Текст книги "Восьмой ангел"

Автор книги: Наталья Нечаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– А в телескоп?

– И здесь – облом! Феба отражает всего лишь три процента света.

– Так, может, это и есть корабль пришельцев? – Ольга вскочила с места. – Господи, сколько на свете всего интересного, а мы живем, как… Макс, знаешь, что меня больше всего огорчает?

– Что ты не можешь снять программу на Фебе?

– Именно! Что жизнь – такая маленькая, а вокруг столько интересного! Я уже вижу, как сделаю этот фильм! Все! Возвращаюсь, пишу заявку!

– А что заявлять будешь, Мали или сразу Сириус? – расхохотался Макс.

– Все! – Ольга запустила в собеседника подушкой. – Знаешь ведь, я теперь только об этом и буду думать! Змей-искуситель!

– Вот-вот, – со смехом увернулся от подушки мужчина. – По догонским мифам, пришельцы, которые их навещали и все эти невероятные знания им оставили, тоже были в форме рептилий. То ли змеи, то ли дельфины. А змей, кстати, у многих этносов именно символом Сириуса считался! – И он, отбросив подушку, легко поднял Ольгу с кресла и опустил на кровать. – Ну, теперь ты меня отпускаешь? Как своего личного специального корреспондента?

Ответить девушка не смогла, потому что рот ее оказался моментально запечатанным ласковыми жадными губами, а через секунду и вовсе забыла, что был задан какой-то вопрос. Впрочем, и сам Макс забыл о нем практически мгновенно, как только ощутил языком невероятно зовущий вкус любимой, как только прикоснулся к ее гибкому, хрупкому телу.

Глава 2

Рощину повезло. В уютном и чистом купе экспресса «Мурманск-Москва» он оказался один. Полупустой вагон – штука для московского поезда удивительная – его очень обрадовал. За сутки с лишним будет возможность еще раз все продумать, просчитать до мелочей все шаги и возможные сложности, чтобы на этот раз уже ничто не помешало довершить до конца его дело. Которое он так бездарно завалил, недооценив способностей этой белобрысой мартышки – Ольги Славиной и своего давнего друга – Максима Барта. Бывшего друга.

С тех пор, как он вылез из-под завала у безымянного озера на Сейв-Вэре, прошло больше месяца. Последние две недели, как только его выпустили из больницы, он каждый день с самого утра уезжал на тот же Сейв-Вэр. Брал с собой только термос с одной ему ведомой крепкой настойкой из трав, и сутками, несмотря на выкрутасы погоды, не обращая внимания ни на дождь, ни на ветер, ни на жару, которая случилась дважды и чуть не спалила его на каменной сковородке одного из сейдов, проводил время среди камней. Жадно забирая у них утраченную силу, наращивая духовную и физическую мощь. Становясь таким же камнем. Серым, незаметным, сливающимся с привычным и родным пейзажем каменного города Сейв-Вэр.

Он плохо помнил первые дни там, под завалом. Когда вдруг неожиданно пришел в себя, обнаружив, что жив, сил хватило только на то, чтобы открыть один глаз. Второй заплыл сплошным кровавым месивом и на призывы хозяина не откликался. Впрочем, и на призывы сил особенно не было. Поэтому руки, ноги, да и все остальное сильное тренированное тело несколько дней не ощущались вовсе, и Рощин, приходя в себя на редкие болезненные минуты, поначалу решил, что сломал позвоночник, оттого и обездвижел. И уже стал осознанно ждать смерти. Но в одну из таких минут у него вдруг мучительно зачесалась нога, он инстинктивно дернулся, чтобы унять зуд, и понял: тело слушается. И тут же пришло непреложное знание: он будет жить. Сейды в который раз не дали ему погибнуть. Значит, его миссия на этой земле еще не окончена. Значит, он обязан завершить начатое до конца.

С того мгновенья он не беспокоился больше ни о чем. Ни о ранах, ни о беспамятстве, накрывающем его стремительно и неожиданно, ни о возможной гибели от голода или от жажды. Он знал: раз сейды оставили его жить, они же его и спасут. Камни сами, без его участия, сделают все, чтобы он смог выйти из своего скального склепа и сделал, наконец, то, для чего и был предназначен.

Ему казалось, что он пролежал под завалом дня три, от силы – пять. Оказалось – три недели. От камней снизу шло удивительное тепло, не давая замерзнуть, в щель между двумя глыбами, закрывавшими его каземат сверху, постоянно струился тихий ручеек живой холодной воды, которой можно было легко напиться, просто вытянув язык. Поначалу он вознамерился достать до воды губами, но они не слушались, и Рощин уже решил, что умрет от жажды, но потом кто-то умный, гнездящийся в его же голове, посоветовал просто высунуть язык. Влад послушался, и холодная, чуть пахнущая серой вода послушно потекла в рот по удобному желобку языка.

Потом тот же умный скомандовал, что он залежался и пора выбираться. Рощин попробовал руки, ноги, шею – все двигалось. Болезненно, практически со скрипом, как заржавевшие железные шарниры, но двигалось! Только тогда он рискнул оглядеться.

Расщелина, куда его снесло при падении с вершины скалы, оказалась и вправду очень похожей на могилу: почти правильный параллелепипед. Как раз под рост Рощина. Внутри было довольно светло. Представления о времени Рощин не имел, да и неважным это представлялось в период полярного дня.

Ровная гранитная плоскость снизу, две отвесные плиты по бокам, аккуратно вставшие крышей два ровных камня сверху. Как раз те, что летели вслед за ним во время обвала. Последним, что он помнил из своего смертельного полета, и были эти камни, спешащие вслед за ним, чтобы догнать и размазать его тело по скалам. А оказалось, что именно они его уберегли, надежно отгородив от остального камнепада…

Рощин, кряхтя, развернулся на живот и увидел прямо перед собой довольно широкий просвет. Пожалуй, если постараться, в него можно и протиснуться. Однако переворот на живот отнял слишком много сил, и Влад забылся. А когда вновь открыл глаза, обнаружил, что «за окном» – так он про себя назвал лаз наружу – стемнело.

Не может быть! – поразился Рощин. – Верно, просто погода испортилась, небо заволокло!

Но из щели тянуло очень теплым воздухом.

Только тут пленник сообразил, что провел в каменной могиле не меньше двух недель. Значит, уже август, и ночи стали темными…

На следующий день голос сказал ему: давай! Рощин с сомнением оглядел «окно»: голова вряд ли пройдет… Протянул руку, попробовав на ощупь, насколько плотно сидят камни, отгораживающие его от воли и жизни. Попытался сдвинуть один, всунувшийся острым углом прямо в его склеп. И как только коснулся его растопыренной пятерней, немедленно ощутил, что рука налилась свинцовой силой, и эта сила требует, чтобы он воспользовался ею тотчас!

Влад двинул ладонью, принимая тыльной ее стороной поток мощного и стремительного содействия, камень заскрипел, как дурно смазанная дверь, и соскочил с ложбинки, в которой плотно сидел. «Окно» открылось синей яркой трапецией. Вид из «окна» был восхитительный: спокойное, ласковое озеро и зеленые сопки.

Рощин вывалился из многодневной могилы, отлежался на камнях, отдыхая, и потихоньку, экономя силы и движения, за несколько часов добрался, долез, дополз до края скальной гряды.

* * *

Солнце сместилось еще немного влево, и его требовательные лучи уперлись в спину множественными горячими перпендикулярами. Ольга нехотя переползла под пальмовый зонтик, волоком перетащила легкий пластиковый лежак с полотенцем, глотнула теплой минералки.

Скучно. Даже нет, не скучно – тоскливо. Макс уехал всего-то час назад, а она уже успела соскучиться. Просто смертельно. Зачем согласилась остаться, спрашивается? Сейчас бы вместе подъезжали к аэропорту, потом бы вместе ждали самолетов. Она – в Москву, он – в Париж. Да какая разница – куда? Главное, что вместе! Еще несколько часов. Потом – минут. Потом Макс бы все равно улетел, потому что рейс в Париж на целых два часа раньше ее, московского. Но ведь его могли и задержать? Такое в курортных аэропортах сплошь и рядом! И тогда бы он ее провожал. И было бы легче…

А так… Целую неделю без него!

За последние два с половиной месяца, с тех самых пор, как он вошел к ней в больничную палату и она вдруг поняла, что совершенно не может без этого мужчины жить, они не расставались ни на минуту.

Ни там, в Мурманске, в больнице, где они провели почти три недели: Ольга с серьезным сотрясением мозга, ушибами и нервной горячкой, когда ее бросало из сорокаградусного пламени температуры в ледяную бездну озноба, а Макс с переломом руки, которая все никак не хотела срастаться, и тоже – с температурными скачками. Ни потом, уже в Москве, дома у Ольги, где они вместе коротали ее больничный. Она все время рвалась на студию, все время хотела поскорее начать отсматривать материал и монтировать программу об их страшном путешествии по Кольской тундре, но как только подходила к компьютеру, дикая боль скручивала мозги так, что из глаз лились слезы, и врач сказал, что в ближайший месяц – никакой работы. Отдых и восстановление.

Странно, но и выздоравливать они с Максом начали практически одновременно: поехали к нему в Питер, и там, именно в тот день, когда его руку освободили от гипса, Ольга впервые смогла сесть за компьютер. На целых десять минут! Потом они снова вернулись в Москву и улетели сюда, в Турцию, а вернее, туда, куда можно было взять путевку без всяких проблем. Честно говоря, им обоим было совершенно все равно, куда ехать. Лишь бы вместе.

За неделю моря, покоя и солнца Ольга практически пришла в себя. И головные боли уже не мучили, и температура скакать перестала, вот если б еще прекратились эти жуткие сны… Собственно, именно из-за того, что ей так помогло море, Макс и уговорил ее остаться на весь срок путевки, то есть еще на неделю.

– Ну зачем ты сейчас поедешь? – увещевал он. – Не хочу я, чтобы ты в Москве одна была. Тут – спокойно и безопасно, спи, ешь, купайся. А вернешься домой – как раз и я прилечу.

Уговорил. Зачем? Да она с ума тут сойдет. Без него. Будет, как вот эти пальмы… Растением. Или как фикусы… Вон они какие громадные, как баобабы… Или как эти, розовые… в Египте чай еще из них делают вкусный… Какаду… Каранду… Каркадэ, во как… Странное название, будто ворона каркает… Или это только в Египте – каркадэ, а здесь что-то другое? Просто цветки похожи?

Тут на близком розовом кусту, прямо в цветах, неведомо как оказалась черная московская ворона, у которой вдруг вырос желтый попугайский хохолок, а из хвоста полезли яркие зеленые листья, которые на ощупь – Ольга проверила – оказались настоящими перьями. Ворона весело подмигнула девушке ярким голубым глазом и отчетливым басом сказала:

– Извините, я вам не мешаю?

– Кыш, – отмахнулась Ольга. – Лети на свой Сириус. Я не возьму тебя в программу.

– Что? – ехидно осведомилось пернатое создание. – Я именно за программой и прилетел!

Оказывается, это не ворона, а ворон…

– Кыш! – отгоняя нахала, девушка сильно махнула рукой, да так, что просто мазнула ладонью не успевшую вспорхнуть тяжелую птицу по гладкому боку.

Ворон перехватил ее руку.

– Ой, – испугалась Ольга.

И тут же увидела рядом с собой совершенно незнакомого мужчину. Черноволосого, загорелого, а может – смуглого, не разобрать, заинтересованно и пристально разглядывающего ее в упор.

– Ой, – еще раз повторила Ольга, осторожно высвобождая из ладони незнакомца свои пальцы. – Я вас во сне задела? Извините, пожалуйста…

– Ничего, – широко и белозубо улыбнулся тот. – Я просто не сообразил, что вы спите. Странно, глаза у вас были открыты. Я заговорил, вы – ответили, а потом раз – и прямо по лицу. За что? Вроде бы ничего неприличного я и не предлагал…

– Ох, – еще больше смутилась девушка, наконец-то поняв, что произошло. – Простите. Я задремала… Сон приснился. Я не хотела…

– Не извиняйтесь, – снова улыбнулся мужчина. – У моря так славно спится! Хотите холодного каркадэ из бара?

– Каркадэ? – удивилась Ольга. – Нет, не хочу. Вот этот самый Каркадэ мне и приснился!

– Растение или чай?

– Ворона! – объяснила девушка.

Мужчина явно ее не понял, это было видно по чересчур вежливой улыбке, но уточнять не решился.

– Может быть, познакомимся? – Он снова ослепительно, почти профессионально улыбнулся. – Андре.

– Андре? – Ольга удивилась. – А почему не Андрей? Вы ведь русский?

– Не совсем. По рождению – француз, живу в Англии, а вырос – в России.

– Надо же, – девушка качнула головой, – какая богатая биография! А я – Оля.

– Славина, – уточнил собеседник. – Известная журналистка. Я – ваш верный и давний поклонник. А ваш спутник, он уехал?

– Макс? Да, только что…

– Значит, вы остались одна. Скучаете? Может быть, поскучаем вместе? – с легкой игривостью, почти шутливо поинтересовался Андре.

– Мне не скучно! – с удивленным вызовом ответила девушка.

Отчего-то в одну секунду стало неприятно и неуютно. Словно этот незнакомый красавец бесцеремонно влез в их с Максом жизнь. Хотя… Что он такого сказал? Обычные слова, ну, чуть развязные, так и они не на официальном приеме… Увидел, что девушка скучает, решил одиночество скрасить. Что еще на пляже делать?

Мужчина, однако, мгновенно уловил ее реакцию.

– Ольга, ради бога! Ничего плохого! Я бы и раньше подошел, уж очень хотелось с вами познакомиться, но ваш верный мавр ни на секунду от вас не отходил.

– А теперь, значит, вы решили, что дорога свободна? – нахмурилась Ольга, совершенно забыв о своих же пляжно-толерантных рассуждениях.

– Ну, поговорить-то мы можем? – не унимался новоиспеченный знакомец. – Представляю, сколько вы всего знаете!

– Я сюда приехала отдыхать, извините, а разговоров мне и на работе хватает. – И Ольга, сама не понимая, что с ней происходит, совершенно невежливо отвернулась от собеседника, давая понять, что разговор окончен.

Андре нарочито громко вздохнул:

– Надеюсь, к вечеру ваше настроение чуточку улучшится.

И, не дожидаясь ответа, отошел. Ольга это поняла по легкому шуршанью песка.

* * *

Отчего-то этот короткий разговор весь день не выходил из головы. Осадок, оставшийся после него, был таким, что все время хотелось поморщиться и сплюнуть мгновенно заполнявшую рот горьковатую слюну. Словно сам разговор, незначительный, неважный, был всего лишь оберткой, а под ней, надежно упрятанное, хранилось что-то еще. Главное, скрытое, неприятное и даже опасное.

Ну, хватит! – сама себе приказала Ольга, когда смуглое лицо появилось в голове очередной раз. – Что за новости? Попытался мужик скрасить свой отдых, что тут ненормального? Тебя узнал. Тоже – естественно. Отшила – и правильно сделала. Успокойся и сходи на ужин! Обещала Максу есть за двоих? Вот и давай! Он, наверное, скоро в Париж прилетит, позвонит. Сразу по голосу догадается, что что-то не так. А что – не так? Сама не знаешь? То-то и оно! Все. Без фокусов! – Девушка строго погрозила пальцем своему отражению в зеркале. Загорелому, голубоглазому, с белыми выгоревшими ресницами и пятнисто-розоватым обгоревшим носом. И тут же весело фыркнула. – Ну, полюбовалась? Красавица! Нефертити! Да этот Андре точно только поговорить хотел! Смотреть ведь не на что!

За ужином она то и дело вертела головой, пытаясь разглядеть в гомонящей веселой толпе ресторана знакомое смуглое лицо. Отчего-то представлялось очень важным увидеть, что Андре – здесь, а не прячется, к примеру, в олеандровых зарослях возле ее бунгало. Увы, чернокудрый красавец в досягаемости не обнаружился, и от этого почему-то снова стало тревожно. Словно кто-то колол острой тонкой иголкой в мочку уха. И не больно, и не обращать внимания не получается – саднит.

Девушка уже выходила из ресторана, когда кто-то легонько тронул ее за плечо.

– Ольга, добрый вечер!

Он.

– Прогуляемся? Жара спала, скоро звезды появятся. Вы же хотели увидеть Сириус?

– Откуда вы знаете? – выдохнула Славина.

– А я про вас вообще много знаю, – весело, даже заговорщически усмехнулся странный француз. – Хотите, устрою вам заказ на ваш будущий фильм о догонах от Би-Би-Си? Или от Эн-Би-Си?

– Что? – Ольга настолько поразилась, что покорно дала себя взять под локоть и совершенно не заметила, как спутник ловко и очень уверенно повлек ее со ступенек ресторана в узкую цветочную аллею, темную и безлюдную.

– Да-да, все это реально, – ласково шепнул он ей прямо в ухо. – Вы очень смелая и талантливая журналистка, таких немного. Я бы с удовольствием выступил в роли вашего протеже. – Он прижал Ольгин локоть к своему горячему боку. – Это – слава! Это – деньги, большие деньги!

– Да вы что? – оттолкнула девушка навязчивое тело, останавливаясь под бледным фонарем. – Вы – сумасшедший?

– Ничуть, – спокойно ответил спутник. – Просто у меня к вам важное дело.

– Да отстаньте вы от меня! – Ольга резко вырвала руку, развернулась, чтобы уйти, но немедленно была остановлена быстрым болезненным рывком.

Француз властно и жестко схватил ее за плечо, снова развернул к себе.

– Я же сказал, у меня к вам дело. Выслушайте. – И, упреждая новую Ольгину попытку вырваться, металлическими пальцами сжал локоть. – Придется выслушать. Мне нужна ваша программа.

– Вы – точно ненормальный, – уже спокойнее вздохнула Ольга. – Какая программа? Я в Мали не была ни разу! Ни одного кадра не сняла!

– Причем тут Мали? – отмахнулся француз. – Я говорю об Арктиде. О вашей мурманской программе. О сейдах.

– Что? – У Ольги перехватило горло. Как тогда, в пещере магистра, когда она вдруг поняла, что тот – безумен. – Что? Откуда… вы…

– Неважно. Я покупаю у вас программу и все съемки. Все. До последнего кадра. И права на них.

– Но программы нет, я ее еще не делала.

– Неважно. Будем считать, что она готова. Я плачу. Много.

– Вы что? – Ольга, наконец, опомнилась. – Да кто вы такой, в конце концов? Отстаньте от меня! Сумасшедший! – попробовала, было, снова вырваться из цепкого захвата, но тут же поняла – не выйдет. – Отпустите меня! Я закричу!

– Зачем? – пожал плечами француз. – Разве два умных человека не могут договориться без крика?

– О чем?

– Я предлагаю вам, – раздельно, почти по слогам начал навязчивый спутник, – продать весь рабочий материал программы об Арктиде. За очень хорошие деньги.

– Но это – собственность первого канала, – растерянно сказала Ольга. – Как это – продать?

– Боже мой, – укоризненно качнул головой Андре, – какие пустяки! Скажете, что все съемки погибли. После того, что с вами произошло, этому только обрадуются…

– А зачем эти съемки вам? – наконец сообразила спросить Славина.

– Не знаю, – спокойно пожал плечами француз. – Это – не мое дело. Мне поручено лишь договориться с вами. Я приехал сюда ради этого.

– Но кто вас послал?

– Какая разница? За те деньги, что я хочу вам предложить, вы задаете слишком много вопросов. Не хотите узнать, во что вас оценивают?

– Нет, – Ольга снова попыталась вырваться. На сей раз это получилось легко. Оказывается, француз вовсе ее не держал. Уже не держал. – Прощайте. – И она развернулась.

– Ольга, вам лучше согласиться. Для вашего же блага.

– Вы мне угрожаете?

– Обязан предупредить. Вы мне симпатичны. А потом, вы очень талантливы, а я питаю слабость к талантам. Подумайте. Вам все равно не дадут выпустить эту программу. Ни при каких условиях. Так не лучше ли получить за работу деньги? Большие, повторяю, деньги.

Ольга вдруг поняла, что прервать этот безумный разговор можно единственным способом.

– Сколько времени у меня есть, чтобы подумать?

– Вечер. И ночь. Рано утром я улетаю. – Он насмешливо приподнял Ольгин подбородок. – И постарайтесь вспомнить, что в вашей красивой черепушке, кроме страха и упрямства, есть еще и мозги. Причем весьма неплохие!

Резко опустил руку, так, что девичья голова от неожиданности сильно дернулась, сделал едва уловимое стремительное движение в сторону и мгновенно исчез в цветочных зарослях.

Славина ошалело оглянулась: никого.

Цветы, фонарь, звезды. Да как много! Где-то среди них – Сириус… Сириус. А откуда этот Андре знает об их утреннем разговоре с Максом? И о том, что она решила снимать программу о догонах? Кто он вообще такой? Откуда взялся? Стоило Максу улететь, и вот…

Ольга еще раз оглянулась и сначала медленно, потом быстрее, а через секунду уже откровенной рысцой припустила к собственному бунгало. Заскочила внутрь, защелкнула замки на окнах, развернула плотные жалюзи, тщательно заперла дверь. Немного подумала. Кряхтя и отдуваясь, с трудом, но все же умудрилась засунуть тяжелую ножку стула в дверную ручку, создав, таким образом, импровизированный, но очень надежный дополнительный запор. Погасила верхний свет, оставив у кровати лишь мерцающий ночник, и юркнула в постель. Не раздеваясь.

* * *

Страшно. Очень. Почти так же, как тогда, в каменном мешке, где Рощин замуровал их с Максом. Но там был Макс. А здесь она одна. И тишина. Тоже такая же, замораживающая своей абсолютностью, как и там.

Ольга попробовала читать – никак. Глаза скакали по строчкам, а мозг не мог связать воедино ни одной фразы. Тем более – осмыслить.

Господи, ну почему она не уехала вместе с Бартом? Почему? Хотя уж если этот Андре, или как его там на самом деле, нашел ее здесь, то уж в Москве…

Ему нужна ее программа об Арктиде. Зачем? Он знает, что с нимипроизошло там, на Сейв-Вэре. Откуда? Не от нее и не от Макса, это ясно. И не от Рощина. Рощин погиб. Тогда вариант остается один – от этих безумных членов тайного общества «Туле». Значит, именно они не хотят, чтобы ее программа вышла в свет.

Память услужливо нарисовала картину ее прибытия в Мурманск. Аэропорт, Машка, знакомство с мурманским ученым Владом Рощиным и известным этнографом Максимом Бартом…

– Макс… – Ольга снова тяжело вздохнула. – Зачем ты оставил меня здесь? Одну? И не звонишь…

И, словно отвечая на ее горькие мысли, тут же весело запиликала трубка мобильника. «Ничего на свете лучше нету», – радостно выводил телефон.

Макс! – Ольга схватила трубку. Этот звонок Барт установил персонально для себя, чтобы Ольга знала, что это звонит он.

– Макс! Привет! Где ты? Я уже заждалась! – запричитала она в микрофон, прикрывая рот ладонью, чтобы голос звучал как можно тише в звонкой пустоте бунгало.

– Оленок, я только что сел в Париже! – возник совсем рядом самый родной и любимый в мире голос. – Как ты? Я чертовски соскучился!

– Я тоже, мне без тебя плохо! – вырвалось у девушки.

– Что? – насторожился Барт. – Что-то случилось? Говори!

– Нет, милый, – Славина закусила губу, тут же отругав себя за несдержанность. Еще не хватало, чтобы Макс переживал за нее. Бросит все да и вернется, с него станется! И разобьется его главная мечта – побывать в тайной пещере этих проклятых догонов… – Все в порядке, просто… я не могу без тебя…

– Оленок, солнышко мое, потерпи немножко, а? Скоро увидимся! Ты купалась? Загорала?

– Да, конечно, что мне еще делать?

– Умница! А еще есть и спать. Набираться сил. Отдыхать. Ты же помнишь, какие у нас с тобой грандиозные планы?

– Конечно… – Голос Ольги сорвался. – Макс, возвращайся быстрей. Пожалуйста…

– Я тебе привезу много подарков! Настоящих, африканских. Хочешь?

– Нет, – Ольга громко шмыгнула носом, прямо в трубку, не в силах сдерживать слезы. – Сам приезжай. Без всяких подарков.

– Ну, Оленок… – Макс, видно, почувствовал эти ее слезы и тоже расстроился. – Ты же мне обещала…

– Макс… – Девушка взяла себя в руки. – Прости. Не переживай за меня. Это я так… Сейчас высплюсь, утром пойду на море. Просто… Просто я очень тебя люблю…

– Девочка моя… – Голос Барта тоже сорвался и повлажнел. – Помни, ничего дороже тебя в моей жизни нет. Ты – моя награда, мой талисман. Я люблю каждую твою ресничку, каждый вздох. Ты – мой воздух, мой свет…

– Макс, перестань, – всхлипнула Ольга, – я сейчас разревусь…

– Ну? – Барт ласково засмеялся. – Моя самая храбрая в мире девочка – и разревется? Не сметь! – шутливо прикрикнул он. – Вытри глаза и улыбнись. Ну?

– Улыбаюсь…

– Умница! Целую тебя, моя родная. Сейчас понесусь в другой аэропорт, попытаюсь улететь в Бамако. Ночью тревожить тебя не буду, спи, а позвоню уже из Мали, ладно?

– Ладно, – покорно согласилась девушка. – Буду ждать. Целую тебя и очень люблю.

– Спокойной ночи, любимая!

Ольга отключила телефон и тихонько вздохнула. Разговор с Максом и разбередил, и успокоил. Страх от недавней встречи со зловещим Андре отодвинулся куда-то за плотно зашторенные окна, а сама комната, едва освещенная ночником, показалась уютной и безопасной.

В самом деле, что может ей тут угрожать? Ну не станет же этот француз насильно врываться в ее жилище? В конце концов, каждый номер оборудован тревожной кнопкой, о которой их отдельно предупредили при вселении в бунгало. Если что, в течение минуты примчится охрана… А утром он уедет, сам сказал. И все кончится. Она будет отдыхать, есть, спать, читать и ждать встречи с Максом.

Девушка облегченно вздохнула, вытянулась на кровати, прикрыла веки, представив рядом с собой Макса. Просто он спит. Если не открывать глаз, то иллюзия полная. Чуть-чуть фантазии, и можно даже услышать его дыхание. Размеренное, уверенное, глубокое. Она слышала это миллион раз, с тех пор, как они вместе. И всегда радовалась его крепкому спокойному сну. А можно еще представить, как он поворачивается во сне и шлепает рукой по одеялу, пытаясь найти ее, Ольгу. И так славно сопит при этом!

Девушка улыбнулась, поудобнее свернулась калачиком и задышала в такт с близким родным дыханием. Уже засыпая, протянула руку, на ощупь щелкнула кнопкой ночника. И в это момент ясно услышала тихий настойчивый стук.

Показалось? Стук повторился и теперь уже зазвучал прямо внутри головы набатным грозным эхом: тук-тук! Тук-тук-тук!

Андре! Ольга вскочила на кровати, поджала под себя мгновенно заледеневшие ноги, вжалась в мягкую спинку.

Ее нет! Чего колотить? Вот если еще раз постучит…

Тук-тук-тук-тук! – снова забарабанили в дверь.

Девушка широко открыла глаза и вдруг увидела пухлый солнечный луч, простреливающий край плотной шторы.

Утро? Уже? Значит, она спала, и этот страшный стук ей просто приснился? А этот француз – он уже уехал?

Ольга обрадовалась так, как не радовалась, кажется, ни разу в жизни. Разом горячо зашумело в голове, тело стало упругим и сильным. Девушка подскочила к окну, распахнула шторы, открыла жалюзи, потом фрамугу, запуская в сонное бунгало радость нового утра, свободного и спокойного.

Тук-тук-тук!

– Мадам, – ясно послышалось из открытого окна, – это посыльный. Вам письмо!

– Письмо? Какое письмо? – Ольга приветливо высунула голову в окно. – От кого?

– Не знаю, мадам, с рецепшена просили передать.

Длинный белый конверт с эмблемой отеля. Что там? Девушка разорвала конверт. Визитка? Андре Ланской. Номер телефона… Ясно…

Славина покрутила в руках изящную картонку. На обратной стороне чернела надпись: «Улетаю в двенадцать, это – последний срок для ответа».

И мгновенно острое радостное возбуждение сменилось такой же острой и сильной тоской. И тут же – снова радостью.

Значит, уже уехал. Значит, все. Слава Богу! Душ, завтрак – и на море! Хотя нет, на море она пойдет после двенадцати, когда этот… уже улетит. И будет плавать до упаду! Весь день! Чтобы потом лечь и уснуть, как убитая!

* * *

Пожилая немецкая пара улыбчиво поздоровалась с Ольгой.

– А мы сегодня хотим поплавать с аквалангом, море такое спокойное. Не хотите с нами? – предложила седовласая очень дородная фрау Магда.

– Пойдемте, Ольга, – поддержал супругу сухопарый, с продолговатым упругим яйцом брюшка, герр Иоганн, браво подтягивая свои широкие ярко-розовые пляжные трусы с синими глуповатыми Микки-Маусами по всему фронту. – Поможете мне, когда Магда снова начнет тонуть! Один я ее не вытяну! – И громко, на весь пляж, заржал над своей удачной шуткой.

Фрау Магда плавать не умела, но очень любила. Поэтому каждый день, с небольшими перерывами на еду и отдых, настойчиво ползала в ластах у берега, изображая попытки нырнуть в неизведанные морские глубины. Супруг все это время либо плескался рядом, либо наблюдал за своей дотошной половиной с берега, комментируя потрясающие успехи юной аквалангистки на весь пляж, чем нимало забавлял присутствующих. Какое-никакое, а развлечение в сонной жаре средиземноморской осени.

– С удовольствием! – согласилась Славина. – Сейчас схожу за ластами и маской.

В пальмовом шалаше, служившем пунктом проката, подходящих по размеру ласт уже не оказалось. Видно, прозрачность спокойного моря привлекла большее, чем обычно, число желающих полюбоваться подводными красотами.

– Ну вот, – огорчилась девушка, – так хотела поплавать в маске…

– Мадам, – улыбнулся ей молодой темнокожий спасатель, – вот ласты, я помогу их закрепить! Вы же не поплывете далеко и надолго! А у берега – вполне можно! Только смотрите, чтобы акула не утащила!

Акулы, нападающие на глупых туристов, были тоже привычной шуткой здешней обслуги, хотя вряд ли кто-либо из персонала когда-нибудь видел это страшное создание живьем. Тем более здесь, где отели наползали один на другой, а за одним многолюдным и гомонящим пляжем тут же начинался следующий.

Шоколадный услужливый турок присел перед Ольгой на корточки и стал ловко оплетать ее ногу эластичной резиновой тесьмой.

– Вот! – гордо выпрямился он. – Мадам, прошу!

Ольга встала, попыталась сделать шаг.

– Стойте, а как же я теперь дойду до своего места и до моря? – расхохоталась она. – Я же и шага сделать не могу!

– Момент! – еще больше обрадовался темнокожий. Жестом подозвал напарника, извлек из-под кучи снаряжения длинную деревяшку с прикрученным посередине металлическим сиденьем, как на детских качелях, и двумя массивными ручками с боков. – Прошу!

Ольга с сомнением покосилась на уникальное транспортное средство, но, судя по деловому виду довольных служителей, подобное приспособление было ими давно и серьезно освоено.

– Прошу! – лучезарно улыбаясь, повторил спасатель.

Когда два поджарых, почти одинаково темнокожих парня с веселыми гортанными воскликами домчали ее до ожидающих немцев, окружающие, наблюдавшие находчивых рикшей и их ношу, активно зааплодировали.

– Я тоже так хочу! – засуетилась натягивающая ласты Магда. – Ольга, попросите, чтобы меня тоже прокатили!

– Ольга, не смей! – громогласно возопил Иоганн. – У них развяжутся пупки! Под Магдой даже наш «фольксваген» до земли прогибается!

Счастливые люди, – подумала Ольга. – Лет сорок прожили вместе, а все как молодожены! Подшучивают друг над другом, смеются, и ведь видно, что этот жердистый Иоганн до сих пор в свою толстуху влюблен! Как мальчишка! Интересно, когда они с Максом состарятся, сохранится ли то, что есть между ними теперь? Хотелось бы…

Со смехом и визгом, взявшись за руки, спинами вперед, отчаянная троица дошлепала до воды и тут же бухнулась в нее, подняв радугу переливчатых крупных брызг.

– Ой-ей-ей! Все спасайтесь! – завопил Иоганн. – Цунами! Магда! Из-за тебя Средиземное море вышло из берегов! Сейчас смоет наш отель!

Супруга смешливо шлепнула ладонью по воде, окатив соленой синью горланящего мужа, и тут же, не обращая на него никакого внимания, смешно подняв массивный зад, окунулась лицом в воду.