен был облагоденствовать левую часть деревни.

Вернувшись домой, я чувствовал приятную усталость и моральное удовлетворение – наконец-то смог сделать что-то полезное и для бабы Матрёны, которую напугал, когда залез к ней ночью в окно.

День 9

Этот день начался с визитов. Мы только успевали открывать дверь и провожать гостей. Сначала пришёл Никиткин дедушка. Забрал своих животных, порасспрашивал нас про Кита, поблагодарил за помощь и ушёл. Следом за ним явился высокий строгий электрик. Он сообщил, что электричество восстановлено, проверил счётчик, попросил расписаться и оставил книжечку с квитанциями на наш адрес. Не успел я проводить дядечку, как явился ещё один посетитель. Смешная, вся круглая, с ямочками на щеках, рыжеволосая девушка спросила:

– Тут Гергий Дядечкин проживает? – я кивнул, и девушка протянула мне белый конверт. – Вам письмо из зоопарка, – почтальонка звонко захохотала, запрокинув голову. – От какого-то кита.

– Китов в зоопарке не держат, – я обиделся за Никитку и взял белый конверт из рук смеющейся невоспитанной работницы почты.

– Кто там ещё к нам пришёл? – высунулся из окошка любопытный Марик. Он как раз чистил зубы и выглядел смешно с измазанным белой пеной ртом и зажатой в зубах щёткой.

– Почта, молодой человек. Но вам писем нет, ещё пишут, – почтальон помахала рукой и пошла дальше.

– Бросай все свои дела, Маркуша! Давай вместе от Никитки письмо прочитаем, – позвал я друга на улицу.

Пока Марик полоскал рот, я изучил конверт. Что-то в адресе получателя показалось странным, но я не успел переварить эту мысль, потому что прискакал Маркуша. Он на ходу пытался одеть брюки и смешно при этом подпрыгивал.

Почерк у Кита оказался ровным, крупным и понятным. Читать – сплошное удовольствие.

– Мои дорогие друзья! – начал я чтение вслух. – Пишу вам со станции, у нас целый час до отхода поезда. Знаю, что вы обо мне волнуетесь, поэтому решил сразу написать и всё рассказать. Гоша, ты знаешь, что я переживал за свою маму, не знал, где она и как о себе сообщить. Оказывается, она не уехала ни в какую Америку, а весь этот год искала меня. А вчера ей приснился сон, что искать меня нужно в Мужиках, и, к счастью, оказалась всего одна деревня с таким названием. Я так думаю, что сон – это работа нашей знахарки, не иначе. Теперь у нас в семье всё будет по-другом, я уверен. Мама поняла, как трудно мне жилось и обещала, что теперь всё изменится. Она даже стала называть меня Никитой. Завтра мы пойдём в ЗАГС и поменяем имя официально. Ребята, я буду очень по вам скучать. Надеюсь, ещё увидимся. На обратной стороне мой адрес, пишите! P.S. Гоша, я знаю, ты человек слова. Но теперь можешь мою историю рассказать Марику.

– Не понял! – Маркуша даже привстал. – Мужики? Какие ещё Мужики?

– Мужики? – я настолько был озабочен судьбой нашего друга, что никаких мужиков не заметил и огляделся по сторонам.

– Вот, читай, – Марик ткнул пальцем в текст, – «искать меня нужно в Мужиках». Но он ведь был не в Мужиках, а в Ужиках? Что же он, год жил в деревне и даже названия не запомнил?

– В голове у меня как будто что-то сверкнуло. Я сватил конверт и судорожно начал читать адрес получателя. Му-жи-ки! – упавшим голосом я произнёс вслух по слогам название деревни.

– Что ещё за шуточки? – Маркуша совершенно растерялся. – Пока мы тут жили, деревеньку переименовали?

– Погоди, надо кое-что проверить, – на негнущихся ногах я зашёл в дом, взял в руки книжечку с квитанциями за электричество и прочитал внимательно несколько раз адрес абонента «деревня Мужики».

Внутри у меня всё похолодело, руки задрожали, ноги подкосились и я, ошарашенный, плюхнулся на диван.

– Ну чего ты так разволновался? В конце концов, какая разница, как называется деревня? – попытался меня успокоить зашедший Маркуша. – Кому-то название не понравилось, переименовали, ничего страшного не случилось.

У меня в голове словно злая разбуженная пчера роилось страшное подозрение, и был только один способ его проверить. Чтобы не волновать Марика раньше времени, я поручил ему полить грядки, а сам быстрым шагом поспешил на край деревни, к тому самому упавшему столбику с названием.

Склонённая деревянная ножка потрескалась и раскрошилась от времени. Никто не знает название деревни лучше, чем этот древний указатель, осталось раскопать почти вросшую в землю табличку.

Стирая пальцы в кровь, я отбрасывал в стороны кусочки земли и мелкие камушки. Железная табличка с облупившейся краской плотно вросла в землю. Видимо, прошёл не один год с тех пор, как она упала. Плотная земля поддавалась с большим трудом, и вскоре моё терпение закончилось. Немного расшатав столб, я ухватился за него, что было сил рванул и привёл в вертикальное положение. Вот он, этот волнительный момент. Сейчас я узнаю всю правду. Было немного страшновато, но я взял себя в руки. Сел на землю, медленно поднял голову и осторожно посмотрел на судьбоносную надпись. Правда, хоть и была ожидаема, огорошила меня так, словно кто-то ударил ведром по голове. Чёрным по-белому, большими русскими буквами табличка гласила: «Мужики».

– Что же мы натворили! – произнёс я вслух. – Приехали в другую деревню, нагло поселились в чужом доме… А как же моя бабушка? Она ведь с ума сходит, разыскивая меня.

Как ужаленный заяц я подскочил и рванул к дому.

Маркуша выполнил задание по поливке и загорал на мягкой травке у дома, с наслаждением высасывая сладкий нектар из тычинок клевера.

– Марик, ты только пока лежи, не вставай, а то упадёшь, – решил я подготовить друга.

– Говори, – весь напрягся он.

Я зажмурился, опасаясь непредсказуемой реакции Маркуши и на одном дыхании скороговоркой выпалил:

– Мы перепутали деревню. Это действительно чужие «Мужики», я откопал табличку и обнаружил, что там на одну букву больше, чем мы увидели, когда приехали сюда. Марк, мы совершили серьёзное преступление – незаконно забрались в чужой дом, и я даже не знаю, что нам за это будет, если кто-нибудь узнает.

Я осторожно приоткрыл глаза, ожидая увидеть упавшего в обморок друга, но передо мной никого не было.

– Вдруг из окна высунулась растрёпанная говорящая голова и проверещала:

– Гошик, чего ты копаешься? Помоги скорей собрать вещи. В любую минуту могут появиться настоящие хозяева, и тогда нам не сдобровать!

– Да уж, Маркушенька, тут я с тобой согласен полностью, – пробормотал я, вбегая в избу.

Мы собирали по углам всё своё барахлишко так быстро, словно разозлённая хозяйка дома уже стоит в пороге и грозно смотрят на нас, держа в руке широченный кожаный ремень.

– Гошка, а как же наша Мурочка? Куда мы её денем?

– Вернём соседке. Вообще надо постараться всё оставить так, словно нас тут и не было.

Пока Марк закрывал ставни, я погладил на прощание печку, закрыл дом и вышел на крыльцо.

Мурка стояла во дворе и, подняв морду, смотрела на меня грустным понимающим взглядом. Пока никто не видел, я крепко обнял её за шею и чмокнул в ухо. Коза мекнула и ласково боднула меня в ответ.

Соседская старушка копалась в огороде и нам снова пришлось долго звать её. Наконец бабуля подошла и, глядя на мой чемодан и Мурку, спросила:

– Ну чаво, вяртаете козу? Не осилили жисти в дяревне-то?

– Бабушка, извините, у нас просто срочные дела появились, – оправдывался Маркуша. – Незамедлительно нужно уехать.

– Ну пущай покуль снова у мене живёть. Доброй дороги, – бабулька взяла у меня из рук ключи от дома, верёвку и ушла.

Всю дорогу до станции у Маркуши глаза были мокром месте. Мне тоже было жаль уежать из гостеприимных «Мужиков», но приятно согревала мысль о терпеливо ждущих нас «Ужиках».